Текст книги "Проект «Геката» (СИ)"

Автор книги: Токацин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 146 страниц)

– Ранен?

Из-за разбитых губ и крови во рту его голос звучал не слишком разборчиво. Он запоздало заметил своё ранение и досадливо сощурился – «опять пристанут медики…»

– Heta! – Хольгер выставил перед собой пустую ладонь. Второй рукой, на которую в этом бою пришлось два удара, он старался не шевелить.

– Хватит, – повторил он уже на более привычном языке. Гедимин, остановив вращающуюся балку, воткнул её в груду мусора и подошёл к Хольгеру вплотную.

– Что с рукой?

– Н-ничего страшного, – пробормотал химик, придерживая плечо. – Скорее всего…

С соседней «свалки» донеслись громкие смешки.

– Новая вырастет! – крикнул Константин, и Гедимин про себя удивился, что скорость атак Линкена ещё позволяет его противнику глазеть по сторонам и открывать рот. – Эй, Хольгер, наше тебе сочувствие!

– Ничего смешного, – отозвался химик; видимо, боль спала – его уже не передёргивало при движениях. – Эти скафандры выдерживают выстрел «Марка», но не выдерживают атомщика. Где-то Биоблок перестарался…

– Или Кумала недоработал! – крикнули с соседней свалки. – Твою броню не проверяли «Марком»! Может, она не выдерживает… Hasu!

«Доболтался,» – хмыкнул про себя Гедимин – похоже, у Линкена кончилось терпение, и он воспользовался-таки заминкой противника.

– Ну что, опять калечишь сарматов? – Гуальтари, ухмыльнувшись, погасил свет над тренировочной «свалкой» и жестом указал Гедимину и Хольгеру на «площадку безопасности» за пределами всех полигонов. – Жди теперь медиков. Что с лицом?

– Рассекло губу, – отозвался Гедимин, жалея, что под скафандром не почешешься – сработавшая регенерация вызвала сильный зуд. – Заживает.

– Ещё бы нет, – хмыкнул Гуальтари. – В вас вкачали столько дряни…

– Можно выдать Гедимину свалку без длинных балок и труб? – спросил Хольгер, потирая плечо.

– Думаешь, тогда он не найдёт себе оружия? – насмешливо сощурился Гуальтари. – Как бы не вышло хуже…

У входного люка зажёгся красный свет, и коротко вякнула предупреждающая сирена, – в зал вошёл одинокий «Фенрир».

– Куратор хочет видеть Гедимина Кета, – сказал он, останавливаясь на пороге. Сарматы переглянулись.

– Теперь и у тебя заболят плечи, – вздохнул Хольгер. – А потом и у всех нас.

…Конструкция, свисающая с потолка, была на прежнем месте, и Гедимин неприязненно посмотрел на неё, не торопясь выбираться из скафандра. Ассархаддон, закончив что-то набирать на телекомпе, погасил экран и незаметным жестом заставил стол провалиться под перекрытия.

– Я наблюдал за вашей тренировкой, – сказал он, задумчиво глядя на сармата. – Вы удачно нейтрализовали Хольгера. Однако… можно было сделать это гораздо быстрее. Первый удар… вы могли нанести его по кисти, а не по предплечью. Он не смог бы продолжать игру с раздробленными пальцами.

Его жёлтые глаза не выражали ничего, кроме доброжелательного интереса, но Гедимину захотелось отвести взгляд.

– Это Хольгер, – буркнул он. – Я не хочу его калечить.

– Даже при том, что вас подстраховывает весь Биоблок «Гекаты»? – во взгляде Ассархаддона промелькнуло любопытство. – При том, что покалеченным он будет не более нескольких часов, а потом его с восстановленной рукой вернут в ваш блок? Право, вы могли бы не церемониться с противниками. У вас боевые тренировки. Неотработанный удар может дорого вам обойтись.

– Я отработал достаточно ударов, – угрюмо ответил Гедимин. Чем дальше, тем меньше ему нравился задумчивый взгляд Ассархаддона.

– Значит, беспомощность и необратимость изменений, – проговорил куратор, рассеянно глядя поверх плеча ремонтника. – Ожидаемо, но… Снимайте скафандр и куртку. Крови будет немного.

