Текст книги "Регрессор в СССР. Цикл (СИ)"

Автор книги: Максим Арх

– Неужели они будут выглядеть так, – рассматривая, после пары, мерзкий вид, что я нарисовал, произнёс усатый Сергей.

– Не будут выглядеть, а уже выглядят? Ты видел, как выглядит копчёное мясо? Так чем же твои лёгкие отличаются от того мяса? Ответ на мой взгляд очевиден – ни чем?

– Ну нафиг, я бросаю, – произнёс кудрявый Лёва и, действительно, бросил сигарету в урну.

– Блин, может тоже завязать, – осматривая свою без фильтровую сигарету «Астра», произнёс ещё один одногруппник.

– А откуда ты знаешь? – спросил усатый.

– Ну ты сам подумай. Ты коптильню видел? Видел, как мясо коптят? Так и ты сам себя коптишь изнутри, – пояснил я.

– Ребята, – произнесла подошедшая к нам староста, – сейчас вместо пары по истории будет общая профильная лекция для первого курса. Посещение обязательно.

– И что за лекция? – спросил Лёва.

– Не знаю, – ответила та и, посмотрев на меня, отозвала в сторону. Мы отошли на пять метров от всё ещё дымящих, но уже занятых обсуждением ЗОЖ ребят, и она произнесла: – Александр, а дай мне, пожалуйста, до завтра свои журналы. Я их до этого в библиотеке брала читать, но сейчас их нет. Они все на руках. А опубликованный в журнале «Москва» роман, я вообще не читала.

– Без вопросов дам, только не до завтра, а на неделю, потому, что завтра у меня дела и мне надо будет на пару дней уехать, – пояснил пионер, вытаскивая журналы из сумки.

– Но ты же и так много пропустил! Тебя отчислят за неуспеваемость! – встревожилась она, забирая из моих рук журналы.

– Не должны, – ответил я и, нахмурившись, пробурчал: – Я сегодня вечером позвоню одному товарищу из приёмной комиссии по имени Армен и узнаю какого хрена тут вообще происходит?!

Через десять минут мы расселись в огромной аудитории, где скопился весь личный состав пяти групп курса.

Тему лекции никто не знал, но так как лекция объявлялась профильной, то можно было предположить, что речь пойдёт о кино.

– Лектор. Лектор, – раздались негромкие голоса в зале, и аудитория затихла.

– Здыавствуйтэ, таварыщы студэнты. Мэна пригласыла руководства вашего высшего учэбнаго завэдэния, чтоб я вам, пэрвакурсныкам, рассказал в обшых чэртах, как правэльно снымать фылмы, которые понравятся нашэму народу, – проговорил лектор, а я закрыл глаза и попытался не заплакать.

Глава 26

По своему обыкновению, он говорил и говорил, часто жестикулируя и чересчур часто приводя в подтверждение своих слов классиков. Он перескакивал с темы на тему, а затем неожиданно углублялся, казалось бы, в простой вопрос, например, как правильно осветить пещеру, чтобы в кадре было всё видно.

В середине же лекции, дабы заинтересовать аудиторию ещё больше, преподаватель применил простой, но весьма действенный способ – он принялся в свою демагогию втягивать студентов из зала.

– Вот маладой чэловэк, что Вы скажыте эсли я Вас спрашу, как нам снать на плонку пэсню, корорую актёры по сцэнарыю поют в пэщере?

– Просто спеть, – предположил тот.

– Ха-ха. Просто спэть, – хохотнул лектор. – Ах, эсли бы это было так просто! А если обвал?! Эсли камны упадут с потолка? А?! Повэрте у нас на съёмках такое было и если бы нэ мои действия всэх бы завалило, – поскромничал он и повернувшись к сидящей во втором ряду девушке, – А вы что скажыте?

– Если надо спеть, то нужно спеть не громко, – предположила та.

– Харошая идэя, но всо равно завал можэт быть. А эсли хору нада спэть? Вабщэ рэзонанс получится можэт! Эщё варианты?

