Текст книги "Проект «Геката» (СИ)"

Автор книги: Токацин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 99 (всего у книги 146 страниц)

Часть 17. 18.12.29–13.04.28. Луна, кратер Пири, город Кларк

18 декабря 29 года. Луна, кратер Пири, город Кларк

Гедимин уже спустился с жилой палубы, но назойливый писк в наушниках не смолкал.

– Заткни свою пищалку, – буркнул он в коммутатор. – Я иду.

Кенен наконец убрал палец с кнопки экстренного вызова, и писк прекратился. Гедимин поморщился. Его выдернули из жилого отсека за минуту до выхода – он уже собирался на космодром. «Что там у Маккензи?» – думал он, преодолевая многочисленные шлюзовые камеры в хвостовой части бывшего корабля. «Не авария. Мелкую неполадку он бы не распознал. На крупную первым среагировал бы дозиметр. Очередная идея?»

– Извини за вызов, Джед, – Кенен, едва увидев сармата на пороге, поднялся из кресла и отошёл от щита управления. – Отложи пока вылет, ладно? Я отправлю рабочих, скажу, что ты их догонишь.

– Зачем звал? – спросил Гедимин, заняв освободившееся место. Он покосился на мониторы – ирренций синтезировался, плутоний охлаждался, гелий, выделяясь, откачивался из реактора, давление выходящего газа пока не порвало стержни, – ничего необычного не происходило.

– Я отъеду на пару часов, – сказал Кенен, стряхивая с локтя невидимую пылинку. – Посиди за реактором!

– Опять совет? – спросил Гедимин. – Был же недавно.

– Хорошая память, Джед, – вежливо улыбнулся Маккензи. – Поеду встречать новичка. У нас пополнение на базе, я, как командир, должен решать вопросы с обустройством.

– Новый сармат? – Гедимин слегка оживился. Кенен закивал, с намёком оглядываясь на закрытый люк.

– Филк. Работал оператором на ядерной установке. То, что надо для нашего дела. Сразу приведу его к тебе. Никуда не уходи, Джед, – никаких аварий тут быть не должно!

Два часа прошли за ленивым наблюдением за мониторами (реактор, в общем-то, в присмотре не нуждался) и попыткой начертить «что-нибудь мианийское». Гедимин разбирался в том, что насканировал на «Мийяфьоси», не первую неделю, но устройство станции яснее не становилось. Информации по мианийским технологиям не было нигде – да что там, о самих мианийцах сармат не знал почти ничего. Вроде бы их громадные крейсера были на слуху; вроде бы их технологии отличались от союзных алитийских (хотя что-то из них заимствовали, – кажется, Миана и Алити объединились в федерацию довольно давно); вроде бы их корабли именно строились, а не росли из земли или подводного ила… Посмотрев на свой чертёж, Гедимин поморщился и, скомкав его, бросил в мусорный контейнер. «Ничего не изучишь, когда никуда не пускают,» – думал он, досадливо щурясь. «В следующем рейде выверну сканер на максимальную дальность. Может, увижу реактор…»

– Джед, мы на пороге, – раздался в наушниках довольный голос Кенена. Гедимин покосился на часы – Маккензи управился быстрее, чем рассчитывал, видимо, это его и радовало. «Филк-оператор,» – сармат задумчиво сощурился. «Их, наверное, было много…»

Люк открылся. Кенен, улыбаясь до ушей, подтолкнул вперёд маленького сармата в радиозащитном скафандре. На базе таких миниатюрных скафандров было два – филки тут были, но в реакторы, как правило, не лезли.

– Вот он, Джед. Может, ты его вспомнишь. Амос Атабаска…

Гедимин встал. Он шагнул к Амосу, остановившемуся у порога, и протянул руку к его плечу, – но остановился, наткнувшись на ледяной взгляд. Глаза филка быстро темнели, сходясь в узкие щели.

– Конечно, – тихо сказал Амос. – Надо было понять. Кому ещё настолько наплевать на закон?

Гедимин мигнул.

– Эй-эй, – встревожился Кенен. – Ты сам согласился, помнишь? Ещё тогда, в гетто, когда я вышел на тебя. Ты сам вошёл в проект, хотел участвовать, согласился лететь на Луну…

Амос кивнул.

– И я буду участвовать, – он посмотрел на мониторы. – Синтезная установка Кета. Помню эту штуку. Макаки меня долго о ней расспрашивали…

Его передёрнуло. Гедимин двинулся было к нему, но Амос снова взглянул ему в глаза – с отвращением, как смотрел бы на эа-мутанта.

