Текст книги "Регрессор в СССР. Цикл (СИ)"

Автор книги: Максим Арх

Глава 30

24 декабря. Суббота

События дня: В 1942 году в этот день был издан приказ Народного комиссариата просвещения РСФСР об обязательном употреблении буквы «ё».

В 1977 году в этот день об этом ещё помнили, а вот, например, в 2022-м, точно в такой же день, многие, наверняка, уже забудут, что такая буква в русском языке есть. И смело будут писать в рекламном проспекте: «Четвертую в подарок, елки-палки».

* * *

Саша

Посмотрел направо и увидел, стоящую неподалёку толпу человек в пятьдесят. Моё внимание она привлекла не только своим, необычным для этого времени, внешним видом: все находившиеся там граждане были одеты в пиджаки малинового цвета, рукава которых были закатаны по локоть. Головы их украшали тюбетейки, а в руках они держали свёрнутые в трубочки ватманы.

И тут раздался шум слева. Повернул голову и удивился, посмотрев ещё на одно скопление граждан. Они приближались. Их пёстрый вид – зелёные пиджаки, всё с теми же закатанными рукавами, белые рубахи, на носах тёмные солнцезащитные очки, а на головах кепки-грузинки, говорил о том, что граждане настроены серьёзно.

И это подтвердилось практически сразу. Как только «зелёные пиджаки» оказались у сцены, «малиновые» тут же развернули плакаты и транспаранты.

Я стоял чуть сбоку и не видел, что конкретно на них написано, но судя потому, как возбудилась толпа «зелёных», там были какие-то неправильные с их точки зрения надписи. Однако заминка была совсем минимальной, уже через секунду «зелёные пиджаки» сомкнули ряды и выкрикнули первую кричалку:

– В Союзе нет ещё пока песни лучше чем «Чёрные глаза»!

«Малиновые» же ответили на это по-своему – они развернули ещё большее количество плакатов и на этот раз я сумел их прочитать. На всех них, красным по белому, было написано: «Украдет и позовет – ТОП!» и «Тёмная ночь – супергуд!»

Не успел осознать весь масштаб фанатского противостояния, как первые стулья уже полетели со всех сторон. Обе группы пытались так более доходчиво разъяснить свою точку зрения.

Проснулся, естественно, в поту и долго смотрел в нарисованное на потолке звёздное небо, пытаясь понять в какую галактику я переместился на этот раз…

– Сашенька, а ты взял для меня приглашения? – спросила, собирающаяся на работу, мама.

– Приглашения? – не понял я, пытаясь сообразить, о чём идёт речь.

– Конечно приглашения, – оторвалась она от косметички. – Мне, тёте Любе и тёте Нине. Всего три штуки. Ты что, забыл?

– А… Так ты про приглашения на конкурс. Конечно, не забыл, – соврал прилежный сын, абсолютно позабыв про всех этих тёть с маминой работы. Подошёл к телефону и набрал номер худрука.

В связи с тем, что время было раннее в том, что он ещё дома я не сомневался. Так оно и оказалось. Трубку на том конце провода сняла какая-то женщина. Я представился и уже через полминуты разговаривал с Яковом Моисеевичем.

– Саша, тут такое дело… Я вчера совсем забыл тебе сказать. С контрамарками беда. На тебя выделена одна, да и то на воскресенье. Говорят, что зал маленький и все желающие граждане попасть на съёмку не смогут. Всего нам выделили восемь штук. Одна из них тебе только на воскресенье. Ребятам только на субботу.

– Да, ладно, – не поверил я.

– Вот так, – подтвердил собеседник. – Я высказал недовольство по этому поводу. Объяснил, что у всех нас есть родственники, которые тоже хотели бы попасть на концерт. Но мне сказали, что у всех родственники и, что в связи с небывалым ажиотажем, решено уменьшить количество контрамарок и сделать упор на вход по приглашениям.

– А контрамарка и приглашение – разве не одно и тоже?

