Текст книги "Проект «Геката» (СИ)"

Автор книги: Токацин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 47 (всего у книги 146 страниц)

– Запускай!

– Что? – растерянно мигнул тот.

– Запусти её ещё раз. Поищем предел усиления пульсации, – сказал Хольгер, отступая к стене. – Может быть, её просто надо учитывать – и перенастроить автоматику. А может, она угаснет сама. Запускай!

«Научные исследования, мать моя пробирка,» – покачал головой Гедимин, подавая команду поднять управляющий стержень. «Очень научные.»

Десять минут спустя Хольгер, не сводя глаз с установки, жестом приказал заглушить её и полез в неё с дозиметром. Гедимин ждал. Ему хватало совокупных показателей на щите управления – и так было видно, что пульсация усилилась при запуске.

– Ещё раз, – отрывисто сказал Хольгер, закончив измерения и отойдя к стене. – Только прикройся. Не хочу, чтобы тебя ранило.

– Себя прикрой, – отозвался Гедимин, повторяя запуск. Амплитуда колебаний медленно увеличивалась. Хольгер чего-то ждал, застыв у стены лицом к установке. Через десять минут он медленно поднял руку.

– Интересное явление, – пробормотал он, изучая установку. – Откуда берутся эти лишние кванты? Должен распадаться ирренций… сверх обычного, или перераспределяться излучение. Но тут ничего нет. Они просто… откуда-то берутся.

– Всё как обычно, – отозвался Гедимин. – С ирренцием всегда так. Ну что, запускать?

Управляющий стержень пошёл вверх – и тут же, отделившись от электромагнита, рухнул обратно. Гедимин, уже распластавшийся на полу, зачарованно следил, как обсидиановая кромка чиркает по оболочкам стержней в медленном вращении – и останавливается окончательно.

– Hasulesh, – потрясённо пробормотал он, аккуратно разделяя пучок стержней надвое и вынимая обломок. Верхняя часть обсидиановой трубки лопнула, из хвостовика торчали острые осколки.

– Надо же, – Хольгер в задумчивости потрогал их и отдёрнул палец. – Атомщик… ты же не мог поставить сюда повреждённый стержень?

Гедимин гневно фыркнул.

– Я всё проверяю перед каждым экспериментом, – угрюмо сказал он. – И здесь всё было в порядке. Никаких нагрузок сверх меры, никаких внутренних напряжений… Что его так скрутило?!

Хольгер развёл руками.

– Дай сюда, – он забрал у Гедимина обломки стержня и аккуратно завернул их в защитное поле. – Отнесу Исгельту. Это что-то новое – раньше сигма стекло не раскалывала.

– В ядерный могильник такие новшества, – Гедимин сердито сощурился. – Так по-твоему – это тоже из-за сигмы?

– Когда-нибудь мы непременно это выясним, – пообещал Хольгер. – А сейчас я пойду за новым стержнем. Соберём ещё одну установку и всё повторим. Кажется, мы что-то нащупали, но я пока не уверен…

Бормоча что-то в респиратор, он пошёл вверх по лестнице. Гедимин осторожно разобрал крепления и разложил ирренциевые стержни так, чтобы они друг друга не облучали. «Не знаю, что он там нащупал, – но до реактора мы дойдём нескоро,» – думал он, разглядывая светящуюся трубку с тремя килограммами ирренция внутри. «Ну, хоть не взорвалось!»

29 апреля 37 года. Луна, кратер Драйден, научно-исследовательская база «Геката»

Катушка треснула надвое; медные провода спеклись в одну неровную полосу и прикипели к ней. Гедимин поддел их пальцем, поморщился и швырнул бесполезную деталь в контейнер с отходами.

– Эй! – спохватился Хольгер, от полуразобранной экспериментальной установки разворачиваясь к Гедимину. – Куда? Надо же посмотреть, из-за чего…

– Смотрел уже, – буркнул сармат. – Она не могла треснуть. Она была исправна!

– Может, заражение… – начал было Хольгер, но Гедимин нетерпеливо дёрнул ладонью.

– Не было там ирренция. И быть не могло. Я не ставлю магниты под облучение!

Хольгер подошёл к контейнеру, выловил катушку и сунул под скафандр.

– И всё-таки надо проверить.

