Текст книги "Проект «Геката» (СИ)"

Автор книги: Токацин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 146 страниц)

– Всё здесь. Я знаю, как делать бомбы! Завтра вечером едем на полигон. Не терпится увидеть этот светящийся бабах!

Гедимин почувствовал, как волна холода прокатилась вниз от загривка и свернулась неприятным давящим комком в солнечном сплетении. «Завтра на полигоне взорвётся ирренций,» – подумал он. «Вот тебе и мирное применение, Гедимин. Какой же ты идиот…»

11 июля 38 года. Луна, кратер Кеджори, научно-испытательная база «Койольшауки» – кратер Орем, ядерный полигон

– Вот что я думаю, атомщик… – с видимым смущением проговорил, усиленно глядя в сторону, Линкен.

– Думать полезно, – отозвался Гедимин. Он не хотел обижать Линкена и надеялся услышать, что пришло ему в голову, но с его первой реплики прошло уже три минуты, а взрывник всё молчал, глядя в иллюминатор. Ничего интересного увидеть он не мог – снаружи вагон был покрыт дополнительным слоем рилкара, проложенного флиевой фольгой тройной толщины, – небольшая мера предосторожности на случай срабатывания омикрон-заряда. В полупустом вагоне, стремительно летящем по освобождённому транспортному туннелю, были только пятеро сарматов – Гедимин, Линкен и трое в специальных экзоскелетах, приспособленных для погрузки и транспортировки крупных тяжёлых предметов. Зачем им выделили столько рабочих, Гедимин не знал, – единственный предмет, который они везли на полигон, весил всего три центнера, и сармат легко поднимал его одной рукой. Первый (предположительно) рабочий прототип омикрон-оружия в серебристой флиевой обшивке лежал у ног ремонтника, закреплённый многочисленными скобами и тросами; внутри было восемь килограммов ирренция, не считая включённого в состав «арктусов» и двигателя-«седжена».

Линкен отвернулся от иллюминатора, скользнул мечтательным взглядом по корпусу бомбы и наконец посмотрел на Гедимина.

– А можно совместить бомбу и прожигатель? – спросил он. – Там же будет много лучевых потоков. Что, если скрестить их под правильным углом? Вот это был бы взрыв!

– Наверное, – отозвался Гедимин, стараясь не морщиться. Его второй день мутило, и он подозревал, что медики ему не помогут, – ком, свернувшийся в солнечном сплетении сутки назад, так и не распутался. «Линкен просил о помощи, и я ему помог,» – напомнил он себе, но эти слова никак не повлияли на тошноту. «Так он хоть сам не убьётся…»

Бомбу вынесли на платформу – так осторожно, словно она была нитроглицериновой. Линкен, пропустив Гедимина вперёд, замыкал процессию и сверлил грузчиков взглядом, не обещающим ничего хорошего. Глайдер-тягач собрался было проехать перед ними; взрывник вскинул руку и посветил в кабину красным фонарём, и транспорт остановился. Линкен, догнав Гедимина, указал на один из больших шлюзов. Рядом стоял на погрузке слегка модифицированный под работу в вакууме «Кенворт». Его внутренние отсеки быстро заполнялись – только успевали смыкаться бронированные затворы. При появлении Линкена работа остановилась, и сарматы расступились, жестами указывая на пустой отсек, прикрытый счетверённым генератором защитного поля. Гедимин увидел в полу крепления, сходные с теми, из которых недавно извлекли омикрон-бомбу.

– Сюда, – сказал ему Линкен. – Поедем с нашей игрушкой.

Гедимин, проверив, надёжно ли принайтован груз, сел на палубу и огляделся по сторонам. Погрузка продолжалась – в «Кенворт» внесли длинные контейнеры с маркировкой Химблока. Один из рабочих, заметив взгляд Гедимина, подошёл и опустил затвор, отгородив отсек с бомбой непроницаемой перегородкой. Сармат удивлённо мигнул.

– Вот так, – довольно ухмыльнулся Линкен, садясь рядом с ним. – Почти готово к старту. Ехать долго – нас вывезут в Орем.

Гедимин мигнул.

– Там тоже полигон?

– Да, особый, – кивнул Линкен. – Для самого мощного оружия. Весь кратер в нашем распоряжении.

Глайдер загудел; четыре слоя защитного поля не пропускали звук, но палуба едва заметно завибрировала. Шлюз открылся, и транспорт медленно пополз к выходу. Последний люк был задраен.

