Текст книги "Регрессор в СССР. Цикл (СИ)"

Автор книги: Максим Арх

сообщить о нарушении

Текущая страница: 165 (всего у книги 272 страниц)

Глава 5

– Что? Чего бабахать? Какая идея? Прекрати паясничать! Ты о чём вообще говоришь?! – гневно прорычал в ответ начальник кабинета.

– Я говорю о Даве… – о Давиде Марковиче.

– Кто это?

– Дава Гоцман из суперфильма, – буркнув, пояснил милый пришелец из будущего, прикидывая сколько сейчас лет Машкову и Пареченкову, ибо на мой взгляд без таких актёров фильм «Ликвидация» вряд ли мог бы получиться на столько клёвым, каковым он был в моём полусветлом прошлом будущем.

– Что? Какая ликвидация? Ты что Васин, совсем чокнулся? Кого ты собрался ликвидировать? – в свою очередь обалдел замминистра.

– Да никого. Это сейчас не актуально пока. Они ещё маленькие. Пока ничего толком снять не получится, – отмахнулся я, но тему не свернул, а продолжил размышлять вслух. – Во всяком случае это не актуально, пока актёры не подрастут… Сколько им сейчас? Лет по десять-пятнадцать? Н-да… Вряд ли они в столь юном возрасте нормально смогут сыграть роли суперсыщика и супердиверсанта…Да и вообще, а Фиме – в смысле Маковецкому, сейчас сколько? Гм, тоже, наверное, не много. Они все, плюс-минус, вроде как, ровесники. А без такого Фимы как там картина очень сильно потеряет в красках. Без того Фимы никак нельзя, – хмыкнул и почесав бороду. – Впрочем Гоцмана, вероятно, может заменить Владимир Семёнович. У него типаж в общем-то совпадает… Но, с другой стороны, он сейчас в «Место встречи изменить нельзя» снялся или вот-вот будет сниматься. И тогда это будет не очень хорошо. Жеглов с Давой чем-то в этих самых типажах похожи, если, конечно, так вообще можно выразиться, и зритель это обязательно заметит. А как заметит, невольно будет их сравнивать между собой. Поэтому, пока, наверное, этот перспективный проект нужно отложить на год-другой или даже лет на десять…

– Васин! Ты пьяный что ль?! Ты вообще, о чём сейчас говоришь?!?!?

– Да ни о чём уже, – усмехнулся не пьяный Васин, откладывая суперклёвую идею в закрома больного мозга. – Так, пофантазировал маленько, – и, сделав серьёзный вид, нахмурил брови: – Так о чём вы говорили, товарищ?

– Ах ты, сопля!! – немедленно заорал новый начальник. – Да я тебе тут разглагольствую, а ты и ухом не ведёшь! Сопля мелкая!

– Да веду я ухом. Понял Вас. Этот академик хочет получить полный расклад по теореме Пуанкаре? И не он один. Но я сейчас занят. Дел по самые гланды. Передайте просителю, чтобы после новогодних каникул обратился.

– Неблагодарная свинья ты, а не комсомолец! – с неприязнью констатировал визави и продолжил песочить…

Я же действительно особо не парился и пока тот орал продолжал думать, но уже чуть о другом. А именно: как мне во вновь сложившихся условиях продвинуть-таки, очевидно теперь стоящий под угрозой, тропический проект.

– И мать твою вызову на завтра! – вывел меня из задумчивости возглас красного помидора.

– «Мать твою» звучит несколько вульгарно на мой взгляд. Лучше уж говорить: маму вызовем. Или мамулю твою Сашенька попросим подойти, – заметил любящий сын и напомнил незыблемое: – И вообще мать за отца не отвечает. В смысле за сына… Кстати, знаете, кто сказал?

– Ты вообще… Вообще хам. Хамло… Думаешь, вырос, знаешь больше всех остальных?! Думаешь, взрослым стал?! Оперился?! Мы не нужны тебе стали?! Продажный иностранный агент! – аж задохнулся контрагент и вновь принялся за своё – орать. Однако на этот раз я заметил, что поведение и внешний вид «проповедника» несколько изменился. Полностью войдя в экстаз и погрузившись в свои аллюзии замминистра от чего-то совсем не на шутку разошёлся. Мало того, что вновь покраснел и стал ещё больше, задыхаясь, стал хрипеть, так ещё и на уголках его рта появилась белая пена.

