Текст книги "Регрессор в СССР. Цикл (СИ)"

Автор книги: Максим Арх

сообщить о нарушении

Текущая страница: 189 (всего у книги 272 страниц)

Глава 13

– Мы? – удивился тот. – Да это ты, наверное, что-то употребил, – и, посмеиваясь, добавил: – Проходи, садись. Товарищ Министр чуть задерживается, будет через полчаса. Он будет конкурс объявлять. Так что присаживайся, Саша, на любое свободное место.

Хмыкнул, подошёл к столу и, глядя на лыбящиеся лица, негромко сказал:

– Здравствуйте, – и сел с края стола ближе к выходу. И глянув перед собой, увидел, что тут присутствуют знакомые лица.

– Здравствуйте, здравствуйте, юный любитель животных, – проговорил мужчина средних лет, носивший очки. Его я не знал, хотя за столом присутствовали некоторые известные мне режиссёры. Как только очкарик сказал свой спич, практически весь кабинет вновь заржал.

Я принюхался. Нет, в воздухе ничем особо, «таким», вроде бы не пахло. Тогда что? Массовое помешательство? Ведь на лицо была явная шизофрения.

Порадовался, что сел неподалёку от двери.

«Если что, то убежать будет проще».

– Товарищи, прошу тишины, – усаживаясь на своё место, сказал Мячиков. – Саша, надеюсь, ты не удивлен, что у нас такая реакция на то, что ты сделал?

– Да нет, – просто ответил я, прикидывая, как это звучит со стороны, а когда понял, то сам чуть не заржал.

– Ну и как ты объяснишь?

Я знал, что психам, никогда и ни при каких обстоятельствах заявлять, что они психи нельзя, поэтому нейтрально пожал плечами и негромко произнёс:

– Может быть ранняя весна?

– Сейчас зима, Васин! Зи-ма! – нахмурился замминистра. – Но мы не будем сейчас говорить о сезонах года. Ты нам скажи, зачем ты такую муть снял?

– Вы про что? – не понял я, удивлённо рассматривая «тестя».

– Как про что? Про ту муть, что ты снял в Ботаническом саду. Что это? Сумасшествие?

– Ни какую муть я не снимал.

– Тогда что это?

– Не знаю!

– А я знаю. Это вседозволенность вперемешку с разгильдяйством! Ты, Васин, возомнил себя тем, кто, что хочет, то и творит. А ведь и пленка, и аппаратура, которые были задействованы при съёмке этих шизофреничных сцен, были государственные! И средства на них были выделены государством! – включился в разговор Лебедев.

– Ну, что ты на это скажешь? – видя, что я впал в задумчивость, поторопил меня Мячиков. – Почему ты истратил плёнку на белку, скачущую, якобы, в джунглях?

– Так, так, так, – набычился величайший из великих. – И кто разрешил лазить по чужим закромам?!

– Что значит чужим? – пробурчал госконцертовец Минаев, который совершенно не понятно каким образом здесь очутился, ибо вообще никаким боком он к фильмам не причастен. Во всяком случае, к их производству. – В конце года происходит ревизия, учёт, переучёт. На киностудии обнаружили лежащие в шкафу плёнки. Они не в архиве были, а просто в шкафу. У монтажного стола.

– Так я ж монтажёру сказал, чтобы он их в архив сдал. Он пообещал.

– Мало ли чего он тебе пообещал. Наверное, забыл. Вот каковы его обещания. Не сдал. Поэтому плёнки обнаружили, просмотрели и, увидев, что на них записано, отнесли директору киностудии. Тот, помня, что указание ему давало наше Министерство культуры, сделал копию на видеокассету VHS и прислал вместе с плёнками нам. Вот только что получили и уже посмотрели.

– Ну, а зачем было показывать всем? Зачем устраивать цирк? – аккуратно поинтересовался я.

