Текст книги "Проект «Геката» (СИ)"

Автор книги: Токацин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 37 (всего у книги 146 страниц)

– Никакого замедлителя. Быстрые нейтроны пройдут насквозь и ни на что не повлияют.

Константин недоверчиво хмыкнул.

– Какое омикрон-излучение ожидается?

Гедимин озадаченно мигнул и ненадолго перевёл взгляд с остывающего стержня на чем-то встревоженного сармата. «Чего ему не сидится?»

– Девять-десять в час при устойчивой реакции. Если выйду на критику…

Константин щёлкнул пальцем по ручке кресла.

– Выйдешь. И вылезешь за неё. Какой может быть максимум?

Гедимин снова замерил температуру хвостовика. «Хватит. Остынет в контейнере.»

– Максимум? Взрывная реакция, восемь килограммов исходного… Сам посчитай, мне некогда.

Константин презрительно фыркнул.

– Вот именно. Тебе некогда. Зато будет масса времени, чтобы отскабливать тебя от уцелевших экранов. Ты знаешь, как ведут себя нейтроны в омикрон-потоке?

Гедимин неопределённо повёл плечом. Во второй руке он держал стержень – насос вытягивал из трубки последние молекулы воздуха, неосторожное движение могло испортить всю работу.

– Никак.

– Они слипаются, – Константин поднялся с места, тяжело оперся руками о стенд и заглянул сармату в глаза. – Как и всё остальное. Ты и мигнуть не успеешь, как внутри будет пара миллиграммов нейтронного вещества.

– Ты говоришь мне под руку, – сердито сощурился Гедимин. – Откуда ты взял это нейтронное вещество? Даже при взрыве «Та-сунгара»…

– А то кто-то внимательно изучал, что там было при взрыве «Та-сунгара»! – Константин пренебрежительно махнул рукой. – Вы разнесли в клочки астероид и радостно помчались на базу. Посмотри в мои расчёты, атомщик. Увидишь много нового.

Сармат покосился на часы.

– Времени нет. Разве что завтра, после запуска.

Он включил анализатор и поднёс щупы к наконечнику стержня. Константин резко выпрямился.

– Завтра меня тут не будет. Мне ещё жить не надоело. Добавь насосов, атомщик. Твоего охлаждения недостаточно.

Ворота за ним захлопнулись. Гедимин, подняв голову, несколько секунд смотрел ему вслед, а затем криво усмехнулся. «Охлаждение… Девять к десяти, что этот твэл вообще не разгорится. Никто никогда ничего подобного не делал. Эксперименты с брусками… их результаты противоречивы. Ими нельзя пользоваться. Никто не знает, как делать ирренциевые твэлы. А он боится взрыва. Охлаждение… сожги меня пучок нейтронов…»

03 октября 38 года. Луна, кратер Драйден, научно-исследовательская база «Геката»

Ипроновый стержень поднимался медленно, размеренно, плавно, – и подъём, и спуск должны были быть равномерными. Гедимин поднял его полностью и, убрав руку, повернулся к Хольгеру. Тот кивнул и щёлкнул пальцем по секундомеру.

– Хорошо. Только одно… ты слишком близко стоишь. Никак нельзя выйти за барьер?

Гедимин качнул головой.

– Я должен видеть, что с твэлом.

Хольгер рассеянно кивнул. Он даже не смотрел на Гедимина – его взгляд был прикован к закреплённому на стенде каркасу. Из семи стержней на месте был только один, управляющий. Гедимин снова опустил его до упора и тронул Хольгера за плечо.

– Что не так?

Сармат неопределённо покачал головой и попытался улыбнуться.

– Карманный твэл… – он протянул руку к обсидиановому цилиндру – линзе странной формы, внутри которой двигался управляющий стержень – но остановился, не коснувшись его. – Две массы? Этого хватит?

– Надо посмотреть, как он себя ведёт, – ответил Гедимин. – Не уверен, что он разгорится.

– М-да, – Хольгер мельком взглянул на него и тут же отвёл глаза. – Может, и не разгорится. Всё-таки реакторы чаще не запускались, чем взрывались. Статистика…

Гедимин усмехнулся.

– Ладно, хватит болтать. Иди в «чистый» отсек. Константин там.

