Текст книги "Проект «Геката» (СИ)"

Автор книги: Токацин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 146 страниц)

Последняя дверь была самой толстой, слегка вогнутой – по форме округлой стены – и автоматика её не открывала. Гедимин сдвинул затворы – даже ему не удалось это сделать одним пальцем, пришлось приложить силу – и раздвинул створки, заглядывая в длинный пустой коридор. Внутри было темно, и сармат зажёг фонарь и покосился на стены – «Где выключатель?»

– Эй, атомщик! – прозвучало в наушниках – Хольгер решил выйти на связь. – Свет там включается из первого отсека. А ты сейчас в испытательном коридоре.

– Что здесь испытывают? – спросил сармат. Луч фонаря не находил ничего, кроме решёток вентиляции, резервных генераторов защитного поля, замаскированных камер и системы пожаротушения.

– Излучатели, должно быть, – неуверенно ответил Хольгер. – Выбирайся оттуда!

– Хорошо, – согласился Гедимин, не найдя в коридоре ничего интересного. – Я останусь в «грязном» отсеке. Что мы должны делать? Ты не знаешь?

– Новых заданий нам никто не дал, – отозвался химик. – Я хотел подумать об ипроне и кеззии. Довольно интересные вещества…

– Тут тысячи ипроновых и кеззиевых экранов, – сказал Гедимин, сняв со стены робота-уборщика – пока работа не началась, нужно было проверить оборудование. – Тут уже знают, как их применять. Трудно будет придумать что-то новое.

«А когда-нибудь мне понадобятся поглощающие стержни,» – подумал он, мечтательно щурясь. «Ипрон или кеззий… там будет видно. Пусть сначала дадут ирренций. Без критической массы говорить не о чем…»

Рабочая смена в «Койольшауки» заканчивалась раньше обычного – всем сарматам ещё предстояло доехать до жилого блока под кратером Драйден. В этот раз Гедимину и Хольгеру не досталось отдельной дрезины. В общем вагоне стало ещё теснее, когда туда влезли все охранники; под недовольное ворчание сарматов в мягких комбинезонах и попытки «броненосцев» огрызнуться транспорт пополз к подъёмнику. Через пару минут Гедимин рявкнул на Стивена, и охранники, притихнув, отодвинулись к стене и стали занимать немного меньше места. Ближайшие сарматы, посмотрев на ремонтника и Хольгера, резко замолчали, и путь продолжался в тишине, прерываемой только звуками механизмов.

– И так каждый день, – пробормотал химик, выбираясь из вагона на платформу, ближайшую к столовой. – Что-то надо придумать, пока никто не покалечился.

– Ремонтная дрезина, – Гедимин кивнул на небольшой люк над выходом на платформу. – Доедем ещё быстрее. Только охрану придётся оставить.

Стивен угрюмо покосился на него, но промолчал. Хольгер задумчиво посмотрел на люк.

– А пролезем в скафандрах? Не хотелось бы всё тут разломать.

– Проверю после еды, – пообещал Гедимин.

…Линкен, забывшись, ударил по столу кулаком, оставив на столешнице вмятину. Гедимин молча выправил её. Хольгер поморщился и забрал со стола свои контейнеры.

– Нет, ты слушай! – Линкен двинулся было к нему, но Гедимин облокотился на стол между ними и исподтишка показал сармату кулак. – Если бы о твоём изобретении узнали макаки…

– Что случилось? – раздался рядом со столом голос Ассархаддона, и сарматы, вздрогнув, повернулись к нему. Секунду назад куратора в зале не было – это Гедимин помнил совершенно точно.

Линкен бросил на ремонтника предостерегающий взгляд, но тот только пожал плечами.

– Почему нам не дали довести взрывной синтезатор до ума? Ты мог вывезти нас на Луну, если так боялся макак.

Линкен с размаху приложил растопыренную ладонь к лицевому щитку. Гедимин покосился на него и недобро сощурился. «Такая у тебя свобода? Бояться задать вопрос? Тогда я лучше в рабство к мартышкам…»

Ассархаддон смерил Гедимина долгим задумчивым взглядом.

– Вот что вас занимает, – медленно проговорил он. – Надо полагать, Исгельт забыл дать вам новые указания. Вы уже знаете, что вам поручено?

