Текст книги "Проект «Геката» (СИ)"

Автор книги: Токацин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 146 страниц)

Гуальтари не ошибся – так думал Гедимин, засевший в безопасном углу, когда мимо проносились эластичные, но тяжёлые снаряды или уворачивающийся от них пилот. Зал наполнился грохотом, – увернуться удавалось не всем. Гедимин, довольно ухмыльнувшись, добавил ещё два снаряда и развернул голографический экран смарта. «Итак, третье сопло прямой тяги…»

Через два часа он, пропустив вперёд пилотов и убедившись, что никто не оставил в зале кусок экзоскелета, вышел за дверь. Гуальтари, оглянувшись на него, сочувственно кивнул и помахал на прощание мотком проволоки – ещё одна группа закончила тренировку и оставила инструктору запутанный колючий клубок.

– Приятная встреча! – услышал Гедимин знакомый голос. «Уран и торий…» – обречённо выдохнул он, разворачиваясь к Кумале. Тот успел обменяться парой слов со своими пилотами и теперь широко улыбался, убрав за спину мешающий шлем.

– Ну как, мои сарматы хорошо учатся? – спросил он.

«Он что, издевается?» – сердито сощурился Гедимин. «Хотя… Он вовремя пришёл. Скажу, что тренировки закончены. Дальше пусть сам разбирается.»

– Они уже всё умеют, – сказал он. – «Седжен» освоили, теперь сами научат кого угодно. Можешь забирать их.

Кумала, с тревогой заглядывавший Гедимину в глаза, расплылся в улыбке и вскинул руку.

– Tzaatesq! Отличная работа, Гедимин. Как я могу вас отблагодарить?

Его взгляд снова стал липко-ощупывающим, и сармату захотелось прикрыться защитным полем. Он качнул было головой, но остановился и внимательно посмотрел на Кумалу.

– Был на вчерашней политинформации? Что там было? Ассархаддон вернулся?

Конструктор со вздохом сожаления покачал головой.

– Ничего интересного, Гедимин. Ни Ассархаддона, ни Исгельта. Одни разговоры о высадках на Кагет. Право, не знаю, из-за чего развели такую секретность.

Гедимин мигнул.

– Высадках куда?

– А, вы ещё не в курсе? – непритворно удивился Кумала. – Хотя, если вы не ходите на политинформации… очень разумно с вашей стороны, я скажу… Да, Кагет. Они пробили какую-то там дыру в пространстве и вылезли в другую галактику. Нашли планету и теперь её облизывают. Отправил им десять экзоскелетов класса «разведчик» с флиевым слоем в обшивке. Какой расход ценного вещества…

Кумала осуждающе покачал головой. Гедимин молча смотрел на него и не мог найти слов.

– Что рассказывали о Кагете? – спросил он наконец. – Ты записывал?

– Зачем это мне? – слегка удивился конструктор. Гедимин с присвистом выдохнул сквозь стиснутые зубы – разумного ответа он не находил, но швырнуть Кумалу в стену ему хотелось сильнее, чем когда-либо. Тот, угадав настроение сармата, подался немного в сторону и постучал по наручному передатчику.

– Вам интересен этот вопрос? Если хотите, я буду сбрасывать вам новейшие отчёты из окрестностей этой дыры. Они приходят каждый день. Для меня там ничего интересного, но если вам нужно…

Он пожал плечами.

– Нужно, – отозвался Гедимин. Злость ушла, оставив недоумение. «Кумале нет дела до Кагета, но он всё знает. Это мой прожигатель, наше с Хольгером открытие, – мы не знаем ничего. Почему?!»

– Как только отчёт придёт на Ретранслятор, вы его получите, – пообещал Кумала. – Только появитесь в зоне досягаемости. Ядерный блок слишком хорошо экранирован…

– Знаю, – буркнул Гедимин.

– Выходите из-под экрана в середине дня, – кивнул Кумала. – Не знаю, почему вас не включили в список получателей, если вам это так интересно. Я рад, что могу вас отблагодарить – хотя бы и так…

…Перешагнув порог лаборатории, Гедимин глубоко вдохнул и остановился. На свист респиратора оглянулся Хольгер.

