Текст книги "Проект «Геката» (СИ)"

Автор книги: Токацин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 146 страниц)

Часть 6. 30.06–07.10.38. Луна, кратер Драйден, база «Геката»

30 июня 38 года. Луна, кратер Драйден, научно-исследовательская база «Геката»

Гедимин тяжело вздохнул и навалился грудью на заскрипевший стол.

– Я уже месяц сижу без дела, – он угрюмо смотрел на свои руки. – Когда меня выпустят?

Хольгер сочувственно погладил его по плечу. Сам он уже две недели назад распрощался с медотсеком и больше туда не приходил. Гедимина отпустили только этим вечером, и то он не был уверен, что завтра его не вытащат обратно.

– Им что, уже не нужен реактор? – спросил самого себя ремонтник. – Я хочу работать…

Константин, посмотрев на что-то над его плечом, резко ударил сармата по локтю. Тот, сердито фыркнув, отодвинул руку.

– Вы здесь, – сказал Ассархаддон, проходя между шарахнувшимися охранниками и занимая свободное место. Там должен был сидеть Линкен, но его не было – уже больше месяца он не появлялся в столовой, проводя полные сутки в кратере Кеджори.

– Где ещё мне быть? – фыркнул Гедимин, глядя на свою ладонь.

– Медики говорят, что вы полностью восстановились, – Ассархаддон, будто не заметив ни грубого ответа, ни сердитого шипения Константина, спокойно рассматривал ремонтника. – Что ж, это хорошо. Завтра утром спускайтесь в цех синтеза. Четыре плутониевых реактора были введены в строй на той неделе. Осмотрите их и ознакомьтесь с отчётами операторов. Если справитесь до отбоя, поднимайтесь к полигонным шлюзам «Койольшауки». Возможно, мы там пересечёмся. С отбоем я покину «Гекату», вечером мы уже не встретимся. Днём я обдумаю, куда вас можно отправить.

Гедимин мигнул.

– Раньше ты давал поручения через охрану или передатчики.

– Как выяснилось, это не всегда надёжно, – сказал Ассархаддон. – С ядром проекта я предпочту беседовать лично. Поднимайтесь к шлюзам, там мы поговорим без помех.

Он встал из-за стола, и стена охранников снова сомкнулась за ним. Сарматы переглянулись.

– Ядро проекта, – пробормотал уязвлённый Константин. – Меня он на личные разговоры не вызывает.

– Целее будешь, – покосился на него Хольгер. – Мне вот не нравится, что он глаз не спускает с Гедимина. Что за новые планы?

Гедимин пожал плечами.

– Константин, ты помогал им с реакторами? – спросил он. Северянин качнул головой.

– Впервые слышу.

– Надо посмотреть, что там. Четыре сразу… – Гедимин настороженно сощурился. – Надеюсь, там ничего не напутали.

01 июля 38 года. Луна, кратер Драйден, научно-исследовательская база «Геката» – кратер Кеджори, научно-испытательная база «Койольшауки»

Зал управления был один на все реакторы, синтезирующие плутоний. Длинное помещение в форме полумесяца – выпуклой стороной к отсекам, вогнутой – к ещё не изрытым лунным скалам – было разделено защитными экранами; сейчас они погасли, и Гедимин мог видеть все показатели на всех мониторах. Он смотрел и едва заметно улыбался.

– Ну? – Хильда нетерпеливо толкнула его в бок. Сармат медленно кивнул.

– Хотели позвать тебя на запуск, – смущённо сказала Хильда. – Но ты вроде болел…

– Звать надо было Константина, – отозвался Гедимин. – Он – специалист по графитовой схеме. Это его реакторы.

– Ты их неслабо доработал, – напомнила самка. – Тут всё по твоим чертежам.

К шлюзам, выходящим на полигон «Койольшауки», Гедимин добирался с довольной ухмылкой и воспоминаниями о самом первом плутониевом реакторе Ураниум-Сити. Уже у поверхности в памяти всплыл тяжеловодный каскад и тот злополучный взрыв… Гедимин перестал ухмыляться и усилием воли заставил себя думать о планах Ассархаддона. «Придумал он, куда меня отправить, или нет? Надоело сидеть без дела. Если он опять улетит, я тут от скуки сдохну,» – он досадливо сощурился в иллюминатор. «Крыло отобрали, бур отобрали, прожигатель отобрали…»

Он вышел на платформу, протянувшуюся вдоль главных шлюзов полигона, и растерянно огляделся. У одного из огромных люков маневрировал тягач, недавно доставивший в «Койольшауки» что-то очень большое и тяжёлое. За ним Гедимин увидел охранников в знакомых экзоскелетах – два «Фенрира» ждали кого-то у входа в шлюз.

