Текст книги "Проект «Геката» (СИ)"

Автор книги: Токацин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 44 (всего у книги 146 страниц)

– Именно, – кивнул Хольгер. – Слушай дальше. Вкрапления железосодержащих минералов не усиливают эффект ториевых линз – они просто собираются поблизости и формируют сгусток. Если тория или урана нет, но железа больше двух процентов – оно просто сползается в сгустки. Только не спрашивай меня, почему оно это делает, и как всё это соответствует законам физики. Исгельт и Арторион тоже не в курсе.

– Ясно, – отозвался Гедимин. – Похоже на то, что я видел в реакторе. А вот если взять чистую окись тория…

Хольгер, не дав ему договорить, громко фыркнул и махнул рукой.

– Ну разумеется, мы это опробовали. Утром четвёртого, как только проверили наши данные. И окись тория, и в смеси с оксидами железа, и в стекле, и в искусственном обсидиане. Ничего не работает. Только естественный обсидиан.

– А если добавить тория в образец, где его нет? – не отступал Гедимин. Ему представлялись все линзы-концентраторы – несомненно, уже тысячами используемые в «Гекате» и «Койольшауки». «Если торий усиливает их действие,» – думал сармат, – «это уже очень неплохо…»

Химик ударил кулаком в ладонь.

– А вот это работает, атомщик. И добавление железа тоже. Я думаю, мы откопали что-то важное в области применения обсидиана. И я уже отчитался перед Ассархаддоном. Скоро в Инженерном блоке начнут разделять обсидиан по весу – тяжёлый расплав на линзы-концентраторы, лёгкий – тебе в реактор.

– И в ЛИЭГи, – вовремя вспомнил Гедимин. – Там скрещивающиеся пучки тоже ни к чему. А вот Линкену с его оружием… Линкену пригодится ториевый обсидиан. Ты ему сказал?

– Будто ему это интересно, – фыркнул Хольгер. – Получит новые излучатели – узнает. Это технология, атомщик. Наш адмирал в такое не вникает.

Гедимин едва заметно вздрогнул.

– Адмирал? – переспросил он, крепко схватив Хольгера за плечо. Тот испуганно мигнул и подался назад.

– Я пошутил, атомщик. Ну… я думаю, Маркус сделает его адмиралом. Он этого хочет, и он верен Маркусу… Не нас же ставить командовать флотом, сам подумай…

Гедимин нехотя отпустил его и покачал головой.

– Как бы нас не расстреляли по итогам работы… Ладно, химик. Спасибо, что всё проверил. Теперь мне нужны будут новые линзы для твэлов. А тебе я отдам несколько образцов для изучения.

«Адмирал…» – Гедимин снова стоял у щита управления и ждал, когда вентиляция остудит реактор, и можно будет извлекать твэлы. «Может, и правда. Я бы не удивился. Я мало знаю об адмиралах Саргона. Вроде бы Линкена среди них не было. Но имя можно и сменить…»

10 февраля 37 года. Луна, кратер Драйден, научно-исследовательская база «Геката»

– Сепаратор для расплавленного обсидиана… – медленно проговорил Ассархаддон, изучая что-то на экране своего смарта. – Выращивание кристаллических стержней… «Геката» наполняется странными проектами, seatesqa. А я стараюсь не вспоминать о крохах физического образования, полученных мной когда-то. Это нелегко, seatesqa. Представляю, каково вам всем…

Он внимательно посмотрел на Константина. Тот вздохнул.

– Главное, чтобы работало и не взрывалось, – пробормотал он. – Я ещё в Ураниуме зарёкся просить у Гедимина обоснование.

Гедимин досадливо сощурился – Константин своими назойливыми поддёвками отвлёк его от чего-то, по-видимому, важного.

– Выращивание кристаллических… чего? – запоздало переспросил он, повернувшись к Ассархаддону.

– А, вы не в курсе… – вяло удивился тот. – Хольгер, вы не сообщили… Да, впрочем, вы и не должны были.

– Он в реакторе по уши, – отозвался Хольгер. – Не хотел отвлекать. Всё равно бесполезно.

Гедимин мигнул. «Опять я что-то пропустил?»

– Химблок работал с насыщенным раствором карбоната ирренция, – продолжил Ассархаддон, сверившись со смартом. – Обнаружены интересные явления в выращенных кристаллах. Возможно, при использовании таких кристаллов и расплава обсидиана можно создать миниатюрный реактор большой мощности… и стабильности.