– Я даже думал воспроизвести её, – Амос криво ухмыльнулся. – Не нашёл плутония. Ну, чего вы ждёте? Давайте указания. Сколько она уже работает?

Он слегка повернул голову к Гедимину, но в глаза ему больше не смотрел.

– Четвёртый день, – сказал сармат, угрюмо щурясь. – В конце января – перезагрузка. Добавлю плутония. Где ты был весь год? В гетто?

Амос качнул головой.

– Только работа, – ровным голосом сказал он. – Ничего больше.

Кенен втиснулся между ними, жестом попросив Гедимина отойти в сторону.

– Ты приехал на мою базу, Амос, – заговорил он, недовольно щурясь. – У нас тут решают вопросы мирно. Если у вас с Джедом разногласия…

Амос резко мотнул головой.

– Это не разногласия. Он – военный преступник. Я не буду иметь с ним никаких дел сверх того, что нужно для «Заражения».

– Мне и не нужно, чтобы вы целовались, – буркнул Кенен, покосившись на неподвижного Гедимина. – Не деритесь, этого хватит. Иди, Джед. Я оставил глайдер на обочине. Дать тебе ещё денег?

Гедимин качнул головой и, не оглядываясь, вышел из отсека. Под рёбрами неприятно ныло. «Преступник,» – он криво усмехнулся. «Это он про тот мартышечий город? Видимо, Ураниум бомбить было можно. Даже нужно. Рассказать ему, что ли, про Хольгера? Тоже мне, hasukemu…»

25 декабря 29 года. Луна, кратер Пири, город Кларк

– Да-да, – Кенен, закинув за спину надоевший шлем, широко, по-человечески, улыбнулся. – Официальная ремонтная база Мианы принимает официальные поздравления. Ну и ритуальный обмен дарами, куда без него…

На кольцеобразном столе в капитанской рубке появилось маленькое искусственное дерево – скорее всего, сосна, со множеством мелких предметов на ветках. В каждый из них был вставлен светодиод, и предмет назойливо мигал на краю поля зрения, мешая Гедимину сосредоточиться на мониторах. Там, впрочем, показывали примерно то же самое – много искусственных колючих деревьев, «снег», нанесённый на крыши домов и насыпанный в ниши и на ветки «растений», ветви с красными ягодами, много странных предметов, в том числе светящихся. Шуметь город начал ещё вечером; ночью мимо сарматской базы пронеслись байкеры, и на переднем флиппере ярко горела белая звезда. Гедимин щурился на неё из приоткрытого люка, пока она не скрылась за углом, и вспоминал Ураниум и ночные забеги охранников – и утренние поиски звезды, кем-то уроненной в овраг или придавленной стальным «сапогом». Звезда, провезённая по улицам Кларка, пережила ночь, и с утра её торжественно вздели на макушку самого большого искусственного дерева. Вокруг толпились разноразмерные «макаки», сновали разносчики в странных красных костюмах, играла громкая музыка, и периодически с дронов, подвешенных в небе, что-то сыпалось. Гедимин смотрел на всё это настороженно, как на цепочку пьяных экзоскелетчиков, пытающихся одновременно идти и прыгать, – начиналась Рождественская Неделя, невероятно длинный ритуал, как-то связанный со сменой дат, и сармат надеялся, что Кенен не потащит его «развлекаться». Последнее время ему не хотелось видеть людей.

– Космодром? – Кенен повернулся к сармату, задавшему какой-то вопрос, и подвинул к нему открытый контейнер со сладостями. – Да кому там работать?! Вахтовики разлетелись по домам, постоянников тут немного. До второго января даже и не думай о работе. Если у Джеда будет настроение, проверим оборудование базы, проведём учёт запасов, составим план закупок…

– Глинтвейн «Маккензи», – вслух прочитал Иджес надпись на этикетке, налепленной на контейнер со жжёнкой. – Гедимин, пей. Это делали не макаки. Они к этому даже не прикасались.

Сармат сделал глоток. Вкус «глинтвейна» не изменился – Кенен усвоил пропорции ещё в Ураниуме, и никто с тех пор не менял их. Глинтвейн, как и вся ураниумская «химия», напоминал Гедимину о Хольгере – вот и теперь сармату захотелось уйти в тихий реакторный отсек и некоторое время не видеть ни людей, ни сарматов.

