Текст книги "Регрессор в СССР. Цикл (СИ)"

Автор книги: Максим Арх

Глава 24

После окончания разговора с потрясённым Ласточкиным, который от моих откровений впал в глубокую кому и отпустил меня с явным облегчением, вышел на улицу подышать свежим воздухом. Погулял невдалеке от здания с пол часика и двинулся на второй за сегодняшний день допрос. Вновь показал повестку дежурному, поднялся на второй этаж и найдя нужный кабинет постучал в дверь. Дверь оказалась закрытой и судя по всему в кабинете никого не было. Посмотрел на часы и понял, что пришёл я явно рано. По обыкновению, отодвинул зелёное растение, на этот раз в виде кактуса, в угол и отметив скупердяйство тех, кто не установил никаких лавочек для посетителей, как и прежде, сел на подоконник и свесил ноги. Не успел поболтать ими и пары минут, думая одновременно обо всём и ни о чём, как из раздумий меня вывел отдалённо знакомый голос: – Васин?! Ты что тут делаешь?! – А ты? – спросил я, в ответ разглядывая прилизанную водой причёску Ласточкина. – Я тут работаю, как ты наверное помнишь, – помахал он, в доказательство, папкой с бумагами, – а вот ты почему домой не ушёл? Я же тебе пропуск подписал! Заблудился? – Да нет. Не заблудился. Просто неохота было домой идти. Чего там делать-то, дома? Правильно? – хохотнул я. – Вот решил у вас тут обживаться. Ты, как большой начальник, будешь на третьем этаже главным, ну а я буду боссом на втором, – и, чуть подавшись к нему, прошептал, – если ты, конечно, не возражаешь?! – Да ты, что?! Это государственное учреждение! Тут нельзя… – он вновь потряс бумагами, затем перевёл на них взгляд, сморщился и сказав: – Жди меня тут! Я через пять-десять минут буду. Я тебя провожу на выход. Сейчас не могу, меня начальство ждёт, – убежал по коридору. Я хмыкнул и, вновь посмотрев в след быстро удаляющемуся следователю, взглянул на часы. Без одной минуты двенадцать. Краем глаза увидел движение. По коридору быстрым шагом шёл молодой человек в военной форме. Он подошёл к двери и, не обратив на меня никакого внимания, открыв дверь, зашёл внутрь. Я подождал пару минут давая таинственному незнакомцу привести себя в порядок и отдышаться, а потом спрыгнул с подоконника.

– Здравствуйте, – заглянув в дверь, поздоровался я, – меня повесткой вызвал человек по фамилии, – глянул в уведомление, – Громов. В повестке указан ваш кабинет. Как к нему попасть? – Васин? Садись на стул и жди. Я секретарь, а сотрудник, который будет с тобой беседовать из главного управления. Он по всей видимости задерживается в дороге. Жди. – Чего ждать-то? – попытался уточнить вызванный повесткой. – Оперуполномоченного жди. Он приедет и он с тобой будет работать, – вновь тыкнул мне военный и, не дожидаясь очередного вопроса, добавил: – Не мешай, я печатаю, – после чего застучал пальцами по клавишам машинки. – Н-да… – произнёс я, поняв, что нахожусь в приёмной, и посмотрел на часы. Время было пять минут первого, а это означало, что очередной следователь в очередной раз по страшному тормозит. Решив, ждать традиционные десять минут, закрыл глаза и стал напевать себе трёшку трёх-пятиминутных интересных песенок по привычке тихонько стуча ладонями по краям портфеля при этом шевеля ногами, словно стуча по бочкам…

https://www.youtube.com/watch?v=zuuObGsB0No Joy Division – Love Will Tear Us Apart

https://www.youtube.com/watch?v=Pa9qtZ92lrE Slayer – Repentless

https://www.youtube.com/watch?v=YjIg5lrbEwU Tiamat – Cain

А потом почему-то в воспоминаниях всплыла моя бестолковая Люси из той жизни, и я в расстройстве напел про себя ещё одну песню, с которой у нас с ней когда-то завязалось знакомство, посветив её ей.

https://www.youtube.com/watch?v=mjF1rmSV1dM ARCH ENEMY – The Eagle Flies Alone

Когда крайняя песня в голове дозвучала, встал, повернулся к двери и небрежно сказав секретарю: – Если понадоблюсь, я в столовой, – не обращая внимание на недоумённые окрики, вышел в коридор, закрыв за собой, высокую под два с половиной метра высотой, дверь.