– Что?! – Гедимин развернулся к Хольгеру, едва не отломив край столешницы. – Это ты придумал?

Химик покачал головой.

– Арторион и Исгельт. Это только предположение, Гедимин. Мы его ещё не проверяли. Правильный кристалл не так легко вырастить.

– Кристаллические стержни, – пробормотал сармат, положив руки на стол и крепко сжав их. – Выращивание твэлов… Когда же это вещество начнёт проявлять нормальные свойства?!

Ему вспомнился давний сон, повторившийся с тех пор несколько раз с небольшими вариациями, – светящаяся пещера с ирренциевыми сталагмитами, омываемыми подземными водами и окутанными паром. Вода поднималась, и вокруг каждого столба, горящего зелёным огнём, образовывалось пустое пространство, – жидкость испарялась быстрее, чем подтапливала его, и надо всем этим медленно плавился свод пещеры. Сны были очень яркими – в них Гедимин стоял посреди природного реактора с дозиметром в руке и смотрел на всё это, не мигая, пока его не выбрасывало обратно в явь. «Расплавленный обсидиан,» – он неслышно усмехнулся. «Насосам придётся нелегко.»

– Гедимин, – окликнул его Ассархаддон. Сармат, задумавшийся было о кристаллическом ирренции, вздрогнул и растерянно мигнул. Куратор смотрел именно на него, не обращая внимания ни на Хольгера, ни на Константина.

– Кажется, у вас эта идея не вызывает энтузиазма, – сказал Ассархаддон. – На то есть причины?

Гедимин снова мигнул и посмотрел на Хольгера. Тот, похоже, ждал его ответа с куда большим нетерпением, чем Ассархаддон. «Так это всё-таки он придумал,» – не слишком удивился сармат. «Изобретателей у нас мало…»

– Не знаю, – буркнул он. – Что-то с ней не так.

Константин поднял взгляд к потолку и тяжело вздохнул. Ассархаддон спокойно кивнул.

– Я услышал. Химблок начнёт над ней работать. Рано или поздно он выяснит, что именно с ней не так. Но вернёмся к вашему проекту, Гедимин. Сепаратор для обсидиана будет построен, и вы будете получать линзы из лёгкой фракции. Если вы уверены, что это добавит реактору стабильности – я возражать не буду.

– Атомщику тут виднее, – ненадолго включился в разговор Линкен. Он сидел немного поодаль, отвернувшись от компании, и тихо переговаривался с незнакомыми Гедимину сарматами. Одного из них ремонтник вроде бы видел раньше – но имени его не вспомнил бы и под расстрелом.

– Но кое-что меня смущает, – продолжал Ассархаддон. – Привязанность к обсидиану, природному сырью сложного и неконтролируемого состава… Как вы установили, лунный минерал непригоден для работы. Мы получили образцы из Северного Союза – из так называемой Западной зоны отчуждения, где слабо контролируется воздушное пространство – но их вы тоже забраковали. Остальные месторождения расположены в областях, куда очень непросто попасть незамеченным, – от долины Миссисипи до полуострова Камчатка, и я уже не говорю о Фарсидском плато на Марсе…

Гедимин недовольно сощурился. Ничего нового куратор ему не сообщил – он и так догадывался, что на Камчатке сарматам не рады, и тем более их не ждут на Марсе.

– Искусственный обсидиан бесполезен более чем полностью, – вполголоса напомнил куратору Хольгер. Тот кивнул, по-прежнему внимательно глядя на Гедимина.

– Неужели нет ничего, что заменило бы этот минерал? Чем именно определяются такие… уникальные свойства?

Гедимин хотел бы сдержаться, но уже не получалось – он сердито фыркнул и навалился грудью на стол, придвигаясь к Ассархаддону.

– Я скажу. Дай мне пять лет на нормальные исследования – будешь знать всё. Про обсидиан, про ирренций, про мембрану между галактиками. Пять лет на теоретические исследования. Или сходи и спроси на Ириене. Может, там ответят.

Линкен, забыв о своей беседе, развернулся к Гедимину так резко, что боком врезался в стол и едва не опрокинул его. Ассархаддон, не оборачиваясь, поднял ладонь со сложенными пальцами – «Heta!»

