Текст книги "Регрессор в СССР. Цикл (СИ)"

Автор книги: Максим Арх

сообщить о нарушении

Текущая страница: 125 (всего у книги 272 страниц)

– Васин, стой! – недовольно произнёс замминистра. – Что за привычка у тебя такая дурацкая, чуть что не по-твоему, сразу уходить?! Мы с тобой ещё не закончили разговор. Мы все тут сегодня собрались и нам обязательно нужно прийти к какому-то компромиссному решению!

Я вновь сел на своё место и спросил: – Какое вы предлагаете решение?

– Этот вопрос серьёзный, поэтому давай всё же, наверное, его отложим… – абсолютно нелогично начал было он.

– Да мы решение уже откладывали несколько раз! Сколько можно-то? – перебил я Мячикова. – Давно бы уже решили бы всё и согласовали раз у вас у самих полномочий не хватает. Поэтому предлагаю вам сначала найти решение, а уже потом озвучивать его мне. А то, товарищи, у нас получается какая-то маловразумительная возня, иногда перерастающая в философские дискуссии.

– Слушай Васин, ты опять забываешься! Ты ещё молод и… – решил вновь приструнить меня Лебедев, но на этот раз его перебил уже Мячиков.

– Саша, скажу прямо, мы сейчас находимся в сложном положении и принять какие-то решения можем лишь тогда, когда убедимся в том, что ты, действительно, способен снять тот фильм, что ты придумал.

– Гм… Я-то способен, но сможете ли вы обеспечить все мои хотелки вовремя? Если же вы будете помогать мне делать так как я предлагал, то уверен, что через месяц у нас будет кинематографический шедевр, – высказал своё предположение пионер, но сразу же решил вернуться к насущному: – Однако, смысла это делать я не вижу, ибо вы сначала старые – музыкальные долги закройте. А то получится так – я фильм сниму, а вы мне не то что денег, славы и почёта не дадите, но даже и путёвую справку не сможете «смастырить».

– Плохо же ты о нас думаешь, – вздохнул замминистра и пожурил, – а между тем, что я, что мои коллеги, – он кивнул в сторону ответственных товарищей, – стоим перед своим начальством за тебя горой, – кашлянул и посмотрев в глаза, – Саша, мы предлагаем тебе такой вариант… Гм… Ты сейчас едешь с нами. Говоришь, что тебе нужно для съёмок. Завтра вечером мы снимаем первые две сцены. Потом монтируем. Смотрим на результат и после этого возвращаемся к вопросу твоего гонорара. Договорились?

Я обвёл ответственных товарищей взглядом, почесал в задумчивости нос и, прикинув, что терять мне нечего, сказал: «Я – Саша Васин, на эту заморочку пока согласен».

Глава 4

Люблю ездить на автомобиле «Волга». Сидишь на просторном заднем пассажирском сидении, смотришь в окно и размышляешь о судьбе человечества… Красота! По всей видимости, в душе я какой-нибудь бюрократ, который, вальяжно вылезая из служебного автомобиля, сразу же начинает давать всем нужные и сверх гениальные распоряжения, указания и приказы.

Ну а кто же я ещё, если, только усевшись в автомобиль, сразу же спросил: – Товарищи, попрошу внимания. Я надеюсь вы смету с моей урезанной зарплатой американцу не показывали? Ибо я не хочу, чтобы весь мир узнал о том, какие у нас в стране живут скупердяи.

– Александр! У тебя что на деньгах совсем голова повернулась? Тебя теперь в жизни только это беспокоит? – одёрнул меня Мячиков, усаживающийся рядом.

– Меня беспокоит?.. Гм, да нет, меня просто это всё бесит, – произнёс я и, дабы показать насколько сильно меня это бесит, зарычал: – Р-р-р-р-р-р!!

– Васин, я думаю тебе необходимо показаться психиатру. Моё мнение, что у тебя с головой что-то не то. Что-то не в порядке у тебя, – сморщившись, сказал Лебедев, садясь на водительское место, ибо настоящий водитель транспортного средства, в целях сохранения секретности, после небольшого совещания, был отправлен во вторую машину.

