Текст книги "Проект «Геката» (СИ)"

Автор книги: Токацин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 146 страниц)

Эксперименты прошли успешно – значение было получено и зафиксировано. «Десять килограммов на реактор,» – думал Гедимин, и перед его мысленным взором уже выстраивался чертёж примитивной установки с ферковыми роторами и обмоткой из тугоплавкой флии. «Почти как ЛИЭГ, только гораздо мощнее. Хватит одного, чтобы раскрутить антиграв. И ещё останется на «лучевое крыло»…»

– Атомщик, – Линкен, нетерпеливо ёрзавший на стуле перед телекомпом, поднялся с места и повернулся к вошедшему сармату; его глаза тревожно вспыхивали. – Ты там всё проверил? Мы нигде не ошиблись?

– В чём дело? – спросил Гедимин, невольно настораживаясь. Линкен ткнул пальцем в экран.

– Константин досчитал свои цифры и прислал нам. У него выходит восемь восемьсот. Проверь, у него нигде не наврано?

Гедимин изумлённо мигнул и склонился над телекомпом. «Линкен спутал что-то,» – подумалось ему на секунду, но тут же он убедился, что взрывник не ошибается – расчёты Константина неопровержимо показывали, что при массе менее восьми тысяч восьмисот граммов цепная реакция не начнётся – разве что с использованием экранов. «Интересно…» – он включил анализатор, поднёс к телекомпу, сверяя данные. Расхождение, сколько сармат на него ни смотрел, никуда не исчезало.

– Ну что? – Линкен, потеряв терпение, ткнул его в бок. – Что это за дурь? Кто из вас врёт?

– Heta, – Гедимин недовольно сощурился – тычок отвлёк его от мыслей. – Слова подбирай.

Линкен мигнул, быстрым шагом пересёк отсек от стены до стены и, глубоко вздохнув, подошёл к телекомпу.

– Я ваших дел не знаю. Но тут что-то одно. Или он… ошибается, или ты. Два килограмма – не восемь, хоть ты стреляй.

– Знаю, – буркнул Гедимин. В голове было много мыслей, но ни одной внятной. Он показал Линкену анализатор и ткнул пальцем в обнаруженный прибором ирренций.

– Точная масса. Подсчёт до атома. И ты там был. Проверь свои данные.

– Да я видел всё, видел, – отмахнулся взрывник. – Я не говорю, что ты считать не умеешь! Но Константин ведь тоже умеет…

Гедимин снова посмотрел на анализатор, потом – на экран телекомпа.

– Умеет. Зови его. Вместе посчитаем.

05 июля 38 года. Луна, кратер Кеджори, научно-испытательная база «Койольшауки»

«Это исключено,» – качнул головой Константин, даже не взглянув на экран смарта, который положил перед ним Гедимин. «Экспериментальное значение может быть только больше. Это я ещё допускаю. Вы уверены, что не перепутали процессы?»

Гедимин вспомнил его недоверчивый взгляд и сердито хмыкнул. «Перепутали, tza hasu…»

Он положил ещё одну ирренциевую плашку на медленно растущий штабель. «Две тысячи сто…»

Ипроновые пластины с висков были сдвинуты, сигма-излучение проникало в скафандр беспрепятственно. Сегодня оно вело себя как-то странно – вместо обволакивающих нитей Гедимин чувствовал слабое покалывание, как будто его осторожно тыкали очень тонкой иглой, изредка – двумя или тремя.

«Две тысячи двести…»

Он не успел прикрыть нишу в скафандре – излучение хлестнуло из-под брони, и сармат, выронив плашку, уже поднесённую к общей груде, прикрыл ладонью светящуюся прореху. Штабель ирренциевых брусков горел зелёным огнём – цепная реакция продолжалась, несмотря на исключённый из неё кусок металла. Закрыв нишу, Гедимин сжал в кулаке одну из лежащих плашек. Свет погас.

«Две тысячи двести?!» – он ошалело мигнул, посмотрел на дозиметр, быстро перевёл взгляд на анализатор, – никакой ошибки не было. Реакция запустилась на отметке «две тысячи двести», и все её признаки были налицо – как и следовые количества германия в «засвеченных» плашках.

«Мать моя пробирка…» – сармат медленно разжал ладонь, возвращая кусок ирренция в общую груду. Всплеск излучения слизнул два уцелевших защитных экрана и дотянулся наконец до внешней стены, вызвав тревожный писк под потолком – сработали встроенные датчики омикрон-квантов.