– Спокойнее, Гедимин. Если бы я считал, что вы работаете плохо, мы бы вели этот разговор не здесь… и не так, – сказал он, спокойно глядя растерянному сармату в глаза. – Хорошо, я понял, что данных недостаточно. Воспроизведение химического состава ничего не даёт… Что, если воспроизвести условия появления этого минерала? Смоделировать поток магмы, процессы в нём…

Линкен, переглянувшись с собеседниками, подошёл к Гедимину и встал у стола, опираясь кулаками на столешницу.

– Во время наших испытаний получается много камня, похожего на стекло. Я видел твой обсидиан. Он выглядит так же. Я привезу тебе взрывного стекла – хоть тысячу тонн. Если оно тебе подойдёт, незачем будет летать на Фарсиду.

Ассархаддон перевёл взгляд на него и едва заметно кивнул.

– Интересное предложение. Завтра же доставьте Хольгеру Арктусу десять килограммов этого минерала. Для первичной проверки этого должно хватить, не так ли?

Хольгер, до того растерянно мигавший, несколько секунд сидел неподвижно, затем неуверенно кивнул.

– Взрывное стекло… Ладно, попробуем проверить. Что скажешь, Гедимин?

– Вези, – отозвался тот. – Только его надо будет дезактивировать.

Ассархаддон поднялся из-за стола и обвёл взглядом всех сарматов.

– Инженерный блок подготовит для вас подопытный материал. Хольгер, вы проконтролируете качество. Гедимин…

Он притронулся к плечу сармата, и тот растерянно мигнул.

– Сделайте экспериментальную установку. Не стоит использовать непроверенные материалы в рабочем реакторе.

13 февраля 37 года. Луна, кратер Драйден, научно-исследовательская база «Геката» – кратер Кеджори, научно-испытательная база «Койольшауки»

Короткий полупрозрачный цилиндр из тёмно-серого стеклоподобного вещества уже лежал на стенде, когда Гедимин вышел из шлюза. Хольгер сидел рядом, нетерпеливо постукивая пальцем по стенке открытого контейнера.

– Взрывное стекло, – пояснил он, подняв цилиндр на ладони и протянув его Гедимину. – Первый образец. У меня ещё четыре таких же. Проверь – подойдёт?

Гедимин осторожно взял образец, посмотрел сквозь него на свет и недовольно сощурился.

– Много включений. Не проплавилось как следует.

Хольгер пожал плечами.

– Технология обработки – та же, что для обсидиана. В нём часто бывают включения, иногда их гораздо больше.

– Зря вы так торопились, – сказал Гедимин, с подозрением разглядывая цилиндр со всех сторон. – Надо было проверить на простой пластине. Или даже на обломке. Незачем было сразу делать линзу.

– Нам надо было опробовать технологию, – отозвался Хольгер. – Если бы оказалось, что этот минерал непригоден к обработке, проект свернулся бы, не начавшись. Так ты готов работать, или отложим опыты на пару дней?

Гедимин снова взглянул на линзу, потом перевёл тяжёлый взгляд на Хольгера.

– Делай как знаешь. Состав проверил? Тория нет?

Не дожидаясь ответа, он вернул линзу химику и сдвинул в сторону защитный купол, вынимая из-под него четыре коротких ирренциевых стержня. Они были попарно соединены ипроновыми пластинами, исключающими вероятность цепной реакции. Гедимин извлёк их и стал расставлять на стенде.

– Тория нет, – ответил Хольгер. – Пятьдесят процентов окиси кремния, остальное – оксиды алюминия, магния и кальция. Не совсем обсидиан, но в целом – ничего подозрительного. Есть пара процентов железа, но это, думаю, не помешает.

– Два процента? Ничего, сойдёт, – Гедимин расставил стержни и теперь осторожно смещал пластины к центру, стараясь двигать их медленно и плавно, не допуская рывков. Вероятность цепной реакции была невелика, но сармат помнил, как критическая масса ирренция изменялась по десять раз за час, и рисковать не хотел.

– Постой, – Хольгер притронулся к его плечу, и сармат удивлённо мигнул – обычно химик не подходил к нему близко во время работы и тем более к нему не прикасался. – Собери обратно. Я тут подумал… Поедем снова в «Койольшауки». Моя лаборатория свободна.