Гедимин не ответил. Он молча смотрел на установку. В этот раз обошлось без серьёзных разрушений – твэл уцелел, только слегка оплавился хвостовик управляющего стержня.

– Ну вот, ничего страшного, – Хольгер успокаивающе погладил его по локтю и подошёл к установке. – Ты заметил? Пульсация погасла. Каждый раз, как только что-то ломается, она гаснет. Тут есть закономерность, атомщик. Определённо, это не просто так.

Гедимин фыркнул.

– И какая это закономерность? К ирренциевому реактору нельзя приделать обвязку? Или рядом с ирренцием нельзя ставить ротор из ферка?

Хольгер покачал головой.

– Это мы проверяли, – без тени усмешки сказал он. – В Химблоке. Само по себе присутствие всех этих материалов рядом с ирренцием не вызывает никаких пульсаций… Гедимин, запусти эту установку ещё раз. Ты же можешь поднять управляющий стержень вручную?

Он встал рядом, внимательно глядя на установку; «щупы» дозиметра застыли в миллиметре от твэла.

– Нету… нету… – бормотал он еле слышно. Излучение усиливалось, порождая помехи, и вскоре Гедимин уже не слышал, что говорит Хольгер. Через несколько минут тот резко вскинул руку.

– Опять! Я надеялся, оно успокоится.

– Разбираем, – буркнул Гедимин. – Ещё взрыва мне тут не хватало.

Хольгер, кивнув, отошёл от установки и с тяжёлым вздохом опустился на пол, глядя на неё снизу вверх.

– И всё-таки тут есть закономерность. Васко, принеси новый электромагнит. Третья ниша справа от первого шлюза…

01 мая 37 года. Луна, кратер Драйден, научно-исследовательская база «Геката»

«Извини, прийти не могу. Работаю с Исгельтом,» – высветилось на экране передатчика, и Гедимин, недовольно щурясь, потыкал в клавиши. «Занят. Смотри не взорвись,» – отозвался на сообщение Константин. Сармат еле слышно фыркнул и шагнул обратно в открытую дверь «чистого» отсека. «Итак, я тут один,» – он покосился на охранников, тихо распределившихся вдоль стен. «И всё ещё ничего не понимаю. Ладно, реактор сам себя не построит…»

Очередная – Гедимин уже сам не помнил, какая по счёту – экспериментальная установка стояла на дне «реакторной ямы», окружённая надвигающимися друг на друга экранами из рилкара и флиевой фольги. Вчера Хольгер настоял на их сооружении; зачем он использовал флию, а не ипрон, химик объяснять не стал, и что у него было на уме, Гедимин не знал до сих пор – но экраны стояли, исправно поглощая омикрон-излучение и позволяя распространяться во все стороны сигма-квантам. Гедимин сдвинул пластину на шлеме, подставляя под лучи правый висок. Невидимые тёплые нити скользнули по коже, на секунду задержались на веках, заставив глаза слезиться, и успокоились, оставшись на лице неподвижной паутиной. «Контакт,» – поморщился Гедимин.

– Ещё бы понять, чего тебе надо… – прошептал он. Существо – чем бы оно ни было – никак не отреагировало, но сармат и не ждал реакции. Небрежно коснувшись щита управления, он следил, как растёт интенсивность «омикрона». Миниреактор снова работал, сигма-излучение пульсировало, медленно наращивая амплитуду колебаний, – минут через десять-пятнадцать следовало ожидать поломки. Гедимин не знал, что откажет в этот раз, – он проверил всё ещё вчера, перепроверил утром, разрушить любой из узлов можно было только ударом кулака или лучевым резаком, – но что-то должно было отказать, и сармат обречённо следил за реактором. Стивен поднялся на край «ямы», двое охранников остались внизу – и они тоже следили за установкой, не замечая ничего вокруг. «Ирренция тут хватит на полноценный ядерный взрыв,» – думал Гедимин, болезненно щурясь на реактор. «И рано или поздно до него дойдёт.»

