Текст книги "Регрессор в СССР. Цикл (СИ)"

Автор книги: Максим Арх

Глава 6. Перст судьбы

… – Лично я вижу в этом перст судьбы – шли по лесу и встретили программиста. Мне кажется, вы обречены.

(с) Братья Стругацкие. «Понедельник начинается в субботу».

Сама выставка находилась недалеко от метро, поэтому решил пройти пешком. Чтоб веселей было идти, в киоске купил «Эскимо». Как там, в песне-то из детского мультика поётся: «Всегда есть мороженое одному невкусно ни мне, ни тебе, никому…» Тем не менее, мне было вкусно.

Выставка достижений народного хозяйства, или проще ВДНХ(а). Какие названия она только не носила. В 1934 году у руководства страны возникла идея организовать юбилейную выставку к двадцатилетию Советской власти, чтобы весь мир смог увидеть достижения прогрессивного советского строя. Так началась история выставки, которая стала называться Выставка достижений народного хозяйства – или проще ВДНХ.

Но гладко было на бумаге, да забыли про овраги… Реализовать эту идею смогли лишь через пять лет. Выставка была торжественно открыта 1 августа 1939 года. Кстати говоря, ровно через месяц 1 сентября 1939 года Гитлер нападёт на Польшу, тем самым развязав Вторую мировую войну. Н-да… Там война на носу, а тут выставки открывают. Мягко говоря, это очень странно. Но сейчас не об этом…

В разные годы ВДНХ называлась по-разному. Так, если с 1939 по 1959 год она называлась Всесоюзная сельскохозяйственная выставка (ВСХВ), то с 1959 по 1991 год – Выставка достижений народного хозяйства (ВДНХ). В 1992 году она демократически и толерантно поменяет своё название на Всероссийский выставочный центр (ВВЦ) – ёлки палки! – и превратится в барыжный рынок, где будет продаваться всё и вся, начиная от макарон и заканчивая сборкой «персоналок»… И этот бред закончится только в 2014 году. Именно тогда ВДНХ вновь станет ВДНХ.

Подходя к центральному входу по небольшой дорожке, по бокам которой шли зелёные насаждения кустарника, увидел «картину маслом». Невдалеке у лавочки, два подозрительных типа остановили какого-то мужика и начали с ним разговаривать. Мужик что-то им отвечал и махал руками, затем стал хлопать себя по карманам куртки, карманам штанов и рубахе!

Удивился такому повороту событий. Разве здесь средь бела дня бывают гопники? Может, они тут и водятся, но по ночам, но не днём же. Тут же сюрреализм какой-то. Прямо при свете дня обчищают посреди улицы. Охренеть!

Я шёл вперед, приготовившись к драке.

Гопники отпустили мужика и сели на лавочку. Один – длинный, другой в кепке – именно так я классифицировал «урелов». В тот момент, когда я, проходя по дорожке, поравнялся с ними, один из молодых гопарей встал и шагнул ко мне.

Длинный. Лицо его было обычное, без злого прищура, какой присущ киношным злодеям. Светлые волосы, голубые глаза, курносый нос. Короче – обычное, не уркаганское лицо. Ростом выше меня на голову.

Быстро глянув ему на руки, увидел, что они пустые – ножа нет. Конечно, нож всегда можно выхватить, но и я не лыком шит, буду наготове. На вид лет двадцать три – двадцать пять. Причёска а-ля «Битлз».

«По ходу дела, не успел ещё почалиться», – подумал «гроза гопарей» и приготовился.

Второй, в кепке и помоложе, остался сидеть на лавочке.

Время замедлилось…

Первый гопник как-то неуклюже шагнул ко мне, опустив глаза под ноги…

– Мальчик, – начал говорить первый клиент, но я его не слушал. Быстро делаю шаг навстречу сокращая дистанцию, – у тебя случайно, – я замахиваюсь, а «клиент» поднимает на меня глаза, – пять копе…

Удар в печень. Длинный с ошарашенными глазами сгибается буквой «г» и валится вперед, как будто его кто-то толкнул в спину.

Немного ухожу в сторону и провожу удар слева в челюсть.

– Эй! – фальцетом завизжал второй гопник, вскакивая. – Ты чего?! Совсем… – я делаю прыжок к нему, – с ума… – он поворачивается и собирается убежать, – сошё…

Не договорив букву «л», второй вымогатель затихает от моего удара кулаком в область «ухо-затылок».

