Текст книги "Регрессор в СССР. Цикл (СИ)"

Автор книги: Максим Арх

сообщить о нарушении

Текущая страница: 42 (всего у книги 272 страниц)

Мне такая обстановка лёгкого угара нравилась и вызывала чувства молодости и ностальгии. Нда… Весёлые были денёчки… Хотя… что я говорю-то?.. Сейчас я и нахожусь в тех самых весёлых денёчках. Поэтому к чёрту грусть. Не будем скучать. Да здравствует вечная молодость и веселье! Поэтому, перефразировав известный слоган «бигмачки» из будущего, можно было с уверенностью констатировать: «Весело и вкусно в пельменной!»

Глава 19

– Подожди, постой… У тебя же была борода, – обратился психотерапевт Тихон Тихий к Ивану.

– Да, Тихон. Была, – подтвердил Иван, обнимая приятеля. – Была. И ты дёргал всё время за неё, думая, что она ненастоящая…

– Ааа!.. – закричал доктор, хватаясь рукой за левую часть груди. У него произошёл сердечный приступ.

Иван и его подруга схватили падающего доктора и аккуратно положили на пол …

– Скорую быстро! – прокричал Иван и его подруга бросилась к телефону, а он пытаясь привести Тихона в чувства гладил его по голове и шепча: – Тихон! Тихон! Тиша! Только не умирай…

* * *

Сеанс чёрной магии, как и положено начался и прошёл без сучка и задоринки. Слева от меня сидел Армен, а справа замечательный актёр Николай Петрович Караченцов, которому я предложил роль доцента кафедры истории в «своём» фильме «Человек с Земли».

Да. именно так я решил назвать фильм выкинув название «Дикарь», ибо по смыслу сюжета фильма, такое название для картины подходило как нельзя кстати.

В далёком будущем, многие люди услышав про этот фильм вбивали в поисковик фразу: человек с планеты земля, и попадали на не менее замечательный фильм, который рассказывает о русском исследователе, учёном, изобретатели К.Э. Циолковском.(https://www.kinopoisk.ru/film/45466/)

«Мой» же фильм, имел название без слова «планеты» и повествовал о человеке, который живёт на земле уже около пятнадцати тысяч лет. (https://www.kinopoisk.ru/film/252900/)

Окончив сеанс, Армен как всегда похлопал меня по плечу, разлил по рюмкам коньяк они выпили и закусили.

– Шикарно. Это точно ты написал? Да? Просто превосходно! – проговорил Караченцов, немного помотав головой, как бы не веря тому, что говорит. – Действительно превосходно! И это самое меньшее, что можно сказать о сценарии… Как ты всё интересно обыграл. Ты мастер. Мастер! Самый настоящий профессионал! Что и говорить… я удивлён и поражён. Надо же… пионер-гений. Никогда бы не поверил, если бы не убедился сам. Так всё хорошо закрутил… И концовка такая… яркая… Надо же… Отец… сын… очень впечатляюще… В общем я согласен сыграть этого Артура.

– Отлично, – обрадовавшись сказал я, собирая листочки сценария в папку. – Я рад, что вам понравилось.

– Понравилось. И очень. Жаль конечно, что не я играю главную роль., но ничего. Там тоже интересно можно обыграть и я уже даже вижу, как… Кстати… А кто из актёров ещё будет принимать участие в фильме? Кто будет моей ассистенткой? Ну в смысле кто будет играть студентку? Ту которая подруга доцента? Кто будет играть главного героя? Как его там, Ивана? – задал немаловажные вопросы Николай Петрович.

Армен выжидательно посмотрел на меня, и я достал из папки листок на котором был состав актёрской труппы и зачитал…

– Ого, – восхитился Караченцов. – Отличный состав вам удалось подобрать. Многих актёров я знаю лично. Они прекрасные актёры. Правда вот некоторые фамилии не помню… – в задумчивости произнёс Николай Петрович и попросил: – Дай ка Саша мне листок. Я глазами пробегу. Может вспомню таких…

Я передал листок пояснив, что некоторые в этом списке неизвестные широкой публике актёры, так, что пусть он себе голову не морочит.