– А затем! – неожиданно рявкнул замминистра. – Чтоб показать, на что ты тратишь народные деньги! – указал рукой на телевизор. – Ты второго секретаря Московского горкома, зачем просил помочь? Чтоб снимать вот эту… это… эту пошлость?! Да это даже для сказки перебор! К чему всё это?! Почему рыжая белка бегает по джунглям? Почему убивает какого-то разукрашенного бандита копьём? Почему тащит манекен? Ответь мне ПО-ЧЕ-МУ?!?!

– По сценарию, – решил уточнить я.

Повисла тишина, а затем, то тут, то там раздались сначала робкие, а потом более уверенные смешки. А уже через секунду весь кабинет содрогнулся в приступе хохота.

Смеялись все, кроме качающего головой замминистра, смотрящего, прямо через стол, мне в глаза и смотрящего на него в ответ недовольного меня.

– А вы говорите на конкурс, – раздавались смешки некоторых режиссёров.

– Да он уже победил, – вторили им другие граждане.

– Таварыщи, – поднялся Давид Эдуардович Хачикян и стал заступаться. – Саша ещё маладой чэлавэк. Жызны нэ выдел. И это даже харошо! Он нэ знает как нада, па-этаму у нэго фантазыя бурлыт. Очэнь прашу. Нэ нада ругать.

– Да какая там фантазия? – отмахнулся очкастый режиссёр. – Это белая горячка, а не фантазия! Ты, Давид, не прав.

– Таварищ Дэмакратычковский, зачэм так говаришь? А?

– Потому что белка и джунгли – это не совместимо, – произнёс неведомый мне режиссёр. – Это сюрреализм и фантасмагория.

– Зря так говарышь, да?! – не успокаивался мой заступник.

– Товарищ Хачикян, присядьте, – вмешался Мячиков.

– Белка в джунглях. Шедевр мирового кинематографа, – брызгал слюной незнакомый толстячок, вытирая себе лысину…

Стало грустно, и я принялся размышлять над тем, а не послать ли мне весь этот балаган ко всем чертям и поехать домой.

– У вас что, в школе географию не преподают? Как можно было придумать такой бред? – негодовал усач, который явно был тоже режиссёром. – Ты б ещё дед мороза туда вставил.

– Товарищи. Успокойтесь, пожалуйста, – взял слово поднявшийся Лебедев. – Я предлагаю, объявить Александру Васину за халатное отношение к работе строгий выговор без занесения и на этом тему закрыть.

– Поддерживаю, товарищи, – кивнул Мячиков.

– Поддерживаю, – также высказался Лебедев.

«Блин, а он чего тут делает? Опять курировать меня назначили. По всей видимости, мы сейчас наблюдаем возрождение „тройки плюс“?» – в очередной раз удивился я.

– Александр, может быть, объяснишь, что мы только что видели на экране? – влез в разговор какой-то неприятный Демакратичковский. – Я уже двадцать лет режиссёр и такого ещё не видел, – кашлянул. – Нет, конечно, цветовая гамма хорошо подобрана и ярко выражена. Рыжая белка на фоне зелёных джунглей. Это прям мировой шедевр. Как там у Пушкина-то: «Да орешки всё грызёт»? Так?

– Сядь да покак, – в ответ произнёс Великий, сжав челюсть, да так, что аж скулы свело.

– Саша, возможно, ты снимал комедию? – неожиданно встал со своего места Кравцов, по всей видимости, решив помочь мне, бросив спасательный круг.

– Конэчно камэдия снал. Камэдия, – вновь поддержал меня липовый учитель.

– Да какая там комедия, коль белка напала и явно убила мужика с автоматом, – усомнился Мячиков.

– Так ты нам ответишь что-нибудь? – напомнил о себе Лебедев.

– А что отвечать-то? Это не комедия. Это демоверсия будущего фильма в жанре фантастика-боевик, – пояснил я.

– Это какой боевик? Зоологический? – вновь влез Демократичковский.

– Ага. Это явно из передачи «В мире животных», – поддержал его хохотом, сидевший рядом усач и кабинет вновь погрузился в ржание.

Мне это надоело, а потому я резко поднялся и, со всей силы долбанув по столу, заорал:

– Молчать!