Финита ля комедия. Лежат. Сиеста, ёлки-палки… Ну, уроком на будущее будет. В следующий раз десять раз подумают, прежде чем соберутся порядочных пионеров грабить – а стоит ли?

«Грёбаные подонки – ненавижу!»

Пройдя немного вперёд, оглянулся. Первый вроде шевелится, а вот «кепочка» – нет. Плохо. Тот, который получил в печень, кое-как встал на четвереньки и стоит, дышит, а второй не двигается. Может, об асфальт долбанулся, когда падал? Надо помочь, что ли, или хрен с ним?..

Решил вспомнить о высоких гуманистических ценностях советского человека, прошел мимо корячившегося длинного и нагнулся к владельцу головного убора, чья собственность валялась метрах в трёх от собственника.

Перевернул клиента и, осмотрев, увидел, что крови нет, – хорошо. Постучал по щекам. Тот начал оживать и медленно открыл глаза. Увидев меня, замычал и стал пытаться отползать, чем-то напомнив мне моего незабвенного и горячо любимого анкла Эрика.

«Похоже, сотрясение», – профессионально констатировал сын медработника и напомнил себе: – Надо аккуратней, Саша! Аккуратней! Так ведь и убить недолго кого-нибудь. ВА ведь убийство, даже при самообороне, которую нужно будет ещё доказать, может привести к страданиям не только душевным, но и физическим, ибо тюрьма это явно не курорт».

Посмотрел по сторонам – жесть… Мало того, что ударил сильно, так ещё ведь асфальт, бордюрный камень, который, кстати говоря, торчит в нескольких сантиметрах от головы «преступника».

«Блин, по краю прошёлся…»

С другой стороны, а что делать-то было надо? Бежать? С хрена ли? Мой город, мой район, белый день. От всех не убежишь, да и вообще… Обязательно нужно было этих тварей проучить, ибо не фиг народ потрошить!.. Но вот то, что наказать их было нужно несколько аккуратней – это да.

На самом деле можно было б и не связываться, а тупо взять и убежать. Их двое, и они старше, причём намного, так что побег трусостью бы для меня точно не был. Но вот внутреннее «я» меня нынешнего, было категорически против явно обоснованного отступления, закономерно считая, что зло должно быть наказано. А потому стремилось в бой.

Услышав шум за спиной, обернулся.

– Мальчик, ты, за что нас избил? – еле шевеля челюстью, задал вопрос длинный.

Я выпрямился. Тот стоял, скорчившись, и пытался отдышаться.

– А вы не попутали грабить людей?! Вы чо, совсем обалдели – средь бела дня народ стричь?! Вам Советская власть предоставила все условия для учебы и работы, а вместо того… – «кепочка» перевернулся на живот и начал потихоньку от меня отползать, – … чтоб, стиснув зубы… – длинный опять вытаращил глаза, – … давать стране металл, уголь… – «кепочка» отполз уже на метр; поднапрягшись, почти встал на четвереньки и пробовал идти-ползти на четырёх конечностях, – … вы занимаетесь разбоем в столице нашей любимой советской Родины – городе-герое Москве! – пафосно закончил я свой спич.

Длинный удивлённо посмотрел на меня, сел на асфальт и заплакал, а «кепочка», покряхтывая, упал…

«Ага, проняло! Стыдно стало?! То-то же!» – я прислушался к бормотанию плачущего.

Сквозь слёзы длинного можно было понять такие слова:

– Мальчик, мы у тебя не собирались отнимать деньги, – хлюпая носом, сообщал длинный, – мы хотели попросить взаймы пять копеек… Завтра бы мы тебе их вернули…

– А мужик? – спросил юный следователь-убийца гопников.

– Что мужик?! – вытирая слёзы, удивился первый потерпевший.

– Ну, мужика-то вы ограбили?

– Да ты что?! – трогая рукой себя за подбородок и морщась, промямлил длинный. – Не грабили мы никого! Мы спросили, он сказал – у него мелочи нет с собой. В машине осталась. Он мороженое привёз. Опаздывал. Сказал, через пятнадцать минут подойдет и даст.

