Текст книги "Регрессор в СССР. Цикл (СИ)"

Автор книги: Максим Арх

сообщить о нарушении

Текущая страница: 34 (всего у книги 272 страниц)

Глава 5

– Привет ребята: Антон, Мефодий, Сева, – поздоровался за руку я с парнями. – Привет Юля, здравствуй Лиля. Спасибо, что нашла время приехать, – обратился я к виолончелистке.

– Я была очень рада, что вы меня позвали, – смущённо ответила та.

– Как дела Саша? Как учеба в школе? Как оценки? Получил уже пятёрку? – поинтересовалась моей школьной карьерой заботливая рыжуха Юля.

– Да, всё вроде нормально. Завтра экзамены сдаю.

– Экзамены? Как экзамены? Сегодня же только седьмое сентября. Учебный год же только-только начался? – удивились ребята, в том числе и Сева, которого я как-то «закрутившись» забыл ввести «в курс» дела.

– Ну да. Мама договорилась о экстерне, для её любимого сынишки, – скромно ответил я.

– Ого! Молодец! – одобрил Антон и весь музыкальный коллектив его в этом горячо поддержал. Со всех сторон раздавались голоса: – Молодец! Удачи тебе в сдачи! Мы будем за тебя «держать кулачки»! Будем за тебя болеть!

– Спасибо, – поблагодарил я ансамбль и добавил: – Но удача понадобиться сейчас нам всем. Все свои партии помнят? Никто ничего не забыл? Нам нельзя «облажаться»!

– Помним, – дружно ответили участники ВИА.

– Отлично. Если что-то забыли и сбились с ритма, без паники останавливаетесь, слушаете, что играют остальные и неспешно встраиваетесь. Главное не пороть горячку и не торопиться. Как в первой, так и во второй композиции все ориентируемся не как обычно на ударные, а на клавишные – пианино, или рояль. Я не знаю, что у них тут на сцене стоит. По идее должен стоять рояль.

– Да, рояль, – подтвердил Сева моё предположение.

– Вот. Значит подстраиваетесь под рояль. Главное не паникуйте. К тому же там ещё вроде как должны будут помогать – играть с нами ещё несколько музыкантов из оркестра Аркадия Львовича. Сейчас кстати сколько времени, а то я часы забыл… Без пятнадцати семь? Хорошо. Скоро за нами должны будут прийти, – закончил я доводить «политинформацию» коллективу и народ разбился по парам беседуя на различные темы, а ко мне подошла живая реинкарнация Люси.

– Саша, можно с тобой поговорить? – спросила меня Юля. – Давай чуть отойдём в сторону.

– Конечно, об чём разговор, – весело ответил я и мы «отделились» от коллектива.

– А ты что завтра после экзамена делать будешь? – разглядывая меня поинтересовалась она.

– Ну, во-первых, не после экзамена, а после экзаменов, ибо завтра я в один день должен буду сдать все предметы, – поправил её великий «сдавальщик» экзаменов. – А во-вторых, не знаю, что делать буду. Отдыхать, наверное. Наверняка после сдачи более десяти предметов голова будет болеть.

– Десяти? – удивилась принцесса, а затем шёпотом прошептала: – Значит я не ошиблась.

– А что? Ты что-то хотела?

– Да. Я просто хотела… – стеснительно произнесла рыжуха, – хотела, чтобы ты приехал ко мне в гости, вот.

– Зачем? – опешил я.

– Ну… – невнятно начала «мычать» «пригласительница». – Мама… мама хотела с тобой познакомиться.

– Мама? – удивился я ещё больше. – Зачем?

– Ну… ей интересно. Приезжай, я вина купила!

– Вина?! – уже конкретно охренел я и напомнил собеседнице её же слова, которые она произнесла на студии в первые дни нашего знакомства: – Ты же говорила, что не пьёшь вино, потому что оно горькое, а пить ты любишь чай с пирожными, потому, что они сладкие. Так зачем вино?

«Боже как давно это было, – пронеслась в голове мысль. – А ведь прошло-то всего ничего – два месяца, ну может быть чуть побольше, а как будто было это в другой, уж не знаю какой по счёту, жизни… Вот время-то летит…»

– Ну… – опять замялась красавица. – Я купила его для тебя.