Когда же на переднее пассажирское место уселся Минаев, Лебедев просигналил, я помахал на прощание бабушке рукой и наш мини-кортеж выдвинулся в сторону Стольного града Москва.

По дороге мы особо ни о чём не разговаривали, но, когда пересекли МКАД, замминистра обратился сразу ко всем: – Мне кажется, товарищи, для того, чтобы не повторять предыдущих ошибок, нам, гм, – он на секунду запнулся, пытаясь сформулировать, – нашему юному коллеге имеет смысл показать уже отснятый материал. Поэтому давайте сейчас сразу проедем в министерство.

– Что за материал? – поинтересовался я, не понимая о чём идёт речь.

– Дело в том, Саша, что из-за твоего необдуманного демарша у нас не осталось выхода и мы дали поручения снять для демонстрационного показа первые сцены твоего сценария. Однако, нужно сказать, что получившийся результат ни нас ни американца в полной мере не удовлетворил.

– И почему?

– В тот день, когда ты у меня в кабинете демонстрировал диафильмы и читал сценарий будущей картины, все собравшиеся тогда хорошо представляли себе, как это будет и всем в общем-то всё очень понравилось. Ты так живо рассказывал и, возможно, именно это создало некий благоприятный фон для положительного мнения. Действительность же показала, что сценарий, как минимум, недоработан. И даже привнесённые снимающими режиссёрами правки всё равно показали слабость сюжетной линии.

– И что за правки были?

– Некоторые режиссёры решили добавить остроты в фильм и устроили взрывы мусорных баков.

– И почему же, по их мнению, мусорные баки могли взорваться? – не поняв, спросил я, пытаясь в это время понять всю мощь столь гениального хода.

– По идее твоего учителя, взрыв произошёл из-за, как он выразился: «Очень сильного попадания молнии».

– Учителя? Кто это? И что значит – «очень сильного попадания»? – совершенно запутался я.

– Только не надо, Васин, опять начинать набивать себе цену! – немедленно решил приструнить обнаглевшего подростка Лебедев. – Всё ты прекрасно понял!

– Неа… Увы мне, но я не знаю, что это значит.

– Товарищ Хачикян сказал, что это ваш режиссёрский жаргон, – пояснил Мячиков и резюмировал, – но, даже с этим эффектом, снял он фальшиво. О чём на просмотре не преминул высказаться американский продюсер. Так, что, сцене, взрывы тоже не помогли, – он повернулся в мою сторону. – У тебя будет один день, чтобы доказать, что сценарий пригоден. Если у тебя ничего не выйдет, фильм сворачиваем, и ты записываешь новую пластинку.

– Мы ещё с прошлой не все вопросы решили, – напомнил пионер, увидев через стекло автомобиля знакомое министерское здание.

Вышли из машины. Я потянулся и посмотрел на серые тучи хмурого осеннего неба. Внезапно меня охватило чувство энтузиазма, которое буквально забило через край. Хотелось действовать немедленно! В этот момент казалось, что сейчас мне всё по плечу и в глубине души я был уверен, что вопреки всему я смогу осуществить всё задуманное.

В реальность меня вернуло осторожное похлопывание по плечу. Обернулся и увидел, что моё величество соизволил потревожить товарищ Кравцов.

– Вас из дас? – «по-японски» спросил я, глядя на его протянутую руку, в которой он держал небольшую бумажку.

– Дас ист… – начал было тот, но оглянувшись, вероятно, решил не травмировать прохожих, перешёл на наш, – это тебе предписание. Сразу отдам, чтобы не забыть.

– Что за предписание? – даже не став брать бумагу в руки, поинтересовался я.

– Ну, это не совсем предписание, скорее повестка…

– В военкомат?

– Да.

– Вы меня в армию что ль решили призвать? – ошарашенно произнёс призывник, всё же взяв бумагу и с удивлением начав изучать документ. Ознакомившись с предписанием, посмотрел в безжизненные глаза товарища начальника и спросил: – То есть вы хотите сказать, что в нашей стране полковники КГБ доставляют повестки в военкомат на прохождение диспансеризации?

