Текст книги "Проект «Геката» (СИ)"

Автор книги: Токацин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 84 (всего у книги 146 страниц)

Единственное, о чём он пожалел в следующую секунду, – это об отсутствии скафандра. Удар по ближайшей конечности и так вышел неплохо – пневмопривод сплющился, «рука» повисла, охранник заорал – но в перчатке сармат не разбил бы себе костяшки. Его швырнули в пыль, пригвоздив к земле разрядами станнеров, и долго пинали с трёх сторон, пока Торрегроса давил на кнопку, управляющую ошейником. Несколько мучительных минут сармат слышал лишь собственный хриплый вой. Потом невидимые буры, превращающие его мозг в кашу, отключились, и Гедимина подняли на ноги.

– Значит, вы догадались, – сказал побагровевший Торрегроса. – Это ничего не значит. Вы запустите все реакторы и почините всё, что успели сломать. Не надейтесь, что я позволю вам умереть хоть на секунду раньше. В камеру!

…Дверь закрылась. Её лязг отдавался в черепе сармата резкой болью. Он сплюнул жёлчь и перевернулся, прижимаясь ноющей спиной к холодному полу. Ток пока не включили – а может, генератор сломался окончательно. Прохлада вернула Гедимина в чувство и слегка уняла боль.

«Зря отказался,» – подумал он, глядя на красные вспышки под веками – открыть глаза не было сил. «Надо было взорвать. Ну ничего, сами взорвут.»

01 марта 29 года. Земля, Северный Атлантис, купол Альбукерке, город Сокорро

«А генератор всё-таки сломался,» – думал Гедимин, поднимаясь на ноги и вытягивая руки к потолку. Ток не включили до сих пор; воды и еды не давали, но и допрашивать не приходили, – сармат три дня спал, и регенерация шла своим чередом. Ссадины уже затянулись, кровоподтёки пожелтели, голова больше не болела. Сармат сосредоточился, пытаясь выстроить в мыслях трёхмерную схему реактора, – мозг выдал несколько несвязных пятен и отключился. Гедимин озадаченно мигнул, повторил попытку, – вспомнить удалось только число топливных сборок. «Отлично,» – криво ухмыльнулся сармат, глядя на своё размытое отражение в металлической стене. «Лучшего и желать нельзя. «Макаки» всё-таки выжгли мне мозг. Теперь никаких реакторов. Ни под пытками, ни по своей воле. Всё…»

Вроде бы грустить было не о чем – он и так понимал, что не выйдет из Сокорро живым и никогда не назовётся атомщиком – но сармату было очень досадно. «Я ещё помню, как всё это светится,» – он представил себе ирренциевый твэл, опущенный на дно бассейна, и мечтательно улыбнулся. «Жаль, что никогда этого не увижу. Это очень красиво.»

За дверью стучали металлические «копыта» – в коридоре собиралась толпа охраны, изредка раздавался сердитый голос Торрегросы. Гедимин нехотя отодвинулся в дальний угол – так охранникам пришлось бы подходить к нему по двое, а их это отчего-то смущало, и даже рявкающий командир за спиной не всегда помогал преодолеть оторопь. «Боятся,» – думал сармат, недобро щурясь. «Даже теперь. Эх, зря я вылез тогда из скафандра…»

Он сжал пальцы в кулак, посмотрел на покрытые рубцами костяшки, но тут же, удивлённо мигнув, перевёл взгляд на дверь. Она открылась наполовину. К проёму кого-то вели.

– К вам гости, сеньор Кет, – громко сказал Торрегроса. – Он очень просил о встрече. Он хорошо поработал на нас, и мы исполнили его просьбу. Можете говорить, сколько вам угодно. Входите, сеньор Цкау. Вас ждут.

Константин перешагнул порог и тут же покачнулся и едва не упал. Гедимин успел поймать его и теперь, отстранившись, держал за плечи, ошеломлённо глядя в узкие чёрные глаза. Константин еле заметно шевельнул уголком рта и поёжился.

– Сесть, – шёпотом попросил он; ноги его не держали – он постоянно оседал, выползая из рук Гедимина, и ослабевший сармат не мог ему помочь. – Холодно…

Он прислонился к стене, кое-как поджал под себя ноги. Его взгляд, заметно помутневший, снова прояснился, но на Гедимина он смотреть избегал – упорно поворачивался к закрытой двери. Гедимин глядел на искривлённые пальцы, странно согнутую руку, тянущиеся по шее кольцеобразные рубцы и необычайно похудевшее, словно высохшее, тело под обвисшим комбинезоном.