– Они отправили экспедицию в Вендану, – сказал ремонтник. – Ещё одну. Нашли новую планету.

– Мать моя пробирка, – пробормотал химик. – Хоть бы в этот раз портал не упустили…

02 июня 38 года. Луна, кратер Кеджори, научно-испытательная база «Койольшауки»

Едва Гедимин вышел на платформу транспортного рельса, передатчик на его руке часто запищал, а через несколько секунд мигнул – кто-то сбросил на него объёмный массив информации. Отправитель указан не был – видимо, Кумала отправлял данные со своего передатчика и не хотел «светиться». «Толково,» – одобрил Гедимин, возвращаясь под непроницаемый для связи экран.

– Надо же, – сказал Хольгер, пересчитав сброшенные файлы. – Они там сидят уже три дня, портал существует шесть суток, а мы до сих пор ничего не знаем. Всё-таки от Кумалы есть толк. Может, ты несправедлив к нему, а?

Пока Гедимин шипел и пытался проморгаться, Хольгер, пару раз хихикнув, открыл первый файл и развернул голограмму. Это была звёздная система с пятью планетами и россыпью астероидного мусора на одной из орбит.

– Гермес, жёлтый карлик, – Хольгер ткнул пальцем в звезду. – Спектр очень близок к солнечному. Уже неплохо…

– Кагет, – вслух прочитал Гедимин, найдя на схеме третью от местного Солнца планету. – Надо же. Как Земля.

– Но подальше, – Хольгер указал на обозначения расстояний. – Что-то среднее между Землёй и Марсом, хотя – тут важна атмосфера… Вот здесь портал, от него два часа до ближайшей луны Кагета. Их две… Да, похоже на Марс.

«И ещё полчаса на манёвры и посадку,» – закончил про себя Гедимин, увеличивая планету на схеме. Дроны уже обнюхали её от полюсов до экватора – первые трое суток в портал пускали только их.

– Довольно плотная атмосфера преимущественно из азота, двадцать два процента кислорода… Уран и торий! Гедимин, ты это видел? Двадцать два процента!

Сармат кивнул.

– Содержание метана и сероводорода… Надо же! – химик повернулся к ремонтнику; его глаза воодушевлённо светились. – Азот, кислород, углерод, сера… Жидкая вода на большей части поверхности! Кажется, Ассархаддон всё-таки пополнит свой экзотариум, – в таких-то условиях да не быть жизни?!

Гедимин ничего не ответил. Он смотрел немигающим взглядом на едва заметную пометку в описании радиационного фона в атмосфере планеты. Означать эта пометка могла только одно – Кагет излучал сигма-кванты.

– Там есть ирренций, – сказал он. Хольгер вздрогнул, проследил взглядом за его пальцем, на секунду остановившим движение объёмной схемы, и недоверчиво хмыкнул.

– Сигма-фон, значит… Возможно, это «отсвечивает» портал. Но если там и есть ирренций – должен же он где-то быть… Смотри, там найдены следы тектонической активности! Действующие вулканы в умеренных широтах!

Он отодвинул схему от экрана и открыл второй файл – описание первой высадки на Кагет, точнее, нырка в атмосферу и облёта планеты по экватору. Миниатюрный спрингер с ЛИЭГом на борту (Гедимин одобрительно кивнул, прочитав характеристики корабля) сделал три витка вокруг Кагета, взял пробы воздуха и сделал множество снимков. Их успели собрать в небольшое видео, и несколько минут сарматы следили, как меняется под пролетающим спрингером пейзаж.

– Чёрно-зелёная планета, – пробормотал Хольгер. – Там точно есть флора. Ты видел побережье?

Гедимин равнодушно скользнул взглядом по тёмно-зелёной жиже, выстилающей берег местного моря. Она распласталась на много километров вглубь материка, и по ряби на её поверхности было понятно, что до твёрдого дна там не сразу донырнёшь. Но сармат смотрел не на это. Дозиметр на борту корабля фиксировал усиление сигма-фона – и это значило, что портал и его излучение тут ни при чём.

– Над морем больше метана и сероводорода, – отметил Хольгер. – Видимо, выделяются из вот этой жижи. Области гниющей органики… Интересно, почему они окружают каждый водоём? Почва так легко размывается?