Гедимин переглянулся с Хольгером и покачал головой – судя по растерянному взгляду, химик тоже ничего не знал.

– У нас есть база по микропроколам – завтра с утра я сброшу её Хольгеру, – сказал Ассархаддон. – Она пригодится в вашей работе. Вы займётесь макропроколами. Нам нужно оборудование для создания полноценных стабильных порталов. Масанг утверждает, что вы собирались над ним работать. Что же, вот вам и возможность.

03 января 38 года. Луна, кратер Драйден, научно-исследовательская база «Геката» – кратер Кеджори, научно-испытательная база «Койольшауки»

«Вакуум!» – предупредила вспыхнувшая на табло надпись, и Гедимин закрыл воздухообменные клапаны. Узкий коридор, оставленный для ремонтников электрорельса, с двух сторон запечатывался герметично; там, куда протиснулись двое сарматов, воздух ещё был, но очень разреженный, снаружи – вокруг самого рельса – его не было вовсе.

– Вот почему дрезины так носятся, – послышалось в наушниках. Хольгер уже выбрался наружу и повис на лестнице из скоб, с любопытством осматриваясь в туннеле. Проход слегка подсвечивался светодиодами – оставленные для ремонтников, они отмечали ключевые узлы, рельсы и кабели. Два белых световых пятна, относительно ярких в сумрачном тоннеле, горели на ремонтной дрезине.

– Как будто нас и дожидалась, – пробормотал в микрофон Хольгер. Гедимин ничего не ответил – он уже добрался до аппарата, подтащил его к лестнице и теперь распрямлял сложенные крепления. Подвесная дрезина выглядела не слишком надёжной, и сармат, осмотрев её со всех сторон, навалился на крепления всем весом. Против ожидания, фриловые планки не потрескались, а металл не деформировался.

– Помнишь дорогу? – спросил Гедимин, помогая Хольгеру устроиться внутри аппарата. – Я считал переходы, но вслепую трудно ориентироваться.

– Примерно, – ответил химик. – До линии «Койольшауки» доберёмся, а там можно будет разогнаться. А что с охраной?

– Догонит, – Гедимин рывком подтянулся и втиснулся в дрезину – крепления были немного узки для него. – Так просто от них не отвяжешься. Приказ Маркуса, метеор ему навстречу…

…Охрана действительно догнала их – уже в «грязном» отсеке Гедимин услышал рёв сирены. Кто-то ломился в лабораторию, но считыватель реагировал только на одного сармата. Гедимин хмыкнул и тут же забыл об охранниках – его сейчас занимало совсем другое.

Под защитным полем для него оставили «конструктор» – несколько стопок разноразмерных обсидиановых пластин, миниатюрные «арктусы», маленький, но массивный контейнер с зелёным значком радиационной опасности, два готовых омикрон-излучателя от «Квазара» и множество других деталей. Что-то из этого успели разложить по ящичкам, что-то россыпью затолкали в стенные ниши, – Гедимин смотрел на знакомую обстановку и ухмылялся. «Везде одно и то же,» – он подобрал излучатель и повертел его в руках. «Хорошо, что не нужно начинать с выплавки стали и синтеза фрила. Ещё бы понять, что я должен сделать…»

– Гедимин! – Хольгер, впустив охранников в лабораторию, наконец вышел на связь. – У меня тут база по микропроколам. Хочешь услышать выжимку?

– Давай, – отозвался Гедимин, разглядывая вскрытый излучатель. «Нарастить интенсивность,» – думал он. «Добавить линз… Или дело в площади пересечения? Тогда придётся переделывать всё под широкий пучок. И… сигму лучше отвести в сторону. Проверить чистый омикрон…»

– Чем шире пучок, тем меньше выброс ипрона, – процитировал Хольгер. – Точки прокола смещаются вокруг какого-то центра, и он не точечный. Сигма никак не влияет. А вот пульсации в чём-то задействованы. Они проверяли твою пульсацию для запуска реактора, только не на сигме, а на омикроне…

– Что? – Гедимин изумлённо мигнул. – Она тут при чём?!

– Что было, то и проверяли, – проворчал химик. – Каждый раз прокол попадал в области высокой гравитации. Вплоть до нейтронных звёзд. Похоже на код, не находишь?