– Это так, по случаю получилось. Знакомый попросил передать, – ухмыльнувшись, беззастенчиво соврал тот и, дабы добавить к этой ситуации ещё больше несуразицы, напомнил: – Кстати, ты паспорт из милицейского отделения ещё не забрал. Смотри, могут оштрафовать.

– Откуда инфа? – вставив в вопрос словечко из будущего, поинтересовался пионер.

– Ты забыл, где я работаю? – риторически ответил тот.

Я не стал отвечать, а, посмотрев на повестку и число на ней, убрал листок в карман, затем, зевнув, нехотя произнёс: – Если занят не буду, то заеду, – и видя негодование, которое было собрался мне озвучить полковник: – Видите же какие дела тут закрутились. Какая в такое время может быть забота о себе? Сейчас не до личного здоровья, ибо общественное дороже. На кону честь государства! Я надеюсь никаких возражений по этому очевидному поводу нет? – и видя задумчивый взгляд. – Вот и я о том, – и уже повернувшись к Мячикову. – Ну так что, товарищ замминистра, пойдёмте глянем, что там наваяли наши режиссёры?

А наваяли они в общем-то не так уж и плохо, однако и хорошо. Да, спецэффекты со взрывом, которые придумал мой, так называемый, «учитель», действительно были неправдоподобно фальшивыми, но на мой взгляд было это лишь от того, что снимали их всего с двух ракурсов. Было бы ракурсов больше – взрыв бы получился «повеселей».

Сцена одетого в белую майку и чёрные трусы робота-убийцу, также не производила должного эффекта. Казалось, что это просто какой-то спортсмен-бегун запоздал и ночью возвращается с марафона, вероятно, заблудившись при покорении дистанции.

Вырывание сердца у фрика было почти бескровным и абсолютно нестрашным. Сами же фрики больше походили не на фриков, а на какие-то блёклые тени бандита по кличке «Промокашка» из кф «Место встречи изменить нельзя».

В общем, подводя итог, можно было сказать, что снято для этого времени вполне себе не плохо.

Однако был, в представленных отрывках, один общий огромный косяк – это дурацкий монтаж, который, за редким исключением, был присущ почти всем фильмам этого времени. Возможно, это было связанно с экономией плёнки, а возможно потому, что снимать и монтировать так проще, но факт есть факт, длинные кадры не способствовали нагнетанию обстановки, не вели сюжет и не вызывали у зрителя никаких эмоций, трепета или волнения. На экране мы видели, как мелькают молнии, долго куда-то убегает водитель, появляется «бегун», взрывается бак, бегун подходит к бандитам в кепках, одного бьёт, остальные убегают. Всё. То есть происходило просто тягучее повествование, а не мелькание всего, всех и вся, которое должно добавлять экшен в повествование.

Окончив просмотр последней – третьей попытки, попросил рассказать присутствующих, что обо всём этом сказал главный антигерой, которого играет Власов.

– Сказал, что сниматься в таком бреде хоть и интересно, но позориться на весь мир он не намерен, – пожав плечами, ответил Мячиков. – В принципе его можно понять, в связи с тем, что ночи холодные, его морозили на съёмках три дня.

– И как теперь нам его уговорить? – спросил я, раздумывая кого на эту роль пригласить в случае отказа Юрия Петровича.

– Мы его уже уговорили. Он согласен попробовать сняться ещё один раз, – пояснил Лебедев и повернувшись к Кравцову, – так он сказал?

– Так точно, – подтвердил полковник и потерев свой подбородок, – только он ещё не знает, что должен быть голым, ведь именно эта форма одежды прописана в сценарии Васина.

– А я ещё раз решительно протестую! Это унижение советского спортсмена и гражданина. Вы сами-то подумайте, как ему потом с этим жить?

– Н-да, Саша, может быть хотя бы трусы одни оставить? Наподобие плавок.

– Это нарушит всю концепцию фильма. По сюжету, через время проходит только живая материя, ибо если бы проходила не живая, то робот просто привёз с собой бы какой-нибудь суперплазмомёт и решил проблему Светы Коноровой кардинально, – пояснил режиссёр, задумавшись над дилеммой.

– Саша, но так тоже нельзя, – кашлянув, высказался Минаев. – Конечно, многие спортсмены выступают полуголыми, но всё же между полуголым и голым довольно большая разница.