«Н-да, жесть. Кубинский проект, походу дела, действительно под угрозой. Если этого гражданина поставят курировать меня, то никакого «Хищника» я никогда не сниму… Гм… кстати, как бы у дурачка инфаркт не случился. Что-то не нравится мне его вид», – размышлял я, глядя на всё это своими чистыми глазёнками, прикидывая – не пора ли вызывать доктора?

– Враг ты, Васин! А ты же советский человек! Так как ты можешь так грубить?! И как ты можешь такое натворить? Скажи мне: как?

– Что Вы имеете ввиду?

– Я имею в виду твои выходки за рубежом, – наконец перешёл к делу Жирин.

– А что там не так?

– Всё!

– А конкретней?

– Конкретней хочешь? Хорошо! Зачем ты втянул во всё это иностранную гражданку? Зачем? Кто тебе велел? По чьей указке ты это сделал?

– Никто не велел. Что за бред. Ей понравилась музыка и она захотела, – пожал плечами я, вспоминая свою заграничную Мотьку.

– Это не могло ей понравится. Это не может нравится людям! Это противоестественно. Смотри! Ты видел, чего ты понаснимал в своих этих музыкальных фильмах?! Видел? – заорал он, подбегая к видеомагнитофону, и нажал на кнопку «пуск». На экране иностранного телевизора, марку которого я не разглядел, появилось изображение снятого клипа для Марты, которая выступала на концерте под псевдонимом «Мальвина».

Когда я был в ФРГ кадры для этого клипа мы сняли, но сам видеоряд не смонтировали. Смонтировать его должны были без меня. А поскольку я ожидал, что клип вызовет некоторую бурю эмоций, то мы приняли благоразумное решение запускать его в ротацию телевидения только после моего отлёта из Германии. Вот они и запустили. Прилетели мы только вчера, а уже сегодня мне тычут этим клипом в лицо. Не плохо сработали наши гэбисты. Обнаружили. Распознали. Записали. Передали. Очень оперативно сработали. Молодцы!

Что же касается клипа, то на мой взгляд нарезан и смонтирован он был не плохо и от оригинала мало чем отличался. Девушка с тёмными волосами танцует, а позади неё на экране меняются разные виды: горящий дом, ползущий крокодил, лежащий в луже бомж, попугай в клетке, железный забор и так далее. В принципе для 2019 обыденность, однако для этого времени – шок и трепет. Одна раскрашенная девица чего стоит…

https://www.youtube.com/watch?v=vStjmYxetY0 – Crystal Castles – BAPTISM

«Клёво получилось».

– Что это? Это музыка? Почему она так поёт? – не дав досмотреть клип до конца, заорал Жирин, выключив видак. – Мы точно знаем, что это ты придумал для неё песню. Тебе не отвертеться. Это так? Ты науськал?

– Науськал? Ну может и науськал, но сделано это было по просьбе товарища посла и её папы, – не стал отвергать обвиняемый очевидного. – И хочу напомнить, – напомнил я, – у нас есть контракт. Всё это зафиксировано на бумаге. И контракт этот был составлен нашим Минкульт. Так что я не самодеятельностью занимался, а выполнял поручение министерства.

– Тебе никто не поручал, чтобы она рычала как некоторые наши, так называемые, барды!

– Это её выбор – она так захотела.

– Мало ли чего она захотела. Ты должен был это пресечь! На корню пресечь! Всем же известно, что композитор и поэт ты! Почему не пресёк?

– У них там не так не много… Э-э… в смысле они думают, что у них свобода и делают что, хотят.

– У них свобода? Да ты где этого всего набрался? Нет у них никакой свободы! Это у нас свобода! Поэтому ты был обязан пресечь этот позор в самом зародыше. Теперь из-за этого всего у нас и в МИД проблемы! Зачем ты всё это вообще написал? Теперь из-за тебя я могу пострадать! Да откуда ты только на мою голову взялся, чёртов подонок?! – вновь разошёлся визави.