– Для меня? Зачем? Я же петь там не собираюсь. Это мне алкоголь в вокальных данных помогает, а так-то я вообще-то не пью, да и года к пьянству особо не располагают – мал ещё. Зачем мне вино-то пить?

– Ну… – в очередной раз «замычала» Юля и выпалила: – Для храбрости!

– В смысле? – вообще нихрена не понимая попытался уточнить я.

– Ну… В смысле приезжай, узнаешь! Порепетируем вдвоём.

«Что ей там репетировать-то приспичило? Или меня хотят показать родителям, как автора песен, которые их дочурка напевает с утра до ночи?» – подумал великий поэт-песенник, а в слух произнёс:

– Хорошо. Вечером приеду.

– Нет! Вечером не надо, – категорически отвергла это предложения принцесса, а затем нелогично добавила: – Вечером мама с папой с работы придут. Не при них же…

– Эээ… Так ты же сказала, что мама хочет познакомиться…

– Мало-ли чего я сказала. Приезжай раньше, когда их дома не будет. Утром приезжай. Я учёбу прогуляю и всё… – прошептала Юля и «стрельнула» глазками.

– Эээ… – только и смог на это ответить я.

«Меня чего там, изнасиловать собрались?.. Сначала напоить вином, а уж затем… Нет, я-то собственно не против, или даже, если говорить точнее, то обеими руками и не только руками, категорически «ЗА», но чем это потом может закончиться для всех нас? Вряд-ли чем-то хорошим! Десять минут удовольствия и огромный «геморрой», вот истинный финал данного любовного приключения. Я уж даже не говорю о том, что после того как о наших «репетициях» узнает Сева, я скорее всего потеряю не только клавишника в его лице, но и друга, как бы странно это не звучало, в его же лице, ведь он в Юлю влюблён… а она…»

* * *

Интерлюдия. Юля.

Она думала о нём уже целую неделю….

А началось всё с того, что как-то за обедом мама в очередной раз начала учить уму разуму дочь, говоря о том, чтобы та не вздумала думать о замужестве до окончания учёбы. Не каких предпосылок для такого разговора не было, так как Юля не о каком замужестве и не думала, но понимала, что беседу эту мама затеяла, так сказать, в профилактических целях.

– Конечно. Замуж выйти тебе всё равно придётся. Но нужно закончить учёбу, а там уж не зевай, а то всех хороших женихов разберут. Но и торопиться в этом деле не надо. Нужно устроиться на работу, а уж затем я подыщу тебе жениха. Да не простого работягу, а какого-нибудь учёного-профессора.

– Почему именно учёного? – поинтересовалась дочурка у родительницы.

– А потому, дурёха ты моя ненаглядная, что кроме достатка в семье у вас будут ещё и дети. И что бы детишки были смышлёными или даже гениями, нужно что бы и родители тоже были умными. Ты у нас умница-разумница и жениха нужно подобрать тебе под стать…

Мама ещё много чего говорила, но её умница-разумница уловила мысль о детях и начала размышлять:

«Так для того, чтобы детишки «удались на славу» нужно, чтобы папа был гением? Вот никогда бы не подумала, что это так… Но, если мама говорит, что это так, значит это так. Мамуля дурного не посоветует! И где же мне взять такого гения? Вдруг действительно всех разберут пока я закончу музыкальное училище? Мне уже двадцать, пора выходить замуж и рожать, а то скоро совсем старухой стану. Вон Светка Константинова, в прошлом году вышла замуж, а ведь она почти на полгода младше меня. А Ленка… Ленка Филиппова, тоже вышла… уже месяц прошёл как на свадьбе гуляли… Пора Юля и тебе искать суженного-ряженого, пора, – твёрдо сказала она себе. – Но где найти талантливого жениха, что бы дети были умницами?.. Из знакомых, то все мальчишки какие-то «не от мира сего» … Либо идиоты, у которых детство «в одном месте» ещё играет, либо пьяницы, у которых только одно на уме, либо стеснительные с которыми толком и поговорить не о чём, к примеру, взять Савелия… Ведь двух слов связать не может – ни тебе «бэ», ни тебе «ме», и чего с таким всю жизнь делать? Маяться? А нужен такой, который и в горящую избу войдёт, и коня наскоку остановит. Такой, чтобы был не только талантливый, но и симпатичный, ведь это также не мало важно для счастливой семейной жизни. Профессоры, учёные, это конечно хорошо, но зачем мне старик? Кашку ему варить? Нет, мне нужен, молодой и умный… Такой, как скажем Саша. Вот уж действительно талант… и причём очень милый и симпатичный. Весёлый, добрый… Вот повезёт той которой он достанется… Вся жизнь будет как праздник… – констатировала она и пришла к выводу, что ей самой нужен именно такой вот Саша. – И где мне такого найти? – задала она себе очередной вопрос и простая мысль которая лежала казалось на поверхности пришла ей в голову, и от неё она даже поперхнулась чаем: – Зачем мне нужно кого-то искать, если этот кто-то уже найден и пока ни на ком не женат!..»

