Текст книги "Регрессор в СССР. Цикл (СИ)"

Автор книги: Максим Арх

– Блин… ну что ты делаешь… – расстроенно прошептал я, тяжело вздохнул и спросил: – Так ребята не знают?

– Нет. Я думаю не имеет смысла сейчас будоражить коллектив, ведь до гастролей осталось меньше недели, – помотал головой прекрасный парень, который не стал кидать своих друзей, а решил помогать до последнего, пока не будет найден новый музыкант.

– Блин, ты прав. Сейчас не надо. Лучше после, – согласился я и вновь вздохнул. – Ну что ж, ладно. Это твоя жизнь. Тебе ей распоряжаться. Коль ты так хочешь, то, естественно, имеешь право это делать. Однако я со своей стороны всё же просил бы тебя не «рубить с горяча», а ещё раз всё хорошенько обдумать!

– Нет! Я всё решил! Мой путь лежит в другую сторону, – категорически ответил тот, радуя тех, кто всегда хотел из ансамбля его выгнать.

– Жаль, – вздохнул я, потёр ладонью лицо и хмыкнув: – Ну да ладно. Жизнь есть жизнь. Чему быть того не миновать. Пошли к ребятам.

– Погоди, – остановил меня Кеша. – Я не договорил ещё…

– Да? – удивился я остановившись.

– Да, – кивнул тот и наклонившись к моему уху прошептал: – Я решил стать актёром и хочу попросить тебя, чтобы ты пригласил меня сниматься в новом фильме, который ты будешь снимать.

– Э-э… Чего?!

Глава 13

– Хочу сниматься у тебя в кино, – по-простецки произнёс мой лепший кореш Кеша.

Закрыл через минуту, открытый от изумления, рот и поинтересовался: – А с чего ты вообще взял, что я что-то снимать планирую?

– А разве нет? – хмыкнул бывший басист и пояснил: – Фильм, который ты снял – великолепен. Он понравился всем. Это шедевр. Тебя ждёт успех, а значит, что тебе разрешат снимать ещё и ещё. Я тоже хочу славы. Я с детства мечтал быть актёром. Поэтому, прошу тебя, возьми меня на роль, – и для того, чтобы придать весомость своим словам: – Клянусь своим комсомольским билетом – я не подведу!

– Верю, – кивнул пионер, отдавая должное изрядной дедукции Иннокентия, который всё вмиг просчитал. Конечно, задача была простая, ибо после просмотра было всё всем ясно, но, тем не менее, такой глубокий и чёткий анализ ситуации, в купе с правильно сделанными выводами, говорил о нетривиальном мышлении соискателя. Однако сейчас на эту тему я говорить был не готов, поэтому пообещал, что мы поговорим с ним об этом после гастролей.

Тот был не против, ещё раз напомнил мне про обещание никому ничего не говорить, и мы пошли к ребятам.

Но не успел я хоть что-то сказать, как от всех отделилась Юля и, взяв меня под локоть, повела на то же место откуда я только что пришёл – в рекреацию.

– Саша, я тоже хотела с тобой поговорить, – произнесла Юля и, поджав губки, добавила: – Конфиденциально.

– Блин, у меня мало времени на все эти разговоры. Может отложим на потом? – попытался я перенести разговор, потому что устал и очень хотел домой.

– Нет! Это ждать никак не может. Это крайне важно, – твёрдо ответила та.

Делать нечего, а посему, вновь подойдя к окну, приготовился внимать.

– Слушаю тебя, Юлечка, – произнёс я и на всякий случай добавил: – Только начни пожалуйста без прелюдий, а сразу переходи к делу. Что случилось?

– Сразу к делу? – похлопала ресницами красавица.

– Угу. К делу.

– Ну тогда слушай. Я больше не хочу петь в ВИА! Я хочу быть актрисой как Катька!

– Чего? – обалдел я.

