Текст книги "Регрессор в СССР. Цикл (СИ)"

Автор книги: Максим Арх

сообщить о нарушении

Текущая страница: 158 (всего у книги 272 страниц)

Глава 35

И вот зашли они… Легенды? Ну в будущем-то да… Точнее не так, в старом будущем они обязательно стали бы, в известной степени, легендами благодаря своим, а теперь уже моим медлякам. В этом же времени было абсолютно не понятно, как сложится их музыкальная карьера из-за того, что все «их» хитовые медляки я из мироздания изъял в свою собственность.

Но так… чисто по-человечески, конечно же, было интересно посмотреть на этих необычных, замечательных, талантливых и пышущих энтузиазмом людей.

На встречу они прибыли всем составом. Я со всеми поздоровался за руку, представил Марту, как мою подругу и, предложив присесть на диваны, поинтересовался, почему на встречу не приехал мистер Тейлор.

– Он приедет позже, Алекс, – сказал Клаус, – ближе к вечеру. Он сейчас какие-то дела улаживает со звукозаписывающей фирмой. Сказал, что, если мы с тобой договоримся, то бумаги подпишем завтра.

– Всё ясно, – произнёс я, и, сходив в соседнюю комнату, проинформировал об этом Екшина. Тот поморщился и, дав распоряжение никаких бумаг не подписывать, погрузился в документы, предоставив общение с музыкантами мне.

Вернулся в комнату отдыха, принёс пакет с пивом и, выставив содержимое на стол, предложил угощаться.

Некоторые из членов ансамбля отказались, а некоторые с удовольствием взяли по банке.

Я же пить перед демонстрацией не стал, ибо особо выкладываться не собирался. Полагал, что раз они профи, то сами всё поймут и сообразят как нужно исполнять предлагаемый мной материал. Налил себе сока и попросил рассказать мужиков о себе…

Те, сразу же, поблагодарили за возможность встречи, похвалили за мою музыку, восхитились моим умением петь и вообще вести себя на сцене и в общих чертах поведали о себе.

Я знал, что их коллектив был образован в 1965 году и получатся, что уже этому коллективу, на текущий момент – двенадцать лет. С таким сроком творческой деятельности за плечами, разумеется, начинающими их назвать было никак нельзя. Они играют, гастролируют, выпускают пластинки. Они достаточно популярны и известны, но, как я уже знал, до мирового признания им ещё очень далеко.

– Так я не понимаю, а зачем же вы поёте и хотите петь на английском, если вы немцы? Не проще и не лучше ли петь на языке Шиллера? – поинтересовался я, когда мы перешли к конкретике – исполняемому ими материалу.

– Александр, дело в том, что немецкий язык хоть и лучший в мире, основная масса человечества, из всех языков, более всего понимает английский. Наша команда не хочет загонять себя в рамки одной страны. Мы очень любим гастроли, а для этого английский язык подходит как нельзя лучше. – Сказал Клаус и напомнил: – Кстати, ведь в вашем выступлении тоже большая часть песен исполняется на английском языке, а не на вашем родном – русском.

– Это да, – согласился пионер с прописной истиной. – Тут ты прав. Однако произошло это не потому что я придумал так, а потому, что изменить тексты я не решился, – и видя не понимание. – Впрочем – это не важно. Давайте перейдём к делу. Скажу сразу – ваш репертуар я частично слышал, поэтому выскажусь как есть, так что без обид. – И огорошил: – он мне не понравился. Ни музыка, ни голос, ни исполнение. Мне кажется вы работаете не в том стиле. Поэтому извините, но я ничем не могу вам помочь.

В комнате сразу же возникла тягостная атмосфера. Лица музыкантов мгновенно посмурнели, а подслушивающая нас Марта, очевидно не ожидавшая таких откровений, от удивления аж закашлялась.

– Но у тебя же были на концерте песни, которые мы бы тоже могли исполнить, – резонно заметил их гитарист.

– Были, – согласился я, – но они принадлежат группе «Импульс».

– Ну может быть у тебя есть что-то в загашнике? Что-то подобное.

– Есть, но это тоже для «Импульса». И вообще я не вижу смысла играть двум группам практически одинаковую музыку. Общий стиль – да, но вот музыка… она должна быть у каждого своя и должна быть как можно более оригинальной и отличающейся от остальных коллег по цеху.

