Текст книги "Проект «Геката» (СИ)"

Автор книги: Токацин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 95 (всего у книги 146 страниц)

Он прошёл вдоль северного края и свернул к западу. Площадки, расчерченные световыми полосами, начинались в считанных метрах от ограждения; сейчас полосы были зелёными, а прожектора, создающие эффект дневного освещения, горели вполсилы, – в ближайшее время посадок не ожидалось. Гедимин покосился на ближайшую красную полосу – там на почтительном расстоянии от терминалов стояла «Косатка», и ей ремонт не требовался. Сармат пересчитал ракетные шахты, отметил небольшую неисправность в одном из рядов бластерных турелей и, пройдя от носа к корме, удивлённо мигнул, – северянский корабль прикрывал корпусом ещё один транспорт, почти с него размером, но настолько странной конструкции, что приписать его к земным флотам не мог даже Гедимин. Изумрудно-зелёный звездолёт с широким шестигранным носом и плавно сужающимся к корме корпусом был приподнят над площадкой на нескольких десятках опор, подогнутых под брюхо, как лапки Зелёного Пожирателя. Он и сам был сегментирован, и пластины обшивки наползали друг на друга с какой-то сбитой симметрией. Поверх зелёной брони тянулись пятна, отдалённо похожие на кометы, – белые ядра, желтые хвостатые ореолы вокруг, ярко-красные «языки» по их краям. Несколько секунд Гедимин ошеломлённо смотрел на корабль, потом отвёл глаза и досадливо сощурился – сетчатка не выдерживала ослепительной яркости.

«Из-за цвета не видно структуры,» – подумал он. «Маскировка? Своеобразная, но – работает…»

Он снова перевёл взгляд на чужой корабль. Его площадка и ведущая к ней рулёжная полоса были подсвечены зелёным, – в ближайшее время звездолёт никуда не собирался. Осмотревшись по сторонам, Гедимин перемахнул через ограду и, притронувшись к поверхности купола, секунду спустя уже протискивался наружу, в вакуум космодрома. Проём он проделал предельно узкий и придерживал его рукой, пока лез, – нельзя было допустить расползания купола. Через две секунды отверстия уже не было, а сармат, по широкой дуге обогнув «Косатку», подошёл к инопланетному кораблю.

«Мианийцы,» – он завороженно смотрел на несимметричные пластины обшивки. «Определённо, это мианийцы. Больше некому.»

Теперь, когда он присмотрелся, непривычные цветовые сочетания уже не мешали ему видеть, как устроен звездолёт. Антиграв в нём был один – в массивной передней части корпуса, и там же, практически вплотную к нему, – энергетическая установка. Гедимин сощурился, приглядываясь к волнистым выступам – их было плохо видно, они едва угадывались под бронёй, но сармату мерещились в них очертания охладительных каналов. Трубы – если это были они – скорее были приплюснутыми, овальными на срезе, чем круглыми, или, возможно, их укладывали пучками. Гедимин на минуту задумался, какой вариант вероятнее, и чем они могут превосходить круглые трубы земного стандарта.

«А здесь, в этих опорах, вспомогательные двигатели,» – сармат подошёл ещё на метр ближе, разглядывая «лапы» и «плавники» звездолёта. Они, как и корпус корабля, были разделены на сегменты, подвижные относительно друг друга, и это снова заставило сармата задуматься, не разрывает ли стыки на посадке, особенно в плотных атмосферах. Этот мягкий болтающийся хвост выглядел нелепо, но какой-то смысл в нём определённо был, иначе мианийский звездолёт до Луны не добрался бы…

«Последние сегменты выглядят лёгкими,» – подумал Гедимин, приглядываясь к «кончику хвоста». «Возможно, я бы смог их сдвинуть. Надо посмотреть, сколько у них степеней свободы.»

Он сделал ещё шаг вперёд, и что-то упёрлось ему в грудь, мешая идти. Он, не глядя, махнул рукой, отталкивая поставленный в неположенном месте шлагбаум или болтающуюся без дела антенну – и сам вздрогнул всем телом и растерянно замигал, когда предмет выскользнул из-под руки и снова, уже сильнее, толкнул его в грудь. На сармата, приподнявшись на трёх конечностях, в упор смотрел мианиец.

