Текст книги "Регрессор в СССР. Цикл (СИ)"

Автор книги: Максим Арх

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 272 страниц)

…522… 523…

К примеру, в моей школе, есть что-то типа ВИА. Правда, играют ребята так себе, но вот на барабанах учил меня играть именно барабанщик, старшеклассник Вова Петров.

Зная, что я хорошо бряцаю на гитаре, они звали меня играть у них, но я отказался. Несерьезно они относились к музыке. То у одного дела, не пришел на репетицию, то у другого кошка заболела, то третьему нужно картошки почистить… Да и сама игра их как музыкантов меня не удовлетворяла.

Поэтому исполнителей нужно было пытаться искать более взрослого возраста, нежели «школоло». Тех, которые ещё не вышли из подростковой романтики, но в то же время ещё не окунулись во взрослую жизнь с её проблемами, что называется, с головой. Тех, которые хотят чего-то добиться. Тех, кто стремится узнать и понять, а не просто смотрит с удивлением и не въедет, как вставить провод от электрогитары в розетку.

Вообще-то такого провода не существует. Электрогитара ни от какой розетки в двести двадцать вольт или больше не питается. Всё это байка. Провод там идёт либо к примочке (устройству для искажения звука) и ей подобным, либо напрямую к колонке (динамику) через усилитель, микшер и так далее. И ни о каких двухстах двадцати вольтах и уж тем более о трёхстах восьмидесяти там речи нет.

…644… 645…

А можно ещё сделать …»

Тут до меня донесся шум за спиной. Я понял, что не один. Спрыгнул и обернулся. За спиной стояло пять человек и все пялились на меня.

– Парень, ты как? – сказал и подошёл ко мне мужик с усами.

На вид лет сорок пять, белая футболка, синие тренировочные, кеды. Стандартный вид спортсменов этих лет.

– Спасибо, нормально, – ответил я.

– Ну, ты даёшь! – восхищённо сказал усач, таращась на меня во все глаза. – Считал хоть сам, сколько сделал?

Я не знал, сколько они тут стоят, поэтому пожал плечами.

– Что-то около сотни… наверное…

– Ха, – усмехнулся собеседник, глядя на меня оценивающе. – Нет, я насчитал где-то под четыреста. А может, и больше.

– Я триста пятьдесят насчитал, – сказал мужик в таком же наряде, как и усач.

– Мы тоже столько же, – ответили остальные ребята примерно моего возраста.

– Ты как себя чувствуешь? – участливо поинтересовался усач.

– Да нормально всё. Спасибо.

– Удивительно! Даже не взмок…

Я решил заканчивать несанкционированный мэрией, тьфу ты, то есть – МГК (Московским городским комитетом), митинг.

– До свидания, пойду я.

– Эй, парень, погоди. Как тебя зовут? – тормознул меня сподручный усача.

– Михайло.

– Гм… Миша. Так вот Миша, тебе нужно спортом заниматься. У тебя большое спортивное будущее. Вон сколько раз подтянулся. Смотри, и не запыхался вовсе.

– Спасибо, я подумаю.

– А как тебя найти?

– Гм… А зачем вам? – удивился я.

«Неужели маньяк какой-нибудь?»

Я прикинул, как лучше встать, чтоб при ударе сразу сломать ему нос.

«Хотя, что я брежу-то?! Группа что ль маньяков? Вряд ли».

– Я тренер по легкой атлетике ДЮСШ № 321. Меня зовут Владимир Сергеевич, – он протянул мне руку, которую, немного пораздумав, больше для «театра», пристально глядя в глаза усачу, пожал я.

– Очень приятно, товарищ. Я Михаил, – представился «топ-подтягивальщик», а сам подумал: «Хорошо, что не маньяк… да и народ кругом, и напомнил себе: – Спокойней надо, товарищ Саша, относиться к людям! Тут общество проще, чем, откуда ты прибыл, поэтому всё в штыки сразу принимать не надо. Тебе Саша в этом обществе жить. Так что валерьянки попей и прекращай бычиться понапрасну!»

– Ты в этой школе учишься?

– Нет, – в очередной раз наврал я. – Через дорогу, за гаражами.

– А где тебя найти? Где ты живёшь? – продолжал допытываться тренер.