– Много грузов, – заметил Гедимин. – Большой глайдер. Кто едет с нами?

– Никто, – ответил взрывник. – Мы одни здесь. Не считая пилотов и оператора кислородной станции.

– У нас своя станция? – недоверчиво спросил ремонтник. – И целый «Кенворт»? А чем тогда его загрузили?

– Это всё для испытаний, – Линкен широким жестом обвёл непрозрачные переборки. – Ты не беспокойся. Я сам всё это расставлю по кратеру. Тут многим интересно, что ирренций делает с вещами. От Никэса – новый «Фантом» и наш «Ицмитль». Кумала выделил один из новейших «Рузвельтов» и доработанный «Фенрир» с противолучевой защитой. От меня один «Шерман». И ещё Арторион привёз образцы разных материалов.

Гедимин покачал головой.

– Значит, многим интересно…

«Кенворт» слегка встряхнуло – он взлетел и, быстро набирая скорость, двигался вдоль края кратера на север. Ему предстояло вынырнуть из чаши Кеджори и спуститься на дно кратера Орем. Там Гедимин никогда ещё не был.

…Люк открылся, и Линкен выбрался из отсека, чтобы помочь пилотам с разгрузкой. Первым выкатили чёрный «Ицмитль», небольшой, но тяжёлый из-за специальной обшивки. Гедимину велели сидеть на месте, и он наблюдал, как на маленький корабль грузят ящики с материалами. Ими его обвесили со всех сторон. Для облегчения выгрузки с «Кенворта» сняли крышу, развернули и положили на грунт боковую обшивку. Пилоты, привыкшие к работе в пониженной гравитации, летали по глайдеру безо всяких реактивных ранцев – Гедимин только успевал замечать очередную тень, проносящуюся мимо, и чуть более медленную – уже с грузом.

Один из сарматов понёс на выход целую батарею закрытых контейнеров. Некоторые из них были прозрачными, и в них трепыхалась вязкая белесая масса. Гедимин на секунду отвлёкся от наблюдений за чёрным небом и ярким диском приближающегося Сатурна (без атмосферы, закрывающей обзор, его кольца смотрелись гораздо лучше) и удивлённо мигнул.

– Лиск, зачем тебе столько Би-плазмы?

– А! Это из Биоблока, – отозвался Линкен; он уже забрался в кабину «Ицмитля», но не успел задраить люк, и связь с ним ещё работала. – Эксперименты Ассархаддона. Сиди на месте, атомщик, я быстро!

Он сделал несколько рейсов, прежде чем раскидал все подопытные конструкции и материалы по дну кратера. Гедимин сидел рядом с бомбой и разглядывал звёздное небо, стараясь не тратить попусту кислород. Пилоты стояли поодаль, изредка оглядываясь на сармата, и с видимым нетерпением ждали, когда из-за горизонта снова вынырнет чёрный истребитель. Из последнего вылета Линкен вернулся без «Ицмитля», на собственных «крыльях». На лету он временами оглядывался и вздыхал в респиратор – у Гедимина то и дело шуршало в наушниках.

– Может, выживет, – попытался утешить его ремонтник. – Далеко он от эпицентра?

Линкен отмахнулся.

– Не последний. Давай выносить бомбу.

Гедимин справился бы и в одиночку, но отогнать Линкена было невозможно – он словно прилип к устройству. Пилоты близко не подходили, а увидев сигнал взрывника – «В укрытие!» – с видимым облегчением залезли в кабину.

– Ты им сказал, куда лететь? – встревожился Гедимин. – Глайдер плохо экранирован.

– Спрячутся за стеной кратера, – ответил Линкен. – Взрыв будет над центром… Думаешь, добьёт до края?

Гедимин пожал плечами.

– Если да, то стена их не прикроет.

Бомбу они устанавливали долго, направляя конус точно в зенит, – она должна была взлететь на семь километров вверх, малейшее отклонение на старте могло обернуться промашкой в пару сотен метров. Закончив работу, Гедимин отошёл на несколько шагов и оглянулся на ракету, тяжёлый экзоскелет, оставленный Линкеном рядом с ней, в будущем эпицентре, контейнеры с Би-плазмой и разложенные веером по кругу пластинки различных металлов и марок фрила.