Гедимин сразу понял, что это житель Мианы, – это существо не имело ничего общего ни с людьми, ни с сарматами. Оно, как и четверо его товарищей (теперь сармат их видел и слышал в наушниках пронзительный писк на несколько голосов), передвигалось на четырёх ногах – задние, толстые и короткие, выглядели так, будто существо всегда сидит; передние были значительно длиннее и отчётливо разделялись на две части – два метра от плеча до опорного локтя и ещё полтора – длинная многосуставчатая четырёхпалая кисть. Одна из кистей сейчас касалась груди сармата, на вторую, сменив опорный сустав, мианиец облокотился. Он был в тёмно-сером скафандре из чего-то вроде металлизированного скирлина, и поверхность униформы была покрыта тонкими чёрными волокнами, проступающими из серого материала. На локтях и кистевых суставах Гедимин увидел металлические элементы, напоминающие копытца.

Он, чуть приподняв голову, посмотрел мианийцу в лицо – на локтях пришелец был одного с ним роста, но, привстав на кисти, стал немного выше. «Затем и вставал,» – мелькнуло в голове, и сармат невольно усмехнулся. Под лицевым щитком он увидел огромные белые глаза с узкими точками зрачков, складчатые гребни длинных выступов, тянущиеся от глаз к широким складкам шлема, и блестящую серую шерсть на видимой части кожи – короткую, но достаточно мягкую, чтобы прилегать к шкуре, а не топорщиться.

Мианиец снова запищал; Гедимин уловил знакомые звуки, но не разобрал ни одного слова. Его по-прежнему держали поодаль от корабля, и за плечом первого пришельца показались ещё двое – до того они стояли у звездолёта, глядя на Гедимина издалека, но теперь, возможно, получив сигнал, быстро приблизились. Сармат смотрел, как завороженный, на их подпрыгивающую походку, – они переставляли сначала передние ноги, затем рывком подтягивали задние. Секунда – и все трое собрались вокруг Гедимина. Писк в наушниках стал неприятно громким.

– Эй, теск! – испуганно крикнул кто-то в том же канале связи. – Отходи!

Кто-то схватил его за руку и потянул назад. Гедимин осторожно сделал пару шагов, не спуская взгляда с инопланетян. Тот, кто стоял на кисти, опустился на оба локтя и подался назад, будто поведение сармата его успокоило.

– Мы тут, – послышалось под локтем Гедимина – голос звучал тонко, напряженно, будто человек старался подражать выговору мианийцев, – просто… ходили. Мы сейчас… уйдём. Да?

Гедимин услышал в эфире несколько взвизгов. Его снова дёрнули за руку.

– Теск, шевелись! – сердито зашипел его спутник. – Хочешь их довести?!

Гедимин посмотрел на него и удивлённо мигнул – его тащил за руку один из товарищей Торнтона, байкер с механической ступнёй. Сейчас он был в лёгком скафандре, но даже в нём выглядел взъерошенным и сильно напуганным. Сармат нехотя отвернулся от корабля и пошёл с человеком к ограждению.

– Как ты сюда залез? – сердитым шёпотом спросил тот. – Вот тут нормальный проход.

В проход могла проехать пара грузовых глайдеров; он был двуслойным, с камерой переменного давления внутри и насосами для откачки ценного воздуха обратно под купол. Гедимин, посмотрев на него, смущённо хмыкнул. «Тут всё предусмотрено,» – слегка удивился он. «Надо запомнить. Интересно, за дырку в куполе оштрафуют? Я её сразу заделал…»

Уже за оградой Гедимин обернулся и взглянул на зелёный корабль. Мианийцы что-то обсуждали, собравшись на краю площадки, – возможно, недавнее вторжение.

– Эй, теск, не лазь туда, слышишь? – низкорослый байкер снова дёрнул его за руку. – Ты их видел? Кто знает, что у этих пауков на уме?!

Гедимин мигнул.

– Они не пауки, – машинально поправил он. – Они рукокрылые. Вроде летучих мышей. Надо же… Не думал, что увижу их так близко.

Человек испустил хриплый смешок.

– Так они ещё и летают? А кровь не пьют? Вот это было бы мерзко!

Гедимин смотрел на корабль. Назначение гибких сегментов в хвостовой части так и осталось непонятным, и устройство реактора издалека читалось плохо, – мианийская техника, видимо, сильно отличалась от известной сармату. «Вот бы забраться внутрь…» – подумал он.