Тонко зазвенело трескающееся стекло, и сармат, не успев ни о чём подумать, растянулся на полу. Прошла минута; не дождавшись летящих осколков, шипения плавящихся конструкций и ослепительной вспышки, Гедимин привстал, с недоумением глядя на реактор. Одна из экранирующих пластин раскололась сверху донизу, и её части теперь удерживала вместе только прослойка фольги. Сармат растерянно мигнул, ещё минуту полежал на полу – взрыва так и не случилось – и протянул к установке руку с дозиметром. Экран, даже лопнув, не пропустил наружу омикрон-излучение, «сигма» по-прежнему текла сквозь него свободно – и только странные колебания в пределах десятка милликьюгенов исчезли, будто их не было. Несколько минут Гедимин сидел на полу, наблюдая за цифрами на экране. Пульсация пропала.

– Да что такое-то, – еле слышно пробормотал он, поднимаясь на ноги. Показатели на мониторе говорили то же, что и дозиметр, – непонятные колебания полностью сгладились. Внутри реактора всё было в порядке – лопнул только экран.

«Расколоть рилкар без физического воздействия…» – Гедимин недоверчиво покачал головой. Он подошёл к установке, извлёк разбитую пластину и, на секунду задумавшись, быстрым движением закинул её за спину и прицепил к скафандру. Несколько минут ничего не происходило; сармат смотрел на дозиметр, не сводя глаз с показателя «сигмы» – и дождался: интенсивность медленно возросла на пару микрокьюгенов – и снова упала, и ещё раз возросла, увеличивая амплитуду с каждым скачком.

– Вот оно что, – прошептал Гедимин, с кривой усмешкой протягивая руку к треснувшей пластине. – Ладно, забирай свою ценность.

Расколотый экран встал на место. Гедимин посмотрел на дозиметр. Несколько секунд сигма-излучение продолжало колебаться, затем показатель выровнялся.

– Вот оно что, – сармат провёл пальцем по свежей трещине и усмехнулся. – Так тебе нужен… люфт?

«Хотел бы я знать, как всё это стыкуется с законами физики,» – думал он пять часов спустя, выбираясь из-за щита управления и останавливаясь напротив треснувшей пластины. Миниреактор работал без единого сбоя с первой минуты и до последней.

– Люфт, – прошептал сармат, разглядывая сияющий твэл. – Хорошо, ещё одна попытка…

Через два часа он сидел там, где недавно стояла первая установка, и собирал следующую. Ни одной старой детали в ней не осталось – Гедимин заменил всё, от ирренциевых стержней до внешних экранов.

«Готово,» – он поднялся на ноги и окинул готовый реактор придирчивым взглядом. Насколько он мог видеть, все детали были исправны и не имели изъянов – и это же касалось самой конструкции, пусть и несколько примитивной. «Это будет работать,» – сармат аккуратно поставил на место последнюю экранирующую пластину. Можно было идти к щиту управления, но он медлил.

«Последняя деталь,» – криво усмехнулся он, прикасаясь раскалённым «когтем» к ближайшей пластине. По её поверхности протянулась неглубокая оплавленная царапина. «Люфт.»

Управляющий стержень плавно пошёл вверх. Зелёный свет в кольце экранирующих пластин вспыхнул, рассыпался бликами по стенам, отражаясь от гладкого рилкара. Гедимин стоял с дозиметром напротив повреждённого экрана и ждал.

Звон был совсем тихим – его заглушил звуковой сигнал, установленный сарматом на щит управления. Он означал, что колебания интенсивности прекратились – и это же Гедимин увидел на дозиметре, сразу за серией быстрых резких скачков… и еле слышным треском и звоном. Пластина даже не раскололась – под оплавленной поверхностью проступило всего несколько тонких трещин. Гедимин тронул экран ладонью, ожидая, что тот развалится на куски, удерживаемые только флиевой фольгой, – но пластина стояла ровно.

– Странная ты штука, – еле слышно пробормотал сармат, прикасаясь к правому виску. Тёплые волокна дрогнули, на долю секунды изменив температуру на несколько градусов.

– Ладно, я это запомню.

…Хольгер мигнул и медленно отодвинул в сторону лицевую пластину, пристально глядя Гедимину в глаза.

– Люфт?! Ты это проверил? Это… принесло результаты?!

Константин на секунду оторвался от изучения смарта и брезгливо поморщился.

– Шаманство какое-то, а не физика, – пробормотал он еле слышно. – Я бы даже сказал…

Он замолчал, оборвав фразу на полуслове. К столу, беспрепятственно пройдя сквозь строй охранников, подошёл Ассархаддон.