– Мать моя пробирка… – протянул Гедимин. – Значит, эта последовательность имеет смысл и для омикрона. Вот бы проверить другие пульсации…

– Ты представляешь, сколько там вариантов? – Хольгер выразительно хмыкнул. – Так вот, я продолжаю… Все микропроколы существуют ровно одну микросекунду, затем схлопываются. Чем плотнее среда за проколом, тем интенсивнее лучевая вспышка. От количества пересекающихся лучей не зависит ни время существования прокола, ни сила взрыва при его закрытии. А вот площадь скрещивания важна – влияет на количество проколов. Тут сравнительные схемы для разных углов пересечения. Хочешь посмотреть?

– Потом, – сказал сармат, вынимая из корпуса излучателя все линзы, кроме трёх. – Я начну с проверки пульсаций. Пока не узнаем, как попадать точно в вакуум, открывать макропроколы опасно.

– Долго же ты будешь проверять их, – вздохнул Хольгер. – Уже есть идеи?

Гедимин закрыл корпус излучателя, пощёлкал переключателями, – линзы легко выдвигались из прорезей в рилкаре и вставлялись обратно. Сдвинуть их при включённом аппарате, однако, было невозможно, и сармат снова вскрыл корпус и отсоединил предохранитель. «Дозиметр зашкалит,» – мелькнуло в мозгу, но Гедимин только отмахнулся. «Для меня неопасно, а посторонних в коридоре не будет.»

– Начну с самых простых, на два пучка по три линзы, – сказал он Хольгеру. – Если ничего интересного не заметим, добавлю ещё по одной.

– Константин скажет, что мы придурки, – снова вздохнул химик, и передатчик Гедимина издал короткий гудок. – Вот, держи, – я расписал все комбинации для трёх линз. Будешь отмечать проверенные. Мы всё-таки учёные – надо вести лабораторные записи.

– Tza, – отозвался сармат, вынимая предохранитель из второго излучателя и закрепляя оба аппарата на штативе под углом друг к другу. – Свяжись пока с Константином. Пусть распишет возможные пульсации для четырёх, пяти и шести линз. Он в расчётном центре – ему удобнее.

В наушниках раздалось выразительное хмыканье, а за ним – писк отключения, – Хольгер переключился на Константина. Гедимин вскрыл броню на рукаве, достал передатчик и осмотрел его со всех сторон. «Вставлю в стену. Поработает стационарным сканером.»

…Газовые датчики замигали жёлтым, уловив в предельно разреженном воздухе испытательного коридора несколько лишних атомов. Гедимин не услышал, как включились насосы, но жёлтый сигнал вскоре погас – газ, образовавшийся после выброса элементарных частиц, был откачан, и в коридоре снова остался почти идеальный вакуум. Дозиметр погас – излучение прокатилось волной, выжгло защитные поля и впечаталось в ипроновые барьеры. Гедимин на всякий случай поднёс руку к стене – прибор показал затухающую «сигму» и полное отсутствие омикрон-излучения. Сармат чиркнул пальцем по пластине на бедре, начертив ещё одну линию, – пока это был единственный способ вести учёт опытов; смарт, замурованный в стену, временно был недоступен.

«И ещё один заход,» – Гедимин тронул переключатели, возвращая все обсидиановые линзы на место. «Пик, небольшое плато, резкий спад…»

Два зелёных луча ярко сверкнули, сошлись в один и тут же погасли, белая вспышка хлестнула по глазам – даже сквозь тёмный щиток со всей возможной защитой смотреть на схлопывание микропрокола было неприятно. Гедимин смигнул, отключил излучатели окончательно, подождал, пока «сигма» затухнет, и пошёл к стене, в которую был замурован его передатчик. Опыты на сегодня были закончены, а работа только начиналась.

… – Ничего определённого, – пожал плечами Хольгер. – Может, ты использовал слишком короткие коды? Так сказать – полбуквы вместо слова?

Гедимин порадовался, что так и не убрал тёмный щиток, и никто не видит его глаз. «Кто бы сказал мне раньше, что я буду шифровать излучением координаты другой галактики…»

– Перейдём к длинным, – сказал он спокойно. – Константин дал тебе расчёты?