«Где куратор?» – жестами спросил он, обойдя неповоротливый тягач и остановившись у ворот. Охранники подозрительно сощурились на него. Гедимин убрал тёмный щиток, подставив лицо под считыватель. Экзоскелетчик, покосившись на экран смарта, кивнул и ответил: «В шлюзе. Жди тут. Туда нельзя.»

«Зачем сидеть в шлюзе?» – удивился Гедимин, но охранники посмотрели сквозь него и ничего пояснять не стали. Зато к его плечу прикоснулся Стивен – в этот раз без попыток сцапать, достаточно вежливо, и Гедимин не стал отмахиваться.

«Есть иллюминаторы,» – сообщил охранник, указав на лестницу, ведущую на четыре метра вверх, к верхней части ворот. На её площадке мог поместиться один «Фенрир» – или один сармат в тяжёлом скафандре. Через несколько секунд Гедимин уже был там и смотрел в небольшое окошко на уровне глаз. По ту сторону толстого стекла была шлюзовая камера – основной шлюз, такой просторный, что там помещалась платформа тягача. На ней лежал странный угловатый корабль в белой обшивке. Это был не истребитель и даже не миниспрингер, – размерами он был сравним с «Циклопом» или «Ицумаденом» времён Второй войны; у него было четыре выступа по бокам – орудийные палубы со всех четырёх сторон, а в бортах угадывались замаскированные откидные люки для кораблей прикрытия. Корабль был окружён охраной в тяжёлых экзоскелетах. Рядом в кольце экзоскелетчиков стоял Ассархаддон и выжидающе смотрел на внутренний люк малого шлюза. Гедимину «боковая дверь» была видна плохо, и он сдвинулся чуть в сторону, изменив угол обзора. Теперь в поле зрения попал один из предупреждающих знаков над люком. «Бескислородная атмосфера?» – сармат удивлённо мигнул. «В шлюзе? Зачем там атмосфера?»

Люк открылся. В огромную камеру вошли двое – один из охранников Ассархаддона и сармат в белом комбинезоне без знаков отличия. У него не было даже шлема, только кислородный баллон за спиной и плотный респиратор. Подойдя к Ассархаддону, он снял маску и отдал её охраннику. Гедимин, вспомнив о бескислородной атмосфере, изумлённо мигнул, но никто из находящихся в камере не удивился. Куратор кивнул и жестом приказал экзоскелетчикам за спиной сармата расступиться. Один из оставшихся за спиной Ассархаддона шагнул вперёд и встал рядом с ним, направив на «белого» сармата оружие. Тот стоял неподвижно, будто не замечая, что находится под прицелом. Гедимин ошалело мигнул, и в ту же секунду охранник выстрелил.

Разряд разворотил сармату грудь. Тело, взорванное изнутри, дёрнулось на месте, голова запрокинулась, но упасть мертвец не успел – ближайший охранник схватил его за плечи. Ассархаддон обмакнул руку в чёрно-красное месиво и провёл по обшивке спрингера, выводя угловатую букву «S». Мёртвого сармата подняли и утащили в боковой шлюз, несколько секунд спустя под лестницей, на которой стоял Гедимин, прошёл охранник с большим запаянным мешком в руках. Ремонтник мигнул и снова перевёл взгляд на смотровое окошко.

Главный шлюз уже опустел. Ворота открылись, и корабль, подхваченный глайдером-тягачом, медленно выползал наружу. Под лестницей зашипел механизм, стравливающий давление, – боковой шлюз вот-вот должен был открыться. Гедимин стоял на лестнице; надо было спуститься и перехватить Ассархаддона, но он медлил, и ему было не по себе.

Куратор, на ходу вытирая руку, вышел из бокового шлюза и замедлил шаг, разворачиваясь к Стивену. «Узнал,» – подумал Гедимин, пытаясь стряхнуть странное оцепенение. «Пора спускаться.»