«Вот так и вопросик. Это ж прям домогательство какое-то, сказали бы в 2019-м».

– Мужчина, а с какой целью вы интересуетесь? – пытался съехать с темы топ гимнаст.

– Да неплохо было бы посмотреть на тебя в зале.

Звучало двусмысленно.

– Приходи завтра на тренировку.

– Не знаю получится ли. Дел много, – зевнул я.

– Приходи, как с делами управишься. Будем ждать. У нас тренировки проходят по вторникам, средам и пятницам. Две тренировки в день. С утра и вечером. Это пока каникулы. Как вы учиться начнёте, расписание поменяется. Так что приходи. Спросишь меня. Малышев Владимир Сергеевич – заслуженный тренер СССР.

– О’кей. Я подумаю. До свидания, – попрощался вежливый я и пошёл на другой конец поля.

«Прикольно поподтягивался… Сколько я насчитал-то? Шестьсот вроде… Не помню. Блин, сбили со счёта, да и додумать не дали, чёртовы искатели юных дарований!»

Н-да, а вы говорите «рояль». Так вот, на ровном месте бац – и тренер нарисовался. Думаете, невозможно? Зря так думаете. Как раз в этом времени такое очень даже возможно. Именно вот так и попали два моих товарища в разные спортивные секции. Один – в баскетбольную, другой – в футбольную. Просто бегали, занимались. К ним подошли и завербовали. Так что опять мимо «рояля». Тем более, что в лёгкую атлетику я не хотел.

Впрочем, быть может, и стоит сходить ради прикола, устроить там им «шоу в одного». Самому, после такого подтягивания интересно посмотреть, что я могу ещё сотворить? А ведь я чувствую и даже уверен, что могу многое. Сил хватит на всё. Но тут дилемма. Отпустят ли меня после моего показательного выступления в свободное плавание и отстанут? Скорее всего, нет. Для каждого тренера такой суперспортсмен как я – это пропуск в большой мир большого спорта. И когда эти самые тренеры поймут, что я практически не устаю, они пристанут как банный лист и не отцепятся ни за что и ни когда! И буду я, на потеху публике и ради престижа страны прыгать и сигать где скажут и когда скажут…

«Не-а!.. Этот самолёт не полетит! Я так не хочу! А значит и не буду!» – твёрдо заявил я, самому себе, поправив синюю понамку на голове.

Я шёл по беговой дорожке, которая проходила вокруг школьного футбольного поля, от турников в противоположную сторону. Она заканчивалась длинной прямоугольной песочницей для прыжков в длину. Древние греки называли такую яму с песком – скаммой.

«Интересно, как далеко я смогу прыгнуть?» – подумал пионер, разбегаясь.

Разбег закончен, прыжок…

И в этот момент, как в фильме, всё замедлилось…

Лечу себе лечу, а затем… резко, время убыстрилось…

Майк Пауэлл прыгал, точнее, будет прыгать, гм… В общем, он поставил мировой рекорд, прыгнув на восемь метров и девяносто пять сантиметров в Токио 30 августа 1991 года. До него рекорд принадлежал тоже американцу Бобу Бимону, который 18 октября 1968 года в Мексике прыгнул на восемь метров и девяносто сантиметров.

У меня же произошла с прыжком какая-то хрень.

Дело в том, что сама песочная яма, вероятно, было мала в длину и не предназначалась для мировых рекордов, ибо вряд ли представляла, кто такой Боб Бимон и уж тем более кто такой Майк Пауэлл, но это было полбеды. Как оказалось, песочница также не представляла, и кто такой я – Александр Васин.

Поэтому школьную песочницу я перелетел почти мгновенно…

Перелететь-то, я её перелетел, но возник вопрос посадки. Как приземляться-то? Спрессованный гравий вкупе с большим количеством мелких камушков, были неважной посадочной полосой и плохо подходили для посадки столь нежных созданий.

Ох, как я кувыркался при приземлении…

Наверное, метр я прочертил спиной и нижней, мягкой её частью по гравию, пытаясь затормозить ногами. Когда же попытался немного повернуться боком, то меня швырнуло головой вперёд и коленками назад, в результате чего дальнейший путь я продолжил на животе. Именно в такой позе типа «умерший кит на берегу» и закончил жёсткое приземление космический корабль по имени Васин.