– Что с тобой делали? – тихо спросил он. Константин коротко мотнул головой и медленно, с трудом, поднял взгляд на Гедимина.

– Я показал им пуск, – прошептал он; что-то хрипело и булькало в его груди, и слова были еле слышны. – Реактор «Бета»… Я не смог… Атомщик, прости…

Он прижал искалеченную руку к груди и поёжился.

– Холодно…

Гедимин рывком поднял его на ноги, прижал к себе, чувствуя, как исхудавшее тело мелко дрожит. «Saathasulesh…» – это была единственная внятная мысль, оставшаяся в голове. В глазах темнело от гнева.

– Им это не поможет, – прошептал он, прижавшись щекой к холодной щеке Константина. – Флот останется нашим. Hasuleshtzaajewasqa…

Лицо Константина дрогнуло, и Гедимин, отстранившись, с изумлением увидел улыбку.

– Tza, – прошептал сармат, слабым движением погладив Гедимина по руке. – Seateske… zaa… ajeikka…

– Zaa, – тихо пообещал Гедимин, снова прижимая сармата к себе. Тот тяжело вздохнул. Он как будто стал теплее, увереннее держался на ногах…

– А я, идиот, сдал им глушение, – признался ремонтник и услышал тихий невесёлый смешок.

– Хольгер жив?

– Убили, – ответил Гедимин. – Он один ничего не сказал.

Константин отстранился от него и посмотрел ему в глаза. Взгляд северянина снова был ясным, будто и не было четырёх месяцев плена и пыток.

– Убей меня, – тихо попросил он по-сарматски.

Гедимин молча смотрел на него. Все слова застряли в горле. Из открытого окошка донёсся громкий смешок и малопонятный комментарий – что-то про спаривание.

– Zaa, – выдохнул сармат, перекладывая руку с плеча Константина ему на затылок. Сармат благодарно улыбнулся. Эта улыбка всё ещё была на его лице, когда Гедимин поддел его ладонью под подбородок и резко дёрнул кверху.

Смешки и разговоры за дверью мгновенно смолкли, когда сармат разжал руки, и обмякшее тело по стене сползло на пол и тяжело завалилось набок. Гедимин небрежно толкнул мертвеца ногой, опрокинув на спину. «Его уже здесь нет,» – подумал он, заглянув в погасшие глаза. Радужка убитого сармата быстро светлела.

Пять секунд спустя охранники ворвались в камеру, скрутили Гедимина, кто-то привёл медика, и трое в экзоскелетах долго суетились вокруг Константина. Гедимин молча смотрел, как они пытаются оживить труп, и криво ухмылялся, пока Торрегроса, развернувшись, не ударил его по лицу.

Удар вышел слабым, скользящим, иначе Гедимин не избежал бы перелома обеих челюстей. Голова сармата мотнулась, во рту стало солоно, и он сплюнул кровь на ближайший экзоскелет.

– Вот как, сеньор Кет? – лицо Торрегросы странно исказилось, и говорил он с трудом, будто задыхаясь. – Это вам не поможет. Мы умеем запускать реактор и останавливать его. А через неделю вы расскажете и всё остальное. Сержант Юпанки!

…Через час люди вышли. Сармат остался лежать на полу. Он прижимал руки к металлу, пытаясь приглушить боль. Все их кости от плеча до последней фаланги пальцев были аккуратно выбиты из суставов, и при любом движении перетянутые связки взрывались болью.

– Попробуйте вправить их, сеньор Кет, – сказал на прощание Торрегроса. – Говорят, вы умеете. Или попросите нас – мы всегда рады помочь. В обмен на кое-что, конечно. Хорошей недели, сеньор Кет!

04 марта 29 года. Земля, Северный Атлантис, купол Альбукерке, город Сокорро, космодром Хуарес

В коридоре раздались тяжёлые шаги – кто-то расхаживал туда-сюда, от стены к стене. Где-то рядом были опустевшие камеры – в одной ещё недавно держали Хольгера, в другой – Константина, сейчас Гедимин остался один. Повернув голову, он взглянул на место, где три дня назад лежал мёртвый Константин; крови и тогда не было – вся осталась внутри, и тем более сейчас там не сохранилось никаких следов, но отчего-то Гедимину этот пятачок казался тёплым.