– Хорошая идея, – пробормотал Гедимин, возвращая пластины на место. – В вакуум все эти штуковины. А лучше – в лабораторию Лиска.

…Двери с шипением закрылись за ними. На сарматов, оторвавшись от телекомпа, с удивлением смотрел филк в сером комбинезоне. Увидев Хольгера, он быстро потянулся за откинутым шлемом.

– Этого мало, Амос, – химик недовольно сощурился. – Иди за тяжёлой защитой. Здесь Гедимин – а значит, можно ожидать чего угодно.

Сармат недоумённо покосился на него и даже решил было обидеться, но тут вспомнил, где слышал имя «Амос», и удивлённо мигнул.

– Амос Атабаска? Снова работаешь с Хольгером?

Филк на секунду высунулся из вскрытого скафандра, кивнул и снова убрал голову под шлем, дожидаясь, когда пластины брони сомкнутся на груди. Его «защита» была сделана по образцу тяжёлых скафандров Гедимина и Хольгера, так же в семь слоёв, только сами пластины были тоньше.

– В вакуум, – поторопил сармата Хольгер. – Амос, сиди тут. В случае взрыва вызывай медиков и ликвидаторов.

«У них тут и отдельные ликвидаторы…» – Гедимин вспомнил, как быстро расчистили его испытательный отсек после всех аварий – и при этом не попались ему на глаза. «Надеюсь, всё сработает как надо. В ядерный могильник все взрывы…»

Технология малых испытаний давно была отработана: защитный купол в три слоя, рука под ним, стержни по краям, объект по центру… Убрав защитное поле, Гедимин медленно отодвинул ипроновые пластины, подставляя новую линзу под излучение. Ирренций – надёжный, испытанный «лунник» – ярко вспыхнул, дозиметр запищал, – в следующую долю секунды Гедимин уже лежал на полу, направив на конструкцию наручный «арктус», и кидал в неё плёнки защитного поля – одну за другой, вслепую, не глядя на результат. Писк дозиметра не умолкал – сигма-излучение прорывалось сквозь все барьеры, но омикрон-кванты до прибора не доходили – а значит, поле всё-таки выдерживало. Полминуты спустя Гедимин рискнул посмотреть, что происходит. Защитный экран вздулся мыльным пузырём, переливающимся всеми цветами радуги, под ними что-то бурлило, разлетаясь во все стороны одновременно. У выхода, направив руку на раздутый шар, лежал Хольгер и кидался защитными полями. Кипение под экраном не утихало – что-то непрерывно подогревало его.

«Мать моя пробирка…» – обречённо выдохнул Гедимин, рывком подползая к шару и резким движением просовывая руку под экран. Пальцы обожгло, по броне полоснули мелкие осколки – но раздутый экран тут же обмяк и уменьшился втрое. Сармат на ощупь вытянул наружу два почти целых стержня – их немного посекло стеклянными осколками – и шар ужался до размеров кулака. Реакция прекратилась.

– Замечательно, – пробормотал Хольгер пару минут спустя, приподнимаясь на локте и рассматривая остатки стенда. Два стержня из четырёх сохранили первоначальную форму, ещё два оплавились, и в размягчённую оболочку врезались мелкие чёрные осколки, от линзы осталась горсть крошек и пыли.

– Как это вещество называется? Взрывное стекло? – Гедимин вынул из ладони осколок и выразительно хмыкнул.

– Да уж, Линкен нам помог… – пробормотал Хольгер, с опаской глядя на его руку. – Броню пробило?

– Первый слой, – отмахнулся ремонтник. – Я не потащу это вещество в реактор. Пусть его Линкен забирает.

– М-да, – Хольгер посмотрел на стенд и вздохнул. – Сэкономить на обсидиане труднее, чем казалось.

– Работаем с тем, что есть, – Гедимин вынул из брони последний осколок и положил на стенд.

– А этот процесс гашения реакции, – Хольгер кивнул на его руку, – его нельзя оптимизировать? Так ведь кисть оторвёт… Носи с собой хотя бы ипроновую пластину для таких случаев!