– Zaaateske! – Ассархаддон поднял руку в приветственном жесте. Его глаза под защитной маской слегка светились. Гедимин сдержанно шевельнул ладонью и остановился, настороженно глядя на куратора. «Довольный, аж светится,» – мелькнуло в голове. «Что это вообще было?»

– Вам повезло, Гедимин, – сказал Ассархаддон, оглянувшись на соседний шлюз. К нему как раз подъезжал небольшой потрёпанный глайдер. Гедимин, посмотрев на облезлые борта, изумлённо мигнул и тут же сообразил, что навряд ли на базе могли пропустить транспорт, настолько нуждающийся в ремонте, – скорее всего, все видимые повреждения были маскировкой. Под поцарапанной обшивкой угадывался мощный и абсолютно исправный механизм.

– Перехватили меня в последнюю минуту, – пояснил куратор, проследив за взглядом Гедимина. – Мой транспорт. Немного необычный. Не просите покататься.

Он слегка улыбнулся, но тут же его глаза перестали светиться, и он внимательно посмотрел на ремонтника.

– Что-то произошло?

Сармат молча кивнул на ближайший шлюз и перевёл взгляд на правую руку Ассархаддона. Крови на скафандре не осталось – видимо, он привык вытирать броню дочиста.

– А, вы наблюдали за экспериментом, – понял куратор. Он слегка сощурился на Стивена, и тот вздрогнул вместе с экзоскелетом. Гедимина передёрнуло.

– Он не знал, – буркнул он, прикрывая охранника собой. – Не трогай его!

Ассархаддон мигнул.

– М-да… Это, конечно, для ваших глаз не предназначалось, – мягко сказал он. – Однако Ридрек Лиск участвовал в эксперименте добровольно. Я хотел проверить кое-что из древних технологий наших друзей-приматов. Есть множество сообщений о подобных ритуалах, проводимых разными племенами людей. Тысячу-две лет назад это было популярно – и, возможно, действенно.

Теперь мигнул Гедимин. «Человеческие традиции…» – его передёрнуло. «Всегда в них путался.»

– Действенно для чего? – спросил он.

Ассархаддон пожал плечами.

– Видимо, для прохождения испытаний. Такие ритуалы должны были как-то повлиять на вероятность… успешного старта, мягкой посадки, нужного исхода сражения, – трактовки многообразны. Ридрек Лиск оказал мне большую услугу, согласившись участвовать, – насколько известно, в этом ритуале важна добровольность.

– Ничего не понимаю, – растерянно сказал Гедимин. Ассархаддон, очевидно, не шутил и не заболел внезапно эа-мутацией, но то, что он говорил, звучало отборным бредом.

– Как чья-то смерть может влиять на работу механизма?

– Древние технологии, – пожал плечами куратор. – Узнаем из отчётов. Кстати, как вам корабль? Это новый торпедоносец Гельмера. Если вы заметили, там стоят ваши двухпучковые излучатели. Перспективное оружие.

Гедимин снова мигнул. Забрызганное кровью лицо Ридрека ещё стояло перед глазами, но не отвлечься на новый, незнакомый механизм сармат не смог.

– Когда успели? – спросил он. – Их же только испытывали…

– Гельмер всегда работал быстро, – отозвался Ассархаддон.

Передатчик на его руке замигал. Он прижал пальцем пластину брони и снова посмотрел на Гедимина.

– То, для чего я вас позвал. Линкену Лиску нужна ваша помощь. Он работает над ирренциевыми бомбами, но зашёл в тупик. Надеюсь, вы сможете его выручить. Завтра с утра поедете с ним.

– Он не заходит в жилой блок, – напомнил Гедимин. Ассархаддон слабо повёл ладонью.

– Зайдёт. Удачи в исследованиях, Гедимин. Нам будет что обсудить, когда я вернусь.

02 июля 38 года. Луна, кратер Кеджори, научно-испытательная база «Койольшауки»

Хольгер вздохнул и положил руки на плечи Линкену и Гедимину, слегка надавив на их броню.

– Осторожнее там, вы оба!

Взрывник хмыкнул.

– Это ядерная физика, химик! Естественно, мы будем осторожны. Атомщик не даст соврать. Верно?

Он толкнул Гедимина в бок. Тот сердито сощурился.

– Веселишься?

Линкен мигнул.