«Ничего не понимаю,» – тяжело вздохнув, Гедимин собрал ирренций и пошёл к выходу, едва не забыв пройти дезактивацию. На его счастье, ворота просто не открылись, пока он не выстоял пять минут под текущим с потолка раствором меи.

– Что там? – Линкен, услышав звук открывающейся двери, развернулся к Гедимину, посмотрел ему в глаза и растерянно мигнул. – Не поранился?

Гедимин покачал головой и тяжело опустился в ближайшее кресло.

– Две тысячи двести, – глухо сказал он. – И быть мне мартышкой, если я хоть что-то понимаю.

Линкен хотел что-то спросить, но осёкся и молча взял его за руку, открывая экран смарта. Минуту спустя новые данные были выведены на экран телекомпа рядом со старыми. Двое сарматов, не мигая, смотрели на них.

– Что-то тут не того, – пробормотал Линкен. – Две семьсот тридцать, две двести, восемь восемьсот… Что из этого правда?

Гедимин ничего не ответил. Он пытался вспомнить, в какой момент пропало покалывание в висках – до лучевой вспышки или уже после.

– Хорошо, что я не атомщик, – угрюмо сказал Линкен, вставая с места и подходя к Гедимину вплотную. – Давай мне ирренций. Сам проверю.

– Осторожнее там, – вяло отозвался Гедимин, по кусочку перекладывая ирренций из «кармана» в «карман». Сейчас он опасался класть в одну нишу больше двух плашек.

– Ага, – буркнул Линкен. – Полем прикройся. Вдруг спасёт.

Через пятнадцать минут на двери дезактивационной камеры вспыхнули жёлтые светодиоды.

– Иди сюда, – приказал взрывник по громкой связи. – Сам на это посмотришь.

Войдя в зал испытаний, Гедимин первым делом обвёл Линкена внимательным взглядом с ног до головы. Скафандр был цел. Немного успокоившись, сармат встал рядом со взрывником и посмотрел на разрушенный штабель ирренция перед ним. Там лежало сорок пять плашек.

– Сработало на сорок шестой, – буркнул Линкен, сгребая ирренций в кучу. Его руки слегка дрожали. Гедимин мигнул.

– Уверен?

Он и сам уже видел, что реакции нет, хотя критическая масса превышена вдвое.

– Убери всё, – сказал он Линкену, опускаясь на пол и открывая экран дозиметра. – Попробуй ещё раз.

Что-то легонько притронулось к его вискам, скользнуло по коже век и пропало.

– Две тысячи, – размеренно проговорил Линкен, опуская очередную плашку на штабель. – Две тысячи сто…

Защитные экраны вспыхнули зелёным огнём, стремительно плавясь.

– Tzahasu, – пробормотал Гедимин, ошалело мигнув. – Tzaah-hasu…

Несколько секунд они сидели над погасшим ирренцием и смотрели друг на друга. Потом Линкен резко поднялся и махнул рукой в сторону двери.

– Собирай эти штуки. Я пойду напишу Константину. Пусть приходит. Здесь какая-то дурь. Мне это не нравится.

Гедимин думал, что опасливый Константин отсиживается в «Гекате» и до конечной станции конгломерата «Койольшауки» доберётся минут через сорок – но уже через две минуты он стоял на пороге и вертел головой, как будто высматривал следы недавнего взрыва.

– Что тут у вас? – настороженно спросил он, взглядом пересчитав пальцы на руках и ногах сарматов и облегчённо вздохнув.

– Смотри, – Линкен развернул голографический экран. Все показания приборов со всех вчерашних и сегодняшних испытаний выстроились в ряд. Константин пробежал их взглядом и изумлённо мигнул.

– Приборы врать не будут, – пробормотал он, оглядываясь на Гедимина и прикасаясь к шлему. – Опять сдвигал пластины?

Сармат запоздало потянулся к височным щиткам, но опомнился и опустил руку.

– Понятно, – ровным голосом произнёс Константин. – Две двести – твои?

– Две сто – наши совместные, – отозвался Линкен. – Вот как он это делает?!

– Я ничего не… – вскинулся было Гедимин, но тычки под рёбра с двух сторон заставили его замолчать. Константин и Линкен переглянулись.