– Часто они здесь? – спросил он.

Ответ байкера заглушил пронзительный свист. К сармату и человеку уже приближались двое в жёлтых экзоскелетах.

– Люнер Чицу, – сверился с наручным смартом один из полицейских. – Бесконтрольный выход на космодром, нарушение временных границ Северного Союза и Мианийской Федерации. Гедимин Кларк – то же самое, плюс нарушение целостности городского купола, плюс… Проверь, пришельцы на него заявили?

Гедимин мигнул. Люнер, страдальчески морщась, захлопал по карманам.

– Север – это лишнее, – сказал он, исподлобья глядя на «копа». – К ним я не подходил.

– Камеры пишут, – отмахнулся экзоскелетчик. – С тебя тридцать койнов, с теска – пятьдесят.

Сармат снова мигнул. Он мог по карманам не рыться – у него была одна карточка, и на той осталось меньше восьми койнов.

– У него же нет ничего, – сказал один экзоскелетчик другому. – Что делаем? Звоним Фостеру?

– В участок обоих, – послышалось в наушниках тридцать секунд спустя.

Люнер, помрачнев, подался было в сторону, но экзоскелетчик помахал ему магнитными наручниками, и человек с тяжёлым вздохом пошёл за ним. Гедимин сопротивляться не стал – ему было досадно, но страха он не испытывал.

– Тридцать койнов! – прошептал Люнер, поравнявшись с сарматом. – Торнтон меня закопает.

«А меня – Кенен,» – подумал Гедимин, но промолчал – не хватало ещё жаловаться «мартышке».

– Ты говорил похоже на мианийца, – тихо заметил он. – Общался с ними раньше?

Люнер ухмыльнулся.

– Откуда у меня разрешение, теск? К ним мало кого подпускают. Вообще, говорят, их там много, самых разных, – пауки, ящерицы, даже растения. Но сюда пускают только…

Душераздирающий скрежет открывающихся ворот заставил Гедимина сердито сощуриться. Такого он не слышал давно – с тех пор, как в Ураниуме ремонтом занялись сарматы, прогнав человеческие бригады, и «саботаж» в городе прекратился. Отсюда прогнать людей было некому.

Гедимина развернули боком – иначе он неминуемо снёс бы одну, а то и обе стойки, между которыми проводили арестованных. Какой-то детектор пронзительно запищал, и процессия остановилась.

– Снимай, – приказал, выйдя из-за стойки, Фостер – Гедимин узнал его по орлу на экзоскелете. – И ты тоже, Чицу. Заберёте на выходе.

Люнер, сопровождая каждое движение тяжёлым вздохом, начал снимать скафандр. Гедимин, пожав плечами, резко сжал кулаки и притронулся к груди. Броня с него свалилась, и стойка всё-таки рухнула. Сармат, покосившись на обломки, перевёл ничего не выражающий взгляд на Фостера. Тот открыл рот, но через несколько секунд молча закрыл его и махнул рукой.

– В камеру!

«Местная тюрьма?» – Гедимин, пробираясь по узкому коридору вслед за экзоскелетчиком, с любопытством оглядывался по сторонам. Без скафандра ему было не по себе, но ничего пугающего он пока не видел. То, что в Кларке называлось тюрьмой, сильно походило на сарматский барак в Ураниум-Сити, только внутренние перегородки были толще, а между жилыми помещениями и коридором их не было вовсе – только решётка из вертикальных прутьев, подкреплённая генератором защитного поля. Всё пространство с двух сторон от коридора было разделено на ячейки двухметровой ширины; внутри – два узких возвышения, за ними – ниша в стене с ещё одним возвышением, прикрытым круглой крышкой. Все ниши были отделены ещё одним слоем защитного поля.

Едва экзоскелетчик открыл массивные ворота, за решётками началось шевеление – люди, сидевшие и лежавшие на узких кроватях, поднимались и выглядывали через прутья. Вскоре Гедимин услышал шёпот, а потом «макаки» заговорили в полный голос.

– Теск! – кто-то показал пальцем на сармата. Гедимин молча посмотрел ему в глаза, и человек, замолчав, подался назад.

– Тихо! – рявкнул охранник, возясь с подъёмной решёткой. – Ещё звук – туалетное время сместится на два часа. Мы-то уйдём, а вам потом нюхать.