– Давай на взлёт, – поторопил его Линкен, опасливо покосившись на бомбу. – Полчаса в запасе, мало…

Полчаса спустя они сидели в наспех вырытом укрытии – скорее, ямке – у полуторакилометрового вала вздыбленной скальной породы. Она блестела, как стекло, и Гедимин, забывшись, пытался отколупать кусочек, чтобы сравнить метеоритный «обсидиан» с вулканическим. Линкен пихал его в бок, тревожно оглядываясь на центр кратера, и шёпотом считал секунды до взрыва.

– Не засекут? – Гедимин покосился на Сатурн. Он сильно подозревал, что вспышка от омикрон-взрыва зашкалит все дозиметры в Кларке – и будет зафиксирована каждым из них на Земле и Марсе, несмотря на барьер в виде Луны, – и тем более излучение доберётся до Сатурна, и вакуум ему не помешает.

– Кто? – Линкен ухмыльнулся. – Конаровы счётчики есть в пяти местах в Солнечной Системе. Кто бы потащил их на Титан или Энцелад?!

На краю горизонта вздулся ослепительный зелёный шар, и сарматы вжались в стеклянистые обломки. Гедимин знал, что лучше не смотреть, что затемнённый щиток возьмёт на себя только часть лучевого удара, – но не мог отвести взгляд от раздувающегося огненного облака. Оно горело зелёным огнём, выпуская наружу клубы испаряющегося вещества, – в этот раз излучение, долго удерживаемое в ловушке, успело разрушить и ирренций, и всю конструкцию бомбы. Дозиметр запищал, Гедимин, вспомнив о пилотах за ненадёжной стеной кратера, испуганно посмотрел на него, – нет, омикрон-излучение едва дотянулось до сармата, бешеные значения выдавала только «сигма», проходящая сквозь все барьеры. «Смертельная сигма,» – подумал он, криво ухмыльнувшись, и прикоснулся к виску. Пластины были плотно сомкнуты, нижний слой прикрывал щели, – в этот раз Гедимин не хотел «общаться» с ирренцием.

Зелёный шар раздувался всё сильнее, просвечивая синевой и выбрасывая кольца ослепительного свечения. Они расходились от испаряющегося сгустка, словно круги по воде, и гасли в чёрном небе.

– Tzagelltesq! – выдохнул Линкен, зачарованно глядя на позеленевший горизонт.

– Sagelltu, – прошептал Гедимин. Свет был так ярок, будто вся энергия, выделенная восемью килограммами ирренция, перешла в форму фотонов. «Sagelltu,» – подумал он, наблюдая за световым шаром, тающим над горизонтом. «Свойство – свечение.»

Он хотел встать, но Линкен, положив руку ему на загривок, вдавил сармата в землю. Они выждали ещё пять минут, но ничего больше не происходило. Дозиметр замолчал. Гедимин стряхнул с себя руку Линкена, достал батарею маленьких контейнеров для проб и зачерпнул немного грунта с края окопа. Дозиметр показывал слабое сигма-излучение, стремительно исчезающее, и упорно тыкался стрелкой в веер разложенных по реголиту образцов. Среди них были свинец и платина, – именно на них и был направлен указатель пикового излучения.

– Пятнадцать километров, – пробормотал в наушниках Линкен. Вместе с Гедимином он собирал образцы и замерял их излучение. Фрил и рилкар – лёгкая органика – ничуть не изменились, также заражения избежали алюминий и титан, – но уже образец стали слегка фонил.

– Пятнадцать километров, – снова пробормотал Линкен и оглянулся на Гедимина; его радужка полностью побелела. – Посмотрим, что в эпицентре…

Над горизонтом дрожало слабое зеленоватое свечение, и Гедимин, поднимая на него взгляд, невольно ёжился. Пять километров сарматы пролетели, вглядываясь в тёмно-бурый грунт; Линкен оставил световой маячок рядом с образцами, но сейчас он погас. Пару раз Гедимин хотел свернуть, приняв блестящую пластину «обсидиана» за рукотворный объект, но Линкен тащил его дальше.

– Вот они, – сказал взрывник через несколько секунд, опускаясь рядом с нетронутым веером образцов. Сбоку от них стояли два контейнера; полупрозрачная масса в одном из них окончательно побелела и больше не шевелилась. Гедимин встряхнул ёмкость с тёмными стенками; внутри что-то тяжело колыхнулось и снова застыло.