– Сейчас ничего не делайте, – сказал северянин. – В зоопарк сходите. А я свяжусь с Хольгером. Где-то мы это уже видели…

Гедимин мрачно смотрел на лежащую на ладони плашку ирренция, прикрытую на всякий случай защитным полем. «Все вещества как вещества. Только с этим вечно какой-то бред…»

06 июля 38 года. Луна, кратер Кеджори, научно-испытательная база «Койольшауки»

– Семь четыреста с закрытым шлемом, три девятьсот – с открытым, – сообщил Хольгер, выйдя из дезактивационного шлюза, и нервно хихикнул. – На меня реакция сильнее, чем на Линкена, и слабее, чем на Гедимина. Константин, ты попробовать не хочешь?

Северянин сердито фыркнул.

– Я хочу, чтобы прекратился бред, и началась нормальная работа, – угрюмо сказал он. – Больше ничего. У тебя есть научное объяснение всему этому?

Хольгер развёл руками.

– Ничего нового, Константин. Оно всё-таки живое.

Гедимин с шипением выдохнул сквозь стиснутые зубы.

– Ладно – реактор. Но это просто куча металлических брусков! Что там может быть живым?!

Хольгер успокаивающе погладил его по плечу.

– Знаешь, бывают разные формы жизни. Домициан рассказал бы больше… Да, точно! То, с чем он работает. Эа-форма. Конгломерат клеток, способных действовать как самостоятельно, так и совместно, произвольно делиться на группы и снова сливаться…

Гедимин снова зашипел, и химик отдёрнул руку и подался назад.

– Оно ещё и эа-форма, – пробормотал ремонтник, глядя на свои руки. – Этого не хватало…

– Оно способно на общение, – со спокойной уверенностью сказал Хольгер. – Я думаю, мы могли бы…

На входе мигнул красный светодиод. Ворота, не дожидаясь введения внутренних кодов, открылись, впустив в лабораторию Исгельта Марци. За ним, жестом распределив вдоль стены ввалившуюся охрану, вошёл Ассархаддон.

– Что случилось? – спросил он, обведя взглядом всех сарматов по очереди и остановившись на Гедимине. – Мне сообщили о серьёзных проблемах с проектом. В чём дело?

Гедимин покосился на Линкена. Тот молчал и выжидающе смотрел на него.

– Ну? – поторопил их Ассархаддон. – Введите меня в курс дела.

Константин тихо фыркнул и поднялся с места.

– Проблема с определением критической массы ирренция, – он вывернул голографический экран на середину зала и подошёл к нему. – Здесь, на схеме, хорошо видно…

Гедимин молча сидел рядом с Хольгером, пока Константин объяснял, в чём проблема. Исгельт устроился по левую руку от него и переглядывался с химиком через его плечо.

– Ты им не помог? – тихо спросил он. Хольгер покачал головой.

– Я тоже ничего не понял.

Экран свернулся. Ассархаддон, задумчиво щурясь, повернулся к сарматам. Исгельт быстро встал, Гедимин остался на месте и протянул руку к Хольгеру, но тот уже поднялся, хоть и отстал от Исгельта.

– Да, интересное явление… Что-то подобное отмечали в Лос-Аламосе, насколько я слышал. Ирренций вообще – довольно странное вещество… А может ли критическая масса быть переменной величиной?

Гедимин изумлённо мигнул. Сарматы переглянулись.

– На неё может влиять загрязнение, наличие экранов, отражающих излучаемые частицы… – начал перечислять Константин, но Ассархаддон едва заметным жестом прервал его речь.

– Я не об этом, seatesqa. Возможно ли изменение критической массы для одного вещества в одних и тех же условиях? Есть упоминания о таком явлении?

– Это невозможно, – ответил Гедимин, угрюмо щурясь. – Ни для одного вещества.

Ассархаддон внимательно посмотрел на него, кивнул и снова задумался на пару секунд.

– Тогда так… Мы должны сделать устройство, срабатывающее в любых руках. Независимо от того, что это существо знает об ирренции и его свойствах. Нам нужны подопытные, никогда не имевшие дела с этим металлом. Оптимально – приматы. Что скажете, Исгельт?

Бывший адмирал кивнул и подошёл к двери. Он явно считал разговор законченным.

– Отлично. Завтра я обеспечу вас подопытными, – сказал Ассархаддон. – Это всё?

Гедимин мигнул.