– Ипроновая пластина не чувствует, куда надо встать, – отозвался Гедимин, заворачивая руку в защитное поле. – Надо было спросить у Конара, как они проводят такие испытания. А теперь уже не узнаешь…

27 февраля 37 года. Луна, кратер Драйден, научно-исследовательская база «Геката»

«Нет, движущийся излучатель не годится,» – Гедимин, с сожалением вздохнув, повертел часть механизма в руке и отложил в контейнер с пометкой «разобрать». «Придётся ставить стационарные над каждой сборкой. Войдёт в состав управляющей дуги…»

Над выходом из дезактивационного шлюза мигнул светодиод – кто-то просил разрешения войти. Гедимин удивлённо хмыкнул – последнюю неделю в его лабораторию не заглядывал даже Константин.

– Хорошей работы, – вяло поприветствовал его Хольгер, входя в мастерскую. За ним шёл угрюмый Амос. Мельком взглянув на Гедимина, он снова уткнулся взглядом себе под ноги.

– Здесь выставлены экраны, – сказал Хольгер Амосу, опускаясь в ближайшее кресло. – Никто с нами не свяжется, пока мы отсюда не вышли.

– Это хорошо, – отозвался лаборант, не выражая особой радости. – Но лучше нам вернуться.

Хольгер качнул головой.

– Это без меня, Амос. Можешь участвовать, но я не буду.

– Да мне тоже… – пробормотал филк, оглядываясь на Гедимина. Тот сильно подозревал, что разговор не предназначен в том числе и для его ушей, но кто-то забыл переключить коммутатор, – и сделал вид, что ничего не слышит и полностью поглощён изучением действующей модели электрогенератора.

– Это прямой саботаж, – вполголоса сказал Амос несколько минут спустя. – То, что ты предлагаешь… Саботаж или даже диверсия.

Хольгер фыркнул.

– Я просто не хочу к этому прикасаться, Амос. Даже самым длинным манипулятором. Это сделают и без нас, не сомневайся. Если Ассархаддону что-то понадобилось…

Гедимин, уже не притворяясь, что его интересует только генератор, повернулся к Хольгеру и удивлённо посмотрел на него.

– Что там у вас?

– Ничего интересного, атомщик, – отозвался Хольгер. – Мы посидим тут у тебя, ладно? Надо сбросить кое-кого с хвоста…

– Если это Ассархаддон – он знает, как открыть шлюзы снаружи, – предупредил Гедимин. Сарматы угрюмо переглянулись.

– Я помню, атомщик, – бесстрастно ответил Хольгер. – Я объяснюсь с ним… несколько позднее. Что это у тебя? Модель реактора в полной обвязке?

Он подошёл к стенду, на котором стремительно вращались в потоках зелёного света пять роторов. Самый массивный из них был восьми сантиметров в поперечнике, остальные, более лёгкие, – по два сантиметра. Все они были в ипроновой обмотке, и, судя по скорости, с которой они сами себя раскручивали, ток по ней шёл довольно сильный.

– Обвязка, – отозвался Гедимин. – Сделал на пробу. Проверяю, как работает.

– Неплохо работает, – признал Хольгер. – Не сосчитаешь обороты… Хорошая модель. Долго с ней возился?

– Последнюю неделю, – ответил сармат, придирчиво разглядывая обмотку. – Надо ещё доработать.

– Это, наверное, будет самая совершенная из твоих конструкций, – сказал химик, опускаясь на корточки – под стенд были выведены мониторы с показаниями всех датчиков, прикреплённых к модели. – Маленький мощный реактор, за секунды выходящий в критику и в ней остающийся… Ты всё-таки его построил.

Гедимин покачал головой.

– Ещё очень много работы. И я не уверен… – оборвав фразу на полуслове, он подозрительно сощурился на Хольгера. – Зачем вы оба сюда пришли? Не на реактор же смотреть. Чего от вас хочет Ассархаддон?

Хольгер и Амос переглянулись, и лаборант шевельнул ладонью в предостерегающем жесте. Гедимин мигнул.

– А, это… – похоже, химику очень не хотелось отвечать. – Речь о синтезе искусственного флония. Ты, может быть, помнишь, что это такое…

Гедимин подумал о давней попытке отравления, о том, что сделали с неудавшимся убийцей, и его передёрнуло.

– Помню. Значит, Ассархаддону надоело доить червей?

Хольгер покачал головой.

– Флоний – многообещающее вещество. Ассархаддон думает, что он был бы хорош для диверсий в крупных поселениях. Только одно… Он быстро разрушается на воздухе и в воде. Нестойкое вещество. Если бы мы синтезировали его, добавив молекуле стойкости…

Он замолчал. Гедимин криво ухмыльнулся.