В таких вот тяжёлых раздумьях протекал день за днём и вот, совсем недавно она решила: Пусть первым мужчиной у неё будет её любимый Саша и если она после этого дела забеременеет, ведь иногда это случаться, то детишки будут все в отца – гениями.

Ему через месяц должно исполниться шестнадцать, вот и хорошо. Значит, если убедить его маму и она даст разрешение, то свадьбу можно будет сыграть уже в ноябре…

Конец интерлюдии.

* * *

– Эээ… – продолжил «экать» я, ища «отмазку».

– Ты не хочешь, приехать ко мне в гости? – распахнув свои огромные «глазищи», которые уже начали заполняться океаном слёз прошептала Юля, а я немедленно, пока не начался «потоп» принялся «причёсывать» красавице.

– Ну что ты Юля. Хочу конечно. Очень хочу, но завтра никак. Сама подумай. Я же до вечера экзамены буду сдавать. Буду выжат как лимон! Потом неделю отлёживаться придётся! Шутка ли, столько экзаменов в один день.

– Бедненький, – пожалела она меня.

– Как отлежусь, то сразу приеду!

– Правда?

– Конечно правда! А как может быть иначе?!

– Хорошо. Но жалко, что ты мне заранее не сказал про то что сдаёшь экзамены, я бы тебе могла помочь подготовиться к ним. У меня в школе практически по всем предметам было «отлично».

– Да жаль, но ты не расстраивайся. Я же в институт поступать собираюсь, поэтому поможешь подготовиться к другим экзаменам, – не обдумав ляпнул великий стратег, глядя как у девушки заблестели глаза от радости предстоящего репетиторства.

«Зачесалось у неё что ли…»

– Правда?

– Естественно. Куплю настоящий торт «Птичье молоко» и приеду, – соврал я два раза: первая ложь заключалась в том, что приезжать я не собирался, ибо понял к чему эта посещение приведёт и вторая ложь была в том, что настоящий торт «Птичье молоко» готовили только в ресторане «Прага», который после недавно произошедшей в нём презентации «моей» песни «Чёрные глаза», сейчас находится на стадии глубокой реставрации.

– Оо. Такой торт я люблю, – радостно проговорила принцесса. – Я слышала, что рецепт изобрели наши кулинары из ресторана «Прага».

– Да. Я тоже, что-то подобное слышал, – сказал я покраснев, ибо мне было несколько стыдно, за то, что я лишил «наших кулинаров» места работы. – Вон кстати за нами идут…

* * *

– Здравствуйте ребята. Ух, как вас много, – сказал папа Севы, обведя нашу компанию взглядом.

– Это ещё не все папа, – ответил клавишник и по совместительстве его сын Савелий.

– Не все? – удивился Аркадий Львович, который увидел часть ансамбля, в котором играл его сын последние полгода впервые в жизни.

– Да. У нас ещё двух человек не хватает – они заняты, – прокомментировал Сева косясь на меня.

– Ага. Понятно, – всё понял дирижёр, одного из оркестров, которые репетировали в данном здании. – Ну, что же. Тогда давайте проходите, – сказал он, жестом показывая престарелой вахтёрше всю нашу «банду» пропустить без пропусков.

* * *

Мы прошли внутрь здания…

Зал был практически пуст, если не считать пятнадцати-двадцати музыкантов, которые толпились кучками на сцене о чём-то переговариваясь.