За решётками заворчали, но в несколько раз тише. Экзоскелетчики расступились, пропуская новых заключённых в пустую камеру. Не успел Гедимин подойти к проёму, как его схватили за плечи, охлопали с ног до головы в поисках карманов, отобрали всё, что удалось найти, кроме собственно комбинезона, и втолкнули сармата в узкий отсек.

– Здравствуй, дом родной, – еле слышно пробормотал Люнер, проворно взбираясь на возвышение и вытягиваясь ногами к решётке. – Привет, три дня безумной скуки. Эй, теск, не так резко! Я хочу дожить до свободы!

За охранниками лязгнули закрывающиеся ворота, и тут же из-за одной из решёток выглянула самка с длинными волосами, собранными в пучок.

– Эй, Лю! Снова здесь?!

– Ага, – Люнер, оживившись, сел на кровати и перебрался вплотную к решётке. Кто-то из соседних камер помахал ему, он небрежно махнул в ответ и, скинув на пол сапоги, пошевелил механической ступнёй.

– Опять карты? – спросила самка. Люнер отмахнулся.

– Я давно не играю. Не с кем, да и не на что. Торни посадил меня на голодный паёк…

Гедимин после безуспешных попыток лечь на узкую кровать так, чтобы половина туловища не свисала в проход, попробовал сесть. Это было не намного удобнее – камера была ощутимо тесна в плечах. Он снова задел Люнера, и тот недовольно покосился на него.

– Теск, садись поперёк. Задницей на мою часть, ногами – на свою.

– Теск, а ты откуда? – спросила самка, с любопытством глядя на сармата. – Вас разве не сразу расстреливают?

– Эй, не так резко, мне с ним ещё неделю сидеть! – одёрнул её Люнер. Гедимин мигнул.

– Я не нарушал закон, – ровным голосом ответил он. – Здесь почему-то нельзя смотреть на корабли. Я не понимаю.

На секунду вокруг стало очень тихо, потом кто-то рассмеялся, и ещё несколько голосов подхватили. Люнер хлопнул сармата по плечу.

– Этот теск едва не пролез на мианийский звездолёт. Не знаю, расстреляют его или нет…

Дверь снова лязгнула. Голоса смолкли, и Люнер быстро отодвинулся от решётки.

– Я предупреждал, Маккензи, – проблемы мне не нужны, – услышал Гедимин недовольный голос шерифа Фостера. – Тебе ещё очень повезло, что мианийцы на него не пожаловались. Это однозначное вторжение, и…

– До чего же неприятная история, – отозвался Кенен. – Чарли, я сделаю всё, чтобы её уладить. Не надо поспешных выводов… Джед?

Они остановились напротив камеры. Гедимин посмотрел на Кенена и удивлённо мигнул – тот был одет по-человечески, во что-то многослойное, с неудобными блестящими пуговицами.

– Джед, мать твоя пробирка! – Маккензи хлопнул себя рукой по бедру. – Тебя нельзя ни на минуту оставить! Что ты, бога ради, делал на площадке космодрома?!

– Смотрел, – отозвался Гедимин.

Кенен с тяжёлым вздохом повернулся к молчаливому Фостеру.

– Значит, пятьдесят койнов…

– Восемьдесят, – буркнул Гедимин. – Люнер здесь из-за меня. Он не должен платить.

Фостер громко хмыкнул.

– Он всегда такой?

Кенен покосился на Гедимина, едва заметно поморщился и снова повернулся к шерифу.

– При всех своих странностях Джед – отличный механик. Что скажешь насчёт отработки? Патрульные глайдеры, экзоскелеты, водопровод, – он во всём разбирается. Я оставлю его вам денька на три…

Гедимин мигнул.

– Хм? Интересно звучит, – протянул Фостер. – Отработать восемьдесят койнов будет непросто. Кого-то ведь придётся к нему приставить, а у нас запрещены суточные смены…

Кенен при слове «восемьдесят» сузил глаза, но вежливо улыбнулся.

– Пять суток, Чарли. Если что останется, я доплачу. Дольше нельзя – у меня контракты.

Чарльз на секунду задумался.

– По рукам, – сказал он, сделав знак сопровождающему их охраннику. – Вот этот сармат. Отведи его в гараж. Механик даст участок работы, а ты присмотришь, чтобы всё было тихо. В конце смены вернёшь его в камеру.