Дабы не травмировать собеседника ещё больше, принял решение отвечать, как можно мягче и нейтральней, да так, чтоб невозможно было придраться:

– Всё на благо Родины.

– Заткнись! Заткнись! – схватился он за голову. – Не тебе, щенок, о благе Родины рассуждать! Ты её опозорил! Ты посмотри, как она прыгает! Это ты её научил?! Отрицать бесполезно!

– Ну да. Я. Но, по-моему, она нормально танцует.

– Это, по-твоему, а по всеобщему – нет! Это не танец, это какие-то попрыгушки. И вообще, ты знаешь к чему привело твоё самодурство? Нет? Так знай: из-за твоих выходок к нам нота протеста пришла! Да не одна! Так что замолчи!

– Хорошо. Молчу.

– Что хорошо? Ты посмотри, чего ты наделал! Посмотри, чего натворил! Посмотри, как опозорил всех нас! Грязью облил. Что сейчас подумают все наши друзья в мире? Что сейчас у нас вот такая культура? Такие песни любят теперь наши люди? Это же катастрофа! Ты всё разрушил! Подонок ты, Васин – безответственный асоциальный тип! – припечатал он меня, ударив кулаком по столу. – Но это ещё не всё! Тебе этого мало показалось… Ты ещё решил снять всякого разного… да такого, что смотреть противно! А мы вот посмотрим! Сейчас другие твои эти клипы разберём! А те даже похлеще… Молчишь? Не знаешь, что сказать? Или забыл? Ну так я напомню. Это те клипы, Васин, в одном из которых ты девушку на рельсы писать посадил, а во втором, её же, пьяную за руль автомобиля! Пьяную! Однако до этого мы дойдём позже! Пока про концерт.

– А что с ним не так?

– Да всё с ним не так! Ты зачем такое на сцене вытворял? Зачем прыгал как… как обезьяна! Зачем?! Ты что обезьяна?

– Это танец такой.

– Это не танец! А если это танец, то танец обезьян! Так обезьяны в джунглях танцуют. И я тебя спрашиваю: ты – обезьяна? Обезьяна ты или человек?!

– Человек.

– А мне кажется обезьяна!

– Нет – человек.

– А мне всё же кажется обезьяна!

– Да человек я, человек.

– Нет обезьяна ты, Васин, обезьяна!

– Товарищ замминистра, – решил прекратить я бесплодную дискуссию, расставив точки над «и», – Я – Человек. Но если не учитывать библейской истории возникновения человека на нашей бренной Земле, то нам согласно нашей идеологии, базирующейся на диалектическом материализме, придётся признать тот факт, что все мы произошли от обезьян. А посему Вы мне как обезьяна обезьяне ответьте: Вы что с нашей идеологией не согласны?

– Ах ты, сопляк… Ах ты… Ах… – захрипел замминистра и схватившись за грудь упал.

– Скорую! – не медленно заорал я, в мгновения ока выбежав в приёмную, а затем, увидев, что информация до Евсеева дошла и он схватил трубку телефона, моментально бросился обратно в кабинет к еле дышащему телу, лежащему на красной дорожке с зелёными полосами по краям.

Глава 6

Что конкретно с замом я не знал, но подозревал, что что-то с сердцем, а посему быстро отдёрнул шторы, приоткрыл окно, расстегнул пациенту воротник, освободив шею от галстука, налил из графина в стакан воды и повернул замминистра чуть на бок, приподнял голову, после чего стал намоченным галстуком протирать ему лицо, давая немного попить, благо хрипеть он перестал. Товарищ Жиров с благодарностью смотрел на меня, а я уже спрашивал у Евсеева, принимает ли его начальник какие-нибудь таблетки или капли для сердца.

– Да не знаю я. Он тут пятый день только работает. Я ещё не в курсе всех дел, – ответил секретарь, придерживая новоиспечённого шефа за голову.

– Нужно, наверное, окно ещё приоткрыть, – предложил я, глядя на ставни.