Он оглянулся на гермоворота – рядом, подозрительно глядя на него, стоял Стивен Марци, ещё двое охранников расположились у стен. «Их тут не хватало,» – недовольно сощурился сармат.

– И охрану забери, – попросил он Хольгера.

– Ну да, они тут точно лишние, – пробормотал химик, покосившись на Стивена. – Ладно, работай.

Он быстрым шагом пошёл к выходу, по пути жестом позвав за собой охранников. Стивен шагнул в сторону от ворот и направил подозрительный взгляд на Гедимина.

– Мы не можем уйти. Приказ координатора.

– Ваши экзоскелеты сгорят, когда эта штука включится, – сармат тронул пальцем пустой каркас твэла. – Уводи своих сарматов. От них здесь никакой пользы.

Стивен недобро сощурился.

– Я сообщу куратору, – пообещал он. Гедимин едва заметно усмехнулся и повернулся к стенду. Вскоре звуковой сигнал – три быстрых пищащих звука – сообщил, что отсек герметично закрыт, и защитные поля установлены.

«Так-то лучше,» – Гедимин окинул довольным взглядом опустевший зал и сдвинул пластину скафандра. Два ирренциевых стержня лежали там. Сармат не стал опускать их в бассейн – больше времени ушло бы на просушку.

Три минуты спустя он отвёл руку от готового твэла. Его каркас состоял из трёх скреплённых решёток из прозрачного рилкара; средняя из них была установлена там, где по корпусам стержней проходили тёмные линии-риски, и соединяла все шесть. «Одна критическая масса,» – Гедимин посмотрел на риски и медленно потянул управляющий стержень кверху. «Начнём с одной.»

Экран дозиметра зажёгся раньше, чем стержень сдвинулся на первый сантиметр. Замелькали цифры – доля омикрон-излучения возрастала, но интенсивность росла медленно, плавно. Гедимин довольно сощурился и остановил движение стержня. «Одна масса есть. Теперь посмотрим…»

Он не успел додумать до конца слово «одна», как ирренций вспыхнул зеленью. Дозиметр мигнул красным светодиодом и предостерегающе пискнул. Гедимин посмотрел на него и увидел, как сотни кьюгенов одним прыжком сменяются тысячами. Свечение стало ослепительно ярким, и сердце сармата дрогнуло. «Есть!» – он шагнул в сторону, направляя дозиметр на установку. «Работает…»

Пальцы внезапно стали липкими, он перевёл взгляд на них и увидел, как вздувается пузырями верхний слой обшивки. Экран дозиметра вспыхнул красным, но рассмотреть показания сармат не успел. Рилкар, покрывающий ирренциевые стержни, лопнул с тонким звоном, и вспышка света отшвырнула Гедимина от стенда. Он врезался спиной в защитную стену и упал на пол, но секунду спустя уже был на ногах и, ошалело мигая, смотрел на стенд. Всё, что осталось от твэла – россыпь фрагментов, самый крупный из которых был меньше сантиметра в длину, глубоко врезавшаяся в ближайшую стену. Гедимин подошёл к ней, коснулся пальцем края пробоины – поверхность была слегка оплавлена, а в самом отверстии что-то светилось зеленью.

Защитная стена затрещала. Кто-то с размаху налетел на неё, но тут же опомнился и попытался поддеть её и выдрать из пола. Гедимин толкнул кверху рычаг, поднимая перегородку, и ему навстречу бросился Хольгер.

– Жив? Что было? Взрыв? – химик увидел стену с узкими светящимися отверстиями и остановился, медленно разворачиваясь к Гедимину. – Это… твэл?

Сармат угрюмо кивнул.

– Взрывная реакция. Слишком быстро. Ничего не успел, – он покосился на дозиметр – тот по-прежнему мигал красным, ирренций даже из стены облучал весь отсек. – Мало показаний.

– Взрывная… – Хольгер покачал головой. – Пальцы прижгло?

Гедимин посмотрел на руку с оплавленной бронёй и качнул головой.

– Фрил поплавился, остальное цело. Надо охладить…

Он вспомнил о расколотых стержнях и досадливо сощурился на повреждённую перчатку.

– Помоги взять пробы. Это… – он кивнул на светящиеся дырки. – Нельзя тут оставлять.