Раздался громкий звук от мощного удара, стеклянные графины и стаканы разлетелись в разные стороны, обливая водой сидящих рядом с ними людей, множество бумаг взлетело вверх, и разлетелась по всему кабинету. Два человека от испуга упали со стульев, а трое вытаращив глаза, держались руками за грудь. Впрочем, с вытаращенными глазами тут были все.

– Васин! Ты что?! Ты как себя ведёшь? – зашипел Мячиков страшным голосом.

– Нормально себя веду. А вот те, кто здесь ржёт над качественным материалом, тот да, ведёт себя отвратительно, – ответил на выпад смутьян.

– Да где ты там качественный материал увидел?

– Вы смотрели не смонтированные фрагменты. Естественно, по ним ничего понять нельзя. Надо было у меня нормально спросить, я бы ответил. Что да как… А вы вместо этого устроили тут себе цирк Шапито!! – отчитал я «тройку плюс» и, дабы поставить более серьёзный акцент, добавил: – Кого под сомнения ставите? Меня? Да я в Германии шухер с миллионными толпами навожу. Я «Терминатора» снял, пока вы тут по тылам прятались!

– Что? Что ты несёшь? – обалдело произнёс Лебедев.

– Товарищи, он не в себе, – вторил ему чей-то незнакомый голос.

Не став ничего больше объяснять, поднял с пола свою спортивную сумку и, вытащив оттуда кассету, направился к видеомагнитофону.

Через полминуты на экране появился патрулирующий боевик. Он прошёлся взад вперёд. И тут неожиданно джунгли словно ожили и практически невидимый монстр, воткнул копьё в бандита.

Некоторые из присутствующих увидев этот момент, дёрнулись.

Все кадры я, естественно, смонтировал так, что не было видно толком кто, что и зачем. Всё мелькало, всё кружилось. Усиливало картинку и тревожная музыка, которую я позаимствовал из саундтрека к «терму», так как не было времени записать что-то на студии.

Далее боевик замертво падает наземь, прозрачная белка-людоед берёт его за ногу и утаскивает в джунгли.

Конец.

Нужно сказать, что ожившие джунгли сделали своё дело. Те, кто был не в курсе, были явно поражены необычной картинкой, а вот те, кто был в курсе, как производятся съёмки, были просто застигнуты врасплох.

Насколько я помнил, Мячиков говорил, что будет около пятнадцати режиссёров. Вот им сейчас приходилось более всех тяжело. Уверен, сейчас все они пытались понять, как такое вообще можно снять? Каким методом? Каким способом? На какую плёнку? Думали, думали, но сами ответить на вопрос «как», они были явно не в состоянии.

В кабинете висела мёртвая тишина.

Секунда. Другая. Третья. И после этого взрыв. Голоса со всех сторон, споры, перекрикивания, зарисовки на бумаге, убеждения друг друга и постоянные апелляции ко мне с одним лишь только вопросом: КАК такое невозможное возможно снять?? Да ещё всуе…

Разошедшиеся режиссёры, не обращая внимания на призывы Мячикова успокоиться, окружили меня и буквально завалили вопросами, на которые я абсолютно не собирался отвечать.

Вакханалия приобрела воистину гигантский масштаб. Никто никого уже не слушал и не слышал. Все просто орали и в категорической форме требовали и требовали открыть секрет «полишинеля».

Я молчал и ждал чуда. И оно вскоре произошло.

Всеобщий дебош был прерван громким удивлённым голосом, который сказал:

– Здравствуйте, товарищи. А что, собственно, у вас тут происходит?

Вся наша режиссёрская шатия-братия обернулась и посмотрела на вошедшую в кабинет компанию во главе с Министром Культуры СССР Петром Ниловичем Демичевым.

Повисла неловкая пауза, которую решил нарушить я. Отодвинув плечами, прижавших меня к стенке коллег, подошёл к Министру, поздоровался, пожал протянутую для приветствия руку и спросил:

– Хотите кусочек фильма про белочку в джунглях посмотреть?

Глава 14

После пятого просмотра решили это дело заканчивать.

– Очень интересный монтаж, – похвалил меня товарищ Демичев и стал переходить к сути собрания. – Товарищи, этот, несомненно, яркий эпизод вы обсудите позже, как коллеги по цеху, а сейчас давайте перейдём к повестке.