После более-менее удачной посадки экипаж решил осмотреть повреждения обшивки. Рваные шорты, кисти и локти в крови, из оборванной футболки спереди вырван клок и виден кроваво-грязный живот, который весь ободран и кровоточит.

Да, корабль явно был сильно повреждён. Было неизвестно, сможет ли экипаж совершить починку самостоятельно. Проверил капитанский мостик, то есть свою многострадальную и бестолковую голову – вроде на месте.

«Ну и насколько я прыгнул?» – поднимаясь с четверенек, подумал капитан, когда обратил внимание на то, что ко мне, с другого конца поля, бегут и размахивают руками свидетели посадки космонавта Миши, гм… – в смысле Васи, гм… – в смысле меня. Среди бегущих и махавших заметил и тренера-усача и его оманду.

Так как ни о чём, ни с кем говорить не хотелось, собрал оставшеюся после экстрима волю в кулак, встал и побежал. Бежать было больно, но шо делать?! Надо!

Через некоторое время оглянулся и увидел, что преследователи меня не преследуют. Вместо этого они внимательно изучали место приземления пришельцев. Усач же уже пытался мерить шагами расстояние, которое пролетел звездолёт.

Обогнув пятиэтажку с другой стороны прибежал в родную гавань – к подъезду. Когда поднимался по лестнице к квартире, то вспоминал, что подобный эпизод был отражен в фильме «Гостья из будущего», который должны будут снять в 1984 году. Так вот, там Алиса Селезнева – главная героиня, прибывшая из будущего, тоже совершила прыжок в длину. Только вот приземлилась она нормально, на песок, в отличие от меня.

«Кому-то хрен, а нам всегда два – так, по-моему, это называется, – бурчал я, ступая по ступенькам наверх и задавая себе при этом самый актуальный на этот момент вопрос: – Есть ли, интересно, зелёнка в квартире? И как мне летом зелёным ходить по городу – тоже крайне интересно. Кроме зелёнки, хотелось бы ещё найти стрептоцид, да и перекись водорода не помешала бы. По идее, это всё должно быть в аптечке, ну а если что, то придётся идти в аптеку расположенную на другой стороне улицы».

Поднялся на свой этаж и, потянувшись в карман за ключами, с удивлением обнаружил, что дверь в квартиру была приоткрыта.

«Так, вечер, то есть утро, перестаёт быть томным!»

Мама на работе, бабушка в деревне, я на улице совершаю героические приземления, больше ни у кого ключей от квартиры быть не может. Когда уходил, закрывал дверь на оба замка. Значит, грабители? В прошлой жизни нашу квартиру не грабили. С чего бы тогда сейчас это должно произойти?

Неужели я так поменял историю, что «эффект бабочки» сработал и теперь нас грабят?

«Эффект бабочки», то есть незначительное влияние на систему, может иметь большие и непредсказуемые последствия, в том числе и совершенно в другом месте.

Это значит, что я мог своим появлением спровоцировать цепочку событий, которая повернёт историю, и даже мировую, совершенно в другую, в отличие от прошлой череды событий, сторону. Хотите пример?

Вы выкинули огрызок яблока в мусорное ведро на улице, а не мимо него. Тот огрызок, который в ведре, уедет на мусорный полигон и практически бесследно исчезнет, и мы его трогать не будем, хотя и он может запустить цепочку событий. Тот же, который будет валяться рядом с ведром, может сыграть как резонатор! К примеру… Этот огрызок поднимет пьянь подзаборная, решив, что лучшей закуски после принятия вовнутрь флакона одеколона «Тройной» и быть не может. И получится, что этот пьянчуга не упадёт в обморок от передозировки алкоголя, как должно было бы быть, если б не было куска яблока, а закусив, пойдёт грабить, например, банк. Теперь каждое действие этого супергангстера будет менять ход истории. Он ограбит банк, женится, заведёт детей, один из детей улетит покорять планету Марс, а другой сделает очередную финансовую пирамиду «МММ», в результате действия которой будет разорена Австралия. И так далее, и тому подобное.

