Текст книги "Регрессор в СССР. Цикл (СИ)"

Автор книги: Максим Арх

Та угукнула, а я перевёл взгляд на босса.

– Развод, – буркнул Хмельков, потирая шею.

Ну а что я?.. Да ничего. Угукнул в ответ, помолчал, на мгновение задумался. И в это мгновение мысль пронзила мой мозг словно игла. Потёр лицо. Отдышался. Набрал в лёгкие побольше воздуха и поинтересовался у хозяина кабинета:

– Вячеслав Михайлович, а как Вы смотрите на то, чтобы мы сняли небольшой короткометражный фильм с Вашей дочкой и внучкой? – и видя полное замешательство гражданина: – Возможно, после полного успеха картины, ваша структура сможет-таки поспособствовать мне по поводу проведения съёмок на Кубе?

– ?..

Ну а через час я наконец-то добрался до дома. Открыл ключами дверь и, зайдя в квартиру, понял, что тут кто-то есть. Судя по запаху и звукам шипящего масла, доносившимся с кухни – мама была дома. Обратил внимания, что на полу в коридоре стоят три мои сумки, с которыми я прилетел с гастролей. Хотел было крикнуть, что это я, дабы не испугать мамулю, но та сама услышала звук открывающегося замка и вышла в коридор. Не успел я вымолвить и слово, а она уже бросилась ко мне и обняла, мгновенно заплакав. Я тоже приобнял её и попытался успокоить. Но она от чего-то не могла с собой совладать, а причитая, что она очень за меня переживала, что она очень меня любит и что она больше никогда и никуда меня не отпустит всё плакала и плакала, уткнувшись в моё плечо.

Так простояли мы целую вечность, а когда вдоволь наплакались, радостные и счастливые пошли умываться и приводить себя в порядок.

Сидя за накрытым в большой комнате, по поводу моего приезда, праздничным столом, я поинтересовался у мамы: откуда она узнала, что мы прилетим именно сегодня?

– Мне с самого утра позвонили из Госконцерта и сообщили, что Вы прилетите во второй половине дня. Я сразу же сбегала на работу и отпросилась. Потом быстренько забежала в магазин и сразу готовить. Ждала моего труженика с работы – из командировки, – произнесла она улыбаясь. Потрепала по голове и подложила мне в тарелку несколько кусочков мяса в панировке, сказав при этом: – Ешь.

– А сумки кто привёз? Моисеич? – откусывая кусок, поинтересовался я.

– Нет. Привёз Савелий. А Моисеич это кто? Ваш художественный руководитель?

– Да. Нужно бы, кстати, тебя вообще со всем нашим творческим коллективом познакомить.

– Хорошо, что ты наконец об этом подумал. А то пропадаешь целыми днями неизвестно где и неизвестно с кем, а мама даже ничего и не знает, – шутливо произнесла она и под шумок положила мне две ложки винегрета, сказав сакраментальное: – Ешь.

– Мам. Да ем я, ем. Не лезет уже. А мне ещё сумки надо разобрать. Да и вообще, я даже не успел подарки тебе подарить, а ты меня сразу за стол усадила. А там косметика, фигурки разные, коробка шоколадных конфет, джинсовая куртка и ещё мелочь разнообразная, – посетовал ребёнок.

– Подарки – это хорошо. Спасибо. Но с дороги покушать нужно. Поешь и мы все сумки разберём. Не видела тебя меньше недели, а ты сбледнул с лица что-то и отощал. Вас там не кормили что ль совсем?

– Это я расту мамуль. А так, кормили как на убой, – не соврал её сынуля и выдал абсолютно правдивый комплимент. И даже не комплемент, а просто констатировал факт: – Разумеется еда, приготовленная тобой, ни в какое сравнение не идёт с той, которой нас пичкали на чужбине.

– Льстец, – улыбнулась мама и, подложив мне три кусочка колбасы сервелат, добавила: – Ешь.

– Да я лопну сейчас уже, – попытался аргументировать я и, дабы перевести разговор в другое русло, поинтересовался: – Хочешь расскажу, как съездили?