– Только совсем не на много, не хватало, чтоб он ещё и воспаление лёгких получил, – раздался голос мужчины, и я с удивлением увидел вбежавшего медика, одетого в белый халат и с чемоданчиком в руке.

Оказалось, это штатный сотрудник медицинского кабинета, расположенного в здании. Облегчённо вздохнул, поняв, что теперь у зама шансов выжить становится многим больше, чем если бы оказанием первой помощи занимался только я. Ну что мы знаем про оказание помощи. Когда у человека сердце заболело: выпей валокордин, положи под язык корвалол, вызови скорую и ляг, приподняв подушки. Также я слышал, что иногда, когда таблеток нет, то больным предлагалось съесть белый хлеб с сахарным песком. Не знаю помогает ли это, но как говориться: за что купил, за то и продаю. Во всяком случае, если бы доктор не пришёл и таблеток мы не обнаружили, то через минуту товарищ замминистра испытал бы этот народный рецепт на себе, ибо других вариантов до прибытия скорой у нас всё равно не было. Однако нам всем повезло. Помощь в лице профессионального врача пришла, как нельзя вовремя. Ну а через пять минут подъехала и скорая реанимационная помощь. Причём довольно в большом составе. Не ну ясно – замминистра всё-таки. Санитары аккуратно перенесли пациента на диван, а всех нас попросили удалиться.

Дверь в приёмную медики нас попросили не закрывать, чтоб воздуха было больше, и попросили никого в эту самую приёмную не пускать, чтобы никто не мешал лечить пациента.

– Закрой дверь на ключ и повесь табличку «перерыв по техническим причинам», – посоветовал я секретарю-референту.

– У нас таких табличек нет, – посетовал тот.

– Упущение. Обязательно заведите как всё закончится, – порекомендовал я.

И в этот момент дверь в приёмную отварилась и вошёл высокий усатый мужчина в строгом тёмно-синем костюме.

– Евсеев, что случилось? Где Алексей Гаврилович? – быстро произнёс он.

– Вон. Лежит на диване. Там врачи с ним.

– Он жив? – пройдя к двери в кабинет, спросил тот.

– Да.

Взглянув на бледного Жирова, над которым суетились эскулапы, усатый мужик повернулся ко мне и, глянув исподлобья, сквозь зубы прошептал: – Не успел.

Я его не понял, поэтому спокойно выдержал холодный взгляд, ответив на него полным безразличием своим взглядом.

– Васин, иди за мной, – наконец закончил свои попытки меня загипнотизировать мужик.

От такого беспредела я, честно сказать, охренел и от неожиданности даже опешил, не понимая, как на это отреагировать: выкинуть дурака в окно или просто сломать руки, ноги и челюсть.

Пока размышлял, ко мне подошёл секретарь-референт исполняющего обязанности первого заместителя и сказал: – Саша, не волнуйся. Это второй заместитель министра товарища Демичева – Григорий Иванович Лосев.

– Н-да? – озадаченно произнёс я, прикидывая имеет ли смысл мне запоминать имена всех этих заместителей. Решил, что пока нет и, демонстративно отвернувшись от зама к секретарю, спросил: – А не в курсе чего этому заместителю нужно?

– Васин, ты как разговариваешь?! – тут же зарычал Лосев.

– А ты как? Не представился. Тыкаешь. Зовёшь куда-то. Так какое после этого отношение ты хочешь получить в ответ? – парировал я.

– Ладно, – примирительно приподнял руку тот, зло зыркнув, – я просто на нервах. Давай пройдём в мой кабинет. Насколько я понял, в связи с болезнью товарища Жирова беседа у вас с ним не состоялась?

– Да, практически нет, – не соврал Саша.

– А побеседовать, тем не менее, обязательно нужно. Этого требуют, гм, – он запнулся, однако довольно быстро нашёлся и закончил: – Правила.

– Гм, ну ладно. Раз требуют, пошли.

– Евсеев, сходи в кабинет и принеси мне папку с последними записями Алексея Гавриловича. Он должен был беседу фиксировать. Она наверняка на столе лежит, – приказал секретарю новый зам и тот быстро метнулся в кабинет.