Зайдя в столовую, не обращая внимание на удивлённо приподнимающих брови обедающих сотрудников, встал в небольшую очередь и отстояв её, заказал себе обед № 3, включавший в себя: борщ с мясом, котлету с гречкой, свежий салат из помидоров и огурцов, булочку с маком и компот из сухофруктов. Кассирша поинтересовалась, кто я такой и есть ли у меня талон на питание? Я сказал, что являюсь любим сыном следователя Ласточкина, что папа занят и отправил меня кушать, но забыл при этом снабдить талоном. Женщина задумалась, вероятно соображая, как бы меня покультурней послать, однако я достал рубль и предложил расплатится за обед деньгами, ибо видел, что некоторые посетители расплачивались именно так. Та была не против и приняв рубль отсчитала мне сдачи – 35 копеек, из чего я сделал вывод, что обед мне обошёлся в ноль руб. шестьдесят пять коп. Прошёл за свободный столик, достал из кармана чистый платок и, перед тем как начать приём пищи, тщательно протёр многоразовые столовые приборы – алюминиевые ложку с вилкой, и, заправив платок за воротник, словно слюнявчик, решил вкусить комитетской пищи. Только я было поднёс первую ложку светло-красной жидкости ко рту, как увидел забегающего внутрь столовой взъерошенного мужика в костюме в компании секретаря, который, показав на меня рукой, беззастенчиво сдал кровавым сатрапам милого пионера. – Ты чего тут делаешь? Тебе где сказано было ждать? – негромко процедил сквозь зубы мужик в костюме, подойдя к моему столику. Я всё же донёс ложку до рта и, продегустировав вкус, глубокомысленно негромко констатировал: – А борщик тут подают так себе. Совсем не наваристый. Не то, что у нас в школе, – затем поднял глаза вверх и спросил: – А ты кто такой гражданин, чтобы тут такие вопросы задавать? – Я – оперуполномоченный Громов, – прорычал тот. – Отлично. Тогда идите товарищ и громыхайте в другом месте. Я принимаю пищу. А когда я ем я глух и нем. Мужик покраснел от злости и сжав кулаки хотел было что – то исполнить, но всё же сдержался, поправил галстук и буркнув: – Давай быстрей, мы тебя ждём, – удалился в сопровождении секретаря на выход. Я не стал капризничать и как-либо замедлять процесс гастрономического потребления, ибо это было мне просто невыгодно. Я хотел по-быстрому всё уладить, съездить проведать Севу, а вечером, забраться в одну из школ Тимирязевского района города Москвы и позвонить от туда в 21:00 на телефон, по которому, по идее, должен был ожидать моего звонка министр внутренних дел СССР Н. А. Щёлоков. Быстро доел второе, поклевал салат, допил компот, завернул булочку в салфетку и убрал её в портфель, отнес поднос с грязной посудой на специальный предназначенный для этого столик, после чего вышел из харчевни не вполне довольный качеством предложенной пищи. Нужно ли говорить, что там меня уже коварно поджидали, поэтому я был немедленно схвачен. Через минуту, держа моё бренное тело под мышки, секретарь и Громов втащили меня в кабинет № 22. К слову сказать, никакого сопротивления при переносе я не оказывал, а наоборот, чтобы мужикам меня легче было тащит поджал под себя ноги. Внеся меня в кабинет и усадив на стул, оперуполномоченный снял трубку, набрал на телефонном диске номер и произнёс: – Мы его доставили, – потом пыхтя сел за стол и ничего не говоря с неприязнью принялся меня разглядывать. Я тоже ничего говорить такому грубияну не хотел, а, зевнув, стал разглядывать находившуюся внутри казённую обстановку, делая вид, впрочем, а может быть и не делая вид, что мне всё по%$#. Обычный кабинет. Стол с несколькими стульями, шкаф, забитый папками, пара истрёпанных кресел с журнальным столиком. И даже портрет Дзержинского, висевший на стене, тоже казался каким-то казённым и чрезмерно обычным. В общем ничего интересного не было, за исключением разумеется того факта, что посадили меня на стул, стоящий посреди помещения, который был равноудалён как от стола хозяина кабинета, так и от двери. Рассматривая стены, я по старой традиции вновь напевал себе пару песенок, которые были длинной около пяти минут каждая. На этот раз это по ассоциации, в пику власти в голове заиграло:

https://www.youtube.com/watch?v=_K4Tp-AcRp4 Ойся ты ойся

Естественно, если бы я был в пелену у белых или зелёных, то я напел бы исключительно, что-то революционное. Тут же сама обстановка подавляла, призывая к покорности, а посему горячее сердце билось в груди ещё сильнее и рвалось на свободу, как только могло:

https://www.youtube.com/watch?v=zdYSpIN09Bg Монгол Шуудан – Козырь-наш мандат.

