Текст книги "Проект «Геката» (СИ)"

Автор книги: Токацин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 90 (всего у книги 146 страниц)

Гедимин покачал головой.

– Не надо рисунков. Я приду просто так. И мы пойдём в «Юйту», и никто тебя не тронет.

Он проводил Харольда с его флиппером до поворота. Сулис сел в седло, но ехал на самой малой скорости, пока Гедимин не остановился и не вскинул руку в прощальном жесте. Он видел, как Харольд обернулся на углу и махнул на прощание – и всё-таки не врезался в этот угол, хотя флиппер опасно вильнул в воздухе.

«Скверно быть не пойми кем,» – думал сармат, возвращаясь на корабль. Он закрыл за собой все замки и пошёл на жилую палубу. Голова после выхода на улицу странно отяжелела, и сармату захотелось вздремнуть. Он долго лежал на матрасе, лениво думая, сходить посмотреть на корабельный реактор или оставить его на потом – всё равно без Кенена никто не позволит залезть внутрь – пока сон не сморил его.

… – Эй, Джед! – кто-то постучал по его броне, и Гедимин открыл глаза. – Ну ты даёшь! Тебе что, ночи на сон мало?

Над ним, скрестив руки на груди, стоял Кенен. Сармат нехотя зашевелился.

– Говорят, ты болтал с сулисом, – продолжил Кенен, сердито щурясь.

– Тебе какое дело? – сузил глаза Гедимин.

– Такое, что нечего его сюда приваживать! – ответил Маккензи. – У меня не балаган, уродцы мне не нужны!

Гедимин резко выпрямился, одним движением поднимаясь на ноги и оказываясь вплотную к Кенену. В этом не было ничего опасного для командира базы, но он, замолчав, подался назад, и в его глазах мелькнул испуг.

– Не лезь в мои дела, – процедил сармат, нависая над Маккензи. Он ждал, что тот, увеличив дистанцию, повысит голос и скажет всё, что думает и о Гедимине, и о Харольде, – но Кенен, испуганно мигнув, замотал головой.

– Ладно, Джед. Проехали. Вот, держи. Это твоя доля. Завтра мы чиним реактор. Я договорился, нам заплатят. А это для тебя.

Гедимин посмотрел на полосатые ампулы и мигнул.

– Флоний? Где взял?!

«Где его сейчас берут?» – думал он. «Экзотариума больше нет. Ассархаддон и его червяки исчезли. Синтезировать флоний нельзя. А у Маккензи целая коробка. Откуда?!»

– Привёз один хороший парень, – усмехнулся Кенен. – Тот, кто забирает у меня ирренций. Ты зря отказываешься от проектов, Джед. Там уйма интересного. Помнишь червяков Ассархаддона?

Гедимин кивнул, глядя на ампулы. «Целая коробка флония… У кого-то на Земле свой экзотариум? Или Ассархаддон снова в деле?!»

– Тот парень – наш курьер – слетал на Ириен и привёз на Землю десяток, – продолжал Кенен. – И корм для них, естественно. Там сейчас завёлся интересный проект. «Неистовый Свет», так его назвали. Что бы ты сказал на предложение построить ещё один реактор? Безопасный реактор? Столько времени, сколько тебе нужно, никакого Маркуса, никакого Ассархаддона под боком? А?

Гедимин, на секунду застывший с мечтательной улыбкой, опомнился, и его передёрнуло.

– Отстань от меня, Маккензи, – угрюмо ответил он. – Торрегроса выжег мне мозг. Я старый реактор не помню, а ты ко мне с новым. Ищи ядерщиков в другом месте.

Кенен, вздохнув, похлопал его по локтю и вышел. Ампулы остались на ладони сармата. Тот смотрел на них с кривой ухмылкой. «Флоний. Защищает от омикрон-облучения. А где сейчас найдёшь омикрон?» – подумал он, осторожно спрятав ампулы под броню. «Ирренций остался только здесь. В тайнике Маккензи.»

Он выглянул в коридор. Кенена там уже не было, по отсекам бродили скучающие сарматы – слишком много посторонних глаз между Гедимином и тайником в хвосте «Ицумадена». «В другой раз,» – решил сармат, укладываясь на матрас, но спать ему уже расхотелось. «Реактор,» – он перевернулся на другой бок, но назойливые мысли от этого не исчезли. «Кто-то затеял новый ядерный проект… У нас ещё остались ядерщики? Не всех запытали? Я бы… да, может, я бы ввязался. Если бы хоть что-то помнил…»

Он взял клок бумаги, попытался начертить что-то по обрывкам, с большим трудом выуженным из памяти. «Была очень простая схема,» – с досадой думал он. «Элементарная. Как я ускорил синтез? Как сделал энергоустановку? Ну как?!»