– Он считает, что мы тут рехнулись, – ухмыльнулся Хольгер. – Ничего нового, Гедимин, всё как обычно. Расчёты готовы, но сегодня ты поработать с ними не успеешь.

Подтверждая его слова, по лаборатории разнёсся гудок – смена была закончена, и над выходом зажёгся зелёный светодиод. Хольгер отключил телекомп и поднялся из-за стола.

– У тебя там всё выключено? – он кивнул на «грязный» отсек.

– Будто там есть что включать, – отозвался Гедимин. Вокруг него уже собрались угрюмые охранники, и Стивен изворачивался, чтобы дотянуться до ремонтника, но «конечности» экзоскелета были надёжно зафиксированы в неподвижном положении.

– Они с нами или отдельно? – спросил Хольгер.

– Убери эту дрянь, – Стивен передёрнулся всем телом, и экзоскелет громко лязгнул. – Это нарушение всех приказов. Ассархаддон всё узнает сегодня же.

– И расстреляет вас всех за полную профессиональную непригодность, – сказал Хольгер с неприятной ухмылкой. – Лучше бы ему не знать, как вы средь бела дня лишились подвижности.

Стивен недобро сощурился на него, но промолчал – Гедимин уже двинулся вперёд, прикрывая химика.

– Ждите меня на платформе у столовой. Там я вас починю, – пообещал он.

…Убрать самодельные фиксаторы было делом пяти минут – и то потому, что Гедимин в раздражении перестарался и сделал их слишком прочными. Ему было немного не по себе. «Не хочу никого подставлять под расстрел,» – думал он, оглядываясь по сторонам в поисках камер. «Они меня разозлили, но за это не убивают.»

Ассархаддон ждал его за столом в компании Константина и Линкена.

– И он решил проверить все возможные комбинации, – донеслось до Гедимина. – Хотя мог бы спросить меня, и я бы ему сказал…

– Что ты сказал бы? – спросил ремонтник, быстро протиснувшись между охранниками. Краем уха он услышал свист и шипение разогревающихся сопел – оружие было уже готово к бою, когда «броненосцы» узнали чужака и, разочарованно вздохнув, опустили бластеры. Ассархаддон поднял на него взгляд и едва заметно усмехнулся.

– В вашем досье сказано, что вы не ладите с охраной, – сказал он. – В кои-то веки на Земле составили достоверное досье. Редкое явление…

Гедимин озадаченно мигнул. «Всё у Хольгера,» – жестами показал ему Константин и отвернулся. Сармат мигнул ещё раз. «Ладно, завтра проверю…»

– Садитесь, – Ассархаддон указал на свободный стул. – На линию «Койольшауки» добавлены два новых вагона. Очень надеюсь, что вам теперь хватит места. Вынужден попросить вас обоих не пользоваться ремонтной дрезиной.

– Она была исправна, – буркнул Гедимин, судорожно вспоминая, не отломилось ли что-нибудь от ненадёжного на вид агрегата.

– Я не сомневаюсь, – сказал Ассархаддон. – И дрезина, и экзоскелеты ваших охранников… Может быть, заменить вам отряд? Или передать другому командиру?

Гедимин покосился на Стивена – тот застыл, как облитый жидким азотом.

– Не надо. Пусть не трогают других сарматов. Экзоскелетом по тонкому скафандру – больно, – угрюмо сказал он. – Не надо никого расстреливать.

Ассархаддон хмыкнул, с интересом рассматривая ремонтника.

– Будь по-вашему. Вам всё понятно, Стивен Марци? – он оглянулся на охранника. – Донесений не надо. Информаторов у меня и так хватает. Гедимин, вы не сообщили, сколько лаборантов вам нужно. Исгельт обеспокоен этим.

Гедимин отвёл взгляд – с некоторых пор при слове «лаборант» его глаза темнели, и он ничего не мог с этим поделать.

– Я справлюсь один, – сказал он. – Пусть не беспокоится.

04 января 38 года. Луна, кратер Кеджори, научно-испытательная база «Койольшауки»

Дочитав сообщение Константина до конца, Гедимин тяжело вздохнул и повернулся к Хольгеру.

– С чего он взял, что именно это – полный код?

– Наверняка у него есть обоснование, – пожал плечами химик. – Просто ты их не любишь, поэтому тебе их не пишут. А что ты думаешь о тех кодах, что он прислал?