– Ну. Так, что за «классику» вы придумали, – обратился ко мне дирижёр. – Чем я могу помочь? Вы ноты принесли? Мне сын сказал, что нужны в основном струнные…

– Да. Струнные тоже нужны, – согласился я.

– Ребята поймите. Я попросил остаться музыкантов сверхурочно. Они все спешат домой. У всех семьи. Саша, ты ноты написал? Да? Тогда давайте быстренько прогоним материал и всё…

– Аркадий Львович, дайте пожалуйста команду подключить наш электроинструмент к аппаратуре – колонкам?

– Зачем? – удивился тот.

– Дело в том, что в композициях должны присутствовать именно электроинструменты.

– Зачем? – ещё раз удивился дирижёр.

– Папа. Это необходимо для придания более насыщенного, мощного звучания, – помог с ответом мне Сева.

– Савелий! Ты меня поражаешь! – недоумённо проговорил Аркадий Львович. – Ну причём тут, какие-то «мощные» звучания! Ведь ты же мне говорил «за классику»!..

– Да, – твёрдо ответил его сын. – Мы «за классику» и говорим. Мы играли и у нас всё хорошо получалась! Мы репетировали…

– Так вы с репетиции едете? Решили все вместе заехать? Так зачем вам аппаратура? – уточнил папа, непонимающе глядя на сына. – Я думал вы приедете вдвоём с Сашей.

– Пап, дело в том… – начал было говорить его сын и тут же был мною прерван.

– Аркадий Львович. Дело в том, что в тех «классических» композициях, о которых вам говорил Савелий, также должны присутствовать, как электрогитара, так и бас гитара.

– Саша, Саша… Я не понимаю. Что вы имеете ввиду? Тут вам не эстрада! Тут филармония! Тут не может идти речи не о каких электрогитарах! – категорически отрезал «главный по музыке». – Вы что, на своей студии не наигрались? Зачем вы меня позорите?! – задавал он насущный вопрос, глядя по очереди, то на меня, то на своего сына. – Савелий! Ты же сказал, что нужно помочь в классической композиции. Так какие к чёрту гитары?! – негодовал дирижёр.

– Дядя Аркадий! – решил я попробовать обратиться к «папá» по-простецки. – Разрешите я раздам ноты музыкантам. Тут делов-то – две композиции всего. Слов нет. Поэтому ничего запретного быть не может!.. Попробуем продемонстрировать Вам, что помог сочинить Ваш сын, – «подлизнулся» я. – Ну а, если не понравиться, скажем спасибо и уйдём.

– Хм… – задумался дирижёр. – Так слов нет? Одна музыка?

– Да. Слов нет. Единственное, в одной из «песен» Юля, ну вы её знаете, не играет на скрипке, а поёт вокальную партию.

– Что за партия? Какой текст? – напрягся Севин папа.

– Текст очень простой, – сказал я и пропел: – «ААааааа» …

– И всё? – удивился опешивший от моих вокальных данных собеседник.

– И всё, – дружно ответили мы с гражданином Савелием по прозвищу Сева.

– Гм… хорошо… давайте попробуем. Правда придётся идти за техником, который возможно ещё не ушёл домой, – сказал папá и пробурчав себе под нос: – А также, по идее он должен быть ещё трезв, – ушёл отдавать распоряжения.

Я раздал ноты музыкантом оркестра, которые с интересом приступили изучать их и пошёл помогать коммутировать гитары…

Глава 6

– Товарищи. Я попросил вас остаться сегодня после репетиции на пол часа для того, чтобы помочь нашему московскому ВИА попробовать сыграть их песню в акустическом – классическом варианте, – громко начал произносить речь дирижёр оркестра, но был перебит «репликой с мест».

– Аркадий, – обратился к нему человек огромных размеров, с топырящейся во все стороны седой шевелюрой и державший в своей руке духовой инструмент – трубу. – Я не понимаю Аркадий. Тут, толи одни повторы, толи … я не понимаю. Почему тут на нескольких листах написана одна и та же партия? Почему?

– Почему? – задал мне то же вопрос дирижёр, глядя прямо в глаза и уже сожалея о том, что поддался на уговоры сына и согласился помочь.

