Текст книги "Проект «Геката» (СИ)"

Автор книги: Токацин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 41 (всего у книги 146 страниц)

– М-да, неслабо… – еле слышно пробормотал Хольгер, глядя на зелёную рябь. – Кажется, вопрос биозащиты будет очень-очень острым. Начать, к примеру, с замены флии на чистый ипрон…

Гедимину пока некогда было разглядывать бывший бассейн – он прикрывал выход из отсека массивным ипроновым экраном. Никого, кроме двоих сарматов в тяжёлой броне, по эту сторону шлюза не было. С тех пор, как Гедимин объединил четыре сборки, и излучение начало просачиваться сквозь слой флии, охранники не заходили дальше первого отсека.

– Внизу сильные помехи, – предупредил сармат, вернувшись к бассейну. – Скафандр проверил?

Хольгер быстро провёл пальцами по шее и вдоль висков и кивнул.

Четыре пучка ирренциевых стержней, выстроенные в плавную дугу, горели зелёным огнём на дне бассейна, и Гедимину по мере спуска к ним всё сильнее хотелось прикрыть глаза ладонью. Со стороны свет казался ровным, но сармат уже научился замечать слабую дрожь – перепады интенсивности; сейчас излучение снова зарябило, и Гедимин сердито сощурился и остановился, приглядываясь к сборкам. На одном из стержней появились едва заметные белые полоски.

«Стой тут,» – жестами сказал Гедимин Хольгеру. «Надо немного поправить.»

Пять минут назад никакого белого свечения не было, но разогревался ирренций быстро, – разница температур уже ощущалась на ощупь. «Ясно. Это нужно ставить выше…» – сармат осторожно подвинул стержень кверху и держал его так, пока белесые пятна не позеленели и не слились с общим фоном.

Хольгер прошёл вдоль дуги, обогнув помещённый внутри её изгиба двухметровый тёмно-синий диск, и поцокал языком.

«Какие они все… разнообразные,» – сказал он удивлённому Гедимину, обернувшемуся на звук, и показал на нижние части сборок. Все стержни были немного сдвинуты вдоль обсидиановой линзы – одни чуть ниже, другие чуть выше, но на месте не остался ни один. Гедимин отошёл от «поправленной» сборки, посмотрел на дугу со стороны и кивнул. «Все пришлось двигать. Почему?»

Хольгер обошёл синий диск, сел рядом с позеленевшим твэлом, стараясь не задеть его, и включил анализатор и дозиметр. Один из щупов чиркнул по нагретой оболочке стержня, и сармат быстро отдёрнул руку.

Гедимин, оставив его, заглянул в нишу под диском. Там под защитой ипронового экрана светился маленький монитор, принимающий сигналы датчиков. Диск, сделанный из ферка, «прогревался» под излучением реактора насквозь, и датчики это подтверждали. «Будет работать,» – довольно усмехнулся Гедимин. «Можно ставить настоящий ротор. Шестьсот мегаватт – и даже, возможно, больше. Надо будет добавить роторы по периметру. Собрать всё полезное излучение.»

Он вылез из ниши и, встав у выпуклой части дуги, прикинул, куда поставить дополнительные роторы. Между сборками было много пустого пространства – сармат оставил его для сброса аварийных стержней, занимать его любой другой конструкцией было опасно.

Хольгер, пройдя между сборками (ненадолго зелёный свет стал тусклее), подошёл к Гедимину и щёлкнул пальцем по открытому экрану дозиметра. «Белое свечение – признак прекращения омикрон-распада,» – сообщил он. «Отсюда и перегрев. А сколько эта штука работает?»

Гедимин покачал головой, недовольно щурясь под тёмным щитком. «Час без вспышек и перегрева. Вот эта сборка,» – он показал на одну из четырёх. «Эта работает дольше всех. А эта ещё не выправлена. Буду менять стержни. Больше получаса не держится.»

Хольгер покивал и погладил сармата по локтю. «Час – хорошо,» – сказал он. «Ты его настроишь. Константин придумает, как управлять им не вручную…»

Гедимин фыркнул в респиратор. «Скорее Юпитер станет звездой,» – сказал он и отвернулся от реактора. «Пойдём наверх.»

23 ноября 38 года. Луна, кратер Драйден, научно-исследовательская база «Геката»

– Шестьсот мегаватт?! – Ассархаддон, протянув руку, крепко прижал ладонь Гедимина к столу. – И вы думаете, что это не предел…

Сармат кивнул.

– Ещё пятьдесят можно собрать по периметру. Но… – он посмотрел на придавленную ладонь. – Нужно будет много ипрона и флии. Всё, что возможно сделать из них, нужно сделать из них. Обмотку, экраны, кабеля, переключатели… Только рилкар, ипрон и флия. Другие материалы там не выдержат.

Ассархаддон внимательно посмотрел на него и медленно наклонил голову.