Так что, же получается? Раз у меня дома грабитель, а в прошлой жизни грабителя не было, я таки сумел непроизвольно запустить иную цепь событий? Пресловутый «эффект бабочки» уже в действии? Обалдеть!

Но что-то не сходится. По идее, не мог он сработать так быстро. Я ещё не сделал фундаментальных изменений. Или, быть может, это не мой мир. Очень похож на мой, но с некоторыми небольшими различиями? Или вообще другая реальность, ги… что бы это ни значило…

Н-да…

Ну, да ладно. Другой мир или нет, но грабитель сейчас пожалеет о своем поступке!

«Блин… там же планшет спрятан в книгах, – запоздало вспомнил я и охренел. Меня прошиб пот. – Блин! Блин! Блин! Если уже квартиру ограбили и унесли артефакт из будущего – это масленица! Это так всему кирдык прийти может. Вот это поворот!..»

– Кто же это такой смелый? – прошептал я и тихонько, чтоб не скрипнула предательница дверь, приоткрыл её…

К счастью, как обычно она не скрипнула, а просто открылась, и я прошёл в внутрь квартиры.

В ванной горел свет, и из крана лилась вода. Я быстро прошёл на кухню и взял столовый нож. Как говорится, на всякий пожарный.

В раковине стояло две кружки. Когда я уходил пару часов назад на пробежку, то никакой посуды, тем более немытой, в там не было.

«Совсем, панимашь, грабители охренели?! Как к себе домой припёрлись?! Ну ладно…»

Заглянул в маленькую комнату – никого. Всё на своих местах, как и было, когда уходил. Убрана и заправлена кровать, все шкафы и тумбочка закрыты.

Из большой же комнаты доносились звуки работающего телевизора – там кто-то был.

Я, еле-еле ступая, стал красться по коридору…

Дойдя до входа в большую комнату, аккуратно туда заглянул.

Картина, представшая перед моим взглядом, шокировала своей обыденностью.

На столе стояло несколько бутылок пива и бутылка вина. Ну и, разумеется, закинув на тот же столик ноги, в кресле сидел тип в семейных трусах.

С этим человеком я мечтал встретиться всю свою прошлую жизнь!!

Белая кепка, длинные, до плеч, рыжие свалявшиеся волосы. Худой, длинный – рост около ста девяноста, сутулый. Лицо этого гражданина можно было описать как противная, отвратительная, мерзкая, паскудная рожа!

Все эти признаки говорили о том, что к нам в гости пожаловал дядя Эрик.

Как мама могла полюбить такого… такое… такое чмо, я не понимал. Наверное, ей было просто одиноко…

Он бросит маму перед этим Новым годом. Украдёт всё её золото, все наши деньги, которые мы копим на цветной телевизор, украдёт помаду и духи, несколько её зимних вещей и даже продукты из холодильника, которые мама будет откладывать для праздничного стола.

Это будет очень бедно встреченный Новый год. Да и потом нам придётся нелегко. У мамы всё станет валиться из рук. А по ночам она будет плакать в подушку, теряя интерес к жизни. Моя мама будет плакать вот из-за этого существа!..

Существо заметило меня.

– А ты что тут делаешь? – полупьяным голосом заговорило оно. – А ну-ка отвечай папе! Почему не в деревне, а?! – повысил свой мерзкий голос рыжий.

Он был настолько омерзителен, что я еле-еле себя сдерживал. Но я ждал, что же ещё он скажет перед тем, как поймет, что парнишка, стоящий перед ним, совсем не тот. Парнишка изменился. Парнишка очень сильно отличается от того, кого он лупил ремнем три месяца назад.

Тогда этот хрен привёл, пока мама была на дежурстве, еще двух таких же ушлёпков, как и он сам к нам в квартиру. Они бухали в большой комнате, орали, пели, но меня не трогали, когда я пришёл со школы. Когда же у них закончилась выпивка, то заслать в магазин, эти твари решили именно меня.

Я сказал: «Нет!»

Тогда рыжий подонок снял ремень и сказал, что «папа» сейчас будет меня наказывать. Он приказал мне снимать штаны. Я отказался. Тогда он под козлоногий смех своих друзей – собутыльников, схватил меня и стал хлестать по спине и мягкому месту. Я пытался вырваться и плакал. Мне было не так больно, как очень, очень обидно и стыдно.