Все столпившиеся граждане согласились с такой постановкой вопроса, и расселись по своим местам.

Министр же сел во главу стола, перевернул несколько, лежащих перед ним, листов бумаги и произнёс:

– Итак, товарищи режиссёры, вы все были, сегодня приглашены на это совещание для того, чтобы мы вам сообщили о том, что нашим Министерством культуры СССР, принято постановление о проведении первого конкурса среди лучших режиссёров нашей страны. Хочу заметить, что такой конкурс организуется в СССР впервые, поэтому многие, возможно, ваши вопросы будут решаться по мере их возникновения. Так же, наше министерство надеется, что такой конкурс станет ежегодным.

Теперь же хотелось бы сказать о самом конкурсе.

Конкурсантам предлагается снять фильм…

Министр продолжил, а я сидел и думал: хорошо это или плохо? С одной стороны получалось, что данная затея – хорошо и благоприятно повлияет на киноиндустрию нашей страны. Режиссёры смогут посоревноваться между собой и словно спортсмены выявить лучшего из лучших. Остальные будут равняться на него как на эталон, тем самым увеличивая качество выпускаемой продукции – то есть фильмов.

Но вот, с другой стороны, данная инициатива могла привести к очень неприятным для нашего кинематографа последствием. И виной всему в этом деле может быть банальная коррупция, клановость и кляузничество. Ни для кого не секрет, что те, кто не могут, но хотят, очень часто пользуются именно вышеперечисленными инструментами. По-другому влезть на более высокую ступень карьерной лестницы у них никак не получается. Туда забраться они могут лишь одним способом – утопить более талантливого и по его костям суметь-таки забраться выше. Во всех творческих союзах, не переставая, идут дрязги и интриги. Сейчас же, с появлением этого конкурса, я опасался, что такого рода интриги, могут из относительно мелких, своячковых склок, перерасти во всесоюзные противоборства с привлечением разнообразных партийных групп и элит. И это касалось не только союзов связанных с кинематографом, но и Союза Писателей. Ведь именно данный Союз, по замыслу организаторов – Министерства культуры, должен был быть привлечён в качестве донора авторов сюжета и сценария.

Конечно, сейчас ещё рано было говорить каких именно масштабов, в конце концов, достигнут интриги и заговоры, но что они обязательно будут, лично я в этом абсолютно не сомневался.

Товарищ Демичев же тем временем озвучил условия конкурса.

Конкурсантом предстояло снять односерийный художественный фильм.

Длительность чистого времени: 75-100 минут.

Жанр: Фантастика.

Сценарий: Собственная или чужая идея.

Помощь в создании сюжета и сценария: Три писателя из Союза писателей.

Общий бюджет картины, включающий в себя все расходы на создание: 100 000 рублей.

Приз: «Свой» павильон и разрешение на съёмки тех фильмов, которые победитель сам посчитает нужным снять. (Разумеется в рамках существующего законодательства). А также контракт на производство десяти фильмов, за первое место, пяти за второе, и двух за третье.

«Что-то уж чересчур мутные формулировки», – хмыкнул я, продолжив слушать.

Как, оказалось, далее шли конкретные условия конкурса.

Срок исполнения:

Подготовка сценария: одна неделя.

Согласование сюжета и сметы: одна неделя.

Собеседование с актёрами: одна неделя (условно, потому, что актёров можно подбирать сразу же после объявления конкурса)

Подготовка к съёмкам (в том числе костюмов и декораций): две недели.

Съёмки: две недели.

Доработка фильма: неделя.

Монтаж: неделя.

Озвучивание: неделя.

Таким образом, общее время за которое режиссёр должен был продемонстрировать готовый продукт, составляло десять недель.