– Конечно, хочу. Я весь ваш концерт смотрела. Жалко, что не умею видеомагнитофоном пользоваться. А то записала бы на память. Да и бабушке бы показали, – с воодушевлением произнесла она: – Ты не представляешь, как на работе мне хотелось об этом всем рассказать.

– А там не знают? Ты же вроде бы им рассказывала и о романах, и о том, что я пою.

– Я девчонкам потом сказала, что пошутила. Что разыграла их. Сказала, что это однофамилец просто.

– А они?

– А они сказали, что очень жаль. Что они очень бы были не против, если бы им Васин дал автографы.

– Молодец! Так и надо! – похвалил я её за смекалку. – А то не пройдёт и мига, а у окон и в подъезде будут толпы народа тусоваться, орать и петь с утра до ночи.

– Да, понимаю я это, – горестно произнесла мама и, зажмурив глаза, добавила: – Но ты не представляешь, как сильно хочется всем рассказать, что мой сынишка популярный певец.

– Держись, – посочувствовал сынуля и, поедая снедь, принялся вдумчиво и не спеша рассказывать о недавних приключениях в Германии, разумеется, при этом беззастенчиво привирая и утаивая всевозможные эксцессы и накладки, решив, что такие ужасы мамуле знать ни к чему. В том числе рассказал и о сегодняшней встречи со вторым секретарём МГК и намекнул, что возможно они будут просить меня снять небольшой фильм. Мама охала и ахала, а я принялся рассказывать ей не сложный сюжет короткометражки.

Через десять минут моя эпическая сага подошла к концу, и я подвёл оптимистичный итог поездки и переговоров кратким:

– Вот так-то!

– Какие же вы молодцы! – подвела мама итог услышанному. – Я очень за вас рада! Вы прекрасно выступили!

– Спасибо, мам, – засмущался я и, чтобы не выслушивать комплименты дальше, спросил: – Кстати, пока меня не было, мне никто не звонил?

– Вот ещё, не звонил… звонили. И много кто. Всех и не упомнишь. Но я записала их имена и номера телефонов в тетрадь. Она в коридоре на тумбочке лежит, как покушаешь посмотришь. Там длинный список. Но некоторых я помню. Точно звонила Ольга Ивановна Золотова из «Огонька». Названивала чуть ли не каждый день. Дирижёр Сорокин звонил. И сегодня много звонков было. Очень важных звонков.

– Да фиг с ними. Завтра позвоню.

– Ты что?! Я же тебе говорю – они важные.

– Ух… Ну ладно. И кто сегодня названивал?

– Совсем недавно звонили из МГК и просили перезвонить. Только странно это. Ты же сказал, что ты как раз там сейчас и был. Обманываешь?

– Нет, конечно. Я именно у них и был. Не знаю, что им там ещё понадобилось. Мы вроде бы обо всём договорились. Хотя, – задумался, почесав затылок, – может быть Хмельков уже всё согласовал и разрешение на съёмку получено?

– Не знаю. Но они очень просили перезвонить. Я телефон, конечно, тоже записала. А ещё звонили из Министерства культуры. Причём несколько раз звонили. Оставили три сообщения. Во-первых, послезавтра будет банкет в вашу честь. А во-вторых, тебе завтра нужно приехать в этот самый Минкульт и зайти в два кабинета. Сейчас, – мама налила мне вишнёвый компот, а затем достала из кармана фартука листок. – В 9 часов утра тебя будут ждать в 401 кабинете, а в 12:00 – ты должен будешь прийти в 511 кабинет.

– А для чего? Не сказали?

– Нет.

– Блин, разрыв между встречами в три часа. И что мне это время делать?

– В столовую какую-нибудь сходи. В кафе-мороженное посиди. Возьми с собой книжку, сядь там за столик и почитай. Или просто по центру города погуляй, – предложила она. – Время быстро пролетит.