– Вообще не снимать там. Найти другое место, где снимать можно. Например, в близи от пещеры, – через полминуты размышлений выдвинула свою версию наша староста Маша Державина и я похвалил её за находчивость.

– Ха-ха-ха, – вновь засмеялся преподаватель. – А эсли нам снать нэобходымо имэнно там?! Если это режиссёрская находка такая? Тогда что дэлать? Ну, кто знаэт отвэт? – и с этими словами указал на студента: – Что Вы предложыте маладой челавэк?

Тот ничего предложить не смог, и лектор спросил другого, потом третьего, затем четвёртого и ещё, и ещё.

Но аудитория молчала, не зная ответа и пытаясь понять, как вообще возможно сделать музыкальную съёмку, если ни играть, ни петь там нельзя.

– А Вы что скажыте маладой чэловэк? – произнесли мне на ухо и я, оторвавшись от рисования посмотрел на лектора.

– Я думаю, что всю музыку и все разговоры нужно записать в студии, а в пещере лишь имитировать игру на музыкальных инструментах, – произнёс пионер, встав с места и посмотрев на медленно открывающиеся в изумлении глаза товарища Хачикяна.

Аудитория вновь задумалась в тиши, но через мгновение ей прервал громогласный возглас лектора: – Саша! Брат! Это и вправду ты??!!

Сначала присутствующие просто обалдели от такого пассажа, но, когда преподаватель полез ко мне обниматься, словно мы с ним не виделись не две недели, а целую вечность, студенты, находившиеся в зале, просто ох#@#$#.

– Ребята, ребята, вижу вашэ удывление, но прэдставтэ мое удивлэние, – весело тараторя причитал Давид. – Ви знаетэ кто это такой? Нэ знаэтэ, навэрно? Он скромный парэнь, навэрника нэчего нэ кому нэ сказал.

– Давид Эдуардович, хорош, и Вам не надо ничего говорить, – поняв в какую сторону несёт гражданина, попробовал замять инцидент я.

Но не тут-то было.

– Нэ знаете кто такой Саша Васин? Так по его сцэнарию снымалы мы филм паслэдный. Мы с ным вмэстэ снымали, он помощныком был. Ах, фильм хороший получылся, я же сэйчас вам тут о нём полчаса рассказывал, как мы харашо снялы.

Аудитория хмыкала, глядя на это зрелище и молчала, а я пытался образумить разгорячённого режиссёра словами: «Ну всё хватит. Все всё поняли. Спасибо. Давайте дальше продолжайте свою лекцию». Однако мои весьма скромные усилия по предотвращению сверх популярности, в данный момент, не увенчались успехом.

– Но это ещё нэ всо, – продолжал оратор ораторствовать на весь зал. – Вы навэрное всэ читали тэ замэчательные рассказы, что выпустили в журналах и газэтах. Оны вам понравылись? А пластинки новые, которые вышли про потомушки? Тожэ понравылись? А пэсню про бэлые розы слышали? А про Юлию? Тоже слышали? Так вот слушайте и запомныте, как вам повэзло учиться с такым парнем. Всо то, что я вам только что сказал, спэл и придумал этат скромный юнаша. Так поприветствуем жэ его рэбята, – произнёс пиар-менеджер и захлопал в ладоши.

Зал его овации особо не поддержал, но переговариваться между собой стал значительно чаще.

– Зря ты это затеял, – сквозь зубы произнёс я, скромно поклонился и, сев на своё место, прошептал: – Продолжай лекцию.

– Ну так вот рэбята, как вы всэ сэйчас поняли: Саша – скромный человэк, поэтому будэм продалжать, – улыбнувшись, произнёс Хачикян и продолжил: – Так вот в пэщере, чтобы нэ было обрушений, нужно имэтировать игру на музыкальных инструментах…

Давид продолжил лекцию, но тут же понял, что совершил ошибку, увидев, что почти вся аудитория смотрит не на него, а на меня. Я сидел, думая, что предпринять, а хитроватый режиссёр, быстро оценив ситуацию, нашёл решение как вернуть к себе внимание со стороны, в буквальном смысле, отвернувшихся от него.