Я плакал, а они смеялись… Я просил прекратить, но он всё бил и бил…

И это всё продолжалось и продолжалось … долго, бесконечно долго…

– Ну, что?! Пиво хочешь? – задал вопрос дядя Эрик и, мерзко заржав, проорал: – А нету! Ха-ха-ха…

Сказав этот бред, он потянулся к пепельнице за дымящейся папиросой.

«Ну, вот и свиделись», – пронеслось в голове.

Я шагнул к креслу, где сидела эта рожа в трусах, и со всей дури долбанул подзатыльник по его тупой башке.

Эрик с говорящей фамилией Загажко вылетел из комнаты в коридор вместе с креслом. Кое-как поднявшись и с ненавистью глядя на меня, он начал что-то буровить: материться, мычать, ругаться, угрожать и показывать тощий кулак.

Я же его не слушал. Я прикидывал, под каким углом ударить, чтоб тело «любимого дяди» не задело углы в коридоре. Сейчас дядя Эрик становился участником уникального эксперимента в СССР и его окрестностях – проверки двухфутового удара Брюса Ли.

Протянув прямую ладонь к груди ассистента под прямым углом, и не доходя до объекта приблизительно на два пальца, быстро сжал ладонь в кулак и ударил.

Бил я, к своему глубочайшему сожалению, не на полную силу, хотя очень этого хотелось… Дело в том, что в последний миг я испугался, что от счастья, увидев столь желанную фигуру «рыжего родственничка», я проломлю подопытному грудную клетку. И только поэтому мерзкий подонок улетел лишь метра на три.

Пока он в очередной раз начал копошиться, лёжа у двери в ванную, и охать, я пошёл на кухню. Взял там топор для рубки мяса, который мы привезли из деревни, и неспешным шагом двинулся к «любимому» дяде, наблюдая его тошнотворные, паскудные, расширяющиеся от ужаса глаза.

Чтоб атмосфера не была столь мрачная, я решил спеть для расстроенного таким негостеприимством анкла Эрика песню:

Раз, два – Фредди Крюгер идёт,

Три, четыре – ножи достает,

Пять, шесть – в оба гляди,

Семь, восемь – с ним не шути,

Девять, десять – распятье возьми…

Раз, два – скоро Фредди придёт,

Три, четыре – он сквозь стены пройдет,

Пять, шесть – страшный-страшный Фредди,

Семь, восемь – ты не будешь спать,

Девять, десять – Фредди идёт убивать…

Такая вот незатейливая песенка из фильма «Кошмар на улице Вязов» привела ассистента в натуральный шок, и он, открыв рот, застыл…

Я пощадил пациента и не стал эту страшилку песенку петь на английском языке, дабы не усугублять феерический шок, поэтому ограничился переводной версией. Мрачноватый текст, вкупе с моим покоцанным видом, а также довершающий образ злодея большой топор сделали своё дело – клиент созрел и завыл…

– Нет! Нет, не надо! – запричитал, заикаясь, чижик-рыжик.

– Ну что, пива нет, говоришь? – усмехнулся Фредди, стоя над полуживым трупом, и со злобной улыбкой ступнёй раздвинул ему ноги.

– Нет! – хрипел единственный человек в стране, ощутивший связь города Москвы с Брюсом Ли. – Не надо! Есть! Есть пиво!! Вон бери, сколько хочешь! Не надо! Пожалуйста! Я уеду! Не надо!..

Взмахнул топором и ударил ему между ног…

Щепки паркетной доски полетели в разные стороны.

– А-а-а!.. – засипел дядя Эрик, пустил лужу… и заплакал.

– Фу… как нехорошо, гражданин, – сказал циничный Крюгер и поднёс топор к его лицу, а затем зарычал, глядя в ненавистную морду: – Слушай сюда, падла! Короче!.. Забирай свои шмотки и больше никогда, слышишь, никогда сюда не возвращайся! С моей мамой больше никогда не общайся и не встречайся! Ты нам не нужен, впрочем, как и мы тебе. Это последнее предупреждение! Ты понял меня?! Маме я найду хорошего жениха, а не такого подонка, как ты! Всё понял?!

Ассистент закивал.