То, что вышло из-под его руки, напоминало внутренности полузатопленной пещеры. Колонны-сборки заливала вода, и там, где она к ним прикасалась, поднимался пар. Гедимин несколько секунд смотрел на рисунок, затем, сердито фыркнув, скомкал его и затолкал под матрас. «Ничего не помню. Словно не я делал. Вот же бред…»

11 мая 29 года. Луна, кратер Пири, город Кларк

«Здесь.»

Гедимин отнял руку от горячей трубы и открыл глаза. Можно было и не смотреть – всё было понятно по звуку: из стыкующего узла били тонкие струйки перегретого пара. Сармат тронул ногтем торчащую кромку разбухшего уплотнителя и выдохнул сквозь зубы – стык держался на проржавевшем металлическом кольце, изъеденном нагрузками и прорывающейся радиацией, стоило нажать пальцем – и весь узел развалился бы на куски.

– Кенен, – тихо сказал Гедимин, отступая от трубы на шаг; тут же он упёрся спиной в трюмную переборку – технические помещения «Койота» не оставляли пространства для манёвров. – Тут нечего делать. Весь узел под замену. Скажи макакам – пусть ищут новый.

Иджес, протиснувшийся к стыку вслед за Гедимином, поёжился и подставил дозиметр под струю пара. Экран тут же запотел, но цифры разглядеть было можно, и от них Иджес вполголоса выругался и подался назад.

– Джед, ты умеешь обрадовать, – кисло отозвался Кенен. – Только что я заливал им, что ты починишь это влёт.

– И что? – Гедимин, отодвинув Иджеса от трубопровода, сердито сощурился на уплотнитель – щели в искрошенном материале становились шире с каждой минутой. – Тут всё проржавело и ползёт по швам. Скажи им – или неделя на остывание и полная замена узла, или пусть везут всё в ядерный могильник.

– Джед, не пори горячку, – Кенен заметно волновался – видимо, кто-то из «заказчиков» стоял рядом. – Заткни эту дырку чем придётся. У нас тут не «Вестингауз», запчасти для реакторов мы не штампуем.

Коммутатор щёлкнул, отключаясь. Гедимин, недобро сузив глаза, повернулся к Иджесу. Тот нервно сглотнул.

– Будешь держать вот этот стык. Поле положишь поверх, точно по форме трубы. Я выгребу крошево и попробую заткнуть щели.

Иджес закивал и потянулся к наручному генератору. Гедимин выпустил коготь и задумчиво посмотрел на трубу, уходящую в темноту. «Это второй контур. Он должен стыковаться…» – сармат перевёл взгляд на узел, исходящий паром, и досадливо сошурился. «С чем он стыкуется? Что это за элемент? «Звёздный Кондор», вторая модификация… Вспоминай, кусок идиота!»

Память молчала. Кусок трубы, блестящий от влаги в свете сарматских фонарей, был просто куском ржавого мокрого металла, покрытого радиостойким фрилом и частично облезшего.

– Иджес, – Гедимин придержал механика за руку – тот, пользуясь заминкой, уже отползал вдаль по узкому коридору. – Что это за узел?

Иджес вздрогнул.

– Атомщик, – еле слышно пробормотал он, – если ты этого не знаешь, откуда мне-то знать?!

Гедимин разжал пальцы. Уплотнитель под давлением пара поддался ещё на долю миллиметра. «На кой метеороид я сюда вообще полез?!» – обречённо вздохнул сармат, опуская руку на горячую трубу и закрывая глаза.

Это было как короткая вспышка под веками – мгновенная достройка части до целого, трёхмерная схема, всплывшая перед глазами. Что-то посыпалось из-под когтя, запущенного под металл, шипение стало громче, Иджес коротко вскрикнул, труба мягко поддалась – и неприятный звук пара, бьющего из неплотного стыка, вдруг утих.