– Хорошо, – решил пионер пойти на уступки, – давайте придём к компромиссу – без майки, но в плавках. При съёмки нижнюю часть фигуры затемним тенью и этическую проблему таким образом решим. Пойдёт?

С таким вариантом комиссия единогласно согласилась, и мы перешли к обсуждению других кандидатур на роли актёров. Я, как и прежде, хотел засветить своих ребят, поэтому напомнил начальству, что такой пиар музыкантов будет, в высшей степени, правильным, и, вообще, он в наших интересах, ведь мы ещё и песенки иногда пишем.

Зубами, конечно, поскрипели, но в конце концов согласились.

На роль водителя мусоровоза я сначала хотел было предложить Мефодия, но подумав, что тот слишком молод для столь ответственной роли, перевёл его в гопники.

На роль же мусорщика решил предложить кандидатуру дяди Лёни о чём и заявил высокой комиссии.

– Васин! А ну немедленно прекрати вести подрывные антисоветские разговоры! – тут же взвился Лебедев, посматривая на коллег. – Кто тебе разрешил принижать достоинства Леонида Ильича?!

– Принижать, гм, – не сразу сообразил я, что его так задело, а поняв – пояснил: – Ах, Вы об этом… Нет, я-то совсем о другом. Я имею ввиду, разумеется, не Генсека, а нашего гармониста – Леонида Ильича.

Лебедев посмотрел на коллег, те, стоя с задумчивым видом, изучали пол. Тогда он посмотрел в сценарий и произнёс: – Не надо твоего дядю Лёню тоже. Могут провести аналогии… А тут водитель мусоровоза. Гм… Не надо, в общем, дразнить гусей. Давай утвердим на эту роль одного из тех, кто уже играл в эпизоде. Кого-нибудь из бандитов. Тем более, что мы их уже утверждали.

– Хорошо, тогда того, кто в кепке и с усами. У него рожа подходящая, – не стал настаивать я и тут же получил очередной выговор.

– И вновь, Васин, я делаю тебе замечание! Что ещё за рожа такая? Это где тебя учили так говорить про советских тружеников?

– Всё молчу, молчу, – тут же пошёл на попятную пионер, поднимая руки вверх.

– Вот и молчи. Вот и хорошо. Говорят, молчание – золото. И если бы, ты был не так… – решил приступить к чтению нотаций псевдомидовец, но ту в разговор встрял Мячиков.

– Товарищи, давайте оставим дискуссии на потом. Сейчас главный вопрос в другом, – и замминистра посмотрел на меня. – Ты видел, что получилось? Скажи: ты можешь снять лучше?

– Да, – без промедления ответил скромный юноша.

– Что тебе для этого нужно?

– Кино группа, что помогала снимать музыкальные клипы. Далее, нужны, естественно, актёры, включая моих ребят из ВИА. Ну и нужна будет музыкальная студия для переозвучки реплик и звуков окружающего мира, а также записи и наложения фоновой музыки.

Не успели договорить, как примчался американец, которого, дабы сильно не травмировать, сразу же оповестили о моём появлении.

– Саша, ты уже успел увидеть отснятые кадры? Это же кошмар. Со мной мои партнёры разорвут контракт, если фильм провалится. А он непременно провалится, если будет такого качества, – увидев меня, немедленно затараторил Тейлор, быстрым шагом идя мне на встречу.

– Не волнуйся, Джон. Присядь. Всё движется в нужном направлении. Не паникуй. Обещаю – всё будет ровно и красиво, – заверил его я, пожимая протянутую руку.

– Но, Саша, ты видел, какого качества получилось кино? – негодовал продюсер.

– Товарищ Тейлор, как ты уже знаешь я приболел и не мог принять участие в съёмках. Дабы не терять времени, режиссёры решили посмотреть, как это всё будет выглядеть в кадре. Это была, что называется – разведка боем – демоверсия. Теперь мы видели, как это не должно быть и сделаем всё возможное, чтобы это было снят в должном виде! Понятно? – чесанул по ушам американца пионер, дабы отмазать предыдущие работы.