– Денатурация, – пробормотал Линкен. – Десять километров – уже денатурация. Я хочу увидеть, как наш gelltu взорвётся на Земле. Я хочу это увидеть…

– Fauwagellt, – еле слышно прошептал Гедимин, поднимая с земли фонящую алюминиевую пластинку; на таком расстоянии даже лёгкий металл был заражён. – Смертоносный свет.

Через пять километров полёта сармат увидел яркую, заметную отметку, – здесь Линкен оставил «Гарпию» и доработанный «Фенрир». Они выглядели невредимыми и не сдвинулись ни на миллиметр, – ирренций, взорвавшийся в вакууме, не мог породить воздушную волну и отбросить их с отведённого им места. Гедимин остановился над образцами материалов. Контейнеры с Би-плазмой он осматривать не стал – сразу погрузил в ящик. Тяжёлые металлизированные фрилы слегка фонили, алюминий и титан уже содержали в себе ирренций. Поднеся «щупы» анализатора к стальной пластинке, Гедимин едва успел их отдёрнуть – хрупкий изъеденный металл потёк мельчайшей пылью. Бережно поддев его на край кюветы, сармат ссыпал распадающиеся остатки в контейнер.

– Если бы тут был воздух, – пробормотал Линкен, оглянувшись на образцы, – всё это сдуло бы, и мы вообще ничего не нашли бы. Ты это видел, атомщик? Оно же рассыпается от взгляда!

Он показывал на «Гарпию», завёрнутую в защитное поле. Оболочка прикрыла механизм снаружи, и куски от него не отваливались, но ничто не мешало ему разрушаться внутрь – и кабина уже просела. Фриловые детали уцелели и просто отваливались от рассыпающегося металлического остова. Те, что лежали сверху, над металлом, продавливали его насквозь. Гедимин завороженно наблюдал, как обшивка вминается в конструкцию под действием силы тяжести, пока Линкен не толкнул его в бок. Как водится, силу он не рассчитал, – сармат отлетел на пять метров и был вынужден приземлиться на три конечности.

«Фенрир» не изменился никак. Линкен включил его, прицепил к нему остатки «Гарпии», привязал к своей броне, – теперь они летели «втроём», вынужденно замедлившись. Зелёный свет на горизонте стал ярче, расстояние сокращалось, и вскоре сарматы сделали ещё одну посадку – в километре от эпицентра, рядом с «Ицмитлем» и «Рузвельтом».

– Атомщик, ты как хочешь, а я – в кабину, – сказал Линкен, переступив через ряд образцов. Смотрел он только на «Рузвельт». В этот раз излучение было сильнее, время, прошедшее с момента заражения, – больше; остатки экзоскелета, не выдержав собственной тяжести, рассыпались и частично смешались с рыхлым грунтом. Гедимин набрал немного реголита оттуда, где инородная пыль не могла к нему добавиться; почва содержала заметное количество железа – видимо, оно и переродилось в ирренций и теперь излучало даже из контейнера. Собрав хрупкие, распадающиеся от неосторожного взгляда образцы, он повернулся к остаткам «Рузвельта». Его интересовал крупный тёмный комок, глубоко вдавившийся в грунт, – РИТЭГ. Он ярко светился – его радиационная защита не была рассчитана на омикрон-лучи, и плутоний переродился – если не полностью, то на хороший процент. Гедимин бережно завернул бывший генератор в защитное поле, но его структуру сохранить было уже невозможно – свинцовая пыль смешивалась с плутониевой от малейшей встряски.

– Ah-hasu, – прошептал Линкен, ткнув в защитное поле пальцем. – В пыль. А если атомную станцию так, а?

Гедимина передёрнуло.

– Там экраны, – буркнул он, но перед глазами так и вставали тающие с неуловимой скоростью защитные поля. «Мирное применение,» – он покосился на кучку пыли в прозрачной оболочке и уплотнил поле до снежной белизны. «Хорошо, Конар этого не видит.»

Линкен захлопнул кабину, «Ицмитль» подпрыгнул на месте, набирая высоту, и вдруг затрясся всем корпусом.

– Fauw! – заорал Гедимин, откатываясь в сторону и прикрывая голову руками. Купол защитного поля взлетел над ним раньше, чем сармат понял, что так напугало его.