– Александр Васин, подойдитэ пажалуйста ко мнэ и присядте вот за этот лекторский стол, чтобы всэ студэнтэнты моглы Вас выдэть. К тому же, Вы в достаточной мере владэете той информацией о съёмках, что я сэйчас рассказываю и сможите дополныть, если я о чём-то забуду илы упущу.

Я удивился скорости принятия решения коллеги и восхитившись таким выходом из щекотливой ситуации, прошёл на указанное место и сел там на стул. Теперь в результате такой полу рокировки, взгляды студентов, сфокусированные на мне, автоматически фокусировались и на лекторе.

Это его устроило, и он продолжил лекцию.

За пять минут до её окончания он произнёс: – Еслы у кого-то есть вапросы, то прошу поднимать руки нэ стэсняться.

Руки подняла вся аудитория…

Как оказалось, главным вопросом, который интересовал всех собравшихся, был: «А можно ли со мной подружиться?..»

– Ну и нафига ты, Давид Эдуардович, это сделал? – не обращая внимания на шум и гам стоящий вокруг, прокричал я лектору.

– Тебе думал памочь, – выкрикнул тот в ответ. – Я очень удивился, когда тебя тут увидел. Вот решил представить всем тебя с лучшэй стороны.

– Спасибо, помог. Теперь мне тут точно прохода не дадут!

– А что ты тут вообщэ дэлаешь?

– Хотел узнать решился ли мой вопрос об окончании, а меня учиться заставили.

– С этим вапросом сложности возниклы. Я особо нэ в курсэ, но там праблэма. Армэн Ныколаэвич улытэл решать.

– И чего, мне теперь учится что ль ходить? У меня времени на это просто нет. Пойдём к декану словечко за меня замолвишь, – прокричал я, держа Давида за руку и пытаясь пройти сквозь толпу к выходу.

– Пойдём канэчно. Сэйчас всо решим, – ответил тот и попытался своим авторитетом воздействовать на столпившуюся вокруг нас молодёжь: – А ну расступысь! Дай прайты!

Но никто не внял…

Лишь через десять минут мы сумели преодолеть расстояние в сто метров и в сопровождении половины института, которая присоединилась по дороге, прибыли в деканат.

К счастью, как я уже давно заметил, у режиссёра язык был подвешен как надо и уже через пятнадцать минут все вопросы были решены, а взъерошенный декан, сказав, что мой вопрос пока находится на рассмотрении и, чтобы я пришёл на следующей неделе, стал разгонять столпившуюся студенческую массу.

Поблагодарив Давида за помощь, отойдя чуть в сторону от двери деканата, поинтересовался: – А как там у вас вообще? Продвигается дело?

– Нет, эщё снымаем. А твои ребята почему нэ приехали?

– Заняты все. Да и мне тут помогали, – ответил я и спросил: – Так говоришь фильм ещё не досняли? Снимаете?

– Да, половыну сняли уже. Сэйчас эпизоды снымать будем. Вот пэрэрыв сдэлали и я прилытел вам студэнтам лэкции пачитать, – объяснил тот, неопределённо махнув рукой. – Ты-то прилэтишь на съёмку или нет? Ты говарил, что нэ хочешь, но можэт пэрэдумал?

– Гм, – задумчиво произнёс пионер, прикидывая, а не съездить ли мне на пару деньков.

«Взять с собой кого-нибудь для компании и скататься. Может Севу с Юлей? Гм… Но у Севы нога больная, а Юлю одну брать как-то не очень… Во всяком случае получится может не очень по отношению к Севе. Н-да… Тогда нет. Юлю не берём, а берём мы, в смысле я, Аню и лечу с ней на пару дней в мини путешествие, где, закупив всё необходимое, мы с ней закроемся в номере гостиницы и…

Блин, а если она будет против этого «и»? Ведь мало того, что она не пьёт ещё, так ещё и повёрнута на правде в отношениях. И что получается, мне при приглашении её в поездку так ей и сказать, чего я там от неё жду? И что она на это ответит? Предложит мне на себе жениться, ибо с её мировоззрением, такой поступок будет вполне логичен. Да собственно она мне всё «в цвет» тогда в ресторане и сказала. А было это, когда я со всей любовью лаской чересчур плотно прижал её к себе на белом танце и пригласил поехать в номера…

Так что, мне такой расклад мне не нужен, ибо обломает она сто пудов. Тогда не взять ли мне в эту поездку Катю, которая сама вроде бы намекала на то, что готова меня вдохновлять. Н-да, вот так вопрос», – подумал я, а вслух спросил: – А ты, когда последние эпизоды планируешь снимать?