– Да, но господин Мячиков, – собеседник кивнул на сидевшего в кресле и внимательно слушающего наш разговор замминистра, – он сказал, что сценарий сырой.

– Джон, вы всё неправильно поняли. Нашим режиссёром специально не дали правильный сценарий, дабы они потом не отстранили от съёмок меня, – выдвинул я очередную мало-адекватную версию, но вовремя сообразив, что такое утверждение может увести размышления продюсера неизвестно куда, быстро заверил: – Одним словом, следующий вариант Вам понравится.

– Когда он будет?

– Съёмки начнутся завтра, значит после завтра вечером всё будет готово, – пояснил пионер и, видя, что американец мнётся, спросил: – Что?

– А можно я буду присутствовать на съёмках?

– Конечно, – с готовностью согласился я и, посмотрев на недовольные лица комиссии, добавил: – но лучше не надо, ибо вдруг актёры будут стесняться.

Глава 5

Дома была мама, которая в первую очередь поинтересовалась как здоровье у бабушки, и, удовлетворив любопытство, сказала: – Саша, тебе звонили какие-то девочки. Кто это?

– Они не представились? – удивился я, проходя в ванну.

– Представились. Одну девушку зовут Катя, другую Анна. Они звонят каждый день, а первая иногда и по два раза на дню, – с осуждением произнесла родительница и строго спросила: – Кто это и что им от тебя надо?

– Это девчонки из моего ансамбля, – отмахнулся я, вытирая полотенцем вымытые руки.

– Как из ансамбля? Это те, которые рыженькая и тёмненькая? Которые были тогда у нас? Но их же вроде бы по-другому зовут?!

– Это другие, – ответил прилежный сын и, сняв трубку «шуршащего» телефона, успокоил: – Сейчас я им отзвонюсь и больше они звонить не будут.

Мама хмыкнула и пошла на кухню, а я послушал доносящиеся вместе с гудком «звуки галактики» и отключив аппарат полез в шкаф, где у меня лежал свёрнутый двадцатиметровый телефонный провод. Через три минуты зачистил концы провода и вышел на лестничную клетку, а ещё через десять минут я вновь подключил телефон и проверил его работоспособность и, убедившись, что всё работает как надо, и лишних тресков совершенно нет, набрал номер Анны.

Почему так резко всё вдруг заработало? Да потому, что я подключился к соседскому проводу и естественно соседскую бабульку об этом не оповестил.

Это нагло и бесцеремонно? Такой поступок не мог совершить советский пионер? Такой поступок ему не к лицу и бесспорно отвратителен? Ну, в какой-то мере да. Но, простите граждане-товарищи, что мне было делать ещё, если мою линию всё ремонтируют-ремонтируют, да всё никак не отремонтируют? Как-то же с миром связываться надо.

С другой стороны, вполне можно было предположить, что это вовсе не ремонт, а прослушка КГБ или ещё какой подобной структуры, но, тем не менее, сути-то это не меняло – разговаривать нормально по телефону я не мог, а значит мне нужен был второй вариант для звонков, а, следовательно, и второй телефонный аппарат.

Зачем мне второй телефон, если постоянно можно переключать один? Ну, во-первых, для удобства, а вообще размышлял я так… Допустим мне звонят на мой городской номер, я узнаю кто со мной хочет пообщаться, вешаю трубку и перезваниваю звонившему уже с соседской линии. Конечно, в такой коммутации могли быть проблемы и накладки ввиду того, что соседка, или сосед, могли в любой момент вклиниться в разговор. Однако это возможное неудобство я собирался исправить путём подключения проводов ещё к парочке соседей, которые днём точно всей семьёй были на работе или учёбе. На тот же случай, если в мой разговор влезет кто-то лишний, имеется ввиду – кто-то из соседей, у меня было припасено пару практически безотказных вариантов решения возникшей проблемы.

Естественно, что для такой коммутационной системы, которую я собирался «забабахать», мне были необходимы не только провода, но и несколько телефонных аппаратов. Поэтому в ближайшее время у меня в намерениях было посетить магазин, торгующий электротоварами, и закупиться там всем необходимым. Пока же этого не произошло решил позвонить так.

На том конце провода трубку сняла Анина мама, которая после приветствия подозвала к телефону дочь.