– Tzahasu, – прошипело в наушниках. «Ицмитль» сел, разметав рыхлый грунт. Линкен с трудом выбрался из тесной кабины и хлопнул по куполу над Гедимином. Отдачей его подбросило на метр, но он быстро вернул себе равновесие.

– Это что за явления? – спросил он у сармата, выбравшегося из-под наскоро возведённой защиты. – Корабль плясал, как на вибростенде! А приборы вовсе повырубались…

– Омикрон, – тихо сказал Гедимин, кивнув в сторону негаснущего зелёного свечения. – Влияет на ирренциевые двигатели. Тебе туда нельзя.

Он прикоснулся к своему плечу, ставя на «Седжен» дополнительные экраны.

– И что… и как теперь? – Линкен растерянно мигнул.

– Лети к глайдеру, – ответил Гедимин. – Образцы из эпицентра заберу я.

– А… – Линкен притронулся к гребню-выступу над плечом. – Там тоже ирренций?

– Пойду пешком, – сказал Гедимин. – Недалеко. И ты иди. Взлетишь метров через триста. Раньше не рискуй.

Линкен недоверчиво покачал головой, оглянулся на неподвижный «Ицмитль» и нехотя кивнул.

– Осторожнее там, атомщик. Нам с тобой ещё бомбу доделывать.

Гедимин следил за ним, пока сармат не отошёл на триста метров. Ему пришлось нести всё – «Ицмитль» и «Фенрир» на «лучевых крыльях» были здесь равно бесполезны и даже опасны. Когда Линкен взлетел на всё ещё вздрагивающем истребителе и благополучно исчез за горизонтом, Гедимин развернулся и пошёл на зелёное свечение.

Свет понемногу тускнел, из яркого пятна превращаясь в блёклый размазанный блин, но всё ещё был хорошо заметен. Дозиметр мерно попискивал, экран оставался красным – остаточное излучение составляло десятки кьюгенов в секунду, достаточно, чтобы обуглиться до костей. Гедимин длинным прыжком пересёк границу светящегося блина, и потревоженная неосторожным прикосновением почва взлетела вверх мелкой пылью и ярко сверкнула. Сармат без единого звука распластался по земле. Датчики на запястье зафиксировали скачок температуры и интенсивности излучения. Не вставая, Гедимин набрал пыли в контейнер. Здесь было всё – примеси ирренция, уран, следы кеззия и ипрона – продукты распада.

«Я на месте,» – сармат встал, сделал несколько шагов вперёд и растерянно огляделся по сторонам. «Где образцы?»

Никаких инородных тел вокруг не было – только привычный серый грунт из раздробленных колких обломков и немного светящейся пыли. Гедимин наклонился, сдвинул ладонью верхний слой, – под его пальцами захрустели странные белые пластинки. Он подобрал их, стряхнул пыль и изумлённо мигнул, – это была обшивка «Шермана». От металла не осталось никаких следов, но фриловые щитки уцелели, хотя отличить их от осколков спёкшегося грунта было почти невозможно. От облучения они побелели и истрескались, и их окружало неровное зеленоватое свечение – радиоактивная пыль прикипела к фрилу намертво.

«Мать моя пробирка…» – Гедимин растерянно смотрел на обломки, пытался удержать их, но они раскалывались от лёгкого прикосновения и падали обратно в пыль. «Вот это оружие…»

Через пару секунд он наткнулся на фриловое крошево, оставшееся от образцов из Химблока. Полагаясь на свою память, он зачерпнул грунт в разных точках и сделал поясняющие надписи. Внешне содержимое всех контейнеров выглядело одинаково, и анализатор с трудом различал их, – разрушение обломков встряхивало и перемешивало мелкие пылинки, всё, что лежало рядом, превратилось в однородную массу.

«Пусть Арторион разбирается,» – он осторожно, стараясь не потревожить светящуюся пыль, поднялся и развернулся спиной к эпицентру. Передатчик на запястье дважды мигнул. Гедимин покосился на экран – пришло два сообщения, но в них не было ничего, кроме бессмысленных комбинаций букв – в первом четыре знака, во втором – всего два. Их автора прибор не определил. Сармат хмыкнул, закрыл передатчик и пошёл прочь. Подняться в небо он рискнул только через полкилометра.

Над кольцевым хребтом, окружающим кратер, его заметил Линкен, – в тени гор сверкнула сигнальная вспышка, и сармат, сделав небольшой круг над её источником, пошёл на снижение. При его появлении кабина глайдера резко захлопнулась, и над ней повисло защитное поле. Гедимин хмыкнул.