– Ты смурной, – сказал он, заглядывая Гедимину в глаза. – Из-за опытов Ассархаддона? Брось. Мертвеца не оживишь.

Он даже опустил веки, пытаясь изобразить сожаление, – но по нервным вспышкам радужки было понятно, что убитый сармат беспокоит его сейчас менее всего.

– Знать бы, кого расстрелять, чтобы бомба сработала… – вздохнул он, оглядываясь на угрюмого Хольгера; тот, проводив сарматов к Вертикали, остался стоять у двери в жилой отсек, и его глаза из красных стали тёмно-багровыми.

– Только посмей, – ровным голосом сказал Гедимин.

…Последний из сарматов-попутчиков вышел из вагона, и дрезина покатила дальше, плавно набирая скорость. Гедимин смотрел на карту транспортных туннелей. Впереди на его пути была только одна станция на самом конце длинной пустой ветки – «Ядерные испытания».

– Там отдельный шлюз с полигоном? – спросил сармат.

– Нет, там подземная камера, – ответил Линкен; ему, судя по вспышкам в глазах, тоже было не по себе, и он пытался занять храбрости у Гедимина, то и дело оглядываясь на него. – Свой полигон, далеко ходить не надо.

Гедимин фыркнул.

– Вы там в своём уме? Какая ещё подземная камера? Ты же взрывник, сам должен соображать…

Константин, до этого момента стоявший у иллюминатора и скользивший хмурым взглядом по стенам туннеля, дёрнулся и развернулся к сарматам.

– Heta! – его лицо болезненно дрогнуло. – Подземные ядерные взрывы в двух шагах от лаборатории… Запомните, Eatesqa, – если бы не приказ Ассархаддона, я бы к вам близко не подошёл.

– Да мы привыкли, – хмыкнул, не показывая обиды, Линкен.

Вагон затормозил, плавно лёг в захваты и остановился перед платформой. На ней не было никого; пустые коридоры без опознавательных знаков расходились в разные стороны. Линкен уверенно направился в один из них, жестом позвав сарматов с собой.

Очередной замаскированный люк открылся беззвучно, впустив пришельцев в шлюзовую камеру. Охранники отступили от входа – в эту лабораторию им было нельзя, и Гедимин, отвернувшись, довольно ухмыльнулся. Камера закрылась. Гедимин посмотрел на знаки на крышках люков – похоже, эта лаборатория, как и его собственная, была автономной, со своим запасом воды и кислорода на несколько суток.

За изолирующим шлюзом располагался небольшой «чистый» отсек с парой встроенных в стену телекомпов, выдвижными панелями разного назначения и тремя надувными матрасами, сдутыми и свёрнутыми, сложенными в углу. Из одного из свёртков торчал угол тонкого одеяла.

– Один – мой, – пояснил Линкен, проследив за взглядом Гедимина. – А остальные… ну, мало ли что.

Константин презрительно фыркнул.

– Я тут спать не буду, Eatesqa. Для ночлега построен жилой блок. А валяться по уши в плутонии – это не для нормальных существ.

– Да нет тут никакого плутония, – отмахнулся Линкен. – Боишься – дальше не ходи. Сядь тут. Телекомп есть, чего тебе ещё надо?

– Нет уж, – Константин недобро сощурился. – Так быстро вы от меня не отделаетесь. Что дальше?

Гедимин, не влезая в перепалку, рассматривал стены. Тут было как минимум два изолирующих слоя – нейтронностойкий фрил и ипроно-рилкаровая прокладка, а внутри стены угадывался встроенный генератор защитного поля.

Между «чистым» и «грязным» отсеками находился ещё один шлюз, камера дезактивации, и ещё два генератора – основной и резервный. Стена за ним плавно выгибалась, чтобы в случае аварии принять удар на себя. Гедимин отследил ещё два изолирующих слоя, хмыкнул и перевёл взгляд на универсальные станки, прикрытые защитным полем.

– А вон там ирренций, – Линкен указал на непрозрачный купол. – Контейнеры с окисью, по килограмму в каждом. Я пока взял десяток…

– Порошок? – деловито уточнил Гедимин. Константина передёрнуло, и он проверил, герметичны ли пластины на висках.

– Ну да, обычная фасовка. Что, не так? – насторожился Линкен.