Тот поразглядывал текст, что-то себе под нос пробурчал и согласился с моими доводами о том, что некоторых он не знает: двух женщин, а также кто такая студентка Юля Берёзкина и, кто такой юморист Леонид Ильич.

«Естественно, что не знает, – ухмыльнулся я. – Откуда же ему знать обычных актрис из МХАТа?.. Да и наша вокалистка Юля с гармонистом Ильичом, также вряд ли с ним когда-то пересекались…»

Вернув мне список, претендент поинтересовался, обращаясь к нам обоим:

– Ребята скажите, когда вы планируете начать съёмку? Дело в том, что нужно же всё распланировать. Я снимаюсь в картине и необходимо будет всё согласовать с режиссёром, чтобы я смог «отлучаться» ненадолго не во вред съёмкам… Да и в спектакле меня приглашают на роль… Одним словом: когда вы планируете начать и сколько по времени, по вашему мнению, всё это займёт? Команда актёров подобралась хорошая и мне кажется, что снять всё можно за месяц. На первый взгляд тут не так сложно. Это конечно нужно ещё посмотреть, как пойдёт… а так…моё мнение месяца для съёмок вполне хватит.

– Улетаем пятнадцатого, в четверг. Я думаю всё снимем за три дня, – проговорил я, откусывая грушу и «невинно» моргая глазами.

Караченцов пивший в этот момент сок поперхнулся и начал кашлять.

Я постучал ему по спине…

Через минуту откашлявшись, но не до конца «придя в себя», он, голосом Гарри из кинофильма «Человек с бульвара Капуцинов», который снимут лишь в далёком 1987 произнёс:

– Пятнадцатого?.. Пятнадцатого чего? Какого месяца-то? Этого? Сентября?

– Да, – безмятежно произнёс я, поглощая фрукт, а претендент за подтверждением повернулся к Армену, как к более ответственному товарищу.

– А чего тянуть-то Николай? – риторически ответил на немой вопрос тот. – Ему, – он показал ладонью на меня, – во ВГИК поступать нужно. И так опаздываем… Так, что чем быстрее начнём, тем лучше. Снимем всё за выходные и все свободны… У всех же дела. Все заняты. Так, что раз… и в дамки… Мы ведь в конце концов не фильм для какого-нибудь фестиваля собираемся делать, а студенческое кино. Так ведь?.. – закончил Армен объяснения и в свою очередь за подтверждением повернулся ко мне.

Караченцов тоже перевёл взгляд на юного режиссёра, а тот, то есть я, практически доев грушу неопределённо пожал плечами и сказал:

– Как получится…

– Да мужики… не знаю, даже что и думать… Такого… я ещё в своей жизни не видел, – весело произнёс претендент.

– Так вы согласны принять участие в этом необычном проекте? – решил уточнить я у претендента.

– Да. Согласен. Самому интересно, что из этого выйдет, – сказал актёр только что утверждённый высочайшей комиссией на роль доцента Артура.

– Ну давайте за то, что бы всё сложилось, – тут же произнёс Армен поднимая рюмку с «пятизвёздочным».

Как и положено, для закрепления договора они выпили…

Что ж, как говорил Бендер-Задунайский: «Лёд тронулся, господа присяжные заседатели». Актёрская труппа собрана в полном составе и готова приступить к работе. Ещё один маленький шажок к покорению мира сделан! Аллилуйя!..