– Нет, – что-то рассмешило Кенена, и он хихикнул. – Это ряженые, люди в костюмах. Ни одного мианийца в городе нет. Тикийя? Когда я его видел, он уже собирался на корабль. Тоже летит домой – не знаю, будет ли праздновать, но дикарские игры ему точно ни к чему.

– Дикари-дикари, – Иджес поморщился. – Не нравится – летели бы в Миану! Можно подумать, их сюда кто-то звал! Мы расщепили атом и освоили космос – и у чужаков помощи не просили. Верно, атомщик?

«Ничего мы не расщепили,» – угрюмо подумал Гедимин. «И с освоением то же самое. Разве что ирренций… и то – половину работы сделал Север. Без их сверхпроводника я бы даже ЛИЭГ не построил.»

– Да вот, Ис, – Кенен развёл руками. – Получается, что звали. Наделали дырок им в стенах, лазили по их планетам, – вот они и пришли призвать нас к порядку. И теперь нескоро уйдут. Нет, ну мне они не мешают…

– Запрет на ирренций, – прошептал Гедимин. Кенен фыркнул.

– Это люди. Твой друг Конар и другие… Только мианийцы ещё не дали им нас перестрелять. Никакого вреда, одна польза.

– Может, они хотят нас терраформировать, – буркнул один сармат, настороженно щурясь. – Добавить ещё планету к своим. Земля ведь – удачная планета. Кислород, вода…

– Наш воздух им не подходит, – качнул головой Кенен. – Высадки точно не будет. Мы для них – что-то вроде зоны заражения под саркофагом и присмотром.

– Им не подходит – кому-нибудь подойдёт, – сказал Иджес. – Вот ирренций вычистят, и… Есть у них кто-то, похожий на людей? Там же много видов. Алити?

Кенен хмыкнул.

– Алити на людей похожи, как я на это дерево. Нет, там строгий запрет, – все контакты только через базовых мианийцев. Этих, ушастых. Всем остальным сюда нельзя.

– Почему? – спросил, придвинувшись к нему, один из ремонтников. Кенен пожал плечами.

– Кто-то для нас опасен. Для кого-то опасны мы. А кто-то уже успел тут наследить.

Гедимин вздрогнул.

– Мианийцы были тут? – спросил он, глядя Кенену в глаза. – Раньше, до наших макропроколов?

– Да не мианийцы, – отмахнулся тот. – Не ушастые. Эти как раз были гуманоидами. Империя Рокка, – простое название, я сразу запомнил. Почти как филки, только кожа рыже-красная.

– Перегревшиеся филки, – усмехнулся сармат с Венеры.

– Да, только мохнатые, – Кенен провёл ладонью по щетине на макушке. – У них тут был… как это называется?.. палеоконтакт. Группа прожгла портал, высадилась и скрестилась с местными.

– Тьфу ты! – не выдержал Иджес. – Маркуса на них не было!

Кенен рассмеялся.

– Да, мианийцы того же мнения. Группа выродилась, одичала и сгинула, следов практически не осталось… кроме какой-то штуки на месте высадки. Она, как я понял, влияет на порталы, – поэтому, когда мы начали ковырять мембрану, вышли именно к мианийцам.

Гедимин, вздрогнув всем телом, потянулся к нему.

– Объект Эк Чуах? – недоверчиво спросил он. – Это… место древнего портала?

Кенен пожал плечами.

– Я понял так. Мианийцы говорить об этом не любят. Мутная, грязная история с ксенофилией. Рокканцам запрещено сюда соваться, объект изучается… Ну ладно, парни. Сегодня развлекайтесь, а завтра начнём осмотр базы. Джед, готовься. Ты ведь раньше не проводил инвентаризации?..

30 декабря 29 года. Луна, кратер Пири, город Кларк

Кенен перечитал список, делая на полях пометки, выключил смарт и встряхнул головой, отгоняя дремоту. Гедимин удивлённо хмыкнул.

– Ты ночью не спал?

– Поспишь тут, – пробормотал Кенен, покосившись на хвостовую часть корабля. – Наш филк хапнул кусок больше, чем смог откусить. Вчера вырубился прямо за монитором, едва не упал на пульт.

Гедимин мигнул.

– Почему мне не сказал? У него, что, вообще нет сменщика?

Кенен замялся, глядя в сторону.

– Я, конечно, подменяю… Иджес вот…

– Иджес никого не подменяет, – Гедимин сердито сощурился. – Его потом трясёт по три часа. Маккензи, я все праздники на базе, – почему не позвал?!