– Ладно. Завтра съезжу. Разрулю ситуацию. Что же касается послезавтра, имей в виду на банкет ты поедешь вместе со мной. И не говори, что тебе нечего одеть. Есть, к тому же у тебя завтра целый день. Сходи по магазинам и купи что надо. Ну а если там ничего подходящего себе не найдёшь, то прогуляйся по комиссионкам. Тем более опыт покупок в них у тебя есть, – хохотнул я, намекая на приобретение в подобной коммерческой точке иностранного телезомбоящика. И, чтобы на корню пресечь дальнейшую вероятную дискуссию на этот счёт, заверил: – Так что на этот раз не отмашешься и можешь даже не пытаться!

– Хорошо, – как-то уж очень легко согласилась мама, чмокнула меня в лоб, поправила причёску и, присаживаясь на стул, будто бы невзначай, спросила: – А там Армен, в смысле Армен Николаевич будет?

– Там все будут, – в задумчивости произнёс я, жмякая по кнопкам пульта от заграничного TV в поисках адекватной программы для фона. А через секунду до меня дошёл смысл последних слов мамы и я, ошеломлённо повернувшись к ней, переспросил: – Кто будет? Какой, нахрен, ещё Армен Николаич?

Глава 4

Чуть раннее в одном из «высоких кабинетов».

<…>

– Итак, по поводу этого певца – Васина. Мы получили чёткое указание провести с ним разъяснительную работу. То, что он вытворял – не допустимо! Нам предлагается сделать всё для того, чтобы случившиеся стало осуждаемым в народе случаем, который мог бы послужить наукой всем тем, кто хочет очернить советскую культуру. Кто курировал этот проект?

– Замминистра Минкульт Мячиков, – чётким тоном ответил подчинённый своему начальнику.

– Вот и капните ещё там. Да поглубже. Щипните так, чтобы перья полетели во все стороны.

– Разрешите доложить? – и получив утвердительный кивок: – Замминистра Мячиков сам, непосредственно, за поездку не отвечал в связи с болезнью. В его отсутствие за поездку отвечал работник МИД – Лебедев. После скандала на первом концерте – в ГДР, он был отстранён от работы и курировать дальнейшие гастроли стал новый заместитель министра культуры Екшин, срочно вылетевший из СССР в Германию. Но и он…

– Вот его и тряхните хорошенько, – не дав договорить, перебил подчинённого генерал.

– Сейчас это пока, к сожалению, невозможно. Он госпитализирован сразу же после концерта. Остался в Берлине в ФРГ. Врачи говорят, что замминистра, на данный момент, транспортировке пока не подлежит. Чтобы отслеживать ситуацию, там оставлен наш сотрудник – полковник Кравцов.

– Это хорошо, что вы приставили соглядатая – теперь не сбежит, но что случилось с этим куратором? Почему он в больнице оказался?

– Точных данных пока нет. Выясняем.

– Чертовщина какая-то. Одни в больницах, другие уволены. Ты погляди чего творят: набедокурят, наворуют, нагадят, а как их поймают и к стенке припрут сразу за сердце хватаются и медицинское обслуживание требуют. Хитрые, как лисы. Думают попадут в больницу, и мы им всё спишем, простим и про них забудем. Но ничего, будем надеется, наши врачи не подведут. Все эти подстрекатели поправятся и уж тогда мы всем этим Екшиным и ему подобными хорошенько займёмся, – зло процедил начальник. – Ну да ладно – это вопрос будущего, а сейчас нам нужно самим этого певуна хорошенько допросить и получить показания. Да так, чтобы он всех сдал. Всю их гнилое интеллигентское подполье. Ишь деятели культуры хреновы… Волю им дали, так они с ногами на стол забрались! На шею сели!! Ну да ладно. Спросим, как положено! Допрос сам будешь вести?

– Товарищ генерал-майор, разрешите доложить соображения нашего отдела по этому поводу.

– Слушаю.

– Наше мнение таково: следователям КГБ, как и вообще нашему ведомству, никакие допросы Васину учинять не следует.

– Да ты в своём ли уме?! Ты что обалдел что ль?! Ты знаешь, что и кто от нас требуют результата?! Не медленного, ты слышишь меня, не медленного проведения расследования этого безобразия! И немедленного результата!