Первый «волосатик» пошёл к «кепке» и стал того поднимать. Я также подошёл и помог страдальцу встать – принял, как говорится, посильное участие в его судьбе, причём со всех сторон.

Видя, что полуграбитель что-то неважно выглядит, сказал, увидев неподалёку автоматы с минералкой:

– Я сейчас, я быстро! – и побежал в сторону приспособлений для недорогого утоления жажды.

Подошёл к ряду автоматов. В ряду их было около десяти штук. Взял стеклянный, гранёный стакан, стоявший в нише посреди аппарата. Одна часть этой ниши, служила для мытья использованного стакана, и для этого там имелся специальный механизм. В другой же части ниши находилась разливная трубка, из которой и наливалась вода. Тут нужно сказать, что обычная газировка, несладкая, стоила одну копейку, а сладкая – лимонад – три. Ополоснул стакан, опустил в приемник для монет одну копейку и налив обычной, газированной воды, взял стакан и пошёл в сторону потерпевших.

– Эй, мальчик! Ты куда стакан понес? – услышал голос в спину.

Повернувшись, увидел продавщицу мороженого, которая хмуро смотрела на меня, невзирая на очередь, ждущую своего часа купить вкусное лакомство за 14 копеек.

– Там моему знакомому немного плохо. Я сейчас ему отнесу воды и верну стакан на место, – заверил бдительную продавщицу пионер.

– Плохо? Может быть, скорую нужно вызвать? – спросила она смягчаясь.

Вся очередь загалдела и повернулась в сторону кустов, на которые я показал. Вдалеке виднелись две фигуры. Горемыки, держась друг за друга и пошатываясь, пытались усесться на скамейку.

В очереди сразу же началось бурное обсуждение. Многие граждане склонялись к той мысли, что всё же нужно немедленно вызвать «скорую», ведь невооружённым взглядом видно, что тем двоим очень плохо. Безусловно, были и те, кто предложил вместо «скорой» лучше вызвать милицию: «пусть этих пьяниц заберут», так сказать, на всякий случай. А были и те, коим было абсолютно пофигу и на тех двоих, и на меня, и на стакан. Им хотелось мороженного, и они жаждали его получить.

Под осуждающие взгляды и возгласы из очереди: «Ух, пьяницы проклятые…» – я двинулся назад к потерпевшим.

Подойдя к «гоп-компании», протянул им стакан с водой.

Сделав по нескольку глотков, те ожили и даже немного порозовели.

«Отлично, вроде стали в себя приходить – и то хлеб», – подумал заботливый медбрат и задал логичный вопрос жертвам недоразумения:

– А зачем вам пять копеек-то нужно? На бутылку не хватает?

– Да нет, что ты, – морщась, сказал длинный. – Я деньги в метро потерял. Наверно, кошелёк вывалился, когда убирал в карман. Ну или, может, украли… Осталась мелочь только в карманах джинсов.

– А мои все потратили, – сказал «кепочка» и откинулся на спинку лавочки, – на тарелку, – он взглядом показал на бумажный свёрток, лежащий на лавочке. – Неподалёку с продавцом встречались. Вот и решили: раз уж мы тут, то прогуляемся по ВДНХ(а). Пришли к входу и обнаружили, что кошелёк пропал. Поискали по карманам – нет! Денег не хватает… Вход же платный!

– Я говорил тебе – поехали домой, а ты: «Да сейчас спросим у кого-нибудь… не миллион же, а пять копеек. Дадут небось…» – изображал длинный своего друга. – Вот и спросили на свою голову.

– Так что, вам пять копеек не хватает? – уточнил я.

– Ну да, – подтвердил длинный, – пять копеек. Поискали по карманам, вот мелочи нагребли на двоих сорок пять. Метро на двоих, чтоб обратно доехать, десять копеек, и на вход нужно двадцать копеек на человека – значит, сорок на двоих. Вот и решили попросить у кого-нибудь. И попросили… Теперь сотрясение, наверное… башка кружится – ужас! – сказал длинный и, посмотрев на меня, добавил: – Ты боксёр, что ли?

Я присел рядом с ним и произнёс:

– Нет, ребята, не боксёр я. Извините, что так вышло. Я думал, вы грабители.

Оглядел парней. Джинсы – для СССР этого времени очень дорогие и модные. Неплохие рубашки с большими воротниками, в это время также модные. Модники, короче говоря, ребята, а не гопники.