– И каким же ты видишь наш репертуар? – осторожно поинтересовался Клаус.

– Не только ваш, но и репертуар моей новой подружки Марты. Вы будите играть музыку в новом стиле, который я назвал «gothic».

– Готический? – переглянулись музыканты.

– Ну вы же немцы. Вам, как говориться: «Сам Бог велел».

– И что это за стиль? – спросил гитарист.

– Да. Что это за стиль такой? – вставила свои пять копеек моя новая подруга, которая, услышав, что речь идёт о ней, беззастенчиво влезла в разговор, сев рядом со мной на подлокотник дивана.

– О-о, друзья мои, это целый музыкальный пласт, который нам предстоит создать фактически с нуля, – произнёс я. – Разумеется, сейчас в мире уже есть некоторые группы, которые можно с натяжкой отнести к этому стилю, но это всё фигня. То, что будем делать мы, это недосягаемые для них высоты. И подняв палец: – Кстати говоря, мы сюда ещё и фолк добавим.

– Что? – абсолютно не поняли присутствующие, включая вылупившуюся на меня Марту.

– А сейчас я всё объясню. Есть где записать? Ну значит запоминайте, – заложил руки за спину пионер и, не спеша прогуливаясь, приступил к лекции: – К музыке мы перейдём чуть позже, а пока начнём с одежды. Наш стиль – чёрное и кожаное…

Ну а через пятнадцать минут пространных рассуждений я решил, что аудитория достаточно подготовлена, а потому дал команду звукорежиссёру включить запись, подошёл к микрофону и спел репертуар, который предполагал передать, (читай продать) «скорпионам»…

Как и ожидалось аудитория мгновенно упала к моим ногам и категорически заявила о непременной готовности к сотрудничеству.

Ну ладно. Вру. Не сразу. Естественно, среди них по окончании прослушивания произошёл обмен мнений. Однако в конце концов они осознали, что это их шанс и что с этим оригинальным материалом они, вполне возможно, смогут-таки «выстрелить».

Мы проговорили ещё полчаса, и я спел их будущий репертуар ещё один раз, окончательно вселив в них уверенность что всё получится.

Бумаги было решено подписать немедленно, дабы уже сегодня начать новую программу. И они были правы. Если Тейлор хотел, чтобы «скорпы» выступали на концерте именно с новыми песнями, им было необходимо начинать их репетировать, что называется – уже вчера.

Я сказал, что без подписания бумаг, потом может геморрой случиться, который нафиг не нужен и напомнив, что ничего не решаю, пошёл позвать Екшина.

Тот переговорил с музыкантами, выслушал мою позицию, улыбнулся Марте и тотчас дал поручение своему помощнику, который сидел в коридоре, найти и доставить сюда Тейлора немедленно.

– А пока. Может быть нам начать репетировать прямо сейчас? Тут? – предложил Клаус.

– Нет, ребята. Сейчас у меня другая проблема, – покосился на Марту. – Мне ей надо программу подобрать.

– Ясно, – кивнул тот и предложил. – Но тут же есть ещё несколько студийных комнат. Давай мы будем репетировать там?

– А контракт? Как же без контракта? – забеспокоился Екшин.

– Репетируйте. Только ко мне сегодня ни с какими вопросами не лезьте. Даже с самыми невинными. Считайте, что меня нет. Просто я буду очень занят и не люблю, когда прерывают творческий процесс, – произнёс я и протянул две кассеты: одна минусовка – только музыка, без вокала. Другая с музыкой и голосом. Также передал ноты и тексты песен. – И имейте в виду. Как приедет Тейлор, сразу подписываете контракт. А песни, – хмыкнул пионер и как можно пренебрежительней произнёс: – они зарегистрированы все в агентстве по авторскому праву. Так что пока они мои.

Те и не собирались их воровать, о чём сразу же и заявили. Аргументировали же они тем, что сотрудничают с лейблом, который сотрудничает с Тейлором. И такого плана кидок просто не возможен, ибо себе может боком выйти.

– А если всё же своруют? – озадаченно произнёс мидовец, глядя в след удаляющейся, радостно переговаривающейся группе.