– Но, товарищ генерал, послушайте, если мы – наше ведомство, по приезду сразу же скрутим певца, это вызовет широкий резонанс.

– И хорошо, что вызовет! Пусть все знают, что бывает с прихлебателями и предателями нашей страны! Уверен, наши люди нас поддержат и ещё спасибо скажут!

– Но ведь не только в нашем обществе это вызовет резонанс. В Западном тоже. «Голоса» моментально ухватятся за это событие и сразу же начнут трубить на весь свет о небывалых репрессиях в нашей стране, в том числе и по отношению к детям. Певцу всего шестнадцать лет. Он несовершеннолетний. Представляете, что будет?

– Уф-ф… Логично, – закурил генерал, признавая правоту подчинённого. – Молодец, что заметил. Лишнего шума нам не надо. Хвалю… Гм, но тогда какой вариант у нас есть? Что вы предлагаете? Вообще не реагировать? – он показал на телефон, дымящийся сигаретой, и напомнил: – Нельзя! У нас приказ и от нас требуют! Задача должна быть решена в кратчайший срок!

– Мы её обязательно выполним, товарищ генерал. Но чуть по-другому. Есть предложение.

– Слушаю.

– Мы пригласим Васина в Минкульт и там с ним побеседует не наш сотрудник, а один из вновь назначенных замов министерства культуры. А чтобы тому лучше общалось с певцом, я сегодня же, с сотрудниками, приглашу нового зама и его коллег на беседу к нам, где проведу инструктаж: цели, задачи, способы решения (запугивания), необходимый результат. Да так проведу, что они поймут – без положительного решения задачи дальнейшей карьеры, да и жизни у них не будет.

– А если не согласятся?

– Согласятся. У всех у них семьи, дети. Вряд ли они хотят продолжить свою жизнь, вместе с ними, где-нибудь на Новой Земле. А компромата на них на всех хоть отбавляй. В общем хвост им накручу так, что завтра они с певца не слезут пока не получат его чистосердечное признание, написанное им собственноручно.

– Неплохо придумано. Мы вроде и ни при чём и задачу выполнили. Хвалю за смекалку!

– Служу Советскому Союзу!

– В общем-то план мероприятий утверждаю. Но учтите вот ещё что, не только наше руководство, но и товарищ Суслов лично будет следит за ходом этого дела. Завтра от нас ждут первых конкретных результатов – объяснение с раскаянием! Также обязательно, в письменной форме, должны быть названы причастные к этому балагану – их имена, фамилии, места службы или работы. После получения информации должна быть начата не медленная проверка этих граждан. Необходим срочный сбор данных на предмет порочащих связей этих граждан, с целью дальнейшего разоблачения и заведения уголовного, или даже нескольких уголовных дел. Уверен, мы имеем дело с целым группой заговорщиков. Ни у руководства, ни у меня, нет ни малейшего сомнения в том, что, как только мы потянем за ниточку и разворошим этот гадюшник, связи приведут нас ко многим высокопоставленным чиновникам в министерстве культуры, министерстве обороны и даже министерстве внутренних дел.

– МВД?

– Именно так! Есть мнение и нет сомнений в том, что без прикрытия милиции такие дела провернуть было бы невозможно! Понимаете?

– Так точно!

– Хорошо! Завтра жду полного доклада о проведении этого мероприятия. Мы просто не имеем права не выполнить приказ. Вам ясно? Исполняйте!

– Есть!

(* Вышеизложенный фрагмент через день будет перемещён в предыдущую главу (№ 3).)

* * *

(Ориентировочно)

21 декабря. Среда. Саша.