Когда в голове отзвучал последний аккорд второй композиции, я поднял с пола стоящий рядом школьный портфель, встал со стула и, под удивлённый взгляд опера, вышел из кабинета, а через секунду услышал запоздалый взвизгнувший бас: – Стоять!!Тут же вскочил секретарь, который перекрыл мне путь раздвинув руки. – Попрошу вас отойти, – произнёс я, глядя на секретаря стоявшего в позе морской звезды, тем самым перекрывая опасному преступнику путь. – Вернитесь в кабинет, – сказал тот и в этот момент прибежавший Громов схватил меня за шиворот и вновь поволок в своё логово, зло цедя при этом:

– Куда собрался?! А?!

Я вновь не сопротивлялся и дал себя в очередной раз усадить на стул, хотя оказать небольшое сопротивление и дать леща гражданину желание всё же возникло. Но я не был наивным и понимал, что это всё законы жанра – психологическое давление на жертву угодившую в лапы машины правосудия. – Что Вам угодно, товарищ? – якобы устало, спросил я, дабы подтолкнуть Громова к действиям, нежели, вот так, смотреть на меня. Нет, конечно, в моей больной голове было ещё много, как революционных, так и контрреволюционных песен, которые можно петь до скончания века, но, всё же, всё хорошо в меру. Тем паче у меня на сегодня были запланированы ещё кое-какие дела. – На какой чёрт Вы меня уже второй раз сюда притаскиваете? – и глянув на злобно пыхтящую физиономию визави, – третьего раза не будет. Я просто убегу. – Убежишь, поймаем, – сказал тот, помедлил секунду, что-то обдумывая, затем встал из-за стола и, пройдя через весь кабинет, закрыл дверь на ключ, а ключ убрал в карман. Подошёл ко мне и, ехидно ощерившись, нагнулся, прошептав на ухо: – Может тебя в наручники заковать, чтобы не убегал?! Я могу! – От тебя куревом воняет! – поморщился пламенный революционер отстраняясь, а затем ухмыльнувшись добавил: – Если можешь, то нефиг чесать языком и стращать. Заковывай нахрен и «Вася кот»! Наверняка в прокуратуре будет следователям интересно помогать медикам снимать следы от наручников с несовершеннолетнего. – Какой умный, а?! – зло хохотнул тот распрямляясь. Постоял так, засунув руки в карманы, пошатываясь со мыска на пятку, а затем вернулся к себе за стол. Достал папку, открыл её и, взяв ручку, громко толи спросил, толи сказал: – Фамилия. Имя. Отчество. – Только имя и отчество, – быстро ответил я и видя непонимания пояснил: – Фамилию я запомнил – Громов. – Это хорошо что ты мою фамилию запомнил, – сказал опер, – теперь назови свою. – Блин, возникает сразу много вопросов, даже не знаю с чего сразу и начать, – решил поиграть в его игру борец за права малолетних преступников. – Фамилия. Имя. Отчество, – зарычал тот. – Окей. Давай с этого, – согласился я и, достав из портфеля чистую двенадцати листовую тетрадь в линеечку и ручку, положил портфель на коленки и, приготовившись писать, спросил: – Ваша фамилия, имя и отчество, – и видя очередное непонимание, – а также должность, звание, место работы, семейное положение. Тот буквально завыл от злости, но повыл не долго, а уже через пол минуты он всё же взял себя в руки и представился – Оперуполномоченный Илья Романович Громов. Седьмой отдел, седьмое управление КГБ СССР, – потом на секунду замялся и скорчив страшную рожу просипел: – Женат.

– Сочувствую, – покивал я, действительно сочувствуя его жене. Бедная женщина. Наверняка этот тиран её всячески тиранит, корча такие вот мерзкие рожи.

