Текст книги "Проект «Геката» (СИ)"

Автор книги: Токацин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 78 (всего у книги 146 страниц)

Гедимин молча смотрел на спутники, летящие по своим орбитам, и прислушивался к шевелению ледяных обручей на рёбрах. Грусти не было – только тупая ноющая боль, видимо, дошедшая до своего предела, – больше ей некуда было усиливаться.

– Повезло им, – пробормотал он. – Значит, атомного флота скоро не будет.

…Фьонн вошёл в активную зону. Он стоял за спиной Гедимина, стараясь не попадаться на глаза, но невидимые вибриссы наткнулись на него, и Гедимин обернулся.

– Я в порядке. Иди… куда-нибудь ещё.

– У тебя глаза чёрные, – тихо ответил Фьонн, и Гедимин не сразу вспомнил, что у него на лице тёмный щиток, и глаз под ним не видно. – Константин… кто он? Учёный, как вы с Хольгером?

Гедимин кивнул.

– Мы вчетвером строили этот флот. Теперь из четвёрки остались двое, а от флота… – он махнул рукой.

11 октября 30 года. Феба, кратер Ясона, база атомного космофлота «Мара»

В наушниках зашипело. Гедимин приподнялся на матрасе, в очередной раз пытаясь провести рукой по слипающимся глазам и натыкаясь на лицевой щиток. Экипаж возвращался на корабль за полчаса до официального подъёма; выгрузка ирренция закончилась, реактор успокоился, – можно было подумать об отлёте.

– Не спишь? – осторожно спросил Фьонн. – Знаешь, чем заполнены доки «Мары»? «Циклопами» и «Чиа». Я прошёл вдоль всей дуги – насчитал шесть «Цикло-Бетов», два «Бета», считая наш, и единственный «Феникс».

– Понятно, – отозвался Гедимин. – Так же пройдёшься на Альбиориксе и Палиаке, и мы узнаем, сколько крейсеров сейчас в ремонте.

Фьонн, уловив насмешку, сердито фыркнул и отключил связь. Гедимин, потянувшись, поднялся на ноги, покосился на мониторы, проверяя состояние реактора, и сел к щиту управления.

– На Альбиорикс не идём, – послышался в наушниках ровный голос Корсена. – Выгружаем половину сырья здесь, вторую везём на Палиак. Следующая посадка – на «Шамане». Пойдём порталами.

– Что с «Красным богом»? – спросил Гедимин.

– Обнаружен и уничтожен, – отозвался Корсен. – А чего ты ждал, теск? Я вот удивился, что нас на «Маре» приняли. Вокруг Сатурна космос кишит макаками.

«Знают, где искать,» – Гедимин сердито сощурился. «Скоро доберутся…»

– Предлагаю в следующем месяце никуда не лететь, – раздался в наушниках голос одного из пилотов. – Находим место на плато, строим клонарий и обживаем планету. Портал можно закрыть, Гедимин это умеет.

Корсен тяжело вздохнул.

– Сначала надо пристрелить Нумусиа и взорвать «Элару». Иначе наша колония простоит ровно сутки. А вообще – я сделаю вид, что не слышал. На другом корабле тебя уже расстреляли бы.

«А идея хороша…» – вздохнул про себя Гедимин, отгоняя видения ирренциевой электростанции, серокожих сарматов, неуязвимых для омикрон-излучения, и купольных городов, расползающихся по плато. «Пусть даже не Кагет, другая планета, не такая удачная… Мы обжили Сао и Несо, куски азотного льда. Что, в Вендане не найдётся свободной ледышки?»

– Арторион передал нам послание от Земного Союза, – продолжил Корсен после долгого молчания. – Линхольм предлагает сдаваться. Обещает жизнь.

– Щедро, – пробормотал кто-то из канониров. – Приказ Цанева отменили?

– А вот об этом в тексте ни слова, – ответил Корсен. – Ладно, хватит болтовни. Три часа на отдых, потом идём на Палиак!

17 октября 30 года. Кагет, Обугленные горы, урано-ирренциевый рудник

Гедимин вышел в коридор и остановился. Мимо, воодушевлённо переговариваясь, проходили сарматы, на ходу сбиваясь в группы. Даже медики покинули пост, надев зачем-то скафандры полной биозащиты. Все стягивались к главному шлюзу.