Продевая руки и ноги в фиксаторы, Гедимин чувствовал себя на редкость глупо – все инстинкты кричали, что это тянет на самоубийство, и призывали отшвырнуть Ассархаддона и, пока он выбирается из проломленной стены, удрать как можно дальше. «Отсюда не сбежать,» – напомнил он себе, пока крепления фиксаторов щёлкали, надёжно приковывая его к свисающей конструкции. «Возможно, это пригодится мне. Против повстанцев, безопасников или ещё как-то.»

– Не выворачивайте плечи, – попросил Ассархаддон, медленно прокручивая винты; Гедимин почувствовал знакомую боль в натянутых связках. – Во-первых, не поможет. Во-вторых, медикам тяжело восстанавливать суставы… Значит, вы боитесь нанести повреждения, которые окажутся необратимыми. Получить такие повреждения, полагаю, вы не хотели бы тоже. И мне известно, что вы очень не любите оказываться беспомощным. А ведь это хорошо совмещается, Гедимин. Вы когда-нибудь слышали об успешном восстановлении глаз?

Он сунул руку в приоткрывшуюся нишу в стене. Оттуда послышалось тихое потрескивание, и запахло окалиной.

– Зрительный канал восприятия – основной для нас, – продолжал Ассархаддон. – Не слишком приятно потерять его, верно? Даже если под рукой весь Биоблок – каковы шансы, что такой сложный орган удастся восстановить?

Он держал в руке короткий дротик с широким гранёным наконечником. У него была рукоять, слишком массивная для такого небольшого предмета; Гедимин увидел, что она сделана из жаропрочного фрила с высоким термическим сопротивлением. Металлический наконечник дротика был накалён докрасна, но рукоять – если сармат не ошибался в определении фрила – должна была оставаться едва тёплой.

– Примитивное орудие, – сказал Ассархаддон, кивнув на дротик. – Вообще для него форма не имеет значения. Любой металлический прут, стержень… в принципе, материал тоже неважен. Достаточно ведь механического воздействия. Глаз – хрупкий орган.

Он поднёс дротик к лицу Гедимина. Горячий воздух коснулся кожи. Нагрев был сильным, металл не зря светился красным, – вскоре жжение стало неприятным. Ассархаддон повернул голову сармата набок и приблизил раскалённый наконечник к его левому глазу. Гедимин замигал – высокая температура заставила сработать слёзные железы.

– Чем удобен металл? Можно даже не прикасаться. Нагрев так силён, что белок сворачивается. Глаз буквально варится заживо, – размеренно продолжал Ассархаддон. – Можете не жмуриться. Веко – не преграда. Только испытаете лишнюю боль.

Гедимин привычно отключился от внешних ощущений – ясность мыслей должна была сохраняться при любых условиях – но в этот раз ему не удалось отрегулировать частоту сердцебиения. Он попытался глубоко вдохнуть, но дыхание стало частым и поверхностным. Жжение становилось всё сильнее, слёзные железы не справлялись с охлаждением. Комнату быстро заволакивал туман – то ли начиналась обещанная денатурация белка, то ли зрачок заливали слёзы. Сармат стиснул зубы.

– Ключ, – Ассархаддон постучал по его плечу пальцем свободной руки. – Одно слово, и вы уходите, и глаза остаются при вас.

Гедимин попытался мотнуть головой, но куратор прижал ладонь к его лицу и снова заставил его повернуться боком. Палец бронированной перчатки удлинился на пару фаланг, поддел верхнее веко сармата и осторожно отодвинул его.

– Не люблю причинять лишнюю боль, – сказал он. – Итак, я не услышал ключа. Иногда мне кажется, что вы просто забыли его. Тогда я чувствую себя глупо…

Ещё одно мгновение Гедимин видел ярко-красный свет, приближающийся к залитому водой глазу. Когда жжение стало нестерпимым, он услышал шипение и почувствовал, как густая жидкость течёт по щеке. Он рванулся, пытаясь выломать фиксаторы, – вывернутые суставы отозвались резкой болью, и сармат не сдержал стона.

– Опять выворачиваете плечи, – укоризненно заметил Ассархаддон. Открыв уцелевший глаз, Гедимин увидел, что куратор с интересом смотрит на него. Дротик шипел, остывая в его руке; резко пахло раскалённым металлом и плавящимся фрилом.