– Гм… – сказал я и принялся объяснять, что так всё и должно быть, потому как композиуии находятся в стадии эксперимента.

– Странная музыка, – произнёс басом толстый дядя и весь оркестр его в этом поддержал.

Дирижёр тоже изучал лист с нотами и был заметно недоволен тем, что видит.

– Молодые люди. Нам с Аркадий Львовичем нужно приватно переговорить, – проговорил «большой человек» подойдя к нам. Мы пожали плечами и чуть отошли в сторону, но так, что разговор был всё же нам слышен.

– Аркадий, это позор. Не позорься. Твой сын тебя позорит, – подойдя вплотную к дирижёру стал полушёпотом говорить трубач, с которым по всей видимости у Севиного папы были дружественные отношения.

– Извольте пройти на сцену Степан Маркович, – проговорил папá, сжав зубы, а затем указав на выход дирижёрской палочкой добавил: – Или извольте покинуть нас.

– Аркадий прекрати, – всё же настаивал толстый дядька. – Мы не первый год знаем друг друга. Не первый! Я хочу помочь!

– Хотите помочь, так помогите! – заявил Аркадий Львович. – Помогите, а не устраивайте диспут.

– Но, это же примитив. Примитив Аркадий. Примитив. Все же знают, что твой сын учится в «Гнесенке». Все же знают Аркадий. Это какой-то позор! Неужели его там не смогли ничему научить? Неужели за три курса его смогли научить только семи нотам?! Это позор, позор… Мало того, что он себя позорит, ничего он молодой… Но ты Аркадий… Ты… Люди спросят: кто нами дирижирует? Аркадий, люди спросят. Люди скажут Аркадий, люди скажут: Он же даже своего сына не может ничему научить… Будет позор Аркадий… Будет позор…

Дирижёр оркестра скрипел зубами косясь на стоящих рядом нас, но молчал.

– Аркадий. Это нужно немедленно прекратить пока не стало слишком поздно! Давай я подучу Савелия, давай… Аркадий, даже сейчас глядя на ноты я могу предложить несколько интересных ходов… Но такое нельзя играть Аркадий, нельзя! – продолжал бубнить трубач, потрясая нотами. – Да ещё в зале консерватории!.. Это же примитив. Полный примитив Аркадий!.. Будет позор! Позор! Будет скандал, Аркадий! Понимаешь? Скандал! – пошёл уже на второй или даже третий «круг», беспокоящийся за репутацию дирижёра трубач.

* * *

– Кто этот сумасшедший? – шёпотом поинтересовался я у Севы.

– Это папин хороший знакомый. Они уже лет двадцать дружат.

– А почему он так странно говорит? Явно же у товарища «не все дома».

– От него жена ушла и детей забрала. Мне папа рассказывал. Он переживает очень, вот рассудок немного и помутился. Его уволить хотели, но папа договорился, чтобы оставили работать. Он очень хороший музыкант. Папа его друг и боялся, что тот без работы зачахнет дома, или сопьётся.

– Блин… сейчас этот «хороший» человек испортит нам «всю малину». Нужно, что-то предпринять пока «лавочку» не прикрыли, и твой батя не передумал. Действуй! – проговорил я и подтолкнул Севу в сторону дирижёра. Тот немного поупирался, но всё же пошёл «на закланье».

– Папа… ну так, что…

– Не знаю! Что-то я не уверен в качестве композиций.

– Папа. Ты же обещал! – в отчаяния шёпотом произнёс Сева.

– По-моему, это бред! – жёстко констатировал его папа.

– С чего вы взяли? – резко встрял в разговор я, приготовившись «командовать парадом». – У вас есть ноты! Так извольте сударь их продирижировать оркестру! А уж бред или нет будет видно, после исполнения, а никак не «до»! Объявите, что музыку придумал не ваш сын, а я… Ну, а вы, по доброте своей душевной, просто захотели помочь пионеру в его музыкальном начинании. Поэтому давайте прекратим размышлять и начнём работать! Если что, валите всё на меня. Я думаю со школьника спроса будет не так много! Идёмте!

От такого резкого «пассажа» «папин Сева», в смысле Севин папа «завис», ну а я, пользуясь «рекламной паузой» взял нотную тетрадь и повёл ошеломлённого дирижёра к сцене.