– Судя по всему нет, – задумчиво протянул худрук, чуть помолчал и добавил: – Если честно, не знаю. Может и одно и тоже. Но сути это не меняет. Лишних у нас просто нет. Вот не знаю теперь что с этим всем делать. Сейчас ещё рано, только половина восьмого утра. Дождусь девяти часов и начну звонить в Москонцерт. Попробую поднять свои связи. А то неудобно получается. Никто из близких попасть на песню года не может. Нелепица какая-то… Ведь многие родственники и знакомые этого ждали. Наши ребята из ВИА тоже возмущены. Я обещал, что как минимум по одной контрамарке на человека выбить смогу. А теперь вот так получилось…

– В первые в жизни про такой бред слышу, – резюмировал я, почесав макушку.

Впрочем, если хорошенько подумать, то возможно организаторы и правы. Сколько артистов будет на конкурсе выступать? Человек тридцать? И каждому дай по паре-тройке приглашений. Плюс обслуживающего персонала человек под пятьдесят. Так же ещё телевизионщики, дружинники и милиционеры. Добавь к этому начальников разного рода, в том числе из курирующих организаций – это ещё человек под пятьдесят. И всем нужны халявные «проходки» не только для себя, но и для друзей и знакомых. В общем, как ни крути, а под полтысячи только заинтересованных лиц получается. Зал же относительно маленький. По ходу дела, решили ограничить. Ну и фиг с ними.

– Алло. Саша. Ты тут? – напомнили о себе в трубке.

– Тут, – подтвердил Саша и уточнил: – А чего, все ребята тоже хотели с кем-то прийти.

– Да. Некоторые даже с двумя родственниками.

– Ох… Ну ладно, пусть приходят. Приглашения найдём, – решил Саша, вспоминая в каком времени нахожусь.

– Да как же мы их найдём? – удивился худрук.

– Очень просто – купим у спекулянтов, – открыл прописную истину я и, дав отбой связи, отправился на пробежку.

Трансляция финала конкурса, проходившая в концертной студии телецентра «Останкино», начиналась в 17:00, но возле телецентра, я, как и мои коллеги, был уже в четыре часа дня.

На улице шёл небольшой снежок, было относительно холодно – минус двенадцать градусов по Цельсию, но это не мешало мне носиться между торгующих пропусками барыг, которых принесло со снегом, и скупать приглашения и контрамарки. Разумеется, билеты на съёмку конкурса никто не продавал, ибо таковых в природе не существовало, а вот «проходки»… Кстати говоря, по какой-то, необъяснимой для меня, причине это действительно были два разных пропуска. По сути, текст внутри них был идентичен друг другу, но вот названия разные. Почему было так я не понимал, но в общем-то сейчас мне это было без разницы. Нам нужны были любые пропуска внутрь…

Через полчаса мне удалось купить двадцать пригласительных и даже две контрамарки, потратив на это мероприятие баснословную сумму в пятьсот пятьдесят рублей – по двадцать пять рублей за штуку. Передал их безбилетникам – друзьям и родственникам ребят из нашего ВИА, которых мне сосватал Маисеич. Сам-то он ушёл к ребятам, которые уже были внутри здания и готовились к выступлению. Поэтому, организационные дела пришлось решать мне. Решил, куда ж я денусь-то. Причём решил я проблему прохода исключительно за свой счёт, который, к слову сказать, оказался для этого времени не малый.

Ну, собственно, и пофиг. Главное – дело сделано и все остались довольны. В том числе и мама с подругами, которые находились в полной прострации, когда поняли, кто стоит рядом с ними.

Ну да – это просто я – самый великий певец, сверхталантливый музыкант, великолепный режиссёр, блистательный писатель, потрясающий сценарист, красивый мальчик, послушный сын и так далее и тому подобное. Короче говоря, пообещав им пластинки с автографами и взяв слово: «Клянитесь своими родными и близкими, что вы никому никогда обо мне не расскажите», предложил всем халявщикам пройти внутрь дворца, именуемого телецентром.