– Через пару дней глазница подживёт, – сказал Ассархаддон. – А я подумаю, давать ли вам разрешение на имплант. В Биоблоке есть несколько, правда, стыковка с мозгом – слабое место у всех них. Но ведь вы справитесь с реактором и на ощупь, не правда ли?

Гедимин, забывшись, мигнул – и зашипел от боли в выжженной глазнице. «Реактор,» – он вспомнил холодный синеватый свет со дна бассейна выдержки, синевато-зелёное сияние омикрон-лучей и тонкие красные линии сигмы. «Если зрение не восстановится…» – он зажмурился, пытаясь как можно точнее воспроизвести всё, что видел, – холодный свет и блеск конструкций. «Как я построю реактор на ощупь?!»

– Твой проект накроется, – напомнил он Ассархаддону. Удерживать ясность мышления не удавалось – источник боли был слишком близко к мозгу, она шла волнами, заглушая все другие сигналы.

– Ничего, не последний, – спокойно отозвался куратор, поворачивая голову Гедимина в другую сторону, уцелевшим глазом к себе. – Я довольно терпелив, но сейчас моё терпение на исходе. Скорее всего, я выведу вас из проекта. Всё равно без глаз вы бесполезны. Итак, какой ключ у вас?

Он приподнял веко сармата – в этот раз одним грубым движением, едва не разорвав его. Гедимин увидел раскалённое докрасна жало выжигателя. «Выведет из проекта,» – он пытался подавить захлёстывающий страх, но тело уже не подчинялось мозгу – все мысли заглушал отчаянный сигнал боли и ужаса. «Он говорит правду. Просто выкинет меня в биоотходы. Как показывали в том фильме. Hasu!»

– Ты псих, – прохрипел он – чужая ладонь, прижатая к щеке, мешала говорить. Лица Ассархаддона он уже не видел – всё заслонял раскалённый докрасна металл. Он уже был близко, и глаз слезился, а веки жгло.

– Мне говорили, – спокойно ответил куратор. – Да, жаль, что придётся это сделать…

Дротик двинулся вперёд. Гедимин рванулся назад – насколько позволили фиксаторы.

– Ирренций, – выдохнул он. – Верни меня в проект! Я ещё могу работать…

– Вы уже бесполезны, – с сожалением сказал Ассархаддон. Красный свет стал нестерпимо ярким, а потом погас, и Гедимин услышал шипение остывающего металла.

– Пока вы нужны, никто не будет вас увечить. Серьёзные раны помешают работе, – голос Ассархаддона остался ровным, и говорил он спокойно, как будто они с Гедимином общались в столовой за контейнером жжёнки. – Если дошло до этого – помните, что вас уже списали. Предательство не поможет вам выжить. Просто умрёте с позором. Так, как сейчас. Прощайте.

Холодное сопло прижалось к виску сармата, и он услышал короткий сухой треск. Зеленоватое свечение омикрон-лучей сверкнуло перед внутренним взором в последний раз – и погасло.

01 декабря 39 года. Луна, кратер Драйден, научно-исследовательская база «Геката»

– Тройная доза? Он тут не мутирует от такой накачки?

Голос, прозвучавший над головой Гедимина, был ему знаком, – говорил сармат-медик, к которому он попадал уже бессчётное количество раз. Ремонтник по-прежнему ничего не видел, но слух уже вернулся – а за ним и осязание. Теперь он чувствовал тёплую слизь на голой коже, прохладные браслеты-дозаторы на обеих руках, фиксаторы от локтя до плеча, шесть датчиков на голове и тугую повязку на глазах. Веки двигались, и как будто под ними что-то было – не только пустые глазницы. Сармат радостно ухмыльнулся. «Инсценировка,» – подумал он. «Проект будет. Реактор тоже. А Ассархаддон – полный псих.»

– Мутирует или нет – через три дня он должен видеть, – отозвался второй невидимка; этот голос Гедимину знаком не был. – А пока – собираем данные. Повторное сканирование?

– Подожди, он приходит в себя, – кто-то из сарматов сдвинул крышку автоклава, впуская свежий воздух с запахом дезинфектантов. – Эй, физик, ты слышишь меня?

– Да, – ответил Гедимин и попытался поднять руку, чтобы потрогать повязку, но все конечности, как выяснилось, были жёстко зафиксированы.

– Не дёргайся! Сейчас уберу фиксаторы, – сказал медик. – Повязку снимем через три дня. Будешь теребить её – придётся всё делать заново. А меня расстреляют.