– Привет. Как дела? – дежурно поздоровался я.

– Ой Саша, ты приехал? – обрадованным голосом воскликнула собеседница. – А я тебе звонила, звонила, а твоя мама сказала, что тебя нет.

– Теперь есть, – буркнул я всем своим поведением показывая, что разговор мне неинтересен, обременителен и вообще в тягость.

– Я всё хорошенько обдумала и решила, – произнесла она. – В общем я согласна на твоё предложение.

– Стоп машина! Это на какое? – обалдело спросил пионер, вытирая ладонью моментально вспотевший лоб. В голове мгновенно всплыл ресторан, красивый банкетный стол, много вина, танцы-обниманцы и попытки поцеловать красавицу.

«Н-да… Уж не сделал ли я ей тогда предложение? Интересно, как это было, если было? Я встал на колено и предложил выйти за меня замуж? Мне же только шестнадцать лет! Она, что совсем ё@#@?! Впрочем, ответ был давно очевиден – да она совсем ё@$@* на всю голову и повёрнута на высших этических принципах, – паникуя пытался осмыслить ситуацию я, пытаясь вспомнить, что там вообще выкаблучивал. – Нет, на четвереньки я, конечно, там пару раз вроде бы падал, но вряд ли в том состоянии я мог что-то предлагать, кроме выпить на брудершафт. Н-да… Как там говорил-то главный герой книги Венедикта Ерофеева «Москва – Петушки»: «Сколько в мире тайн»… Вот и я о том же… В натуре, сколько в мире тайн… Воистину он был прав, ибо хрен знает, что я там мог наплести этой чистой и невинной девице, повёрнутой на всю башку на честности и я бы даже сказал: на правде».

– Я обдумала предложение попробовать петь, – пояснила она своим бархатным голосом.

– Ну слава Богу, – облегчённо выдохнул я, ибо с плеч моих свалилась гора Эверест.

– Что? – переспросила Аня.

– Я говорю: а что петь-то ты собралась? – решил прояснить ситуацию пионер, одновременно всеми силами пытаясь хоть что-то вспомнить о том, чем закончился тот злополучный банкет.

– Я не знаю, – растерянно произнесла она. – Ты сказал, что у тебя много музыки и что если я соглашусь, то текст мы с тобой сами быстро напишем и на французском и на немецком.

– Дас ист фантастиш, – прошептал немецко-французский поэт-песенник, вытерев ладонью, вновь выступивший на лбу пот.

– А ты, что забыл об этом? – моментально поменяв тон на подозрительный, произнесла собеседница.

– Да нет, конечно! Как ты могла такое подумать, Анечка?.. – сказал я, прикидывая, как и когда мне нужно будет свалить в деревню, дабы там «написать» с помощью ютуб пару-другую композиций. Я знал несколько хороших песен на этих заморских языках. Но только музыку. С текстом всё обстояло иначе. Так как ни французским, ни немецким языками я не владел, да и напеть мог исключительно «рыбу», то есть набор звуков и невнятных слов, а посему для более продуктивной работы непременно нужен был планшет.

– Тогда давай завтра порепетируем, – предложила она.

– Завтра не получится. Я тут небольшой фильм начинаю снимать, так что в ближайшие два дня буду занят.

– Фильм? Мне очень интересно было бы посмотреть на съёмки, – произнесла она. – Мне можно будет подъехать и посмотреть? Пожалуйста!

– Гм… можно, наверное. Приезжай завтра к семи вечера на станцию метро Ленинские горы, – бездумно сказал я, а потом решил попробовать отыграть назад, вспомнив, что именно за эпизод мы будем снимать, но не успел.

– Алле! Кто это? Куда ехать? – раздался старческий голос соседки бабы Дуси, которая вероятно услышала треск запаралеленного телефона и решила пробить обстановку.