– Посмотрим, – неопределённо пожал плечами Гедимин. «Я бы начал с пластин, если не со сфер. Порошок неуправляем…»

Следующие ворота были двуслойными, щедро украшенными предупреждающими знаками. За ними была камера дезактивации, втрое больше той, что разделяла «чистый» и «грязный» отсеки. Люк помигал красным и открылся, выпустив сарматов в плавно изгибающийся коридор. Гедимин измерил его шагами, одновременно пересчитывая генераторы защитного поля в стенах, – длина пустого прохода составляла двадцать метров.

– На что ни пойдёшь, лишь бы не строить лишний выход, – еле слышно пробормотал Константин. – Предупреждайте, если соберётесь там взрывать! Я в эти дни буду уезжать в «Гекату».

– Далеко ехать, – хмыкнул Линкен.

– Ничего, – отозвался Константин. – Жизнь дороже.

Следующие ворота долго мигали, проверяя пришельцев считывателями, и наконец открылись – и Гедимин увидел огромный пустой зал с извилистыми стенами. Едва сарматы вошли, включились «арктусы», разделив помещение непрозрачными перегородками защитного поля. Гедимин осмотрел стены – где-то в глубине предполагались изолирующие слои, но первые два метра были выстланы фрилом, поглощающим энергию взрыва, – нарочито хрупким и лёгким материалом.

– Вот здесь, – сказал Линкен, ткнув пальцем себе под ноги. Сарматы уже вышли в центр зала, к вмонтированным в пол креплениям.

– Ты не думай, атомщик, мы тут всё проверили, – сказал взрывник. – Две килотонны – даже ничего не треснуло.

Константин дёрнулся всем телом и ошеломлённо замигал.

– Псих с ядерной бомбой! – скривился он. – Это последний раз, когда я сюда захожу. Если Гедимину жить надоело – это его проблемы.

– Две килотонны – это ничто, – недовольно сощурился Гедимин. – Не на что тратить ирренций. Сколько его было? Какая схема?

Линкен мигнул.

– Ты что? Ирренций ещё не взрывали. Я тебя для этого и вызвал. Я умею взрывать бомбы, собрать могу, если устройство знакомое, но конструировать новые – это для тебя.

– Понятно, – отозвался Гедимин, про себя облегчённо вздохнув. Ему не хотелось пускать ирренций на бомбы, но на секунду стало обидно за странный металл, – по ощущениям сармата, взрыв ирренция должен был быть мощнее на порядки.

… – Выкладывай, – сказал Константин через четверть часа, когда все сарматы собрались в «чистом» отсеке. – Что ты хочешь сделать?

– Узнать критическую массу, – ответил Линкен, переводя взгляд на Гедимина. – До сих пор никто не знает. Мне поручили эту бомбу. А я не знаю, как к ней подступиться.

Гедимин мигнул.

– И на Земле до сих пор не выяснили? – он недоверчиво посмотрел на Линкена. Тот треснул кулаком в стену, в последнее мгновение замедлив движение руки и смягчив удар.

– Никто не знает, – повторил он. – Вся разведка молчит.

Гедимин и Константин удивлённо переглянулись.

– Хорошо засекречено, – пожал плечами северянин. – Или… есть предположения, но не на чем проверить. Только мы можем взять десять килограмм ирренция. И прибавить к ним ещё десять, если десяти не хватит. Ну что ж, данных по ирренцию у нас много, – начну считать.

Линкен кивнул.

– Если надо что-то проверить – бери ирренций, будет мало – выпишу ещё.

Смотрел он по-прежнему на Гедимина, будто ждал его решающего слова. Сармат пожал плечами – в теоретических расчётах он никогда не был силён.

– Когда Константин закончит, будем работать, – сказал он.

– Так-то так, – протянул Линкен, – но вот… Атомщик, расчёты-то расчётами, но…

Константин фыркнул.

– Что ты там мычишь? Умнее всех? Тогда сам считай!

Гедимин молча ткнул его кулаком в бок. Он задумчиво щурился, глядя на вход в «грязный» отсек. Линкен насторожился.

– Ты что-то надумал, – сказал он. – Говори.

Гедимин кивнул.

– Есть способ выяснить на практике. Так делали раньше на Земле… Сложить ирренций в кучу, добавляя заданную массу. Дождаться лучевой вспышки. Повторить. Уточнить значение до грамма. Повторить ещё несколько раз. Старый способ. Я бы попробовал.

Константин выпрямился во весь рост.