Почему я хотел, чтобы доцента сыграл именно Караченцов? По двум причинам. Во-первых, мне он очень нравился как актёр и практически все фильмы с его участием получались шедеврами. Ну а во-вторых, именно он, ассоциировался у меня с мотоциклом. Тут вероятно в голову чётко врезался эпизод со шлемом и мотоциклом из фильма «Приключения Электроника», где Николай Петрович играл бедолагу по имени Урри, который глядя на Электроника так и не смог разобраться «Где же у него кнопка». (https://www.youtube.com/watch?v=6sfg4KswU_U)

В общем, напарником Юли по съёмочному процессу, будет именно Караченцов. Именно он будет тем, который и привезёт девушку на мотоцикле к профессору Ивану Дикарёву.

* * *

Так как переговоры подошли к концу, то смысла задерживаться за столом я не видел, ибо они «понимашь» тут гуляют, «бухая Алкоголь», а я сижу и гляжу. Непорядок «понимашь». Нету «понимашь» консенсуса …

Одним словом, попрощался с «отдыхающими» и решил прогуляться по центру. С собой у меня было около сорока кассет, так почему бы не провести рекламную акцию и не пораспространять?..

– Здравствуйте девушки, а вы любите музыку?..

* * *

– Семён. Семён! Ты что оглох? Что ты ищешь-то там? Иди есть! – звала своего мужа Нина Викторовна. – Иди! Остынет же!

– Сейчас. Погоди минуту. Дай найти только, – отвечал ей Семён Лукич, роясь в секретере. – Куда же она делась-то? Куда?

– Да что ты ищешь-то там? Иди есть говорю!

– Что, что?! Книжку я ищу. Записную. Куды ж я её подевал та?

– Поел бы, а потом искал бы, – недовольно произнесла жена, придя из кухни в комнату. – И зачем ты тут всё перерыл? Сразу спросить не мог? Зачем она тебе понадобилось та?

– А ты знаешь где она? – с надеждой в голосе глядя на благоверную, с которой прожил «душа в душу» более тридцати лет спросил старичок.

– Конечно знаю, – ответила бабуля и показав на сервант произнесла: – Я её туда убрала.

– Зачем? Она же тут лежала и тебе не мешала совсем, – удивился майор с непониманием глядя на жену.

– Не знаю. Убрала и всё. А неча ей там в шкафу валяться, – произнесла та и повернувшись покинула комнату уйдя на кухню.

– Вот дура-то старая, – тихо проговорил Семён Лукич и подойдя к серванту достал искомое.

– Ну ты идёшь? Остынет же! – напомнили о себе из кухни.

– Да, погоди ты! Мне некогда! Нужно позвонить! – не выдержав рявкнул муж, листая записную книжку и шепча себе под нос: – Где же…. Где же был его телефон-то?..

После концерта, переговорив с высоким «начальством», Семён Лукич пылал праведным гневом на райкомовских бюрократов в целом и на товарища Мясоедова в частности, который на предложение помочь парнишке и выпустить пластинку кратко резюмировал: «Несвоевременно».

Приехав домой он твёрдо решил помочь как молодёжи, в лице Васи, так и всему советскому обществу, которое нужно было срочно спасать от западного разврата. Все эти хиппи, «битломаны», «песняры» и им подобные, были глубоко противны военному пенсионеру. Другое дело песни о войне, о подвиге, о танках… Такие композиции фронтовику были понятны и приятны на слух, нежели омерзительные звуки всяких там «Элвисов Пресли». А посему, он твёрдо решил приложить все возможные усилия, для продвижения «правильных» с его точки зрения песен в массы и помочь Васеньке во что бы то ни было выпустить пластинку.

«Ведь он молоденький совсем, – расстроенно думал Семён Лукич, – кто же его послушает-то?.. Эти чинуши? Да ни в жизнь! Они без приказа сверху палец о палец не ударят, ни то что запись записать. Сгнобят паразиты!.. Тогда кто же поможет пацанёнку? Кто если не мы – ветераны?!»