Кабинет этого Лосева оказался не далеко – напротив кабинета Жирова. По своему стилю, архитектуре и мебели рабочее помещение второго зама ничем не отличалось от точно такого же кабинета первого зама. И даже дорожка была точно такая же.

Мне предложили присесть на стул, а сам начальник кабинета, разумеется, сел на своё рабочее место – в кресло под сенью портрета с нынешним вождём партии и правительства.

– Ну, познакомится мы с тобой, уже познакомились. Итак, у меня к тебе есть несколько вопросов. Ответишь на них, и я больше тебя не задержу, – взяв строгий тон, не очень гостеприимно произнёс Лосев.

– И что за вопросы? – положив ногу на ногу, спросил я, прикидывая: имеет ли смысл завести шарманку про «тыканье»?

Тот поморщился, глядя на мой расслабленный вид, и прорычал: – А ну сядь нормально.

– И так нормально, – зевнул я и предупредил – Будешь наезжать – уйду.

– Да кем ты себя возомнил?! Я знаешь, что с тобой сделаю певец ё***… – и на пять минут любой конструктивный диалог был прерван.

Я сидел и напевал себе песенку, а визави, попивая из графина воду, не переставал орать, сыпля обвинениями. В конце концов он понял, что мне глубоко на всё по*** и неожиданно перевёл разговор в другую сторону: – Расскажи о чём вы с товарищем Жировым, говорили и на чём вы остановились?

– Ни на чём мы не остановились. Он посмотрел клип и остался недоволен. После чего упал.

– Какой клип? Ах, музыкальный фильм. Ну ясно, что не понравилось. Что там нравится-то может?!

– На вкус и цвет товарищей нет, – парировал я. – Многим нравится.

– Товарищей, говоришь, нет? Нравится, говоришь? – вновь начал заводится Лосев. – А кому твои съёмки и твоё поведение нравится, ты подумал? Им нравится, – махну рукой в окно. – Загнивающему Западу твоему нравится. И они, естественно, нас своими товарищами не считают, – вновь повысил голос. – Ты теперь понимаешь, что твои товарищи не у нас, а там за кордоном.

– Напоминаю, я там был по приказу Минкульт, – тоже поднял голос я, пытаясь утихомирить не в меру разошедшегося зама.

Но у того, вероятно, были другие планы на беседу поэтому он утихомириваться не собирался.

– Кто и зачем тебя туда послал сейчас проверяется. Этим занимаются компетентные органы. Меня же интересует вопрос: какое ты имел право позорить нашу эстраду голышом бегая по сцене?

– Да почему голышом-то? Просто открытый торс. Да и было-то это всего минут пять, а потом я замёрз и бурку надел.

– Не важно, что ты там надел. Главное, как это было видно со стороны. Ты устроил форменное позорище! И теперь абсолютно не ясно, что нам с тобой делать?

– Наградить? – предложил я здравую мысль.

– Чего?! Наградить тебя? За что? За то, что ты опозорил честь советского исполнителя? – гаркнул он, а затем, с ненавистью глядя на меня, сквозь зубы прошептал: – Наглый щенок!! Откуда ты с@#@ только взялся?!

– Сам ты б** наглый щенок! – не стал спускать я с рук такое оскорбление. – О**** так с людьми общаться?

– Молчать! Ты как разговариваешь со старшими? В милицию захотел?

– А нефиг обзываться, потому что.

– А не*** прыгать на сцене как козёл! Тогда никто ни кричать на тебя, ни обзываться не будет, – стал откровенно орать усатый, плюясь, как какой-то лось. – Ты не в цирке! И не в зоопарке!

– Чё те зоопарк-то не нравится? Едет, да спят. Ну цирк да… Эти дрессировки над животными… В общем спорная тема.

– Вот именно! – совершенно не понял меня Лосев и продолжил о своём: – Но ты прав! Прав на сто процентов, – вскочил с кресла. – Всё правильно ты сказал: тебе и твоим бандитам нужно выступать именно в цирке, – подбежал и заорал мне в лицо. – Там вы будите среди своих. Среди обезьян!