– Да не своруют они, – махнул рукой я. – Зачем им? Да и потом, там всего несколько композиций. Для полноценного альбома явно мало. А где они ещё возьмут? Быстро придумают и запишут? Маловероятно. Так что уверен, они ничего плохого делать не будут, ибо знают, что мы им ещё понадобимся.

Глава 36

Когда группа уехала, я повернулся к находившейся в шоке претендентке.

– Ну как они тебе?

– Великолепны, – в восторге произнесла та. – Но Вы, ваша музыка намного лучше любой известной мне группы. Ваши песни трогательны и прекрасны. Они ранят в самое сердце.

– Благодарю вас, фройляйн Марта. Итак, чтобы нам подобрать Вам?

– Я хотела бы петь как они.

– Но, они же металл играют.

– Да. И он сейчас становится очень популярным. Я бы тоже хотела петь в таком стиле.

– В металле?

– Конечно… Или вообще… вообще в панке…

– А не хотите то, что пели наши девчата? Попсу – диско?

– Нет, – категорически заявила та и от неё мгновенно словно бы повеяло непреклонностью и можно сказать – бунтом.

– Почему же? Это очень благообразный стиль, – попытался пионер образумить красавицу.

– Вот именно. А я хочу что-то другое, – а затем, неожиданно распустив волосы, посмотрела на меня и добавила: – Что-то такое… такое – неформальное.

– Зачем тебе? – удивился я, разглядывая пышную шевелюру. – Ты образована, выглядишь как фотомодель, семья у тебя, скорее всего, тоже в порядке. Папа, вон у тебя большой человек – секретарь самого канцлера. Так зачем заниматься глупостями?

– А я хочу! Хочу чего-то настоящего! Чего-то такого, что будет не сном, а самой настоящей правдой! Ты не представляешь, как это всё надоело, – сказала она и, подвинувшись ко мне ближе, прошептала, глядя в глаза: – А вот ты настоящий…

Блин, это было так неожиданно и так приятно. От неё вкусно пахло духами, накрашенные губы манили, а милый голос заставлял сердце дрожать. Всё это – милая девочка в купе с соответствующей обстановкой вновь напомнило мне о прошлом, о той девочке неформалке, о моей любимой студии во Владыкино, о весёлых денёчках… И я, помимо своей воли, поддался её призыву, потянувшись к мягким и нежным губам, которые незамедлительно словно впились в мои в ответ…

Говорят, дурное дело не хитрое, вот и у нас оно заняло пять минут… А точнее сказать пять волшебных минут, в которые мы оба, что не мало важно, полетели по межзвёздным путям и райским кущам.

И когда мы полетели во второй раз, полёт этот был настолько замечателен, что, паря среди звёзд и туманностей, я совершенно забыл кое-что сделать…

– Ё* твою, Васин, ты чего творишь?!! – прохрипел голос Кравцова, и я вспомнил про не запертую дверь.

– А-а! – вскрикнула красавица разгибаясь.

– Опс, – хмыкнул я.

– Васиииин!!! – схватился за голову комитетчик обалдело глядя на разврат.

– Товарищ Кравцов, б**, я уже тебе сто раз тебе говорил, что стучаться надо! Да и вообще… Чего за кипишь? Вроде бы всё чикибамбини. Ничего такого не случилась. Я думаю, нам скандалы ни к чему. Поэтому, полная тайна организации. Окей? Ну и окей! – рявкнул я и, даже не застёгивая штаны, подошёл к полковнику и выпихнул ошалело смотрящего на меня соотечественника за дверь, крикнув ему в спину: – Мы репетируем! Ещё недорепетировали до конца! Так что не мешать! Мы заняты!

Закрыл-таки дверь на ключ, а потом, дабы не обламываться на полпути, мы полетели вновь…

Надев, кто штаны, а кто юбку, поправили причёски и, поцеловавшись ещё раз, приступили к более мирскому…

– Так, что-то я тебя не понял… Ты не хочешь петь танцевалки?

– Хочу, но только такие, которые будоражат и бросают вызов обществу.

– Ну и словечки у тебя…

– Алекс, ну так ведь я дочь заместителя министра, – резонно напомнила Марта.