– Ты приведёшь… людей? – он подумал, что ослышался. – Сюда, в «Койольшауки», работать с ирренцием?

Ассархаддон едва заметно усмехнулся.

– Перекладывание металлических кубиков – несложная задача, Гедимин. В самый раз для наших друзей-землян. Они справятся, не беспокойтесь. Транспортировку, охрану и утилизацию я обеспечу.

Сармат снова мигнул и поднялся на ноги.

– Утилизацию? – повторил он. – Ты их засунешь под омикрон, а потом убьёшь?

– Я вас плохо понимаю, – сказал Ассархаддон, погасив усмешку. – Что именно кажется вам неправильным?

– Всё, – буркнул Гедимин. – И вообще – откуда у тебя тут люди?

Куратор пожал плечами.

– Какая разница, Гедимин? Вас это беспокоить не должно. Опыт будет проведён, результаты – предоставлены вам. Вы можете вообще не заходить сюда. И… да, лучше будет, если вы проведёте это время где-нибудь ещё.

Хольгер крепко взял Гедимина за локоть и потянул назад; тот дёрнулся, сердито фыркнул, стряхивая с себя чужую ладонь, но с другой стороны в него вцепился Линкен.

– Годная идея, – одобрительно хмыкнул он. – Только возьми побольше макак. Для этой… статистики.

Ассархаддон кивнул.

– Не беспокойтесь. Статистика будет собрана. Гедимин, у вас тоже есть замечания? Излагайте их развёрнуто, а то вас трудно понять.

– Нет у него замечаний, – Линкен крепко сжал плечо сармата, оттаскивая его к стене. – Он умный теск, но со странностями.

– Hasu! – сплюнул Гедимин, заехав ему локтем в живот и наконец освободившись. – Тут не будет никаких утилизаций. Хочешь нагнать сюда людей – дай им защитное снаряжение. Пусть они работают тут дальше. Будут ещё опыты…

Ассархаддон покачал головой.

– Вы переоцениваете качество доступного материала, Гедимин. Давать им снаряжение сложнее палки-копалки – пустая трата ресурсов. И вы, надеюсь, не предлагаете выпустить их с «Гекаты» после того, как они увидели её изнутри. Это даже для вас было бы слишком.

– Хватит, атомщик, – Линкен, отдышавшись, снова повис на Гедимине, в этот раз – вне досягаемости его локтей. – Тебя тут не будет, а мы спокойно поработаем.

– Tzaathasulesh, – пробормотал Гедимин, глядя на закрывающиеся ворота. – Tzaatah-hasulesh…

Линкен крепко ткнул его под рёбра. Удар получился ощутимым даже сквозь скафандр, и сармат неохотно повернулся к взрывнику.

– Я сюда не войду. Работай сам. Я тебе не палач.

Линкен ошалело мигнул.

– Палач?! Ты не слышал Ассархаддона? Он утилизацию возьмёт на себя. Я что, могу тебе такое предложить?! Я что, тебя не знаю?

– Гедимин, ты не пробовал думать головой? – Константин смотрел на него, брезгливо кривясь. – За «hasu» в лицо на месте Ассархаддона я бы тебя на опыты отправил. Повезло, что он решил не расслышать.

Гедимин повернулся к нему, открыл было рот, но осёкся и только вздохнул. Трое сарматов смотрели на него, удивлённо мигая; только у Хольгера слегка потемнела радужка, и он выглядел немного растерянным.

– Он затащил сюда каких-то людей. Теперь он сунет их под омикрон без скафандра. А потом добьёт. Много людей. Тебя, Лиск, никто из них не трогал, – медленно, с трудом подбирая слова, проговорил Гедимин. – Это правильно?

Сарматы переглянулись.

– Нашёл кого жалеть, – фыркнул Линкен. – Вот они бы на секунду не задумались.

– Мы будем уже работать или нет?! – раздражённо передёрнул плечами Константин. – Я уже сыт по горло всем этим бредом. Куратор решит ещё, что мы не можем или не хотим работать – и кто нас тогда пожалеет?!

Гедимин перевёл взгляд на Хольгера. Тот смотрел немного в сторону и о чём-то думал.