«Все ушли,» – подумал он, переворачиваясь и садясь спиной к стене. Он уже привык подниматься, не опираясь на искалеченные руки. Они бессмысленно болтались вдоль туловища; боль уже ушла, регенерация работала вхолостую, что-то сращивая, и сармат думал, что даже если суставы вправят, кривыми они останутся навсегда. «Ну и ладно,» – он уже не чувствовал ни волнения, ни страха, даже досада сменилась странным холодом, пронизавшим все мысли. «Мне уже ничего не понадобится. Ни мозг, ни руки. И вообще – мне пора. За Хольгером.»

– Эй, макака! – крикнул он, глядя на прикрытое окошко. – Иди сюда.

Металлическая пластина тут же отъехала в сторону. Кто-то из охранников заглянул в камеру, второй остановился за его плечом, настороженно бормоча что-то невнятное.

– Чего тебе, слизь? – спросил Диего Юпанки. «А, вот кто сегодня на посту,» – Гедимин невольно поморщился – не то чтобы он боялся полоумную «мартышку», но от звука её голоса начинали ныть вывернутые суставы.

– Позови Торрегросу, – велел Гедимин. – И принеси воды.

Юпанки одним движением сдвинул шлем на затылок и ловко, не прицеливаясь, через окошко плюнул на пол, чуть-чуть промахнувшись мимо сармата.

– Вот тебе вода, куча слизи, – буркнул он, захлопывая окошко.

Торрегроса появился перед камерой раньше, чем засох плевок на полу. Гедимин не стал вставать на звук его шагов, да и сам капитан не спешил войти.

– Вы искали меня, сеньор Кет? – спросил он.

– Искал, – отозвался Гедимин. – Пусть мне вправят руки и принесут воды. Я покажу тебе, как делать порталы.

Он уже придумал стройную, но полностью лживую систему, которую можно было бы изложить Торрегросе, если он не отведёт сармата к кораблям. Но капитану, видимо, надоело смотреть на непонятные чертежи и ездить на поклон в Лос-Аламос.

– Вот как? Разумное решение, – признал Торрегроса. – Хорошо. Конрой, врача сюда! Воды возьмёшь по дороге.

Через час Гедимин, осторожно размяв «починенные» руки и утолив жажду, вышел из камеры. Ему надели ошейник. Торрегроса успел собрать четвёрку охранников; по дороге к группе присоединились ещё двое. Один из них был в старом «Маршалле» – ещё довоенном, безо всяких доработок, и Гедимин разглядывал раритет всю дорогу до космодрома.

– Тебе, слизь, недолго осталось, – еле слышно прошипел ему в спину кто-то из охранников, когда сармат спускался на пыльную платформу Хуареса. Гедимин с вялым удивлением узнал голос Юпанки. «Чего ему неймётся?» – подумал он, но тут же забыл об охраннике. Он всегда забывал о «макаках», когда видел свои корабли, – а сейчас прямо перед ним стоял «Бет».

Крейсер снаружи выглядел новым, будто недавно со стапеля, – пробоины заделали, помятую обшивку выправили. Гедимин на секунду задумался, чем могли заменить пластины ипрона и флии, – ему хотелось заглянуть под верхний слой брони, но его уже вели к главному шлюзу, прикрытому только прозрачной «шторкой» защитного поля. Шагнув на палубу, сармат прислушался к шуму механизмов. Главный ротор стоял – если это и был тот «Бет», реактор которого запустил Константин, за прошедшие дни установка успела заглохнуть.

– Я покажу вам кое-что, сеньор Кет, – необычно довольным голосом сказал Торрегроса, пока Гедимин надевал скафандр. – Один сарматский секрет, сейчас доступный каждому пилоту Земного Союза. Вы скрывали его, не жалея себя. А сколько полезного вы могли бы сделать, не тратя на это силы и здоровье…

Он с сочувственным вздохом повернулся к щиту управления. Гедимин подошёл ближе. Охрана больше не удерживала его – то ли считала сломленным, то ли полагалась на пульт в руке Торрегросы.