– Я уже сделал для него бомбу – теперь твоя очередь?

Хольгер вздрогнул всем телом, быстро поднял взгляд на Гедимина – и снова опустил.

– Это разные вещи, атомщик. И это для меня чересчур. Я… Кроме меня, этим заниматься некому. Никто не берётся. Я скажу, что это невозможно. Амос…

Он оглянулся на лаборанта. Тот угрюмо кивнул.

– Я скажу, что это правда. Хочет делать оружие – пусть разведёт больше этих… странных существ.

«Диверсии в поселениях…» – Гедимин вспомнил свойства флония, и его снова передёрнуло. «Видимо, хочет начать уже сейчас, чтобы Маркусу долго не ждать. Чем меньше «макак» на Земле, тем меньше солдат в их армии…»

– Я могу подтвердить, что это невозможно, – сказал он. – Что дело в оборудовании, и что ничего исправить нельзя. Ассархаддон знает, что я хороший техник. Он поверит.

Хольгер мигнул, посмотрел на Гедимина исподлобья – и беззвучно рассмеялся.

– Ты хороший сармат, Гедимин. Но когда ты пытаешься хитрить… – он покачал головой. – Не надо в это лезть. Просто не говори ничего Ассархаддону. Этого будет достаточно.

Он включил смарт и уткнулся взглядом в экран. Гедимин отошёл от него и встал у стенда, глядя на стремительно вращающиеся роторы. «Идти против воли Ассархаддона,» – думал он, недобро щурясь. «У меня не хватило смелости. Я сделал бомбу. Надеюсь, Хольгер отвертится.»

01 марта 37 года. Луна, кратер Кеджори, научно-испытательная база «Койольшауки»

– Это оно и есть? – спросил Гедимин, с интересом глядя на полупрозрачный светло-серый кристалл, окружённый ровным зелёным свечением. Это был чистейший сингит – аккуратный четырёхгранник, двадцать сантиметров в длину и четыре в поперечнике. Его основание намертво приросло к хвостовику, и Хольгер, поставив по краям металлической пластины-подпорки защитное поле, держал кристалл за хвостовик, как старинную лампочку.

– Да, верно, – кивнул химик, глядя на образец сингита с нескрываемой гордостью. – Добавить ещё один – и начнётся цепная реакция. Их выращивают по одному в экранированных гнёздах, иначе…

Он выразительно ухмыльнулся.

Гедимин вспомнил сны о пещерах, заполненных сингитовыми колоннами. Подобные кристаллы росли там повсюду, и вода, попавшая на них из подземной реки, тут же испарялась… Он встряхнулся, выкинув из головы бесполезные мысли, и взял образец в руки.

– Короткие стержни нестабильны, – сказал он. – Тем более – чистый сингит… Сюда ведь нельзя добавить окись урана или ипроновую пыль?

Хольгер покачал головой.

– Добавить можно, но это нарушит структуру кристалла. Я надеюсь стабилизировать их за счёт омывающей жидкости…

Гедимин мигнул.

– Расплав обсидиана? Как он может что-то стабилизировать?!

– Вот именно, – Хольгер, уже не выглядящий таким довольным, отобрал у него кристалл и спрятал под бронёй. – От твёрдых объектов ещё можно требовать разных свойств, но от одной и той же жидкости… Думаю, из этого проекта ничего не выйдет.

Он щёлкнул пальцем по пластине брони и внимательно посмотрел на Гедимина.

– А что с твоим реактором? Я тут уже давно, а ты о нём не вспомнил…

– Он остановился, – ответил Гедимин, покосившись на вход в шлюз. Судя по комбинации светодиодов, горящих на стене, температура в «реакторной яме» всё ещё была слишком высокой.

– Жду, когда остынет.

– Вот как, – протянул Хольгер, оглядываясь по сторонам. – Это не меньше часа, да? Пойдём куда-нибудь, проветрим мозги. Мне, если честно, не хватает озера под боком. Летом приятно было нырнуть поглубже…

Гедимин удивлённо мигнул.