– Думаю максымум через нэделю и там, кстати, сразу монтаж будэт. И как сдэлаэм за ным сразу закрытый показ. Сам понымаэшь, мэня таропят. Прыезжай хотя бы на показ.

– Окей, я тебе позвоню, как всё хорошенько узнаю, – ответил пионер, а потом вспомнив сказал: – Кстати, а мы ведь тебя искали.

– Зачэм? Кто искал?

– Я и некоторые товарищи из Минкульта. Хотели предложить тебе работу. Надо было маленький музыкальный фильм снять…

– Ой Саша, Саша… Нэ когда мнэ работать с этим. Сэйчас много там дэл, – перебил меня режиссёр.

– …для американцев, – закончил я.

– Но с другой староны всэгда можно найти время, чтобы помочь молодому коллэге, – тут же поправился тот и с готовностью спросил: – Что за амерыканци? Чем я магу быть полэзен?

– Да собственно уже ничем, – ответил коллега и в двух словах рассказал режиссёру о том, что я тут понаснимал в последнее время. В конце же истории я спросил: – А ты плёнку из ПК гостиницы только с фильмом взял или и плёнку со съёмками клипов тоже?

– С клипоми? – удивился тот приподняв бровь.

– Но-но-но, товарищ Давид. Там лежало три катушки. Две с фильмом и одна со съёмками двух клипов, которые мы снимали у пещеры и в пещере, – посмотрев на его ехидную улыбку, напомнил я.

– Ах ты про эти, конечно же всо взял. Плёнка у меня дома лежыт. Помнышь я там эщё костёр снымал, – произнёс тот и мне показалось, что он пытался увязать в голове логическую цепь: пещера, клип, американец, он режиссёр. Но, вероятно ничего не поняв, попытался прояснить: – Так, что там с амэриканцэм этим? Эти клипы будешь монтировать для него? Навырно мнэ нада памочь?

– Теперь уже не знаю. Сейчас у меня нет доступа до монтажной. Да и к тому же там ещё нужно будет кое-что доснять.

– Что даснять? Гавори. Давай сагласуем и я, конэчно, тэбе памагу, – засуетился он.

– Доснять нужно будет видео вокалиста, который будет петь на английском, – пояснил пионер и добавил, – как только, разумеется, я адаптирую песни про полковника и про зверя на язык Шекспира.

– Давай снимэм, конэчно. Когда планируешь?

– Теперь не знаю. Всё видео мы смонтировали и сегодня его покажут заинтересованной стороне. Следующий же монтаж, наверное, будет недели через две-три, – предположил я и попросил: – Так, что ты плёнки хорошенько убери и не потеряй. Там вид на них хороший получился, так, что они нам ещё очень пригодятся. Окей?

– Да, – согласился тот.

Мы пообщались ещё пару минут и я, поняв, что ностальгировать по учёбе я больше не хочу, попрощался с режиссёром, который записал мне на листке свой телефон и пошёл к ожидающим меня сокурсникам. Те на слова разгонявшего их декана почти не отреагировали и, спрятались на лестничной площадке, заняли все лестницы. Подойдя к ним, я тут же попал под огромный шквал вопросов и коротко рассказал о тех великих и даже можно сказать эпических съёмках, в которых мне довелось принять участие. После этого мы перешли к расспросам обо мне. Обобщённый рассказ о моём скромном бытии занял пять минут, но этого зрителям оказалось очень мало, и никто отпускать меня, естественно, и не думал, требуя продолжения.