– О-о, и ты по этим стопам решил пойти.

– По каким «этим»?

– Да по стопам первого зама. Он тоже всё про обезьян твердил.

– А потому что ты обезьяна и есть! Вот он и твердил! Алексей Гаврилович, тебя сразу раскусил. Вот тебе и не понравилось. А ты обезьяна и есть! Понял, – и вновь заорал: – Обезьяна! И танцуете вы как обезьяны.

– Нормально мы танцуем.

– А я говорю, как обезьяны! Предки твои!

– Слышь, Лосев, я вот чего тебя спросить хочу, – решил поинтересоваться я у очередного псих больного: – Если, по нашей науке и согласно идеологии, человек произошёл от обезьяны, то что плохого в том, что мы поём и танцуем как наши предки? Это же получается консерватизм и уважение к традициям. Я думаю, нам просто необходимо реформировать всю систему вашего министерства, вернув всё на круги своя.

– Что ты бл** несёшь? Это не мы, это ты произошёл от обезьяны! Ты!

– А ты? Не от обезьяны? Считаешь, что наша материалистическая идеология не верна? Считаешь, что верно Библейское развитие человека? – ухмыльнулся я, глядя на ощерившегося усача, и решил добить: – А он? – протянул руку показав пальцем на портрет, висящий на стене, – Он тоже так считает? А в глаза ему об этом сказать сможешь? А ведь я с ним скоро встречаться буду. Обязательно расскажу и о тебе, и о веяньях, которые буквально витают в воздухе вашего министерства. Как думаешь: чего с тобой после этого будет?

– А… – открыл рот визави и покосившись на портрет Брежнева, побледнев, схватился за грудь.

– Б@#! Перебор! – прошептал я, поняв, чего натворил и моментально выскочил в коридор с криками: – Евсеев! Скорую! Срочно!

Глава 7

В чём-то Лосеву повезло, а именно – скорая была уже на месте, то есть у его шефа и часть бригады просто переместилось в соседний кабинет.

– Ужас какой, – потирая щёки, спросил Евсеев меня, наблюдая за работой медиков. – Что с ними происходит при разговоре с тобой?

– Нервничают очень из-за прошедших успешных гастролей, – пожал плечами я, дав себе зарок больше никогда не реагировать на тыканье и не развивать никогда тему возникновения человека на Земле.

– Но почему?

– Да откуда я знаю. Ответы на эти вопросы нужно искать либо в области зоологии, либо в области веры.

– Да?

– Разумеется да. Это я тебе ответственно заявляю, – произнёс самый безответственный тип на Земле и посмотрел на наручные часы. Они показывали, что до ещё одной таинственной встречи, осталось десять минут.

– Слушай, Евсеев, – обратился я к секретарю. – А подскажи плиз, кто обитает в кабинете № 511, а то меня туда позвали подойти, а кто там, я так и не в курсе.

– Там Пётр Карлович Дорн, как ты выразился: обитает.

– Да? Не слышал про такого. Кто это?

– Это третий заместитель министра культуры СССР.

– Э-э… да ну на ***…

Подходя к кабинету, подумал: «А может быть вернуться и взять пару медиков с собой? «На всякий пожарный?» Постоял пару минут в раздумье, вновь напомнил себе, что не надо обращать внимание на хамство, тыканье и угрозы, потёр руками лицо и, постучав в дверь, зашёл в приёмную.

Разумеется, она оказалась практически такая же, как и хозяйство Евсеева. Разве что секретарём была женщина, а не Евсеев. Ну и, естественно, кабинет начальника традиционно был точно такой же, как и в предыдущих сериях. Третий заместитель оказался довольно милым старичком с седой шевелюрой и бородкой. Чем-то по фактуре он напомнил мне всесоюзного старосту товарища Калинина, разве что был он на год-другой помоложе.

«Ё-моё. Может всё же вызвать скорую?»

Увидев меня, поздоровался (я в ответ), разумеется «тыкнул» и предложив сесть сразу же перешёл к делу, уточнив:

– Васин, ты уже с товарищами Жириным и Лосевым переговорил?