Сняв верхнюю одежду, расстался с группой туристов и помчался искать гримёрку, дабы там подбодрить ребят и направить их на трудовые свершения.

Найти, где находятся нужное мне помещение, не составило труда, а вот войти туда оказалось проблемой.

– Молодой человек, сюда вход только по специальным пропускам, – сказал мне один из четырёх администраторов, что охраняли двери с надписью «Служебный вход».

– Но мне нужно со своими ребятами поговорить, – пояснил я, проклиная то, что в этом времени нет мобильных телефонов. А ведь как было бы просто – набрал десять цифр и уже через минуту весь коллектив были бы тут.

– Всем нужно просто поговорить… Видишь, какое количество поклонников тут толпиться. Всё равно не пропустим. Так что иди в зал, – произнёс охранник, показывая на толпившихся в коридоре людей.

Ну да, для этого времени, когда стримов и соцсетей нет, такое общение с кумирами является единственным реальным вариантом.

«Блин. По всей видимости, нужно будет заняться решением проблемы мобильной связи более плотно. Это дело я зря пустил на самотёк. Оно архинужное. Сам я, конечно, «изобрести» беспроводную телефонию не смогу, но вот «придумать» концепцию вполне мне по силам и ни у кого никаких вопросов по этому поводу возникнуть не сможет – что взять с писателя-фантаста. Прошуршать интернет, собрать необходимые материалы и уже, потом подсказать идею моему компаньону по «плеерному» бизнесу – инженеру Заварзину. В это же время наморщить ум от лица товарища Артёма товарищу министру МВД. Объяснить важность и вновь попросить содействие. Наверняка поможет, как и в случаи с плеерами. Конечно, телефонная связь не плеер и проблем с её «изобретением» возникнет намного больше, но тем не менее начать двигать перспективную идею в нужном направлении необходимо», – быстро пронеслись мысли в голове, а в слух я спросил: – А за десятку пропустите?

Тот поморщился и, кивнув на неподалёку стоящих милиционеров спросил:

– В милицию тебя сдать? Хочешь, устрою? Взяточник малолетний!

– Не хочу. Я пройти хочу. Мне поговорить нужно. Позови тогда кто у вас тут главный.

– Парень иди отсюда. Работать мешаешь.

– Вы позовите главного, и я уйду.

– Артисты готовятся к выступлению. Сейчас прямой эфир. Им не до тебя, – начал было тот, но его перебили.

– Отойди с прохода, – подошёл к нам второй контролёр. – Иван, что ты с ним разговариваешь, – и повернувшись ко мне, – А ну отойди, тебе сказали. А то сейчас милицию позову.

– Сатрапы, – с грустью констатировал я и направился в зал.

Нет, конечно, я мог бы устроить кипишь, мог бы начать орать как резанный, вот только, чтобы это всё дало. Нормально благословить ребят на подвиг я бы уже не смог, а вот нервы бы, перед ответственным выступлением, я бы им расшатал. Особенно девчонкам, которые традиционно стоят за меня горой.

«Ну да ладно. Мои птенчики уже подросли и стали взрослыми. Наверняка, справятся без папочки», – думал Саша, подходя к дверям, ведущим в зал.

Вечер был полностью испорчен и настроение стало неумолимо стремиться к нулю. Захотелось всё бросить и поехать домой. А там, может быть вообще даже… Может быть, даже напиться и начать осуществлять задуманное уже прямо сегодня?.. Рано? Конечно рано, но как хочется начать… Однако нет! Сегодня – это будет преждевременно. Такой мой неподготовленный шаг может запросто всё испортить. На кону стоит очень многое. Прокола я допустить ни в коем случае не могу. А посему лучше уж сегодня держать себя в руках и хорошенько подготовится. А вот завтра…

Услышал звуки, доносившиеся из зала, и понял, что концерт начинается. Что ж я сделал ещё один шаг для покорения мира. Сейчас мои ребята исполнят песни, которые в нормальном течении времени появились бы на этот свет только через двадцать-тридцать лет. Я в очередной раз с лёгкой руки, несмотря ни на что, просто взял и поменял историю грядущего. От чего-то стало очень грустно, а в голове зазвучали уже давно позабытые слова:

Кто знает, что ждет нас?