– Смотрите, сеньор Кет, – «клешня» тяжёлого экзоскелета осторожно опустилась на рычаг. Гедимин смотрел, как одна за другой отдаются команды запуска, и молча щурился на мерцающие мониторы. Реактору было всё равно, кто за пультом, – управляющие стержни поднимались, пульсирующий излучатель выдавал код, цепная реакция разгоралась. На секунду Гедимин почувствовал невидимую иглу под левой лопаткой и сжал зубы от внезапной резкой боли. Затем монитор мигнул.

– Mierda! – вскрикнул Торрегроса, отдёргивая руку, но поздно – управляющие стержни упали обратно, и реактор, выплюнув порцию нейтронов, заглох. Гедимин, удивлённо мигая, смотрел на показатели температуры – она как-то странно, необъяснимо возросла на полсотни градусов. «И кто разберёт эти реакторы…» – вздохнул он про себя. На лицо сама ползла широкая злорадная ухмылка.

– Hujode… – Торрегроса, резко вскинув «клешню», замахнулся на Гедимина. Тот презрительно сощурился. «Клешня» остановилась в воздухе, затем медленно опустилась на экзоскелет.

– Что это за дерьмо? – Торрегроса развернулся к Гедимину и придвинулся вплотную. Двое охранников уже держали сармата за локти.

– Что ты сделал с кораблём? Говори, куча слизи!

– Макака дрессированная, – отозвался Гедимин, не повышая голоса. – Говорил же – корабли не для вас. Зачем было доламывать?!

Он понятия не имел, что с реактором, и отчего сработала аварийная защита, но ничего не мог поделать с довольной ухмылкой. «Вот тебе корабли,» – думал он. «Теперь бей меня. Вдруг поможет!»

– Отлично, сеньор Кет, – Торрегроса побагровел, но попытался скрыть ярость. – Исправляйте поломку.

Сармат мигнул. Всё складывалось на удивление удачно.

– Сам исправляй, – буркнул он, глядя на человека с нескрываемым презрением. – Что там знает каждый земной пилот?..

Удар в правое подрёберье, приглушённый бронёй, всё же был слишком сильным для ослабленного сармата, – он согнулся пополам, в респиратор потекла жёлчь. «Слабое место,» – отметил про себя Гедимин, когда в глазах прояснилось. «Видимо, не всё заросло. Пусть бьёт. Говорят, так можно истечь кровью…»

– Вы совсем не умеете держать слово, Гедимин, – спокойно сказал Торрегроса. – Мне очень надоело с вами возиться. Если этот реактор не заработает, вечером мы раскатаем вашу левую руку между двух валков. По сантиметру.

– Ублюдки, – поморщился Гедимин. – Мне надо войти в реактор. Это чинится изнутри.

Торрегроса на несколько секунд замолчал, измеряя сармата подозрительным взглядом. Тот пожал плечами и снова поморщился от вспыхнувшей боли. «Почти добили,» – изнутри подступала неприятная слабость. «Тем лучше…»

– Иди со мной, – сказал он. – Сам всё увидишь.

Торрегроса, переглянувшись с охранниками, поднял «руку». Сармата отпустили. Он, не оборачиваясь, пошёл к люку, слыша за спиной грузные шаги «Рузвельта». Торрегроса и двое охранников спускались вместе с ним.

– Вот здесь, – сказал сармат, подходя к сборкам и тыкая пальцем в подвернувшийся твэл. Его левую руку частично скрыл главный ротор, ещё не остановивший вращение. Сармат быстро поднял её и прикоснулся к стыку шлема и скафандра – туда, где под бронёй лежал ошейник. «Доза на спинной мозг,» – промелькнуло в голове. От внезапной слабости Гедимин схватился за сборку и едва не упал вместе с ней. Запахло горелой изоляцией. Ошейник, щёлкнув, расстегнулся. Сармат дотянулся дрожащей рукой до горла, возвращая пластины брони на место, и, сделав пару глубоких вдохов, вынул из сборки твэл.

– Смотри, – Гедимин повернулся к Торрегросе, держа твэл на вытянутых руках и пальцем показывая на что-то в верхней части, под хвостовиком. – Видишь?

Тяжёлый экзоскелет шагнул к нему, и в этот момент Гедимин ударил.