На экран вышли показатели температуры, атмосферного давления и скорости ветра, и Гедимин задумчиво кивнул – настолько пригодным для жизни не был даже современный Марс. На Кагете было прохладно – умеренные широты наполовину покрывал мощный ледник – но экватор дышал теплом, и воздушные массы непрестанно перемешивались, порождая сильные ветра и частые ураганы. Спрингер преодолел их без труда, хотя в область циклона над тропиками исследователи всё-таки не полезли, – но внизу определённо было ветрено.

– Там можно дышать без респиратора, – сказал Гедимин. – И радиационный фон умеренный. Вот только ирренций…

– Я не вижу омикрон-излучения, – покосился на него Хольгер. – Только сигму. Видимо, ирренций там не везде. Посмотрим, что даст первая высадка…

Отчёт о ней был здесь же – трое сарматов, один спрингер (не тот, что облетел планету), область приэкваториального побережья. Это был объёмный файл – исследователи провели на Кагете почти сутки и выбрались оттуда совсем недавно; они все были живы и, как было указано в отчёте Медблока, не менее здоровы, чем перед вылетом, – и Гедимин, помнящий судьбу тамоанчанской экспедиции, облегчённо вздохнул.

– М-да, это не Тлалок-А, – покачал головой Хольгер, пробежав быстрым взглядом по первым страницам. – Это прямо-таки Земля. Надо же было наткнуться на такой оазис! Там можно просто высаживаться и жить. Я не думал, что так бывает…

Гедимин кивнул. Он смотрел на фотографии – плоская равнина, затянутая низкорослой широколиственной зеленью, распластавшейся вдоль земли, редкие широкие ручьи, едва продвигающиеся в чёрной жиже с торчащими из неё зелёными волокнами, чернота и зелень до горизонта. Это был берег местного моря, но где оно, можно было догадаться только по небольшим подъёмам поверхности – слой переплетённых растений покрыл мелководье. Несколько пластов водяной растительности, выброшенных когда-то на твёрдый берег, нашли сарматы; ветер скатал водоросли в шары по два-три метра высотой, и они догнивали на побережье. Их нижние части уже опутало что-то быстрорастущее из состава наземной флоры.

– Они сейчас в море или на суше? – спросил Гедимин.

– Где-то между, – ответил, хмыкнув, Хольгер. – Тут очень размытые берега. Километры грязевого болота вокруг каждой лужи. Посмотри на местные растения. У них и корней-то нет…

На очередной фотографии сарматы собрали образцы фауны – два десятка странных существ со множеством щупальцеподобных выростов. Некоторые были похожи на лепёшки с несимметрично расположенными глазами, другие напоминали морских червей или многоножек. Пласты водорослей и прибрежная жижа кишели ими – один из сарматов сфотографировал свою руку, запущенную ненадолго в грязь, и улов, оставшийся после этого на ладони.

– Техника безопасности, – неодобрительно покачал головой Хольгер.

– Ассархаддон будет доволен, – сказал Гедимин. В животных он не разбирался, но знал, что жизнь в космосе – огромная редкость.

– Да, поставит в экзотариуме ещё один вольер, – согласился Хольгер. – Хм… В воде много гниющей органики. Что неудивительно… И воздух там не очень приятный.

– Это из-за жары. Всё разлагается, – сказал Гедимин. – На севере должно быть чище. Мне не нравится эта жижа. Тяжело строить в ней.

– Это всего лишь первая высадка, атомщик, – успокоил его Хольгер. – Навряд ли Ассархаддон прикажет строить там базу. На Кагете есть горные районы, там не так топко… А ты заметил, что сигма-излучение ослабло? Видимо, источник не на экваторе…

– И омикрон по-прежнему не обнаружен, – Гедимин сверился с отчётом. – И в пробах грунта нет ирренция. Тогда там можно будет жить. Хорошая планета.

Он посмотрел на повисшую над экраном голограмму и едва заметно улыбнулся. «Своя Земля. Не хуже этой. Просто прилетай и заселяйся. Никаких «макак». Никакой войны. Все ресурсы под рукой…»

– Я бы переселился туда, – сказал он вслух. – Даже и в болото.

Хольгер усмехнулся было, но внимательно посмотрел на него и стёр ухмылку с лица.