– Аня, вешай быстро трубку, – немедленно отреагировал на вновь изменившиеся обстоятельства пионер и добавил для соседки: – Вам никуда ехать не надо. Мы к вам уже приехали сами! Мы «Тимуровцы». Слышали о нас? – и услышав в трубке: «Э-э», не снижая напора: – Так вот это мы! Кстати, бабушка, мы по Вашу душу, – и вновь в трубке раздалось недоумённое: – «Э-э», – поэтому быстро поправился: – В смысле, мы хотим вот, что узнать: это не Вы позавчера в магазине рубль потеряли? Мы его нашли и положили Вам возле двери, спрятав деньги под коврик, – и дабы придать своим словам официальность, громко прокричал пионерский лозунг: – Будь готов! Всегда готов!

Повесил трубку и, подойдя к дверному глазку, стал наблюдать, что происходит на лестничной площадке. А там баба Дуся, быстро открыв дверь своей квартиры, вмиг нашла оплату «коммунальной услуги» и оглянувшись по сторонам стала разглядывать жёлтую купюру, вероятно пытаясь понять подделка это или нет.

Сходил на кухню, налил себе кружку чая и, подождав пять минут, решил позвонить Кате.

Та сама подошла к телефону и, услышав, что ей звоню я, очень обрадовалась, после чего тут же обвинила меня в том, что я веду себя очень плохо.

– Ты куда-то уехал, и мне ничего не сообщил! А как же репетиции? Мне пришлось репетировать одной!

– И тебе понравилось одной? – негромко скаламбурил я, косясь на межкомнатную дверь, за которой вполне могла оказаться, подслушивающая мои разговоры, мама.

– Дурак. Я не это имела ввиду, – выругалась Катя, но так как это было не очень обидно, я, естественно, не стал заострять на этом внимания, ибо мой невинный вопрос, действительно, можно было трактовать по-разному.

В дальнейшем последовавшее предложение о начале репетиции через два часа воспринял с энтузиазмом и поинтересовался, какое вино она предпочитает: белое или красное.

– А давай обойдёмся сегодня без вина, – предложила она.

– Катенька, а получится ли у нас полноценная репетиция без горячительных напитков, которые так помогли нам в прошлый раз? – засомневался режиссёр, вспомнив о прошлой репетиции. – Сможете ли Вы, сударыня, быть столь же раскованной, как и прежде?

– Не волнуйся смогу, – прошептала она, не переняв мой шуточный тон, из чего я понял, что кто-то находится недалеко от телефона и свободно она разговаривать не может.

– Хорошо. Тогда давай через два часа у метро ВДНХа. Там, где мы встречались в прошлый раз. Договорились?

– Договорились, – произнесла она и в этот момент на линии что-то щёлкнуло.

– Алле! Алле! Кто это? Это «тимуровцы»?

– Да, бабуля. Это мы, – тут же сообразил я, щелчок был из-за снятой параллельной трубки и обратившись к дочери замминистра: – Катя, быстро прерывай разговор! Я тебе потом всё объясню.

– Что? Алло! «Тимуровцы»?! Мне трубку надо повесить? – спросила соседка.

– Нет. Как раз Вы пока не вешайте трубку, – произнёс псевдо-тимуровец и, вытащив из кармана купюру, быстро выбежал на лестницу и, положив на «положенное» место деньги, вернулся к телефону: – Мы «Тимуровцы» и нашли ещё немного денег, которые к сожалению не знаем кому отдать. Сейчас вот собираемся обзванивать всех жильцов…

– Зачем? Енто я, наверное, тоже потеряла на днях, – с готовностью заявила находчивая соседка и, дабы предать своим словам достоверности, пояснила: – Старенькая совсем стала, растерянная.

– Тогда инцидент исчерпан. Выйдете в коридор и на том же месте возьмите потерянные деньги, но, после этого вы в течении тридцати минут вообще не должны подходить к телефонному аппарату, – произнёс «тимуровец» и, после небольшого раздумья, добавил в ультимативной форме: – Если возьмёте трубку раньше, то больше никакие деньги наша «тимуровская» команда для Вас находить не будет. Снимать трубку можно только, если вам потребуется позвонить в экстренные службы: пожарная, милиция, скорая помощь, служба газа. Вам ясно?

– Конечно, ясно милай!! Конечно, ясно, – быстро произнесла она и через десять секунд я услышал открывающуюся на лестничной клетке дверь, а затем и возглас: «Батюшки мои!», – ибо на этот раз она от нашей команды нашла там трёшку, которую я положил за неимением в кармане купюр меньшего достоинства.