– А ведь способ Ассархаддона логичен, – негромко сказал он, нарушив повисшее молчание. – И полученный результат будет пригоден для работы. Но куратор прав – Гедимина отсюда лучше убрать. Мало ли что…

– A-ah-hasu, – выдохнул Гедимин, тяжело опускаясь в кресло. Его невидящий взгляд был направлен на экран телекомпа, где всё ещё светились сведённые воедино показания трёх анализаторов. Сармату было не по себе. «Хорошее начало,» – думал он, брезгливо морщась. «И дальше будет только хуже…»

07 июля 38 года. Луна, кратер Драйден, научно-исследовательская база «Геката» – кратер Кеджори, научно-испытательная база «Койольшауки»

Гедимин проснулся на пять минут позже обычного – с вечера он заснул не сразу, долго ворочался; проглотив на ходу паёк, он высунулся из отсека, и путь ему тут же преградил Стивен.

– Особое поручение, – он сунул сармату под нос открытый экран наручного смарта. – Испытательный блок, Исгельт Марци.

«Что там ещё?» – недовольно сощурился Гедимин. «Испытания бурильного агрегата? А я тут при чём?»

На платформе перед полигонными шлюзами медленно ползали, стараясь не сталкиваться, тягачи с гружёными прицепами, – готовился массовый вылет, испытатели из нескольких блоков окружили кислородную заправку, и Гедимин смутился и замешкался, выглядывая в толпе Исгельта. Охранники заметили его первыми; Стивен толкнул Гедимина в плечо, направляя к грузовому глайдеру с открытым фургоном. По бокам его конструкция была усилена дополнительными рёбрами и прикрыта защитным полем.

– Гедимин? – послышался в наушниках голос Исгельта. – Ну и чего ты ждёшь? Объявления посадки?

Сармат сердито фыркнул и нехотя направился к глайдеру. Оставалось пройти ещё десять шагов, когда транспорт подпрыгнул на месте, и что-то массивное взломало фургон изнутри. Листовой металл, покрытый фриловой бронёй, продавило, как фольгу, поддерживающие рёбра, вздувшись, лопнули. Что-то медленно, постепенно набирая обороты, вращалось, наматывая на себя металл, – и наконец прорвалось наружу и ударилось о защитное поле. Глайдер покачнулся. Кабина перевернуться не могла – её удерживали крепления в полу – но и фургон не мог отделиться, и узлы стыковки выгнулись дугой. Рабочие шарахнулись от глайдера, двое экзоскелетчиков двинулись было вперёд, но тёмный конус, упёршийся в защитное поле, завертелся быстрее, и они попятились, опасливо глядя на него.

Конус лежал наискосок, в самом неудобном положении, практически ни на что не опираясь, но продолжал вращаться, и защитное поле под его напором вздулось пузырём. Кинув поверх него ещё один слой, Гедимин вскочил на борт глайдера и шагнул в фургон, навстречу разлетающимся от оборванного кабеля искрам. Луч фонаря коснулся широкой задней части странного конуса, и Гедимин изумлённо мигнул. «Ирренциевый бур?!»

Установка, метровая в поперечнике, уже ускорилась настолько, что обороты было невозможно сосчитать. Остальные её части лежали под ногами Гедимина – встряска разбросала их, но, насколько он мог судить, не повредила. «Управление,» – он оглянулся на разогнавшийся бур и направил луч фонаря себе под ноги. «Не вручную же она…»

– Heta! – рявкнуло в наушниках. – Назад!

Снаружи в разломанный фургон ударил луч света – защитное поле всё-таки не выдержало. Гедимин швырнул наперерез вылетающему буру несколько плотных непрозрачных пузырей и выпрыгнул следом. «Внутренний генератор,» – он на ходу подобрал металлический штырь – обломок фургона. «Переключение…»

Штырь, ударившись во вращающуюся поверхность, на долю секунды замер – и взлетел, пробив подвернувшийся угол фургона, отскочил от защитного купола и скатился под ноги Гедимину. Необходимости в нём уже не было. Бур на секунду приостановился, содрогнувшись от резкого изменения направления, – и Гедимин вдавил до упора аварийную кнопку внутреннего генератора.

Бур остановился далеко не сразу – он набрал слишком большую скорость. Гедимин наблюдал за ним, бьющимся в «мешке» защитного поля, и время от времени косился на поцарапанную перчатку. Придавленный на долю секунды палец неприятно ныл.

– Жив? Ранен? – Исгельт, схватив его под мышки, рывком поставил на ноги. Сармат досадливо отмахнулся:

– Цел. Наблюдаю.