* * *

– Сева ты за роялем? Все готовы?! А гитаристы? Отлично! Тогда приступаем к исполнению первой композиции, – сказал дирижёр, встав на свой «пьедестал». – Как она кстати называется? «Грёзы»? Хорошо…

https://www.youtube.com/watch?v=GnV78j8WDQg

* * *

– Замечательна, но мне кажется тут во второй части композиции, нужно играть в несколько скрипок… Будет более сильное звучание, – профессионально «разруливал» в перерывах Аркадий Львович, который моментально «схватил», то что нужно было «схватить», а всё лишнее «порезал» «к чёртовой матери» и выкинул. Мне оставалось лишь поддакивать, глядя на работу Севиного папы и сожалея о том, что я не дирижёр.

…

– Готовы?.. Ещё раз! Начинаем с первой цифры! Ксилофонист! Встанете немедленно за инструмент! – командовал оркестром папá. – И…

* * *

– Вы чувствуете мощь? Чувствуете?! А вы говорите примитив!..

* * *

Через четыре прогона, получилось нечто очень похожее на оригинал, ну точнее будет сказать, на оригинал, каким я его помнил. Естественно там не хватало некоторых электронных звуков, присущих композиции двухтысячных, но мы их с успехом заменили колоколами и флейтами…

https://www.youtube.com/watch?v=24WWwhgCLgM

* * *

– Прелестно, прелестно! Очень замечательно, – возбуждённо кричал дирижёр, размахивая руками. – Эх время мало, по-хорошему её ещё бы раз десять прогнать надо бы, ну да ладно, это уже завтра. А сейчас товарищи, прошу вас… вторую композицию… Как там она у нас называется?.. «Время»? Хм… Интересное названия. Итак, …

* * *

Кабинет директора Московской филармонии имени П. И. Чайковского.

– Семён Матвеевич, вы посмотрите, что происходит в Малом концертном зале! Это же просто ужас какой-то! – прямо с порога начал ругаться Эдуард Иосифович – заместитель директора филармонии.

– Что там случилось Эдуард? – удивился директор. Он завершил все дела на сегодня и собирался поехать домой, поэтому проверка репетиции какого ни будь оркестра в его планы совершенно не входила.

– Аркадий Львович опять чудит. Теперь он привёл своего сынка на репетицию.

– Ну и что? У него сын на пианиста учиться. Пусть посмотрит, как играют уже сформировавшиеся музыканты. Ему это только на пользу пойдёт. Что тут такого?

– А то, что сынок его дружков своих с собою привёл. Все «патлатые», как какие-нибудь хиппи.

– Ты это сам видел?

– Нет. Мне поступил сигнал от вахтёрши. Она доложила, что дружки сынка принесли с собой инструменты.

– Какие инструменты? – удивился директор. – Зачем?

– Гитары они принесли и сейчас там, – он показал в сторону здания, – устроили на сцене шабаш. Авдотья сама слышала звуки электрогитар.

– Хм… Электрогитар? Ты что Эдуард! Какие могут быть электрогитары в филармонии. Откуда твоя уборщица вообще знает, как они выглядят-то? Ей же наверно уже лет сто – не меньше.

– Знает она как гитары выглядят. Она сама зашла в зал и увидела, как от гитар тянуться провода, а из колонок доносятся мерзкие звуки рока!

– Чего?

– Рока!

– Какого рока? – обмирая задал вопрос директор.

– Западного рока.

– Не может быть!

– Может! – безапелляционно заявил заместитель.

– Слушай, Эдик. А откуда твоя старая карга знает про западный рок, если об этом не знаю даже я?!

– Слышала она такую музыку. У неё под окном постоянно шалопаи магнитофон включают с этим самым роком. Она уже не раз милицию вызывала, но те задержат лодырей, а потом отпускают.

– Ты-то откуда знаешь?

– Не сомневайтесь знаю. Авдотья рассказывала.

У директора произошёл когнитивный диссонанс. Он никак не мог в это поверить. Чтобы Аркадий, ярый поборник классической музыки, Аркадий, который на собраниях отметал любые нововведения как вредящие классическому искусству, мог позволить у себя в оркестре электрогитары с «хипующей» молодёжью… нет, это совершенно невозможно. Это совершенно не укладывалось в голове директора, и он попробовал уточнить:

– А она не выпивает случаем? Может пьяная?