К вискам сармата прикоснулись холодные щупы. Он почувствовал слабые уколы – что-то вошло под кожу и впилось в кости черепа.

– Что это? – спросил Гедимин. – Сканер? Зачем меня сканировать?

– Личное распоряжение Ассархаддона, – отозвался медик. – Не бойся, мозги тебе не выжгут. Ты у нас интересный объект исследований, причём уникальный.

– Какие исследования? – насторожился Гедимин. Сканеры он не любил – ещё с того дня, как один из них стёр ему память. «Или всё-таки меня списали? Перевели в подопытные…» – он ещё раз пожалел о потере зрения – вслепую нечего было и думать как отбиться, так и сбежать…

– Сигма-излучение, – ответил медик, и сармат вздрогнул. Мигать мешала повязка, но веки всё равно дёрнулись. «Сигма?! Вот все работают, все, кроме меня…» – ему было очень досадно.

– Утверждают, что высокие дозы сигмы влияют на мозг, – продолжал сармат-медик. – И одно из побочных действий – блокада любых попыток сканирования. Якобы облучённый мозг «закрывается», вырабатывает нечувствительность. Предыдущие десять тестов на спящем мозге это подтверждают. Теперь сделаем прогон в режиме бодрствования. Впрочем, ты можешь спать. Сейчас мы только собираем материал. Ассархаддону очень интересно, так что не бойся – в утилизатор тебя не отправят.

…Исследования продолжались долго – сканирование в разных режимах, проверка датчиков, их замена, какие-то инъекции и взятие анализов… Через пятнадцать минут Гедимин перестал на них отвлекаться и лежал в полудрёме. Может, причиной были инъекции, – он не чувствовал ничего, кроме редких уколов и – время от времени – неприятного давления в висках и под глазницами. «Сканер, что ли, сломался…» – лениво подумал он, пытаясь повернуться набок – лежать на спине надоело. Медики о чём-то перешёптывались над ним, но объяснять ничего не хотели и на вопросы не отвечали, так что Гедимин вскоре забыл о них и окончательно задремал.

Его разбудило прикосновение чужой тёплой руки. На ней не было никаких перчаток – даже тонких, от комбинезона. Кто-то осторожно погладил его по шее, провёл пальцем вдоль ключиц и перебрался на грудь, то ли поглаживая, то ли ощупывая каждую мышцу. От его прикосновений по телу разливалось тепло – скорее приятное, чем тревожащее. Несколько минут Гедимин лежал, ни о чём не думая, – как будто грелся на солнце на камнях у восточного берега Атабаски в середине лета, млея от тепла, и даже о реакторах вспоминать было лень.

Минут через пять он понял, что медикам незачем его гладить – к исследованиям мозга это никакого отношения не имеет, и к тому же они никогда не стали бы снимать перчатки, прикасаясь к «объекту». Они, кажется, вообще закончили свои опыты – к голове сармата больше никто не притрагивался, и датчики с неё убрали. Кто-то ещё пришёл в медотсек и, наклонившись над вскрытым автоклавом, молча гладил Гедимина.

– Хольгер? – неуверенно окликнул тот – по ощущениям, пальцы невидимого сармата были гладкими, почти без шрамов, а значит, это был не Линкен.

Рука вздрогнула, на долю секунды остановилась, а затем невидимка отдёрнул её, оставив Гедимина в удивлении – и без приятного тепла и воспоминаний о берегах Атабаски.

– Нет-нет, Гедимин. Это не Хольгер, – голос Кумалы звучал смущённо. Гедимин помянул про себя ядро Сатурна и с силой провёл ладонью по коже, стирая невидимые следы чужой руки. Над автоклавом тихо вздохнули.

– Да, наверное, вам неприятно, – сказал Кумала. – Не следовало мне будить вас. Я узнал, что вы тяжело ранены, и поэтому пришёл. Если вам нужна какая-то помощь…

Инъекции всё ещё действовали – Гедимину было лень огрызаться, да и странно было бы накидываться на сармата за предложение помощи.

– Нет, – коротко ответил он. Кумала несколько секунд молчал, будто ждал чего-то ещё, и только потом заговорил.

– Вы ждали Хольгера? Да, я должен был сразу заметить, как вы близки. Тогда мне вообще не стоило вас беспокоить. Прошу прощения, что пытался влезть. Представляю, как это должно было раздражать. Больше не повторится.