– Tzahasu!

– Что?! – вскинулся Линкен. Гедимин ошалело мигнул – раньше его так не припечатывали.

– Двое полоумных! – Константин звонко приложил руку к шлему. – Что за идиотские опыты?!

Гедимин недовольно сощурился.

– Так делали, – буркнул он.

– Не всё, что делали макаки, надо за ними повторять! – Константин, оборвав фразу на полуслове, стиснул зубы. – Ты же вроде учился в Лос-Аламосе! Тебя там этому научили, да?!

– Эй-эй, heta, – Линкен взял сарматов за плечи и втиснулся между ними. – Меня тут назначили командиром, ясно? Я не знаю ваших дел. Но Гедимин – атомщик, и он уже строил новые штуки. Пусть он работает. Ты будешь тут, он – за шлюзом. Вы друг другу не помешаете.

Константин стряхнул его руку со своего плеча и отстранился.

– Вы оба – полные идиоты, – угрюмо сказал он. – Близко не понимаете, во что влезли. Во время испытаний я буду в «Гекате». Может, туда волна не докатится.

03 июля 38 года. Луна, кратер Кеджори, научно-испытательная база «Койольшауки»

Гедимин отодвинул ипроновую пластину брони, достал ещё одну ирренциевую плашку и положил её поверх остальных, в аккуратный штабель из десяти полусантиметровых брусков. Покосился на дозиметр – излучение росло медленно, плавно, ни о каких выбросах не могло быть и речи. Закрыв бронированный «карман», сармат отодвинул следующую пластину. У него в запасе было ещё четыре килограмма ирренциевой окиси, спрессованной в плашки по сто граммов и разложенной по нишам под защиту ипроновой брони. Следующий брусок лёг в штабель. Цифры на экране дозиметра вяло шевельнулись. Выждав минуту, сармат продолжил опыт, – ирренция было ещё много.

Он сидел на полу рядом с ирренциевым штабелем, даже не прикрыв его защитным полем, – это нарушило бы чистоту эксперимента. Плотные непрозрачные экраны начинались за его спиной, выстраиваясь в десять рядов от места проведения опытов до выхода из зала испытаний. «Первые два испарятся при первой вспышке,» – думал Гедимин, когда переводил взгляд с медленно растущего ирренциевого штабеля на защитные поля. «Но до двери не добьёт.»

За себя он не боялся – ирренций, даже при вспышке с расплавлением, только разбрызгал бы скафандр и слегка нагрел внутренние слои. Гедимин был уверен, что не дойдёт и до расплавления – он хотел добиться хотя бы всплеска омикрон-излучения – или, на худой конец, потока нейтронов. Он вспоминал обрывки информации, полученные в своё время от Конара, и ждал всплеска с минуты на минуту, но пока дозиметр ничего не чувствовал. Ещё одна плашка легла в штабель; пятый слой был заполнен. Полтора килограмма ирренция можно было накрыть одной ладонью – и иногда Гедимину хотелось это сделать. Возможно, примитивный ипроновый «экран» отразил бы омикрон-излучение и вызвал требуемую реакцию…

Снаружи, в «чистом» отсеке, сидел Линкен. Внутрь его не пустили, да и сам он не рвался. Возможность цепной реакции почему-то пугала его. Гедимин, собираясь в зал испытаний и раскладывая по «карманам» ирренциевые бруски, удивлённо хмыкал каждый раз, когда встречался с ним взглядом – взрывник, спокойно таскающий с собой динамитные шашки, опасливо косился на ирренций и нервно ёжился. «Смотри там, атомщик,» – сказал он уже у шлюза, очень осторожно прикасаясь к плечу Гедимина – как будто боялся, что тут они и взорвутся. «Вдруг оно бабахнет…»

Пока ирренций не собирался ни «бабахать», ни даже излучать, и Гедимин смотрел на него с нарастающим удивлением. «Надо было сферу взять,» – думал он. «Штабель – не самая лучшая форма.»

Он положил ещё одну ирренциевую плашку. Теперь на полу лежало два килограмма ирренция, слабо светясь и выдавая на дозиметре то, что и должно было получаться при таком объёме вещества. Защитные поля над головой сармата переливались зеленью, отражая потоки омикрон-квантов. Смотреть на них было приятно, но пользы не приносило.