– Пошли, – сказал я.

– К-к-куда? – заикаясь, спросил анкл Эрик, пытаясь отползти.

– На кухню, куда ж ещё?! Будешь писать письмо.

– К-кому? – выдавил клиент.

– Ты чего, совсем дурак?! – заорал Фредди Крюгер. – Бегом на кухню!

– А-а-а… Конечно, конечно. С-сейчас, – проблеяла «бедная овечка» и, вытирая слёзы, поползла на четвереньках по коридору.

Сходил в комнату, взял с письменного стола альбомный лист и ручку. Зайдя на кухню, увидел сидящего на табуретке Эрика. Жалкий, сгорбленный и плачущий. Такого можно было бы и пожалеть, если бы… если бы я не знал, что это за сволочь!

«А табурет-то придется за ним мыть, – к горлу подступила тошнота. – Нет уж! Пусть с собой забирает! Презент, блин!»

– Пиши… «Прости меня, я по семейным обстоятельствам уезжаю на Север навсегда. Извини, я полюбил другую. Прощай. Меня не ищи. Больше мы никогда не увидимся»…

Тот принялся строчить.

– Куда ты подписываешься – «Твой любимый Эрик»?! Ты что, совсем псих?! – в очередной раз заорал я и долбанул «любимому дяде» подзатыльник.

Через десять минут анкл Эрик покинул вдруг ставшую столь недружелюбной ему квартиру, забрав свои вещи, половую тряпку, которой вытирал свою лужу в коридоре и табуретку, на которой сидел, – ну а я принялся за обработку ран.

Достал аптечку. Всё, что нужно, в ней было. А как может быть иначе? Не зря же мама работает медсестрой. Промыл раны перекисью водорода, кровоточащие засыпал стрептоцидом. Помазал зеленкой локоть на правой руке и забинтовал его.

«Да уж, видок ещё тот. Хотя, может, это и к лучшему. Так шанс, что меня запомнят в библиотеке, более высокий», – хмыкнул я и прилёг на кровать немного отдохнуть от трудов праведных.

Так как мама дежурила в ночную смену, вечером, я собирался сходить в одну школу, находившуюся в соседнем районе которую по ночам я уже посещал несколько раз. Дело в том, что в той жизни произошла одна история, которую я случайно вспомнил, попав сюда…

Однажды в молодости меня пригласил в гости один знакомый ровесник, живший как раз в том – соседнем районе. Мы встретились и он рассказал, что получил приглашение играть в ансамбле.

– Круто, поздравляю, – сказал я, порадовавшись за знакомца, а сам расстроился.

«Ничего себе, настоящий ансамбль! Выступление перед публикой. Гастроли. Везёт же некоторым, а мне о таком остаётся только мечтать и гонять в музыкальной школе гаммы с утра до ночи. Эх, ну что за жизнь такая несправедливая! Почему его? Почему не меня, ведь он играет гораздо хуже?! Хнык, хнык, хнык…» – хныкал про себя я, а он попросил меня подучить его игре на гитаре.

– Да не вопрос, а где репетировать будете?

Знакомый сказал, что всё на мази, и решил мне показать их репетиционную студию.

Она, как оказалось, находилась в подвале пятиэтажного жилого дома. Когда мы туда спустились, я понял, что никакая это не студия.

В обшарпанном подвальном помещении двадцати квадратных метров находилось пять человек моего возраста. Один парень пел и играл на расстроенной акустической гитаре что-то из репертуара типа «Мурки». Рядом, на канализационных трубах, лежало три пионерских барабана, по которым молотил какой-то пьяный тип с радостной улыбкой на лице.

В принципе, пьяны они были все.

На сбитом из досок столе стояла почти пустая двухлитровая банка, как впоследствии оказалось, с вином. Также лежала газета, на которой была разложена порезанная селёдка. Рядом с ней соседствовала обгрызенная буханка чёрного хлеба и большая красная луковица.

«Это – студия?!» – обалдело подумал я и повернулся к сопровождающему.

Тот лишь пожал плечами, а в глазах его я прочитал немой вопрос типа: «А ты чего ожидал тут увидеть? Рояль, пианино и клавесин, что ли?»