– Нос уже снаружи, а корма, как всегда, сзади, – бросил на бегу кто-то из солдат. – Когда откроют шлюз?

– Спокойно! – заговорил в наушниках Корсен; видимо, общий шум на канале мешал и ему, и он повысил голос. – Нос ещё внутри. Оба шлюза открываю я, забыли?

Сарматы притихли и даже расступились, изобразив парадный строй.

– Итак, мы все идём в лагерь, – продолжал Корсен, проходя мимо них к шлюзу. – Находимся там до отбоя, стараемся никого не убить и ничего не разрушить. «Элара» будет там же. Спирта и «жуков» хватит на всех.

– Вот всегда так говорят, – пробормотал кто-то. – А потом ни «жуков», ни спирта…

Шлюз начал открываться. Корсен, встав посреди коридора, повернулся к Гедимину.

– Пока нет дождя, займись делом. Левый гравитрон трещит перед выстрелом. Посмотри, что с ним. Инструменты, склад, ракетные шахты, – всё в твоём распоряжении. Распоряжайся. К лагерю не подходить!

…Тучи несколько раз сходились над предгорьями, но расползались снова, так и не пролившись. Гедимин прикрыл полуразобранный гравитрон защитным полем – ветер, постоянно меняющий направление, был так силён, что мелкие детали сдувало. Второе поле он установил на всякий случай на корабле, прямо за вскрытой ракетной шахтой. Можно было, конечно, не трогать обшивку, открыть шлюз и ходить через него к шахте за каждой деталью, но Гедимин ещё в первом походе вскрыл корабль изнутри, и теперь в левом борту зияла двухметровая «пробоина». Мембрана защитного поля не пропускала внутрь местную фауну и растительный сор, обильно приносимый ветром. Кое-что, когда Гедимин замешкался, попало и в гравитрон, и сармат, назвав себя идиотом, долго и придирчиво вычищал механизм изнутри.

Бросив случайный взгляд на дозиметр, он удивлённо мигнул – показатель сигма-излучения быстро и беспорядочно пульсировал. Сармат поднёс его к корпусу корабля – пульсация усилилась. Озадаченно хмыкнув, Гедимин развернул щупы анализатора. Ирренция на корпусе не было – даже случайной пыли, занесённой с рудника. Сигма-излучение продолжало пульсировать – одно, без сопутствующего ему обычно «омикрона». Гедимин провёл дозиметром по своей броне – амплитуда пульсаций увеличилась. «Наведённая «сигма»,» – сармат покачал головой и резким движением закрыл оба прибора. «Перестояли у рудника. Надо будет дезактивировать.»е не было – даже мин развернул щупы анализатора.

Из лагеря доносились взрывы, лязг металла и треск беспорядочной пальбы, но голоса, прорывающиеся в недолгих моментах затишья, были весёлыми, – если кого-то и убили, пока этого никто не заметил. В ущелье продолжали грохотать камнедробилки – то ли кого-то из охранников оставили на страже, то ли они сменялись на посту, чтобы никто не обиделся.

«Готово,» – Гедимин закрыл корпус гравитрона и надавил на орудие, возвращая его в исходное положение. «Проверить, что ли?» – он покосился на лагерь. «Там даже не заметят.»

Он, пригнувшись, залез в ракетную шахту и развернулся, чтобы вернуть обшивку на место. Пластины, если знать, как за них браться, двигались легко; если они были сомкнуты, пробить их не мог даже снаряд гравитрона. Погладив обшивку и на секунду прикрыв глаза – воспоминания о «Гекате» накрыли его лавиной – он повернулся к выходу и удивлённо мигнул. Защитного поля не было.

«Рассеялось? Так быстро?» – сармат с подозрением покосился на свой генератор и даже постучал по нему пальцем. Вспомнить, когда агрегат в последний раз чинили, ему не удалось. «Всё когда-то ломается,» – подумал он, пожимая плечами. «Вернусь в реакторный – проверю.»

Он вышел в коридор, снял шлем, вдохнул корабельный воздух. После «проветривания» через ракетную шахту на палубе ощутимо посвежело и запахло мокрой растительностью. Если бы не аммиачный привкус на языке, сармату вспомнился бы Ураниум-Сити, заливаемый осенним дождём. «А хорошая была бы колония,» – подумал он, оборвал бесполезную мысль на полуслове и пошёл к отсеку управления.