Староста, не отпускавшая меня не на миг, одной рукой засовывала мне свой, записанный на листке, номер телефона, постоянно твердя, чтобы я ей вечером позвонил, а другой же отпихивала от меня излишне наседавшую молодёжь, тем самым давая мне возможность подышать.

Окружённый толпой, следовавшей за мной буквально по пятам, подошёл к окну, посмотрел вниз и, оценив высоту, открыл ставни.

– Тебе жарко? – спросила Маша, перекрикивая шум и гам.

– Очень, – честно ответил пионер, а затем добавив, – завтра позвоню, – быстро вскочил на подоконник и громко крикнув: – За мной не прыгать! Разобьётесь на хрен!! – спрыгнул вниз.

Приземлившись под весёлые крики и всеобщий ор, не обращая внимания на свист студентов, побежал в сторону метро, по дороге, разумеется, проклиная за излишнюю говорливость Давида, а заодно и чрезмерную беспечность себя.

****

Приехав в минкульт, узнал, что я зря сюда ехал. Секретарь замминистра сказал, что встреча с американцем состоялась днём, а также, что тому, вроде бы, всё понравилось и сегодня мистер Тейлор должен будет улететь в Америку. Товарищ Мячиков же во главе большой делегации уехали в Минфин по делам и сегодня на работу уже не вернётся.

Я хмыкнул, размышляя над вопросом: хорошо это или плохо, что всё решилось без меня и, решив, что так даже лучше, поехал со спокойной душой домой.

Глава 27

Собственно, для написания качественного сценария мне был необходим ютуб и просторы интернета, где можно было бы скопировать уже давно написанные и выложенные в сеть сценарии и раскадровку. Ну и чтобы это всё осуществить, необходимо было попасть в деревню, что я и предпринял на следующий день, прямо с утра.

Накануне вечером, согласовал этот вояж с мамой, попросив её записывать в отдельную тетрадь всех тех, кто будет меня искать и говорить им, что я уехал в командировку и буду через неделю.

– Саша, но ты же только-только пошёл учиться. Тебе же нужно заниматься. Иначе как ты сдашь экзамены? Тебя отчислят после первой же сессии, – произнесла она, разглядывая мой студенческий билет и я, вспомнив про Армена, быстро объяснил ей ситуацию с поступлением и окончанием института.

– Но понимаешь ли, дозвонится до него я сегодня так и не смог, а на встречу, которая должна была состояться на съёмках клипа, которые проходили на Ленинских горах, он отчего-то тоже не приехал. По телефону сказали, что он тоже в командировке. Поэтому не волнуйся, я приеду через неделю, найду Армена и разрулю тему с ВГИК, закончив его досрочно.

– А так можно? – удивилась наивная простота, услышав моё откровение и получив утвердительный ответ, надолго задумалась.

Вот сейчас я и ехал не только отдыхать, но и работать, взяв с собой альбомные листы, краски, карандаши, фотоаппарат «Зенит», химические ингредиенты и «прибамбасы» для проявки плёнок и пишущую машинку. Не зная удастся ли мне склонить какую-нибудь из боевых подруг поехать со мной в Ереван, вчера полночи раздумывал, а не пригласить ли кого-нибудь из них с собой в деревню. Однако в связи с тем, что там у меня жила бабушка, она вряд ли бы оценила излишние фривольности своего внука, если бы тот заявился на ночёвку с девахой. Да и девушки тоже вряд ли бы так просто согласились на такой поступок, тем более в присутствии посторонних, ибо времена сейчас несколько другие и люди, прежде чем что-то исполнить, стараются думать и жить по пословице: «Береги честь смолоду».

Сразу к себе в деревню не поехал, а заехал сначала в соседнее село, к своему другу Феде Федину, которого подвязал пару месяцев назад на запись кассет.

– А тебя всё нет и нет, – произнёс тот поздоровавшись, снял с гвоздика ключи и пригласив в дом отпер дверь в сени.

– Ох#@#@, – только и произнёс я, оглядывая большое количество коробок. – И это что всё записанные кассеты?