По коридору пронёсся гудок.

– Туалетное время! – заорал охранник в конце коридора. Защитное поле, прикрывающее стенные ниши, растаяло, и обитатели камер зашевелились и потянулись к ним. Решётка, закрывающая «отсек» Гедимина и Люнера, поднялась. Сармат вышел и тут же был крепко схвачен за запястье. Байкер двинулся было за ним, но решётка снова упала.

– А я? – жалобно спросил Люнер.

– А ты жди Торнтона, – отозвался шериф.

Охранник тянул Гедимина за руку к выходу. Тот не стал сопротивляться, только буркнул:

– Пусть вернут инструменты. У вас плохие.

…Ему разрешили снять со скафандра ремонтную перчатку. За процессом внимательно наблюдали трое охранников. Ещё двое глазели от выхода – подойти не удалось из-за тесноты и лишних предметов в помещении.

– Значит, вот этот глайдер, – путаясь и сбиваясь, объяснял ему механик, то загибая, то разгибая пальцы на обеих руках. – А вон на том подача кислорода… и передвижная станция – там парные клапаны…

– Тут ещё ворота, – услышав пронзительный скрежет, перебил человека Гедимин. – Начну с них. Скрипят. Мешает.

Когда он вернулся в камеру, Люнера там уже не было, как и длинноволосой самки за соседней решёткой. Несколько минут сармат вертелся, пытаясь устроиться то боком, то поперёк. В камере было отчаянно тесно – даже с согнутыми ногами Гедимин упирался макушкой в стену. Он попробовал сдвинуть одну из кроватей – получилось, хотя пришлось постараться (её удерживали какие-то болты). На сдвоенном ложе сармат смог, наконец, лечь на спину. Решив на этом остановиться, он вытянулся, насколько получилось, и закрыл глаза. Свет в коридоре горел вполсилы; из камер доносились перешёптывания, шорох, попискивание смартов или чего-то вроде них, но все старались не шуметь, а слишком громкие звуки тут же обрывало общее сердитое шипение. Несколько раз Гедимин слышал слово «теск», но прислушиваться не стал. Без скафандра ему было не по себе, и он усилием воли переключился на мысли о синтезе ирренция. До выгрузки плутония оставалось две недели, конструкции реактора были готовы, – нужно было собрать, изготовить стержни и запустить процесс. «В «Гекате» всё было проще,» – думал сармат, мысленно уже перенёсшийся на палубу «Маккензи». «А я, оказывается, привык к лёгкой работе. Как Ассархаддон всё это обеспечивал? Огромную базу, сотни проектов… У нас так уже не выйдет!»

06 сентября 29 года. Луна, кратер Пири, город Кларк

Решётка поднялась. Гедимин, привычно пригнув голову, выбрался из камеры и протянул руки охраннику. Тот, сжав оба запястья сармата в одной «клешне», повёл его к выходу.

Кенен Маккензи уже ждал в участке, нетерпеливо вздыхая и переминаясь с ноги на ногу. Скафандр Гедимина, обёрнутый жёлтыми лентами, лежал рядом, перегораживая проход.

– Бери это, Джед, и пойдём отсюда, – сказал Кенен, едва заметно поморщившись. – Не будем отнимать время у Чарли и его парней.

Шериф, перебирающий документы за стойкой, поднял голову и внимательно посмотрел на сарматов. Он выглядел довольным – или, возможно, Гедимин неверно понимал его мимику.

Ремонтник хотел одеться сразу за воротами тюрьмы, но Кенен тянул его к глайдеру. Скафандр не без труда затолкали в багажник, сармата – на переднее сидение рядом с Маккензи. Глайдер был с открытым верхом – даже кабину пилота прикрывало только защитное поле. Гедимин на секунду задумался, как эти аппараты пережили войну и не были отправлены на переплавку за очевидной бесполезностью, но его мысли быстро прервал голос Кенена.

– Обсидиан на корабле, – сказал тот, не глядя на ремонтника. – Начинай варить стекло. Пятнадцатого будет праздник, тебя никто не хватится. Трёх суток на стержни хватит?

Гедимин мигнул.

– С нуля? Мало, – ответил он. – Минимум пять. Тонкие цилиндры должны остывать медленно. Иначе всё раскрошится до запуска.