Поехал на метро. Вчера вечером, ночью и сегодня с утра, до скрежета в зубах, очень хотелось позвонить одному кренделю, который, пока я оккупировал Запад, без спроса влез в мой огород. Нет, конечно, мама у меня самостоятельная, но, тем не менее, необходимо узнать знает ли Армен песню про Фреди Крюгера? Шутки кончились! Я, панимашь, прославляю страну, прыгаю по сцене аки пчела, панимашь, а он тут в это время мамулю в ресторан сводил. И даже у меня разрешения не спросил. «Саша, он заезжал всего один раз. Рассказывал про дом в Крыму, что они собираются приобрести для нас. Потом пригласил поужинать. Вот и всё». Ага знаю я такие вот и всё. Да и вообще, он же женат! И дети даже есть! Вроде бы… Да нет, точно есть. Он мне сам говорил и даже с дочкой со своей хотел познакомить. Так куда нахрен он лезет – ловелас недоделанный?!

В общем я был зол, рвал и метал, и не мог сосредоточится ни на чём другом. А подумать на самом деле было о чём. После ужина, я всё же пошёл на уступки мировому сообществу и сделал несколько звонков. В первую очередь, набрал домашний номер секретаря МГК товарища Хмелькова, который он мне дал. «Саша, хорошо, что ты позвонил. Мы тут с товарищами посоветовались. В общем на все твои предложения получен зелёный свет. Ты завтра подъезжай после обеда ко мне. Ещё раз обговорим все нюансы и начнём». Это была радостная новость. «За день сниму минифильм, смонтирую и устроим предновогодний показ. Фильм с вероятностью сто процентов всем понравится, ибо он действительно хороший, и после этого, в качестве приза, я попрошу месяц съёмок на Кубе. А почему бы и нет? По-моему, звучит всё вполне логично». Позвонил Сорокину – решили, что пообщаемся на банкете. Затем Антону – оказалось, что у ребят всё хорошо. Далее ещё некоторым товарищам. У всех вроде бы всё было хорошо, поэтому не стал портить себе настроение и все «напряжённые звонки»: Золотовой, Лебедеву и Армену, решил оставить на потом, воспользовавшись народной мудростью: «Завтра будет день. Завтра будет пища».

Ну а сейчас я ехал в неизвестность, ибо было не очень понятно, что от меня хотят в Минкульте. Зачем пригласили? Да ещё и в два разных кабинета? Что им от меня надо-то? Сколько не думал, сколько не размышлял, сколько не чесал затылок, а так внятного обоснования придумать и не смог. Единственное предположение, которое приходило на ум: они хотят со мной обговорить прошедшие гастроли. Если так, то ОК, обговорим. Других вариантов, что им от меня понадобилось, я не видел. Впрочем, нет. Был ещё один. Но я не был уверен, что он может так быстро разрешиться. Деньги. А точнее суммы моих гонораров за творческие изыскания мы так ещё и не утрясли. И вопрос этот, нужно сказать, рос с каждой секундой. Как говориться: «Не по дням, а по чесам». И там воистину было чему расти, ибо фильмы и пластинки в мире были настолько популярны насколько вообще может быть популярны музыка и кино.

А тем временем, не долгий путь для путника закончился и без десяти девять я был в министерстве.

На проходной сообщил, как меня зовут, и о том, что мне назначена аудиенция в 401 кабинете: «Меня ждут». Вахтёр посмотрел в какой-то журнал и, кивнув, направил меня на четвёртый этаж.

– Евсеев, там Васин пришёл? Я ему на девять назначал, – произнёс селектор секретаря-референта, который в течение пяти минут косился на меня, сидящего на стуле в приёмной, исподлобья.

– Да, Алексей Гаврилович. Он тут.

– Давай его сюда, – прошипел аппарат серого цвета и умолк.

Секретарь встал, подошёл к двери, открыл её и вполне добродушно произнёс: – Александр, проходите, пожалуйста. Вас ждут.

Поднялся и, подойдя к адъютанту, двадцати-двадцати пяти лет, негромко спросил: – Извините, не знаю, как Вас величать по имени отчеству…

– Просто – Антон Евсеев.

– Очень приятно – Саша. Так вот Антон, не подскажите кто такой этот Алексей Гаврилович?

– Товарищ Жирин – исполняющий обязанности первого заместителя министра культуры СССР товарища Демичева.

– Ага. Ясно. Спасибо, – кивнул пионер и направился поглядеть кто замещает заболевшего Мячикова.