– Техника безопасности…

Линкен сгрёб его в охапку и прижал к себе.

– Атомщик! Был в эпицентре? Что там? Что с «Шерманом»? Образцы взял? – он даже привстал, выглядывая что-то за спиной Гедимина. Тот вывернулся из объятий, отстегнул от плеча батарею заполненных контейнеров и показал их Линкену.

– «Шерман» в пяти нижних.

Взрывник ошалело замигал.

– И… и всё?!

– Омикрон, – Гедимин покосился на стену гор, закрывшую от его взгляда светящееся дно кратера Орем. – Металл разрушен полностью. Фрил – на восемьдесят процентов.

Линкен с размаху ударил его по плечу – и сам подлетел на метр вверх, но ничуть не смутился.

– Нам бы на Марсе такие бомбы! Ведь эти hasulesh… – он сжал кулаки, и Гедимин услышал в наушниках сдавленный стон. – Ничего, атомщик. Мы им всё припомним. Давай в глайдер. Ассархаддон должен всё это увидеть. Ты сам ему расскажешь? Или я пойду?

Гедимин пожал плечами.

– Иди, если хочешь.

Линкен взял его за плечо и заглянул сармату в глаза.

– Что не так? Ты поранился там, в эпицентре? Нужен медик?

Сармат покачал головой.

– Не нравится мне всё это, – он снова оглянулся на эпицентр. – Ничего хорошего из этого не выйдет.

13 июля 38 года. Луна, кратер Кеджори, научно-испытательная база «Койольшауки»

Лучевой детонатор был устроен просто – источник излучения, несколько обсидиановых линз, кристалл сивертсенита и экран из серебристой фольги – но в сборке требовалась большая точность, и Гедимин, расставляющий линзы в правильном порядке, не обращал внимания ни на что вокруг. Только когда защитное поле над ним пошло яркими зелёными разводами, сармат вздрогнул, быстро осмотрел предметы под рукой – ни один из них не мог выдать такую вспышку – и нехотя обернулся.

– Ну чего?

Линкен с довольной ухмылкой опустил бластер.

– А прочное поле! Наши тренировочные давно бы схлопнулись!

– Хольгер доработал, – буркнул Гедимин, убирая остатки защитного экрана. Рядом с Линкеном стоял ухмыляющийся Константин – значит, дело было серьёзное.

– Чем занят? – спросил северянин, глядя на стенд. – Это что, прожигатель?

– Это детонатор, – ответил Гедимин. – С чем пришёл?

Константин вместо ответа щёлкнул по передатчику, разворачивая перед сарматом голографический экран. Гедимин думал, что ему покажут чертёж или ещё что-нибудь объёмное, но на экране было короткое текстовое сообщение.

– «Разработать лучевой детонатор для «Гельта»… увеличить мощность…», – он хмыкнул и сердито сощурился. – А я чем тут занят?!

– Не злись, – Линкен шутливо поднял руки. – Эту штуку одобрил Ассархаддон! Больше мы не работаем со взрывчаткой. Я, правда, плохо понимаю…

– Ну да, как обычно, – фыркнул на него Константин, сворачивая голограмму. – Я сейчас делаю расчёты по совокупному выбросу омикрон-квантов. Перспективы богатые…

Гедимина передёрнуло.

– Через три-четыре часа жди три новых схемы, – продолжил Константин, выждав пару секунд. – До послезавтра справишься со сборкой? Ассархаддон сам полетит с вами в Орем.

– Куда? – Гедимин отступил на шаг и сложил руки на груди. – Я никуда не лечу.

Линкен и Константин удивлённо переглянулись.

– А испытания? – спросил взрывник. – Это же твоя бомба. Ты не хочешь посмотреть? Там будет много образцов…

Гедимин качнул головой.

– Без меня. Я… – он оглянулся на стенд. – Взрыватель ещё… требует доводки. Я буду работать.

Линкен закивал, с широкой ухмылкой хлопнул его по плечу и развернулся к выходу. Константин ненадолго отстал от него.

– Что у тебя на уме? – негромко спросил он, пристально глядя на Гедимина. – Ассархаддон удивится, что тебя нет. Надеюсь, тебя не пацифизм одолевает? Или, может, горячая любовь к макакам?