«Две тысячи пятьсот…» – Гедимин закрыл опустевший «карман» и открыл ещё один, выставив между ним и штабелем ирренция раскрытую ладонь, как защитный экран. Для омикрон-излучения расстояние в пару метров не было преградой, и оно могло вовлечь в реакцию ирренций в «кармане», а это Гедимину было совсем не нужно. «Две тысячи шестьсот… Интересно, что насчитает Константин. Может, я ещё мало взял…»

«Две тысячи семьсот…» – Гедимин, подняв голову, посмотрел на полыхающий зелёным огнём купол. Защитное поле ещё держалось.

«Две тысячи восемьсот…»

Дозиметр коротко пискнул, и его экран вспыхнул красным. Гедимин только и успел мигнуть, когда три слоя защитного поля вокруг него испарились, а четвёртый зажёгся зеленью, пошёл волнами, но устоял. Сармат разбил штабель и поставил ладонь между горками рассыпавшихся плашек. Сполохи на защитном экране погасли, дозиметр пискнул ещё три раза, и красное свечение экрана пропало. Излучение возвращалось к норме после внезапного всплеска. Плашки, зацепленные выбросом омикрон-квантов, ещё фонили немного сильнее обычного, но быстро выдыхались. Гедимин посмотрел на руку – слой чёрного фрила не успел даже нагреться.

«Две тысячи восемьсот,» – сармат довольно усмехнулся и ссыпал плашки, зажатые в ладони, в открытый «карман». «Проверить ещё раз…»

Дозиметр вспыхнул красным ещё дважды, прежде чем Гедимин счёл задачу выполненной и, забрав с собой ирренций, выбрался из испытательного зала. За его спиной растаяли защитные поля, а с потолка брызнул раствор меи. Гедимин подумал, что в этом нет необходимости – перед уходом он проверил место испытаний и никаких следов заражения не обнаружил, но автоматика сработала, и сармат не стал её отключать.

– Два восемьсот, – коротко сказал он, раскладывая ирренциевые плашки по контейнерам, выстланным ипроном. В этой лаборатории вообще было много ипрона и флии, но почему-то не использовался чистый кеззий – возможно, из-за редкости.

Линкен мигнул.

– Всего-то? Надо же… – он сложил ладони полукругом, будто держал в них предполагаемую ирренциевую бомбу. – Мелкий камешек.

– Для бомбы мало, – разочаровал его Гедимин. – Это базовая критическая масса. Таких надо две-три.

– А, – Линкен развёл ладони немного шире, но не расстроился. – Ну, девять килограммов. Немного. Ты проверил? Всё точно?

– Завтра уточню до десяти граммов, – пообещал Гедимин. – Точнее тебе не нужно. А что слышно от Константина?

– Пока ничего, – Линкен покосился на передатчик. – Молчит. Да и Седна с ним! Вот же настоящая критическая масса, ты сам её вычислил. Чего ещё надо?!

04 июля 38 года. Луна, кратер Кеджори, научно-испытательная база «Койольшауки»

Десятиграммовые пластинки окиси ирренция полностью умещались между подушечками пальцев. Гедимин перекладывал их так осторожно, как только мог, – достаточно было руке случайно дрогнуть, и чистота опыта была бы нарушена. Двадцать семь стограммовых плашек уже лежали перед ним аккуратным штабелем, и защитное поле вокруг сармата и его подопытных материалов вспыхивало зелёными волнами. За плечом взволнованно дышал в респиратор Линкен – в этот раз он рискнул присутствовать, хотя и держал наготове «арктус».

– Не успеешь, – едва заметно усмехнулся Гедимин. – Цепная реакция – быстрый процесс.

Линкен неопределённо хмыкнул, но генератор не опустил и так и продолжал держать включённым.

– Плашки полем не накрывай, – ещё раз предупредил Гедимин. – Усилит взрыв. Лучше раскидай и поставь экран между ними.

– Угу, – буркнул Линкен, не двигаясь с места.

«Две тысячи семьсот двадцать…» – Гедимин положил вторую пластинку на штабель. В этот раз он держал бруски ирренция по отдельности, по одному в каждом «кармане». Эксперимент шёл медленно и осторожно – сармат знал, что лучевая вспышка опасно близка.