– Да. Только что, – не обманул Иоан и вновь напомнил, своему бесконтрольному и мало адекватному «Я», держать себя в руках.

– Ага, значит они тебе уже внушение провели за твоё безобразное поведение на концерте в ФРГ?

– Разумеется, – почти не соврал Иван.

– Ты осознал?

– До глубины души! – неискренне слукавил Василий.

– Смотри – это в последний раз! – удовлетворённо кивнул Дорн, погрозив мне указательным пальцем для острастки. А как нагрозился, продолжил: – Имей в виду – ты у нас на особом счету. Ты становишься известным певцом. На тебя равняется молодёжь. А значит ты не имеешь права быть безответственным. Ты должен вести себя достойно! И достойно представлять на сцене образ советского человека. Ты не обезьяна Васин, ты – человек!

От этих слов дедушки я чуть не заплакал. Наконец-то я сыскал признание. Наконец нашёл индивида, который за всей моей обезьяньей сущностью: инстинктами, шкурой и волосами, сумел-таки увидеть что-то разумное, доброе, вечное и даже в какой-то мере «хомосапиенсское»! Я превозмог себя и стал-таки, вопреки всему – человеком, ибо человека создал труд! Вот так-то!

– Ты понял меня? – тем временем, вопросил старец.

– До последнего звука всё уяснил, осознал, раскаялся и жду дальнейших инструкций. Спасибо вам за всё! – поблагодарил благодарный подросток, восхваляя человечество, в которое его приняли.

– Молодец. Мне нравится, как ты воспринимаешь свои ошибки. Стойко, мужественно и с пониманием, что нужно исправляться. И раз мои коллеги с тобой поговорили о твоём концерте, я хочу поговорить с тобой вот о чём.

– Я внимание.

– Ты зачем это Васин такой музыкальный фильм снял? – неожиданно произнёс до этого мне нравившийся старец.

«Ну, вот… Всё испортил. Держаться. Держаться!»

– Я не знаю о каком именно фильме Вы говорите, уважаемый. Но я уже с вашими, гм, коллегами всё решил. Они остались довольны.

– Нет. Этот вопрос, ты с ними не решал. Этот вопрос мой. Его мне поручено с тобой решить!

– ?..

– Речь пойдёт о твоём безобразном музыкальном фильме!

– Было уже. Я ж говорю: я с товарищами всё по клипам обсудил.

– Нет, не обсудил! – неожиданно рявкнул дедок. – А ну говори: это ты сценарий для этого, так называемого, клипа написал?

– Смотря для какого, – на всякий случай занял оборону пионер, небезосновательно опасаясь, что под шумок на меня могут повесить хрен знает что.

– Для того в котором девица садится в машину вдрызг пьяная! А далее ещё хлеще! Далее она кладёт камень на педаль, зажимая её и едет по дороге в таком состоянии, да так, что постоянно провоцирует аварии других автомобилей. При всём при этом она нарушает все правила дорожного движения!

https://www.youtube.com/watch?v=u9WgtlgGAgs The Cardigans – My Favourite Game

– Ха… И что? Пусть едет. Кстати, сколько клипец просмотров набрал? – прикололся я, пытаясь вспомнить о чём там, вообще, в сюжете идёт речь.

– Что значит сколько просмотров? Его показали во всей Европе и в Северной Америке.

– Гм, значит где-то под шестьсот-семьсот миллионов быть должно – не плохо для начала.

– Что же тут хорошего, если стольким людям показали плохой пример? – возмутился седобородый.

– Почему пример плохой?

– Как почему? Да потому, что песня пользуется популярностью! Её не раз и не два покажут по их телевидению. Зрители, восхищающиеся этой композицией, сами начнут делать точно так, как делает певица – ездить пьяными за рулём и нарушать ПДД.

– Ах, Вы об этом беспокоитесь, – с ленцой в голосе произнёс я и, махнув рукой, всемилостивейше разрешил: – Да ладно, – зевнул, – пусть ездят.