Но не только музыка поразила доброе сердце старика. Точнее будет сказать, что с начала концерта музыка на Семёна Лукича не произвела никакого эффекта и была безразлична. Ну играл парнишка на пианино, ну и что?.. Да, было видно, что играть пионер умеет, но музыка была без слов, а без слов-то, разве это музыка? О чём она? Непонятно…

А вот когда этот школьник взял гитару и заиграв запел, тогда да… Вот такие душевные песни были ветерану уже очень близки. Их он понимал и принимал. Некоторые из композиций вызывали такие эмоции, что по глазам непроизвольно текли слёзы, а услышав песню про оставшегося при отступлении танкисте Семён Лукич расплакался как первогодок.

«Ну как?.. Как этот молодой парнишка, может знать о нелёгкой судьбе танкистов, которые горели в танках, но шли в бой? Ведь он даже в армии ещё не служил. Да, что там в армии, он же совсем молоденький ещё. Только-только усы начали пробиваться,» – стоя у сцены задавал себе вопрос фронтовик.

Эти мысли заставили взглянуть на молодого исполнителя по-новому, что называется «другими глазами», а взглянув Семён Лукич обомлел.

Увиденное его поразило до глубины души…

«Вася, Васечка, – мигом пронеслись тогда мысли в голове. – Не может быть!.. Нет, нет!.. Такое просто невозможно! Неужели и вправду Васечка?.. Внучок!.. Живой!..»

Васю Сорокина они подобрали на брянщине, когда с боем выбили немцев из села. Тот был бос, голоден, грязен и оборван. Он был сиротой у которого погибла при бомбёжке вся семья, поэтому увидев такое чумазое чудо, комбат приказал немедленно помыть и накормить ребёнка.

Так с тех пор Ваня и прижился в их отряде став сыном полка.

Прошло время и горечь утраты по родителям немного ушла, и Иван превратился в весёлого и смешного мальчишку которого любили все за его чувство юмора и доброту.

До Будапешта он не дошёл десять километров…

В тот день их полк остановился возле небольшой деревушки на привал. Разбили палатки и принялись обедать. Услышали неподалёку стрельбу. Семён Лукич решил выйти и узнать обстановку. Вася Сорокин попросился пойти с ним.

– Сиди кушай. Я сам всё узнаю.

– Ну интересно же. Можно я с тобой, дядька Семён, – напрашивался в компанию тот.

– Боец! Я тебе не дядька Семён! А товарищ капитан! – командирским тоном скомандовал капитан Усиков, а затем, посмотрев на вытянувшегося по стойке смирно сына полка примеряющее добавил: – Кушай сынок, кушай. Я сам всё узнаю.

Тот кивнул, с грустью посмотрел на дверь, а затем вздохнув опустился на стул пододвинул к себе миску с кашей.

Семён Лукич погладил его по голове и выйдя на улицу пошёл к штабу… а через несколько секунд раздался взрыв.

Прилетевший снаряд от уже почти разбитого противника полностью уничтожил как солдатскую палатку, так и тех людей, кто в ней находился.

Тело Васи так и не нашли…

Долгие годы будущий майор корил себя, что не взял тогда Васечку с собой. Ведь, что ему стоило просто сказать: пошли. И всё. И Васютка был бы жив… а так…

И вот теперь Ваня был жив!.. Жив! Пусть, что тот совсем Семёна Лукича не помнил, но всё равно. Это был Васька! Точная копия! А посему, майор был просто обязан помочь столь похожему на того мальчику.

* * *

– Ага… Вот… наконец-то. Нашёлся телефончик… Сейчас позвоним… Раз не хотите помочь по-хорошему бюрократы х***, то х** с вами, сам справлюсь! – твёрдо решил для себя отставной майор, набирая номер генерала Романенко.

Глава 20

10 сентября. Суббота.

Новости дня: В Великобритании начинается национальная забастовка работников хлебопекарной отрасли.

В 1977 году Конституция СССР закрепила 41 часовую рабочую неделю, поэтому неся рукописи своих романов в редакцию одного из московских журналов я рисковал там никого не застать. Тем не менее решил попробовать, руководствуясь принципом: «Не получиться – так не получится, зато по Москве погуляю.»