– Всё будет, Гедимин. Реактор должен работать. Что с его стабильностью? Вы решили проблему? Выяснили причину перегрева?

Гедимин досадливо сощурился. «Неприятно признавать неудачу. Каждый раз, как первый. Не привыкнуть…»

– Я не понимаю, что там не так. И Хольгер тоже. Реактор работает, но… – он вздохнул. – Постоянно нужно двигать стержни. Мне нужны будут ещё. Они все разные. Хочу собрать такие, чтобы работали подольше.

– Законное желание, Гедимин, – Ассархаддон едва заметно усмехнулся. – Вам пришлют новые стержни. Если дадите требуемые характеристики, то они будут соблюдены. Значит, сейчас вы управляете реактором вручную…

Гедимин неохотно кивнул.

– Дикость. Но по-другому не выходит.

Константин громко фыркнул и смерил его презрительным взглядом.

– Он легко автоматизировал бы управление. Но ему нравится трогать реактор изнутри. Гедимин мечтал об этом ещё на первой своей станции, в Нью-Кетцале. Не мешайте ему наслаждаться исполнением мечты.

Ассархаддон с лёгким удивлением посмотрел на Константина, и тот быстро отвёл взгляд.

– Это из-за нестабильности, – медленно проговорил Гедимин, глядя на свои руки. – Я сделаю так, чтобы не нужно было туда лезть. Но пока не получается.

Ассархаддон перевёл взгляд на него, и побелевший было Константин снова принял обычный цвет и нервно усмехнулся.

– Работайте, Гедимин. Пока я не могу вернуть вам Хольгера, но если вам нужны лаборанты…

Сармат покачал головой.

– Лучше никому туда не лезть. Пока я не пойму, что там не так.

«Или это так и останется реактором на ручном управлении,» – мрачно подумал он, глядя мимо Ассархаддона. «Хорошо, Конар этого не видит. Дикость и чушь…»

24 ноября 38 года. Луна, кратер Драйден, научно-исследовательская база «Геката»

Гедимин стоял над твэлом и ждал. Прошло уже полчаса с тех пор, как сармат заменил один из испытанных стержней новым, привезённым с утра из топливного цеха «Гекаты». За это время он не прикоснулся к образцу ни разу – только стоял и смотрел то на твэл, то на дозиметр. Выждав ещё минуту, он вынул стержень и вынес его наверх.

– Константин, – сказал сармат, отодвинув ипроновый экран от коммутатора. – Зайди сюда.

– Это обязательно? – отозвался Константин; судя по голосу, он не обрадовался приглашению.

– Лучше бы ты нашёл Хольгера, – сказал Гедимин. – Но если его нет, иди сам.

Из коммутатора донеслось выразительное фырканье. Семь минут спустя шлюз открылся, и Константин подошёл к сармату, склонившемуся над стержнем. Гедимин положил озадачившую его деталь на стенд и осторожно вертел её, разглядывая со всех сторон.

– Тьфу ты! – не выдержал Константин, останавливаясь в полуметре от стенда. – Трогать это я не буду, хоть на коленях проси.

– Не трогай, – равнодушно ответил Гедимин, разворачивая к нему экран дозиметра. – Это видел? Полчаса в твэле. Никаких признаков реакции.

Константин мигнул. Несколько секунд он разглядывал экран, потом включил свой дозиметр и осторожно поднёс к стержню.

– Действительно, – признал он, протягивая к стенду вторую руку – с включённым анализатором. – Есть следы облучения, но больше ничего… Состав тот же, что обычно?

– До атома, – отозвался Гедимин, выключая приборы и прикасаясь к стержню пальцами. – Всё как обычно. Кроме одного… Это «ириен».

Константин резко повернулся к нему, забыв свернуть щупы анализатора.

– Ириенский ирренций? С чего ты это взял? Тебе же присылают только «лунник»…

– А это – «ириен», – угрюмо сощурился Гедимин. – Определённо. Зачем его сюда прислали?

Он посмотрел на стену, где висели ещё не опробованные стержни. «Там тоже «ириен»? Синтезный цех что-то перепутал? Непохоже на них. Надо сказать Ассархаддону… Hasu!» – его передёрнуло. «Он опять кого-нибудь расстреляет. А мне что делать? От «ириена» никакого проку…»

– Стой, – Константин щёлкнул пальцем по наплечнику Гедимина, и сармат удивлённо мигнул. – Попробуй ещё раз. По одному «ириенскому» стержню на твэл. Подержи пару часов, вдруг разгорятся.

27 ноября 38 года. Луна, кратер Драйден, научно-исследовательская база «Геката»

В этот раз последним в столовую пришёл Хольгер. Взяв свой паёк, он быстро просочился сквозь строй охраны и сел на свободное место рядом с Гедимином, на ходу вскрывая контейнер с водой.