Что-то, на долю секунды попавшее в поле зрения, показалось ему странным – то ли приоткрытый отсек, то ли непонятный предмет, лежащий на палубе, и он, не дойдя нескольких метров, развернулся и шагнул к отодвинутой створке. Что-то прошуршало за спиной, но оглянуться Гедимин не успел – позади раздался сухой треск, и сармат, содрогнувшись всем телом, начал оседать. Он дёрнулся, разворачиваясь, попытался сквозь черноту перед глазами хоть что-то увидеть, – второй разряд ударил в висок, и Гедимин рухнул на палубу. Он ещё успел почувствовать её прохладу, подставить руку под незащищённую голову, услышать удивлённый крик и треск третьего разряда. После этого наступила тишина.

18 октября 30 года. Галактика Вендана, крейсер «Бет»

Сознание возвращалось медленно. Сначала Гедимин почувствовал боль в руках, попытался ими шевельнуть и обнаружил, что они примотаны к туловищу колючей проволокой. Потом зачесались поджившие ожоги от станнера. «Старая модель, притом неоткалиброванная,» – отметил про себя Гедимин. В ушах гудело, но с каждой секундой гул становился тише, и вскоре сквозь него стало можно разобрать чужие голоса и непривычно шумное дыхание. Кто-то из окруживших его ткнул пальцем сармату в грудь – между рёбер, чуть ниже сердца. Палец был крепкий, но удивительно тощий.

– Вот сюда. Чем угодно, хоть острой палкой, – голос у существа был хриплый, как будто оно вот-вот раскашляется. – Пойдёт кверху, и если проткнёшь мышцы, то достанешь сердце.

– И что, он подохнет? – с жадным любопытством спросил второй. Он тоже слегка хрипел, но голос был гораздо тоньше. «Самка или детёныш,» – предположил Гедимин. Глаза открывать не хотелось – по крайней мере, пока он не поймёт, где находится.

– Да, само собой. Даже тески не живут с пробитым сердцем, – ответил первый. – Только не сразу. Минуты через две-три.

Кто-то – скорее всего, третий – громко фыркнул и тут же закашлялся.

– Этот? Минут через десять, не меньше, – сказал он, отдышавшись. – Его с трёх разрядов еле свалили.

– Мутант, – убеждённо сказала самка. – Такие были в ту войну, я читала. Мутанты Ассархаддона.

Гедимин не хотел показывать, что он в сознании, но изумление от услышанного было слишком сильным. «Ассархаддон? Эти «макаки» его знают?!» – он мигнул и так и остался с открытыми глазами, растерянно глядя на тех, кто обступил его.

– Теск! – тот, кто тыкал его в грудь, подался назад, направив на Гедимина бластер. Это устройство, судя по остаткам креплений на рукоятке, было свинчено с трофейного «Маршалла» – Гедимин видел такие у охранников кагетского лагеря. Другие – всего их было четверо – были вооружены попроще – обломками арматуры, превращёнными во что-то вроде копий и дубинок; у одного был шокер.

«Макаки,» – Гедимин, сообразив, во что он вляпался, и насколько идиотски себя повёл, сердито сощурился. «Очередной побег. Поле было снято… Теперь понятно. Пролезли на корабль. И я, как полный кретин… Ah-hasu!»

Он напряг запястья, проверяя прочность «оков». Проволоки было намотано много, и с рывка она не снималась – зато колючки, проткнув кожу, немного отрезвили сармата, и он, прикрыв глаза, снова привалился к стене. «Что с кораблём? Где он?»

Сидеть – даже, скорее, лежать – на палубе в одном комбинезоне было непривычно; Гедимин ощущал каждую вибрацию огромного крейсера. Он прислушался к шуму механизмов. Вентиляция прокачивала воздушную смесь по отсекам, где-то в трюмах шипели, расщепляя субстрат, кислородные станции, гудели насосы, топали по палубе чужие ноги. Вектор гравитации, по ощущениям Гедимина, был направлен чуть-чуть вбок, – обычное явление при одновременной работе двух антигравов. По нему сармат определил, куда его притащили, – это был один из кормовых отсеков, хозяйственное помещение на пути между капитанской рубкой и реактором. «А свалили меня у отсека управления,» – вспомнил Гедимин, представил себе, как мелкие «макаки» волокут его, и невольно усмехнулся. «Пришлось им поработать. Интересно, на кой астероид я им…»

«Макакам» его усмешка не понравилась – шокер угрожающе затрещал, в грудь сармату ткнули соплом бластера, кто-то из мелких, но смелых пнул его по лодыжке. Гедимин отметил факт, но тут же о нём забыл – куда важнее сейчас были ощущения от смещённой гравитации. «Крейсер летит,» – подумал сармат, чувствуя неприятный холод под рёбрами. «Мы в космосе. Гравитационный колодец пройдён, значит… Как им удалось поднять «Бет»?!»