Через два часа они, смыв со скафандров раствор меи, наконец вернулись в «чистый» отсек. Испытательный зал остался под меей на всю ночь – из восьми килограммов ирренция сарматы собрали только семь, ещё один размазался тонким слоем по стенам, и Гедимин не хотел оставлять его там. Константин, увидев сарматов на пороге, резко развернулся к ним от телекомпа и устало уронил руки вдоль тела.

– Два придурка, – ровным голосом проговорил он. – Хуже Лиска, честное слово. Что было? Взрыв?

– Хлопок, – ответил Гедимин. – Не понимаю, почему. Стержень двигался очень плавно. Резких изменений не было.

Константин тяжело вздохнул.

– Следующий чертёж дашь мне на проверку?

Гедимин несколько секунд смотрел на него немигающим взглядом, потом покачал головой.

– Тут надо думать. Смарт не поможет.

«Ещё два или три эксперимента,» – он задумчиво сощурился, счищая остатки фрила с перчатки. «Попробовать немного по-разному. Они разгораются, это хорошо. Осталось стабилизировать. Надо пробовать, так, навскидку, не скажешь…»

07 октября 38 года. Луна, кратер Драйден, научно-исследовательская база «Геката»

Бассейн бурлил. Клубы пара, сворачиваясь в тугие жгуты, поднимались к вытяжным скважинам. Насосы работали на полную мощность, и уровень воды уже не колебался. Гедимин приподнял голову, покосился на дозиметр и облегчённо вздохнул – хотя шар расплавленного ирренция ещё не начал остывать и отчаянно «фонил», цепная реакция, несомненно, была прервана. Перегородка из рилкара и флии вовремя рассекла мягкий сгусток надвое, отделив источники излучения друг от друга; теперь они уже не составляли критическую массу и рано или поздно должны были остыть. Сармат покосился на анализатор и сердито сощурился – то, что несколько минут назад было ирренциевыми стержнями, обсидиановой линзой и конусной ловушкой из тугоплавкого рилкара, смешалось в однородную массу. «Пойдёт в переработку,» – решил Гедимин, снова откидываясь к стене и глядя поверх бассейна на клубящийся пар. «Хорошо, не разбрызгалось. Вовремя успел…»

На его руках, от кончиков пальца до локтя, не осталось ни одного чёрного пятнышка – верхний слой обшивки стёк, остатки испарились, обнажив золотистые ипроновые пластины. Внимательный взгляд заметил бы, что они немного деформировались от нагрева, но пока это не мешало Гедимину, и он не беспокоился. «Сам поправлю, когда остынет,» – подумал он, взглянув на предплечье. «Обойдусь без Кумалы.»

На противоположном краю кипящего бассейна раздался глубокий вздох. Константин, вместе с Хольгером склонившийся было над водой, выпрямился и перевёл взгляд на неподвижного Гедимина.

– Ну что, доволен? Ещё шестнадцать килограммов ирренция ушли в отходы. Какой это взрыв по счёту?

– Никакого взрыва не было, – отозвался Гедимин, глядя мимо него на Хольгера, опустившего в воду анализатор. – Просто температурный скачок. Хольгер, осторожно там. Расплав ещё не остыл.

– Я вижу, – сказал химик, вынимая руку из воды и тщательно отряхиваясь. – Очень интересно… От борной кислоты в данном случае нет никакого толка.

– Конечно, – буркнул Гедимин. – Это же омикроновая реакция. Надо придумать что-то другое…

Он встал, подошёл к бассейну и облокотился на ограждение. Бурлящая вода частично закрывала обзор, но сармат заметил, что два шара на дне из белых стали оранжевыми. Зелёный свет, причудливо преломляемый поднимающимися пузырями, клубился вокруг, меняя оттенки. «Красиво,» – подумал сармат. «Но опыт снова не вышел. Не стабилизируется. Видимо, стержни слишком короткие…»

– Просто температурный скачок… – повторил Константин с тяжёлым вздохом. – Атомщик, тебе ещё не поотрывало руки по чистой случайности. Что ты намерен делать дальше?

– С чем? – растерянно мигнул сармат, выдернутый из мыслей о длине стержней. – Расплав пойдёт в переработку. Нет смысла с ним возиться.

– Это понятно, – кивнул Константин. – Первая разумная мысль за сегодня… Но я о твоих опытах. Что ты запланировал на завтра?

Гедимин задумчиво посмотрел на медленно краснеющие куски расплава. «К вечеру остынут. Надо будет раздробить их и отдать Хольгеру.»