«Лучше было бы метнуть,» – запоздало сообразил он, откатываясь в сторону от замершего на месте экзоскелета и слыша, как шипит и плавится металл. Затем был слабый стук выпавшего управляющего стержня – и тут же оглушительный грохот. Твэл «хлопнул», разворотив обшивку «Рузвельта», – об этом сармат догадался по отчаянным воплям за спиной, переходящим в предсмертный хрип. Его когти уже погрузились в броню ближайшего «Гарма», вспарывая защитный слой. Всего несколько надрезов в районе шлема, – сармата успели отшвырнуть, но выстрела он уже не услышал. Двое охранников легли в проходе, умерев «под лучом» и навряд ли успев понять, что их убивает.

Гедимин оглянулся на реактор – тот светился необычайно ярко, управляющие стержни уже не справлялись с гашением реакции, и дозиметр на запястье сармата перестал пищать и тревожно задребезжал. Гедимин молча вскинул руку, отдавая кому-то последний салют, и бросился к приоткрытому люку. «Мне осталось три часа,» – сухо щёлкало в мозгу; сармат шатался, в глазах посекундно темнело, на губах выступила кровь. «Attahanke!»

Одного охранника он сбить успел – просто навалился на него всем телом, не обращая внимания ни на выстрелы, ни на удары. Из открытого люка за спиной бил ослепительный зелёный свет, медленно переходящий в белый. Второй охранник с воплем кинулся к выходу. Гедимин выпустил неподвижный экзоскелет, встал – и тут же ударом в спину его вымело из отсека. Он врезался в переборку, скатился по ней и растянулся на спине, припечатанный к палубе полусферой защитного поля. На него, прижимая к палубе свободную руку, всей тяжестью экзоскелета навалился Юпанки.

– Куда?! – его гневный крик заглушил вой сирены, сработавшей в реакторном отсеке. Он рывком сдёрнул лицевой щиток Гедимина, и сармат увидел перед собой сопло бластера. Открытые глаза обожгла короткая вспышка, и над Гедимином сомкнулась темнота.

05 марта 29 года. Земля, Северный Атлантис, купол Альбукерке, космодром Альбукерке – Луна, кратер Пири, город Кларк, ремонтная база «Маккензи»

Неприятный белесый свет ударил Гедимину в глаза. Он недовольно мигнул, попытался встать и тут же упал обратно на что-то мягкое, бесформенное и расползающееся. Вокруг стоял запах гниющей органики. Он снова шевельнулся, и ненадёжная «платформа» не выдержала – он покатился вниз, увлекая за собой звенящую и шелестящую лавину.

Когда вращение прекратилось, он, уже не обращая внимания на слабость в ногах, привкус запёкшейся крови во рту и сильное жжение в загривке, вскочил на ноги и растерянно огляделся по сторонам. Он лежал у подножия огромной горы мусора. Сверху из опрокинутого кузова глайдера сыпался всякий хлам, снизу попеременно открывались квадратные люки, и мусор ссыпался куда-то вниз, откуда доносился гул вращающихся валов. Сармат изумлённо мигнул, и тут же гора перед ним просела и уменьшилась вдвое – люк открылся прямо под ней.

Он в два прыжка добежал до её вершины, оттолкнулся и прыгнул, кувырком перелетев через ограду и выкатившись на пыльный, поросший колючками пустырь. Мимо проезжали разгрузившиеся мусоровозы. «Один, два, три…» – зачем-то пересчитал их Гедимин, рассевшийся под оградой. В паре десятков метров от мусорного полигона поднимались округлые купола защитного поля. Они прикрывали здания. Мимо вела восьмиполосная трасса, и ни одна из полос ни на минуту не пустела.

– Эй! – крикнули за спиной. В плечо Гедимина ударил брошенный кем-то камешек. Сармат оглянулся и увидел человека в выцветшем комбинезоне. Он махал рукой, указывая на что-то сбоку от полигона. Там стояла водяная колонка – такая же, как в лагере военнопленных под Пирром. Сармат посмотрел на себя – валяясь в гниющей органике, он в ней ожидаемо измазался, к броне прилипли обёртки и клочки скирлина. Человек снова крикнул – слова заглушил гул трассы. Гедимин благодарно кивнул, помахал ему в ответ и пошёл к колонке.

Видимо, он понял указания правильно, – когда он, отмыв броню до блеска и выпив, как ему показалось, литров пять, повернулся к ограде, там никого уже не было. Сармат снова огляделся по сторонам. Он стоял на окраине огромного города, и никому не было до него дела. «Это хорошо,» – подумал он, возвращаясь на пустырь.