Он напряжённо вслушивался в корабельные шумы. «Ротор… Если реактор работает, будет вращаться ротор. Один массивный объект…» Главный ротор энергоустановки по массивности превосходил «волчки» антигравов, его вращение отдавалось по всем палубам, и никакие демпферы не могли этого отменить. Но Гедимин ничего не слышал. «Реактор не запущен,» – повторил он про себя. «Логично… Тогда – как они взлетели?!»

Он открыл глаза, чуть шевельнул плечами, занимая более удобное положение. От резкого движения тряпка, подсунутая под его затылок, сползла на спину. Сармат с удивлением отметил её наличие – с поведением «макак» оно как-то не вязалось.

– Как вы взлетели? – спросил он, глядя на человека с бластером – тот, судя по растительности на лице, был старше остальных, а у «макак» это отчего-то считалось важным. Вопрос прозвучал невнятно – в горле пересохло. «После станнера всегда так,» – подумал Гедимин, досадливо щурясь. «А моя фляжка… там же, где скафандр. Вот ублюдки…»

– Воды! – он недобро сощурился на ближайшего примата. Тот подался назад, выставляя перед собой копьё. Гедимин мигнул. «Они говорили на этом языке. Я ничего не перепутал. Чего они боятся? Связанного пленника?»

– Воды! – повторил он, переведя взгляд на старика с бластером. Тот, хоть и отошёл на пару шагов, оружие опустил и на Гедимина смотрел неприязненно, но без страха.

– Воды ему… – пробормотал кто-то мелкий и снова пнул сармата по лодыжке. Пинок вышел слабый – человека вовремя отпихнули.

– Ша! – странный возглас донёсся из открытого дверного проёма – там стоял ещё один человек. – Дайте ему пить.

«Макаки» переглянулись.

– Сам дай, если у тебя есть, – проворчал старик, странно встряхиваясь всем телом, будто показывая, что его карманы не гремят, а фляжка не булькает. У него и правда была фляжка – панцирь кагетской «улитки», местами обмазанный глиной и обмотанный тканью.

Тот, кто стоял в дверях, подошёл к Гедимину и несколько секунд смотрел на него, затем достал ещё один панцирь «улитки» (кто бы ни делал эти сосуды, это был один мастер, и к разнообразию он не стремился) и поднёс ко рту сармата.

– Пей. Воды мало.

Её действительно было мало – фляжка опустела после пары глотков – и у неё был странный сероводородный привкус, как у любой жидкости, собранной на Кагете. Сероводород, поднимаясь над гниющими водоёмами, создавал оболочку вокруг планеты, не давая ей остыть, и примешивался к любому дождю – поэтому сарматы, от экипажа «Бета» до охранников лагеря, воду тщательно очищали. «Они пили дождевую без очистки,» – подумал Гедимин. «А корабельные запасы? Не нашли? А что они тут едят… и куда они собрались при таких вводных?»

– Пей, – повторил человек, встряхивая флягу, и его рот странно округлился. Он забрал панцирь и заглянул внутрь.

– Отлично, Берт, – коротко хохотнул старик и тут же закашлялся, сквозь кашель как-то умудряясь говорить. – Вот так-то помогать тескам…

Мимо отсека, шаркая ногами так, будто не имели сил их поднять, прошли двое с копьями. Заглянув в помещение, один из них сплюнул на палубу, и оба пошли дальше, бурча что-то про слизь. Их голоса тоже были хриплыми.

– Ещё! – потребовал Гедимин, глядя в глаза ближайшей «макаке». Он слегка напряг мышцы на руках, сдвигая проволоку вдоль тела. «Надо выпутаться,» – он досадливо сощурился – ноги тоже были связаны. «Откуда у них колючая проволока? Не видел её ни на корабле, ни в лагере…»

– Больше нет, – ответил Берт. Остальные притихли и, переглядываясь, приблизились к сармату на пару шагов. Кто-то скрипнул зубами.