– Стержни слишком короткие, – сказал он. – Надо удлинить. И ещё… Кажется, там нужен ипрон. Одного стержня недостаточно.

Константин посмотрел на потолок и повернулся к Хольгеру.

– Ты это слышал? Ему ещё что-то «кажется»! На третьем по счёту взрыве пора бы знать точно. Я сделал расчёты для твоих твэлов…

Гедимин поднял руку ладонью вперёд.

– Видел. По твоим расчётам они не разгораются. Про взрывы там ничего не было.

Он обошёл бассейн и нажал на рычаг. Ещё одна перегородка упала в воду, рассекая светящиеся шары надвое. Пузырей в воде стало меньше.

– Нужно сделать что-то из ипрона. Возможно, распылитель. Регулировать реакцию…

Хольгер посмотрел на него долгим взглядом и покачал головой.

– Ты имеешь в виду аэрозоль? Неважная идея. Попробуй обойтись защитными полями вдоль стержней. Их проще убрать, когда они не нужны.

Гедимин хмыкнул. Его руки ещё чувствовали жар расплава – он с плавящейся ловушкой в руках перекатом проскочил под медленно поднимающимся барьером и швырнул расплав в воду за долю секунды до того, как последнее из бесчисленных защитных полей вокруг ловушки растаяло. Генератор не успевал создавать их – они сгорали быстрее, чем он срабатывал.

– Поле не держит тысячу кьюгенов. Оно даже сотню не держит, – сказал он, бросив защитный экран в воду. Плёнка вспыхнула зеленью и исчезла, едва долетев до поверхности. Хольгер развёл руками.

– Что есть, атомщик. Попробую усилить, но обещать ничего не могу. Мы с Исгельтом думаем в эту сторону. Омикрон-излучение слишком агрессивно.

Константин вздохнул.

– И какой же вывод? У нас нет ничего для работы с ирренцием. Но Гедимин уже расплавил тридцать килограммов. И намерен расплавить ещё центнер. Надеюсь, Ассархаддон одумается раньше, чем счёт пойдёт на тонны. И до того, как взрыв разрушит пол-«Гекаты».

Часть 7. 08.10.38–31.01.37. Луна, кратер Драйден, база «Геката»

08 октября 38 года. Луна, кратер Драйден, научно-исследовательская база «Геката»

Гедимин снял готовый стержень со стенда, осторожно взял его двумя руками и поднял перед собой.

– Полтора метра без хвостовиков, – сказал Константин, с сомнением глядя на прозрачную оболочку. Сквозь неё просвечивали короткие серые цилиндрики в ореоле зеленоватого свечения. Между ними – через каждые три штуки – виднелись тонкие плоские пластины с золотой нитью внутри.

– Ипрон?

Гедимин угрюмо кивнул.

– Не хотелось. Но что-то должно их стабилизировать.

Константин покачал головой.

– Я думаю – не факт, что должно. Взять, к примеру, плутоний…

Гедимин отвёл взгляд. Он смотрел на стержень, стараясь избавиться от неприятных мыслей, но в этот раз свечение ирренция не успокоило его. «То-то и оно. Как узнать – это уран или плутоний?»

…Реактор от опыта к опыту увеличивался и обрастал дополнительной защитой, но Гедимин, начиная очередную стадию эксперимента, лишь презрительно щурился – и на генератор защитного поля, и на флиевый барьер. «Опять бежать к бассейну,» – подумал он, закрепив в гнезде последний стержень, и оглянулся на спокойную воду. «Не буду ставить стену. И бегать не буду. Так долетит.»

Он слегка приподнял всю конструкцию – бросить её в бассейн было несложно, даже одной рукой, сармат только сомневался, что ловушка не расплавится в полёте.

«Ладно, хватит ерунды,» – он глубоко вдохнул, унимая волнение, и сделал шаг назад, к примитивному управляющему механизму. «Ещё один опыт. Attahanqa!»

Управляющий стержень медленно и плавно пошёл вверх, подставляя обсидиановую линзу под излучение с шести сторон. Дойдя до первой золотистой риски, он на долю секунды прервал движение. Дозиметр пискнул. Гедимин шагнул к реактору, пристально следя за мелькающими цифрами. Стержень снова сдвинулся с места.