Меня представили, мы поздоровались, и мне сразу же налили стакан вина. Вино было горькое, а папиросы «Беломорканал» крепкие. В благодарность за оказанный приём я настроил гитару, показал ребятам несколько аккордов и несколько небольших гамм.

Благодарные ученики за это достали ещё одну банку, на этот раз трёхлитровую. Меня передёрнуло от понимания, что с нами со всеми после употребления этой банки станет, но я категорически отбросил горестные мысли и продолжил веселье…

Кто-то уже дудел в пионерский горн, кто-то пел, кто-то играл, а кто-то просто орал с наслаждением душераздирающие крики…

Между делом я поинтересовался у знакомого, откуда такие богатства, имея в виду барабаны и горны. Оказалось, из пионерской комнаты школы, где некоторые из них учатся.

«Тушите свет!» – сказал я сам себе, и мне опять протянули стакан.

Когда застолье было в самом разгаре, мы услышали чей-то отдалённый крик, раздававшийся из темноты подвала со стороны входа. Прислушались. Обращались, по всей видимости, к нам…

– Мальчики! Ребята! Отдайте, пожалуйста, инструменты! – раздавался девичий голос.

– Пионервожатая припёрлась, – заявил горнист.

– На хрена? – не понял гитарист.

– В гости хочет! Музыку послушать! Видишь, как надрывается, – схохмил барабанщик.

После секундной паузы началась жаркая дискуссия. Поднимался только один вопрос: как бы эту милейшую двадцатитрехлетнюю симпатичную барышню затащить к нам в подвал?

– Спускайся к нам и сама забирай! – крикнул пьяный вокалист.

Слава Богу, у пионервожатой хватило мозгов этого не делать.

Охренев от таких разговоров, я попытался внушить ребятам:

– Сейчас она позовёт участкового или вызовет милицию, и вы сядете за кражу социалистической собственности, – проговорил я, откусывая от хвоста селёдки и думая, об кого бы мне вытереть руки…

Вопрос о том, что вместе с ребятами могу присесть и сам, я по детской наивности себе не задавал, ибо знал: раз человек в налёте не участвовал, то, значит, ему ничего и не грозит. Я был уверен – наша милиция, самая справедливая милиция в мире, если даже нас всех арестуют, органы следствия сразу же во всём разберутся и никогда не накажут невиновного…

Н-да, наивный чукотский юноша… Разберутся они, как же. А потом догонят, и ещё раз разберутся. Эх, молодость, какими же наивными мы были…

Мой внезапный, но обоснованный пассаж насчёт милиции произвёл нужный эффект, и хоть народ был «в хлам», в тюрьму или колонию не хотел никто. Аргумент поняли и приняли. Конечно, были и те, кто кричал, что им всё равно, но процесс, что называется, пошёл.

Ещё немного похорохорившись больше для понта, инструмент решили вернуть, что называется, «взад» владелице. А что вы смеётесь? Пьяный вокалист и лидер топ-ансамбля, так и сказал:

– Верните ей взад горны, а я блевать! – и таки пошёл зигзагами к мокрой кирпичной стенке подвала, по дороге засовывая два пальца себе в рот для пущего эффекта.

Возвращать три барабана и четыре горна, было предложено мне, как человеку, которого пионервожатая не знает, так как я с другого района и учусь в другой школе. Это предложение сразу же незамедлительно, в порядке трудовой дисциплины, было рассмотрено мной и категорически отвергнуто, а предложивший этот фарс немедленно послан куда подальше.

В результате возникшей высокоинтеллектуальной дискуссии на тему «Кто понесёт?» с формулировкой: «Барабаны были тебе нужны, нам они на фиг не упёрлись!» – сдавать реквизит, было поручено ещё десять минут назад весёлому и беззаботному барабанщику.

Он махнул винца, зло на нас зыркнул, затем опустил голову, собрал скарб и попёр сдавать барахлишко…

Возвратившийся к нам «лидер ВИА», немного – секунд пять – погрустив, вскочил и, засунув голову под пожарный кран, из которого лился ручеёк холодный воды, что называется, привел себя в порядок. Далее, вытирая майкой лицо, вокалист заверил всех, что ещё ничего не кончено и школ в округе много! А поэтому хватит ныть и пора продолжать сабантуй, на что, естественно, возражений не последовало.