Садиться он не стал – скафандр под солнцем быстро высох, но пачкать отмытое не хотелось. Слабость и тошнота ненадолго отступили, и он снова осмотрел себя, теперь – более внимательно, и даже пощупал лицо и больное место на шее. Кожу жгло, но крови нигде не было, как и непредусмотренных отверстий, – что бы ни случилось недавно на космодроме Хуарес, Гедимина не пристрелили и даже не ранили. Скафандр был при нём; порывшись по нишам, сармат нашёл свои фляги и с облегчённым вздохом выпил дневную порцию Би-плазмы одним глотком. Тошнота отступила окончательно, правда, в правом боку что-то ныло и как будто проворачивалось. «Старая рана,» – сармат недовольно сощурился. «Заживёт, если не сдохну.»

Из-под фляги высыпались в пыль мелкие предметы, один из них едва не сдуло ветром. Гедимин поймал его, собрал всё остальное, выложил на ладонь и внимательно осмотрел. Здесь было полтора десятка лёгких скирлиновых кругляшков с числами «пять» и «десять», пёстрая пластинка с надписью «свободный рейс, Альбукерке – Кларк», ещё одна пластинка с изображением полумесяца, бегущего зайца, взлетающей старинной ракеты и именем «Рамон Кларк» и обрывок бумаги с надписями крупным размашистым почерком.

«Альбукерке,» – сармат присмотрелся к буквам на проезжающих мимо грузовиках. «Понятно. Я под основным куполом. Видимо, Сокорро был где-то рядом. А это что?»

На бумажке были нарисованы кружочки, схематичное изображение грузового глайдера и стрелка к фразе на непонятном языке. Дальше была нарисована стартующая ракета, а над ней – полумесяц и ведущая к нему стрелка. Рядом стояла надпись «Рамон Кларк».

«Указания…» – сармат огляделся и увидел остановившийся у колонки грузовик. «Сесть на глайдер, отдать эти предметы, а дальше… Это космический корабль и Луна. Кларк… Билет до Кларка. И чужое имя, чтобы я его назвал. Хорошие указания. Кто-то хочет вытащить меня с Земли?»

Он недоверчиво хмыкнул. «Надо попытаться,» – подумал он, переждав минуту подступившей слабости. «Не знаю, что там, но лучше туда, чем обратно.»

Он сдвинул респиратор, сплюнул багровую слюну на валяющийся обрывок скирлина и, сжимая в кулаке кругляшки, зашагал к притормозившему глайдеру.

…Его даже ни о чём не спросили – забрали кругляшки и кивнули на открытый фургон, и через четверть часа не слишком быстрой езды сармат вышел у ряда длинных приземистых зданий, покрытых ярко-оранжевым фрилом. Над зданиями дрожал купол защитного поля, и издалека доносился гул садящегося спрингера. Поле трепетало под сильным ветром, но держалось.

«Космопорт Альбукерке,» – Гедимин сориентировался по надписям, стрелкам и непрерывному потоку людей и вошёл в здание, отмеченное буквой «А». «Где искать корабль на Кларк?»

К удивлению сармата, никто не обращал на него внимания – разве что он подходил к кому-то слишком близко и накрывал своей тенью. Он остановился ненадолго у мусорного контейнера – его снова накрыло слабостью, и во рту появился привкус жёлчи. Он думал, что от пары глотков воды ему станет легче, но тошнота усилилась. Он прислонился к стене и несколько минут стоял с закрытыми глазами.

– Сэр? – кто-то подошёл к нему и посветил фонариком в глаза. – Сэр, вам нужна помощь?

Сквозь красноватый туман Гедимин увидел светло-синюю пехотную форму, кобуру у пояса, передатчик на запястье, – его долгая неподвижность заинтересовала кого-то из местной охраны. Сармат мотнул головой и показал человеку карточку с изображением полумесяца.

– Корабль на Кларк. Где? – с трудом проговорил он. Горечь и соль смешивались во рту, а сплюнуть было некуда.

– Свободный рейс… – прочитал второй охранник, посматривающий на сармата настороженно, но без страха; он даже не тянулся к оружию, и Гедимин немного успокоился – похоже, сюда сообщения из Сокорро пока не дошли.

– Посадка уже объявлена, – сказал первый, сверившись с наручным передатчиком. – Взлёт через двадцать минут. Всё время по правой стороне, мистер Кларк, и слева увидите стойку регистрации. Дальше подскажут. Багажа у вас нет?..