Кто знает, что будет?

И сильный будет,

И подлый будет.

И смерть придет

И на смерть осудит.

Не надо

В грядущее взор погружать.

(с) Гийом Аполлинер

В душе появилась пустота и какая-то чёрная непоколебимая обречённость. Глаза стали наливаться свинцом, захотелось их закрыть и уснуть беспробудным сном навсегда. Весь этот титанический труд, что я проделал за последнее время, давил на меня, как небо на плечи Атласу.

Прислонился к стене, вытер платком выступившую испарину на лбу. Стало тяжело дышать. Мир начал меркнуть, теряя краски. Сознание поплыло…

– Куда?!?! А ну стоять! – прохрипел, приказав себе. Собрал волю в кулак, а точнее в ладонь и выкрикнув: «А-а-А-а!!» со всего размаху влепил себе пощёчину. – Не хочу обратно! У меня тут ещё очень много дел! Очень-очень много дел! Так что отъ#@#@ ты от меня ё*** мироздание со своим Аполлинером!!

Проорав всё это и долбанув на всякий случай себе ещё раз, но уже по другой щеке, покосился на обалдевших от данного моноспектакля охранников и под их удивлёнными взглядами направился на первый этаж, дабы взять пальто и поехать домой – готовится к новому трудовому дню.

Там – возле гардероба, отдышался и немного пришёл в себя. Отдав номерок и получив верхнюю одежду, подошёл к зеркалу и, причесавшись, стал её надевать. Напялив на голову шапку-ушанку, случайно перевёл взгляд на другой конец вестибюля и, заметив там две группы граждан, разношёрстно одетых в красные и зелёные пиджаки, окончательно охренев негромко прокомментировал вещий сон:

– Слава богу, без закатанных рукавов.

https://www.youtube.com/watch?v=FXMX5-scHk4 – Финал «Песня 1977»

Глава 31

25 декабря. Воскресенье

Саша

Сборы были не долгими. Телевизор, видеомагнитофон, видеокамера, пара пакетов еды, старые тренировочные, когда-то белая выцветшая на солнце майка и… ящик водки – вот всё чем я собирался попробовать ударить по таинственным недоброжелателям.

Сева за мной заехал в пять часов утра.

Занесли вещи в машину, и я стал прощаться с проснувшийся и удивлённой мамой. Сказав, что буду ближе к тридцать первому числу, собрался было уходить, однако был остановлен:

– Саша, но у тебя же сегодня концерт?! Ты же поёшь на сцене!

Пришлось пройти в комнату и включить ей пластинку с той песней, которую меня хотели заставить на этом концерте петь. Она, естественно, была ошарашена музыкой, включённой на всю катушку в пять утра, и, после моего объяснения и пояснения, согласилась, что для конкурса такой репертуар совершенно не подходит.

– Но, Саша, они же на тебя обидятся и не будут больше приглашать. Ты испортишь свою карьеру певца, – резонно заметила она, поправляя на мне шарф.

– Не будут приглашать сейчас, будут приглашать потом – когда осознают все упущенные выгоды и возможности. А если не осознают или не захотят осознавать, то, возможно, тогда им поможет в этом понимании наш Генеральный секретарь, после встречи со мной, – ответил я и, оставив задумчивую маму, стал спускаться по лестнице вниз.