– Держи поле! – бросил Гедимин, открывая глаза и включая ремонтную перчатку. «Закрыть стык. Здесь заварить, сюда ещё слой… напыление не держит… ещё один… это убрать, ржавчина… сюда поле, пластину поверх… держит?» – обрывки мыслей сухо щёлкали в мозгу. Пар уже не шипел, протекающий стык, укреплённый всем, что подвернулось, пока выдерживал внутреннее давление, – можно было отвести руку, досчитать до ста и убрать защитное поле.

Секунды тянулись мучительно медленно. Сармат недовольно щурился на трубу. «Менять надо. Это – до первой серьёзной встряски…»

– Эй, Гедимин, – Иджес тронул его за плечо. – Давай отсюда выбираться. Эта штука не шипит? Вот и хорошо. За весь реактор нам не платили!

Его голос едва заметно дрожал, и он поминутно косился на дозиметр. Теперь, когда труба не парила, фон заметно снизился – радиоактивный пар осел на стены и ушёл из-под щупов прибора. Гедимин замерил излучение в капле, стекающей по переборке, и тяжело качнул головой. «Это уже не наше дело,» – напомнил он себе. «Утечку мы закрыли.»

… – И он эту трубу сжал в кулаке. У меня дозиметр зашкалило! – вполголоса делился впечатлениями Иджес. Он сел в стороне от Гедимина, среди ремонтников; сейчас все глазели на него, слушая историю о ремонте реактора – волнующую и не имеющую почти ничего общего с правдой. Гедимин задумчиво щурился, вспоминая, когда Иджес научился так интересно рассказывать, – видимо, за время войны…

– Джед, ты пить будешь? – тронул его за локоть Кенен. – Сколько можно смотреть на стакан?!

– Не трогай, – буркнул сармат, поднимаясь из-за стола. – Ни стакан, ни еду. Я ненадолго.

«Надо сказать Маккензи – пусть даст мне денег,» – думал он, выбираясь из здания терминала. «За месяц мы должны были что-то заработать. У меня с собой ни койна.»

Было ещё рано, и свет на улицах поддерживали по-дневному ярким, – к вечеру его специально приглушали «для поддержания суточного ритма», как объяснял Кенен, лучше разбирающийся в биологии приматов. Мастерская «Галь & Уотерс» была открыта, из-за приподнятой вертикальной створки доносился прерывистый рёв мотора – какой-то механизм гоняли на стенде. Когда Гедимин подошёл к воротам, звук перестал прерываться, – двигатель наконец запустился, хотя сармату его шум всё равно не нравился.

– Ну хватит, хватит, – послышался из-за створки ворчливый человеческий голос. – Ты сегодня сам не свой. Если спешишь, то я не задерживаю.

Гедимин мигнул. «Это Галь? Непохоже, чтобы он…»

Мысли сармата прервал звук поднимающейся створки. Долговязая фигура в тёмно-синем комбинезоне высунулась наружу – и тут же отпрянула.

– Готов? – Гедимин приподнял сжатый кулак до плеча – так Кенен модифицировал «салют Саргона», в очередной раз запрещённый в пределах Солнечной Системы. – Тебе что-то платят? Если Кенен съел мою порцию, мне тебя даже накормить нечем.

Харольд, вытаращив глаза, странно булькнул и передёрнул плечами.

– Идём, теск, – пробормотал он. – Смотри, какая эмблема. Я сам её сделал.

Эмблема висела поверх комбинезона на стальной цепочке, – голова, отдалённо похожая на заячью, но с оскаленными клыками, пририсованными от какого-то крупного хищника, и свирепым выражением морды.

– Отряд назывался «Лунный Заяц», – пояснил Харольд. – Когда сюда пришли тески… ну, повстанцам пришлось побегать. И Рагна Даллен…

Гедимин слушал его рассказ вполуха – мешала назойливая мысль, что Харольду, полусармату, следовало бы меньше радоваться успехам повстанцев-людей. «Ещё и воевал на их стороне…» – сармат едва заметно поморщился. «Всё-таки глупая была идея с этими полукровками. Ерунда какая-то получилась.»

– И вот я сказал… – Харольд, до того идущий за Гедимином со всей возможной скоростью, вдруг остановился и подался назад. Они почти пришли – до входа в бар оставалась пара шагов. На пороге, расправив плечи, стоял Кенен и недобро щурился.

– А, вот для кого еда, – он презрительно скривился, глядя на сулиса. – Эй, Дэйв! Смотри, кого сюда притащили!

Дэвид, на ходу вытирая руки, выглянул в коридор и остановился, пристально глядя на Харольда. Тот шагнул вбок, прячась за спиной Гедимина. Сармат недоумённо мигнул.