– Ну вот – зову, – развёл руками Кенен. – К утру он оклемался, но… Подмени его до вечера, ладно? Я отъеду… по общим делам.

Он многозначительно сощурил левый глаз. Гедимин кивнул.

– Попроси достать ипрона. Или хотя бы кеззия. Нужна нормальная биозащита. От полей одна демаскировка.

…Амос сидел за пультом, немигающими глазами глядя в монитор. Гедимин решил сначала, что он снова отключился, только в более устойчивом положении, и быстро двинулся к филку, чтобы оттащить его от щита управления, но Амос шевельнулся и посмотрел на него через плечо. «Не спит,» – немного успокоился сармат. «Реактор тоже в норме. Но филку пора в отсек.»

– Иди отдыхать, – сказал Гедимин. – Я тебя сменю.

Амос молча поднялся из-за пульта. В отсеке было тесно, и Гедимин стоял между филком и закрытым люком; Амос развернулся и прошёл вдоль переборки, прижимаясь к ней спиной, будто Гедимин был эа-формой, и прикосновение к нему было смертельно опасным. Сармат недобро сощурился и сделал шаг в сторону, перекрыв узкий проход.

– Уйди, – ровным голосом сказал Амос, не глядя на него.

– Знаешь, что стало с Хольгером? – спросил Гедимин. Филк едва заметно вздрогнул, перевёл было взгляд на сармата, но тут же отвёл и уставился на закрытый люк за его спиной.

– Он умер, – процедил Амос.

– Не выяснял, как именно? – сощурился на него Гедимин. – Вы вроде были дружны.

– Оставь Хольгера в покое, – Амос вскинул на него взгляд потемневших глаз. – Он бы на одной базе с тобой не стал работать.

Гедимин криво ухмыльнулся.

– Его убили макаки. Три месяца пытали, а потом пристрелили. Лупили из бластеров, пока у него спина не задымилась. А потом пробили череп. Он не был военным преступником. Он не взрывал мирные города. Он знал кое-что. А макакам это было нужно. И они убили его. Они всегда так делают.

Амос смотрел ему в глаза, не мигая; веки почти сомкнулись, в оставшихся прорезях была только чернота, расплывшаяся от зрачка до края белка.

– Откуда ты знаешь? – тихо спросил он. Гедимин притронулся к скафандру на правом боку, растаскивая в стороны пластины, дёрнул за плотную ткань комбинезона, и она расползлась, открывая побелевший шрам.

– Видел? Это оттуда, – он хотел сплюнуть, но помешал респиратор. – Я тоже… кое-что знал. Сначала нас допрашивали порознь. Потом к нему привели меня. Макака резала меня, а Хольгер смотрел. Он сказал «отпустите его». Я… – Гедимин, с лязгом сложив пластины одна на другую, прерывисто вздохнул. – Я подумал, что он им расскажет. Но он не рассказал ничего. Он убил конвоира. Мы пытались бежать, но…

Он замолчал. Невидимый обруч сдавил рёбра так, что, казалось, они вот-вот лопнут, и сармат хватал ртом воздух, пытаясь вдохнуть.

– Ясно, – безжизненным голосом ответил Амос. – Вас спрашивали об атомолётах? Меня тоже. Я выдержал два дня.

– Им это не помогло, – буркнул Гедимин, кое-как протолкнув в лёгкие воздух. – Иди в отсек. Надо спать.

Он сел к мониторам. Люк за его спиной закрылся через несколько секунд – Амос какое-то время стоял на пороге, прежде чем уйти. Гедимин досадливо сощурился. «Зачем рассказал? Будто от этого кому-то легче…»

…Люк снова открылся, палуба громыхнула, – в отсек ввалился Кенен, и Гедимин недовольно поморщился – чем больше Маккензи общался с людьми, тем хуже управлялся с собственными руками и ногами. «Топает, как «Шерман» на параде,» – подумал сармат, сердито оглядываясь на Кенена. «Что у него надето на ноги?»

Кенен был в обычных сарматских сапогах и комбинезоне под цвет лунного грунта. Закрыв за собой люк, он вскинул обе руки и широко улыбнулся.

– Тридцать килограмм плутония! Не знаю, сколько маяков он для этого обчистил, но у нас тридцать килограмм!

Гедимин сдержанно усмехнулся.

– Хорошо.