Ну, а что ещё я мог сказать и сделать? Совершенно ясно, что меня зажимают. Кто это делает – абсолютно не важно. Факт, что делает и факт, что он думает, ему за это ничего не будет. Непонятно только откуда у этого деструктивного элемента такая уверенность в своих силах? Вероятно, он или они считают себя неуязвимыми. И это подтверждается хотя бы тем фактом, что они собирались заставить меня петь рок – в широком понимании этого слова, на конкурсе, который транслируется по телевидению. А ведь телевиденьем заведует Сергей Георгиевич Лапин – друг Брежнева, который если не захочет, то фиг такой материал пустит в эфир. И уж тем более рок, который даже и не рок вовсе, а самый настоящий металл! Но походу не смог он противостоять тем, кто развязал со мной необъявленную войну. А значит, скрытый враг сидит на самом верху и практически всемогущ. И это доказывает не только провокация с песней, но и другие косвенные и не очень признаки. Явная агрессия заместителей министра, как только мы прилетели из Германии, не менее явные выпады на комсомольском собрании, да и игнорирование решения Совета министров СССР – тоже значит не мало. А ведь на Совмин, насколько я понял из слов Мячикова, ставился вопрос именно о полном содействии всех министерств и ведомств в моих начинаниях. Однако тем, кто играет против, по всей видимости, всё равно. Они вообще ничем не гнушаются. Не получилось через заместителей министра нагнуть, попробовали через комсомол. Не получилось через комсомол, не беда, решили дискредитировать через песню, представленную в финал конкурса. Сейчас же вообще опустились до мерзости – не выдали приглашения на съёмку, зная, что там будут петь те, кого я, собственно, воспитал. Это же самая натуральная подлость! И по большому счёту именно это, стало последней каплей, упавшей на чашу весов, которая, в конечном итоге, и перевесила, отвергнув любой разумный вариант, предложив действовать безумно.

Что ж, в ближайшее время мне предстоит понять, прав ли я был насчёт этого безумства или нет.

– Как выступили, друг Савелий? – спросил я своего шофера, как только мы отъехали от дома.

– Отлично. Всем понравилось. Тебя ждали и искали, но там народа столько было, что никого не найдёшь, – ответил тот и поинтересовался: – А где ты был? Почему не пришёл?

– В зале, конечно, – беззастенчиво соврал я.

– А почему тогда спрашиваешь: «Как выступили?»

– Да потому, что я-то видел, что вы неплохо сыграли. Зрители тоже это по достоинству оценили. А мне хотелось узнать, как это выступление оцениваете именно вы своим коллективом, – продолжил наводить тень на плетень Саша.

– Ах, вот ты о чём… Тогда ясно. Ну, в общем, если быть не многословным, то сыграли мы на вполне себе не плохом уровне и настрой коллектива сейчас на высоте.

– О как! Отлично! – порадовался я за ребят и с удовольствием стал слушать рассказ о том, как они были довольны своим выступлением.

Ну, собственно, другого я и не ожидал. Ребята стали относится к сцене как к обыденности и это сразу же повлекло за собой раскованность. А именно раскованность мешает совершать ошибки. Ты выполняешь свою работу, даже не думая, ибо всё тело и мозг воспринимают данный труд как само собой разумеющееся. Такое рано или поздно происходит практически со всеми артистами. И я был очень рад, что у моих детишек период скованности и боязнь ошибиться при исполнении репертуара, прошёл легко, быстро и относительно безболезненно.

– Ну а после этого, я уложил в машину все цветы, которые подарили Юле и отвёз её домой, – закончил свой рассказ Савелий.

– И много было цветов?

– Очень. Всё заднее сидение было ими забито практически по стекло.

– Круто, – порадовался я и хотел было спросить, как обстояли дела с цветами у других наших дам из группы, но Сева меня опередил.

– Ну, так ты решил всё же попробовать осуществит свой безумный план?

– Да, больше ничего не остаётся. Они мне просто не оставили выхода.

– Ты думаешь всё так серьёзно? – обеспокоенно спросил друг.

– Более чем, – подтвердил я. – И раз мы перешли к этому разговору, то повтори пожалуйста то, что ты будешь сегодня делать и кому звонить.