– Так найди, мартышка, – прорычал Гедимин, заводя руки подальше за спину. «Отвлечь их,» – сухо щёлкало в мозгу. «Прочно связали, ублюдки…»

– Придержи язык, теск, – сдержанно ответил старик, приблизив бластер к его лицу. – Воды нет.

– Особенно для тебя, – пробормотал кто-то из мелких.

– Я сказал – найди! – Гедимин вспомнил звериный оскал Стивена и изобразил, насколько мог. Проволока медленно сползала вдоль туловища, ещё немного – и удалось бы высвободить локти, а дальше, ценой нескольких царапин, – и кисти. «Сколько этих тварей на корабле?» – Гедимин взглянул на бластер. «У скольких оружие? Как ты мог сдать им крейсер, идиот?!»

– Тупые мартышки, – процедил он, прижимая руки к рёбрам. – До вас на корабле было всё. За сутки изгадили, гряз…

Шокер врезался ему в нижние рёбра, и сармат от неожиданности дёрнулся и захрипел. Проволока, почти спущенная по локтям, больно впилась в руки.

– Заткнись! – рявкнул носитель шокера. – Вы, слизистые уроды…

– Цыц! – старик, внимательно приглядевшись к сармату, вполголоса выругался и вскинул бластер. Разряд прошёл вдоль шеи Гедимина, слегка обжёг ухо и плечо и оставил резкий запах озона. Сармат изумлённо мигнул.

– Он почти развязался, пока вы болтали! – старик наклонился над сарматом, пытаясь поддёрнуть проволоку выше. «Макаки» загомонили, кто-то, пользуясь неразберихой, несколько раз пнул Гедимина по щиколоткам, но сам задел проволоку и взвизгнул.

Под потолком что-то захрипело, и сармат изумлённо мигнул – о резервной системе связи он знал, но на его памяти её никто не использовал – все сарматы ходили в шлемах, а в каждый шлем был встроен стандартный коммутатор.

– Роб, ты меня слышишь? Теск очнулся?

– Да! – крикнул старик, бросив бластер одному из людей и подойдя к придверному коммутатору. – И уже пытался удрать.

– Урод… – пробормотал новый владелец бластера. Он долго примерялся, как пнуть Гедимина под рёбра, но что-то не сходилось с длиной ноги, и он ограничился ударом рукояткой. Бластер тут же отобрали, «макаке», нарушившей тишину, выдали затрещину. Гедимин ухмыльнулся и снова напряг руки. «Застряла,» – тут же понял он по резкой боли чуть выше локтей. Шипы впились слишком глубоко. «Так, не спешить…»

– Веди его в рубку! – донеслось из-под потолка. – Джон хочет говорить с ним.

Человек, потирающий ушибленный затылок, разочарованно вздохнул.

– Эй, Тис! – заорал носитель шокера, задрав голову. – Не лучше ли грохнуть его…

Из динамика донёсся скрежет. Гедимин поморщился – «макаки» успешно громили корабль, а он по-прежнему лежал, как лужа Би-плазмы. «Так, тихо,» – он слегка выдвинул в сторону левый локоть. Проволока впилась в него сильнее, зато на другой руке ослабла, и сармат подтянул её выше. Правый локоть высвободился.

– Вставай, – приказал Роб, отобрав свой бластер и наставив его на Гедимина. – Пойдёшь к капитану. Ответишь на его вопросы. Хорошо ответишь – получишь воду. Ясно?

– Развяжи ноги, – попросил Гедимин, стараясь не щуриться – он вытаскивал левый локоть из проволочной петли, и шипы, впившиеся в мышцы, медленно их резали. Через несколько сантиметров это должно было прекратиться, но терпеть было тяжело.

– Так вставай, – буркнул человек с шокером, сунув оружие сармату под нос. – И без фокусов, понял?

– Мне не встать, мартышка, – Гедимин демонстративно пошевелил растопыренными пальцами на ступнях и откинулся назад к стене, насколько мог. Наиболее глубоко засевший шип выдернулся из мышцы и повис в воздухе. Сармат перевёл дух.

– Роб, что у вас там? – снова ожили динамики под потолком. – Долго вас ждать?

Люди переглянулись.