– Иди уже, – поморщился ремонтник. – Я ещё твоих схем не видел.

«Пацифизм…» – отвернувшись от назойливого сармата, он сел в кресло и взял ещё одну обсидиановую линзу. «Это оружие уничтожит всё. И существ, и технику. На кой Маркусу пустая мёртвая планета?!»

16 июля 38 года. Луна, кратер Кеджори, научно-испытательная база «Койольшауки»

– Знали б мы тогда, что стекло взрывается! Этого-то у нас было с избытком…

Линкен снова не настроил канал связи, и его разговор с Константином звучал у Гедимина в наушниках с тех пор, как двое сарматов вошли в отсек. Ремонтник оторвался от чертежа и сердито сощурился.

– Связь!

– А, – Линкен повернулся к Гедимину, потянулся было к шлему, но махнул рукой. – Ничего, атомщик. От тебя секретов нет.

– На кой мне ваша болтовня?! – сармат сердито смотрел на него, но взрывника это не смущало. Он ухмыльнулся ещё шире – теперь край шрама вылез под самый глаз, перечеркнув пол-лица – и щёлкнул пальцем по передатчику.

– Ты бы видел, как светится Орем!

– Земляне увидят, – буркнул Гедимин. – Там кто-нибудь думает о маскировке?

Сарматы переглянулись.

– Опять смурной, – развёл руками Линкен. – Ну что мне сделать? Ты скажи Ассархаддону – если тебе так нужен этот твой Конар, его же можно выловить. Ну, не сейчас – сейчас заметят – но когда начнётся…

Гедимин фыркнул.

– Мне ничего не нужно. Это вам жить по уши в ирренции. Уделаете планету…

Линкен вздохнул и, взяв Константина за плечо, развернул к выходу.

– Планету, – донеслось до Гедимина обиженное бормотание. – Уделаешь её… В последний раз фрил даже не потрескался. Оплавился чуть-чуть, и всё…

Гедимин вздрогнул.

– Стой! – он резко поднялся с места. Обернувшийся Линкен удивлённо мигнул.

– Данные с испытаний собрали? Посмотреть можно?

– Всё у меня, – отозвался Константин. – Выходи и смотри. Что тебя так подбросило? А, фрил… Да, я тут тоже задумался. Может, мы уже упёрлись в предел мощности. Или какая-нибудь линза сместилась. Ты облегчил эти бомбы, так Линкен ими только что не жонглирует…

– Знаю. Учитывал, – отрывисто сказал Гедимин, подходя к воротам. «Нет, там не линза. Предел… Или мы слишком ускорили процесс. Говорил же – дайте веществу среагировать…» – сердито щурился он, выбираясь из дезактивационного шлюза.

Константин без единого звука уступил ему один из телекомпов и первые несколько минут даже не заглядывал через плечо. Потом, правда, не выдержал, – Гедимин увидел его силуэт в отражении и фыркнул.

– Не отвлекай. Надо подумать.

Теперь фыркнул Константин.

– Да, только ты здесь и думаешь! И что надумал? Это предел?

Сармат раздражённо отмахнулся. Его взгляд был прикован к поставленным рядом строчкам показателей – интенсивности излучения, замеренной в разных точках кратера, и химического состава грунта после испытаний.

– Когда следующий заезд? – спросил он, повернувшись к Константину. Тот мигнул от неожиданности.

– Завтра в два. Ты что, с нами?

Гедимин покачал головой.

– Я добавлю линз в один детонатор. Запишешь для меня показания.

Он отошёл от телекомпа. В наушниках послышалось недовольное бормотание, но сармат не стал вслушиваться. «Увеличить интенсивность и проверить. Лучше бы в атмосфере…»

– У вас будут наземные испытания? – спросил он, остановившись у самой двери. В наушниках выругались.

– Ты в себе? – сердито спросил Константин. – Объясни нормально, чего тебе надо, и тогда уже лезь с испытаниями!

Линкен толкнул его в бок.

– Атомщик задумчивый, – заметил он. – Не трогай его. Сделаем наземные. Гедимин! Покажи, какую бомбу где взрывать.

Сармат кивнул.

– Сделаю пометки. Пусть она будет последней. Надо кое-что проверить.