– Уотерс, – медленно проговорил Дэвид. – Я все ждал, когда тебе надоест от меня бегать. Ярик обещал прислать тебя на отработку три недели назад.

– Не трогал я твой ром! – крикнул Харольд из-за спины Гедимина. – Тут полгорода ходит, а на меня потом…

– До тебя он был на месте, – отозвался Дэвид, складывая руки на груди – так же, как вставший рядом с ним Кенен. – И насчёт той драки…

– Они первые начали! – Харольд, как ни пытался Гедимин его высмотреть, не выходил из слепой зоны. – Что я должен был – сидеть, пока меня метелят?!

– А то никто не видел, как ты показывал им факи, – бросил Дэвид, глядя сквозь Гедимина с нарастающей скукой и отвращением. – Уотерс, тебе место в зоопарке, рядом с мохнатыми мартышками. Если ты пришёл не для отработки…

Гедимин, спиной уловив слабое движение воздуха, резко развернулся и сцапал Харольда за плечо.

– Не знаю, что у вас тут за дела, – медленно проговорил он, – но мне это не нравится. Кенен, отдай мне мой паёк, и мы уйдём.

– Значит, отработки я не дождусь, – тяжело вздохнул Дэвид, разворачиваясь к двери. – Подожди минуту, теск. Паёк – твой, но эту обезьяну больше сюда не води. Ты, я вижу, добрый парень, но простой, как табуретка.

Гедимин сердито сощурился, но пояснения ему никто давать не собирался – Кенен, показав несколько выразительных жестов, ушёл в бар, выглянувшая официантка со свёртком еды метнула на Харольда недовольный взгляд, но с Гедимином попрощалась вполне вежливо. Полукровка понуро молчал, пока они не вышли из терминала, и сармат не выпустил его плечо.

– Бери, – Гедимин протянул сулису свёртки. – Вон там скамейка. Сядем, и ты поешь. Они положили контейнер жжёнки… или чего-то вроде, чтоб я ещё в этом разбирался…

Махнув рукой, он тяжело опустился на скамью. Она выдержала вес сармата в скафандре – и сулиса, приткнувшегося ему под бронированный бок.

– Видел? – мотнул головой Харольд, жадно проглотив половину бургера. – Он меня убил бы, если бы не ты. И за что?! На меня напали, я защищался, стул полетел не туда…

– Бывает, – буркнул Гедимин. – Как с Кененом. Вечно его били по всем углам.

Харольд фыркнул, поднял взгляд от еды, просительно заглядывая Гедимину в глаза.

– А за что его били?

Гедимин пожал плечами.

– За человечьи повадки. Всё время что-то затевал… Так сколько их было? Тех, кто напал?

– Четверо, – ответил Харольд, не переставая жевать, и для наглядности показал четыре пальца. – Они меня потом караулили у мастерской…

– Понятно, – сказал Гедимин, глядя на мигающие вывески. Уличное освещение приглушили, и тем ярче были видны развешанные повсюду подсветки странных мест, куда сармат даже не заглядывал.

– Где ты живёшь? – спросил он. – Сам доберёшься?

– Лучше ты со мной, – вяло ответил Харольд. Он выпил контейнер подкрашенного спирта махом, по-сарматски, и его мгновенно развезло – он даже стоял с трудом, и голова всё время клонилась набок. Гедимин смерил его задумчивым взглядом.

– Садись на плечо, – сказал он. – Так где живёшь?

«Копы» на перекрёстках смотрели на них с подозрением, но близко никто не подошёл – только посмеялись в рации. Гедимин не прислушивался к их переговорам – Харольд норовил заснуть, и каждые три минуты приходилось его встряхивать.

– Здесь, – сказал он наконец, мешком падая с плеча сармата.

Они стояли у новостройки в три этажа – длинного каркасного дома из фриловых пластин, только и пригодного для искусственного климата Луны, где ни ветра, ни дождя не увидишь.

– Внутрь тебе нельзя, – сказал Харольд, отойдя на шаг и осмотрев Гедимина с головы до ног. – Пол провалится. Ладно, прощай. Завтра придёшь?

Сармат кивнул, прислушиваясь к ощущениям. Ему было слегка не по себе – словно подобрал в лесу енота и теперь не мог сообразить, зачем енот в бараке. «Ладно, приду,» – решил он наконец. «Помогу ему с флиппером. Он вроде механик. Может, выйдет что-то дельное.»