«Гм, сейчас самое начало января, значит, итоги конкурса будут подведены в середине марта, – размышлял я. – А как же мой „Хищник“, а точнее не совсем „Хищник“? Как же „Лост“? Насколько я понял, множество родственников работников горкомов и райкомов нашей бескрайней страны собрались, как можно скорее отплыть на Кубу? Н-да… Но конкурс-то мне тоже необходимо выиграть. Мне студия своя нужна. Поэтому „Лост“, конечно, хорошо, но вначале необходимо, во что бы то ни стало, победить в этом конкурсе».

Ну да, совсем недавно я пришёл к выводу, что в «Хищник», который я планировал снять, всю тусовку элитных родственников запихнуть, никак не удастся. Менять же концепцию абсолютно и хронометраж шедевра, я не собирался, поэтому решил искать выход. И, в конечном итоге, он был найден.

Я размышлял так:

«Если я не могу всех страждущих запихнуть в эту картину, то необходимо подобрать другую – ту, куда они все преспокойно влезут и в сюжете ничего не изменится».

Осталось дело за малым – найти такую картину.

И вот, хорошенько всё обдумав, пришёл к выводу, что проще всего будет снять не один фильм, а многосерийную ленту, действие в которой тоже будет происходить в тропических джунглях. К сожалению, в таком случае съёмки «Хищника» приходилось временно отложить. Но это будет намного лучше, чем «улучшить» великолепную картину десятками элитных отпрысков полностью испортив её.

Стал вспоминать, какие хорошие многосерийные фильмы я знаю, чтобы те соответствовали поставленным условиям – тропики и возможность вместить много актёров.

Тут-то и пришёл на ум сверхзамороченный сериальчик под названием «Lost», отчего-то шедший в нашем прокате под названием «Остаться в живых».

Сериал мне в той жизни очень нравился, и я не раз пересматривал его. Поэтому решение я принял буквально сразу – на острове Свободы мы будем снимать именно этот шедевр. Осталось дело за малым – убедить секретарей и американца, что сейчас необходимо снимать именно его.

Что же касается этого конкурса, то в том, что моя победа будет крайне вероятна, я не сомневался. С моей нынешней работоспособностью и бескрайней библиотекой интернета, у конкурентов шансов тягаться со мной, попросту нет и быть не может. Единственное, чем они мне могут помешать – интриги с использованием связей и саботаж.

Такие действия коллег по цеху были весьма вероятны, поэтому я хотел в ближайшее время купировать данную возможную проблему. Сделать я это собирался незамысловатым способом, а именно – дезавуировать факт, встречи с товарищем Брежневым.

Естественно, если чисто абстрактно порассуждать, то и после получения такой информации могли найтись горячие головы, которым море по колено. Но вряд ли такие головы находились среди собравшихся.

Все эти люди прошли большой путь до признания и вряд ли бы захотели вновь вернуться к началу своей карьеры.

Заметил краем глаза, как дверь в помещение открылась, вошла секретарь, подошла к Кравцову и что-то сказала тому на ушко. Тот удивлённо на неё посмотрел и быстрым шагом направился на выход.

Министр же, тем временем, стал заканчивать.

– Таким образом, товарищи, мы все желаем Вам победить. Вы все профессионалы и я уверен, сможете достойно выступить на конкурсе. Те же товарищи, кто не получит призовых мест, пусть не расстраиваются. Вы все равные среди равных, так что конкуренция будет очень высокая. И совсем не значит, что тот, кто не войдёт в тройку призёров, хоть чем-то хуже его коллег. Отнюдь. Нужно считать, что просто в этот раз им не повезло. Ну да ничего! Не повезло сейчас, повезёт в следующий раз, ведь мы собираемся в дальнейшем проводить такие конкурсы регулярно. А пока, те кто конкурс не выиграют также будут трудоустроены в новые картины, что будут снимать, и займут должности консультантов и помощников режиссёра.

Секретарша, подошла к Мячикову, и также что-то прошептав, направилась к Министру культуры, которому тоже стала что-то шептать.

– Что? Сейчас? – через пару мгновений донеслось до наших ушей. – Здесь? Ждут? А по какому поводу? – опять секундная пауза и невнятное щебетание секретарши. – Вот как? Гм… Скажи, мы сейчас, как раз, эту часть собрания заканчиваем.

Секретарша вновь что-то стала в полголоса говорить.