– Завтра начнёшь делать стержни, – Кенен бросил на край пульта три ампулы флония. – С ипроном сложнее, но обещал поискать. Послезавтра он хочет тебя видеть, Джед. Он едва не прибил меня, когда узнал, что ты тут с самого марта.

Гедимин мигнул.

– Зачем?

– Вот уж не знаю, – отмахнулся Кенен. – Но я обещал тебя привезти. Послезавтра, Джед. Никому не болтай, даже Иджесу.

01 января 28 года. Луна, кратер Пири, город Кларк – галактика Вендана, крейсер «Феникс»

Кенен не стал включать оповещение – Гедимин проснулся от того, что кто-то сжал обе его ладони и крепко встряхнул. Он открыл глаза и увидел над собой тёмный силуэт. Рядом было пусто – Иджес ушёл подменять Фланна; плутониевый реактор отчего-то пугал Иджеса меньше, чем ирренциевый.

– Вставай, – громко прошипел Кенен, склонившийся над Гедимином. – Держи.

Он положил сармату на грудь два баллона с кислородом.

– Выходим через задний люк, – прошептал Кенен, пятясь к выходу. – Через три минуты!

На часах было без десяти четыре, когда Гедимин подошёл к люку в хвостовой части бывшего корабля. Кенен уже стоял там, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу. Он был в маскировочном комбинезоне поверх радиозащитного скафандра; скирлин растянулся и просвечивал на выступах, и Кенен старался не прикасаться к переборкам.

– Выходим, – прошептал он. – Иди по моим следам. От корабля не отходи.

Они спрыгнули на пыльную поверхность, и Гедимин почувствовал под пальцами осколки – остатки дорожного полотна, залитого фрилом. Будь снаружи воздух, они захрустели бы, а так сармат ощутил только холод выстуженной поверхности – в тени корабля нечему было её нагреть.

– Un… du… ter… qu… – еле слышно отсчитывал шаги Кенен. Они шли вплотную к обшивке; Гедимин не видел ничего, кроме хвостовой части корабля, равнины, слегка поднимающейся к северу, и чёрного неба над ней. Над горами, едва не ложась на ближайшую вершину, висел Сатурн, и его кольца холодно поблескивали.

– Heta! – Кенен схватил Гедимина за руку и притянул к себе. Над ними сомкнулось защитное поле – один слой, потом второй, оба – плотные до белизны. Кенен разогнул три из четырёх согнутых пальцев, затем снова дёрнул Гедимина за руку и сам прижался спиной к обшивке корабля. Перед глазами сармата вспыхнула белая точка, стремительно превращаясь в кольцо. Едва оно расширилось до полутора метров, Кенен стиснул его руку, выпустил и пролез в открывшийся портал. Гедимин двинулся следом, почувствовав плечами края мембраны – более прочные, чем даже его броня. Он сгруппировался и вкатился в сужающийся портал кувырком. Знакомое тепло коснулось ладоней, пощекотало приоткрытые виски, – прокол напоследок ожёг сарматов сигма-излучением. Они уже были по ту сторону, и защитное поле над ними лопнуло. Гедимин, поднявшийся на ноги, увидел знакомые переборки с дугообразными выступами «ограничителей портала», – он был на борту «Феникса».

– Уран и торий! – Кенен вскинул сжатый кулак. – Сказал бы «Tzaatesqa!», но о превосходстве нам теперь лучше молчать.

– Заткнись, – бросил ему сармат в чёрно-красной броне, до того молча стоявший в дверном проёме, и Гедимин вздрогнул и замигал, пытаясь разглядеть его лицо под тёмным щитком. Сармат, шагнув вперёд, сам его сдвинул; белесая радужка горела ярким серебряным огнём.

– Атомщик, – выдохнул он.

Гедимин выпустил его минут через пять, когда броня под пальцами, сведёнными до онемения, ощутимо начала похрустывать. Линкен разжал объятия на несколько секунд позднее, заглянул ремонтнику в глаза и сердито смигнул набежавшую влагу.

– Маккензи, ублюдок макаки! Почему молчал?!

– Не трогай его, – Гедимин недовольно сощурился. – Он возился со мной, когда я… когда меня впору было пристрелить. И прикрыл меня от макак. Не смей его оскорблять.

Линкен ухмыльнулся.

– Всё тот же атомщик. Заступаться за Маккензи… Я ведь сразу понял, что ты тут, – когда он притащил сразу три килограмма и даже не хныкнул, что ему нужна затравка. Знаешь, по скольку граммов он отслюнивал мне раньше?