«Может, хиппи? Н-да… Чуть на ровном месте людей ни за что ни про что не покалечил».

– Короче говоря, ребята, мы все были не правы, – я выделил слово «все», – и все немного погорячились. Предлагаю начать наше неожиданное знакомство заново. – Встал и протянул руку длинному. – Александр.

– Антон, – представился тот, поморщился, но руку пожал.

– Александр, – представился я и протянул руку «кепочке».

– Мефодий, – представился тот и крепко сжал мне ладонь.

«А леща не хочешь за такое рукопожатие?» – мысленно спросил я визави и сжал со всей силы его ладонь в ответ.

«Кепочка», наверное, не ожидал такого от пионера и стал вырываться. Немного подержав его руку для памяти, чтоб не забывал, кто тут победитель, отпустил страдальца.

– Приятно познакомиться, – сказал дружелюбный миротворец, улыбнувшись.

Повисла пауза. Немного помолчав, я всё же решил продолжить дискуссию и траурное молчание нарушить.

– А зачем вы на выставку попасть хотите?

– Павильон посмотреть. Там павильон в Монреале был. Железо и стекло. Привезли. Вот и хотели глянуть, – пространно пояснил длинный по имени Антон.

– Э-э… Ничего не понял. Белиберда какая-то. Кто кого куда привёз? – решил уточнить пионер.

– Павильон межотраслевых выставок называется. Его собрали в Канаде в городе Монреаль. Он участвовал там, в международной выставке – Экспо-67, когда она там проходила. Затем его привезли к нам в страну и собрали здесь. Уже два года как собрали, а у нас всё никак не получалось посмотреть. Случая не было. А тут вот решили глянуть, раз уж рядом оказались, – пояснил Антон.

«Ясно. Это, по ходу дела, павильон, который будет называться в будущем «Москва»».

– Ну что, пойдемте, погуляем по ВДНХ, я вам пять копеек дам, – улыбнулся я и протянул Антону пятачок.

Тот несколько неуверенно начал протягивать руку, но резко отдернул её, услышав невнятное бульканье со стороны своего друга. Мефодий весь покраснел и булькал.

Я подумал, что, наверное, при ударе или падении он что-то повредил, и началось внутреннее кровотечение. Антон, вероятно, тоже подумал что-то подобное, потому что побледнел и бросился к захлёбывающемуся другу. Я тоже вскочил и уже собрался оказывать первую медицинскую помощь, но в этот момент бульканье прекратилось и Мефодий начал ржать как конь…

Через несколько секунд к нему присоединился Антон, а немного погодя засмеялся и я.

«И действительно, избил людей, предложил им пять копеек, ну разве это не смешно? Н-да…»

Купили билеты и прошли внутрь комплекса. Что сказать: фонтаны, цветочные клумбы, много гуляющих людей – ведь сегодня была суббота, запах шашлыка и атмосфера праздника, витающая в воздухе, – всё это создавало умиротворяющее впечатление на душе.

Зашли в желанный павильон № 70, который состоящий из стекла, алюминия и эскалаторов. Погуляв по трём его этажам, мы удовлетворили своё любопытство и вышли на улицу.

«Вроде ничего», – был вынесен вердикт высочайшей комиссией, и комиссия проследовала осматривать другие достопримечательности данного комплекса.

Поприкалывались над огромными хрюшками в павильоне «Сельское хозяйство», потрогали за нос лошадь в павильоне «Коневодство». Осмотрели ракету, точнее макет ракеты-носителя «Восток», и пришли к выводу: «Здоровая дура».

Удивился, что самолёта «Як-42», стоящего рядом с ракетой, нет. Вспомнил о том, что борт «СССР-4230», знаменитый тем, что на нем был установлен рекорд дальности перелета, появится тут лишь в 1981 году.

Также в привычной картине «мира ВДНХ(а)» отсутствовал и огромный гигантский «БелАЗ-75211» грузоподъёмностью в 180 тонн, который представят на выставке «Автопром» лишь в далёком 1984 году.

Погуляли по павильону «Космос», осматривая разные сюрреалистичные макеты космических аппаратов. Наглазевшись в своё удовольствие сверх меры и немного проголодавшись, я предложил зайти куда-нибудь перекусить. Ребята отказывались, ссылаясь на отсутствие денег. Я сказал, что это пустое, и я заплачу, но они отказались и идти не хотели.