– Она в завязке. Не пьёт уже больше года. Говорю вам слышала она.

– Может у неё белая горячка? – озвучил Семён Матвеевич очередную версию. – Может с ума сошла, вот и мерещится всякое?

– Да, что гадать-то. Давайте сходим и сами всё увидим. Они ведь прямо сейчас сцену оскверняют своими гитарами.

Как не хотелось Семён Матвеевичу послать всё к «едрене-фене», но информация, которую только что сообщил ему заместитель требовала немедленной проверки, потому как рок сам по себе в СССР запрещён и уж тем более в консерватории и подавно.

* * *

Заместитель.

В принципе он мог бы разобраться с ситуацией сам. Для этого у него вполне хватило бы полномочий, но ему было нужно вытянуть из этой «ЧС» по максимуму, потому как это зазнавшийся дирижёр у Эдуарда Иосифовича уже сидел в «печёнке» и порядком надоел своими капризами.

И это ему не так, и это ему не «сяк» … То уже почти утверждённый репертуар ему не нравиться, то музыканты, которые приходят играть его не устраивают, то просит этих самых музыкантов добавить в оркестр, то поменять на других… одним словом не человек, а сплошной геморрой.

С тем, что некоторые музыканты действительно прогуливают репетиции или же не соответствуют уровню игры заместитель директора, прекрасно знал и все эти неурядицы были бы лишь элементами повседневной работы, но уволенные музыканты повадились писать в разные инстанции о несправедливом, по их мнению, увольнении. Естественно в филармонию звонили из разных учреждений, вплоть до министерства культуры СССР реагируя на жалобы трудящихся. Также естественно, что все шишки валились на заместителя директора, который не сумел правильно наладить работу в коллективе.

Что характерно, так это то, что из всех дирижёров жаловался только этот. Остальные хоть и были недовольны, но молчали и терпели, не требуя увольнять музыкантов за каждый загул или прогул, понимая, что народ этот сложный, творческий и склонный к всевозможным экспромтам. Понимали и могли войти в положение все, кроме этого упёртого, но известного и талантливого Аркадия Львовича.

А посему, заместитель давно и очень страстно капал на мозги директору о любом проколе со стороны дирижёра, с целью в конце концов дискредитировать того и уволить из филармонии «к чёртовой бабушке», так как это, по его мнению, было бы намного проще, чем регулярно отвечать на жалобы изгнанных музыкантов.

И вот, по всей видимости, этот благодатный момент настал, дирижёр подставился. Причём подставился сам и подставился по-крупному. Тут уже выговором не отделаешься. Шутка ли – рок в Московской филармонии?! «Волосатики» с электрогитарами на сцене Малого зала в центре Москвы! Да это уже даже и не увольнение!.. Это скорее всего уголовное преступление! Это скорее всего статья!

* * *

Малый концертный зал.

Когда директор с заместителем вошли в здание и в сопровождении бдительной вахтёрши Авдотьи, которая ради такого дела «забила большой болт» на исполнение своих служебных обязанностей, подошли к концертному залу, то услышали неподобающие данному заведению звуки. Сомнений не было – это электрогитары.

– Вот видите! Видите?! Это гитары играют! Я же вам говорила! – сказала своё веское «рэ» уборщица. – Я уж знаю, как они эти гитары звучат. Жизни от них нет. Всю ночь под окном орут…

– Видим! – сказал Семён Матвеевич и только открыл дверь в зал, как практически вся музыка затихла. Остались только звуки, которые играли пианист и скрипачка.

«Эх Аркадий! Не жилось тебе спокойно! Не можешь ты жить спокойно! Или не хочешь ты этого!.. Дурная голова твоя «садовая». Вот и хлебнёшь теперь горя полной мерой. И даже я тебе теперь ничем помочь не смогу… Эх ты… горе дирижёр…» – сочувственно подумал директор, решительно направляясь через стоящий в зале полумрак к сцене.

В том, что зал был затемнён не было ничего удивительного, но вот то, что была затемнена и сцена, которую освещал лишь один прожектор, вот это директору было действительно странно наблюдать.