– Гедимин, – сходу начал он, жестом согнав Константина с ближайшего свободного стула; сармат без единого звука пересел на самое дальнее место и чуть отодвинулся, чтобы Линкен закрыл его от цепкого взгляда куратора. Гедимин нехотя отставил контейнер с едой.

– Что? Я работаю над реактором, – напомнил он, стараясь не щуриться слишком заметно.

– И я не собираюсь вам мешать, – отозвался Ассархаддон, открывая экран наручного передатчика. – Но мне пришло письмо, и я должен реагировать. Вас тут обвиняют в… саботаже… «неоднократное беспричинное повреждение экспериментального оборудования»… а также в носительстве эа-мутации… «разговаривал с неодушевлёнными предметами и ожидал от них ответа»…

Гедимин ошеломлённо замигал и развернулся к охранникам, едва не врезавшись плечом в стол.

– Стивен?!

– Heta, – Ассархаддон постучал пальцем по его локтю. – Сначала дайте мне разъяснения. На эа-мутацию вас уже проверили, результат отрицательный. Что насчёт саботажа?

Гедимин тяжело вздохнул. Куда успел исчезнуть Стивен, он так и не понял, – но рядом со столом стояли только двое в экзоскелетах, их командир бесследно испарился. «Ничего, вернётся,» – мрачно подумал сармат. «Лезет не в своё дело, кусок слизи…»

– Я не саботажник, – ответил он, угрюмо щурясь. – Это люфт. Зазор для разрядки сигма-облака. Если его не сделать, разнесёт весь реактор.

На дальнем краю стола Константин припечатал ладонь к лицевому щитку. Гедимин озадаченно мигнул и снова перевёл взгляд на Ассархаддона. Хольгер вскинулся было – то ли дать пояснения, то ли заступиться – но куратор приподнял ладонь, и химик не сказал ни слова.

– Так… Не буду утверждать, что всё понял, но… Кажется, вам удалось разобраться в причинах той необъяснимой аварии? – полуутвердительно спросил Ассархаддон. – Очень хорошо. Скоро вы приступите к постройке полноразмерной модели реактора?

– Завтра, – ответил Гедимин. Хольгер промолчал, но крепко сжал его ладонь. Гедимин смущённо покосился на него. Ему хотелось сказать химику что-нибудь успокаивающее, но он не нашёл слов.

– Хорошо. Продолжайте работу, – сказал Ассархаддон, прикрывая передатчик пластиной брони. – Буду ждать ваших отчётов. Рад, что всё так быстро и легко разъяснилось.

Гедимин смотрел вслед уходящему куратору, попутно выглядывая в толпе Стивена, но охранник исчез бесследно. «Вот мартышка,» – покачал головой сармат, так и не найдя пропавшего. «Саботаж… Мог же спросить, что я делаю, и зачем. Сразу бы всё понял. Так нет же…»

– М-да, атомщик, в объяснениях тебе равных нет, – пробормотал Линкен, исподтишка показав кулак ухмыляющемуся Константину. – Но Ассархаддону ты по-прежнему очень нужен. Ну ты своё и отрабатываешь, тут я ничего не скажу. Так когда следующий взрыв?

14 мая 37 года. Луна, кратер Драйден, научно-исследовательская база «Геката»

Защитные поля вокруг реактора светились зеленью и колыхались, но насквозь не просвечивали – излучение ещё не набрало силу, хотя разговаривать внутри активной зоны уже было нелегко из-за постоянного треска и шипения в наушниках. Двое охранников у стены разбирали штабель экранирующих плит – их вслед за роторами спустили в «яму» электрокраном. Можно было бы так же переправить и сборки, но Гедимин построил их на месте – и никого, даже Хольгера, к ним не подпускал. Сейчас они были готовы к запуску – все четыре, плавная дуга, сияющая холодным зелёным светом. Гедимин смотрел на них сквозь тёмный щиток и мечтательно щурился.

– Обвязка готова, – сказал Хольгер, подойдя к сармату вплотную – так, чтобы свести помехи к минимуму. Повернувшись к реактору, он широко взмахнул рукой, обводя систему электрогенераторов, охлаждающие насосы и сверкающую серебристыми и жёлтыми искрами дугу управления и контроля. Гедимин кивнул.