«Что?..» – Гедимин приподнялся на локтях, забыв о повязке, зондах и фиксаторах. «Чего он там надумал? Вот псих…»

– Эй! Кумала! – крикнул он, но люк, ведущий в медотсек, уже с шипением закрывался. Кто-то быстро подошёл и задвинул крышку автоклава.

– Кумала смылся, – услышал Гедимин из переговорного устройства. – Извини, что пустили его. Он знает все коды и ходит повсюду. Но к тебе он больше не сунется. Такой уж он.

– Это хорошо, – отозвался ремонтник, опускаясь на дно автоклава. Медик успел налить внутрь слизи, и теперь она зашевелилась, окутывая сармата со всех сторон. Ему снова прикрепили к голове обруч – исследования продолжались. Вспомнив, что спрашивать медиков об их опытах бесполезно, Гедимин расслабил мышцы и опять начал сползать в дремоту. «А Хольгер не придёт,» – подумал он сквозь сон. «Он-то кодов не знает…»

05 декабря 39 года. Луна, кратер Драйден, научно-исследовательская база «Геката»

Щупы сканера снова прокололи кожу на висках Гедимина, и он почувствовал неприятное давление на височные кости. Сармат ждал знакомой тупой боли в висках и под глазницами, но не ощущал ничего – как будто сканирующий агрегат просто прикрепили к нему и забыли включить.

– Эй, вы, – сказал он в пространство – повязка на глазах мешала увидеть медиков, но они определённо толкались поблизости. – Сканер сломался.

Над автоклавом послышался сдвоенный смешок. Крышка сдвинулась, кто-то убрал сканер и заклеил ранки на висках пластырем.

– Не-а. Исправен. Да сам проверь!

– Эй-эй, ему ещё рано… – вмешался второй медик, но поздно – тугая повязка, прикрывающая глаза Гедимина, ослабла и сдвинулась на лоб. Сармат успел зажмуриться, но красный свет, хлестнувший по векам, всё равно показался ему слишком резким.

– Вот так один болван может испортить пять дней работы, – донеслось из красной полутьмы.

– Да в порядке он, в порядке, – проворчал первый медик. – Эй, физик, можешь открывать глаза. Не бойся, не выжжет!

Свет стал тусклее, и Гедимин открыл глаза и рывком сел. Больше на нём не было ни фиксаторов, ни датчиков, и слизь куда-то утекла из автоклава, оставив кожу сармата чистой. Один из медиков наклонился над автоклавом и протянул Гедимину сканер.

– Видишь? Всё работает!

Чтобы разобрать прибор, не потребовалось даже самодельных рычагов и клиньев из обломков фрила, – достаточно было сжать его в руках, и все крышки сами сдвинулись, а крепления отщёлкнулись. Гедимин заглянул внутрь и удивлённо мигнул.

– Да, работает. Тогда почему… – он прикоснулся к заклеенному пластырем виску. Медик хихикнул.

– Потому что облучение тоже работает. Именно так, как предполагалось. Иммунитет к сканированию. Мозг нарабатывает устойчивость. Чем больше доза, тем быстрее. Мы добавили тебе пару кьюгенов на черепную коробку. Чистая сигма, не бойся. Ты и не почувствовал.

Сармат снова мигнул. «У них тут сигма-облучатели,» – он огляделся по сторонам, но, как и следовало ожидать, ничего знакомого не увидел – скорее всего, медицинские сигма-облучатели выглядели не так, как грубые поделки с «Полярной Звезды». «Когда уже я доберусь до работы?!»

– И что, теперь я не сканируюсь? – недоверчиво спросил он.

– В обычном режиме – нет, – медик отнял у него сканер, вернул на место все защёлки и отложил прибор в сторону. – Можно подкрутить мощность. Но сейчас тебе проще выжечь мозги, чем просканировать.

– Значит, мне ещё могут стереть память… – сармат, вспомнив столкновение с австралийцами, недовольно сощурился.

– Прицельно – уже нет. Могут затереть всё до белого листа, но, – медик пожал плечами, – проще пристрелить, чем потом с тобой возиться.

– Да ладно вам, – второй медик подошёл к автоклаву. – Скоро сделают сканеры на сигма-лучах. Посмотрим, что тогда будет с твоим иммунитетом.