Через десять минут он вышел на расчерченное поле и увидел прямо перед собой широкий приплюснутый корабль. Его обшивка, разделённая когда-то на пластины, давно сплавилась в один неровный слой и покрылась белесыми потёками от носа к корме. Он напоминал округлый лист с загнутыми кверху краями. «Это не спрингер,» – сразу понял Гедимин, ещё не шагнув на палубу. «Сюда реактор не впихнёшь. Разве что ЛИЭГи… А где у него антиграв?»

– Рамон Кларк? – двое в тёмно-синих комбинезонах с откинутыми за спину шлемами посмотрели на билет, на Гедимина и снова переглянулись. – Ваш скафандр не поместится в пассажирскую ячейку. Её длина – восемь футов.

– Я тоже не влезу, – сказал Гедимин, угрюмо щурясь на странный корабль. Тут определённо не было антиграва – это был обычный глайдер, и как он собирается взлетать, сармат не понимал.

– Это очень… – человек замялся, подбирая слова. Гедимин качнул головой.

– Тут есть грузовая палуба? Мне всё равно, где лететь.

– Да, конечно, – человек с явным облегчением повернулся к напарнице. – Проводите мистера Кларка. Через двадцать минут мы сядем. Надеюсь, вам будет удобно в пути.

Сармат, пригнувшись, шёл по широкому грузовому коридору. Багаж, видимо, уже разложили по ячейкам; грузовая палуба, разделённая мягкими перегородками, находилась вдоль правого «крыла», в одном из изгибов, крайние отсеки были заняты, но посередине ещё осталось много места. Сопровождающая – невысокая самка, безоружная, но не показывающая никаких признаков страха – показала на широкие ремни, свисающие с переборок.

– Удобнее будет лечь, – сказала она, – и я помогу вам пристегнуться.

Гедимин невольно ухмыльнулся. Ремни и скобы предназначались для массивных грузов, не умещающихся в мягкие ячейки; на груди сармата они сошлись без усилий, и вскоре он был принайтован к палубе. Когда он лёг, тошнота на время унялась, и в глазах прояснилось.

– Это не спрингер? – задал он вопрос, занимавший его с тех пор, как он увидел корабль.

– Это шаттл, мистер Кларк, – спокойно ответила самка. – Нас подбросят, и мы поднимемся в космос.

– Шаттл, – Гедимин вспомнил, что читал о таких кораблях, и обрадовался найденной отгадке. – Взлёт с гравитационного батута… Теперь понятно.

– Очень хорошо, мистер Кларк. Спокойного вам полёта!

Грузовой отсек закрылся. Свет погас. Гедимин почувствовал слабый толчок в спину – шаттл тронулся с места и плавно заскользил по космодрому. «Надо было осмотреться снаружи,» – с досадой подумал сармат. «Увидел бы сам батут. Сейчас нас на него поднимут…»

Палуба слегка накренилась – шаттл ехал вверх по плавному склону. Через несколько секунд Гедимин услышал лязг, и корабль остановился.

– …и вы, как космонавты-первопроходцы, испытаете перегрузки перед выходом в невесомость, – донёсся издалека обрывок сообщения, предназначенного пассажирам. – Не отстёгивайте ремни, пока шаттл не остановится. Приятного полёта!

«Невесомость,» – Гедимин заинтересованно хмыкнул. «Сколько я болтался в космосе – никогда не был в невесомости. Отстегнуться, что ли?»

Он дотянулся до карабина, но отстегнуть его не успел – сармата вдавило в палубу. Шаттл швырнуло вверх под небольшим наклоном, Гедимин, тихо шипя, повис на натянутых ремнях. Они, к его удивлению, выдержали, но сармата снова накрыло слабостью. Он повернул голову набок, чтобы не запачкать респиратор. Горло опять обожгло жёлчью. Что-то больно перекатывалось в правом подрёберье, выжимая в пищевод неприятную горечь. Перегрузки прекратились, ремни натянулись в обратную сторону, потом обвисли, но Гедимину было уже не до прогулок по потолку. Голова кружилась, сердце то начинало отчаянно биться, то вовсе останавливалось. «Может, я здесь и сдохну,» – подумал сармат, закрывая глаза.