– Уже проверил. Теперь – биозащита…

Он оглянулся на экранирующие пластины. Один из аккуратных штабелей уже развязали и разложили по полу. Экраны накладывались краями друг на друга; внутренний слой – флия, внешний – ипрон. «Здесь станет темно, когда их поставят,» – внезапно подумалось Гедимину.

– Выглядит надёжно, – сказал Хольгер. – Если засунуть всё это в отдельный экранированный отсек… и если обойдётся без аварий… Да, думаю, этого будет достаточно. А там что?

– Вход. Для ремонта, если понадобится, – нехотя пояснил Гедимин, глядя на раздвижные пластины, отмеченные знаком радиационной опасности. «Да, непривычно будет сидеть тут в темноте,» – думал он. «Так, наверное, безопаснее. Вдруг кто-то влезет без скафандра… Хотя – зачем лазить в реактор без скафандра?»

– М-да, – Хольгер подошёл к пластинам входа, приподнял одну из них и посмотрел на кромку с желобками. – Ядерный реактор, ремонтируемый вручную. Экипаж кораблей определённо обрадуется.

Гедимин мигнул.

– Кумала сделал скафандры для такого ремонта, – напомнил он. – Что не так?

Хольгер покачал головой.

– Трудно объяснить, атомщик. Сколько раз ты взрывался вместе с реактором?

– Ремонтник должен сделать так, чтобы ничего не взрывалось, – отозвался Гедимин, недовольно щурясь на химика. – А если не выйдет – лучше умереть быстро. Корабль всё равно разрушится вместе с реактором.

Один из охранников поднял руку.

– Щиты готовы. Начинать установку?

– Подожди, – отозвался Гедимин, внимательно разглядывая пластины. «Люфт. Нужно ещё оставить люфт,» – он едва заметно поморщился. «Глупо как-то – ломать свои же детали. Никак не привыкну…»

Он прошёл вдоль экрана, выбирая, где оставить уязвимость. «Напротив ротора? Да, здесь пройдёт полоса обмотки. Она примет омикрон-пучок на себя, если будет пробой фольги. Так безопаснее.»

Он поднёс руку к пластине, но что-то удержало её. Гедимин покосился на запястье и удивлённо мигнул – в него крепко вцепился Хольгер.

– Ну что? Сам знаешь – нужен люфт, – проворчал сармат, дёрнув рукой. – Будто мне это нравится!

– Знаю, – покивал Хольгер, осторожно отодвигая Гедимина от разобранного экрана. – Только удивляюсь твоему выбору. Я знал, что сама идея биозащиты тебе противна, – но что настолько…

Гедимин сердито фыркнул.

– А ты что выбираешь? Твэл? Один из роторов?

Хольгер перевернул ближайшую пластину и прикоснулся пальцем к углублениям, оставленным под датчики.

– Сделай ещё одно. Здесь, немного ниже.

Гедимин мигнул.

– Зачем? Тут уже есть датчик. Ещё один не нужен.

– В том-то и дело, – отозвался Хольгер с еле слышным смешком. – И реактор не сильно пострадает от его отсутствия.

Гедимин поднёс руку к пластине, но остановился, с сомнением глядя то на неё, то на Хольгера.

– Уверен, что этого хватит? Один лишний датчик?

– Вот это мы и проверим, – прошептал химик, оглянувшись через плечо на светящиеся сборки. – При первом же запуске.

15 мая 37 года. Луна, кратер Драйден, научно-исследовательская база «Геката»

В «реакторной яме» было непривычно темно – Гедимину даже пришлось зажечь подсветку на лестнице и на щите управления. Нужные ступеньки и – тем более – кнопки он нашёл бы на ощупь, но ожидались зрители, и сармат смутно чувствовал, что надо как-то к этому подготовиться.

– Где мой датчик? – Хольгер из-под руки Гедимина посмотрел на монитор. То, что он искал, было вставлено в самый «хвост» длинной цепочки разнообразных показателей – сдвоенная строчка, интенсивность сигма-излучения между двумя барьерами биозащиты вокруг реактора.

– Пока работает, – удовлетворённо кивнул Хольгер.

– Если его не хватит, я всё остановлю, – предупредил Гедимин, с подозрением глядя на конструкцию. Скруглённая стена биозащиты прикрыла её, и ничего не проступало наружу, – только рилкар, внешний слой кольцевого экрана, стеклянно блестел в свете маленьких белых лампочек. Хольгер проследил за взглядом Гедимина и еле слышно хмыкнул.