– Думаешь, хорошо было бы обменять Землю на Кагет? Просто улететь и забыть о существовании человечества? Да, мне это нравится. Но, боюсь, Маркус с нами не согласится.

Гедимин угрюмо кивнул.

04 июня 38 года. Луна, кратер Кеджори, научно-испытательная база «Койольшауки»

– Ну что, пришло? – спросил Хольгер, поднимаясь из-за стола навстречу Гедимину. Вчерашний отчёт заинтересовал только его – экспедиция снова бродила по мелководью и запускала дроны под водорослевые пласты, потеряв один в непроходимых зарослях; на Луну пришло много информации о местных формах флоры и фауны, и Гедимин, попытавшись её переварить, быстро запутался – как тот дрон в водорослях. Единственное, что он понял и посчитал важным, – позвоночных животных на Кагете не нашли.

«Беспозвоночные ограничены в размерах и сильно завязаны на содержание кислорода,» – задумчиво сказал Хольгер, дочитав отчёт до конца. «Двадцать два процента… Сомневаюсь, что на суше мы встретим гигантов. И… думаю, если не лезть в океан, на разумную жизнь мы не наткнёмся.»

«Разум?» – изумлённо мигнул Гедимин. Он, конечно, помнил странные кости и остатки строений в ириенских рудах, но наткнуться на разумных существ на очередной планете… Он даже не держал в голове такую возможность – и подозревал, что экспедиция и те, кто её посылает, об инопланетянах тоже не беспокоятся.

Хольгер пожал плечами.

«Я бы не исключал такую возможность. Подозреваю, что разум заводится рано или поздно везде, где есть жизнь. Удобная штука, – почти как дополнительный набор когтей и зубов. Но вот… не знаю, хотел бы я наткнуться на инопланетных собратьев. Нам с людьми-то не ужиться…»

– Да, – Гедимин поднял руку, открывая экран передатчика. Телекомп, приняв сигнал, замигал светодиодами. Информация в этот раз перекачивалась быстро – пришёл всего один отчёт, и, видимо, в этот раз экспедиция не успела закопаться в образцы.

– Смотри! – оживился Хольгер, увидев объёмные снимки. – Они просканировали несколько участков экваториального океана сигма-лучом.

– Опять червяки? – недовольно сощурился Гедимин.

– Ну-ну, потерпи, – хихикнул Хольгер, разворачивая на весь экран текстовую часть. – Тут довольно интересная информация. Выходит, что малые глубины так густо заселены водяной флорой, что сквозь них свет не проходит. А постоянные размывы побережья и снос почвы в океан превращают воду в мутную взвесь органики и неорганики… В общем, там много беспозвоночных фильтровщиков, но ничего сложноустроенного. Оно не выживает без кислорода и освещения. Так что разумных соседей у нас там не будет. Я думаю, это к лучшему.

Гедимин терпеливо ждал, когда химик насмотрится на толщу морской воды, пропитанной продуктами распада органики, и откроет отчёт о сухопутной экспедиции. «Растения и червяки,» – думал он, вспоминая вчерашние картинки. «Много разных растений и червяков. Ассархаддон, определённо, доволен. И воевать там не с кем.»

– Ага! Они высадились в тропиках, – Хольгер, сжалившись над Гедимином, вывел на экран новый блок фотографий. Их сделали сарматы со второго корабля – первая экспедиция осталась собирать образцы на побережье Моря Водорослей. Вторая группа имела тот же состав – спрингер, четвёрка ЛИЭГов, трое сарматов в экзоскелетах с флиевой прослойкой. Она высадилась на засушливой равнине в тропическом поясе. Это был широкий участок твёрдой суши; несколько узких рек, прорезавших в нём глубокие овраги, практически пересохли – видимо, они зависели от сезонного поступления воды. Дроны спускались в один из каньонов и обнаружили на дне три полосы цветного осадка – мелкий красный песок там, где течение было быстрым, и тёмно-зелёный подсохший ил на мелководье. В пробах грязи нашли плоские панцири и спиральные раковины с живыми обитателями внутри – видимо, эти существа умели пережидать засушливые сезоны.