Глава 25

– Всё записал? – Да, спасибо, – поблагодарил писарь чиркая ручкой, вспомнив, что седьмой отдел в седьмом управлении занимался техникой, что тут же удивило меня, ибо этот сидевший напротив меня опер никак не подходил к слову техника или учёный от слова совсем. – Очень приятно. Я Саша Васин, совершенно не вооружён и категорически не опасен, – и улыбнувшись своей безмерно приятной улыбкой в тридцать один зуб, спасибо зубным врачам, – А теперь пожалуйста предъявите своё служебное удостоверение, чтобы я мог убедится в правдивости ваших слов. – Ты чего, совсем охренел?! – тут же взбесился Громов. – Нет, – скромно ответил скрупулёзный гражданин и тут же громко рявкнул на собеседника: – Быстро документы предъявил, а то сейчас кричать начну и звать на помощь, – и видя скорченную в злобе, но удивлённую физиономию заорал: – А-а-а-а!!!! – Стой! Хватит орать! Вот мои документы, – заорал майор в ответ и это прозвучало очень громко потому, что, когда он начал орать, я сразу же замолчал: – Вот, – вытащил из кармана серого пиджака и показал мне удостоверение сотрудника органов. – В развёрнутом виде, пожалуйста, – холодно, по деловому произнёс я и, подойдя к его столу, согнулся для изучения ксивы. – Доволен? Насмотрелся? – Уберите пожалуйста всё лишнее из служебного удостоверения, в том числе фотографию жены с ребёнком, деньги и предъявите документ как положено, – произнёс дотошный гражданин разгибаясь. Громова аж затрясло, но лишнее вынул и тыкнул ксиву, вновь согнувшемуся мне, прямо под нос. – Ого, угу, ага, – внимательно изучал я удостоверение, – фамилия сходится как и всё ФИО в целом… Угу… Подождите не закрывайте, я ещё не посмотрел одну деталь, а именно до какого года действительно ваше удостоверение, – и, изучив вновь сунутый мне документ, констатировал, – до 1980 года месяца апреля. – Ознакомился? Удостоверился? Тогда садись на стул, будешь отвечать на мои вопросы. Я вернулся на предоставленное место по центру комнаты, присел, заложил ногу на ногу и сделав серьёзное лицо произнёс: – Итак, товарищ майор, я жду от вас объяснений! – Ты от меня?! – Да от тебя! – рявкнул я. – Да как ты… Да почему ты мне тычешь? Ты как со взрослыми разговариваешь?! – вновь стал заводится, несколько остывший, майор. – А ты чего мне тычешь?! – не остался в стороне милый пионер. – Ты мне не папа, так что тоже не тычь! – Да был бы я твоим отцом, я бы тебе всю жопу надрал! – кровожадно прохрипел Громов. – Если бы ты был моим отцом, то я бы из дома убежал, – парировал я и, видя, что собеседник решил продолжать в том же духе предъявляя мне претензию за претензией, решил перевести разговор в другую плоскость: – Короче, давай решай быстрее, либо на «ты», либо на «вы», и пойдём дальше, – и, не дожидаясь ответа, перешёл на Вы, пытаясь перебить негодующего в ярости собеседника и задать повестку: – Итак, главный и первостепенный вопрос, который нас всех крайне тревожит и волнует – почему ваши сотрудники вчера без ордера на обыск вломились ко мне в квартиру, ходили по ней в уличной обуви не надев бахил и пачкая пол, а также всемерно разводя анти санаторию чихая и сморкаясь. Кроме того, они пытались учинить допрос по хамски общаясь с моими гостями и мамой, что вызвало законное недовольство гостивших у меня советских граждан. – Сотрудники увидели открытую дверь и поэтому вошли, чтобы убедиться, что с хозяевами всё в порядке. А вопросы они задавали всем, потому что у них работа такая – вопросы задавать, а граждане должны на эти вопросы отвечать, тем самым помогая органам правопорядка исполнить букву закона, – протараторил он словно учил эту, в общем-то интересную с точки зрения болтологии, фразу наизусть, а потом встрепенулся: – И вообще, тут вопросы задаю я! Вам ясно?! – Вполне, – ответил я, зевнув и поставив ноги врозь, водрузив на колени портфель, вновь приготовившись записывать, а затем пристально посмотрел в глаза собеседнику и спросил: – Так вы отказываетесь признавать, что именно вы дали незаконную команду своим сотрудникам незаконно проникнуть в мою квартиру и устроить там незаконное шатание по жил площади? – Хватит играть в игры! – не выдержав закричал тот. – В видео игры? – Не знаю во что ты тут играешь со мной, но это всё для тебя плохо кончится!! – А для тебя? – Ты чего, опять мне тычешь? – Так ты сам не тыкай и тебе в ответ тыкать не будут, – произнёс я, записав слова следака, а затем, оторвавшись от записи, поднял голову и, видя выпученные глаза, спросил у статуи: – Ты чего, опять, что ль завис? – Да как ты разговариваешь с органами следствия, щенок, – выкрикнул майор и резко вскочив с кресла подбежал ко мне. Я слегка сморщился в ожидании удара, но тот лишь отобрал у меня тетрадь и бубня, что-то себе под нос принялся её с безумством психопата рвать на куски жмурясь от приступа счастья при этом, из чего собственно был сделан вывод что чердак у гражданина давным-давно протёк. – А это, блин, был юридический документ, – на всякий случай, несмотря на обезумевшего, буркнул я полный бред и тут же пожалел о несдержанности, ибо это было последней каплей и протёкший чердак рухнул от потока ярости. Сильные руки Громова схватили меня за грудки, подняли и стали трясти, аки куклу. При этом сам Громов, по обыкновению, рычал, угрожал и брызгал слюной во все стороны, в том числе, частично заплёвывая меня.