Тогда я сказал, что у меня есть лишние три рубля и этого нам за глаза хватит, тем более что таким образом я, мол, хочу загладить свою виртуальную вину. Короче, после пяти минут уговоров я уже хотел плюнуть на эту затею, но тут они неожиданно согласились перекусить.

«Чего время зря теряли в препираниях – непонятно».

Зайдя в пельменную, которая по факту являлась обычной столовой, мы взяли подносы и встали в небольшую очередь. Каждый взял по порции пельменей, по салату из огурцов с помидорами, по паре кусков хлеба и по стакану кофе с молоком. Весь этот заказ на троих обошёлся мне в один рубль и двадцать три копейки. По сорока одной копейке на человека! Просто жесть, а не цены!

Сидя за столом, я общался с ребятами, интересуясь, чем они живут, где работают или учатся.

Как оказалось, ребята работают на заводе ЗИЛ. Антон был мастер, а Мефодий только устроился туда после окончания ПТУ и был рабочим, правда, собирался вскоре повысить свой разряд.

Завод ЗИЛ, находится в районе метро «Автозаводская». Расшифровывается его аббревиатура как «Завод имени Лихачева». Если же говорить о полном названии завода, то оно звучит так: «Производственное объединение Московский трижды ордена Ленина ордена Трудового Красного Знамени автомобильный завод Ивана Александровича Лихачёва». Во как!

Иван Александрович Лихачёв, именем которого назвали завод, в 1926-м был назначен директором Московского автомобильного завода, вскоре переименованного в ЗИС («Завод имени Сталина»). С 1953-го по 1956-й – министр автомобильного транспорта и шоссейных дорог СССР. В 1956 году И.А. Лихачёв скончался и был захоронен в Кремлёвской стене на Красной площади в Москве. В честь этого человека и было названо это предприятие.

Нужно сказать, что завод ЗИЛ, казалось бы, непоколебимый гигант советского машиностроения, доживает последние спокойные денёчки. Дело в том, что в 1976 году завод попал в ловушку. Гордость завода, ЗИЛ-130, серьёзно морально устарел. Завод пытался выпустить ЗИЛ-170, но не смог. Часть наработок по проекту было передано заводу КАМАЗ, но это будет только началом конца.

Вскоре все ресурсы будут переброшены на недавно открывшийся в Набережных Челнах КАМАЗ (Камский автомобильный завод), а ЗИЛ будет выпускать старые модели и безуспешно пытаться разработать что-то новое. ЗИЛ-4331 будет выпущен лишь в 1985 году, а доведён до ума только в 1991-м. В общем, в ближайшее время КАМАЗ фактически съест ЗИЛ, а пока… А пока дирекция завода приняла решение о создании ВИА.

В свободное от работы и семейных дел время ребята играют в собранном ими ансамбле. Руководителем там числится Антон, но лидер в ансамбле некий Иннокентий – их бас-гитарист.

Однажды директор завода был приглашён к своему приятелю, тоже директору, но швейной фабрики, на юбилей. Тот хвастался, что у него на этом на этом мероприятии будет выступать ВИА (вокально-инструментальный ансамбль), который создан на их фабрике. Выступление девушек из ВИА всем очень понравилось. Пели девчата замечательно и душевно.

Директор ЗИЛ(а) решил не упасть в грязь лицом и на следующий же день приказом было решено создать своё ВИА, не уступающее «швейному». Плацдармом-базой для формирующегося музыкального отряда должен был стать Дворец культуры завода, который находился на улице Восточной, дом четыре. «Догнать и перегнать» – получило недвусмысленный приказ в понедельник всё руководство завода, а также все активисты от комсоргов до профсоюзов. Через профком, комсомольскую организацию, «сарафанное радио» и доску объявлений начался поиск музыкальных талантов.

Таким образом, и был найден Антон, который с детства увлекался игрой на гитаре. Его друг, Мефодий, который как раз в то время поступил учеником на завод, тоже неплохо владел гитарой и присоединился к почину с удовольствием. Естественно, такие слова, как «неплохо владел», справедливы лишь, когда говорится о дворовой самодеятельности. Но желание творить было, а это уже немало. Ведь как говорится в пословице – вода камень точит.