– А может, реки пересохли внезапно, – отозвался Хольгер на высказанное вслух предположение. – Мы не знаем ничего о местных сезонах. Наклон планетарной оси невелик… А вот, смотри, – сходные организмы в степи на плато…

Да, на плоской равнине тоже хватало живых существ, – на одной из фотографий была ступня сармата, окружённая белыми плоскими панцирями. Они во множестве были рассыпаны по плато. Некоторые из них были сброшены во время линьки, владельцы других погибли от засухи, но большая часть обитателей плато была жива и активна. Гедимин посмотрел на снимок посадочной стойки, облепленной белыми панцирями, и хмыкнул. «Техника безопасности…»

– Они выставили поле, как только заметили такое поведение, – обиделся за экспедицию Хольгер. – Это был запланированный эксперимент… Уран и торий! Там настолько сильный ветер?!

Гедимин давно обратил внимание, что дроны, спустившиеся в каньон, отчего-то не использовались для съёмок на плато; теперь он прочитал данные о скорости ветра и присвистнул. Даже экзоскелетчики передвигались там с трудом, боком лавируя против воздушного потока. Растительность пласталась по земле, не поднимаясь выше десяти-пятнадцати сантиметров; на возвышенностях выживали только лишайники. Местные животные большую часть суток проводили, зарывшись в грунт, и стойка спрингера была облеплена ими только с подветренной стороны.

– Тут интересные минералы, – заметил Хольгер, читая про себя отчёт. – Много железа, марганец, фосфор… Можно было бы поставить там сольвентную установку.

– Поставят, – кивнул Гедимин. Железо было важным ресурсом, как и марганец, и фосфор, – сольвентная установка выцедила бы всё полезное, и никакой ветер ей не помешал бы.

– Торий! – Хольгер ткнул пальцем в экран. – В осадке на дне каньона обнаружили торий.

– А что с радиационным фоном? – запоздало спохватился Гедимин.

Плато фонило умеренно – чуть больше, чем морской берег, но из спектра не исчезали сигма-кванты… хотя и омикрон-кванты появляться там не спешили.

– Здесь можно высаживаться, – сказал Хольгер, дочитав до конца. – Утяжелённые конструкции, ветрорезы, ветряная электростанция вдобавок к ЛИЭГам… Там ненамного хуже, чем в Ураниум-Сити. А с Марсом вообще не сравнить.

Гедимин молча кивнул. Он думал, глядя на снимки, что сам хотел бы пройти по продуваемому бешеным ветром плато, посмотреть, как по ладони ползают белые «крабы» или даже уйти по колено в прибрежную жижу, пронизанную водорослями. «Вот бы побывать там,» – он смотрел на фотографии так, будто хотел запомнить их, чтобы в будущем сориентироваться на местности. «Я почти нигде не был. Я умею строить электростанции и бурить скважины. Если бы удрать туда, забрать всех разумных, – и пусть Маркус сам тут воюет…»

06 июня 38 года. Луна, кратер Кеджори, научно-испытательная база «Койольшауки»

Телекомп, приняв данные с передатчика Гедимина, в последний раз мигнул светодиодом, и Хольгер, приникший к экрану, странно хрюкнул.

– Атомщик, смотри сюда!

На снимке, переданном с Кагета, была скалистая местность, почти лишённая следов жизни. Её сфотографировали сверху, с высоты полёта спрингера, заходящего на посадку. В самих скалах было мало интересного, но над ними почти вровень с кораблём летели, вытянув руки вдоль туловища, двое сарматов в экзоскелетах. Гедимин увидел на их спинах знакомые тройные гребни.

– Испытания, – хмыкнул Хольгер.

– Опасно, – недовольно сощурился Гедимин. – Там же ураган.

– Да нет, там почти что штиль, – Хольгер ткнул в отчёт о высадке. – Они у подножия гор, прикрыты от ветра краем скальной цепи.

Это была третья экспедиция на поверхности Кагета; две предыдущие продолжали исследования на побережье и на засушливом плато, третья высадилась в умеренных широтах у подножия горного хребта. Дроны предварительно облетели его, засняв с воздуха. Это был протяжённый массив, вытянутый с запада на восток, достаточно высокий, чтобы большую часть его вершин покрывали ледники, порождающий несколько сотен рек и местами дымящийся – в его состав входили два действующих вулкана. Последнее извержение, кажется, было недавно – подветренные склоны многих гор были покрыты рыхлым пеплом и лишены растительности, наветренные выгорели тоже, но вулканическое вещество с них давно сдуло. На объёмной карте Кагета массив был обозначен как «Обугленные горы»; третья экспедиция «Гекаты» высадилась к югу от них, на краю скального хаоса, вдали от обоих вулканов.