От этого увлекательного занятия нас отвлёк настойчивый стук в дверь. Громов чертыхнулся, приказал мне сесть и, шаря рукой в кармане брюк в поиске ключей, тяжело дыша пошёл открывать. Я же не подчинился полу вменяемым требованиям сотрудника органов, а поправив вспотевший и заплёванный невменяшкой ворот рубахи подошёл к столу Громова, налил воды и с удовольствием испил целый стакан живительной влаги. Оторвавшись от него увидел, что к нам в кабинет зашли на посиделки ещё двое человек – мужчина в военной форме со знаками различия КГБ и мужчина в штатском. Поставил стакан и, вопросительно посмотрев на вновь прибывших, спросил: – Что вам товарищи? Мы тут с товарищем Громовым несколько заняты. Поэтому зайдите, пожалуйста, чуть позже. Товарищи посмотрели на слегка растрёпанного меня, потом на валяющиеся по всюду разорванные тетрадные листы и перевели взгляд на майора. – Видали чего творит стервец, – показав на меня рукой, произнёс запыхавшийся опер, – уже двадцать минут тут с ним маюсь, а он так ничего и не сказал. – Гм, – глубокомысленно произнёс военный и пройдя через кабинет подошёл ко мне, после чего холодным тоном представился: – Я следователь седьмого отдела КГБ капитан Малафеев. Почему отказываетесь давать показания? – Как вы говорите вас зовут? – спросил отказывающийся давать показания, переняв холодный тон дедка, который почему-то дослужился лишь до звания «недомайора». – Михаил Алексеевич, – всё также холодно, представился тот, сверля меня своими стеклянными акульими глазами, в которых жизнь, возможно, отсутствовала чуть больше, чем полностью – биоробот, а не человек.

– Михаил Алексеевич, а разрешите взглянуть на ваши документы, – улыбнувшись ласково, попросила жертва ютуба, которая, в своё время, просмотрела множество роликов о хамстве сотрудников милиции на обычную просьбу граждан показать удостоверение сотрудника органов. – Видали, чего творит гадёныш, – хохотнул оскалившись Громов. – Н-да, – высоким голосом произнёс новоприбывший штатский и, глядя на меня, задумчиво добавил: – интересно почему?«Биоробот» с безжизненным взглядом не стал «ломаться», а всё также, холодно глядя на меня, не моргая, достал удостоверение сотрудника КГБ и, развернув, предъявил его мне держа на небольшом расстоянии от лица. Я ознакомился, негромко прочитав себе под нос, а затем отступил на шаг от непонятного гражданина. – Доволен? – осведомился тот, убирая поддельный «техпаспорт» в карман. – Так себе, – не стал скрывать недовольство я и, покосившись на не представившегося штатского, вздохнул. – Садись Васин, хватит Ваньку валять. Начнём допрос раз все собрались, – пригласил вернуться к конструктиву Громов и, неопределённо махнув рукой штатскому, добавил, – присаживайся, Родион, вон там. Я подождал пока этот таинственный Родион, а за ним и непонятный тип в военной форме присядут у стенки противоположной окну и присел на ближайший стул, таким образом стоящий посреди комнаты стул оказался пуст. – Туда садись, – показав на него приказал Громов. – Сам садись, – парировал я, наблюдая как вновь прибывшие удивлённо на меня уставились. – Видали как разговаривает сопляк? – незамедлительно взъерепенился майор, вновь показав на меня пальцем. – Чему их только в школе учат?! – А действительно, почему ты так разговариваешь со старшим? – всё тем же ледяным тоном осведомился тип в форме, пристально глядя на меня через очки в коричневой оправе. – А действительно, чего ты мне тычешь? С Громова что ль пример берёшь? – непоследовательно, в русле дискуссии, но логично в раках разума стебанул Саша биоробота, наблюдая как белое лицо гражданина побелело ещё сильней и усугубил: – И вообще, ты кто такой, чтобы мне тут вопросы задавать и за моей речью следить?! – Я сотрудник КГБ СССР, – повысил голос хладнокровный, – а ты видимо забыл, где ты находишься! – Если ты сотрудник, то где доказательства этому? В мастерской? – Моё удостоверение и моя форма, это тебе не доказательство?! – Форму купить можно, а удостоверение твоё липа. В туалете на складе у себя его можешь повесить, – сказал я, хмыкнув. – Почему липа? – влез в разговор Родион. Я повернулся к нему и выжидательно посмотрел. Мы просидели так несколько мгновений, играя в гляделки, затем тот, что-то словно вспомнив, произнёс: – Ах да, – и достав удостоверение, открыл его и направился ко мне. – Что ты несёшь Васин, какая ещё липа? – зло прорычал Громов и посмотрел на мертвенно бледного гражданина по фамилии Малафеев, чьи желваки при закрытом рте отчётливо шевелились будто бы он, что то жевал. – Самая натуральная, – разглядывая ксиву Радона, негромко прокомментировал я и, убедившись, что она в норме, произнёс: – Что вы хотели спросить, товарищ Рябцев?