– Согласен. Это многое объясняет. Получается, ты просто хочешь сделать папе назло?

– Да! – чрезмерно резко произнесла она, оторвавшись от зеркальца в пудренице. – Вот теперь ты всё правильно понял. Не только папе, но и маме и дедушке! – подкрасила губки, встала и прошлась вдоль дивана. – Ты не представляешь, как меня бесит: то нельзя, это нельзя, сюда не ходи, это не делай. А я, – она тыкнула себя в грудь пудреницей, – я личность!

– Кхе-кхе, – закашлялся я, вспоминая мою Люсьен, которая тоже всё время всем собиралась что-то доказать, абсолютно не понимая, что в том времени, в котором мы с ней жили, всем уже давно всё доказали и, по большому счёту, всем давно было абсолютно по***. И тут важно не слово по***, а фраза – абсолютно по***!!!

– Поперхнулся? Может воды? – заботливо произнесла Марта, а затем неожиданно добавила: – Или виски?

Я вновь закашлялся.

– Виски? Ты чего, виски пьёшь?

– Ну не то, чтобы пью… Только для храбрости. Я вот, – она подошла к своей сумочке и достала уже початую бутылку, – принесла немного, – и повторилась: – для храбрости.

Чуть не умерев от кашля и от изумления, протёр глаза, пытаясь вникнуть в нереальную – сюрреалистическую картину – симпатичная заграничная няша и литровый пузырь не менее заграничного пойла.

– Убери, – категорически произнёс пионер поморщившись. – Сейчас моё начальство придёт и кипишь будет. А он нам не нужен.

– Так ты не будешь?

– Нет, – проблеял я.

– А я, пожалуй, сделаю глоток, – сказала та и присосалась к горлышку.

– Ну и деваха, – буркнул себе под нос, находящийся в завязках мальчуган, и стал размышлять, чтобы нам такое с ней сделать, имея в виду – в музыкальном плане.

Подумал-подумал, да и надумал, однако перед тем, как предложить, нужно было кое-что узнать: – Марта, скажи, а что сделает с тобой и со мной твой папа, когда ты будешь прыгать на сцене как металлисты.

– Он разозлиться и…

– И… – поторопил я.

– Ну я не знаю, – пролепетала она. – Будет в бешенстве.

– Вот именно. И гнев его падёт в том числе и на меня. Ты-то отмажешься, а вот мне таких п**** вставят, что мало не покажется.

– Я думала тебе ничего не будет… Ты же звезда, – казалось бы, логично заметила она.

– Ага… Святая простота. Будет. Да ещё как будет. Поэтому давай мы вот как поступим…

– Как?

– Вначале обойдёмся без металла, только танцевалкой, – стал пояснять я, но, увидев, как няша начала недовольно морщится и надувать губки, добавил: – Но танцевалка эта будет не совсем обычная, а с небольшим вариантом твоей любимой неформальности. Идёт?

– Тогда, да! А что это будет за танцевалка?

– Сейчас запишем, попробуем, а завтра тогда займёмся вплотную.

– Так завтра же ты со «Скорпионс» будешь репетировать.

– Они без меня справятся, а ты приезжай сюда к семи утра, – скомандовал я и видя удивление. – времени нет. А то ты материал перед концертом выучить не успеешь.

– К-каким концертом? – широко открыла глаза Марта.

– Который в воскресенье будет.

– Да ты что? Я же не умею. Я не смогу, – забеспокоилась та.

– Сможешь, – хмыкнул я и рассказал ей план про частичную фонограмму и одновременно подстраховку двумя нашими вокалистками.

Она сидела и моргала, а я ей вещал как всё будет круто и как она уже скоро станет сверхновой звездой. Делал я это по двум причинам. Во-первых, я хотел вновь набрать очки перед чиновниками, фактически подсадив непростую певицу на необходимость в пополнении музыкального материала у меня. А во-вторых, мне хотелось сделать как можно большее количество источников финансирования.