Так как гитариста найти было намного проще, чем ударника, в смысле барабанщика, Антон принялся уговаривать друга «стучать». После недолгих раздумий Мефодий повёлся на уговоры и с усердием приступил к обучению игре на ударных. Начинал он не с нуля. Кое-что он знал и немного помнил. В школе, когда Мефодий был пионером, он был барабанщиком и барабанил по праздникам марши на торжественных линейках.

После того, как сформировалось ядро коллектива, стали активно искать других музыкантов, но это оказалось непросто. Среди работников завода найти каких-то более-менее нормально играющих не получалось. Некоторые кандидаты приходили на одну-две репетиции, узнавали, что эта самодеятельность никаких дивидендов, в том числе и финансовых, приносить не будет, говорили, что у них своих дел по самые гланды, им некогда заниматься фигнёй, и откланивались.

Комсомольская организация завода хотела вмешаться и обратится к несознательным с призывом по-хорошему, в порядке трудовой дисциплины немедленно вступать в ансамбль! Кто-то из руководства завода, недолго думая, распространил слух о том, что таким ретивым и несознательным, кто музыку не любит, будут выдаваться отпуска зимой, а путёвки на отдых – в санаторий заполярья. Народ зароптал, но не проникся.

Антон объяснял руководству, что насильно мил не будешь и что музыкант должен играть от души, а не по принуждению. На резонный вопрос руководства: «Так что же делать? Музыкантов-то нет! Не идут!» – Антон предложил поискать оных среди студентов музыкальных училищ.

– В конце концов, костяк группы, рабочие завода! – резонно утверждал он.

Те почесали репу, покумекали и согласились.

Так начался поиск музыкантов вне стен предприятия.

Но первые плоды эта идея дать не успела, а музыкант уже был найден. Они нашли деятельного товарища, который согласился играть на бас-гитаре. Иннокентий работал в сборочном цеху завода, неплохо играл на гитаре, поэтому перейти на бас, для него не составило больших трудностей. Сразу же он не откликнулся на объявления из-за того, что в этот время был в отпуске и не знал о наборе в ВИА.

В доме Антона жил его бывший одноклассник, который сейчас играл на скрипке и учился в музыкальном училище. Антон обратился к нему и попросил повесить объявление в его учебном заведении, а также поспрашивать у знакомых ребят, не хочет ли кто-нибудь играть в перспективном ансамбле.

Так был найден клавишник Сева. Конечно, Савелий не умел играть на «электрооргане», как в это время называли синтезатор, но он учился на пианиста и, значит, должен был справиться.

Таким образом в коллективе появился первый профессиональный музыкант. Если есть первый, должен быть и второй?! Чертовски верно подмечено!

Второй, а точнее вторая, появилась по предложению Севы. Девушка Юля знала Севу с детства, ввиду того что их родители дружили семьями. Она училась в том же музыкальном училище, что и клавишник и обладала замечательным голосом. Кроме того, Юля также умела играть на пианино. Впервые придя на репетицию, она была удивлена, поражена и обрадована. Как, оказалось, петь в ВИА было её хрустальной мечтой детства. Таким образом, ансамблю оставалось найти лишь одного недостающего участника – гитариста.

Как-то идя со смены через соседний двор, Антон услышал, что кто-то играет на гитаре и поёт. Звуки доносились из рощи. Антон остановился и прислушался.

«Во распелся-то. И неплохо играет, надо сказать», – сказал себе руководитель ВИА и решил посмотреть на певца.

Зайдя внутрь рощи, он увидел, что какой-то волосатый, как и он сам, парень музицирует в одно лицо. Благодарных слушателей, кроме Антона, поблизости не наблюдалось, но певца это абсолютно не смущало. Присмотревшись, Антон узнал в играющем своего сверстника Диму, с которым они учились в одной школе, в параллельных классах.

Тот тоже узнал Антона и обрадовался случайной встрече, ведь он был «в хлам» пьян, ему было скучно и срочно требовался собеседник. Дима недавно пришёл из армии, нигде не работал и думал, чем бы заняться. Антон предложил ему пойти учеником к ним на завод, а также спросил, не хочет ли тот присоединиться к ним, играть в ансамбле.