– Кто приказал?!

Вернулся Кравцов. Подойдя ко мне, прошептал на ухо:

– Запомни дату. И несколько слов, – и сказал абсолютно не понятные к чему пронумерованные цифры и слова. Пункт первый, ответ. Пункт второй, ответ. Заканчивалось всё пунктом пятым.

– А зачем это? – попытался я прояснить ситуацию.

– Надо! Запомнил?

– Не совсем. Зачем это?

– Я сказал надо. Запоминай давай, – он покосился по сторонам и вновь повторил набор слов. – Запомнил?

Я кивнул.

– Повтори, – потребовал полковник.

Я повторил.

– По пунктам.

Повторил по пунктам.

– Именно в таком порядке. Смотри не перепутай! – произнёс кгбэшник и вернулся на своё место.

Тем временем Министр закончил выслушивать минидоклад секретарши, удивлённо посмотрел на меня, а потом, вновь переведя взгляд на секретаршу, негромко сказал:

– Приглашай. Пусть заходят. Не надо им ждать. Заодно и мы вспомним молодость, – после чего обратился к нам – режиссёрам: – Товарищи, сейчас будет небольшая церемония. По окончанию её, прошу всех проследовать в актовый зал. Там вас уже ждут ваши коллеги – писатели. Все вы получите списки тех писателей, с которыми Вам предстоит создать Ваш шедевр. Сможете с ними познакомиться и, определив дальнейшие совместные действия, сообщить об этом одному из трёх моих секретарей, которые тоже будут там присутствовать. Они вас запишут ко мне на приём, на котором вы уже своими группами сможете более детально сообщить о ваших дальнейших совместных планах. Мы их согласуем, утвердим, и вы начнёте работать.

В этот момент открылись высокие двустворчатые двери, и в кабинет вошло не менее десяти человек, двое из которых держали в руках знамёна. Возглавлял шествие Борис Николаевич Пастухов – первый секретарь ЦК ВЛКСМ.

– Э-э, – только и смогли сказать на это участники совещания по конкурсу, среди которых и был, уже практически, бывший пионер Саша.

Вся наша режиссерская тусовка поднялась и выжидательно посмотрела на вновь прибывших.

– Здравствуйте, товарищ министр! Здравствуйте, товарищи! Мы бы могли подождать, но раз уж Вы нас пригласили…

– Ничего, ничего. Пожалуйста, Борис Николаевич. Мы уже закончили, – доброжелательно произнёс Демичев.

Пастухов обвёл комнату цепким взглядом, увидел меня и, улыбнувшись, сказал:

– Александр Сергеевич Васин, прошу Вас подойти ко мне.

– Жесть, – прошептал я и, под всеобщими взглядами, пошёл терять пионерство.

А что ещё мне оставалось делать? Не убегать же, выпрыгивая в окно. Высоко, да и не поняли бы меня ни здесь, ни там (показываю наверх). Генеральный лично сказал, чтоб я вошёл в организацию, а значит тут брыкаться абсолютно бесполезно и такое брыкание, с большой долей вероятности, может пойти во вред делу. Значит, выбора нет. Будем входить, раз босс всех боссов приказал.

– Что ж ты, Саша, сам не обратился к нам? Почему сделал так, что нам приходится за тобой бегать? – хоть и с улыбкой на лице, но явно с раздражением негромко поинтересовался главный комсомолец страны.

– Извините, но разве я просил за мной бегать? – удивился я раздражению собеседника.

– А разве нет? – также холодно.

– Конечно, нет. Да и не бегали вы ещё за мной, – сделал шаг назад и предложил: – А хотите, кстати, побегать? Догоните, я ваш, а нет так и ладно.

– Ну, хватит, хватит, – взял себя в руки визави. – Прекрати. Ты знаешь сам от кого команда поступила.

– Знаю, – кивнул я и вновь приблизился к Пастухову.