«Скорпионы» уже подписались на контракт, по которому 33 % от их творчества в течение десяти следующих лет будет переходить советской стороне, где от полученной суммы мне будет положено 15 %. Я об этом уже знал, ибо согласовывали при мне. А так да, деньги, конечно, не такие уж и большие. Но есть одно, «но», помножьте эти деньги – за выпуск пластинок, за гастроли, за концерты, за рекламу, на десять лет и тогда сумма не будет казаться такой уж малой. И тем более в валюте… ну в смысле в инвалютных рублях.

Тот же самый финт я собирался проделать и с Мартой. С той лишь разницей, что «скорпы», если что-то пойдёт не так, всегда смогут себе придумать какой-нибудь материал, ибо они музыканты, а вот Матильда, в смысле Марта, ничего без меня сделать не сможет.

А посему, если всё получится, и она-таки подсядет на музыку, она папе своему весь мозг проест, чтобы только я для неё написал что-то хитовое.

Нет, конечно же, папа, разумеется, поищет другие варианты. Поищет и наверняка найдёт, и попросит написать других композиторов, если я буду ставить непомерные условия… Так-то оно так, но вот есть одно «но»… Много ли хороших композиторов, живущих в этом времени, могут составить конкуренцию моему гению, а точнее гению ютуб? Я думаю, нет таких. А значит эту работу получу скорее всего я сам, а вместе с ней получу, пусть не большую, но власть над ними.

– Уии!! – закричала красавица, набросившись на меня, страстно целуя и раздеваясь одновременно.

– Неужели это правда, – через пять минут вновь подкрашивая губы, сказала она, с надеждой поглядывая на поправляющего ремень меня.

– Естественно, да. Только нужно действовать быстро. Ты должна во всём слушаться меня и быть усердной. И тогда всё получится. Ты выступишь. Добьёшься успеха. Станешь звездой.

– А ты? Что будешь делать ты после концерта?

– Как что? После выступления мы сто процентов улетим в Союз.

– А я? – искренни удивилась Марта.

– А ты останешься здесь сверкать на небосклоне среди других звёзд.

– А ты не можешь остаться?

– Нет, – отверг эту идею пионер. – Мне домой надо.

– Ну ладно… Но, если что, я же смогу прилететь к тебе? У вас аэродромы есть для самолётов? – сказала святая простота.

– Вроде были, – удивился я такому штампу… И действительно откуда ещё у советов самолёты?

– Вот и прилечу. Или ты ко мне.

– Об этом после. А сейчас слушай меня внимательно. Мы сейчас запишем тебе четыре песни – три частичные фанеры для концерта и одна полноценная для клипа. Завтра я, с пока ещё «Скорпами», договорюсь, чтобы в их клипе ты тоже приняла участие, спев с ними вместе. Они как раз любят английский язык, так что это будет в тему. К тому же они более-менее известные, а ты пока нет и такой дуэт будет тебе на пользу.

– А они согласятся?

– Если нет, то споешь со мной, а их пошлём лесом, – хмыкнул пионер и пояснил. – Совместное исполнение, конечно, нужно не им, а тебе – для твоей раскрутки, но раз мы с ними работаем вместе, почему бы не осенить лучами их славы тебя? Тем более что им это ничего не будет стоить. А раскрутить тебя нужно мгновенно. Времени крайне мало. Перед концертом тебя уже должна знать половина ФРГ.

– А такое возможно?

– Думаю, да. Если мы сделаем всё правильно. Тейлор тут уже делал рекламу пластинок, поэтому опыт у него уже кое-какой есть. Да и этот концерт он рекламировать тоже уже начал. Насколько я понимаю… Главное – нужны клипы. Обязательно хотя бы два.

– А их долго снимать?

– Думаю за час снимем, и за пару часов смонтируем – это не вопрос.

– Так быстро? – удивилась та.

– А чего тянуть-то кота за все места?

– За что тянуть кошку?

– О-о… точно… песня будет про кошек!

– Да? У меня?

– Нет. У Вас. Та которую вы дуэтом будете петь. А сейчас не сбивай… дай подумать… итак… Вечером приедет американец, я ему скажу, чтобы на послезавтра на вечер нужную площадку нашёл для твоего клипа и для клипа группы. Я же пишу тебе тексты, ты учишь, а я пока записываю музыку. Сейчас дам команду привезти сюда Севу и Юлю, и мы втроём всё быстренько забабахаем. Поняла? – та неопределённо кивнула. – Вот и «зер гут»! И кстати, как ты смотришь, чтобы чуть сменить имидж – постричь волосы и покрасить их в несколько не обычный цвет?