«Ещё одна направленная мутация,» – подумал Гедимин; ему было не по себе – он не ожидал, что работа с ирренцием оставит следы не только на коже. «Хотя – скорее, ненаправленная. А у нас дозу сигмы получили все…»

– Что с другими сарматами? Они тоже мутировали? – спросил он. Медики переглянулись.

– Их проверят на днях. Пока указаний не бы…

Сармат оборвал фразу на полуслове и развернулся к двери. Гедимин выглянул из автоклава и увидел, как в медотсек заходит Ассархаддон. Медики дружно вскинули руки, отвечая на безмолвное приветствие. Сармат покосился на себя и захотел лечь обратно в автоклав и задвинуть крышку – сейчас он казался себе предельно уязвимым.

– А, повязку уже сняли, – куратор смотрел на Гедимина с обычной доброжелательностью. – Очень хорошо. Сарматы Биоблока приложили все усилия, чтобы восстановить вам зрение. У них хорошие наработки в этой области, но я всё равно опасался неудачи. Послезавтра вы сможете вернуться к тренировкам. Гуальтари каждый день о вас спрашивает.

«Странно,» – подумал Гедимин, настороженно глядя на Ассархаддона. «Он сам выжигал мне глаза. Что ему теперь-то беспокоиться?»

– Что с остальными? – угрюмо спросил он. – Что ты с ними сделал?

– Ничего, – слегка удивился Ассархаддон. – Ничего, что не входило бы в программу подготовки. Да, они тоже ждут вашего возвращения. Упоминать об этом показалось мне излишним. Все ждут вас. Особенно Ядерный блок. Думаю, через неделю вы будете готовы к работе.

Гедимин, вздрогнув, недоверчиво посмотрел на него, – вспыхнувшая было радость тут же сменилась настороженностью.

– Не врёшь? Завтра не скажешь, что я бесполезен?

Ассархаддон выставил перед собой пустые ладони.

– Всё время забываю, насколько вы впечатлительны. Кажется, последняя наша тренировка напугала вас слишком сильно. Я удивлён, что вы вообще тогда мне поверили. Я отчаянно переигрывал. Видимо, опыта вам ещё не хватает.

– Опыта? – сармата передёрнуло. – С кем-то это проделывали не один раз? И что с ним?

«Видимо, с Кумалой,» – мелькнуло в мозгу. «С тех пор он такой.»

– Я не об этом, – покачал головой куратор. – А если об этом… Мне самому было неприятно это делать. Я бы предпочёл без этого обойтись. Но… это слишком важный урок, Гедимин. Вам было нужно его усвоить. А боль обостряет память. Надеюсь, вы ничего не забудете и не совершите такую ошибку в следующий раз… где-нибудь далеко от «Гекаты» и её Биоблока.

07 декабря 39 года. Луна, кратер Драйден, научно-исследовательская база «Геката»

– Гедимин!

Трое сарматов в коридоре у входа в зал тренировок обернулись на его шаги. Первым навстречу шагнул Хольгер, и секунду спустя Гедимин уже обнимал его, боясь сдавить слишком крепко. «Скафандр выдерживает выстрел из «Марка», но не выдерживает атомщика,» – вспомнилось ему.

– Живой, – выдохнул Линкен, бережно сжав в ладонях его шлем. – Ассархаддон не обманул. Я чуть с ума не сошёл, когда узнал, что тебя увезли на опыты…

– Это правда, – подтвердил Константин, небрежно похлопав Гедимина по плечу. – Он сам пошёл к куратору. Не знаю, о чём они говорили, но по итогам никто не был расстрелян. И ты, как вижу, вернулся живым и относительно здоровым. Тебе действительно выжгли глаза?

– Тут такие тренировки, – отозвался ремонтник. – С вами такого не делали? Это хорошо.

Под ноги ему легла полоса красного света – люк тренировочного зала открылся, и короткий вопль сирены пригласил сарматов зайти внутрь. Гедимин отпустил Хольгера (тот до сих пор молчал и только иногда, оглянувшись на ремонтника, облегчённо вздыхал) и пошёл вслед за Константином в красный коридор.

– Через неделю начнём работать, – тихо сказал он внутри. – Ассархаддон обещал.