Кенен сердито сощурился на них. Он стоял в проходе, среди солдат Линкена, – все отошли подальше, чтобы не мешать командиру и его товарищу.

– Значит, ты сохранил корабль… – Гедимин огляделся по сторонам; даже в этом отсеке были видны следы кое-как заделанных повреждений – трещин, вмятин, разрывов проводки и деформаций вентиляционных труб.

Линкен с ухмылкой погладил его по плечу и потянул к выходу.

– Идём в рубку. Маккензи, пойдёшь с нами.

– А я и не собирался никуда, Лиск, – Кенен поднял перед собой пустые ладони. – Ты тут капитан, распоряжайся.

Гедимин покосился на плечо Линкена. Броня сармата осталась чёрно-красной, но угловатые полоски с неё исчезли – больше у сармата не было звания. Перехватив его взгляд, Линкен провёл пальцем по тёмному наплечнику и негромко хмыкнул.

– Флота больше нет, атомщик. Могу назваться сержантом, могу – адмиралом.

Отсек, переоборудованный под межгалактический порт, далеко отстоял от капитанской рубки. Гедимин шёл по знакомым коридорам, пересчитывая про себя повреждения и мелкие неполадки. Этому кораблю доставалось всерьёз, – ни «Феникс» Стивена, ни «Бет» Корсена не были настолько потрёпанными.

Заметив на одном участке серьёзный дефект – рукав электрокабеля прижался к нему слишком плотно и корродировал вместе с изоляцией – Гедимин шагнул к переборке, но Линкен аккуратно его отодвинул.

– Мой корабль не в лучшем виде, да? – криво ухмыльнулся он, жестами отдавая распоряжения ближайшим сарматам. Один из них, отделившись от группы, остался у повреждённого кабеля.

– Как ты ото всех ушёл? – спросил Гедимин. – Там – макаки, тут – мианийцы…

Линкен хмыкнул.

– Мне не привыкать прятаться, атомщик. Мы, сарматы, не очень удачно воюем в открытую. Партизанить получается лучше. Слышал небось о Взрывнике? – он прижал кулак к своей груди и широко ухмыльнулся. Гедимин мигнул.

– Так и знал, что это ты. Ушёл в пираты?

Линкен поморщился.

– Да, атомщик. Паршивая судьба для боевого корабля, – он ласково погладил переборку и тычком открыл люк. – Заходи.

Из мониторов два не работали, в остальных светились чужие звёзды. Одна из них была очень близко, – раздувшийся, остывающий красный гигант.

– Что за система? – спросил Гедимин, кивнув на звезду. Судя по её размерам на мониторе, именно рядом с ней сейчас дрейфовал «Феникс».

Линкен пожал плечами.

– Какая разница? Тут нет Ассархаддона, чтобы дать ей название. Нам с ней сильно повезло, – когда отказал прожигатель, мы еле влезли в портал и обратно уже не вылезли. Думал, придётся посылать истребители за кислородом в пояс Койпера…

Гедимин мигнул.

– Что значит «отказал прожигатель»? Повреждены линзы? Или реактор…

Замолчав, он прислушался к гулу механизмов. Вдалеке мерно вращались два массивных ротора, – реакторы, возможно, были не готовы к переходу в режим пульсации, но работали исправно.

– Эй, парни, – зашевелился в своём углу Кенен. Договорить он не успел – Линкен, резко развернувшись, «прожёг» его свирепым взглядом.

– Маккензи, держи рот закрытым.

– Я молчу, Лиск, – сармат поднял пустые ладони; улыбка в этот раз получилась совсем кривой. – Но ты обещал…

Линкен фыркнул.

– Да, эти ваши проекты… Последняя надежда! Подлизаться к макакам и взорвать их изнутри… Или просто подлизаться, а, Маккензи? Ты у нас любитель мартышек…

Гедимин ткнул его кулаком в бок.

– Отстань от Маккензи. Без него я вообще не знал бы, что ты жив.

Линкен протяжно вздохнул.

– Этот комок слизи нашёл тебя в марте. И молчал, как убитый. Я позавчера силой вытряхнул из него, где ты, и что с тобой было… Это всё правда, атомщик? Про Хольгера и Константина… и что ты не сдал им флот?

Гедимин криво ухмыльнулся.

– Флот у них. Но летать он не будет. Знаешь, как они сейчас взлетают?

Линкен кивнул.