«Как музыканты в темноте ноты-то увидят? Совсем, наверное, Аркадий на экономии электричества тронулся. Конечно на общем собрании проводилась беседа с коллективом филармонии о экономии света и воды, но не до такой же степени. Ведь ничего не видно. Один прожектор только какого-то пианиста освещает. Уж не сына ли своего он таким образом хочет выделить? Ну да… по всей видимости так оно и есть,» – раздумывал директор подходя к сцене, а вслух спросил:

– Ничего не понял. Чего они в темноте-то?

– Скрываются, – незамедлительно ответил заместитель.

– Зачем?

– Думают так мы их не заметим. Видите, вон, справа от рояля стоят двое с гитарами?

– Не вижу, – честно признался директор. – Ничего не видно.

– Смотрите Семён Матвеевич, весь оркестр в потёмках играет, а своего сына и любовницу он осветил! – словно прочитав мысли начальства сделал вывод заместитель.

– С чего ты взял, что это любовница?

– А кто ж ещё? Любовница, не сомневайтесь.

– Не мели чушь Эдик. Нет у него любовницы, – сказал директор подойдя к первому ряду.

В этот момент пианист со скрипачкой закончили играть и над всей сценой зажегся свет. Когда глаза привыкли директор увидел двух волосатиков с гитарами, причём один из них, в чьих руках была бас гитара, явно являлся школьником.

То, что на сцене концертного зала играют на электрогитарах без сомнения являлось актом кощунства, но вот то, что к этому привлекли ещё и несовершеннолетнего, являлось уже чем-то белее худшим и наверняка преступным.

Семён Матвеевич даже сначала подумал, что это всё мираж и протёр глаза, но видения не уходили.

– Молодцы! – закричал дирижёр и все музыканты зааплодировали. Что очень удивило всех вновь прибывших, так это-то, что аплодировали музыканты не дирижёру, что было бы вполне логично, а тому самому молодому мальчишке с бас гитарой в руках – школьнику.

– Аркадий Львович! Что тут у вас происходит?! – начальственным тоном начал «пропесочивать» нерадивого дирижёра директор. – Что это за спектакль?! Кто разрешил играть тут на электрогитарах! Вы что, с ума сошли! Вы что, совсем не понимаете, что можно делать в филармонии, а что категорически запрещено?! Вы что…

– Оо!! – вновь закричал сумасшедший дирижёр и бросился к директору. – Как хорошо Семён Матвеевич, что вы зашли! – обрадовался он. – Это просто судьба! Семён Матвеевич, послушайте меня внимательно. Я сам сначала отнёсся к данным композициям весьма скептически, но затем, когда мы начали работать… Вы не поверите какого результата мы добились!

– Аркадий! Какой результат?! У тебя тут гитары!

– Именно. Именно Семён Матвеевич, что гитары… Именно они добавляют в композиции свою изюминку. Особенно это касается «времени».

– Времени? – удивились директор с замом.

– Да. Композиция называется «Время». Это несомненный музыкальный шедевр! Это, если хотите, новое слово в классической музыке!

– Гм… ты так уверенно говоришь…

– Да, что там я говорю… Давайте мы вам её продемонстрируем! Эльдар, ты готов? – прокричал он электрику, который у нас следил за светом и направлял куда надо прожектор. Естественно делал он это не по своей инициативе, так как рабочий день у него закончился, и не по просьбе дирижёра, а лишь потому, что я пообещал ему за два часа работы пять рублей.

– Да, – раздался голос электрика с другого конца зала.

– Давай, – заорал дирижёр и свет практически погас. – Савелий начинай, – проговорил боле спокойным голосом он и его сын нажал на клавиши…

Сначала зазвучал рояль, но вскоре к нему присоединилась виолончель, затем скрипка и гитара…

Hans Zimmer – Time https://www.youtube.com/watch?v=X8emPcVRhuc

* * *

После десятого раза, дирижёр всё же принял волевое решение закончить репетицию. Все были вымотаны, но счастливы… почему? Да по разным причинам… Возможно, что некоторые музыканты были рады тому, что репетиция закончилась и они скоро попадут домой… но всё же большая часть оркестра была рада тому, что новые композиции получились «на славу» и они всем очень понравились.