За его спиной уже возились рабочие, закрывая проломы в фургоне новыми сегментами корпуса и заваривая отверстия поменьше. Остановившийся бур втащили обратно, внутри контейнера зажёгся свет – кто-то починил кабель.

– Испытания, астероид им навстречу… – покачал головой Исгельт, глядя на свежую яму, высверленную прямо в платформе рядом с фургоном. – Хорошо, никого не зашибло!

– Проверю, как его принайтовали, – спохватился Гедимин, взбираясь на ступеньку фургона. Рабочие внутри проверяли крепления. На первый взгляд всё выглядело надёжным. Сармат убедился, что внутренний генератор защитного поля включен, и перебрался на уцелевшую боковую платформу глайдера. Транспорт уже въезжал в открытый шлюз.

– Крепления проверяли дважды, – послышалось в наушниках. – Придётся сообщить Ассархаддону. Похоже на диверсию.

– Не надо, – вскинулся Гедимин, выглядывая на платформе Исгельта – в этот раз их отнесло далеко друг от друга, но расстояние не влияло на связь. – «Седжен» вырывает любые крепления. Это ядерная энергия. А Ассархаддон опять всех расстреляет.

В наушниках хмыкнули.

– Да, он такой. Ладно, вроде все целы… может, не стану сообщать.

…Рыхлый грунт перестал сыпаться в круглую яму – её стенки больше не вздрагивали, ушедший глубоко в породу бур прекратил работу. На пульте в руке Исгельта красный огонёк мигнул и, погаснув, сместился вправо, – одна стадия испытаний закончилась, началась другая.

– Автоматика, – хмыкнул сармат, указывая на новую шахту. – Пошёл отстрел кольца.

Гедимин кивнул, внимательно наблюдая за картинкой на экране анализатора. Сигма-лучи пронизывали грунт и скалу под ним и приносили слегка размытое из-за интерференции изображение шахты и застрявшего в ней механизма. Вот сработали прожигатели – восемь пучков интенсивного омикрон-излучения ударили в разные стороны, выплавляя узкие проходы; в них воткнулись «лапы» передаточного механизма – опоры для малых ирренциевых буров. Гедимин смотрел, как на концах новых штреков растут углубления под будущие трубы подачи сольвента. Работа малых буров была закончена через три минуты; механизмы вернулись на кольцо, уступая место моделям сольвентных насосов. Эти части установки были нерабочими, как и подземная сольвентная станция, – сегодня проверяли работу бура, и он, очевидно, с ней справлялся.

Красный светодиод мигнул, огонёк сместился левее. Грунт на краях ямы снова задрожал, тонкими ручейками потёк вниз.

– Подъём, – Исгельт опустил рычажок на пульте. – Покажи, что там.

Гедимин развернул экран смарта. Сейчас, когда сигма-излучение не создавало помех, шахта с восемью узкими штреками была видна лучше. Бур сбросил «кольцо» – опору для подземной сольвентной станции, оставалось только спустить в яму сам механизм и дождаться, когда автомат закрепит его на дне колодца.

– Похоже на шахты на Кагете, – заметил Гедимин, вспомнив снимки из системы Гермеса. Исгельт хмыкнул.

– С них и рисовали. Ну… работает, верно? Дай четыре!

Он взмахнул рукой навстречу Гедимину, но заметив его недоумевающий взгляд, сам взял его запястье, выставил нужным образом и хлопнул по его ладони. Сармат мигнул.

– Так делают люди. Мы делаем не так, – напомнил он, сгребая Исгельта в охапку и сжимая в объятиях. Бывший адмирал хлопнул его по спине, на секунду крепко сдавил и выпустил.

– Да, верно. Это – так, как делаем мы.

Он оглянулся на шахту. Бур, отталкиваясь от невидимых потоков излучения, уже поднялся на поверхность и выкатился на край колодца. Несколько раз повернувшись вокруг своей оси, он остановился проходным конусом кверху – как ракета, готовая к старту. По сигналу Исгельта двое в экзоскелетах осторожно приблизились к механизму. Бур не двигался – в этот раз внутренний генератор сработал правильно.

– Мне нравится эта штука, – сказал Гедимин, проследив за установкой до её погружения в новую шахту. – Но тебе она зачем? Вы же к войне готовитесь. Бункеры, что ли, ломать?