– Наслышан. С тем же успехом могли бы таскать корабли на буксире. Хвалятся трофеями…

Он жестами отдал указания одному из солдат, и тот, взяв с собой ещё двоих, ушёл.

– Ты уже строишь реактор? Я припас для тебя кое-что с Ириена. Мы тут пробуем перерабатывать, – Хильдир и Эверис построили установку…

Гедимин вздрогнул и пристально на него взглянул.

– Перерабатывать ирренциевую руду?!

Линкен ухмыльнулся.

– Её. На ирренций, на ипрон и кеззий… Немного для себя, больше для проекта. На ракеты она не годится, – приходится ходить к Маккензи.

– Зачем тебе ракеты? – запоздало насторожился Гедимин. – Война же закончилась…

Линкен досадливо сощурился.

– Не для меня, атомщик. Сдамся – убьют на месте. И их, – он кивнул на оставшихся часовых. – Всех, кто со мной. Мы вне закона в двух галактиках. Без ракет мы давно были бы мертвы. Ирренций… полезное всё-таки вещество вы тогда открыли.

Он замолчал. Гедимин смотрел на тёмный монитор. Мысли вспыхивали и тут же гасли. «Хольгер и Константин мертвы. Линкен – пират, вечный изгой. Я… меня вообще нет. А ирренций… да, ирренций. Всё, что осталось…»

Он поднял на Линкена тяжёлый взгляд.

– Я ещё… не приступал к реактору, – нехотя признался он. – После Сокорро… мозг немного… испортился. Я… Пусти меня к своим реакторам. Посмотрю, что я делал тогда. Может, так лучше пойдёт.

Линкен положил руку ему на плечо и несколько секунд молчал, глядя ему в глаза.

– Даже так… – тихо проговорил он. – Маккензи не сказал мне, что тебя настолько… изувечили.

Забытый всеми Кенен громко фыркнул.

– Чем ты слушал, капитан?! Я говорил – он даже уборщика починить не мог! Ему спалили мозги, по черепу размазали!

Взрывник молча показал Кенену кулак и снова взглянул на Гедимина. Его радужка стала тёмно-серой, почти чёрной.

– Пойдём в реакторный. Хильдир будет рад, что ты… Только сначала… – он говорил с трудом, будто слова застревали в горле. – Покажи. Покажи, что с тобой сделали. Шрамы… Кенен говорит – их много. Я хочу взглянуть.

Гедимин, недовольно щурясь, коснулся пластин на животе, но рука дрогнула – и броня вскрылась сверху донизу, удержавшись только на конечностях. Линкен молча смотрел на тёмно-серую полосу на шее, на зарубцевавшуюся «сетку» на груди – едва заметный след щелочного ожога; потом протянул руку и тронул пальцем шрам под рёбрами – там, где операционные швы наложились на грубые рубцы от порезов.

– Так… – его лицо окаменело. – Сокорро, купол Альбукерке?

Гедимин кивнул и резко провёл ладонью по скафандру, смыкая пластины. Он был рад, что «осмотр» закончился, – ему было не по себе под пристальным взглядом Линкена.

– Идём, – кивнул ему Лиск. – Пойдём в реакторный.

Едва они вошли в отсек, сармат-реакторщик шагнул им навстречу, вскинув руку с широко расставленными пальцами, и застыл. Гедимин недовольно сощурился на Линкена – «зачем было такое придумывать, только зря отвлекать на ритуалы…» – но внезапно понял, что оператор приветствует вовсе не капитана.

– Heta, – слегка улыбнулся Линкен. – Мы тебе не помешаем. Атомщик хотел заглянуть в реакторы…

Гедимин быстро осмотрелся. Следы повреждений были и здесь – дошло даже до пробоин во внешнем корпусе, но всё было тщательно заделано. Вместо хлипкого, ломающегося при каждой встряске кресла перед щитом управления поставили сидение пилота, снятое со старой «Гарпии», – его пришлось когда-то чинить, но оно не рассыпалось на куски. Вход в активную зону снаружи прикрыли защитным полем; Гедимин так не делал, но ничего против не имел. Поле не рябило – корпуса реакторов остались герметичными.

…Он закрыл за собой люк и остановился между сияющими полумесяцами активных зон – и долго смотрел, как стремительно вращаются роторы, и как по их тёмно-синим бокам бегут зеленоватые блики. Под шлем медленно, одно за другим, просачивались невидимые тёплые волокна, постепенно разогреваясь и сплетаясь на коже в причудливые узоры. Сармат не обращал на них внимания. Он смотрел на реакторы.