– Много чёрных и тёмно-серых скал, – заметил Хольгер, рассматривая снимки. – Изверженные породы… Там должен быть обсидиан.

Гедимин пожал плечами. Свой источник обсидиана его, конечно, радовал – но гораздо больше его интересовало усилившееся сигма-излучение. В Обугленных горах оно было на порядок интенсивнее, чем на плато или на побережье, – сармат подозревал, что его источник где-то рядом.

Южные склоны кое-где были покрыты стелющейся растительностью или пятнами лишайников, в подветренных расщелинах можно было увидеть «шапки» мха, густо населённые мелкими беспозвоночными, но чем дальше летающая экспедиция уходила в ущелье, тем меньше становилось следов живого. На последних снимках были голые скалы. Ущелье от входа несколько сужалось, но потом начинало расширяться; засняв расходящиеся склоны, сарматы вернулись на корабль, и на этом их отчёт заканчивался.

– Очень-очень интересно, – бормотал Хольгер, перелистывая страницы с изображениями найденных минералов, взятых кернов и данных, полученных сигма-сканерами. – Много ураносодержащих минералов, торий, свинец, следы серебра и тантала… Кажется, у нас там будет свой Ураниум-Сити.

Он заметно оживился, и Гедимин его понимал – железосодержащих руд в космосе было гораздо больше, чем урановых. «Несколько сольвентных установок,» – сармат уже прикидывал, где лучше поставить их, чтобы очередное землетрясение не спустило на них лавину и не раздробило погружённые в скальную породу трубы. «Попутно можно добывать обсидиан.»

– Смотри, – внезапно шевельнулся Хольгер; его палец указывал на один из снимков ущелья. Фотография была сделана с точки, откуда просматривался весь проход между скалами до следующего сужения. Ничего, кроме скал, уже неоднократно рассмотренных, Гедимин на ней не увидел.

– Что? – удивлённо спросил он.

– Сам проход, скалы над ним, – Хольгер снова потыкал пальцем. – Странно, не находишь?

– Нет, – честно ответил Гедимин, глядя на голые склоны, чуть скошенные в стороны от прохода.

– Это непрочная порода, – Хольгер показал на трещины, идущие поверху. – Наверняка были осыпи. А внизу ни камешка. Будто робот-уборщик прошёлся. И само ущелье очень ровное. Посмотри внимательно, – что-то это мне напоминает…

Гедимин мигнул. Именно так ущелье и выглядело – что-то массивное проехалось по нему, вытолкнув наружу обломки и выровняв поверхность. Возможно, оно же обрушило некоторые из готовых упасть камней – часть склонов была другого цвета, ещё не успела покрыться красящей пылью и выцвесть от дождей и ветра.

– Да, точно, – сказал он, рассматривая гладкую поверхность. – Расчищенный проход… Мы там не первые?

Он запоздало вспомнил обмолвки Ассархаддона о «крейсерах» в системе Вендана и приказ не привлекать внимания, и ему стало не по себе. «У нас там три экспедиции. Если на той стороне найдут наш портал…» – он невольно поёжился.

– До сих пор наши никого там не встречали, – покачал головой Хольгер. – Или… не замечали, что тоже вполне вероятно. Они собираются идти дальше по ущелью. Единственное, что успокаивает, – ущелье расчистили не сегодня и не вчера. Может быть, там уже никого нет.

07 июня 38 года. Луна, кратер Кеджори, научно-испытательная база «Койольшауки»

На платформу Авиаблока одновременно прибыли два пассажирских вагона – ничего необычного здесь не было, иногда прибывало даже три, и платформа была на это рассчитана – но сегодня высадившиеся сарматы клубились на станции на несколько секунд дольше, и Гедимин не успел нырнуть в свой коридор раньше, чем его кто-то окликнул. Он, погружённый в свои мысли, прошёл бы мимо, но Хольгер поймал его за локоть и дёрнул назад.