Исгельт покосился на него и невесело усмехнулся.

– Войны заканчиваются, физик. Закончится и эта. Мне нравилось прокладывать шахты. Когда-нибудь я к этому вернусь.

10 июля 38 года. Луна, кратер Драйден, научно-исследовательская база «Геката» – кратер Кеджори, научно-испытательная база «Койольшауки»

Первым к Гедимину подошёл Хольгер – на платформе, перед посадкой на автодрезину до полигона; тронул его за плечо, едва заметно улыбнулся и осторожно спросил:

– Снова с нами?

Сармат смерил его тяжёлым взглядом, но Хольгер не смутился.

– Исгельт рассказывал об испытаниях бура. Ты хорошо показал себя на той аварии…

Гедимин поморщился.

– Её не должно было быть. Принайтовали бы надёжно…

Ему хорошо были видны Линкен и Константин, «незаметно» выглядывающие из-за спины Хольгера, – двое сарматов никак не могли спрятаться за одним, тем более – за худощавым и тонкокостным химиком. Константин презрительно щурился и отмахивался от тычков Линкена. Оба сармата пристально наблюдали за Гедимином.

Это была их первая попытка заговорить с ним за последние несколько дней – до сих пор они не встречались даже вечером, расходясь за ужином к разным столам. Пару раз Гедимин ловил осторожный взгляд Хольгера – химик будто порывался подойти, но что-то его останавливало.

– Хватит играть в гляделки, – буркнул он, посмотрев на Линкена в упор. – Идите сюда. Что в лаборатории?

Линкен, облегчённо вздохнув, подошёл к нему, поднял было руку, чтобы хлопнуть сармата по плечу, но взглянул ему в глаза – и опустил её.

– Цифра есть, – сказал он. – Ассархаддона нет. Там всё чисто, атомщик. Можно работать.

«Ты-то уже поработал,» – подумал сармат, стараясь не морщиться в открытую. Взгляд белесых глаз Линкена был чист и прозрачен, – ничего, кроме удовлетворения от хорошо решённой задачи.

– Три тысячи восемьсот пятьдесят, – сказал Константин. – Хорошее значение. У меня была неточность в расчётах, но теперь всё сошлось. Жаль, что не две сто, но и так неплохо. Мы с Линкеном уже набросали пару чертежей, можешь их проверить.

Гедимин мигнул.

– Сколько было подопытных?

Сарматы настороженно переглянулись.

– Зачем тебе это, Гедимин? – спросил Константин, безуспешно скрывая раздражение. – Работа который день стоит на месте. Снова хочешь поиграть в защитника живой природы?

Сармат поморщился.

– Я спросил – результат всегда один и тот же? А без подопытных вы проверяли? У тебя на телекомпе, у Линкена в камере, – каждый раз выходило столько же?

Взрывник закивал.

– Конечно, проверили. Мы же не дураки. Это рабочее значение, атомщик. Не больше и не меньше. Только… будешь работать – не сдвигай больше пластины, ладно?

Гедимин мигнул ещё раз – что-то в условиях задачи не сходилось с ответом.

– У всех подопытных получалось одно и то же… то же, что у вас при полном экранировании? Но у них не было экранов…

Хольгер предостерегающе взглянул на Линкена. Взрывник перевёл взгляд на Константина – кажется, игра в гляделки за последние дни сарматам полюбилась.

– А, ты об этом… – Константин пренебрежительно ухмыльнулся. – Макаки не влияют на ирренций. Я бы сказал – это экспериментально подтверждённый факт. Ассархаддон, правда, считает, что было мало подопытных…

Гедимину вспомнились письма из Лос-Аламоса – необъяснимые аварии на синтезирующих реакторах, исчезновение Брайана и Майкла.

– Не подтверждённый, – тихо проговорил он. – Ладно, работаем дальше. Значит, уже есть чертежи?..

…Линкен гордо посмотрел на Гедимина. Константин, сразу отсевший в угол, насмешливо хмыкнул. Гедимин покосился на него, но промолчал. Сейчас его занимали только чертежи, растянутые на голографическом экране.

– Омикрон-бомба? Ты это хочешь сделать?

Линкен кивнул.

– Воздух эти ваши частицы не поглощает. Хороший бабах накроет всё на десятки миль вокруг. Никакие бункеры не спасут. Лучшая из нейтронных бомб.