– Да, мне тоже нравилось озеро, – признался он. – Но тут есть холодная вода в дезактиваторной…

– Это неплохо, атомщик, – кивнул Хольгер. – Но это не то. Я… кажется, я начинаю понимать тех, кто изобрёл фэнрил. Мы уже полтора года сидим под толщей горной породы, не видя дневного света и не встречая ничего живого. Иногда мне кажется, что стены меня душат.

Гедимин настороженно сощурился.

– Сходи к медикам. Ты ходишь везде без скафандра – может, облучился?

Хольгер вздохнул, и по его лицу скользнула странная ухмылка.

– Пойдём в экзотариум, атомщик. Не очень приятно быть представителем единственного биологического вида на сотни километров вокруг.

Гедимин ещё раз проверил состояние реактора, прежде чем нагнать Хольгера в «чистом» отсеке. Химик успел выбраться из скафандра и надеть лёгкий спецкостюм и теперь висел на руках на стапеле, разминая мышцы.

– Опять без защиты? – сердито сощурился на него Гедимин.

– Не бойся, вернусь – надену, – ответил химик, спрыгнув на пол. – Ты уже готов?

…Гедимину сразу показалось, что Зелёных Пожирателей в вольере стало меньше. «Вывезли в лабораторию,» – подумал сначала он, но, случайно взглянув на потолок, изумлённо мигнул – там, уцепившись всеми ножками, висело не менее шести «червей». Остальных сармат не видел – если они и были наверху, непрозрачные стены закрывали их.

– Смотри, – тронул он за плечо Хольгера. – Червяки на потолке. Что они там забыли?

– Наверное, радиоактивная пыль налипла на верхний люк, – предположил химик. – Видишь, они ощупывают крышку?

Пожиратели действительно не отползали далеко от крышки, хотя потолок рядом с ней был не ровнее и не рельефнее, чем вокруг. Медленно, тщательно они водили по её краям усиками, потом втягивали их и перемигивались между собой быстрыми вспышками на боковых волосках. Это очень походило на совместное обсуждение, и оно всё продолжалось.

– Исследователи, – пробормотал вполголоса Гедимин, не сдержав усмешки. – Прямо как мы в столовой…

Хольгер ухмыльнулся.

– Да, похоже. Они ведут себя очень… интеллектуально, – пока он произносил последнее слово, отсвет ухмылки в его глазах погас окончательно. – И это меня смущает. Ты предполагал, кажется, что они… могут быть разумными?

Гедимин мигнул.

– Я не разбираюсь в таких вещах, – пожал он плечами. – Ассархаддон считает, что нет. Ему, наверное, виднее.

«Обсуждение» на потолке прекратилось, и многоножки почти одновременно поползли к люку, втянув усы и выдвинув на максимальную длину крючковатые челюсти. Гедимин насторожился, подумав, что Пожиратели вполне способны прогрызть металл, но через несколько минут успокоился – они не кусали всерьёз, только прощупывали края люка и саму крышку, оставляя на ней влажные потёки флониевой слюны.

– Ассархаддон отстал от тебя с синтезом флония? – спросил Гедимин у Хольгера, вспомнив недавний разговор. Химик кивнул.

– Арторион поручил это другому специалисту. Тот попробовал, но быстро отступил. Теперь проект свёрнут, – сармат едва заметно усмехнулся. – Боюсь, проект с выращенными стержнями свернут так же быстро. Слишком много сложностей, и я не знаю, как к ним подступиться. Температура плавления, нестабильность реакции, расслоение при температурных перепадах… Чем меньше растворов и расплавов в такой конструкции, тем лучше она работает, атомщик. Ты-то знаешь…

03 марта 37 года. Луна, кратер Драйден, научно-исследовательская база «Геката»

«Главный ротор…» – Гедимин, добавив к последней детали чертежа несколько штрихов, втянул писчий «коготь» в перчатку и задумался. «Два метра пятнадцать сантиметров в поперечнике… Довольно массивная деталь. Надо уточнить у Хольгера, как себя ведёт ферк в таком большом объёме…»

Хольгера за столом не было, и взгляд Гедимина то и дело возвращался от чертежа к его никем не занятому месту. В толпе промелькнул знакомый экзоскелет, сармат насторожился, но это был только один из охранников Хольгера – сам химик так и не появился.

– Эй! – Гедимин быстро переключил коммутатор – кричать на всю столовую было бесполезно, сквозь общий гул и гомон пробился бы разве что звук аварийной сирены. – Ты охраняешь Хольгера? Где он?