Следующим по списку был Армен.

– Ну и куда ты пропал? Что у нас с институтом? Какого хрена происходит? – сразу же начал я с претензий в адрес бывшего компаньона.

– Привет, Саша. Надо встретиться и поговорить. Произошли некоторые события. Их нужно обсудить. Но не по телефону, – произнёс он, давая понять, что тоже опасается прослушки.

– Когда и где? – спросил пионер и тут же поправился: – Лучше встретиться сегодня и я бы сказал даже – сейчас, потому, что через пару часов у меня уже репетиции начинаются, а с завтрашнего дня съёмки. Соответственно, потом всё закрутится, и я сейчас не знаю, когда окно для встреч можно будет найти.

– Давай тогда сейчас. Я могу быть у тебя через сорок минут. Пойдёт?

– Пойдёт, – согласился я и на всякий случай напомнил: – Ты там видеомагнитофон с фильмами и грамотами не забудь привезти.

– Не забуду, – заверил тот и повесил трубку.

Я же сразу набрал полковнику Сорокину и, переговорив с ним, поинтересовался – собирается ли он встречаться с генерал-полковником Порхуновым. Услышав положительный ответ, поинтересовался нельзя ли мне передать ему пару просьб о помощи?

– Ты послезавтра с утра в студию приезжай. Там меня и найдёшь. Заодно поговорим, – произнёс он и попрощавшись дал отбой связи.

* * *

– Короче говоря дела у нас так себе. Пришло сразу несколько писем от различных объединений и творческих союзов, в которых они в категорической форме требуют не разрешать тебе окончание ВГИК экстерном, – после приветствия произнёс Армен, когда мы с ним встретились напротив моего дома.

– А что так? – поинтересовался я, принимая из его рук сумки с подарками, которые включали в себя видеомагнитофон, национальный костюм, бурку с папахой и различные сувениры.

– Я не знаю, что произошло. Но эту тему сильно разнесли сразу по разным инстанциям, словно кто-то отдал приказ. От чего-то сразу возбудились все, как будто бы других проблем у них ни у кого нет, а только лишь одна: ни в коем случае не дать получить диплом об окончании учебного заведения Васину.

– А почему? Я же фильм снял? Этого разве мало? – недовольно произнёс Васин, выслушав неприятное оправдание.

– Говорят мало. Говорят, что опыта у тебя нет и что такой прецедент уменьшит ценность получения образования, а значит и диплома.

– Вот же блин горелый…

– А ты на учёбу ходишь?

– Не хожу, конечно. Хрен ли мне там делать?! – расстроенно вопросил пионер, абсолютно не понимая, что случилось и с чего бы это такой движняк в мою сторону начался. Нет, если бы они изначально динамили, то я бы предположил, что они изначально замышляли кидок. Но ведь во ВГИК-то они меня сумели пристроить, следовательно, возможно, что и решить проблему с дипломом они в тот момент могли.

– Тогда, пока ходи, учись, а там глядишь и ситуация прояснится, – обрадовал меня собеседник и, спросив, чем я вообще сейчас занимаюсь, выслушал рассказ о моих последних похождениях.

– Так, что товарищ Хачикян с другими режиссёрами сняли продукт, который не устроил западных заказчиков, – подвёл итог я.

– Вообще-то всё не совсем так.

– А как?

– Давид доложил своему руководству о поступившем предложении и получил приказ особо не стараться, дабы не подставить тебя и не дать министерским тебя отодвинуть от этого дела, – раскрыл фантастическую версию событий собеседник и, видя моё удивление, выраженное в чрезмерном открытии глаз и рта, добавил, – мы ведь с тобой друзья и должны помогать друг другу.

– Что-то уж очень чрезмерно шпионская история, – немного отойдя от шока, через минуту вымолвил я.

– Нормальная история, – отмахнулся тот, – поэтому, если у тебя получится, постарайся привлечь Давида Эдуардовича к съёмкам, – и чуть улыбнувшись. – Вижу твоё удивление и хочу тебя заверить, чтобы ты не волновался – тебя никто отодвигать от этого дела не собирается!