– Ослабь ему проволоку, – приказал Роб одному из копейщиков. – Дюйма на три, не больше. Остальные – следить!

Под пристальными взглядами всех «макак» Гедимин ждал, когда проволоку на его лодыжках немного распустят. Теперь он мог шевелить ногами по отдельности – чуть-чуть, так, что хватало на маленький шажок.

– Теперь вставай, – Роб неожиданно крепко ткнул его кулаком в рёбра и подался назад. Двое подвели копья под его спину и дёрнули кверху – и сармат, на секунду потерявший равновесие, поневоле перевалился на расставленные пальцы и выпрямился. Его быстро развернули спиной к стене, лицом к проёму. Позади раздался изумлённый возглас Роба.

– Руки! Ослы, он почти удрал!

Гедимин напряг руки, пытаясь высвободить запястья, но проволочный хлыст, внезапно свистнув над его плечом, обвился вокруг шеи и дёрнул сармата назад. На него, намотав проволоку на копьё и придерживая за «хвост» – как будто шипы ничуть не впивались в его кожу – смотрел ненавидящими глазами Роб.

– Слушай, теск, – он говорил тихо, и клёкот в лёгких почти заглушал его слова. Гедимин увидел знакомые отметины на его лице – свежие лучевые ожоги с белыми точками нарывов, подживающие багровые рубцы, припухшие красные полосы вдоль век, глубокие трещины на губах. Он быстро скользнул взглядом по лицам и ладоням остальных «макак» – облучением или радиоактивной пылью были отмечены все. Гедимин невольно поёжился.

– Ты ещё жив только потому, что Джону стало любопытно, – прошептал Роб, натягивая проволоку так, что шипы коснулись шеи сармата. – Я бы кончил тебя ещё там. Любой на этом корабле с радостью выкинул бы тебя в вакуум. Сейчас ты пойдёшь к Джону и расскажешь, как управлять крейсером. Может быть, он оставит тебя в живых. Тебе понятно, ошмёток слизи?

Гедимин молча развернулся вокруг своей оси и дёрнул связанными руками. Его локоть врезался кому-то в лоб, и «макака» села на пол. Рывок вышел слишком резким – витки проволоки сцепились между собой, и Гедимин зашипел от досады, а потом и от боли – люди быстро опомнились, и треск шокера и станнерного разряда слились в один оглушительный звук. Сармат растянулся на палубе. «Не вышло,» – подвёл он итоги, сквозь пульсирующий туман перед глазами глядя на серый фрил.

Его перевернули, подсунув под тело копья. С трудом, переругиваясь, развязали руки, чтобы связать их снова, но по-другому, так, чтобы отряд мог тащить пленника за конечности. Действие станнера понемногу проходило, но Гедимин не шевелился. Его кое-как волокли ввосьмером, останавливаясь на каждом перекрёстке. На первой остановке он снова подумал о побеге, но взгляд уже достаточно прояснился, чтобы сармат увидел открытые дверные проёмы во всех отсеках – и скопления «макак» в каждом помещении.

Люди были повсюду – в каждый отсек кто-то заселился. Они разграбили трюмы и натащили матрасов, брезента и ветоши, соорудив странно выглядящие гнёзда. В каждом таком «доме» собралось по десятку «макак». Некоторые лежали, завернувшись в ветошь, хотя на корабле было не холодно. Другие переодевались, меняя несвежие обмотки на руках и ногах, или делили воду и Би-плазму – пока Роб и его люди препирались, кто-то всё-таки нашёл и вскрыл цистерны. Увидев сармата, все, кроме лежащих, прекращали свои дела и подходили к проёмам, взяв в руки арматуру. У порога они останавливались и стояли, глядя на проходящий мимо отряд; сколько Гедимин мог их видеть – столько они стояли, сжимая обломки балок. Лучевой болезнью отмечены были все, у кого-то ожоги шли по рукам и лицу сплошняком, кто-то отделался парой рубцов и надсадным кашлем. Там, где отряд останавливался, некоторые выходили, задавали вопросы, подолгу смотрели на пленника и уходили обратно. Кто-то (один глаз был прикрыт чистой повязкой) плюнул в неподвижного сармата. Остальные морщились и отводили взгляд. Гедимин попытался пересчитать встречных людей, но сбился на шестом десятке.