– Миниатюрная электростанция. Практически карманная. Но по мощности перекроет «Полярную Звезду». Хорошо будет когда-нибудь построить такие на Земле. Ещё лучше – на спутниках Сатурна. Представляешь базу где-нибудь на Титане или Энцеладе? И никаких пропадающих грузовиков с плутонием.

– Ирренций тоже выгорает, – напомнил Гедимин, прикидывая про себя срок службы одной загрузки. «Лет десять-двенадцать. Немного. Хотя…» – он задумчиво сощурился, вспоминая состав «выгоревших» твэлов. «Там плутоний и уран. Если перенастроить реактор в другой режим, сбавить омикрон и выдать пульсацию…»

– Энцелад, приём! – Хольгер постучал по его скафандру. – Кажется, я зря его упомянул… Линкен и Константин уже в отсеке. Им можно спускаться?

– Tza, – отозвался Гедимин, внося в память передатчика несколько пометок. «Надо подумать об обновлении топлива. Когда пройдёт вся эта спешка, поговорю с Хольгером…»

Ещё шестеро охранников, подозрительно косящихся на тёмный реактор, разместились вдоль стены, и Гедимин поморщился – там, где они встали, из них получались отличные тараны для облицовки.

– Стивен, выведи их наверх, – попросил он в коммутатор. – При аварии поднимете тревогу.

Цепочка экзоскелетчиков потянулась к лестнице, сармат покосился на оставшихся и пожал плечами.

– Приказ Маркуса – сопровождать объект. Особенно на опасной территории, – пробубнил в наушниках Стивен. Гедимин сердито сощурился, но промолчал.

– Ого! – Линкен, проследив за поднимающимися охранниками, повернулся к реактору и громко хмыкнул. – Это оно и есть? Эта твоя штука, то ли реактор, то ли бомба?

Константин ткнул его кулаком в плечо и сердито фыркнул.

– Это реактор, – отозвался Гедимин. – Никаких взрывов не будет.

– Ты всегда так говоришь, атомщик, – усмехнулся Линкен. – А потом я пропускаю самое интересное. Но если я здесь… может, и не будет. А где красная кнопка?

Гедимин молча ткнул в угол пульта. Большая красная кнопка была там – он даже приделал к ней завалявшийся светодиод, и она освещала ближайший монитор. Больше никаких функций у неё не было.

– Правильно, – одобрил кнопку Линкен, отходя к стене. – Константин, Хольгер, идите сюда. Пусть атомщик работает.

Он, прикинув что-то на пальцах, занял место немного в стороне от лестницы и отогнал от неё одного из охранников. Гедимин вспомнил, куда врезался главный ротор при последней аварии, и одобрительно хмыкнул – по крайней мере, Линкена им не придавит.

– Satatzqa? – отрывисто спросил он, поворачиваясь к щиту управления.

– Tiitzki, – вразнобой прозвучало в наушниках. Сармат кивнул.

– Attahanqa!

Ему всегда было не по себе в такие моменты – первый запуск реактора, с которым только он один во всём мире может управляться. Стержни поднимались медленно, сармат следил за монитором, – торопиться было нельзя, ирренций «вспыхивал» при любой оплошности. Много долгих секунд спустя подключились внешние облучатели – и реактор «зажёгся», выбрасывая на экран десятки стремительно меняющихся показателей. Одна из двух одинаковых строк в самом конце длинного столбца мигнула и погасла – датчик, установленный Хольгером, вырубился, и Гедимин не стал думать, что в нём могло отказать. Он ждал, когда выровняется сигма-излучение, и можно будет запускать роторы. Оно росло быстро, непрерывно, – если что-то и пульсировало внутри реактора, то отследить эти слабые колебания было невозможно. Гедимин ждал, глядя поверх монитора на блестящие золотистые щиты. Время тянулось мучительно медленно. Пока всё было цело.