– Мне всё равно, что проверять, – Гедимин пересчитал перечисленные варианты пульсаций, прикинул в уме конструкцию излучателя, подходящего для них, и встал с места.

– Помощь нужна? – спросил Хольгер.

– Там опасно, – качнул головой ремонтник. – Сиди здесь. Если рванёт, позовёшь на помощь.

На самом деле – Гедимин был почти уверен в этом – опасность была не так уж велика, пока в испытательном коридоре поддерживался вакуум, но сармат хорошо помнил взрывы на полигоне Линкена и рисковать не хотел.

…Алгоритм был отработан, и Гедимин выполнял операции, не задумываясь ни на долю секунды, – включить излучатель, убрать лишние линзы, добавить недостающие, отключить, дождаться сигнала «безопасно» от дозиметра, повторить с другим набором линз… Зелёные вспышки сменялись белыми с периодичностью в пару минут. Белые различались по яркости, Гедимин без сканера не брался определять, какое именно вещество поделилось частицами с испытательным коридором, но определённо это был не вакуум – ни в одной из многих десятков попыток.

Из коридора он вышел только под вечер – вода и пища у него были под рукой, из-за них прерывать работу не хотелось. Когда он выбрался в «грязный» отсек, там уже сидел Хольгер, рассеянно перебирал обсидиановые пластины и немигающим взглядом смотрел на открывающуюся дверь. Когда в проёме показался Гедимин, химик облегчённо вздохнул.

– Ты пропал на весь день, – пояснил он. – Связь там не работает.

– Это из-за экранов, – сказал Гедимин, с удивлением глядя на него. – Я работал. Сейчас сброшу данные, и будем их смотреть.

– Пять минут до конца смены, – напомнил сармат, постучав пальцем по своему передатчику. – Пора в «Гекату».

– Иди, – кивнул Гедимин. – Я останусь тут. Нет смысла ездить туда-сюда. Пустая трата времени.

Хольгер мигнул.

– Атомщик, тебе тоже нужно спать. Ты хотя бы поел сегодня?

Сармат сердито сощурился.

– Это несущественно. Нельзя отвлекаться. Я хочу понять, в чём там дело. Надо хорошо подумать. А спать можно тут.

Он указал на свободный участок на полу.

– Не забывай есть и пить, – вздохнул Хольгер, погладив его по плечу. – Вижу, что глаза горят. Не буду мешать. На полу не жёстко?

– В скафандре – всё равно, – Гедимин осторожно сжал его ладонь и тут же отпустил. – Иди, опоздаешь. И забери мою охрану. Пусть пришлют сменщиков прямо сюда… если им так надо.

Он вернулся к работе, но через пятнадцать минут его отвлекли красные вспышки над входом – кто-то пытался попасть в лабораторию. Гедимин нехотя отключил излучатели и вышел в «чистый» отсек. Сигнализация уже погасла, никого, кроме робота-уборщика, в помещении не было, но на стене рядом с дверью что-то мигало. Гедимин тронул светящуюся панель – она отъехала в сторону, и ему под ноги выпал длинный свёрток, довольно лёгкий и пружинистый. Он был запакован в прозрачный скирлин и больше всего был похож на туго свёрнутый матрас из жилого блока. Гедимин удивлённо мигнул, взрезал упаковку, – это действительно был матрас. В него завернули одеяло и подушку.

«Хольгер?» – сармат потянулся к передатчику, но тут же сообразил, что до «Гекаты» далеко – за это время химик навряд ли добрался до столовой, не то что до жилого блока. «Значит, помощь от местных,» – Гедимин покосился на замаскированные камеры. «Ну, спасибо им. Хотя – зачем одеяло, если я в скафандре…»