«Две тысячи семьсот тридцать…»

Дозиметр заверещал задолго до того, как Гедимин опустил плашку на штабель. Неуловимая зелёная волна смахнула три слоя защитного поля и зажгла ярким огнём четвёртый. Линкен заорал невнятно, экранизирующий шар пролетел над плечом сармата и разбил штабель, раскидав плашки и частично накрыв их. Гедимин вскинулся, но реакция уже погасла – то, что оказалось под экраном, не могло создать достаточно сильное излучение.

– Две тысячи семьсот тридцать, – повторил он вслух, убирая ключевую плашку и смахивая шарик защитного поля. – Куда спешил? Опасности не было.

«Запомнил, что надо раскидать,» – удивлялся он про себя, но вслух решил этого не говорить. «Надо же. Не ожидал.»

– Да как же, не было, – фыркнул Линкен, отступая на шаг и разглядывая «отхлынувшее» защитное поле. Генератор быстро восстанавливал недостающие экраны, и взрывнику пришлось вернуться в центр зала и снова встать рядом с Гедимином.

– Я повторю опыт, – предупредил тот, складывая плашки в ровный штабель. – Будет идти тридцать секунд. Ничего не трогай, я хочу отследить процессы.

Линкен судорожно сглотнул.

– А если бабахнет?

– Ковыряться в нитроглицерине ты не боялся, – презрительно сощурился Гедимин. – Не хочешь тут быть – выйди.

Линкен переступил с ноги на ногу.

– Будто без тебя тут будет что делать, – еле слышно пробормотал он. – Даже если меня не размажет.

«Две тысячи семьсот тридцать…» – Гедимин, затаив дыхание, разжал ладонь. Плашка упала поверх штабеля.

«Нагрев минимален,» – напомнил себе сармат, опуская руку с анализатором рядом с грудой ирренция. Серые плашки уже горели зеленью, защитные поля таяли одно за другим, – испепеляющая волна остановилась за две преграды от «твёрдой» стены. «Полевая защита бесполезна,» – бесстрастно отметил про себя Гедимин, слушая верещание дозиметра. Через тридцать секунд он выдернул из штабеля одну плашку и зажал её в ладони. На ощупь она была тёплой, почти горячей, – градусов двести по Цельсию, не более.

– Ah-hasu! – выругался Линкен, запоздало кинув в груду ирренция экранизирующий шар. – Атомщик, что с рукой?!

Гедимин закрыл «карман» – теперь ипроновая прослойка мешала ирренциевой плашке поделиться излучением с оставшимися на полу – и протянул Линкену раскрытую ладонь. Верхний слой обшивки едва-едва нагрелся. Не обращая больше внимания на бормотание взрывника, сармат поднёс анализатор к рассыпанным ирренциевым плашкам. Вспыхнувшая и угасшая цепная реакция оставила от себя вкрапления ядер урана, следовые количества серы и германия, – как и следовало ожидать, ирренций слегка выгорел, а освобождённый кислород под омикрон-излучением начал слипаться в комки по два-четыре ядра. Гедимин ещё раз посмотрел на данные по интенсивности – выброс омикрон-квантов был запредельным, сигма-излучение едва-едва теплилось, нейтронов обнаружено не было – видимо, далеко не улетели. Сармат покосился на защитные поля – частично они уже восстановились – и представил себе массивный ротор из тёмно-синего ферка. Такой лучевой всплеск раскрутил бы ферковый генератор, как лёгкую палочку, так, что медные провода вскипели и испарились бы…

– Очень холодная реакция, – пробормотал Гедимин, глядя на показатели температуры. – И это без охлаждения… Удачно, не понадобятся градирни.

– Хэ! – Линкен постучал по его плечу. – Какие градирни? Бомба без них обойдётся. Так что там у тебя выходит?

– Две тысячи семьсот тридцать, – ответил Гедимин. – Точнее тебе не нужно. Можешь идти, я ещё раз проверю. Надо отследить, как растёт интенсивность…

Он вышел из зала испытаний через час с лёгкой ухмылкой на губах и слабой раскоординированностью движений. Он рискнул-таки приподнять ипроновые пластины на висках – сигма-выброс был незначительным, никакой опасности для мозга не было, но ощущение согревающейся крови, ускоряющей своё течение, было приятным. «Замена венерианской душевой,» – подумал Гедимин, слабо ухмыльнувшись, уже у выхода из камеры дезактивации. «Линкену не скажу. Опять завопит.»