Его снова положили на пол. Мимо быстро прошли четверо, неся за ручки продолговатый контейнер, наполненный чем-то жидким. Гедимин почуял знакомый запах несвежей органики, вспомнил об особенностях человеческой выделительной системы и невольно поморщился. «Вонючие мартышки… Сколько их тут? Пока я возился с гравитроном, сюда пролез весь лагерь. И что теперь делать, мать моя пробирка?! И где мой скафандр…»

Он машинально шевельнул руками – нелепая надежда выпутаться и удрать ещё была жива, но теперь руки были спереди, у всех на виду, и его движения вызвали поток ругани и несколько пинков от окружающих «макак». Роб снова попытался угрозами и тычками бластера поднять сармата на ноги, но Гедимин распластался на палубе, расслабив мышцы и сам ощущая себя лужей Би-плазмы. То ли сработали навыки, освоенные в «особом отсеке» Ассархаддона, то ли у людей, истощённых лучевой болезнью, не хватало сил как следует ударить, но боли сармат не чувствовал – разве что порезанные руки сначала ныли, потом начали чесаться, и это было действительно неприятно.

– Эй, Роберт! – из-за поворота выглянул ещё один человек, судя по звуку шагов, обутый в сапоги с твёрдой подошвой. – Сколько вас ещё жда… Эй, чем это вы занимаетесь?

– Смеяться-то не над чем, – угрюмо, но несколько мягче обычного сказал Роб. – Он ни в какую не хочет идти. Зато норовит сбежать. Вот, видишь? Это пятый раз… Берт, глаза разуй!

Гедимин, получив очередной тычок тупым концом копья, удивлённо мигнул. В этот раз он пытался всего лишь повернуть голову и посмотреть на пришельца – выяснить, это самка с хриплым голосом или молодой тонкоголосый самец.

– Ох-хо-хо, – протяжно вздохнул пришедший. Он подошёл ближе и встал над Гедимином. Это всё-таки была самка, стриженная так коротко, что можно было заподозрить её в сарматском происхождении, – но всё-таки чистокровный человек.

– Лихо, – она неожиданно звучно щёлкнула пальцем по одному из витков проволоки. – Вы что, решили ему руки отпилить? Обычной проволоки не было?

Она поймала взгляд сармата, ещё не определившегося, удивиться ему проявлению сочувствия или поморщиться «мартышечьим штучкам», знакомым по рассказам Линкена и какому-то мутному фильму.

– Эй, ты! Почему не хочешь идти? Вы же превосходящая раса, так? Что тебя тащат, как ведро с дерьмом?

«Мартышечьи штучки,» – окончательно определился Гедимин и досадливо сощурился. «А я-то подумал…»

– Развяжи мне ноги, – буркнул он. – Тогда пойду.

– А, вот оно что, – самка переглянулась с Робертом и сделала несколько шагов в сторону. Старик тоже отошёл; теперь оба стояли там, куда смотрел Гедимин, в паре метров от его пяток.

– Берт, сними проволоку, – попросила самка. – Не бойся, не сбежит.

Люди подались к переборкам, выставив вперёд копья. Гедимин пристально следил за человеком, распутывающим проволоку на его щиколотках. Через несколько минут колючий моток был аккуратно отложен в сторону, и кто-то из обитателей ближайшего отсека тут же его прибрал. Гедимин пошевелил пальцами, качнулся вбок, напрягая мышцы спины, и резко распрямился.

Он сам не знал, куда собрался со связанными руками и толпой «макак» вокруг, – но забыл о своём намерении практически мгновенно. Два разряда с двух сторон ударили ему под ноги – в точности между расставленными пальцами, не зацепив кожу, но слегка её опалив. Гедимин, изумлённо мигая, уставился на дымящиеся бластеры в руках старика и самки.

– Понятно? – спросил Роб, широко ухмыльнувшись. – Иди вперёд, теск. Дёрнешься – сдохнешь.

До капитанской рубки оставались считанные метры. Двое с бластерами шли за ним, вполголоса переговариваясь. Гедимин недолго вспоминал, где встречал такую меткость, – имя «Джон», при всей распространённости, уже навело его на догадку.

– Немезида? – спросил он, не оборачиваясь, когда впереди показался приоткрытый люк рубки Корсена. Двое с бластерами стояли на карауле.

– Смотри-ка, знает, – пробормотали сзади. – Хороший был корабль… Иди-иди, чего застрял?!