– Какой?

– Я думаю сиреневый подойдёт. Теперь ты будешь у нас не просто обычной девчонкой Мартой, а перспективной певицей по имени «Мальвина». Ну как тебе? Норм? Нравится? Да погоди ты… Только же прилетели… Дай отдохнуть и сил набраться… И вообще нам песни писать надо… Ну что ж ты опять юбку-то себе задираешь?.. Во истину в тихом омуте, черти водятся… Приехали…

Вновь оделись, я отругал Марту за несдержанность и за нерабочий настрой в рабочее время, а потом услышав, что колонки загудели, «заводясь» от электромагнитных полей, подошёл к микрофону, постучал по нему пальцем, удивился, что он работает и, посмотрев через оргстекло в обалдело смотрящие на меня глаза звукорежиссёра, прохрипел: – А ты чего тут делаешь? Всё время здесь был?

Глава 37

Моментально ломанулся туда. Закрыл в звукорежиссерскую комнату дверь поплотней и начал проводить обыск. Звукач начал было возмущаться моим самоуправством и полез в драку махая кулаками, но я его угомонил двумя не сильными подзатыльниками, отправив на пол.

– Ты почему не сказал, что за всем наблюдаешь, ё*** извращенец?! – шипел я, слушая по очереди катушки на магнитофоне. К счастью, их оказалось не много. Обыскал и самого звукача, а затем подумал и, посмотрев холодным взглядом на прижавшего уши звукача, который сидел в углу, произнёс: – Знаешь кто у этой девчонки папа? Знаешь? Ну раз знаешь, то сам должен понимать, что, если ты хоть кому-то что-то расскажешь, тебя съедят.

– Я никому и ничего… – замотал головой звукач.

– Но не этого тебе нужно бояться, – не обратил на его реплику безжалостный пионер. – Ты же, наверное, знаешь, что такое КГБ? Вот и подумай, хочешь ли ты связываться со структурой, которая раскидала свои щупальца по всему миру. Про Троцкого знаешь? Знаешь? Помнишь, как с ним поступили? Его в Мексике уничтожили, вбив ему ледоруб прямо в лоб. А знаешь за что? За то, что он поссорился с КГБ. Сам подумай, если КГБ может без проблем дотянуться до Мексики, сможет ли оно ликвидировать ненужного свидетеля рядом с собой, за стенкой?

– Я думаю, да, – сказал он, закивав. – Но я, правда, ничего не записывал. Просто смотрел.

– Ну и как? – спросил я, прикидывая врёт он или нет. В общем-то, скорее всего, таки нет, ну а если и врёт, как я это могу проверить. Пытать и ликвидировать его я не собирался, а другого способа узнать правду у меня нет. Вздохнул и спросил: – Ну и как тебе со стороны?

– Класс… – благоговейно прошептал извращенец.

– То-то! – сказал я и, чуть подумав, добавил: – Ну в общем я тебя предупредил. А там сам смотри. Дорога тебе жизнь или нет. Ну а сейчас давай работать. А то мы и так уже выбились из графика.

Музыку для четырёх песен мы записали за два часа. А вот над вокалом пришлось поработать. Марта хоть петь и могла, но до профессионала ей было всё же ещё очень далеко. Она терялась, она забывала, она стеснялась.

И так пробовали и этак – результат был не очень. Нужно было что-то делать и я, задумавшись, от безысходности предложил ей заглянуть в свою дамскую сумочку… Та поняла и заглянула.

Пошло легче, но, всё равно, во многих местах лажа всё же была. Дальнейшее закладывание я запретил, ибо последствия возлияний становились всё более и более очевидны…

В конечном итоге, я на всё плюнул и решил пригласить для записи рыжуху, которую по моему приказу доставили через тридцать минут.

Войдя в студию, она поводила носиком, вероятно учуяв запах плотских удовольствий и вискаря, улыбнулась мне, взяла текст, записала всё за сорок две минуты, чмокнула меня в щёчку, посоветовала мне много не пить и её увезли обратно в номера.