Он поднялся уже на метр, когда Гедимин остановил его. Зелёное свечение стало таким ярким, что его уже не сдерживала тонкая серебристая фольга – оно проходило насквозь. Сигма-излучение беспрепятственно разливалось по залу – и неровно пульсировало вместе со светом… и вместе с интенсивностью омикрон-излучения и температурой стержней. Цепная реакция уже шла полным ходом, но показатели росли неравномерными скачками – и так же внезапно падали. Гедимин следил за ними три минуты, прежде чем заметил, что не дышит, и сердито фыркнул, силой загоняя в лёгкие воздух. Показатели не выравнивались – и ещё минуту спустя Гедимин заметил, что температура медленно, но неуклонно возрастает, и вместе с ней растёт выброс нейтронов. Помянув про себя размножение «макак», он снова шагнул назад. Стержень двинулся вниз, прерывая реакцию и гася неровное свечение.

Окись ирренция остывала медленно; Гедимин включил воздушный охладитель и выждал полчаса, прежде чем температура внутри флиевого барьера выровнялась. За его спиной раздался негромкий гул, а за ним – короткий возглас, – Константин вошёл в отсек и обнаружил, что между ним и разгорающимся твэлом нет ничего, кроме воздуха и спины Гедимина.

– Для кого предупреждение в шлюзе?! – спросил, не оборачиваясь, ремонтник. Он собирался продолжить эксперимент, но сейчас замешкался – никем, кроме себя, он рисковать не хотел.

– Мать твоя пробирка, – потрясённо пробормотал Константин, останавливаясь у бассейна. – Где барьер?!

– На кой он тут? – отозвался Гедимин, нехотя разворачиваясь к пришельцу. «Тебя тут ещё не хватало, уран и торий…»

– Твэл подозрительно целый, – продолжал Константин. – Ещё не запускал?

– Сделал первый прогон, – ответил сармат. – Разгорается, но даёт вспышки. Не понимаю, в чём дело.

Он посмотрел на Константина – тот положил ладонь на ограждение бассейна и, похоже, не собирался никуда идти. Гедимин недовольно сощурился.

– Sataikka, – буркнул он, разворачиваясь к твэлу.

– Tiitzki, – отозвался Константин.

Стержень медленно пополз вверх. Гедимин взглянул на анализатор и стиснул зубы. Температура снова росла, и нейтроны появились почти сразу же. Вспышки следовали одна за другой, в этот раз – более частые и яркие. Сармат остановил стержень на первых пятнадцати сантиметрах, выждал одну минуту и с раздражённым шипением опустил его до упора.

– Гляди-ка, – с удивлением в голосе пробормотал Константин. – И вправду работает. Что остановился?

– Вспышки, – сердито сощурился Гедимин. – Интенсивность скачет. И эти нейтроны… Откуда они вылезли?!

Константин поднял руку с анализатором, направил на реактор и еле слышно хмыкнул.

– А нагрев меньше, чем я ожидал. Всего пятьсот. Мог бы и не тормозить.

– В первые минуты работы, – буркнул Гедимин. – Что будет через полчаса? Пять тысяч? Он вообще не должен был греться. Четыреста – максимум.

Константин махнул рукой, отключая анализатор.

– Слишком холодно, атомщик. Думаешь, бывают такие реакции? Вы чего-то не учли с Линкеном. Нагрев должен быть гораздо больше. Засунь его уже в воду, чтобы зря не дёргаться!

Гедимин тяжело качнул головой и снова уставился на твэл, как будто ждал от него пояснений.

– В воду нельзя. Я бы и воздух убрал…

«Чем же его выровнять?» – он задумчиво смотрел на остывающие стержни. «Добавить ипрона? Такое впечатление, будто они все сильно различаются. Может, подвигать их по отдельности для выравнивания? И… ипрон всё-таки нужен. Хоть не взорвётся…»

11 октября 38 года. Луна, кратер Драйден, научно-исследовательская база «Геката»

– Гедимин, что с реактором?

Ассархаддон, раздвинув плечом охрану, материализовался прямо перед задумавшимся Гедимином, и тот вздрогнул и растерянно мигнул. Охранники запоздало попятились, Кенен Маккензи, болтавший с Хольгером, сорвался с места и исчез в толпе, оставив свободный стул. Ассархаддон сел, тяжело облокотился на стол и посмотрел Гедимину в глаза.