12 мая 29 года. Луна, кратер Пири, город Кларк

– Деньги? – Кенен взглянул на сармата исподлобья, машинально хватаясь за пухлый карман. – Зачем тебе деньги?

– Пойду в информаторий, – ответил сармат. – Там платно, я видел табличку на входе.

Кенен подозрительно сощурился.

– Почему мне не сказал? Я через Дэйва договорился бы.

Гедимин качнул головой.

– Мы же вроде нормальные жители в этом городе? Вот и надо ходить как нормальный житель. На кой астероид мне твои крысиные лазы?!

Кенен обиженно фыркнул и с большой неохотой достал из кармана карточку с изображением лунного диска и каких-то веток.

– Тут пять койнов. Надеюсь, ты за эти деньги не будешь кормить человечьих ублюдков?

– Что тебе сделал этот Харольд? – прямо спросил Гедимин, поняв, что в местных традициях он не разберётся и за сто лет. Кенен поморщился.

– Скользкая тварь…

– Кто бы говорил, – фыркнул Гедимин, убирая карточку в «карман». «Пять койнов? Этого хватит на пятьдесят часов,» – подсчитал он про себя. «А если что-то скачивать? Тогда меньше. Ладно, так запомню. Навряд ли там очень много.»

…Главный вход в информаторий был шире, боком протискиваться не пришлось, но потолки остались такими же низкими, и сармат входил, пригнув голову, среди внезапной тишины перед ним и невнятных шепотков за спиной. Служащий шагнул ему навстречу, хватаясь за кнопку на поясе, посмотрел на сунутую под нос карточку и молча проводил сармата к свободному терминалу в дальнем углу. Харольд, почувствовав себя в безопасности, высунулся из-за его спины и взглянул на экран.

– База искусственнорождённых? – он кивнул на открытую Гедимином страницу. – Кого-то ищешь?

– Своих, – коротко ответил сармат, выбирая заглавную букву.

«Хепри,» – он скользил взглядом по списку, пока не увидел зелёный значок. «Мафдет. Жива, в гетто Западного Блока. Хорошо…» Он дошёл до имени Сешат и молча склонил голову – к красному значку смерти добавились короткие пояснения о воздушной битве над Шангнаком. «Недалеко улетела. Хорошо, хоть Мафдет жива. Как ей там теперь?..»

По его броне постучали.

– Эй, теск, – прошептал Харольд, – время-то идёт! А ты сидишь и ничего не читаешь, я же вижу. Пусти тогда меня…

Встретившись с Гедимином взглядом, он захлопнул рот – сармат даже услышал стук смыкающихся челюстей – и подался вбок, прячась за его спиной.

«А Линкен пропал,» – Гедимин пробежал взглядом список в поисках знакомых имён. «Исчез вместе с кораблём и всей командой. Незаметно пропавший крейсер… может, это и нормально – космос всё-таки очень большой.»

Он закрыл базу. Харольд за его спиной облегчённо вздохнул и снова выглянул из-под локтя.

– А теперь чего?

«Тёплый север,» – молча набирал Гедимин в строке поисковика. За прошедшие годы многое изменилось – и всё-таки сармат надеялся, что у северян не прибавилось уважения к патентным ведомствам. «Если кто-то что-то знает об ирренции – все данные только у Севера. Надо искать…»

Когда на экран выпала россыпь ссылок, сармат ощутил знакомое пульсирующее тепло под рёбрами – одно слово «ирренций» даже сейчас заставляло его сердце биться чаще. «Глупо,» – он криво ухмыльнулся, отводя взгляд от подсвеченного слова. «Я уже не атомщик. Только посмотрю, чего достигли на Земле…»

С первого взгляда, едва мечтательная поволока растаяла, сармат понял, что со ссылками что-то не то – а открыв первые пять, в этом убедился. Все упоминания ирренция, сделанные до войны, были тщательно вычищены, от них остались только следы в поисковике – а попытка сунуться в кэш закончилась разглядыванием грозных табличек о высшей секретности и требований указать личность. Гедимин вспомнил, как прорывался когда-то на сайт Лос-Аламоса, и невесело хмыкнул. «И опять по тому же кругу,» – он, вздохнув, открыл следующую ссылку. «И даже у северян. Раньше с ними было проще. Не надо было нам воевать с Севером…»