И действительно внутри редакции народа почти не было.

Подошёл к «старушке божий одуванчик», то есть к вахтёрше, поинтересовался: как и где тут принимают рукописи гениальных произведений.

Та опешила и после небольшой минутной паузы прищурившись уточнила:

– Какие-какие произведения внучёк? Тебе чего вообще надобно?

Я пояснил, и «комендантша» посоветовала мне прийти в понедельник, потому, что сегодня редакция практически не работает и из начальства только временный заместитель редактора Ольга Ивановна на месте.

– Отлично, – обрадовался я.

– Но она шибко занята, – тут же обломали меня.

Сделав жалостливые глаза, одновременно доставая из сумки коробку зефира, почувствовавший цензуру кровавой гэбни непонятый миром писатель произнёс:

– Понимаете ли, я завтра с родителями уезжаю на два месяца в Хабаровск и поэтому мне именно сегодня нужно отдать мои рукописи на оценку. Помогите пожалуйста.

Старушка сжалилась и приняв зефир посоветовала мне:

– Присядь там внучёк, а я пока сбегаю. Только учти, она шибко строгая! Не зли её! А то она знаешь какая!.. Ух!..

Я присел, а сторож, бросив свой пост убежала в поисках начальства.

«Телефона, что ли у них тут нет,» – удивился я, располагаясь на казённом стуле.

В журнал «Огонёк» я принёс сразу все свои романы и, хотя это был абсолютно не их формат, ибо это был обычный еженедельный журнал, который продаётся во всех ларьках «Союзпечати», мне почему-то захотелось «поприкалываться» вначале именно с этой редакцией. Не знаю, что на меня нашло, но я вместо того, чтобы отправиться в журналы «Москва», «Искатель», «Вокруг света» и т. д., на страницах которых как минимум часть моих романов смотрелось бы вполне уместно, решил принести свои труды именно в «Огонёк».

Обдумывая этот шаг, я пришёл к выводу, что на данное решение повлияло несколько факторов.

Возможно мне не нравилось, что вышеперечисленные издания выходят раз в месяц, а «Огонёк» каждую неделю, быть может мне стало просто интересно, что же будет, если мой роман всё-таки решаться напечатать именно тут, а возможно, что когда я искал в интернете адреса журнала «Юность», то на меня нашло затмение и я всё перепутав написал в поисковике вместо «Юности» «Огонёк»…

Сейчас вот сижу и «ржунемогу»… Вот как можно было толстый журнал, в котором печатается фантастика и котором руководит Борис Полевой, перепутать с тонкой брошюркой? Вообще жесть…

А с другой стороны, что я теряю? Ну не понравятся им тут мои великие творения, ну «отфудболят» они меня «на все четыре стороны», ну и что с того?.. «На нет сюда и сюда нет». Всё равно же я после этой редакции собираюсь идти к более «профильным» издательствам, так почему бы не попробовать вначале пристроить мои монументальные шедевры тут?..

Конечно не только мои «хотелки» привели меня именно сюда. Дело в том, что когда я начал изучать вопросы «по журналам» вообще, то наткнулся на интервью с женщиной, которая сейчас занимает пост временного заместителя главного редактора. В нём, кроме всего прочего, она рассказала, что у неё трое усыновлённых детей. Объяснила она это тем, что своих детей они с супругом иметь не могут и до 1978 года их это очень расстраивало… Именно в 1978 году они приняли решение усыновить первого малыша.

Что ж история грустная и хорошая одновременно. Грустная, что женщина страдает, а хорошая, что в скором времени малыши обретут семью, ну а я в свою очередь, попробую тоже получить профит. Другими словами, я хотел попробовать сыграть, на чувствах женщины, ибо разве не ребёнок я? Разве меня не стоит пожалеть и помочь?..

Как говорится: «Попытка не пытка»… и вот я здесь…

* * *

Через 10 минут появилась таинственная Ольга Ивановна и удивлённо взглянув на меня обернулась к вахтёрше.