– То есть как это: «Пусть ездят»?! Так нельзя! Это же скандал! А вдруг после этого произойдёт авария? Вдруг кто-то пострадает? Это что за пример мы даём молодежи?

– Западной молодёжи, – сделал пионер не большую ремарку.

– Что? – не понял тот.

– Я говорю: мы даём плохой пример западной молодёжи. Тем, кто живёт за бугром. И это я хотел бы подчеркнуть! Так что в этом плохого?

– Саша, ты что, – от моих слов собеседник явно обалдел. – Какая разница, где кто живёт. Или… Ты что, хочешь сказать? Ты – это сделал специально? Специально такой сценарий написал?

– Ну как Вам ответить-то да так, чтобы не нарушить секретную операцию, если вы понимаете, о чём я, – стал набивать себе цену великий провокатор, до этого момента не подозревавший, что безобидный в общем-то клип могут интерпретировать таким образом, определив его чуть ли не человеконенавистническим.

«Во дела… Этим надо попробовать воспользоваться».

– Но это же чудовищно! – воскликнул третий заместитель. – Это не в какие рамки не лезет!

– Простите, Пётр Карлович, я Вам хочу задать вопрос: скажите честно, вам их жалко?

– Кого ты имеешь в виду?

– Ну тех, кто насмотрится клипов, фильмов, тех кто напьётся и сядет за руль?

– Да!

– Тех, кто устроит аварию или врежется в витрину…

– Да!

– Тех, кто хочет убить нашу Родину и нас вместе с ней.

– Да… в смысле нет! Нет, конечно! Что ты?!

– А между тем, это всё одни и те же люди. Всё очень просто. Сегодня они едут на машине пьяные, а завтра швыряют на нас бомбы!

– Э-э… – прошелестел впадающий в шок седобородый.

– Не знаю даже, – вздохнул я, – у меня мои товарищи из КГБ интересовались поездкой. Подготовкой к ней, общением с американским продюсером Тейлором, – на последних словах чуть повысил голос. – но не только этим. Они, знаете ли, очень интересовались ещё и другими аспектами около музыкальной сферы деятельности. Спрашивали, а не сочувствует ли кто нашему вероятному противнику? Кто какие разговоры подрывные ведёт? И настойчиво просили сообщать им не медленно, если таковые найдутся. Для чего оставили свои рабочие и домашние телефоны.

– Э-э, – произнёс зам, забегав по сторонам глазками.

– И вообще, подумайте сами, разве мне кто-нибудь доверил бы проводить такую операцию без согласования и приказа с самого верха?

– Неееет, наверно…

Дабы успокоить новоиспечённого абсолютно вневедомственного сотрудника и недовести до сердечного приступа, подошёл к столу, налил стакан воды, под ошарашенный вид хозяина кабинета, пододвинул стул к нему, сел рядом и доверительным тоном негромко и вкрадчиво произнёс:

– Не волнуйтесь Вы так, товарищ. Мы Вас ни в чём не обвиняем. Более того, мы знаем, что Вы честно выполняете свою работу. Надеемся, что и дальше Вы с таким же усердием будете работать на благо нашей прекрасной страны.

– Да, – прошептал тот в ответ.

– Что же касается вождения автомобиля в нетрезвом виде, то мы это категорически осуждаем! Вы слышите меня – категорически! Но, в рамках социалистического лагеря.

– А…

– А остальные жители Земли пусть разбираются со своими алкоголиками сами. Мы же с вами не боги, чтобы за всем уследить. Согласны?

– Да-да.

– Вот и отлично. Что ж будем заканчивать. Кстати, вот ещё что. Всё о чём мы с Вами говорили забудьте. Если Вас будут о чём-то спрашивать, скажите, что беседу со мной провели по всей строгости.

– А…

– А это всё была проверка на Вашу лояльность. Понимаете меня?

Тот, открыв рот, закивал.

– Прекрасно, – встал и направился к двери. Чуть не дойдя остановился, обернулся в полкорпуса и поинтересовался: – У Вас ко мне всё? – и, получив утвердительный кивок, попрощался с практически завербованным мной третьим заместителем, к тому же оставшимся после общения со мной живым и здоровым!