– Конечно, – кивнул Сева и, повернув на повороте, начал рассказывать все свои действия. – Сейчас, после того как я тебя отвезу, я еду домой и ложусь спать, далее занимаюсь своими делами вплоть до вечера. Далее я, якобы, что-то вспоминаю и бегу к телефону. Это должны видеть домохозяйка и вся семья, после чего набираю…

Я внимательно его слушал и, видя, как он в точности рассказывает план своих действий, очень надеялся, что на данном этапе он не подведёт.

Через полтора часа мы уже выгружались, занося вещи в деревенский дом.

Бабушка такому раннему визиту внука явно удивилась и сразу же забеспокоилась. Когда же мы стали вытаскивать из машины телевизор и видеомагнитофон, её беспокойство переросло в уверенность, что мама меня выгнала из дома.

– Да не выгнала она меня, – в сотый раз повторил я, когда Сева отказавшись от чая, уехал. – Говорю же – я просто приехал к тебе на недельку. Мне клип нужно снять, а заодно хотел и проведать тебя.

Естественно, такие объяснения бабушку не устроили, и мне пришлось вначале рассказать, что такое клип, потом какой именно клип я хочу снять, потом рассказать, зачем он мне нужен, а уже потом в течение часа убеждать её, что у меня с головой всё в порядке и я не сошёл с ума.

Пришлось вновь и вновь раз за разом объяснять концепцию сверх гениального плана и слёзно просить её мне подыграть.

Бабушка, конечно, отнекивалась, и, крутя у виска пальцем, говорила, что мой план не сработает, говорила, что это глупо, говорила, что за такие шалости меня поставят на учёт, а маму лишат родительских прав, но я знал, что, в конечном итоге, смогу её убедить и она обязательно поможет любимому внуку реализовать амбициозный проект.

А план проекта, собственно, был простой: делаю в комнате необходимый антураж. Снимаю видеоклип одним кадром, исполняя его под фонограмму. А после этого дожидаюсь гостей. В том, что они рано или поздно появятся, у меня лично, не было никаких сомнений – уж больно много денег я стал приносить стране, чтобы про великого меня так просто позабыли. Ну, так вот, когда те появятся, передаю им запись с музыкальной композицией. Не сам, конечно, передаю, а с помощью бабушки ввиду того, что по легенде я в это время буду спать в хлам пьяный. Ну, а дальше – будь что будет…

«Не может быть Саша, неужели ты действительно собираешься принять алкоголь? – тут же спросят меня голоса, живущие в голове, а потом, осуждающе посмотрев в мою сторону, добавят: – Этого не может быть! Ты же не пьющий человек, – и напомнят: – Ты сам об этом не раз и не два говорил. Неужели ты всех обманул?»

«А я разве отказываюсь от своих слов? Непьющий я… Но для дела… На что только не пойдёшь ради дела. Так что зря вы меня собираетесь журить. Тем более пить я не собираюсь. Все эти бутылки нужны именно как бутафория, для создания нужной атмосферы хаоса и запоя. А так я, естественно, пить не буду!.. Наверное…»

* * *

Полковник Кравцов

Его напрягли прямо на концерте в воскресенье. Минаев вместе с Мячиковым буквально рвали и метали, а Лебедев задал прямой вопрос:

– Кравцов, почему не обеспечили явку конкурсанта на конкурс?

Тот решил пояснить, что такую задачу ему никто не ставил, но всё было тщетно, ибо ему сразу напомнили, что задача по курированию Васина ему была поставлена давно и её никто не отменял.