Гедимин досадливо сощурился, но разъяснять в очередной раз, чем нейтроны отличаются от омикрон-квантов, а кванты – от частиц вообще, посчитал бессмысленным.

– Понятно. Да, радиус там будет… – он растопырил пальцы, показывая, как омикрон-излучение выжигает территории. – Ничего живого и никакого металла. Тебе такие штуки нравятся…

Линкен, не почувствовав подвоха, радостно ухмыльнулся и закивал.

– Я всегда знал, что ты что-то такое сделаешь. Ещё тогда, в Пирре. Я всё знал! Ну?!

Он протянул руку к чертежам и нетерпеливо толкнул Гедимина в плечо. Тот сдвинулся в сторону, сердито щурясь.

– Подожди. Зачем тут взрывчатка?

Линкен мигнул.

– А как? – он, запутавшись в словах, изобразил ладонями две сходящиеся полусферы. – Это же так и делается, верно?

Гедимин посмотрел ему в глаза. Радужка Линкена сверкала серебром – он заранее так волновался, будто омикрон-бомба уже была у него в руках, и оставалось выбрать, куда её сбросить.

– Ну да, так, но… – он ненадолго задумался, подбирая слова. – Ирренций – не уран и не плутоний. Там другая реакция, на омикрон-квантах. Чтобы она началась, не нужно вгонять куски друг в друга. Они взаимодействуют на большом расстоянии. Ты сам это видел на испытаниях.

Линкен озадаченно хмыкнул и сдвинул бровные дуги в недовольной гримасе.

– Не понимаю. Это бомба. Там должен быть взрыватель, – медленно проговорил он. – Константин сказал – эта штука сработает.

Он оглянулся на северянина. Тот кивнул.

– Вгонять не обязательно – но и не вредно. Взрыв немного усилит взаимное облучение.

Он тронул пальцем трёхмерную схему. Два куска ирренция – вогнутую полусферу и шар – разделяла флиевая фольга. Взрыв вбивал шар в углубление, прорывая перегородку, «колпак» защитного поля, отражая, усиливал излучение, – и через считанные микросекунды поле испарялось, высвобождая потоки омикрон-квантов. Следом летела урано-ирренциевая пыль – всё, что после такого взрыва оставалось от бомбы.

– Немного усилит, – пробормотал Гедимин, досадливо щурясь. «Стоило восемь лет изучать ирренций, чтобы никто не помнил его свойств!»

– Не надо там взрывчатки. Надо выжечь ирренций, расширить поле реакции, – он отодвинул схемы в сторону и несколькими тычками в клавиатуру набросал ещё одну. – Омикрон-излучатель и полевая ловушка.

– Хм, – Линкен недоверчиво смотрел на схему. – Сложно. Разные слои, поля… Она так и будет висеть, пока не взорвётся?

– Она и должна выждать, – сказал Гедимин. – Чем больше ирренция будет втянуто в реакцию, тем сильнее итоговый выброс. И тем меньше металла уйдёт на эти ваши игрушки.

Линкен хмыкнул.

– Экономишь ирренций? Думаешь сделать из него свой реактор? Зачем? Мало, что ли, «Седженов» и ЛИЭГов?

Константин шумно вздохнул.

– Хватит о реакторах! Атомщик предлагает бомбу без взрывателя. Схема выглядит рабочей. Рискнёшь?

Он смотрел на Линкена, будто окончательное решение зависело только от него; Гедимин хотел ухмыльнуться, но вдруг понял, что именно так и обстоят дела – Линкен возглавляет проект «Омикрон-бомба», а сам ремонтник – всего лишь приглашённый специалист. Сармат сузил глаза и повернулся к Линкену.

– Это устройство стабильнее традиционных бомб. И на него нужна всего одна критическая масса.

Глаза Линкена потемнели; он мучительно думал, поднеся руку к шраму на затылке, прикрытому шлемом. Гедимин успел досчитать до пятидесяти, когда взрывник шумно выдохнул и качнул головой.

– Сначала будем делать то, что знаю я. То, что придумал атомщик, тоже опробуем. Но потом. У меня уже готов взрыватель. Атомщик, тебе много надо времени на эту штуку?

Он кивнул на первый чертёж.

– Завтра к обеду будет готово, – ответил Гедимин. – Если материалы на месте.

Линкен облегчённо вздохнул и расплылся в широкой ухмылке, видной даже под респиратором.