…Тугой обруч защёлкнулся на шее Гедимина, неприятно надавив на горло. Пульт в руках Гуальтари коротко пискнул – отсчёт пошёл. «Двадцать один, двадцать два…» – сармат зажмурился и осторожно провёл пальцами по ошейнику, нащупывая нужные выступы и стыки пластин. «Двадцать три, двадцать четыре…» – крепко сжатый металл захрустел под давлением. «Двадцать пять, двадцать шесть…» – шею обжёг ослабленный электрический разряд, но Гедимин не дрогнул. Застёжка с тихим щелчком открылась. «Двадцать семь!» – сорванный ошейник полетел в дальний угол. «Двадцать восемь…» – защитное поле раскрылось над ним ещё в полёте, закрывая всех, кто был в зале, от воздушной волны. Купол вздулся и тут же осел, Гедимин не услышал ни звука из-под него. Гуальтари щёлкнул пультом и вскинул ладонь с расставленными пальцами.

– Saatetzki!

– Восемь секунд, – во взгляде Линкена мелькнула зависть. – Умеешь ускоряться, когда захочешь! Мне пока быстрее пятнадцати никак.

– Вот специально выставлю на восемь, – нахмурился Гуальтари. – Взрывник, ты-то это всё давно прошёл – и не на тренировках…

– Помню, – сармат прижал пальцы к горлу, и его лицо перекосилось. – Хоть бы в этот раз до такого не дошло. Надеюсь, Маркус знает, что делает…

…Занятия с Ассархаддоном проходили регулярно – через день – в одно и то же время, но всё равно за сарматами каждый раз присылали охранников, как будто куратор подозревал, что «ученики», предоставленные сами себе, до него не дойдут. Внутрь охрана не заходила – разве что по особому приглашению, когда нужен был кто-то на роль «макаки». И в этот раз она осталась у входа, и Гедимин был уверен, что все экзоскелетчики этому рады.

«Кабинет» пустовал – Ассархаддон убрал даже стол с телекомпом, зато на полу появилась яркая разметка – несколько красных линий.

– Оставьте скафандры у двери, – куратор, развернувшись к пришельцам, кивнул на стапеля. – Одежду не снимайте – крови сегодня не будет. Да… Мне нравится ваша группа – она получилась на редкость сплочённой. Думаю, у вас не будет проблем с совместной работой. Единственное – вам не следует вместе попадать в плен. Если до этого дойдёт, кому-то из вас придётся убить товарищей. Знаю, что об этом неприятно даже думать, но других вариантов не будет. Если только не успеете сбежать… а наши друзья-приматы сделают всё, чтобы не допустить побега. Да, убить или умереть самому. Скверный выбор. Как делается первое, вам должен был объяснить Гуальтари – надеюсь, в нужный момент это вспомнится. Как делается второе… вы уже практически готовы. Сегодня попробуем довести процесс до конца. Ложитесь между линиями.

Гедимин с подозрением посмотрел на фриловые плиты, покрывающие пол, – он уже знал, что все покрытия в «кабинете» Ассархаддона – с подвохом. Куратор, заметив его заминку, хмыкнул.

– Ложитесь. Фиксаторы не понадобятся. Сегодня я покажу ещё один способ, любимый ленивыми повстанцами с кучей свободного времени. Выматывание. Это очень просто – не давать пленному ни пищи, ни воды и поместить его в такие условия, чтобы он не мог заснуть. Можно ещё добавить регулярные избиения или бросить оголённый кабель, – всё, что угодно, чтобы медленно обессилить. Приматы выдерживают два-три дня. Мы более выносливы – здоровый сармат может продержаться две недели. Как замечено, сильнее всего выматывает беспомощность и вытекающее из неё отчаяние. У меня нет двух недель в запасе, да и Биоблок не оценит такой объём работы. Мы смоделируем конечное состояние. Вы уже продержались по двенадцать дней каждый и теперь чувствуете себя… скоро узнаете, как. Сыворотку!