Через три часа он почувствовал, что сознание затуманивается, и, прервав на время опыты, постелил матрас в «грязном» отсеке и лёг. Спать в тяжёлой броне было непривычно, но не так неудобно, как казалось Гедимину сначала. Первые несколько минут он лежал на спине, но потом рискнул повернуться на бок и положить руку под голову. Пять секунд спустя он снова стоял в пустом коридоре с излучателями в руках, и испущенные лучи изгибались по спирали, вспыхивая всеми цветами радуги и прожигая в стенах длинные пульсирующие отверстия. Из одного из них на пол сыпались пятна синевато-белесого цвета, на лету отращивая крылья и тонкие волокнистые усики. Они собирались в рой, и скоро посреди коридора повис сияющий шар. Гедимин направил излучатели на него, и ослепительная вспышка накрыла его, испаряя по пути стены. «Макропрокол,» – успел подумать сармат, глядя на приближающуюся к нему световую волну; она двигалась медленно, как будто состояла из вязкой жидкости, а не из квантов. «Не рассчитал размеры. Пройдёт вся Луна…»

07 января 38 года. Луна, кратер Кеджори, научно-испытательная база «Койольшауки»

Гедимин ещё вчера заставил распознаватель на внутренней двери пропускать Хольгера без препятствий, но с утра сигнализация снова замигала – химик вежливо предупредил о своём приближении, когда решил зайти в «грязный» отсек. Сармат поспешно поднялся с матраса и затолкал свёрнутый лежак в ближайшую нишу.

– Уран и торий! – Хольгер пошевелил широко растопыренными пальцами. – Как проходит взлом лучевого кода?

Его взгляд упал на полуразобранные излучатели, и Гедимин, смутившись, подобрал их и быстро вернул все линзы и крепления на место.

– Проверяю то, что дал Константин, – он приложил своё запястье к руке Хольгера, и короткие щупы, выдвинувшись, соединили два передатчика. – Можешь посмотреть. Всё там.

– Мать твоя колба, – пробормотал химик, бросив быстрый взгляд на экран. – Когда ты в последний раз спал?

– Позавчера, – Гедимин разъединил передатчики и, забрав излучатели, пошёл к двери. – И я лежал, когда ты пришёл.

– Ты лёг минуту назад, – сказал Хольгер, пристально глядя на него; тёмный щиток закрывал глаза экспериментатора, и химик недовольно сощурился. – Иди спать. Куда ты собрался?!

– Я не устал, – отозвался Гедимин. – А работы ещё много. Проверь новые данные, может, что-то выловишь.

– Чтоб я ещё раз вошёл сюда, пока ты здесь… – Хольгер с тяжёлым вздохом направился к санпропускнику. – Что ты пытаешься сделать, атомщик? Работа не пойдёт быстрее, если ты устанешь до полусмерти.

Поработать Гедимин не успел – ещё не рассеялось сигма-излучение от второй по счёту вспышки, как в коридоре нестройно замигала сигнализация.

– Повтори вот эту пульсацию, – попросил Хольгер, когда сармат выбрался туда, где связь работала. – Я ещё раз мигну, а ты воспроизведи. Это одна из твоих вчерашних.

– Что с ней? – насторожился Гедимин.

– Сейчас увидим. Запомнил последовательность?

В вакууме линзы выходили из пазов и возвращались обратно без единого звука; взгляд сармата не мог уловить, как пульсирует излучение, оставалось полагаться на фиксирующие приборы. Белая вспышка на перекрестье лучей сверкнула и пропала, оставив угасающее сигма-излучение. Сигнализация замигала снова.

– Ну, что там? – Хольгер ждал Гедимина в «грязном» отсеке. Тот, пожав плечами, развернул экран передатчика. Информация, добытая из очередного прокола, выглядела как обычно, не считая…

– Вот оно! – Хольгер ткнул пальцем в экран. – Две микросекунды?

– Что?! – Гедимин впился взглядом в цифру. – Прокол существовал две микросекунды?! Это вообще возможно?

– Недавно ты и в сами проколы не верил, – ухмыльнулся химик, но сармат его уже не слушал – двери испытательного коридора захлопнулись за ним, заглушив все звуки. Лучи снова сверкнули, пульсируя и сближаясь. «Двойная пульсация,» – Гедимин, не мигая, смотрел на дозиметр, дожидаясь, когда можно будет забрать фиксирующие приборы и выйти наружу. «Если всё правильно, то…»

– Три микросекунды, – сказал Хольгер и вскинул руку. – Tzaatesq! Ты всё-таки нашёл кусок кода. Так шифруется срок жизни прокола… Интересно, зависимость всегда линейная?

«Долго же придётся пульсировать, чтобы хватило на одну секунду,» – подумал Гедимин.