В рубке, как и в других отсеках, было людно. По углам лежали матрасы, на них – горы тряпья и покрытые язвами полускелеты. Кресло Корсена было придвинуто к голографической карте; её включили – в этот раз над столом повисло трёхмерное изображение всей Солнечной системы. «Ищут Кагет? Удачи в поисках…» – Гедимин не удержался от кривой усмешки.

– Как это по-вашему? Са теска? – человек, забравшийся с ногами в кресло Корсена, развернулся вместе с ним и изобразил нечто вроде приветственного жеста. Гедимин молча смотрел на него, угрюмо щурясь. «Джон Винстон. Жив, в здравом уме, угоняет корабли. Маркус, какой же ты кретин…»

– Ты мог бы проявить уважение к новому капитану, – укоризненно сказал Джон. Стоя на кресле Корсена, он был на полголовы выше Гедимина, и сармата это раздражало – но всё-таки меньше, чем то, что он видел на дальней стене рубки. Там стоял встроенный в нишу стапель; обычно Корсен держал там парадный скафандр, но сегодня и скафандр, и Корсен были в гостях у Нумусиа. На стапеле стояла кое-как закреплённая чёрная броня – спецодежда Гедимина. Её не разобрали и, насколько сармат мог видеть, почти не повредили, хотя часть пластин была сдвинута. «Знают устройство,» – отметил про себя Гедимин. «Кто им сказал?» Он посмотрел на сдвинутые пластины и передёрнулся от омерзения. «Сначала под нейтроны, потом в мею, потом – в дезинфектанты на неделю…»

– Не хочешь? Ну, твоё дело, – Джон сел. – Недоволен? А ведь мы обошлись с твоим кораблём куда лучше, чем ты с нашим. Кстати, спасибо, что заступился тогда. Честно, не ожидал.

Он изобразил неглубокий поклон со странным движением в районе головы. Гедимин мигнул.

– Джейдимайнас, – медленно, чуть ли не по буквам, проговорил Джон, глядя ему в глаза. – Еле запомнил. Тут, у капитана, твоё полное досье.

За спиной Гедимина что-то бормотал Роберт, удивлённый не меньше сармата; самка вполголоса его успокаивала. Люди по углам растерянно переглядывались, кто-то даже неуверенно опустил бластер.

– Гедимин, – медленно проговорил сармат, стараясь не мигать. – Читать научись, тупая макака. И карту выключи – не поможет.

Роберт, перестав бормотать, громко скрипнул зубами. Голос самки стал громче – кажется, пару секунд назад Гедимину едва не выстрелили в спину. Сармат ухмыльнулся.

– Карта – нет, – спокойно отозвался Джон. – А вот ты – да. Почему бы одному беглому преступнику не помочь другим?

Он указал пальцем на клеймо на щеке Гедимина. Сармат на секунду стиснул зубы. Такой же знак был выжжен на лбу самозваного капитана – похоже, за его клеймением тоже следил кто-то вроде Стивена.

– Я не преступник, – процедил Гедимин. – Не ровняй меня…

– Да? Ты честный пилот реактора? – Джон, не дослушав, рассмеялся ему в лицо. – А вот ваш адмирал Тохиль думает иначе. Тут, кроме всего прочего, есть его приказ. Приказ о твоей немедленной казни, если ты появишься на любой сарматской базе. Сколько ты проживёшь, когда этому капитану надоест бояться? Он сдаст тебя в лагерь или сам пристрелит? Как вы договорились, Гедимин?

«Приказ?» – сармат стиснул зубы. «Следовало ожидать.»

– Тохиль мёртв, – медленно проговорил он, глядя на человека с ненавистью.

– Да, я знаю, – отозвался тот. – Тут ещё два приказа – от Гнея Марци, его преемника, и от самого Маркуса. Последний – совсем свежий, недельной давности. Вы как раз заходили на Палиак, верно? Там ещё написано про казнь укрывателей… Твой Корсен – отчаянный храбрец. Девяносто девять из сотни уже пристрелили бы тебя и выслали Маркусу твою голову. А он удержался. Достойный офицер, жаль, что служит Маркусу…

«Неделю назад? Я ничего не знал…» – Гедимин выругался про себя, стараясь не шевелить губами. «Значит, Маркус ничего не забыл. Может, убиться об этих «макак»? Хоть сколько-то достойная смерть…»