Сармат-медик, как показалось Гедимину, вынырнул откуда-то из стенной ниши за спиной Ассархаддона, – иначе ремонтник не мог объяснить, как умудрился не замечать белый комбинезон всё это время. Сама инъекция не вызвала никаких ощущений – медик ввёл немного жидкости в вену на предплечье и, не останавливаясь, перешёл к следующему сармату. Красные линии на полу замигали, и на их месте поднялись невысокие ограждения – всего полметра высотой. Гедимин повернул голову, чтобы рассмотреть их, и внезапный приступ слабости едва не размазал его по фриловым плитам. Тело стремительно превращалось в мягкий контейнер с Би-плазмой; шевельнуть было невозможно даже пальцем, а голова кружилась даже в неподвижном положении. Слизистая в носоглотке ссохлась так, что при попытке вдохнуть сармат почуял запах раскалённого металла – собственной крови, сочащейся из трещин. Регенерация включилась без замедления, добавив к скверным ощущениям ещё и зуд. Сармат мучительно закашлялся, пытаясь привстать, но руки лишь бессильно тряслись. «А, вот это как,» – подумал он, уже привычно выпадая на «остров ясности». В такие моменты ему казалось, что мозг отсоединяется от тела; узел стыковки, по ощущениям, располагался у основания шеи. Сыворотка рано или поздно должна была выйти из организма, «тренировка» Ассархаддона – закончиться, а медики – привести повреждённое тело в порядок, – оставалось только этого дождаться.

Издалека (хотя на самом деле расстояние составляло не более метра) до него доносился приглушённый голос куратора; ему отвечал еле слышный хрип. В крайней загородке, как помнил Гедимин, лежал Хольгер. О чём они говорят, сармат не слышал – слова сливались в монотонный гул. Некоторое время спустя (счёт времени тоже сбился – Гедимину казалось, что он каждую минуту куда-то проваливается, но потом вылетает обратно, не находя ни отдыха, ни прояснения в мозгу) голоса затихли. Кто-то прошёл мимо сармата, потом он услышал другие шаги, более грузные. Ассархаддон вошёл в загородку и опустился на пол рядом с неподвижным сарматом.

– Крайняя измотанность делает существо предельно восприимчивым к любым воздействиям, – сказал он, слегка надавив пальцем на кадык ремонтника. Мозг отреагировал мгновенной вспышкой панического страха.

– Говорить можете? – поинтересовался Ассархаддон. – Не буду спрашивать, помните ли вы ключ. Как выяснилось, помните.

«Да чтоб тебя…» – Гедимин сердито сощурился – на большее сил не хватило.

– Вы провели без воды, пищи и сна двенадцать дней, – куратор заглянул сармату в глаза. – Системы вашего организма работают на пределе, из последних сил обеспечивая выживание. Любое дополнительное воздействие может стать для них критическим. Именно из такого состояния очень легко отключить тело навсегда. Начните с дыхательной системы. Кровеносная подтянется за ней. Или…

Он насмешливо сощурился.

– Назовите ключ, и тренировка на этом закончится.

Он выждал несколько секунд. Гедимин молча рассматривал орнаменты на его скафандре и слушал, как в ушах стучит кровь. Ему хотелось отключиться, но сыворотка в крови мешала, то и дело ускоряя сердечный ритм и выталкивая сармата обратно в сознание.

– Иногда мне кажется, что у вас просто перегорели болевые рецепторы, – пробормотал Ассархаддон, расстёгивая куртку Гедимина и прижимая ладонь к его животу. – Попробуем задействовать термические…

Гедимин уже знал, что перчатка Ассархаддона раскаляется быстро – менее чем за секунду до тёмно-красного свечения – и, не дожидаясь, когда жжение станет нестерпимым, а внутренности скрутит болью, привычно «отстыковался». «Говоришь, дыхательная система…»

Лёгкие хватали воздух быстро и часто, заполняясь едва ли на четверть. Гедимин отсчитал ритм и начал замедлять его, пропуская каждый второй вдох. Кровь в ушах застучала громче – кислорода не хватало. «Замри…» – сармат слабо повёл левым плечом. Какие-то мышцы внутри свело судорогой, и стук начал замедляться. Перед глазами замелькали красные и белые круги, нестерпимо яркие, обжигающие сетчатку. «Не то…» – он представил себе длинный ряд урановых стержней под толщей воды. Холодное свечение погасило неприятные вспышки, ещё немного – и вокруг осталось только оно. Стук в ушах сменился звоном, и он становился всё громче; рёбра крепко стянул невидимый широкий обруч. Он сжался ещё сильнее, и на секунду сармату стало нестерпимо больно – словно в груди взорвалась плазменная граната. Кто-то резко ткнул его в шею – голова безвольно мотнулась, но даже подумать о том, чтобы шевельнуться, Гедимин уже не мог. Ещё секунда – и всё его тело скрутило судорогой.