– Почему ты, простите Вы, – быстро поправился он, – считаете, что удостоверение у товарища капитана не настоящие. Я не стал раскрывать сразу всю подноготную и предложил им самим осмотреть удостоверение Малафеева, сказать, почему именно оно недействительно в нашей стране. – Хватит молоть чепуху, – взорвался сам виновник торжества, – я сотрудник органов безопасности уже более тридцати лет. А ты, молокосос, тут бред несёшь. Товарищи могут подтвердить, в конце концов, что я работаю в органах. – Во-первых, ты опять тычешь, а во-вторых, пора наверное Вам на пенсию, коли не замечаете очевидных вещей. – Каких ещё вещей?! Что за ересь?! – Родион Олегович, осмотрите пожалуйста удостоверение этого гражданина и скажите, до какого оно действительно. Рябцев поднял бровь и вопросительно посмотрел на Малафеева, тот вновь вынул документ из кармана и протянул его майору. – Удостоверение действительно до сентября 1976 года, а сейчас октябрь 1977. Этот гражданин, товарищи, больше года ходит с просроченным и недействительным документом, – разоблачил мошенника я. – У меня есть справка из отдела кадров. У них бланков не было, – начал было втирать «просроченный» гражданин, однако я его тут же перебил: – Мы не можем говорить тут о серьёзных вещах государственной важности в присутствии гражданских лиц. Так, что с этой секунды я буду молчать. – Ну у меня есть справка, – уже не таким ледяным тоном заговорил Малафеев. Меня его крик души не убедил и я произнёс: – Это ваш внутренний документ, поэтому потрудитесь покинуть нас и выйти за дверь. – Что ты несёшь, шкет! – закричал он, но мы с товарищами ничего на это не сказали, а лишь с осуждением продолжали смотреть на биоробототизированную псевдо жизнь с просроченным техосмотром. Через минуту гляделок не выдержал как мне показалось самый культурный из тройки – Рябцев, который шмыгнув носом, чуть замялся и, глядя на стол, произнёс: – Михаил Алексеевич, получается, что Васин прав. Ты не имеешь права находится при допросе. Почему ты не поменял удостоверение вовремя? Посиди пожалуйста в приёмной пока. Или в столовую сходи, пообедай. – Ты чего Родион, это серьёзно? Что бы меня… Из-за вот этого, – он некультурно показал на «вот этого» указательным пальцем и потряс им. Встал, вытер платком глаза, в которых мне показались толи слёзы, толи машинное масло потекло, и больше не говоря ни слова удалился в приёмную, громко хлопнув дверью.

Наступила угрюмая тишина, которая прямо-таки сдавила виски. – Доволен? – прорычал Громов, с неприятием глядя на меня. – А ведь это почётный сотрудник! У него столько подвигов и задержаний! А ты… – Не очень, – сказал я, поднимаясь и ощущая, как настроение моё действительно упало ниже некуда. – Ладно, пойду я. Извиняйте если что, – и в траурной тишине вышел из кабинета.