– А-то, – усмехнулся компаньон от звукозаписывающего бизнеса. – Эти и ещё в подполе четыре коробки стоят.

– А почему их так много? – удивился пионер, взяв в руки одну из кассет.

– Ты же мне пятнадцать тысяч в последний раз дал, вот я покупал у того грузчика, пока он не исчез.

– Исчез?

– Ну да. Он на работу две недели не ходит. Я подумал, что запил, наверное, и нашёл в двух разных магазинах других поставщиков.

– Зачем? – опешил я, осматривая забитую кассетами до потолка комнатушку.

– Как зачем? – удивился тот. – Ты же сам говорил, что тебе много надо.

– Офигеть. И сколько тут?

– Три тысячи шестьсот штук.

– Ё-моё, – ошарашенно прошептал я, не зная, что на это и сказать, а потом, подумав несколько секунд, всё же произнёс: – Я ведь тебе деньги те давал, чтобы они у тебя просто были и ты покупал у того хрена раз в две недели.

– Гм, – буркнул Федя, – а я подумал они все на кассеты вот и купил.

– Ох-хо-хох, – вновь прошептал пионер, обалдевая от такой инициативы компаньона, но потом взял себя в руки и, улыбнувшись, сказал: – Ну да ладно. Хрен с ним. Я ведь тебе за запись – за работу денег должен. По сколько мы с тобой договаривались за одну штуку записи? По двадцать копеек вроде бы? – и увидев кивок. – И того получается, что я тебе должен за три шестьсот штук, – быстро прикинул в уме, – семьсот двадцать рублей. Так?

– Ну, вроде бы так, – скромно опустил голову, застеснялся друг и эта его черта меня очень поразила. Точнее не то, чтобы именно эта черта, а скорее та черта, которая часто наблюдалась у людей этого времени, и которая напрочь исчезла в людях светлого завтра. Во этом времени принято получать деньги за подчас тяжёлый или даже тяжелейший труд, а вот когда те же самые деньги получаются практически на халяву, человек, понимая это, начинает стесняться. А ведь он их тоже заработал честным трудом, ан нет, стесняется и краснеет как ребёнок, опустив глазки в пол. Н-да…

– В общем, друг Федя, вот тебе оговоренная сумма и вот ещё премия за хороший труд. Итого вот тебе тысяча рублей, – произнёс я и достав деньги из кармана отсчитал ему десять сторублёвых купюр, тщательно проверив перед этим, чтобы не было палёной серии «АИ». Отдав деньги обалдевшему соратнику, продолжил: – И вот Федя у меня для тебя есть ещё одно новое поручение. Поможешь?

Но тот меня не слушал, рассматривая деньги у себя в руках.

– Ну нифига ж себе, сколько деньжищ у меня теперь и они все мои. Мотоцикл себе новый куплю – «Иж» или «Яву». Или может быть лучше вообще подкопить, и потом какой-нибудь старенький «Москвич» взять, или «Победу»? Как думаешь, что лучше? – как и ожидалось, не услышав меня, спросил тот, беспрерывно перебирая разноцветные бумажки.

– Авто-мотолюбитель, ты меня вообще слушаешь? – поинтересовался пионер размечтавшегося товарища.

– А? что? – словно очнулся тот и потряс стопкой банкнот: – Ты представляешь, это мои деньги. Мои! Да тут моя зарплата за полгода, а то и больше!

– Поздравляю тебя, но хочу напомнить, что совсем недавно у тебя тоже была большая сумма.

– То не мои были. А это мои! Чуешь разницу?

– Чую, – сказал я и спросил: – Так интересует тебя новое дело или нет? – и видя утвердительный кивок собеседника: – Так вот. Ты же на тракторе работаешь? Свези всё это куда-нибудь подальше в лес и ночью сожги.

– Как сожги? Зачем? Тут же столько деньжищ! – опешил друг.

– Хрен с ними с деньгами. Этими кассетами сейчас занимается КГБ. Их крайне интересует сколько было записей и один ли я их распространял. Поэтому на данном историческом этапе нам лишний раз подставляться не надо. Согласен? – и вновь увидев кивок. – Так, что сожги и «Вася-кот». Окей?