– Это он книжку написал, – в подтверждение закивав головой безапелляционно произнесла бабуля, тыча в меня пальцем.

Это была светловолосая миловидная женщина средних лет, одетая в летнее платье украшенное цветным узорчатым орнаментом.

Я вышел из «режима ожидания» и поднявшись со стула подошёл к дамам.

Поздоровались и я объяснил цель своего визита.

Начальница удивилась молодости и неожиданности столь необычного визитёра и было хотела меня послать, но я сделал жалостливую моську кота из мультфильма «Шрек» и с надеждой смотрел на хозяйку…

Увидев такое, та замерла с невысказанным вслух «посылом» внутри, после чего заметно смягчилась и посмотрев на часы пригласила меня к себе в кабинет.

* * *

Рассказав краткое содержание каждого романа обалдевающей от нереальности происходящего зам. главреду я достал из наплечной сумки напечатанные рукописи и положил их на край стола.

– Саша, тебе пятнадцать лет, и ты утверждаешь, что все эти романы написал ты? Я правильно поняла? – с сомнением глядя, то на меня, то на папки с «нетленками», уточнила она.

– Да. Написал я. Вы правильно поняли, – лаконично подтвердил «поэт».

– И ты можешь это подтвердить?

– Конечно. Почему нет?! Тут напечатанный текст, но рукописи дома есть. Если что, могу подвезти…

– Странно… – всё ещё сомневаясь произнесла Ольга Ивановна разглядывая разложенный на столе «товар».

Я молчал.

– Но дело даже не в этом, – со вздохом произнесла она. – Понимаешь ли, мы не печатаем такие большие объёмы. Это тебе нужно в специализированные издательства обращаться, типа «Юность»…

– Знаю. Но мне подумалось, что быть может вам эти романы понравятся, вы заинтересуетесь и захотите их напечатать по главам.

Она отрицательно помотала головой.

– Нет. Не наши объёмы… Да и концепция не наша. У нас больше новостной журнал, а не художественный.

– Это да, – согласился я. – Но вы ведь печатаете рассказы…

– Небольшие рассказы да. Но романы… – она вновь покачала головой.

– Ясно, – ответил «непризнанный гений» поднимаясь со стула, а затем как бы, что то вспомнив спросил: – Возможно вы просто прочтёте их и составите на произведения некую рецензию? Ведь мне как начинающему писателю очень важно мнение профессионала, дабы учитывать предыдущие ошибки и не повторять их в дальнейшем.

– Много работы Саша. Лучше тебе обратиться в «Юность», – в очередной раз вздохнув отказала «заместительша».

– Я понимаю, – с горечью в голосе произнёс я и рукой якобы вытер слёзы, – Попробую… Но… быть может… но ведь завтра же выходной… и быть может Вы всё же найдёте немного времени и сможете помочь… Мне просто не к кому обратится…

Ольга Ивановна молчала…

«Блин ей что ребёнка не жалко?..» – подумал я, доставая из сумки чай со слоном и коробку конфет «Вечерний звон», а затем глядя в пол буркнул:

– Вот… К чаю…

Она хмыкнула…

«Нда… «походу дела» тётя-то к «слезе ребёнка» бесчувственная или я действительно переборщил и ошибся. Ведь по большому счёту глупо приносить к примеру, в журнал «Колобок» диссертацию по термодинамике… Глупо… Ладно. Как говорится: «Ну и хрен с ним с вашим домом, пойдём в другой,»» – было подумал я, когда визави «хрюкнула».

Я поднял на неё «плачущие» глаза в тот момент, когда она, глядя прямо на меня выкрикнула:

– Взяточник малолетний! – после чего покраснела лицом и начала хохотать…

* * *

В общем романы она для прочтения взяла пообещав, что за месяц наверняка их успеет прочесть, а по окончании обязательно напишет критические замечания по каждому произведению отдельно.