– Хочу играть в фильме! – произнесла та, топнув ножкой и, добавив обиду в свой голос, стала меня изобличать. – Почему-й-то ты Катьке и Аньке дал роли, а мне не дал?! Теперь они знаменитости, а я и Лиля ещё нет, – у неё на глазах появились слёзы. – Саша, мы же первыми с тобой подружились. Почему им всё, а мне с Лилькой ничего?! – и заплакала. – Это не честно! Я тоже могу сыграть Конорову… хны-хны-хны…

Сказать, что я охренел от таких откровений, это ничего не сказать. Я был буквально поражён масштабностью трагедии, поэтому, ничего не придумав, посмотрел в сторону ребят, выискал там встревоженно смотревшего на нас Севу и махнул ему рукой, приглашая присоединиться к разговору и утешить нашу красавицу.

Тот, естественно, был на «низком старте» и, моментально подбежав, стал успокаивать рыжуху, которая уткнулась ему в грудь и плакала «крокодильими» слезами.

– Сева, ты в курсе того, что мне только что Юля сказала?

– Насчёт того, что она петь не хочет, а хочет сниматься в кино? – спросил он, обнимая невесту. Я кивнул: – Про это да, она мне после вчерашней премьеры все уши прожужжала.

– И ничего я не жужжала… хны-хны… – подала голос плакса.

– Жужжала, жужжала, – ласково произнёс тот, погладив её по голове.

– И что ты об этом думаешь?

– А что тут думать. Мы с ней всю ночь это по телефону обсуждали, – хмыкнул тот, а затем чуть отведя взгляд в сторону: – Это я посоветовал ей подойти к тебе и поговорить. Я подумал ты нам не откажешь. Ведь мы же друзья, – посмотрел на меня. – Так?

– Конечно же так. О чём разговор. Просто это так неожиданно… А почему ты говоришь: вам не откажу?

– Ну, понимаешь, – чуть замялся тот, – я ведь тоже подумываю о карьере актёра. Ты же знаешь, что мы с Юлей скоро поженимся. Актёрская среда такая… Нельзя жену одну оставлять – без присмотра. Вмиг уведут. Поэтому теперь куда она, туда и я.

– Вот же вы… Блин горелый, ну вы даёте, – обалдел пионер от зрелища на глазах рассыпающегося коллектива.

– Кстати, с тобой ещё Мефодий хотел поговорить, – вспомнил жених.

– И Лиля, хны-хны… – пискнула невеста.

– И по какому поводу? – аккуратно поинтересовался я, в душе уже прекрасно зная ответ.

– По тому же, – вздохнул друг. – Они тоже хотят сниматься в фильмах, – и устало улыбнувшись. – Ты должен понять. Вчерашняя премьера всех потрясла. Мы тоже хотим быть такими и играть в кино.

– Очешуеть, – произнёс великий и глянул через Севино плечо на Антона, который, облокотившись спиной на стену коридора, стоял поодаль ото всех в одиночестве и, скрестив руки на груди, о чём-то думал.

– Бедный Тоша, – на секунду оторвавшись от груди жениха и, проследив мой взгляд, произнесла рыжуха и вновь заплакала.

– Ну так что возьмёшь нас? – спросил Сева и тут же вновь огорошил не свойственным ему твёрдым тоном: – Имей в виду. Решение наше окончательное. Мы завтра у себя в училище хотим документы забрать и попробовать перевестись во ВГИК. Как думаешь, может быть стоит с Давидом Эдуардовичем Хачикяном поговорить? Может он поможет чем? Вроде говорили, что он в Москву перебирался насовсем и теперь там преподаёт. А?

– А-а, – простонал я, схватившись за голову, буквально всем своим телом ощущая, как мир переворачивается с ног на голову. Постоял так пару минут, пытаясь прийти в себя, а затем шлёпнул себя по щеке под удивлённые взгляды влюблённых и сказал: – Идите ко всем, а сюда позовите Антона.

Лидер группы подошёл полностью погружённый в себя.

– Знаешь о чём хочу поговорить? – спросил его я, глядя в чёрное небо, в котором не было звёзд.