– Прошу простить за отлучку. Только вернулся. Мне сообщили, что возникли сложности. В чём дело?

– Вернулся? – Линкен, настороженно следивший за ним, внезапно оживился. – Что нового на Земле?

Гедимин, хоть и был поглощён собственными мыслями, нашёл силы на вялое удивление – Линкен редко радовался появлению Ассархаддона и обычно не лез к нему с вопросами и не обращался на «ты». «Опять я что-то пропустил,» – невесело отметил он про себя.

– На Земле? – куратор на секунду задумался. – Обкатываются дополнения к законам да Косты. Корпорация «Вирм» решилась вывезти в Анды две группы сарматов-шахтёров. Местные оказались против. Мы потеряли четыре жизни, а «Вирм» – желание продолжать проект. Думаю, раздачу сарматов поштучно пока притормозят.

Гедимин поднял голову.

– Они убили четверых? Почему никто не защищался?

Ассархаддон смерил его долгим задумчивым взглядом.

– Мне нравится ваш ход мысли… Они защищались, Гедимин. Кроме четырёх убитых сарматов, там осталось полсотни трупов макак. Но это не отменяет потери. Очень неосторожно со стороны «Вирма», очень…

Он осуждающе покачал головой и, протянув руку, дотронулся до ладони Гедимина.

– Почему ваш скафандр не отремонтирован? Вы обращались к Кумале?

От внезапной смены темы разговора сармат мигнул и не сразу нашёлся с ответом.

– Некогда к нему ходить. Броня нужна каждый день. Если бы он дал мне напылитель для этого фрила…

Константин толкнул его в бок. Гедимин удивлённо покосился на него – «Чего ему опять не так?»

– У вас повреждены и глубокие слои брони, не только фрил, – сказал Ассархаддон, отпуская руку сармата. – Но если, по-вашему, ремонт не нужен… Я дам знать Кумале, он посмотрит, что там с распылителем. А что вы можете сказать о реакторе? Судя по состоянию вашего скафандра, серьёзных аварий не было, но и успешной работу не назовёшь.

Гедимин угрюмо кивнул.

– Разгорается, но нестабилен. Две-три минуты – и всё. Серия вспышек, быстрый разогрев. И нейтроны… Откуда там нейтроны?!

Он уткнулся было взглядом в стол, но Ассархаддон притронулся к его шлему и силой заставил сармата поднять голову. Тот изумлённо мигнул.

– Институтам Земли ещё работать и работать до ваших результатов, – глаза куратора на секунду зажглись жёлтым огнём, и Гедимин ошалело встряхнул головой – Ассархаддон выглядел крайне довольным. – Три минуты… Ядерная физика – не моя специальность, но, видимо, вы на верном пути… только вынужденно приостановились.

Гедимин хмыкнул.

– Приостановился? Я уже вторую неделю не могу сдвинуться с места.

– У вас будет достаточно времени, – отозвался Ассархаддон, сдвигая с запястья пластину брони. Экран его смарта неярко светился.

– Пока вы думаете о причинах нестабильности, проверьте кое-что для Исгельта. У него появилась странная идея. Как по-вашему, может ирренций из разных источников иметь разные свойства?

Гедимин мигнул, быстро переглянулся с Хольгером – тот даже придвинулся ближе, услышав последнюю фразу.

– Может. Но… – сармат посмотрел на облезшую перчатку и досадливо сощурился. – Мы пока не проверяли.

Ассархаддон кивнул.

– Завтра вы получите два контейнера. В одном будет ирренций из руды, добытой на Ириене, в другом – из шахт Кагета. Сделайте из них твэлы по той технологии, которую вы разработали, и проверьте их на стенде. О результатах сообщите лично мне. Это очень интересное вещество, Гедимин, и пока у нас есть время на исследования – я бы хотел, чтобы они проводились.

Он встал из-за стола и ушёл так же быстро, как появился. Гедимин и Хольгер переглянулись.

– Он это верно подметил, – тихо сказал химик. – Свойства могут сильно различаться. А быстро они развернули добычу на Кагете. Если там есть из чего делать твэл – счёт уже пошёл на центнеры…

12 октября 38 года. Луна, кратер Драйден, научно-исследовательская база «Геката»

Два длинных контейнера лежали перед Гедимином. Они оба были покрыты непрозрачным тёмным фрилом с предостерегающими знаками. «Ириен» и «Кагет» – надписи были сделаны крупно и внятно. Хольгер уже просунул в один из них щупы анализатора и внимательно разглядывал экран.