Оставив в покое северные сайты, Гедимин порылся в атлантисских и даже заглянул в Мацоду. Там не было даже остатков информации, сохранившихся на Севере, – только сухие короткие статьи о смертельной опасности ирренция, чудовищном влиянии на биосферу и полном запрете на какое бы то ни было использование. Из ценного сармат нашёл только фотографии этой самой биосферы – и долго разглядывал их, вспоминая экзотариум Ассархаддона. «Вот его бы сейчас сюда. Набрал бы полные вольеры. Может, из-за этого он и влез в войну? Не ради же амбиций одного идиота…»

– Ты что, и по-мацодски понимаешь? – недоверчиво прошептал Харольд. Он по-прежнему глазел на экран, и Гедимин сердито сощурился.

– Ты съел бургеры?

– Ну ты же меня сюда привёл. Мне интересно, – отозвался сулис, нехотя отворачиваясь от экрана. – Ладно, скажешь, когда закончишь.

«Ничего нет,» – думал Гедимин, перечитывая австралийский форум, где кто-то рассказывал о сарматских кораблях, работающих на ирренции. Сообщение в первозданном виде пришлось выуживать из кэша – актуальную версию уже подчистили, затерев упоминания радиоактивного металла. «Странное дело,» – сармат сравнил версии и недоумённо хмыкнул. «Будто само слово может кому-то навредить. Сейчас все планеты засыпаны ирренцием. И не исключено, что он уже сам себя синтезирует.»

Ему вспомнились минералы с планеты Ириен – остатки явно рукотворных сооружений, насквозь проросшие друзами сингитовых кристаллов, и он впервые пожалел, что не нашёл способа проникнуть на кагетский рудник и посмотреть, как ирренций ведёт себя там. «А теперь уже не посмотришь,» – подумал сармат, набирая в поисковике слово «Кагет».

К его удивлению, ссылок было много. «Кагетский лагерь уничтожения» – стояло в заголовке первой статьи, открытой Гедимином. На фотографиях были знакомые бараки, ущелье, глубокая яма с почерневшими обломками костей, трупы сарматов-охранников, уложенные рядком вдоль ограды, – там их, видимо, и расстреляли. Гедимин невольно обратил внимание на раны – узкие, с трудом различимые проколы без следов обугливания, но со странной деформацией, лучами расходящейся от них. «Странное оружие,» – подумал он, увеличивая фотографию. «Чем это их?»

«Представители Межгалактической Федерации Миана передали Земному Союзу останки заключённых бывшего концлагеря на планете, известной как Кагет, в системе Гермеса,» – прочитал Гедимин под фотографией. «Лагерь уничтожения, организованный по прямому приказу Ассархаддона Криоса…»

«Так и знал,» – сармат поморщился. «Какие-то его эксперименты по радиобиологии. Мерзкое было место. Значит, мианийцы добрались до него первыми? Видимо, это они расстреляли охрану. Логичное действие. Я бы сделал так же. А вот их оружие… Рассмотреть бы его поближе.»

Про кагетские минералы не было ни слова – ни в статье о передаче останков, ни в более ранних – об обнаружении лагеря и его посещении комиссией Земного Союза. Среди посещавших упоминался один из профессоров Лос-Аламоса.

– Ты видел мианийцев? – спросил Гедимин у Харольда. Тот мигнул.

– Кого?.. А, этих пришельцев… Меня же не пускают никуда, сам знаешь. А они на флипперах не летают. И сувениры наши им тоже ни к чему. А так они тут бывают, да. Каждый раз копы сбегаются к космодрому и стоят тут в три ряда. Вот потеха!

Он ухмыльнулся.

«Герберт Конар» – набрал Гедимин в атлантисском поисковике и радостно усмехнулся – учёный был жив, благополучно вернулся в Лос-Аламос и с ноября начал работу в уцелевшей лаборатории Лоуренса. Ремонтник прочитал его интервью – Герберт рассказывал, как сарматы захватили «Кассини», и как его вывезли на кагетские рудники. В подробности он не вдавался, но уже на середине рассказа Гедимину захотелось провалиться сквозь землю. «И я всё это время был там,» – думал он, проглатывая ругательства. «Даже не попытался его вытащить…»

Его взгляд упал на последние абзацы. «…попал в плен и был убит при попытке побега. Это была наша последняя встреча. Замечательный сармат, талантливый физик… большая потеря для науки…»

Гедимин, смущённо щурясь, прочитал фразу с самого начала и хмыкнул. «Выйти на связь,» – мелькнула безумная мысль, но сармат сразу же прогнал её. «И себя выдам, и его подставлю. Хватит, наделал глупостей.»