– Догадываюсь, – произнёс тот и, встав рядом, тоже посмотрел в окно. – Они все вчера после премьеры только и говорили о том, как они хотят играть в кино. Потом ночью мне звонили некоторые и намекали что интерес к группе пропал.

– А ты?

– А что я? Я как все, – пожал плечами тот.

– В смысле как все? – не понял я, пристально посмотрев на него, и тут же меня словно бы окатило водой.

– Я тоже не хочу больше играть. И ждал своей очереди, чтобы спросить тебя.

– О чём?!!

– Не найдётся ли у тебя и для меня какой-нибудь роли?

– А-а…

– А ещё я хочу поступить во ВГИК. Ты не знаешь у них есть вечернее отделение? Или мне лучше об этом у Хачикяна спросить?

– Ёлки-палки!!!! Да ты обалдел что ль!! – прошептал пионер и громко крикнул: – Товарищи из ансамбля быстро подойдите ко мне! – и видя, что те еле идут прикрикнул: – А ну бегом! – народ заметно зашевелился.

Когда все собрались, обвёл коллектив пристальным взглядом и, подняв руку, на распев произнёс:

– Внимайте Мне, заблудшие дети мои! Вы заблудились! Опомнитесь и отриньте свою гордыню, приняв смирение, – и видя, что слова легли на благодатную почву, потому что народ охренел, открыв рты, приступил к проповеди, в которой, мешая мифы и реальность, предательство и благородство, разум и безумие, веру и безверие, а также высокий штиль и мат, объяснил заблудшей безмозглой пастве своей в двух словах, что они в край все о***!!!!!!

– Я б** как проклятый ё** в р** целыми днями вам б** хиты е** сочиняю, а вы м*** тупорылые совсем б** берега попутали!! Какие ещё на х** фильмы вам нужны ё*** д****!!! Вам б** партия и советская власть на какой *** инструменты заграничные покупала? Вы е* т** м** на какой *** в клипах снимались?! Вы ё* в р** какого *** и мне и людям мозги **** всё это время?! Пластинки вы на *** записывали ё*** вы на всю голову до***!!!! – вкрадчиво внушал я прописные истины заблудшим овцам, брызгая во все стороны слюной.

Через четверть часа разъяснений чуть успокоился, охрипнув и уже менее конструктивно сказал в ушки моих детишек: – Ребята, я вас прекрасно понимаю. Кто из нас не хотел бы блистать на экране как Любовь Орлова, Андрей Миронов или скажем Михаил Пуговкин? Разумеется, все мы этого очень хотели бы. Но послушайте меня и примите это как аксиому. Актёров и в стране, и на Земле тьма тьмущая, но взлетают и становятся звёздами единицы. Не редко бывает и так, что актёр сыгравший в одном фильме прекрасно, больше за всю свою карьеру ни в одной, хоть сколько заметной картине, не снимается. Также нередко бывают случаи, когда актёр становится буквально заложником своей роли и зрители его ни с кем другим, как с сыгранным им когда-то персонажем, больше ассоциировать не могут. Примеры я вам приводить не буду, но, поверьте, их много, и если вы захотите, то сами поймёте о ком я говорю, посмотрев допустим наши всеми любимые комедии. Но это разумеется не единственный пример. Если хорошенько покопаться, то таких человеческих трагедий можно увидеть много. Поэтому в актёрской карьере всякое бывает. И проблема тут в том, что исправить такую ситуацию будет крайне сложно, если вообще возможно, – поправил воротник. – А вот с музыкой наоборот, я могу помочь сделать шедевры для вас, и вы всегда будите на высоте. Понимаете? Всю свою жизнь! У меня сейчас уже полно материала, а в скором времени будет ещё больше! В скором времени вы будете на волне и вас все будут любить. Ну а если в дальнейшем кто-то захочет делать сольную карьеру певца, то песни я без проблем смогу написать и ему. Материала у меня предостаточно, а в скором времени будет ещё больше. Что же касается съёмок, то раз уж вам так хочется, – хмыкнул, – то почему бы и нет. Я думаю, что смогу написать сценарий, в котором вы все сыграете достаточно большие роли. Окей? – и, увидев ожившие улыбнувшиеся лица, сразу же предупредил: – Только это будет после Нового года – ближе к весне. Сейчас я буду снимать про спецназ, а вы, мои любимые, хоть я вас и очень сильно обожаю, но на спецназовцев вы никак не тяните, – вновь хмыкнул, посмотрев на очкастого друга, чуть подумал и добавил: – ну разве, что Сева может сыграть роль любителя рассказывать пошлые анекдоты.