– А я? – со слезами на глазах произнесла моя немецкая подруга, прослушивая записанную Юлей песню.

– А ты учи текст. В этом клипе, который мы сейчас будем снимать, ты будешь петь под запись голоса рыжухи. Песню прокрутят по телевизору. Она должна быть безупречна. У вас голоса похожи, так что выучишь всё досконально, завтра потренируешься и не волнуйся, остальные песни будешь петь сама. Тут же мы не должны облажаться. Вся ваша страна увидит клип, так что лажи быть недолжно.

– А когда мы его будем снимать? – вытирая слёзы, произнесла немка.

– Завтра вечером. И уже с утра послезавтра его начнут крутить на разных каналах. А мы, тем временем, будем снимать клип со «Скорпионами».

Вечером приехал-таки нашедшийся Тейлор и сразу же получил ото всех пи***!!!

Сходили вместе с ним в студию к «скорпам» и послушали, что у них получается. Удовлетворились результатом. Они сели подписывать бумаги и контракты, а я, подморгнув «Мальвине» на прощание, попросил, чтобы меня отвезли домой – в гостиницу.

На следующей день позвонил американцу и, под присмотром Екшина, сказал, что за реквизит нам нужен вообще и для первого клипа в частности, а сами приступили к работе с, подъехавшей на студию, Мартой, которая уже сменила причёску.

На мой вопрос, когда же она успела, ответила, что у неё есть личный парикмахер, с которым она вчера договорилась и который сегодня ещё с шести утра занялся её причёской.

Я осмотрел «Мальвину» со всех сторон и выразил своё восхищение в нескольких комплиментах, добавив, что такая причёска ей очень идёт.

Ближе к полудню подъехал Тейлор и подвёз весь необходимый нам реквизит. Женская косая кожаная куртка и кожаная юбка, а также чёрное платьице в белый горошек, в которых будет поочередно плясать певица. Две резиновые маски, парик для Севы с красной банданой, автомобиль – кабриолет, и, собственно, прожектора, которые мы установили на импровизированную сцену, по задумке, являющуюся концертной площадкой.

Ну и конечно же, нам нужны были рельсы со шпалами, на которых, по сценарию, должна будет сидеть певица. Тут я пожалел, что со мной нет Учителя, ибо мне самому пришлось переться в железнодорожное депо и снимать необходимые кадры, вместо того чтобы поручить их снять Хачикяну, а самому заняться чем-нибудь другим. После съёмок материала для первого клипа «на рельсах», занялись другим клипом. Там сюжет был тоже до безобразия прост – Матильда, в смысле Мальвина, едет по встречке и поёт… Вот с этим пришлось покопаться и закончили мы только ночью.

Вернувшись в гостиницу, узнал, что у ребят всё нормально и что они весь день репетировали.

Утром по-быстрому наложил малоадекватный видеоряд на музыку клипа «про рельсы» и показал результат Тейлору и Екшину.

– Это гениально! Ты гений! Так просто! Так примитивно! И так круто! И так быстро! – прошептал американец, увидев, что получилось у нас на выходе.

– Вы так думаете? А по мне что-то не очень, – признался мидовец и, увидев мою поднятую бровь, повторил: – Не очень. Кто там целуется? Что за люди в масках?

– Это муж с женой. Их специально пригласили для этого, – сказал Тейлор заученную фразу.

– Жаль, что я не видел, как это было снято. Надо было бы с вами поехать и посмотреть, как вы такие откровенные сцены снимаете.

– Так смотрите. На экране всё показано. Другого ничего не было там. Это вообще вставленные кадры. Их сняли по дороге, – соврал я.

– Я вижу, что вставленные. Но непонятно зачем и непонятно на-кой?

– Для общей картины.

– Плохая картина складывается. Если музыка ещё ничего, то вот то, что показано на экране, абсолютная белиберда – никак не совпадает с музыкой и вообще совершенно непонятно, что там и зачем. Всё мигает, всё мелькает. Разобрать почти ничего невозможно. А что возможно, то подлежит сомнению. Вот она – певица, сидит у вас там на корточках на рельсах. Так?

– Угу, – не стал отрицать пионер очевидного.

– Ну так вот, лично у меня создалось впечатление, что она там не просто сидит, а простите – писает…

– Да? – удивился Тейлор и посмотрел на меня.