Вчера вечером, кроме прочих звонков, набрал номер Кати. Поинтересовался о здоровье её папы. Оказалось, что всё более-менее – идёт на поправку и врачи пообещали через пару дней отпустить пациента домой. Обрадовался этой новости, ибо с «тестем» работать было вполне себе не плохо и, отклонив предложение красавицы порепетировать прямо с утра следующего дня, распрощался, решив, как будет время навестить больного замминистра лично.

Ну а пока, мне предстояло начать работать с другим гражданином…

…А гражданин оказался тем ещё неадекватом. Прямо с порога, даже не представившись, он начал орать на меня так громко, что казалось его визг и писк услышит вся Москва. Сыпля обвинения, как сеятель раскидывает семена, он сочными и яркими красками расписывал моё прошлое, добавляя серых тонов, переходил к унылому настоящему и, откровенно вливая чёрный колер, описывал мне моё мрачное и унылое будущие. Каких только обвинений там не было, в чём он меня только не обличал и не изобличал: и в госизмене, и в сотрудничестве с иностранными шпионами, и в приспособленчестве, и во вредительстве, в потакании империалистическому западу, и в дискредитации советского строя и общества, и в отречении от заветов вождей, и много ещё в чём. В том числе и: – Ты уже более трёх месяцев тут ошиваешься! Прижился тут! Тёплое место себе нашёл! Не смей возражать – я справки наводил! Ни разу тебя и твой ансамбль на собрании комсомольской организации Московской филармонии, куда вы все приписаны, никто не видел! Ни-ра-зу там не были!

– Ну так нас никто и никуда не звал, – решил возразить я, попытавшись вразумить товарища, но тут же опомнился, посчитав, что тем самым пойду на его поводу. А посему почесал нос и спросил прямо в лоб: – Слышь, мужик, вот ты тут разными обвинениями сыпешь. Обвинил меня чёрте в чём. А ты вообще кто?

– Я замминистра, сопляк! И ты мне «не тычь»!

– Ну так и ты мне «не тычь», – контратаковал Вася, пропустив «сопляка» мимо ушей.

Ну и, разумеется, мгновенно получил в ответ небольшой пятнадцатиминутный монолог на тему: «Недостатки культуры молодёжи в общении со старшим поколением и её пренебрежение к маститым и заслуженным», который по сути своей сводился к тезису: «Я начальник, поэтому грубить могу. А ты – просто Васин, поэтому молчи в тряпочку и внимательно слушай что тебе говорят». Нет, конечно, я – Васин, но совсем не тот Васин, который мог бы просто промолчать.

Дав гражданину вдоволь наораться и чуть успокоиться, я спросил: – Всё сказал? Или как? Есть ещё что добавить?

– Неблагодарный щенок! Подлец! Мы и наша партия… – без промедления завёлся хозяин кабинета, после чего, хрипя и брызгая слюной, принялся объяснять неблагодарному подданному «по чём фунт изюма». Разумеется, я молчал иногда, поднимая бровь, в те моменты, когда визави чрезмерно витиевато принимался выводить плебея на чистую воду. Однако я не просто молчал, но ещё и, позёвывая, думы думал. И первое что меня озадачивало это вопрос: почему этот мужик так орёт? В то, что это всего лишь его причуды, я не верил. На такие высокие посты в министерстве так просто не попадают. Чтобы пробраться по карьерной лестнице до таких высот нужно быть не только хитрым, беспринципным и льстивым, но хладнокровным и расчётливым. Такая истерика, из-за какой-то фигни как «тыканье», что я сейчас наблюдал, этим мелким поводом быть вызвана не могла. Я был уверен, что такие люди хладнокровны, со стальными нервами и весьма расчётливы. А, следовательно, кто-то товарища завёл и напугал. Да так, что товарищ, сильно испугавшись, съехал с катушек в желании выслужиться.

– И я выведу тебя на чистую воду! – продолжал неистовствовать визави.