В углу экрана замигал красный кружок. Терминал издал тонкий прерывистый писк.

– Час вышел, – сказал Харольд, оглядываясь по сторонам. – Сейчас нас прогонят.

Гедимин всунул в автомат карточку, продлевая сеанс ещё на час. Терминал мигнул, списывая ещё десять центов.

– Садись, – сказал сармат Харольду, поднимаясь на ноги и прикрывая макушку ладонью – тут было опасно резко выпрямляться. – Можешь играть, пока час не выйдет. А мне пора на базу.

14 мая 29 года. Луна, кратер Пири, город Кларк

– Атомщик! – Иджес, устав выбивать дробь по нечувствительной броне, силой развернул Гедимина к себе лицом. Тот удивлённо мигнул.

– Я уже полчаса говорю, а ты не слушаешь, – проворчал Иджес. – Так что ты думаешь – стоит нам участвовать?

Гедимин снова мигнул. С тех пор, как рутинная работа на космодроме закончилась, и сарматы расположились на отдых в баре «Юйту», он напряжённо пытался вспомнить отличия ирренция от урана. Получалось плохо.

– В чём? – спросил он.

Иджес посмотрел на потолок.

– В Звёздной Регате, атомщик. Я полчаса про неё рассказывал! Ты вообще ничего не слышал?

– Извини, – буркнул Гедимин – как ему показалось, обычаи требовали от него именно этого, но сам он всё равно не понимал, почему про Звёздную Регату – что бы это ни было – нужно полчаса рассказывать именно ему, когда вокруг два десятка сарматов, готовых слушать.

– С возвращением, – в тон ответил Иджес. – Что нового на Энцеладе?

Из полумрака вынырнул Кенен, одновременно кладя руки на плечи двоим сарматам и аккуратно разделяя их.

– Ис, давай потише, ладно? Дэйв беспокоится.

– Я рассказывал Гедимину о Звёздной Регате, а он даже не слушал, – проворчал механик, отталкивая руку Кенена и поднимаясь из-за стола. – Всегда с ним одно и то же…

«И опять я что-то перепутал,» – огорчённо подумал Гедимин, глядя ему вслед. Свойства ирренция сплелись в нераспутываемый клубок со свойствами урана и плутония, иногда там проглядывал кальций, – сармат уже не верил, что когда-то конструировал реакторы, и они даже работали.

– Ты что-то задумчивый, Джед, – заметил Кенен, присаживаясь на опустевшее место Иджеса. – Надеюсь, не из-за длинной лысой макаки? Если он что-то у тебя украл…

Гедимин мигнул.

– Ничего не помню, – пожаловался он, болезненно щурясь. – Вообще. Только зелёный свет… У тебя нет запасных урановых стержней?

– Есть несколько, – ответил Кенен, заметно насторожившись. – А сколько тебе нужно?

– Все, – сказал Гедимин, глядя сквозь него. – Ломать не буду. Мне надо вспомнить…

…Твэлы для корабельных реакторов делались короткими, не длиннее полутора метров. Гедимину выдали два, и он держал их на ладонях и задумчиво щурился. Тепло под пальцами ему, разумеется, только мерещилось – активность свежего топлива была не столь велика, и всё же ему было приятно прикасаться к гладким оболочкам.

– Ну как? – спросил Айзек, тревожно заглядывая сармату в глаза. Тот качнул головой.

– Есть глубокая непрозрачная ёмкость?

В контейнер, найденный Айзеком, помещался только один твэл – и немного воды. Гедимин смотрел в глубину, на холодный синеватый свет, перебирая обрывки воспоминаний. Айзека окликнули, и он выглянул из отсека, оставив сармата наедине с твэлами. Тот резко дёрнул кистями, отстёгивая перчатки скафандра, и опустил ладони в светящуюся воду. «Неопасно,» – бесстрастно щёлкнуло в голове. «Доза ничтожна.»

– Хэ-э! – крикнул, развернувшись к нему, Айзек. – Гедимин, не надо!

Сармат, разочарованно щурясь, вынул руки из воды. Холодные синеватые блики дрожали на серой коже; пальцы до сих пор чувствовали фантомное тепло.