– Attahanqa, – прошептал он, на мгновение прикоснувшись к правому виску, и сдвинул рычажок на пульте. Главный ротор, невидимый за сдвоенными экранами, сделал первый оборот – и поехал дальше, с каждой минутой разгоняясь всё сильнее. Сармат опустился на пол, прижал ладонь к облицовке, прикрыл глаза, – едва заметную, почти неуловимую вибрацию можно было почувствовать только так. «Сойдёт,» – решил он, когда придавленные к полу пальцы занемели, и уже было не отличить дрожь в них от слабейших колебаний поверхности. «Быстро не развалится.»

Через четверть часа в ход пошли малые роторы. Гедимин смотрел на неподвижный корпус и представлял себе, как разгоняется генератор, омываемый холодным зеленоватым свечением. «Хоть смотровое окно вставляй,» – ему было немного досадно. «Ничего отсюда не видно.»

Об этом же, возможно, думали и остальные сарматы. Линкен, прождав ещё две минуты, оглянулся на Хольгера. Тот жестом велел ему стоять тихо. Взрывник громко фыркнул и двинулся к Гедимину.

– Атомщик, ты вроде ничего не делаешь. Оно заработало или сломалось?

Гедимин покосился на мониторы – миниатюрная электростанция запустилась и явно не собиралась ни глохнуть, ни взрываться.

– Сломается – ты заметишь, – ухмыльнулся он, поворачиваясь к Линкену. Сердце билось чаще обычного, и в крови растекался знакомый и приятный жар. «Сработало,» – медленно расплылся в улыбке он, через плечо оглянувшись на реактор. «Давай!»

Рядом с ним уже стоял Хольгер, и секунду спустя он вдвоём с Линкеном сгрёб Гедимина в охапку, и они замерли на секунду. Хольгер еле слышно смеялся, изредка встряхивая головой, взрывник бурчал что-то в респиратор, – кажется, досадовал, что в этот раз не было «ничего интересного». Подошёл Константин, выразительно хмыкнул в респиратор, небрежно потрепал всех по ближайшим частям скафандров и прошёл к мониторам.

– Датчик отказал, – сообщил Гедимин Хольгеру, когда тот перестал смеяться.

– Туда и дорога, – отмахнулся тот, выворачиваясь из объятий сармата. – А остальное? Дай взглянуть…

Трое сарматов столпились у мониторов. Они что-то обсуждали, но Гедимин не стал слушать. Он подошёл к стене биозащиты и лёг на пол, прижавшись грудью к облицовке и вытянув вперёд руки. Реактор, превосходящий мощностью «Полярную Звезду», был совсем рядом, за тонкими стенками, и Гедимину казалось, что это его тепло пульсирует в крови. «Получилось,» – тихо выдохнул он, закрывая глаза. «Видел бы Конар…»

31 мая 37 года. Луна, кратер Драйден, научно-исследовательская база «Геката»

– Это и есть их крейсер? – Гедимин развернул голограмму на весь экран, растянутый от стены до стены, – так было проще оценить масштаб. – Теперь понятно, зачем был нужен реактор. Сколько там антигравов?

– Два «волчка», – отозвался Константин, разглядывающий голограмму с тем же недоверчивым прищуром, что и Гедимин. – Я искал внутренний срез, но у меня нет доступа. Нашёл только такую картинку.

– Внушительно, – сказал Хольгер, перечитывая параметры. – Этот корабль должен пробивать астероиды насквозь – только за счёт массы.

– Или утаскивать за собой, – хмыкнул Гедимин, рассматривая вблизи участок брони. Семь слоёв обшивки – пластины неправильной формы, состыкованные между собой под разными углами – почти в точности воспроизводили структуру его скафандра. «И тут Кумала?» – слегка удивился сармат. «Странно. Думал, кораблями занимается Никэс. В крайнем случае, Гельмер.»

– Линкену покажи, – попросил он Константина. – Интересная картинка.

– Линкен видел, – ответил тот. – И даже помогал добывать. Но внутреннее устройство даже он не знает.

– А связаться с Гельмером не можешь? – спросил Гедимин, разворачивая голограмму вокруг оси; ещё не построенный крейсер был хорошо виден со всех сторон – и всё-таки был не более чем картинкой. «Без внутренностей ни о чём говорить нельзя,» – думал сармат. «Такое и я нарисую.»

– Доступы, атомщик, – досадливо поморщился Константин. – Моих на это не хватает. Можешь сам связаться – вдруг он растеряется и пришлёт тебе, что нужно.