– Во дела, – почесал затылок Федя. – Блин, жалко-то как. Может плёнку стереть и рубля по два попробовать продать? Они же новые совсем. Наверняка покупать будут.

– Не надо ничего стирать и не надо ничего продавать. Там КГБ занимается, а не местный участковый. А КГБ – это экспертизы всякие разные и тому подобная лабуда. Нас вычислят и потом хлопот не оберёмся. Сейчас я вроде бы разрулил ситуацию, но фиг знает, как получится с этим в дальнейшем. Поэтому прошу тебя не зариться на деньги. У меня большой проект намечается. Если всё срастётся я тебя к себе приглашу на работу, и поверь будет через пару месяцев у тебя новый «Жигулёнок». Договорились? Так что вот тебе пятьсот рублей, жги не жалея, чтоб не осталось ни одной записи, – а затем подумав, – И магнитофоны тоже заодно сожги.

– Блин, во облом-то. Ну да ладно, – тяжело выдохнул тот, и я его прекрасно понимал, ведь тут денег было чуть ли не на двадцать тысяч рублей, а это, в этом времени, как минимум, два новеньких автомобиля «Волга». – Слушай, но сжигать такую массу сразу это внимание привлечёт, – логично заметил друг, через минуту раздумий. – Это же пластмасса, она плавится будет и кипеть, а также вонять, дымить. Соответственно долго не сгорит. Может лучше утопить их в лесных омутах?

– А если они всплывут и их кто-то найдёт? Сразу же в милицию сообщат и это будет ЧП районного масштаба для начала. И тогда шансов у нас будет крайне мало. Начнут копать и в конечном итоге накопают. Не-е Федя, нам такая фигня нафиг не нужна.

– Ну тогда, наверное, лучше жечь частями, – предложил невольный подельник. – Сейчас в деревне народа особо нет, все дачники разъехались до весны и лета, так что возьму на работе неделю за свой счёт и потихоньку сожгу всё это в лесу частями.

– Окей, только делай это в разных местах, а после место закапывай или сожжённую пластмассу выкидывай всё в те же омуты. Договорились? Ну и отлично. Тогда всё пока. Я пошёл к себе в деревню.

– Что пешком пойдёшь? С сумками? – спросил тот.

– Ну у меня пока крыльев нет, а такси я отпустил. Ничего дойду за час, – ответил я.

– Не. Пойдём в колхоз. Я свой трактор возьму и тебя отвезу, – предложил тракторист, подняв одну из моих сумок с гостинцами для бабушки.

– Ну, если есть такая возможность, то почему бы и нет, – согласился пионер, поднимая с пола вторую сумку.

– Отчего же нет. Конечно есть. Там же сторожем Михалыч. Он наш человек и всегда поможет, – напомнил мне друг и закрыл сени на ключ, после чего мы вышли с ним на улицу.

И вот через двадцать минут на тракторе «Беларусь» Федя довёз меня прям до моего домика в моей деревне, который находился в пяти километрах от его дома.

Нужно сказать, что трактор этой модели был одноместный, поэтому в кабине сидеть было крайне неудобно из-за тесноты. К тому же кабина была грязная, местами испачканная маслом и солидолом, и я небезосновательно опасался, что могу испачкать верхнюю одежду. Так оно и произошло. Когда мы подъехали к калитке родного дома, то вылезая я обтёрся об дверь и моя синяя куртка получила в награду небольшое чёрно-коричневое пятно, которое, к слову сказать, замучаешься отстирывать.

Бабушка меня не ждала, поэтому сначала сильно удивилась и обрадовалась, затем встревожилась, подозревая, что что-то плохое случилось с мамой, но, когда узнала, что в Москве у нас всё в порядке, вновь обрадовалась и принялась меня расцеловывать, при этом постоянно расхваливая на все лады, где сутью было две формулировки: «Ах, какой ты стал большой – совсем взрослый», и традиционное: «Вылитый жених. Все девки твои будут!»