– Давно я этого не делал, – прошептал он, глядя сквозь Айзека. – Зря.

– Ты облучился, – сердито сказал тот, хватая его за локоть и разворачивая к камере дезактивации. – Дай сюда твэлы и иди мыть руки. Отведу тебя в медотсек.

– Облучился? – Гедимин посмотрел на свои ладони и пожал плечами. – Эту воду можно пить. Зачем в медотсек?

– Проверить на эа-мутацию, – буркнул Айзек. – Гедимин, ну включи же голову! Лучевая болезнь не поможет тебе вспомнить ядерную физику! Ищи книги, читай…

– Об этом не пишут, – отмахнулся Гедимин, разворачиваясь к выходу. – Хорошо просуши твэлы. Не хочу, чтобы из-за меня что-то заклинило.

…Иджес уже лежал в спальном отсеке, сняв комбинезон и накрывшись одеялом, но, услышав шаги Гедимина, зашевелился.

– Кенена я когда-нибудь убью, – сердито сказал он. – Задурил тебе голову своим «Заражением», макака драная… Так тебе интересно про Звёздную Регату?

– Рассказывай, – разрешил Гедимин, растягиваясь на матрасе. Иджесу пришлось потесниться – сармат в скафандре занимал много места.

– Будет первого июня, – воодушевлённо зашептал механик. – Отдельно пойдут спрингеры, отдельно – атмосферники, потом – глайдеры и флипперы с миниглайдами. На всё это у нас нет разрешения. А дальше идут дроны. Вот сюда нас пустили бы, но мне не с чем выйти.

Гедимин мигнул.

– У тебя нет дрона? – уточнил он. – У меня тоже.

Иджес сердито фыркнул.

– Ну так они не размножаются делением! Надо что-то собрать или модифицировать. А у меня полмесяца. За это время я даже зарегистрироваться не успею!

– Значит, не в этом году, – отозвался Гедимин, прислушиваясь к азартно дрожащему голосу механика. «Опять он влез в какие-то гонки,» – думал он. «И ладно бы в сарматские…»

– И на кой тебе развлекать мартышек? – не выдержал он.

– Не буду я их развлекать! – ткнул его кулаком в бок разозлившийся Иджес. – Я хочу взять приз регаты. Чтобы макаки знали, где их место.

Гедимин криво ухмыльнулся.

– Мы им три года показывали, где их место, – он, не обращая внимания на тычки и ругань, повернулся на другой бок. – Давай спать, Иджес.

Механик схватил его за плечо, попытался встряхнуть, но не смог сдвинуть с места и вполголоса выругался.

– Атомщик, – жалобно позвал он. – Ты на регату пойдёшь? Хотя бы посмотреть?

– Пойду, – вздохнул Гедимин. – Ты же не отстанешь…

17 мая 29 года. Луна, кратер Пири, город Кларк

Харольд крутился у входа в бар, и его не прогоняли – то ли выполнил наконец отработку, то ли четыре койна, отданные Гедимином Дэвиду, покрыли остаток долга. У сармата была ещё одна карточка – теперь Кенен, не споря, выделял ему пять монет каждую неделю. Ещё он продолжал заказывать для Гедимина особый паёк в местном кафе; жжёнка в него больше не входила – посмотрев на пьяного Харольда один раз, сармат решил, что с такой устойчивостью к спирту полукровке лучше пить воду.

– Хай! – сулис, увидев Гедимина, вскинул кулак и широко улыбнулся. – Быстро ты сегодня. Это вам пригнали австралийский крейсер?

Сармат кивнул, задумчиво глядя на Харольда. Тот уже третий раз цеплял поверх комбинезона какие-то цацки из гаек, микросхем и светодиодов, каждый день – новые, и с каждым разом их становилось больше.

– Ты поладил с Дэвидом? – спросил он. – Тогда иди есть. Иджес ищет, с кем обсудить Звёздную Регату…

Харольд радостно усмехнулся.

– Я тоже иду, – похвалился он. – Прошёл предрегистрацию.

Гедимин мигнул.

– На своём флиппере? – он недовольно сощурился. – Ну, если хочешь…

Харольд замотал головой.

– Ты что?! Для регаты у меня другой, нормальный. Завтра покажу. Я его тут перекрасил, стоит сейчас в аэрокамере…

– Хорошо, – кивнул Гедимин. – Поговоришь с Иджесом о гонках. Он очень азартный. А я – на базу.