– Какие-какие анекдоты? – не поняла Юля, а равно и все остальные.

– Пошлые. Впрочем, это пока не важно. Сейчас важно другое! Вам нужно немедленно выкинуть всю муть из головы и заняться насущными вопросами: выучит материал на все сто процентов, чтобы он у вас от зубов отскакивал. В субботу я буду уже в Москве, приеду проверю! И не дай Бог… – показал кулак. – Ферштейн али нихт ферштейн?

– Ферштейн, – довольно дружно ответили дети, заулыбавшись.

– Ну тогда «зер гуд», – окончательно перешёл я на заморский.

– А насчёт кино ты серьёзно? – спросила меня Юля.

– Естественно, да. Вы все снимитесь. Обещаю, – твёрдо произнёс пионер, пожав протянутую руку.

Я не видел, что на мои крики подошли и Лебедев с Юрисом, поэтому недовольное: – Ишь раскомандовался командир. Обещает направо и налево всем всё подряд! – было для меня неожиданностью.

Перевёл взгляд на Лебедева, подошёл к нему почти вплотную и громко заявил, глядя ему в глаза: – Я обещаю Вам, ребята, что в следующих фильмах, которые мы будем снимать после Нового года, каждый из вас обязательно получит по небольшой, но заметной роли!

Министерский, не отводя взгляда, продолжал смотреть на меня, а я посчитав, что «мишн комплит», развернулся и глянул на часы, стал со всеми прощаться, пообещав, что в субботу с самого утра обязательно прибуду на генеральную репетицию.

– Васин! – окликнул меня член комиссии, когда я уже собирался выйти в вестибюль. – Чтоб больше я тебя в Москве до пятницы не видел, – сказал он жёстко, но потом смягчился: – Отдыхай и набирайся сил. Понял?

– Так точно! – хмыкнул я, надел на голову ушанку, открыл дверь и хотел было выйти, но меня вновь остановили и это оказался наш гитарист Дмитрий.

Предвидя, что он мне сейчас скажет, быстро ему заявил: – Я же сказал, что снимутся все. И ты в том числе. Так что не переживай.

– Да я и не переживаю, – обыденным тоном произнёс он. – Я просто у тебя спросить хотел. Я чего-то на собрании ничего толком не понял. Мы какое-то кино что ль в ГДР снимать собрались? О чём вообще ты там говорил?

Глава 14

Всю дорогу был угрюм и неразговорчив. На вопросы Юриса отвечал неохотно, ибо настроения разговаривать абсолютно не было. Просто сидел и смотрел в окно, размышляя над тем, как просто рушатся у людей мечты и строятся песочные замки.

Ещё вчера они были токарями и студентами, сегодня стали музыкантами, а завтра решили стать актёрами. Вот так вот просто, бац, и жизненные ориентиры поменялись. Их поманил экран и известность, что в общем-то понятно, ибо кто из нас не хотел бы стать знаменитостью, которую показывают в кино или по телевизору.