– Может, за нелинейность отвечает сигма, – пробормотал он, прикладывая руку к лицу и тут же отдёргивая – он успел забыть про шлем. Хольгер, уловив его движение, недовольно сощурился.

– Ложись спать, атомщик. Четыре часа я поработаю за тебя. Не вставай, пока я не вернусь! В таком состоянии ты много не наработаешь.

– Наложи сигму поверх омикрона, – сказал Гедимин, опускаясь на пол; возиться с матрасом не хотелось. – Пусть пульсируют вместе.

Он надеялся, что Хольгер его разбудит, но проснулся сам пять часов спустя. Химик сидел рядом, работал с передатчиком и время от времени оглядывался на спящего, но никак его не тревожил.

– Так и есть, – отрывисто сказал он, увидев, что Гедимин зашевелился. – Пульсации омикрона складываются, а сигма – множитель. Причём странный… Похоже, там – где бы это ни было – двадцатеричная система счисления. Один омикрон и одна сигма дают двадцать микросекунд, один омикрон и две сигмы – четыреста… и так далее.

Гедимин мигнул.

– Ты взял третий излучатель?

Хольгер молча протянул ему экспериментальное устройство – три излучающие трубки с выдвижными линзами и блоком управления. Ремонтник придирчиво осмотрел их со всех сторон.

– Двадцатеричная система… – он криво усмехнулся. – С этим ирренцием везде странности. Интересно, те существа с Ириена… Они успели узнать все коды?

11 января 38 года. Луна, кратер Кеджори, научно-испытательная база «Койольшауки»

Гедимин отключил ремонтную перчатку и внимательно осмотрел пучок проводов, прежде чем затолкать их в корпус и вставить крепления в пазы. С каждым днём блок управления становился сложнее, а экспериментальный излучатель всё больше напоминал бластерную турель. Сейчас к нему добавился третий «ствол» – параллельно первым двум, с тем же механизмом, выдвигающим лишние обсидиановые линзы из корпуса. Четвёртый излучатель был коротким, вытянутым в ширину, со сплошным, без прорезей, корпусом, и Гедимин закрепил его в основании «турели», так, чтобы излучение распространялось на остальные три и перекрывало все пучки. Это был источник сигма-лучей, их интенсивность регулировалась ловушкой из защитного поля, и они не влияли ни на что… кроме свойств трёх пучков омикрон-излучения. «Сюда бы настоящего учёного,» – вздохнул про себя Гедимин, в очередной раз вспомнив переписку с Лос-Аламосом. «Я не понимаю, почему это работает. Не должно.»

– Целая турель, – хмыкнул Хольгер, взяв в руки готовый излучающий блок. – Три пучка должны сходиться? А где сигма… а, вижу. Удобно, что эти пучки могут быть любой формы…

Гедимин кивнул, забрал у него излучатель и принялся вводить параметры очередной пульсации. Блок управления был экранирован ипроновой фольгой, но сделать экран сплошным было невозможно, – сармат надеялся, что устройство протянет хотя бы до конца недели.

– Что ты делаешь? – Хольгер посмотрел на тусклый экран. – Это всё та же «перевёрнутая» последовательность? Думаешь, всё так просто, – кодируется плотность вещества, и если перевернуть, выйдешь в вакуум?

– Нет, тут немного сложнее, – Гедимин ввёл последнее значение и закинул излучатель на плечо. – Надо подумать.

– Сегодня ты наружу выберешься? – спросил Хольгер, останавливаясь на полпути к санпропускнику. – Лиск уже беспокоится.

– Передай, что я жив, – отозвался Гедимин, неохотно отвлекаясь от мыслей о свойствах омикрон-излучения.

Из испытательного коридора он вышел незадолго до конца смены. Отложил излучатель, прикрыв его защитным полем, долго стоял под дозиметрической рамкой, – вроде бы скафандр не фонил, но на всякий случай сармат сделал насыщенный раствор меи и продержался в нём четверть часа. Чёрная броня после такой отмывки отливала на свету красным, и избавиться от прокраски не удалось. На выходе сармат провёл ладонью по белой стене – след остался, и Гедимин, недовольно щурясь, выбрался из скафандра и оставил его роботу-уборщику. Себе он взял только передатчик.