– Ну что? – спросил Гедимин, когда прошло пять минут. Химик выключил анализатор и пожал плечами.

– Окись ирренция. Получена считанные недели назад, продукты распада есть, но их мало. Посторонних примесей нет.

Гедимин вскрыл контейнеры и удивлённо мигнул, увидев аккуратные штабеля ирренциевых таблеток, проложенные ипроновой фольгой, – словно их делали и собирали по указаниям Гедимина и под его присмотром.

– А я ему не говорил про таблетки, – пробормотал он. Константин громко фыркнул.

– Ну да, как обычно. Отчётами занимаюсь только я. Можешь поблагодарить меня, атомщик. Естественно, ни куратор, ни адмирал не стали бы вникать, в каком виде тебе нужен этот ирренций.

– Спасибо, – отозвался Гедимин, разглядывая таблетки. «Будто сам делал. Надо же…»

Хольгер тронул щупом анализатора край фольги, еле слышно хмыкнул и повернулся к Гедимину.

– Это тоже тебе для работы? Не для удобства перевозки?

Сармат кивнул, выжидающе глядя на химика. Тот сдвинул тёмный щиток с лица, и в его глазах отразилась задумчивость.

– Подожди, – сказал он несколько секунд спустя. – У тебя будет три образца? «Ириен», «кагет» и «лунник»? Не трогай пока ипрон. Возьми флию.

Гедимин мигнул.

– Зачем?

Хольгер замолчал ещё на несколько секунд и продолжил, понизив голос:

– Сигма-излучение. Мне кажется, оно тут «при чём». Мне вообще кажется – во всём, что связано с ирренцием, сигма «при чём». Не мешай ей.

Гедимин пару секунд смотрел на него, ожидая продолжения, но химик опустил взгляд и продолжать, похоже, не собирался.

– Может… – он сам замялся – уж очень странно это звучало, даже теперь, после многочисленных экспериментов – и притронулся пальцем к виску. – Может, выйти с ней на связь?

Хольгер вздрогнул, быстро поднял на него взгляд, взял его руку и отвёл от шлема.

– Рискованно, атомщик. Очень рискованно. Несколько сотен кьюгенов напрямую в мозг, – сомневаюсь, что это безопасно.

Гедимин пожал плечами.

– Хорошо, пусть будет флия. Поможет умерить вспышки – её и оставлю.

14 октября 38 года. Луна, кратер Драйден, научно-исследовательская база «Геката»

Два твэла, погружённые на три метра в воду и огороженные флиевыми экранами, висели в разных углах бассейна на максимальном расстоянии от стенда. Третий, сделанный из «лунного» ирренция, Гедимин держал в руках и задумчиво разглядывал.

Первый этап сегодняшних испытаний можно было считать успешно завершённым – цепная реакция началась и исправно «горела» четыре минуты, лишь под конец доведя стержни до нагрева в пятьсот кельвинов и выдав нейтронную вспышку. Само по себе не было опасным ни то, ни другое, но Гедимин решил прекращать испытания, как только увидит подобные показатели. «В настоящем реакторе этого быть не должно,» – думал он, рассматривая «отгоревший» твэл. «Что ему не так?»

Каждый стержень был сверху донизу «ощупан» и дозиметром, и анализатором, оставалось «прочитать» полученные данные – а для этого нужно было вынести их в «чистый» отсек. Гедимин нехотя подошёл к бассейну и подвесил твэл на примитивный захват. Третья выгородка на дальнем краю уже была готова. Несколько секунд сармат смотрел на вяло булькающую воду и сине-зелёные блики у дна, потом с трудом отвёл взгляд и направил захват к другой выгородке. «Ладно, работаем дальше. Теперь – «ириен»…»

Без специальных меток сармат сам не отличил бы, какой твэл из какого ирренция сделан. Их не различал даже Хольгер, вооружённый анализатором. Закрепив конструкцию на стенде, Гедимин проверил метки – это был «ириен». Сармат привычным движением включил анализатор, проверил температурные датчики – пока они не требовали замены – и прикоснулся к механизму, поднимающему управляющий стержень. «Attahanqa…»