Делать было нечего и, признав вину, полковник поехал на квартиру к подопечному. Там никого не застал. Поехал на работу к матери Саши, там оказалось, что она сегодня выходная. О том, что Сашина мама сейчас находится на воскресном концерте, Кравцов, разумеется, не знал. А если бы даже и знал, то вряд ли смог бы её найти в тысячной толпе зрителей. Оставалось надеяться, что ничего не случилось и кто-нибудь из семьи Васиных всё же появятся ближе к вечеру. А пока куратор от КГБ СССР решил обзванивать остальных участников ВИА. Удалось переговорить не со всеми. Многих дома не оказалось, но те, с кем удалось пообщаться, абсолютно не знали, где находится Васин. Они его не видели ни вчера, ни сегодня. Дело выходило скверное. Но делать было нечего… Позвонил на специальный номер в телецентр и доложил обстановку крайне недовольному Лебедеву.

В одиннадцать часов вечера Кравцов вновь приехал на квартиру к Васину и там вновь никого не оказалось. Решив отложить поиски до утра, поехал к себе домой.

Не успел раздеться, как раздался телефонный звонок.

– Слушаю, – произнёс полковник, сняв трубку.

– Здравствуйте! Это товарищ Кравцов? – поинтересовались на том конце провода.

– Да – это я.

– Товарищ Кравцов, это Вас беспокоит Савелий Бурштейн.

– Кто? – не понял полковник.

– Клавишник группы «Импульс».

– Ах, Сева это ты?! Я, кстати, тебя искал, – обрадовался Кравцов и, дабы сразу выяснить интересующий его момент, спросил: – Ты не знаешь, где находится Саша?

– Вот по этому поводу я Вам и звоню, – произнес собеседник и в течение десяти минут обрисовал сложившуюся картину.

Из-за того, что Васин был не понят Минкульт, – это, по словам Васина, которые передал Бурштейн, – он решил завязать с творчеством, и уехал в деревню. Там он собирался остаться жить насовсем. В его планах было забрать документы из ВГИК и пойти учиться на тракториста с последующим трудоустройством то ли в колхоз, то ли в совхоз.

Всё время пока Сашин друг рассказывал эту историю, Кравцова не покидала мысль, что все эти капризы связанны с переходным возрастом подопечного. Однако вскоре он отогнал эти домыслы, как не продуктивные в данном конкретном случае. Сделал он это потому, что вспомнил, с кем конкретно он в данный момент имеет дело. Если бы это был обычный юноша или взрослый мужчина, то все его действия легко можно было списать обычной хандрой, связанный с обидой и ссорой с начальством или всё с тем же пресловутым переходным возрастом. Но тут он имел дело не с рядовым адекватным гражданином, а с полностью психически ненормальной личностью с окончательно поехавшей крышей. Естественно, от такого индивида можно было в любой момент ожидать чего угодно.

– А ещё, мне кажется, товарищ Кравцов, что Саша был сильно пьяный, – добил Бурштейн полковника и замолчал.

Кравцов разузнал, когда куда и при каких обстоятельствах Савелий отвёз своего пьяного друга и, узнав, что тот решил вести отшельнический образ жизни у себя в деревне Ключино, попрощался.

«Это полный провал. Мало того что подопечный псих, так ещё и пьяный псих, – повесив трубку, стал размышлять полковник, вспоминая как Васин ловко уворачивался от его приёмов рукопашного боя и как бесстрашно выпрыгивал в окно с третьего и даже четвёртого этажа. – Нет, сейчас толку от моей поездки в деревню будет мало. Пьяный малолетка с хорошими физическими данными – это возможный скандал. Легко может случиться драка. И хотя я его, конечно, вырублю, но дальнейших доверительных отношений после этого, скорее всего, не будет. Поэтому, наверное, лучше обождать. Если тот ушёл в запой, то наверняка ещё пьёт или уже спит. Следовательно, лучший вариант, поехать завтра утром, воспользовавшись поговоркой: «Утро вечера мудренее».

Полковник КГБ СССР не знал и не мог знать, что через минуту после окончания разговора с ним, Савелий Бурштейн трясущимися руками накапал в рюмку двадцать пять капель валокордина, выпил их и, приказав себе не трястись от страха, набрал ещё один телефонный номер.