Им тоже доставалось в битвах, – два малых ротора треснули, один, по-видимому, собирали по кусочкам, восемь твэлов были заменены самоделками из ириенского металла и «горели» вполсилы, так и не вступив полностью в реакцию, один из них заметно грелся. Гедимин шёл вдоль светящихся колонн, осторожно гладя их кончиками пальцев. «Состав топлива…» – он покосился на включённый анализатор. «Материал оболочек… формула ферка… А вон там – линзы прожигателя. Видимо, были расколоты, – отливали заново…»

Линкен и Кенен ждали его в дезактивационной камере, по щиколотку в растворе меи. Они успели что-то между собой обсудить, и теперь взрывник ухмылялся, а Кенен сердито щурился.

– Один твэл греется, – сказал Гедимин, подставив руки под брызги меи. – Нельзя его так оставлять. Дай мне, я на базе переделаю.

Сарматы переглянулись и зафыркали, с трудом сдерживая смех.

– Вот это я называю «регенерация», – ухмыльнулся Линкен, хлопнув Гедимина по плечу. – Никакие макаки не оттащат тебя от реактора! Здорово, что мы снова работаем вместе, атомщик. Не хочешь ко мне на корабль?

Кенен вскинулся, как от удара, и недобро сузил глаза, но промолчал, ожидая, что скажет Гедимин. Тот покачал головой.

– Лучше мне быть… снаружи. Я помогу тебе, если смогу. И с твэлом, и с прожигателем. Что с ним, кстати? Я не нашёл неполадок.

Сарматы снова переглянулись.

– Подожди, атомщик, – попросил Линкен. – Тебе пока хватит работы. Мы тут тоже не с дерева упали, – может, Хильдир с Эверисом что-нибудь сообразят.

– Тебе нужен позывной, – вмешался Кенен. – Ты ведь в проекте, верно?

Гедимин кивнул.

– Я помогу с «Заражением». И если мозги заработают, подумаю над «Неистовым светом». Мне когда-то нравилась наука. Может, в Сокорро мне не всё выжгли…

Взрывник на секунду отвёл взгляд; его глаза, мимолётно потемнев, снова стали серебристыми.

– Какой у тебя позывной? – спросил он. – Координаторы должны знать, что ты есть, но имя им ни к чему. Как ты будешь называться?

Гедимин озадаченно мигнул.

– Он – «Взрывник», – пояснил Кенен, – у меня позывной «Топаз», но тебе он не подойдёт. Придумаешь что-нибудь, или мне подсказать?

– Маккензи, не лезь, – Линкен, взяв его за плечо, отодвинул к закрытому люку. – Пусть атомщик скажет.

Сармат растерянно смотрел на них. «Позывной…» – в последний раз он слышал это слово в каком-то странном земном фильме про крайне везучих «макак». «Я не умею выдумывать имена. Своё-то получил от мартышки…»

Сарматы ждали. Гедимин задумчиво сощурился. В голове не было ничего, кроме зеленоватого ирренциевого свечения, отливающего синевой; потом вспомнился плутоний, сине-зелёный от окиси, холодный огонь черенковского свечения под водой, градирни Нью-Кетцаля и вымершая птица с тёмно-зелёным оперением, в честь которой назвали город – ныне такой же мёртвый, как и она.

– Кецаль, – Гедимин с трудом вспомнил правильное произношение. – Мой позывной – «Кецаль».

Линкен мигнул. Кенен одобрительно хмыкнул.

– Отлично, Джед! Выше всяких похвал. Не знаю, какие у тебя с этой птичкой ассоциации, но ты на неё непохож ни с какой стороны. Лиск, не забудь сообщить на Землю!

– Заткнись, сам помню, – буркнул взрывник, протягивая Гедимину руку. – Снова вместе, да? Нам всем тебя не хватало.

…На корабль-базу они возвращались на ощупь, волоча за собой непрозрачный пузырь защитного поля. Гедимин нёс за плечом твэл, обёрнутый защитным полем по всей длине, – точнее, пустые оболочки с хвостовиками, наспех залитые меей изнутри и снаружи. В руках у него был контейнер, небольшой, но увесистый, – десять килограммов ириенского металла, сто граммов (маленький брусок) ипрона и столько же – окиси кеззия. «Осталось найти серебро,» – думал сармат, нащупывая входной люк, – «и у меня будет флия. Дальше – дело за малым…»