Мы тепло попрощались с отзывчивой тётей Олей, и я поехал ещё в несколько издательств. Как правило в них, после получения небольшого презента, рукописи принимали фактически без проблем, хотя и удивлялись столь юному возрасту писателя…

По окончанию раздачи «слонов», то есть романов по редакциям, по сложившейся в последнее время традиции я направился в очередной, ещё мной «не окученный» район Москвы, дабы как всегда заняться там просветительской деятельностью – распространением записей. Однако прикинув по времени, понял, что это «дело» нужно отложить, ибо в ином случае я больше никуда уже не успею. Поменяв планы решил опять заехать в магазин «Мелодия», ибо кто ещё может интересоваться музыкой больше рядового меломана?

В этом времени существует огромное количество пластинок, которые в нашей стране выпускает лишь одна фирма – «Мелодия». Ассортимент выпускаемый этой фирмой грандиозен:

– Так называемые в народе сборники речей Ильичей. (Владимира Ильича Ленина и Леонида Ильича Брежнева прим. Автора.), классическая музыка, детские сказки, аудиоспектакли, всевозможные учебные пособия по иностранным языкам, итак крутящиеся с утра и до вечера по радио и ТВ: Ротару, Пугачёва, Хиль, «Голубые гитары», «Самоцветы» и т д. Также в большом количестве выпускались одобренные цензурой иностранные исполнители, основная масса которых представлялась странами Варшавского договора. А посему, чтобы Советскому человеку послушать что-то другое, чужеродное, ему приходилось это что-то искать на стороне, то есть либо у знакомых, либо пытаться обменять свой винил на чужой у таких же меломанов, как и он сам, либо идти на чёрный рынок и покупать у спекулянтов.

Вот у этого магазина и находилась одна из таких точек. Сегодня суббота и народа тут видимо-невидимо, а это значит, что операцию можно провести, что называется: «без шума и пыли».

Дабы не задерживаться и не привлекать ненужного внимания я просто прошёлся через торговую точку, тупо раздавая кассеты «на лево и на право», чем вызвал нездоровый ажиотаж среди посетителей «супермаркета» и сердечный приступ у двух барыг к которым я подошёл с наказом:

– Кассету переписать и распространить не менее тысячи копий. Иначе сдам вас в КГБ и будете на острове Врангеля пластинками барыжить!

Передал двум застывшим статуям копии записи засунув им кассеты в карманы и под их хрипение: – «Ээээ», – быстро откланялся.

Короче говоря, вся операция заняла у меня не более десяти минут, после чего поехал на вокзал за новой порцией плёнок.

* * *

На Казанском меня ждал Федя, который «притаранил» очередную партию кассет и уже распихал их по камерам хранения трёх вокзалов.

Я извинился за опоздание, взял ключи и листок с номерами ячеек, передал ему свёрток с пятнадцатью тысячами рублей на новые партии закупок, пообщался с ним минут двадцать и пошёл «окучивать» отходящие и приходящие перроны.

Подходил как правило к весёлым компаниям молодых ребят-комсомольцев, которые были с рюкзаками, котелками, гитарами и явно ехали куда-то отдохнуть на выходные. Подойдя заводил разговор, проходивший почти всегда, за редким исключением, по одному и тому же сценарию:

– Привет ребята. Любите музыку?

– Здорова малец! Чего тебе?

– Да вот, хочу предложить Вам послушать плёнку с записями, которые записал я сам.

– Не интересует! – отвергали одни.

– И сколько стоит кассета? – узнавали вторые.

– А про что ты поёшь? – интересовались третьи.

– Денег нет… – разводили руками четвёртые.

– Бесплатно! – говорил я, устраивая «аукцион невиданной щедрости».

– Тогда давай, конечно! – кричали все без исключения, пытаясь вырвать у меня кассету.