– Ясно, – отозвался Кенен, сворачивая в переулок. – Пять суток сидишь на базе. Десятерых дам в помощь. Кого – выберешь сам. Но не Айзека, не Иджеса и не Зета. Фланна можешь взять.

Глайдер прошёл ещё один поворот. На стене мелькнул яркий плакат – «Новая жизнь на Луне!», – очередной каркасный дом был достроен и ждал поселенцев.

– Почему к мианийцам не пускают? – спросил Гедимин, вспомнив вопрос, мучавший его в тюрьме. Там найти ответ не удалось – охранники вообще не шли на общение, а заключённые на сармата реагировали странно.

– Инопланетяне же. Карантин, всё такое, – рассеянно отозвался Кенен, думая о чём-то своём.

– Есть скафандры, поля, газовая дезинфекция… нейтронная, в крайнем случае, – вздохнул Гедимин. – Не понимаю… А какое разрешение нужно, чтобы пустили?

Кенен едва заметно вздрогнул.

– А ты дело говоришь, Джед, – задумчиво протянул он. – Корабли на рейде… Бригады для ремонта привозят с Земли. А ведь от нас было бы ближе… Надо намекнуть совету… да, надо попробовать. Расширение рынка нам бы не повредило…

Он притормозил – так Кенен делал всегда, когда посторонние мысли отвлекали его от дороги. Гедимин мигнул – что-то пошло не так, но что именно – он, как обычно, не понимал.

– Мианийцы – единственный биологический вид? – осторожно спросил он. Кенен снова вздрогнул.

– Что?.. Нет, конечно. Там огромная галактика. Очень много цивилизаций. Мианийцы – титульная раса, только и всего.

– Почему остальные не прилетают? – спросил Гедимин. – И мианийцы, в общем, тоже… о них редко пишут и говорят. Или на Земле уже есть колония?

Кенен фыркнул.

– На Земле?! Нет, конечно. Только крейсер на околоземной орбите. Мы в карантине, Джед. Почти что под саркофагом. Я первые месяцы пытался кое-что вызнать… выходит, мы с нашим флотом сильно повредили им… какую-то структуру, мембрану, – чёрт её поймёт!

Теперь вздрогнул Гедимин. Знакомый холодный комок шевельнулся в груди, и сармат сердито сощурился. «Мембрана! Изменение свойств… Ну я же говорил – надо сначала изучить, потом лезть!»

– И они нас заметили, – продолжал Кенен. – Да ещё эти прыжки вокруг Ириена, потом – концлагерь на Кагете… Для Мианы это окраина, поэтому заметили не сразу – когда кто-то послал сигнал наудачу, а патрульный корабль перехватил. Им сильно не понравились наши дела, Джед. Ни развлечения Маркуса, ни приказ Цанева… Мы по их меркам – отмороженные дикари. Поэтому планета в карантине. Прилетают редко, ненадолго, соблюдают технику безопасности…

Гедимин вздохнул.

– Говорил же…

Глайдер мягко лёг на дорожное полотно.

– Идём-идём, – поторопил Гедимина Кенен. – Броню не забудь!

Утренняя база была тихим пустынным местом. Гедимин по привычке притронулся к переборке, улавливая отдалённые вибрации, – судя по ним, оба реактора были в порядке, а станки в цеху Зета простаивали.

– Чьи астероиды разносят живые споры по космосу? – спросил он на подходе к капитанской рубке. – Тоже Миана?

– Это Алити, – отозвался Кенен. – Туда не лезь, Джед. Нас к ним не пустят. Их к нам тоже. По их меркам мы даже не дикари. Так, ядовитая плесень.

– Алити, – повторил Гедимин. – Ещё одна цивилизация… А как они с мианийцами? Союзники, враги?

– Вроде как входят в федерацию, – пожал плечами Кенен. – Ты хочешь разобраться, что там, снаружи, к чему? Я сам ничего не знаю. Это к президентам и мировым советам. А я что скажу?! Миана там не одна, есть другие, – Кейнер, Рокка, Итци… Вроде бы мианийцы наложили запрет на контакты с нами. Можно только им, и то с большим перебором. Кого-то с нашей стороны пускают в Миану. Кого-то, говорят, даже в Кейнер и Рокку… Иди-ка работать, Джед. У меня полно дел. И постарайся не попадать в тюрьму! Чарли очень не любит, когда ему создают проблемы!