– Атомщик, притормози!

– А Кумала уверял, что ты обо мне спрашивал, – хмыкнул, весело глядя на сарматов, Исгельт. Ни он, ни его скафандр за время отсутствия не изменились, и по-прежнему его сопровождали охранники, занимающие на платформе кучу места. Гедимин недовольно покосился на них и жестом показал – «уйдём с дороги».

– Тебя давно не было, – сказал он. – Мало ли…

– Как выразился Кумала – «очень трогательно», – снова хмыкнул Исгельт. – Чем вы там занимаетесь? «Крылья» в деле уже видел, на Кагете они нам пригодились.

Сарматы переглянулись. «Читаем новости с Кагета,» – хотел было ответить Гедимин, но вовремя понял, что этот ответ не будет уместным.

– Атомщик разработал ирренциевый бур, – нашёлся с ответом Хольгер. – Доводит его до ума.

Исгельт мигнул.

– Ирренциевый… бур? Странная, должно быть, штука. Жаль, мне сейчас надо бежать. Сложи чертежи на видное место – будет время, загляну в них. Значит, бур… И что я раньше не подумал…

Кто-то из рассеивающейся толпы уже нетерпеливо сигналил ему. Исгельт, на прощание вскинув руку, быстро пошёл к незнакомому сармату, охранники потянулись за ним.

– Очень трогательно? – Хольгер хихикнул в респиратор. – У Кумалы свой взгляд на вещи…

Передатчик Гедимина мигнул и погас. Сармат толкнул Хольгера в плечо.

– Есть данные…

…Некоторое время пришлось потратить на приведение чертежей бурильной установки в приемлемый вид. Хольгер сильно преувеличил – «до ума» доводить её надо было ещё неделю, и занимался этим Гедимин весьма лениво. «Ну, пусть смотрит,» – пожал он плечами, вывесив папку с информацией на самое видное место экрана. «Зачем ему вообще бурильные установки, если все готовятся к войне? Бункеры хорошо ломаются с орбиты…»

Файлы, пришедшие от Кумалы, были с пометками, обозначающими особую важность и частичное перекрытие доступа. Гедимин и Хольгер настороженно переглянулись, и ремонтник прикрыл полосу камер непрозрачным защитным полем. Может, Ассархаддона и не было на базе, но сообщить ему могли – а подставлять Кумалу Гедимин не хотел.

– Уран и торий! – выдохнул Хольгер, взглянув на первую фотографию. – Если это делалось не вручную, то я не знаю…

Экспедиция миновала узкий проход, и горловина ущелья снова расширилась. Его склоны были гладко срезаны гигантским «сфалтом» – они блестели от оплавленного камня. На дне огромной каменной чаши зиял идеально круглый колодец. Дрон, спустившийся в него, обнаружил восемь коротких коридоров, ведущих в разных направлениях и заканчивающихся круглыми камерами с отверстиями в стенах. Гедимин смотрел на снимки, ошалело мигая, и машинально прикидывал, какие именно крепления были в эти выемки вставлены. Посреди мыслей его толкнул в бок Хольгер, и сармат дёрнулся всем телом – удар вышел сильнее, чем оба ожидали.

– Сольвентная установка, – криво ухмыльнулся химик, посмотрев на него. – Не мы первые до этого додумались.

– Чем они резали склоны? – вырвалось у Гедимина. – Плазмой?

Дроны, после обнаружения «сольвентной шахты» запущенные над горами, нашли ещё один похожий объект поблизости – так же, как и сарматы, строители шахт держались подальше от вулканов. Два робота, спущенные в колодец для забора проб, вернулись ни с чем – инопланетный сольвент то ли испарился, то ли надёжно впитался, но следов разъедания породы почти не было. Гедимин и Хольгер озадаченно переглянулись.

– Они пробили две шахты, поставили установки… и разобрали всё и ушли, – сказал химик. – Чего-то я не понимаю в горном деле…

Гедимин вывел на страницу текстовый отчёт – в шахте и вокруг неё были проведены разнообразные замеры и сканирования. То, что он искал, выпало на экран сразу же – слабое, но устойчивое омикрон-излучение и усилившийся «ореол» «сигмы».