Дмитрий сказал, что подумает. Идти работать на завод, насколько понял Антон, Дмитрию не хотелось. Только из армии, какой на фиг завод?! Воля, свобода, девчата, вино, и даже море вина, и даже толпы девчат – вот что хотелось потенциальному кандидату, а не какой-то там токарный станок.

– Слушай, Дим… а как ты думаешь, у ВИА «Песняры» много поклонниц?

Тот только задумался, а Антон уже задавал очередной провокационный вопрос:

– А денег? Денег у них много? – и, не дав опомниться, смачными мазками, не жалея красок, стал рисовать гигантские перспективы от участия в проекте ошарашенному кандидату.

В речи присутствовали такие слова, как: «деньги», «слава», «известность», «почитание», «девушки», «обожание», «толпы поклонниц», «машины», «отдых на курортах», «гастроли», «реки шампанского» и «…чёрную икру ложками есть будем».

После такой рекламной компании Дмитрия упрашивать было не нужно. Более того, он сам стал настаивать, чтоб они прямо сейчас, не медля ни секунды, поехали на репетицию, ведь «время не ждёт»!

ВИА «Музыкальная юность» был собран.

И вот уже полгода коллектив репетирует. Был даже один концерт для рабочих завода, где их ансамбль исполнил четыре песни. Директору завода понравилось, и он решил развивать успех, для чего собирались закупить более профессиональное оборудование и музыкальные инструменты. А именно: чешская барабанная установка, две немецкие гитары и советский «электроорган», он же синтезатор, он же клавиши.

Вскоре их ансамбль принимал участие в двух свадьбах работников предприятия, где они также сыграли те же самые четыре песни. Первой была свадьба дочери главного инженера завода. Там во время выступления возникла проблема с микрофонами, которые сломались оба в течение пяти минут. Через день после этого досадного случая у ансамбля появились три японских и два немецких микрофона. Ну а после второй свадьбы – племянницы главного бухгалтера завода – у ВИА появился микшерный пульт и японский синтезатор.

Сейчас же коллектив работал над новыми композициями, которые собирался исполнить на празднике в честь годовщины Великой Октябрьской революции.

– В принципе, всё у нас хорошо, только вот Иннокентий иногда «дуру гонит», – сказал Мефодий и осёкся, увидев неодобрительный взгляд Антона.

– Ясно, понятно, – как бы, не обратив внимания на последнюю фразу, сказал я, а затем спросил: – А к вам на репетицию можно прийти?

– Вряд ли. Иннокентию – это не понравится. Он знаешь какой… – сказал Мефодий, подцепив ложкой пельмешку.

Зря он это сказал… Глаза Антона вспыхнули, а сам он весь затрясся и покраснел.

– Пошёл на фиг твой Иннокентий! Замучили вы меня уже с ним! Я лидер ВИА! Я глава ансамбля! Я создал его! Мне директор поручил! Кому не нравится, тот пусть убирается из моего ансамбля! – взорвался Антон. Он тяжело дышал, а лицо его пошло пятнами.

«Так и до сердечного приступа докатиться может… Там у них прям «санта-барбара» … Какие страсти-то кипят в среде молодых дарований – обалдеть», – глядя на разошедшегося музыканта, думал я.

Тот, немного помолчал, глотнул остывший кофе и потёр виски.

Мефодий сидел, опустив голову в пол, и ковырялся в ногтях.

– Конечно, приходи, Саша. Послушаешь, как мы играем. Завтра в шесть вечера, запоминай адрес… Может, тоже музыкантом захочешь стать, а не спортсменом… – вздохнув, уже мягко сказал мне грозный лидер ВИА и улыбнулся.

Ещё немного посидев, мы решили, что пора «на расход». Я проводил ребят до метро и пошёл домой.

Дома застал расстроенную маму. Ясно. Записка…

Развеселить её не получилось, и, поужинав, я поговорил по телефону, ополоснулся и лёг спать.

Когда засыпал, то слышал тихий плач любимой мамочки.

Прости, мама, но эту заразу нужно была вырезать сейчас с корнем, пока ты ещё к нему не привязалась, и всё не стало слишком поздно! Время лечит раны, всё пройдёт, и всё будет хорошо… Прости, моя любимая «мася», по-другому я не мог…

«Ну и денёк же сегодня выдался», – подумал я, засыпая…