– Не знаю, – отозвался охранник и тут же отключил связь. Гедимин хмыкнул и покосился на Стивена. Его отряд был на месте – как всегда, за плечами сармата, скинуть экзоскелетчиков с хвоста удавалось только в реакторном зале… «Хорошо Хольгеру,» – подумал сармат, снова оглянувшись на дверь. «Никто не донимает… Только где он?»

Сармат в комбинезоне Химблока прошёл мимо охранников и устало опустился на свободное место. Гедимин удивлённо мигнул.

– Опять без скафандра? – недовольно сощурился он, протягивая химику руку.

– Оставил в лаборатории, – отозвался тот, слегка сжав его ладонь. – Мы уже не в Ураниуме, и в наших жилых отсеках нет ничего радиоактивного или взрывоопасного.

Гедимин пожал ему руку – немного слабее, чем обычно, чтобы не повредить пальцы, не защищённые бронёй. Глаза химика на мгновение потемнели, веки дрогнули, будто от боли. Гедимин быстро разжал пальцы.

– Больно? Я не хотел…

– Ничего, атомщик, – отмахнулся Хольгер, распечатывая контейнер с водой. Локоть химика прикоснулся к столу, и он тут же отдёрнул руку; по лицу снова мелькнула тень. Гедимин озадаченно мигнул.

– Как там твой реактор? – спросил Хольгер, одним глотком опустошив контейнер. Он уже открыл ёмкость с Би-плазмой, но не спешил есть, с сомнением глядя на белесую жижу.

– Делал чертежи обвязки, – Гедимин кивнул на ежедневник. – Смотри… А чего ты не ешь?

– Да, верно, – Хольгер нехотя сделал большой глоток и отодвинул контейнер в сторону. – Главный ротор… Хм, хорошая задача для Инженерного блока, – такой массив ферка… Думаю, тебе надо будет проконтролировать процесс отливки. Может быть, даже начиная с закладки шихты.

– Я бы сначала сделал малые роторы, – сказал Гедимин. – Для проверки технологии. Они, конечно, уже натренировались на ЛИЭГах, но лучше проверить. Роторы встанут вплотную к реактору, если что-то пойдёт не так…

– Понятно, – кивнул Хольгер, сделав ещё глоток из полупустого контейнера. Он посидел немного, держа Би-плазму во рту, с трудом проглотил её и отодвинул ёмкость.

– Пойдём спать, атомщик. Устал я от этих опытов…

Гедимин ошалело мигнул и даже потянулся к наушникам – проще было поверить в сбой связи, чем в усталость сармата.

– Угу, – он встал вместе с Хольгером и пошёл за ним, не отдаляясь ни на шаг. У выхода кто-то случайно задел руку химика. Гедимин на такое касание не обратил бы ни малейшего внимания – напротив, задевший потом долго морщился бы, потирая ушибленное место – но Хольгер дёрнулся и потянулся к задетому локтю, но на полпути опустил руку и едва заметно поморщился.

– Атомщик, тебе не тяжело в скафандре? – спросил он вполголоса. – Не знаю, как ты его таскаешь. Мне он в лаборатории успевает надоесть…

Они уже вышли из столовой и свернули в коридор, ведущий к жилым отсекам. Их было много, комнаты располагались на разных уровнях, и переходы бурно ветвились. Дойдя до очередной развилки, Гедимин взял Хольгера за плечо и отодвинул с прохода в тихий коридорчик.

– Что с рукой?

Химик мигнул, бросил быстрый взгляд на ладонь и пожал плечами.

– Ничего страшного, атомщик. Где-то попал в кислотные испарения, теперь немного жжётся.

Он на полуслове поперхнулся и кашлянул. Гедимин вздрогнул и внимательно посмотрел ему в глаза.

– Покажи, – потребовал он, указав на руку химика. Тот, снова пожав плечами, расстегнул рукав и обнажил ладонь и предплечье. На его пальцах и выше, до самого локтя, протянулись цепочки красных пятен и крапинок.

– Мать моя пробирка, – пробормотал еле слышно Гедимин, разглядывая ожоги. – Хольгер, ты что, с ирренцием работал без защиты?

Он силой развернул руку химика ладонью к себе. Самые большие пятна были там, и на красном фоне проступали маленькие, с виду безобидные белые точки. Сармата передёрнуло.