Он собирался только сбросить информацию на телекомп и идти спать – анализом данных обычно занимался Хольгер – но случайно прочитал несколько строк, и сонливость пропала. Он свернул лишнее, оставив только то, что показалось ему интересным, – по одной строке в каждом отчёте прибора – и, перечитав их ещё раз, медленно расплылся в ухмылке. «Не плотность,» – он ухмыльнулся ещё шире, глядя на своё отражение в экране, – глаза уже горели жёлтым огнём. «Сила притяжения. Плотность шифруется по-другому. А если их совместить…»

Он открыл было пустую страницу, но прикинул объём расчётов и потянулся к передатчику. «Пусть Константин посчитает. Я долго буду возиться.»

«Псих с излучателем,» – ответил Константин, приняв сообщение, и тут же отключил и заблокировал передатчик. Гедимин хмыкнул. «Кто бы раньше сказал мне, чем я буду заниматься…» – он покачал головой и, выключив телекомп, побрёл к двери. В последние дни он слишком редко спал, и ясность мышления давно уже перестала его устраивать, – надо было отдохнуть. «Если я прав, можно будет прожигать ходы в вакуум вдалеке от планет,» – думал он. «Так, чтобы не врезаться в безатмосферный астероид. Ещё понять бы, в чём именно мы делаем дырки. Анализатор молчит, дозиметр тоже…»

13 января 38 года. Луна, кратер Кеджори, научно-испытательная база «Койольшауки» – кратер Драйден, научно-исследовательская база «Геката»

Хольгер снова посмотрел на экран, выразительно хмыкнул и вместе с креслом развернулся к Гедимину. Тот сидел рядом, облокотившись на стол, и в задумчивости водил пальцем по столешнице. Непрочный фрил поскрипывал и покрывался царапинами.

– Двадцать последних записей почти идентичны, – сказал Хольгер. – Выброс настолько мал, что можно считать его отсутствующим. Ты уверенно выходишь в вакуум. Если это не устойчивый результат, – я не знаю, что тебе вообще нужно.

– Хорошо, что всё работает, – сказал Гедимин, досадливо глядя на исцарапанный стол. «Опять задумался…»

– Не очень-то ты этому рад, – осторожно заметил Хольгер.

– Я не понимаю, с чем мы связались, – угрюмо сказал Гедимин, убрав руку со стола. – В чём мы пытаемся ковырять дырки? Почему оно так себя ведёт? И что это за код… Ah-hasu! Я вообще ничего не понимаю.

Он перевернул руку ладонью вверх и поддел ногтем небольшую пластину; под ней был распылитель фрила – часть ремонтной перчатки – точнее, ёмкость для распыляемого вещества.

– У тебя есть фрил? – он указал на исцарапанный стол. – Это надо починить.

– Срежь немного с того края, – Хольгер указал на свободную часть столешницы. – Не переживай, атомщик. Некоторые всю жизнь ничего не понимают. Я тут думаю, как соединить микропроколы. Что, если взять несколько тонких пучков и наложить их друг на друга? Исгельт думает, что если выставить их по кругу, можно прорезать сплошное отверстие…

Гедимин, забывшись, грохнул кулаком по столу. Фрил затрещал, рука сармата ушла в столешницу на толщину пальца, и он, опомнившись, вполголоса помянул ядро Сатурна. «Теперь одним распылителем не обойдёшься. Или лучше ничего не трогать, пока не доломал?»

– Вы сначала разберитесь, что вы там режете. И заодно – куда…

Передатчик на его руке протяжно загудел и замигал из-под брони. Гедимин сдвинул крышку – экран ярко светился.

– Вы там, где работает связь. Временная передышка? – голос Ассархаддона был хорошо слышен даже без наушников. – Вас две недели не видно и не слышно. Надеюсь, сегодня вы приедете в жилой блок. Медики должны осмотреть вас, а я хотел бы услышать, как продвигаются исследования. Мне известно, что вы пренебрегаете сном. Это серьёзная жертва. Надеюсь, она не была напрасной?

– В жилой блок? – Гедимин уловил главное и недовольно сощурился. – Я должен работать. Тут ещё много…

Хольгер ткнул его кулаком в плечо. Броня загудела.

– Он приедет, – мрачно пообещал химик. – По крайней мере, сегодня. За другие дни я не ручаюсь.