– Нет, конечно, – сказал я, не став раскрывать подробности, ибо был джентльменом, но всё же негромко буркнул: – А вы что не люди и в туалет по-маленькому не ходите?

Утром в 7:55 по всем каналам телевидения страны, аккурат за пять минут до выпуска утренних новостей, из всех телевизионных приёмников ФРГ, зазвучала заводная песенка, вмиг вознёсшая мою неугомонную немецкую подругу на высоты, которые ранее были досягаемы только Васиину, Моцарту и «Битлз».

Мы же, тем временем, приступили к съёмкам ещё трёх клипов: двух для Марты и одного для «скорпов». В одном клипе «Мальвина» просто прыгала и пела, а в другом ехала на машине и пела. В общем-то, ничего сложного там в съёмках не было, ибо Тейлор подобрал отличную и профессиональную съёмочную группу. Со «скорпами» тоже не возникло никаких трудностей. Их клип снимался в сумрачном подвале. Что интересно, в нём тоже засветилась поющая Марта, в чёрном кожаном костюме и с не менее кожаным ошейником на шее.

Забегая вперёд, скажу, что сняли мы всё чуть больше, чем за полдня.

Всё это время с Кравцовым я старался не встречаться, не разговаривать, при встречах же в глаза ему не смотрел.

Он тоже никак не проявлял интереса к моей персоне и казалось, что пикантный эпизод в студии с моими спущенными штанами забыт. Однако, естественно, я не был наивен и знал, что рано или поздно эта тема, что называется – всплывёт. Так вскоре оно и случилось…

Уличив момент, когда, при съёмках клипа для «Мальвины», мы остались наедине, потому что вся обслуга занималась певицей и декорациями, он подошёл ко мне и остановился рядом.

– Саша! Я пошёл на должностное преступление – о твоей выходке, на верх, ничего не доложил. Хотя, как ты понимаешь, обязан был это сделать.

– Спасибо, – буркнул я, краснея от стыда, стараясь при этом на него не смотреть.

– Однако вот в чём дело… Понимаешь, твоё безрассудство может нам всем дорого обойтись. Лебедева с Минаевым уже сняли, теперь, я думаю, и до меня, и до Екшина доберутся. Доберутся и спросят по всей строгости закона – где мы были, когда ты такое вытворял… И посол наверняка тоже своё получит. Но это не всё. Если ты думаешь, что если эта история всплывёт, то тебя не затронет, ты сильно ошибаешься. Это же чистой воды аморалка! Тебя за это даже из комсомола турнуть могут. А это уже сам понимаешь – позор на всю жизнь и закрытые дороги.

– Понимаю.

– Вот и мотай на ус, раз понимаешь. Это же минутное удовольствие. Я понимаю, что в тебе гормоны бурлят. Но держи себя в руках. Найди себе девчонку наконец и… гм… И дружи с ней! Зачем тебе гражданка иностранного государства? Это опасно.

– Я сожалею, – вздохнул я и посмотрел ему в глаза. В которых читалось сочувствие и не понимание. Ну а что я мог ещё ему сказать… Ну да. Я виноват. Я подвёл. Но так вышло, – Так вышло, случайно получилось. Не головой думал в то время, когда… А потом оно само как-то закрутилось, – вздохнул. – Постараюсь загладить…

– Это я понял, что ты не головой думал, а другим местом. Что же касается заглаживания… Помнишь, я тебе не раз предлагал отвезти тебя к врачу, чтобы тебе там рот зашили?

– Да, – кивнул пионер, не понимая к чему тот клонит, и попытался разузнать: – Но при чём тут это?

– Очень даже причём. Теперь вот я предлагаю тебе туда съездить, чтобы тебе там не только кое-что зашили, но и кое-что отрезали…

Этот разговор, конечно же, в чувство меня не привёл, но заставил задуматься и более серьёзно отнестись к делу – уделить большее внимание конспирации наших «репетиций».

Ну а в восемь утра уже никто новости не смотрел. Всё, буквально всё, население страны стало немедленно набирать телефоны всех радиостанций и стараться заказать эту необычную песню, которая моментально, но покорила практически всё молодое население капстраны.