В музыке, если ты не певец – вокалист, а обычный музыкант, то пусть даже ты играешь очень в известном ансамбле, о тебе мало кто знает и практически никто на улицах не узнаёт. Конечно есть исключения типа: «The Beatles» или «Metallica». Это культовые коллективы и фанаты безусловно знают не только тех, кто поёт, но и тех, кто играет на музыкальных инструментах. Таких известных парней, естественно, узнают всегда и везде. Но вот о простых музыкантах не из столь раскрученных брендов широкой публики почти ничего не известно. Кто знает барабанщика Элвиса Пресли или гитариста, игравшего у Утёсова? А кто играл в оркестре у Шаляпина при записи знаменитого шедевра «Вдоль по Питерской». (https://youtu.be/6CF4wUFnp3M?t=8) Имя им легион и хотя все они делают не меньше, чем певцы, их никто не знает и они особо никому не интересны. Ну или почти никто и никому…

А вот актёры – это, товарищи, дело другое. Лица запоминаются, и некоторые актёры, играющие даже маленькие и эпизодические роли, тоже становятся звёздами первой величины. Их узнают на улицах, берут автографы и вообще интересуются личной жизнью, сравнивая их экранных персонажей с натурой. Их любят и носят на руках, а фразы, которые они произносят согласно сценария фильма, моментально становятся крылатыми на долгие годы.

Такого успеха у основной массы музыкантов, конечно же, нет. Поэтому стремление ребят понятно. Они увидели славу, которая досталась их подруге и тоже этого захотели. Но это пол беды. В ближайшее время они непременно захотят ещё больше, когда увидят весь масштаб произошедшего. Ведь сейчас с момента показа прошёл всего один день и пик славы актёров, снявшихся в картине, ещё впереди. Маховик только-только начал потихоньку раскручиваться. Но скоро, очень скоро, он наберёт обороты и вот тогда и начнётся та слава, о которой мечтают миллионы, если не миллиарды. Будут интервью, будут приёмы, будут награждения и фанаты, будут письма и слёзы, и всё это получат не они, а недавно появившиеся в нашем коллективе Аня и Катя. Трагедия? Конечно же, да. Но я всё же надеялся, что у них у всех хватит ума и терпения мне поверить и не наломать дров. А ведь они будут переживать и вполне могут слететь с катушек. А по сему, моя задача их успокоить. Конечно, я пока не знаю в какую именно картину или картины можно будет их пристроить, ведь сейчас в планах после гастролей запустить в производство «Хищника», а что будет дальше, я пока не думал. Но я не сомневаюсь, что что-нибудь подобрать под них я сумею, тем самым выполнив и обещание и удовлетворив их тщеславие. Может быть даже имеет смысл снять что-то музыкальное. Допустим скопировать какой-нибудь фильм о восхождении на олимп музыкального коллектива и экстраполировать всё это дело на нашу группу «Импульс».

– Ну ты где права купил, дурачок на «Москвиче», – чертыхнулся Юрис, перестраиваясь в соседний ряд для обгона, и я увидел, что мы действительно обгоняем автомобиль «Москвич» зелёного цвета.

В голове тут же зазвенел колокольчик.

«Блин неужели они за нами и в Москву ездили? Или это другая машина? Не КГБэшников?» – подумал я и, оглянувшись, увидел, что тот автомобиль едет, не отставая, метрах в пятидесяти позади нас.

Нет, никаких иллюзий по поводу новых соседей я не испытывал, ведь в той прошлой жизни в деревне я провёл всё детство и юность и никаких племянников или дальних родственников у соседа никогда не было. Во всяком случае я о них никогда не слышал и уж точно никто из них за ту жизнь в деревню не приезжал. Конечно, могло быть так, что моё вмешательство как-то сыграло по струнам судьбы, растеребив дальние меж родственные связи, но отчего-то в это мне не верилось.

Да и лицо у того отдыхающего уж очень походило на милицейское или даже ещё больше на комитетское. В общем-то в том, что меня пасут, я особо удивлён не был. Ведь теперь я не просто мальчик с Останкино, а мальчик, приносящий советскому государству валюту. Поэтому особо сильно я против не был. Единственное что напрягало так это то, что теперь придётся хорошенько обдумать каким образом мне попасть к тайнику, находившемуся в старой мельнице и при этом не привести туда хвост.