Что ж вы хотите… Халява она такая…

Естественно многим из них нужна была не запись, а просто кассета «в нахаляву» и вполне возможно, что они, даже не послушав композиции затёрли бы её записав, что-то другое, но ведь некоторые-то по идее прослушают… Некоторым-то по идее понравится… И они уже они – некоторые, дадут послушать другим.

Именно на таких вот меломанов и была сделана мной основная ставка в распространении плёнок…

«А почему тебя всё никак не поймают? – поинтересуются зловредные товарищи которым всегда всё надо. – Уже сколько времени распространяешь самиздат и всё ещё на свободе? Почему? Где КГБ, милиция и другие специальные службы?»

«Ну, во-первых, кого им ловить-то?.. Я это кто?.. Обычный школьник в школьной форме, при пионерском галстуке, с сумкой и портфелем в руках?.. Да таких как я на улицах Москвы сотни тысяч! Пойди, и найди одного из многих…»

«Ну, а если, например, по особым приметам?..» – всё же попытаются «дожать» меня граждане.

«По каким ещё особым приметам, если школьная форма у всех школьников одинаковая?! По шраму через всё лицо? По одноглазой повязке, ну или скажем по прибитой навечно к голове шляпе, как у одного из усатых фанатов ф/к «Зенит»?.. Нет дорогие товарищи, никаких особых примет, ровно, как и миллиона видеокамер на улицах в этом времени просто нет.»

«А во-вторых, что?»

«А, что во-вторых?.. Ах, во-вторых, – словно вспомнив воскликну я и тут же задам этим товарищам вопрос: – Вы в детстве-молодости «утюжили»?»

«Утюжили? – не поймут они. – Ты о чём вообще?»

«Фарцавали? У иностранцев значки на жвачку меняли?.. Нет?.. Ну и хорошо. Я тоже нет. Но были и те, кто очень даже да… Вот они и рассказывали о местах таких фарцовок в Москве.»

«В 1977 году? Ты ничего не путаешь? Может это было в блаженную перестройку?»

«Нет. Не путаю. Это происходит именно сейчас, здесь, в этом времени. А началось всё это в конце 60-х, начале 70-х годов… Так вот, вся эта вакханалия, типа обмена вещей с Советской символикой на «блага» загнивающего запада, происходит как правило у гостиниц и в центре города, который в этом времени под жесточайшим контролем спец. служб.»

«И что?..»

«И ничего!.. Нет, конечно кого-то ловят для галочки, быть может даже кого-то сажают в тюрьму, наверное, но основная масса «неофициальных» («непрофессиональных») «утюгов» утюжит помаленьку и не обламывается.»

«Ужас! – вместе со мной с негодованием отметите Вы и дабы обратить на себя внимание, чуть покашляв попробуете вернуть дискуссию в русло и осведомитесь: – И к чему ты всё это говоришь?»

«Это я к тому, что даже в этом времени, у особо охраняемых объектах, прямо перед носом у власти, происходит чёрти что, так есть ли шанс попасться за распространение школьнику, ребёнку которого видят впервые, пионеру которого никто не знает и быть может не узнает никогда. Я думаю, что такого шанса практически нет. Единственное место, где это занятие будет действительно сопряжено с некоторым риском – вокзалы. Но к «окучиванию» столь «плодородной почвы» я собираюсь приступить сегодня аккуратно и без суеты.»

«Только сегодня?»

«Не только, но так как школы закрыты, то сегодня вокзалы… В понедельник-вторник собираюсь попробовать прошвырнуться по институтам и их общагам. В том числе раздумываю о «атаке» на МГУ, ибо там точно есть те, кто «заценит» творчество великого меня… – поделюсь я с Вами о ближайших перспективах самиздата, после чего прошепчу: – Всё. Не мешайте. Работаем…»

– Здравствуйте девушки. На отдых собрались? Молодцы! А Вы музыку любите? Слушаете? А какую?

– Леонтьева, – ответят девушки.

– О-ё-ёй… как всё запущенно! – отвечу я.