Ну, а спустя некоторое время мне рассказали в подробностях историю о том, где и как они совершали «ограбление века». И историю я эту запомнил на всю жизнь.

Что же мне в той школе было нужно теперь? Да собственно только одно – печатная машинка, которая стояла в приёмной кабинета директора. Сторожа в учебном заведении не было, поэтому вся ночь была в моём распоряжении. Некоторые письма я хотел передать адресату как можно быстрее. Поэтому через день, когда мама находилась на дежурствах, я на всю ночь оставался в школе, печатая важные, по моему мнению, материалы. Уходил я оттуда только под утро, чтобы вскоре вернуться туда вновь.

Интересно и то, что, поспав два-три часа в сутки, я был бодр и мне этого хватало.

Распорядок этих дней выработался такой… Когда мама была дома, мы проводили время вместе в разговорах, игре в карты или же в лото. Днём, когда родительница уходила на работу, мне делать было нечего, и я лазил в планшете. Я искал быстрый и безопасный способ обогащения.

Способ заработать деньги с помощью музыки я пока особо не рассматривал, так как в принципе с ним было всё более-менее ясно. Сделал песню, записал, предложил, продал… Ага-ага, если было всё так легко и просто. Но общий смысл, во всяком случае, понятен.

Какие же ещё варианты для заработка денег, можно было придумать? Попытки что-либо «изобрести» и, получив патент, кому-то что-то полезное продать, я отмел как нежизнеспособные в нынешнем государственном устройстве: всё заберут себе, а мне в лучшем случаи дадут грамоту и наказ – учиться!

Оставалось найти клад! И в этом мне очень помог планшет, который по непонятной причине, как ни в чем, не бывало, ловил несуществующую в этом времени сеть интернет. Этот момент меня постоянно озадачивал, но радовал.

«Откуда тут может быть инет, если нет спутников. Да и вышек с 3G и уж тем более 4G тоже нет…» – часто задавал я себе риторический вопрос.

Раздумывая над природой работы интернета, пришёл к выводу, что это чудо. И чудо это никак не больше факта чудесного переноса сознания из будущего в это время. Гадать, как и что можно было бесконечно долго. Ответа или даже подсказки, во всяком случае, сейчас, не было. Поэтому решил принять это как данность и в дальнейшем внимания не обращать: есть интернет – и хорошо! Всё равно до правды я вряд ли докопаюсь, так к чему тогда голову себе забивать?

Так, значит, клады…

Один из таких кладов будет обнаружен в Минске – напомню, сейчас Беларусь входит в состав СССР – в августе 1988 года, на углу Володарской и Республиканской (в вашем времени Городской вал) улиц. При рытье траншеи для прокладки теплотрассы экскаваторщик увидит в ковше земли бокал. Когда же он его осмотрит, поймёт, что бокал из серебра. После этого он достанет ковшом целый сундук необычной формы, похожий на гроб, с драгоценными изделиями – 547 предметов, среди которых только серебряных монет и изделий из серебра было около тринадцати килограмм.

Безусловно, тут была одна небольшая проблема! Как это богатство оттуда достать?! Кто мне разрешит рыть в центре Минска? Ответ ясен: никто. Наверное, возможно было бы придумать схему в лучших традициях «Великого комбинатора» – Оси Бендера, но это очень сомнительное предприятие, в которое можно пускаться только в самом крайнем случае, который, как я надеялся, никогда не наступит. Поэтому решил просто помнить об этой находке, а пока поискать какой-нибудь иной вариант.

Другой клад обнаружат в 1988 году в Москве, в Кремле близ Спасских ворот. Триста серебряных головных украшений, гривны, посуда и так далее, и тому подобное… Клад будет датирован тринадцатым веком. И этот вариант тоже отпадает по известным причинам. Рыть у Кремля?! Ну-ну, удачи…

Покопавшись ещё в интернете, нашёл сведения о том, что в Ипатьевском переулке был обнаружен монетный клад – 3398 монет, свыше семидесяти четырёх килограммов серебра.

«Клёво, – подумал я в предвкушении, – берём!»

Но, прочитав дальше, обломался…

Клад был найден в 1970 году.

«Н-да… Это они, конечно, поторопились!»