Тяготение снова вдавило его в палубу – шаттл вошёл в область искусственной гравитации, и Гедимин нехотя шевельнулся и открыл глаза. Глайдер скользил по прямой, рывками сбавляя скорость, – видимо, оттормаживался защитным полем.

– …не снимайте кислородные маски, – донеслось с пассажирской палубы. – У входа в терминал их заберут…

«Прибыли,» – Гедимин, почувствовав, что его больше не размазывает по поверхности, приподнялся на локтях. Корабль остановился. Сармат дотянулся до фляги, сделал глоток и тут же об этом пожалел – внутренности скрутило болезненной судорогой, во рту стало липко и солоно. «Кровь,» – Гедимин сплюнул, насколько позволяла конструкция скафандра, и брезгливо поморщился. «Слизистая сожжена. Это от облучения. Плохо.»

Грузовой отсек открылся. Гедимин, отстегнувшись, с трудом поднялся на ноги. Его шатало. За ним, как и следовало ожидать, никто не пришёл; водители миниатюрных грузовых каров удивлённо смотрели на сармата, но никто не остановил его. Он, одной рукой держась за переборку, добрался до трапа. Это была крытая «кишка» с ребристыми пружинящими стенками; по ней, как и везде, приходилось идти внаклонку. Сармат держался за «потолок» – это помогало сохранить равновесие и вроде как не вызывало подозрений. Люди, обгоняющие его, на выходе снимали кислородные маски; человек, собирающий их, шагнул было к Гедимину, но тут же со смущённой улыбкой вернулся на место. Сармат качнул головой и прошёл мимо. Ему хотелось найти тёмный угол, свернуться там и подождать, пока лучевая болезнь его добьёт. Зрение то прояснялось, то мутнело, и чем дальше, тем периоды ясности были короче. Когда сармат прошёл длинный, показавшийся ему бесконечным коридор – или, может, зал – насквозь, он уже не видел ничего, кроме тумана. Впереди мелькнуло что-то вроде стрелки, подсвеченной зелёным, и Гедимин наугад пошёл, куда она указывала, и выбрался под открытое небо.

Открытым оно, конечно, не было, – и космопорт, и город за ним прикрывали гигантские защитные купола, удерживающие атмосферу там, где её не удерживала слабая лунная гравитация. Вокруг было светло, как на Земле днём; белый свет, слегка подкрашенный желтизной, лился с каждой стены, с каждого столба, а сверху нависал иссиня-чёрный купол с далёкими точками звёзд. Гедимин запрокинул голову, чтобы разглядеть его, и увидел кромку Солнца. Оно виднелось за городом, поднимающимся вверх по склону кратера, над зубчатой стеной гор, где блестели какие-то вогнутые купола. Сармат успел увидеть их, прежде чем его мотнуло в сторону, и он тяжело опустился на тротуар в двух шагах от скамьи.

Несколько минут он сидел там, слушая, как шумит в ушах кровь, и разглядывая вспыхивающие красные кольца перед глазами. Потом кое-как дополз до скамьи. Она заскрипела под его весом, но не сломалась. Голова кружилась; немного легче было, если нагнуться вперёд. Оперевшись рукой о колено, Гедимин услышал писк и увидел, как на запястье что-то мигнуло. Дрожащими пальцами он сдвинул пластину с дозиметра. Прибор сработал, уловив слабое пульсирующее сигма-излучение. Стрелка указывала на Гедимина. Сармат, похолодев, развернул щупы прибора, провёл по груди, вспоминая, как держал в руках твэл, и как реактор плавился за его спиной. «Я же не успел отмыться. Это же фонит, как…»

Дозиметр молчал. Не было ничего – ни ирренция, размазанного по скафандру, ни омикрон-квантов, ни наведённой гамма-радиации, только сигма-излучение, разлитое по броне, продолжало пульсировать – без видимого ритма, вразнобой, и затухать не собиралось.

«Надо же…» – Гедимин потянулся к пластинам на груди – расстегнуть скафандр и проверить, не стал ли он сам источником сигма-излучения, но тут же понял, что лучше бы ему не шевелиться. Его повело в сторону, и он еле успел опереться о скамью. Внутренности сжались в болезненный комок, и сармат закашлялся, пытаясь отплеваться от крови и жёлчи. Внутри жгло, руки дрожали, картинка перед глазами, ставшая на секунду нестерпимо чёткой, утонула в красном тумане.