– Ирренций, – прошептал он, глядя на показания сканера. Сигма-лучи, углубившиеся в горные породы на полкилометра, принесли чёткую картину рудных полос, под небольшим углом поднимающихся к поверхности вдоль горного хребта. Одна из них расходящимся «хвостом» цепляла шахту.

– Серебряно-урановая жила, – пробормотал Хольгер, мельком заглянув в отчёт. – С небольшим процентом ирренция в уране, плюс кеззий, плюс… Гедимин, смотри! Это же природная флия!

– Мифрил, – машинально поправил Гедимин, глядя на показания анализатора. Кеззий и серебро, сдавленные сближающимися плитами и нагретые близкой магмой, слились в чётко опознаваемый сплав… но, разумеется, о точном выверении процентов речи не шло, и флией его назвать было нельзя.

– Мать моя пробирка, – пробормотал Хольгер. – У нас ещё один ирренциевый рудник.

– Кеззиевый, – буркнул Гедимин. – Кеззий важнее.

Дроны-разведчики были защищены от омикрон-излучения – те, кто их проектировал, уже знали об Ириене; сарматы тем более были подготовлены и не пострадали, и Гедимин с одобрением смотрел на них, позирующих на гладко срезанном склоне горы. «Сольвентная установка,» – думал он. «Шахта под неё уже есть. Поставить её туда же.»

Хольгер вернул на экран общий план ущелья и задумчиво смотрел на него.

– Почему они улетели? – еле слышно пробормотал он. – Всё подготовили, начали добычу… и улетели. Что им не понравилось?

Гедимин пожал плечами.

– Может, ирренций? Если они не знали, что это, могли быть жертвы, – предположил он.

– Так быстро? – недоверчиво покосился на него Хольгер. – Они едва успели пустить раствор. Даже люди после облучения живут ещё несколько дней, а ведь надо ещё догадаться, в чём причина смертей, всё сопоставить, забрать оборудование… Выходит, что они только увидели ирренций в пробах – и сразу свернулись. Очень странно…

– Может, завтра что-то прояснится, – сказал Гедимин, покосившись на закрытые камеры. – Стирай файлы, а я уберу поле. Нельзя их оставлять.

«Наткнулись на ирренций и улетели,» – думал он, направив невидящий взгляд на чертежи новой бурильной установки. «Не оставили ни единой гайки. Они что-то знали, кто бы они ни были. Вот бы поговорить с ними…»

08 июня 38 года. Луна, кратер Драйден, научно-исследовательская база «Геката»

– Ничего? – вполголоса спросил Хольгер, выйдя из вагона на платформе Тренировочного блока. Гедимин молча качнул головой. Передатчик молчал.

– Надеюсь, они там не нарвались, – с тревогой в голосе прошептал химик.

«Красный шлюз» Гуальтари закрылся за сарматами и снова открылся, и мимо просвистел боевой снаряд. Он взорвался в паре метров от Гедимина, засыпав его скафандр горячими осколками. «Поле!» – досадливо сощурился сармат. «Реакция, как у макаки…» Он оглянулся через плечо на Хольгера и обнаружил, что стоит к входу полубоком, прикрывая химика спиной, – тогда как долю секунды назад спокойно выходил из шлюза и собирался идти прямо.

– Спасибо, – кивнул Хольгер, смахнув с его плеча прилипший шматок фрила. – Э-эй! He-e-eta!

Грохот прекратился. Из-за груд металлолома, разбросанных по полу, выглянули сарматы в оранжевых скафандрах. Гуальтари, жестами показав им, что перерыв продлится три минуты, вышел на середину зала и вскинул механическую руку.

– Ещё один летун? Хольгер Арктус из Ядерного блока?

– Я тебя тоже помню, – вежливо улыбнулся химик.

– Немного полетаем, – сказал Гедимин, кивнув на тройное «крыло» за спиной Хольгера. Гуальтари закивал, гостеприимно разводя руками.

– Сколько хочешь. Зал – твой.

Защитный экран уплотнился до непрозрачности. Гедимин прикоснулся к вискам, опуская ипроновые пластины. Дополнительная защита на «Седжене» ещё работала, и сармат ничего не чувствовал.