Проблема была не из лёгких, ведь никто из деревенских в лес зимой, ни то что на лыжах, но и вообще, не ходил. Единственным исключением являлись дни перед новым годом, когда некоторые неответственные селяне наведывались в зимний лес за ёлочками. Но до Нового года было ещё далеко. Да и не помог бы мне этот праздник. Что следы от ног, что следы от лыж будут видны очень хорошо и не факт, что даже снегопад сможет их так сразу замести. Если, конечно, он будет относительно не сильный. А, следовательно, по этим следам «наружка» вполне себе сможет выйти к артефактам из будущего, что я, разумеется, ни при каких раскладах допустить не мог.

– Задача, – прошептал я в поисках ответа, но голова за сегодняшний день была перегружена и совсем не варила. Закрыл глаза, решив, что утро вечера мудренее, поудобнее устроился в кресле и попытался заснуть.

Однако уснуть не получалось. Мысли всё время возвращались к одной теме: как сбросить хвост? Дождавшись момента, когда мы будем не так далеко от деревни, принял решение.

– Дядя Юрис, а ну-ка останови-ка ты мне здесь, – сказал я, показав рукой.

– Здесь? Зачем? Что случилось? – не понял он, но сбросил скорость, прижался к обочине и припарковался.

– Я тут выйду. А ты разворачивайся и домой езжай.

– Тут? Зачем? Давай я тебя довезу до дома?

– Не надо. Я сам доберусь. Лыжи хочу опробовать, – решив, что подозрения у меня насчёт «наружки» не беспочвенные, произнёс бесстрашный пионер. – Тут до дома рукой подать. Доберусь как-нибудь.

– Да ты что, Саша?! Куда ты пойдёшь ночью-то? Замёрзнешь! – опешил латыш. – Тут же ничего не освещено. Ничего не видно! Болота, овраги, речки, полыньи… А может ещё и волки водятся. Ты посмотри кругом ни одного огонька нет! Куда ты попрёшь в такую темень?!

Я вышел на улицу, пропустил редкую, ехавшую на встречу, машину, перешёл дорогу и всмотрелся в темноту.

Фраза «вокруг невидно не зги», обрела вполне реальный вид. Я приблизительно знал в какую именно сторону мне нужно будет пройти пять-семь километров от этой точки, чтобы выйти к заброшенной мельнице, но снег, метель и пурга, в купе с унылым лунным светом обещали этот туристический поход сделать максимально не забываемым.

«Блин. Чё та мне сыкотно. Напугал меня этот Юрис. Конечно, в Подмосковье, вроде бы, волков нет, но опять же, это «вроде бы». А если есть? Сожрут ведь и не подавятся, – размышлял я, вглядываясь в темноту. – Вот лисы и лоси тут точно есть. Это я знаю наверняка потому, что они даже в 2019-м были – как-то по телевизору показывали в передаче. А вдруг я лис встречу? Что будет, если, например, они будут голодные? Нападут? А от чего им не напасть, коль голодные… От одной-то я, конечно, отобьюсь. А вот от стаи вряд ли. Гм… Интересно, а бывает такое, когда лисы в стаи сбиваются? Хрен знает… Вроде бы не слыхал я про такое, но, тем не менее, всё равно стрёмно ночью одному по всамделишному зимнему лесу шастать. Я ж не за подснежниками идти собрался, поэтому страшновато мне. Как говориться в пословице: «Я не трус, но я боюсь». А посему, нужно будет придумывать более разумный вариант по выбору времени и маршрута для предстоящей экспедиции».

Вернулся в «Ниву» и, сняв варежки, как ни в чём небывало, зевнул и произнёс: – Поехали-ка, дядя Юрис, лучше домой! Ну его… такой экстрим.

Через пол часа попрощался с Юрисом, отказавшимся от чая, и пошёл к калитке, неся в руках «подарки».

Бабушка, услышав, что подъехала машина, вышла меня встречать. Я отдал ей сумку с продуктами, среди которых был килограмм шашлыка специально купленный для бабули, мы зашли в дом.

Дома было тепло, витал аромат топившейся печки, и меня тут же разморило. Сказав бабушке, что у меня всё нормально, пообещал рассказать о поездке потом и на ватных ногах побрёл к себе в комнату, где кое-как разделся и провалился в сон, в который немедленно пришла Катя Мячикова.