На запястье Гедимина вспыхнул красный светодиод. Раздался протяжный гудок. Сармат недовольно сощурился, оглянулся на выход в «грязный» отсек, – сигнал горел и там.

– Опять останов? – Хольгер, забыв о голограмме, повернулся к горящему светодиоду. – Одиннадцать часов без перерыва. Неплохой результат. Но… видимо, он так и будет стопориться каждый день.

– Лишь бы не плавился, – отозвался Гедимин, отключая сигнал. – Резкий запуск ему не вредит.

Он снова повернулся к голограмме и развернул её кормой к себе, чтобы рассмотреть хвостовую часть. Идти к остановившемуся реактору было рано – сармат обычно выжидал час-полтора после аварийного глушения. «Пусть остынет,» – подумал он, изучая гравитронные орудия вдоль кормы. «Роторы встать не успеют.»

Люк, ведущий во внешний мир, открылся, пропуская Константина. Гедимин удивлённо мигнул – он и не заметил, когда сармат успел выйти.

– Одиннадцать часов, говоришь? Два останова в сутки… – задумчиво протянул он, по привычке прикасаясь к респиратору вместо подбородка. – У него нет аналога «йодной ямы»?

– Не замечал, – ответил Гедимин, вспоминая многочисленные остановы и запуски двух предыдущих реакторов.

– Как-нибудь попробую с ним поработать, – сказал Константин, заставив Гедимина изумлённо мигнуть и усомниться в работе наушников. – Может быть, сегодня. Разрешишь мне провести пуск?

– Если хочешь, – сармат пожал плечами. Наушники, очевидно, работали исправно – это с Константином сегодня было что-то не так.

– Взрыва не боишься? – прищурился он.

Люк открылся снова – в этот раз настежь. В отсек вошёл Ассархаддон. Двое охранников в тяжёлых экзоскелетах заняли оставшиеся свободные места у стены, и в лаборатории стало тесно. Гедимин недовольно сощурился.

– Внеплановый визит, – сказал Ассархаддон, приподняв руку в приветственном жесте. – Прошу прощения, что пропустил запуск вашего реактора. Сейчас он, как мне известно, вышел на проектную мощность. Самое время с ним познакомиться. Проведёте меня в реакторный отсек?

«А то ты сам дверь не откроешь,» – недобро прищурился Гедимин.

– Реактор встал, – буркнул он. – Больше двенадцати часов не работает.

– Не переживайте, я помню, с чего вы начинали, – спокойно ответил куратор. – Двенадцать часов непрерывной работы – отличный результат, и я знаю, как дорого он вам обошёлся.

У Гедимина заныл локоть – перелом давно сросся, но какие-то клетки мозга ещё помнили, что он там был. «Да, недёшево,» – согласился про себя сармат, незаметно потирая руку, хоть это и не имело смысла – сквозь скафандр он ничего не чувствовал.

– Вы планируете запускать его сегодня? – спросил Ассархаддон, останавливаясь рядом с голограммой. Крейсер, принесённый Константином в обход инструкций и в нарушение графиков, куратора не заинтересовал.

– Могу сейчас, – пожал плечами Гедимин. – Идём.

Он едва заметно кивнул Хольгеру и Константину. Те отошли от погасшей голограммы и сели в кресла. Трое охранников Гедимина отделились от стены и осторожно приблизились к нему, по-прежнему оставаясь за спинами экзоскелетчиков Ассархаддона.

– Иерархия? – прошептал сармат, покосившись на них. В наушниках раздался тихий смешок.

Он хотел первым спуститься в «яму», но Ассархаддон придержал его – сначала пошли двое охранников, один из его отряда и один – из отряда Гедимина. Выждав минуту, куратор жестом скомандовал «вниз».

– Такой запуск не причинит реактору вреда? – спросил он, разглядывая конструкцию сверху. – Кстати, он неплохо выглядит. Компактное высокотехнологичное устройство. Кумале пришлось бы по вкусу.

Гедимин сердито сощурился. «Кумалы тут не хватало…»

– Стеклянная цацка, – отозвался он. – Пятьдесят тонн.

Сармат задержался у щита управления, проверяя показатели. В этот раз автоматика сработала успешно – ничего не успело ни треснуть, ни расплавиться, и излучение быстро пришло в норму. Роторы вращались, не сбавляя оборотов, – такой краткий останов они даже не заметили.