– Вот и хорошо. Кстати, после церемонии никуда не убегай. Напишешь заявление с просьбой о вступлении в ВЛКСМ. Задним числом, заявление, – вздохнул тот и громко сказал на весь кабинет, обращаясь ко всем собравшимся: – Товарищи. Сегодня торжественный день. В наши ряды приглашается вступить Александр Сергеевич Васин, который, товарищи, за последнее время, не побоюсь этого слова, стал одним из символов нашего подрастающего поколения. Ему шестнадцать и, казалось бы, он давно уже мог быть с нами, но, товарищи, в данном случае мы имеем дело с набором досадных случайностей, из-за которых Александр не смог этого сделать. Сейчас же, наконец, все проблемы позади и, будем надеяться, сегодня наши ряды пополнятся таким замечательным членом нашего общества.

Звучало двусмысленно, но это для меня, привыкшего в светлом будущем к сплошному, беспробудному троллингу всех всеми. Тут же, все собравшиеся товарищи никак не отреагировали на эту двусмыслицу и продолжали слушать пламенную речь вождя комсомола.

А тот продолжал:

– Но, товарищи, по процедуре мы не можем так вот просто взять и принять. Мы должны, товарищи, убедится, что претендент на вступление достоин стоять рядом с нами. Поэтому сейчас, мой заместитель, товарищ Боровицкий, задаст Александру Васину несколько вопросов.

Из вновь прибывших вышел мужчина средних лет, со всеми поздоровался и спросил:

– Скажите, Александр, как расшифровывается аббревиатура ВЛКСМ?

– Всесоюзный ленинский коммунистический союз молодёжи, – ответил я.

– Когда образовался Ленинский Комсомол?

– В марте 1926-го года, в связи с образованием в 1922-м году СССР, РЛКСМ был переименован во ВЛКСМ.

– А до этого как он назывался? И когда был создан.

– Это третье? – потерял я мысль.

– Да, третье, – кивком подтвердил тот.

– Российский ленинский коммунистический союз молодёжи (РЛКСМ). Был создан в 1924-м году.

– А ещё ранее?

– Российский коммунистический союз молодёжи (РКСМ). Был создан 29 октября 1918-го года.

– Хорошо. И последний вопрос. В честь кого назван Всесоюзный ленинский коммунистический союз молодёжи?

Этот вопрос был столь неожиданным, что буквально поставил меня в тупик.

– Это пятое, – негромко подсказал мне Боровицкий.

– Э-э, в честь Владимира Ильича Ленина? – не уверенно предположил я, боясь ошибиться.

– Всё правильно. Абсолютно точно, – резюмировал экзаменатор и, повернувшись к своему начальнику, отрапортовал: – Товарищ Пастухов, товарищ Александр Васин, знает историю комсомола на оценку отлично. Поэтому ходатайствую о принятии его в наши ряды.

– Товарищи, – принял эстафету главный комсомольский работник, – есть ли у кого-то какие-либо нарекания и претензии к товарищу Васину, из-за которых он не может быть в нашей организации? – подождал с полминуты, а затем продолжил. – Раз ни у кого нареканий нет, то прошу голосовать. Кто за то, чтобы Александра Васина принять в ряды Всесоюзного ленинского коммунистического союза молодёжи?

Все присутствующие в кабинете, в том числе и режиссёры, единодушно подняли правые руки вверх.

– Кто против? – таких не оказалось. – Кто воздержался? – таких тоже не нашлось. Товарищ Пастухов повернулся ко мне и торжественным тоном произнёс: – Комсомолец Васин, Вы приняты в ряды ВЛКСМ – в наши ряды!

Под всеобщие аплодисменты, один из его свиты принёс начальнику комсомола коробочку с комсомольским значком внутри. Тот её открыл и, достав значок, приколол его мне на кофту, чуть ниже воротника, справа.

После этого начался момент всеобщего поздравления.

Каждый из присутствующих подходил ко мне, протягивал руку и говорил:

«Поздравляю. Всего самого хорошего».

Я молча стоял, жал руку в ответ и думал, что некий подобный ритуал я уже где-то вроде бы видел. Может быть в фильме, каком? Но в каком именно, вспомнить я так и не мог.

Однако всё это пустое. Главное то, что теперь я стал полноправным членом организации…