Он занёс руку над хвостовиками, готовясь в любой момент сдёрнуть конструкцию со стенда и швырнуть в воду плавящийся на лету сгусток – но ничего не происходило. Ирренций всё так же слабо светился зеленью. Обсидиановая линза на пересечении лучей слегка усилила видимое свечение, зажглась изнутри сама, – но цифры на экране дозиметра, вяло шевельнувшись, замерли. Гедимин мигнул, посмотрел на управляющий стержень, – тот уже выдвинулся на всю длину, не оставив между шестнадцатью килограммами ирренция никакого барьера. Омикрон-излучение свободно перетекало между стержнями, но даже не собиралось усиливаться – ни постепенно, ни скачками. Гедимин снова мигнул, посмотрел на анализатор, – число атомов урана росло, как ему и полагалось, но крайне медленно, никаких следов германия, обычных при цепной реакции на омикрон-квантах, сармат не видел. Он выждал ещё три минуты – ничего не изменилось.

«Не зажёгся?» – Гедимин осторожно тронул хвостовики. Стержни сдвинулись на пару миллиметров, сармат быстро занёс руку над конструкцией, – но спешить было некуда. Реакции не было, и об этом говорили все приборы.

«Повторим,» – Гедимин опустил управляющий стержень до упора. «Слишком медленный вывод? Надо ускорить.»

Стержень снова пошёл вверх, но ирренций оставался «холодным», а видимое свечение – тусклым. Гедимин пару минут смотрел на него, потом оглянулся на бассейн, где остывал «лунный» твэл, и в недоумении пожал плечами. «Что за чушь? Всё как обычно…»

Он снова вернул стержень на место, несколько секунд держал руку на управляющем механизме, собираясь с духом, и резко дёрнул его кверху. Он ждал ослепительной вспышки, разлёта плавящихся осколков, возможно, полёта в сторону бассейна и спешного отбытия в медотсек, – но не произошло ничего. Зелёный свет волной прокатился по стержням снизу доверху и так и замер, выдав вялый всплеск на дозиметре. Цепная реакция оборвалась, не начавшись.

«Мать моя пробирка…» – сармат снял твэл со стенда, осмотрел его со всех сторон и пожал плечами. «Вот же вещество… Как он это делает?»

Он вернул так и не разгоревшийся твэл в бассейн, достал следующий, привычными движениями закрепил на стенде. Это был ирренций, добытый на Кагете; от ириенского, равно как и от синтезированного на Луне, он не отличался ничем. Пока твэл обсыхал в потоке тёплого воздуха, сармат задумчиво рассматривал его. «Интересно, как пройдёт этот прогон…»

Управляющий стержень медленно двинулся вверх; Гедимин занёс руку над хвостовиками. Зелёная вспышка над наконечниками стержней была чуть-чуть ярче предыдущих, и сармат придвинулся немного ближе, – но больше ничего сделать не успел. Что-то врезалось ему в грудь над нижними рёбрами, и он увидел ослепительно сияющий шар, из белого ставший красным. Потом над сарматом сомкнулась вода, и ему стало не до посторонних свечений.

Когда он выбрался, прижимая ладонь к ушибленным рёбрам и пытаясь выровнять дыхание, стенд был пуст, а дозиметр непрерывно пищал и светил красным экраном. Крепления на стенде, ловушка расплава, радиоактивное вещество, – всё превратилось в мельчайшую раскалённую пыль и разлетелось по отсеку. Гедимин с дозиметром отследил примерные границы осаждения и со сдавленным шипением выдохнул сквозь зубы – половину зала можно было спокойно заливать меей на несколько суток. Стены вокруг стенда слегка светились – ирренциевый расплав впитался в них.

Гедимин поставил защитное поле над заражённой областью и медленно, цепляясь за стену, пошёл к выходу. При движении внутри что-то смещалось, и рёбра отзывались резкой болью. Сармат сердито щурился, – боль мешала думать, и он никак не мог сосредоточиться. «Ещё один «хлопок». Условия – те же, что на двух предыдущих прогонах. Та же конструкция. Первый твэл – нестабильная реакция, второй – ничего, третий – взрыв. И вся разница только…» – он остановился и вполголоса помянул ядро Юпитера. «Только в происхождении вещества. Но при чём тут оно?!»