18 июля 38 года. Луна, кратер Кеджори, научно-испытательная база «Койольшауки»

Гедимин придавил ладонью чертёж и молчал, выжидающе глядя на сарматов. Константин открыл смарт и углубился в вычисления, Линкен недоверчиво хмыкал, и в его радужке сверкали белые искры, Хольгер заглядывал к Константину через плечо и вполголоса поправлял его, если видел в расчётах ошибку. Пробегающий мимо Кенен притормозил было, но увидел кого-то в толпе и спрятался за ближайшей широкой спиной.

– Гамма-всплеск, – задумчиво сказал Константин, подняв голову от вычислений. – И довольно слабый выброс омикрона.

– И температура, – кивнул Линкен. – И ударная волна. Всё сходится, тески. Это настоящий ядерный взрыв.

Гедимин недовольно сощурился.

– А до этого были игрушечные?

– Хэ-э! – взрывник, поморщившись, ударил ладонью по бедру. – Не морочь мне голову, атомщик. Ты понял, о чём я. Ударная волна! Я хочу испытать это на Земле. Хочу увидеть, что эта штука сделает с городом мартышек!

– Похвальное желание, Линкен Лиск, – мягко проговорил над плечом Гедимина Ассархаддон. Сидевший рядом с сарматом Хольгер, вздрогнув, попытался встать, но куратор положил ладонь ему на скафандр, жестом приказав оставаться на месте, и сел на свободный стул, тут же придвинутый охранниками к столу. Гедимин недовольно покосился на Хольгера, тот ответил ему тихим вздохом и опущенным взглядом.

– О чём вы говорите? – спросил Ассархаддон, цепким взглядом ощупывая лица сарматов. – Вы все выглядите необычайно увлечёнными. И что же вас так увлекло?

Гедимин молчал, хотя взгляд остановился именно на нём. «Что он ко мне прилип?! Хуже Кумалы…» – думал он, стараясь не щуриться слишком заметно.

– Гедимин знает, как сделать из ирренция классическую ядерную бомбу, – ответил за него Константин. – Вот снимки с последних испытаний.

Ассархаддон придвинул к себе его руку и всмотрелся в фотографии на экране смарта.

– Кажется, мне не стоило пропускать последние испытания, – пробормотал он с лёгкой усмешкой. – Это был наземный взрыв? Крайне интересно… Семь килотонн?

Он снова смотрел на Гедимина. Тот неохотно кивнул.

– Омикрон-бомбы незачем делать мощными.

– В отличие от классических, – Ассархаддон улыбнулся немного шире. – Я думаю, Гедимин, что потенциал ирренция раскрыт далеко не до конца. Вы обнаружили весьма интересный эффект. Я бы хотел, чтобы вы продолжили его изучение – и разработали для нас ещё одну ирренциевую бомбу. Омикрон-оружие практически готово, осталась пара испытаний. Вы можете приступать к следующему проекту. Я думаю назвать его…

Он на долю секунды прикрыл глаза.

– Te’ekgharu? – прошептал Линкен. – То, что я сказал, когда увидел этот кратер в кратере, – te’eksagharu?!

– «Teghar», – медленно проговорил Ассархаддон. – Вам нравится, Гедимин?

Сармат с трудом удержал взгляд – ему так и хотелось отвести глаза.

– Сойдёт, – буркнул он. – «Теггар». Много бомб тут в последнее время.

– Устали? – спросил Ассархаддон, слегка сощурившись. – Линкен, вы не сообщали мне…

Гедимин увидел, как стремительно темнеют глаза взрывника, и поспешно мотнул головой.

– Я не устал, – сказал он. – Ты хочешь пустить весь ирренций на бомбы? Я думал, тебе нужен реактор.

Ассархаддон кивнул.

– Очередь дойдёт и до него, не сомневайтесь. После того, как вы закончите работу с Линкеном. Займитесь пока новой бомбой. Без вас, к сожалению, им не справиться.

Он посмотрел на Линкена и Константина и поднялся с места. Примолкшие сарматы долго смотрели ему вслед. Гедимин опустил взгляд первым. Он глядел на свои руки и сердито щурился.

– Атомщик! – Линкен ударил его по плечу. – Вовремя ты заговорил! У меня аж сердце заледенело.

– И ты всё ещё хочешь на него работать? – Гедимин кивнул на закрывшуюся за Ассархаддоном дверь. Линкен поморщился.

– Я не хочу работать на макак. Никогда больше. Ассархаддон и Маркус знают, как этого добиться? Я на их стороне. И потом…