«Фигня какая-то! Орёт, как потерпевший. А ведь по большому счёту ничего серьёзного не произошло. Я этого исполняющего обязанности не знаю, он меня лично тоже. Так чего он визжит-то? Кто его так напугал? Министр культуры? Может быть, конечно, но всё же более вероятно, что тут замешено другое, более серьёзное ведомство или даже ведомства. Напугали и заставили пугать меня. Или так, или человек, краснеющий передо мной прямо на глазах, является душевно больным – клиническим идиотом. Других вариантов нет и быть не может».

А тем временем, гражданин Жирин подвёл итог своему докладу: – В общем, Васин, о твоём хамском поведении я сообщу куда следует. Пусть там разбираются. Сейчас же мне нужно задать тебе несколько вопросов, и ты должен честно на них ответить. Понял меня?

– Нет, конечно.

– ?..

– Ты кто? Следователь? Если следователь, то от какого министерства? От Минкульта? По-моему, таких нет и быть не может. Да и вообще, а ну-ка предъяви, гражданин, документы!

– Хрен тебе, а не документы! Тебе уже меня мой секретарь представил! Так что теперь ты знаешь с кем разговариваешь. Так что прикуси язык, а тот хуже будет. Понял?

– Не понял.

– А я вот понял, что нагрубить старшим ты горазд. Уясни – я провожу с тобой беседу от лица министерства культуры. Ты же за границу ездил от Госконцерта? Так это наша организация. Сейчас мы изучаем все материалы по поездке, подводим итоги и, анализируя, делаем определённые оргвыводы, – стал более-менее спокойно пояснять хозяин кабинета, однако остановился на полуслове, вероятно, поняв, что слишком мягок, и заорал: – Да кто ты такой, чтобы перед тобой замминистра отчитывался?! Я сказал: нам нужны ответы на вопросы, и ты нам их дашь! А если откажешься, то с милицией тебя будем спрашивать! Ты будешь говорить?

– Ну милицией-то ты нас не запугаешь, – буркнул я и почесал в затылке. В общем-то, конечно, по большому счёту можно было смело этого товарища посылать на три буквы, но, по сути, он был прав. Единственное, что тон его, мягко говоря, не адекватен. Но это лирика. Суть в другом. Раз есть задание меня опросить, то, не мытьём так катаньем, они всё равно это сделают. С милицией это будет происходить или КГБ подключат, не суть важно. Гражданин был за границей, а значит обязан предоставить полный отчёт о посещении иностранных государств, тем более что одним из них было капиталистическое – по факту враждебное СССР. Другое дело, что такой отчёт должны требовать компетентные органы, а не работник сферы культуры. Впрочем, может им тоже для отчётности надо. А посему: – Хрен с тобой спрашивай. Только давай по быстрее. У меня через некоторое время ещё одна встреча назначена.

– Не смей так со мной разговаривать, сопляк безусый, – моментально захрипел хозяин кабинета. – Сколько мне нужно будет, столько я и буду тебя спрашивать! Отвечай… Хотя, – полистал лежащие на столе перед ним бумаги. – Пока я не приступил к главному, ответь мне вот на какой вопрос: так как ты числишься на работе в одном из наших ведомств, нам сообщили про лекцию, что ты обещал и своё обещание не выполнил. А люди тем временем ждут, когда ты…

– Вы о чём? – прервал его обалдевший Васин, поняв, что теряет суть разговора и вообще происходящего.

– Что? – побелел прерванный визави.

– Я говорю: чё за лекция?

– Да кто ты такой?! – взвизгнул психический. – Ты кем себя возомнил?! Почему за тобой академик должен бегать?!

– Академик? Это что за «академик»? Вражеский диверсант? За мной? А при чём тут я? Я и в Одессе-то не был, а он там вроде бы по сюжету обитать должен, – ещё больше охренел я от внезапно возникшего в голове шурум-бурума. Поморгал ресницами, пытаясь вернуться в реальность, осознал, облегчённо выдохнул, и задумчиво произнёс: – Н-да, во блин меня унесло. Однако хочу отметить, что идея не плохая и даже можно сказать – великолепная. В 1977 забабахать тему про «академика».