…Фланн сидел за пультом управления и вполглаза следил за мониторами. Реактор с налаженной системой охлаждения отлично обходился без оператора, – если бы не проблемы с нейтронным потоком, Гедимин давно перевёл бы его на автоматическое управление.

– Ух! – Фланн, заметив сармата за плечом, вздрогнул и обернулся. – Тебя выпустили? Всё хорошо? Не били?

Гедимин качнул головой.

– Спасибо, что присмотрел, – он кивнул на мониторы. – Теперь я сяду.

Он пощёлкал по передатчику, выбирая из адресатов Зета, – надо было дать начальнику цеха пару указаний.

– Ты знаешь, что такое Кейнер? – спросил он, подняв взгляд на Фланна. Тот пожал плечами.

– Не слышал.

15 сентября 29 года. Луна, кратер Пири, город Кларк

Корабельный реактор остывал уже трое суток; сейчас его конструкции были подняты до упора, и под ними натянули многослойное защитное поле. Гедимин покосился на нижний слой – белесая плёнка слегка рябила, но не утончалась, значит, лучевой поток был умеренным.

Трое сарматов стояли над вскрытой реакторной ямой. Гедимин придерживал примитивный захват, вместе с гусеничной тележкой притащенный к месту выгрузки плутония, и перемещал его «руку», примеряясь к хвостовикам стержней. Выходило, что удобнее всего было бы ближайшие вынимать вручную, – захват Гедимину не очень нравился, а любая отладка под воздействием нейтронного потока очень быстро сходила на нет. Айзек, поминутно косясь на дозиметр, сканировал открытую яму. Прибор горел красным огнём и тревожно вспискивал при каждом движении. Фланн разглядывал защитное поле над головой – реактор сверху тревожил его куда больше, чем непонятная конструкция снизу.

– Начинаем с центра, – сказал Гедимин. – Каждый стержень – в плотное поле, контейнер, быстро вывозим. Нагрев будет очень сильный – реакция затухает, но медленно.

– Не расплавится? – встревоженно спросил Айзек. – Или для переработки неважно?

– Из контейнера не вытечет, – отозвался Гедимин, покосившись на неподвижного Фланна. «Никогда не выгружал реактор с чужаками,» – подумалось ему. «Сюда бы Хольгера и Лиска…»

Возня затянулась до вечера – с непривычки сарматы работали медленно, и Гедимин делал перерывы и проверял состояние реактора. Периодически на связь выходил Зет – урано-плутониевую смесь сгрузили ему, и он остался с ней наедине, и это его сильно раздражало. В середине смены к сарматам заглянул Иджес, молча постоял там, куда излучение не дотягивалось, несколько раз судорожно вздохнул и быстро ушёл.

…На пороге цеха, временно превращённого в цепочку бассейнов, окружённых защитным полем, стоял Кенен. Внутрь он не входил, переглядываясь с Зетом из коридора. Зет следил за температурой и неприязненно косился на рябящие защитные экраны.

– Когда это отсюда уберут? – спросил он у Гедимина.

– Переработку начнём завтра, – ответил тот, подумав про себя, что Иджеса он ещё стал бы успокаивать, а остальные с радиофобией разберутся сами. – За ночь немного остынет.

– Оно мне за ночь цех не расплавит? – спросил Зет.

– Следи за насосами, – пожал плечами Гедимин. – Дело за водой…

Когда он вернулся в жилой отсек, большинство сарматов уже легло спать. Иджес ждал его и на звук шагов приподнялся и вынул из-под одеяла какие-то свёртки.

– Кенен просил оставить тебе. Тут пряники и фрукты, – сказал он. – Будешь?

Гедимин с любопытством посмотрел на странные предметы. На одном сверху был расходящийся орнамент, второй, круглый и оранжевый, обходился без украшений.

– Это фрукт? – Гедимин тронул пальцем податливую однородную поверхность.

– Синтетика, – отозвался Иджес. – Настоящих сейчас и на Земле не найдёшь.

– Ты ел? – спросил Гедимин.

– Все на корабле ели, – кивнул сармат. – Сегодня такой день. Кенен всегда приносит всякие угощения. Наверное, мы с ним уже перепробовали всё, что есть на Земле.

– Бери, мне не надо, – Гедимин подвинул к нему свёртки и лёг, не снимая скафандра. – Мы выгрузили весь плутоний. Завтра надо запустить новый цикл. Я встану в четыре и не вернусь до утра.

– Осторожнее там, – Иджес поёжился. – Не знаю, почему тебе без всего этого не живётся. По своей воле брать в руки плутоний…

– Ты же берёшь по своей воле мартышечью пищу, – отозвался Гедимин, поворачиваясь на бок. – По крайней мере, плутоний я не ем.

24 сентября 29 года. Луна, кратер Пири, город Кларк

– Знаю, Джед. Ещё бы я не помнил! – Кенен смотрел на Гедимина прозрачными, ничего не выражающими глазами, и сармату очень хотелось дать ему затрещину. – Обещал не трогать. А ты обещал закончить за пять суток. Сейчас пошли десятые.

Гедимин угрюмо сощурился.

– За десять дней ты дёрнул меня восемь раз. Хочешь сам заняться стержнями?

Кенен развёл руками.

– Сегодня – особый случай. Действительно особый. Без тебя никак. Ну Джед! Оставь стержни на денёк. Всё равно они у тебя вечно остывают. Пусть остынут ещё немного!

Гедимин тяжело вздохнул.

– Какой ещё особый случай?

Кенен многозначительно прищурил глаз.

– На космодроме – трофейка. «Цикло-Бет»…

…Ещё на пропускном пункте, сразу после проверки считывателем, Гедимин опустил на глаза тёмный щиток. Он как никогда радовался, что под шлемом не видна мимика.

«Цикло-Бет», из чёрного перекрашенный в белый и синий, стоял на южном краю космодрома, и вокруг него светились знаки радиационной опасности. Дозиметр молчал, не выдавая даже намёка на сигма-излучение, – видимо, знаки вывесили на всякий случай. Белые и синие полосы на корпусе корабля рябили, наползая друг на друга, – то ли работал маскировочный эффект, то ли Гедимина трясло, и из-за этого перед глазами плыла рябь.

Сармат замедлил шаг, унимая участившееся дыхание. Сердце билось так громко, что он опасался, что этот грохот услышат снаружи, сквозь скафандр, несмотря на вакуум. Он смотрел только на корабль.

– Это мелочь, это мелочь… – Кенен деловито перечитывал список неисправностей. – Вот! Разбалансировка гравитационного волчка, уход три миллиметра. Джед, займись.

Человек в бело-синем экзоскелете подошёл к Гедимину и, положив ему «клешню» чуть ниже плечевого сустава, подтолкнул сармата к кораблю. Экзоскелет был сарматский, трофейный, – «Гарм» со скрученным «лучевым крылом» и приделанным вместо него реактивным ранцем послевоенного образца. Гедимин отвёл взгляд. В этот раз ему удалось сдержаться и не стиснуть зубы, – челюсти уже ощутимо ныли от постоянного напряжения. Расслабить веки уже не вышло – глаза как сузились перед выходом с базы, так и остались тонкими прорезями.

«А он неплохо выглядит,» – угрюмо отметил про себя Гедимин, поднявшись на палубу. «Для трофейного корабля. Почистили, запаяли, склепали…»

Он прислушивался к шуму агрегатов, на сужениях коридоров мимоходом прижимал ладонь к переборкам, улавливая вибрацию, – он хотел знать, что с реактором, но ничего не мог понять. Ротор был остановлен, иначе сармат почувствовал бы, как он вращается, но «Цикло-Бет» на одной батарее ЛИЭГов никогда не добрался бы до Луны. «Облегчённый корабль? Сняли броню?» – Гедимин вглядывался в конструкции, но не видел никаких изменений. «Нет, всё на месте. Реактор стоит. Как они собираются взлетать? С батута? Все батуты Кларка его не поднимут. Ладно, посмотрим, что у них с антигравом…»

Корпус «хвана» был вскрыт и так оставлен – видимо, корабельные механики сначала хотели обойтись своими силами, но не справились с балансировкой. Гедимин, подойдя к массивной конструкции вплотную, осторожно коснулся центрующей оси, потом прошёл по кругу, пристально глядя на механизм. Для манипуляций с «хваном» обычно использовался кран – в состоянии покоя волчок весил чуть меньше тонны – но сармат решил, что небольшое смещение можно поправить вручную. «Вот смещение. В эту сторону,» – он напряг мышцы, приподнимая «хван», и тут же отпустил его. «Так?»