– И где Ассархаддон, когда он нужен?! – хлопнул ладонью по колену Линкен, оглядываясь по сторонам. Бить по столу он опасался – несколько раз столешница раскалывалась от неосторожного удара.

– Зачем он тебе? – спросил Гедимин. На несколько секунд он отвлёкся, чтобы молча пожать руку Хольгеру, и теперь подозревал, что упустил какую-то деталь.

– Вместо «кагета» прислали «ириен», – Линкен сердито фыркнул. – Сорвали испытания! Мать моя колба, кого-то надо расстрелять!

Гедимин мигнул.

– «Ириен» для бомбы? Она же не взорвётся. И все это знают.

Из-под шлема Константина донёсся смешок.

– Да кто знает все эти тонкости, кроме нас четверых?! И, кстати… Линкен, почему ты так уверен, что ирренций – с Ириена? Там что, маркировка?

– Что я, «ириен» от «кагета» не отличу? – фыркнул взрывник. – Ты просто не видишь ирренция. На экране они все одинаковые. А на деле никогда не перепутаешь. Атомщик, ты с «лунником» работаешь?

Гедимин качнул головой.

– У меня несколько стержней из «ириена». Хорошие, не вспыхивают. Но разгораются по два часа.

Линкен мигнул.

– Так и тебе насовали «ириена»? Ядро Юпитера… Давай напишем Ассархаддону! Они там, в распределителе, совсем мутировали!

– Он же начнёт расстрелы, – напомнил Гедимин. – Я завтра спущусь к Хильде. Спрошу, что она знает.

– Хильда не знает ничего, – сказал Константин. – Распределяет Инженерный блок. А на них мы так просто не выйдем.

– Я напишу Ассархаддону, – решительно сказал Линкен. – Пусть хоть всех расстреливает. Сорвали мне два испытания, макаки драные…

05 декабря 38 года. Луна, кратер Драйден, научно-исследовательская база «Геката»

Гедимин закрыл новые контейнеры и, осторожно взяв их в руки, пошёл к шлюзу. Константин, до того разглядывавший что-то на мониторе телекомпа, обернулся и окликнул его.

– Какой это ирренций? «Лунник»? Больше тебе не присылают «ириен»?

– Прислали ещё, но я сам просил, – ответил Гедимин. – Хочу кое-что проверить. Может, ты был прав, – так реакция пойдёт ровнее…

Константин торжествующе фыркнул ему в спину, но сармат больше не оборачивался.

…Стержни из «ириена» разгорались неохотно – и не все. Те четыре, что прислали Гедимину в первой, «замаскированной», партии, кое-как удалось приспособить, ещё два сармат отправил в Химблок на изучение и переработку, мощность реактора слегка снизилась, но перегреваться он стал гораздо реже – примерно раз в три часа. «Посмотрим, что прислали сегодня,» – сармат отложил большую часть контейнеров, взял два из них и отодвинул защитный экран, прикрывающий яму бывшего бассейна. «Проверю сначала эти.»

Под ногами на спуске лежала пластина из рилкара; свет реактора падал на неё под углом, частично проходя насквозь, и прорезанные в ней глубокие борозды оставались в тени. Гедимин остановился и удивлённо посмотрел на неё. «Вчера этого не было. Что это, и зачем?»

«Правила безопасности» – нащупал он буквы на поверхности плиты. «Запрещается: вынимать стержни, твэлы и сборки из работающего реактора…»

Значки были мелкие, их поместилось на плите много, – Гедимин не дочитал и до четверти. Поднявшись на ноги, он озадаченно покачал головой. «Константин. Сюда спускался? Надо же…»

Он прошёл вдоль реактора, выгнутого дугой, опуская до упора управляющие стержни. В первое мгновение резко стало темнее, дальше свет убывал медленно, плавно, но полностью не угасал – зрению сармата было достаточно видимого излучения от ирренция даже при «погашенной» цепной реакции. «Ну вот, реактор не работает,» – он покосился на плиту у лестницы и еле слышно фыркнул. «Теперь надо вынуть стержень…»

Вынутая деталь ещё светилась, когда Гедимин укладывал её в контейнер, и была тёплой на ощупь, – ирренций, как и рилкар, остывал медленно. Сменный стержень, завёрнутый в защитное поле, был извлечён, осмотрен со всех сторон и аккуратно опущен в каркас сборки прямо с мерцающей оболочкой. Она светилась так же ярко, как в первую секунду после извлечения из контейнера, но Гедимину почудилась какая-то рябь на её поверхности, и он подошёл ближе и протянул к ней руку с дозиметром. Больше ничего он сделать не успел.

Удар о стену был так силён, что сармату послышался треск брони; спину обожгло болью. Руку с дозиметром отбросило в полёте чуть назад; теперь её локоть ощутимо вывернулся в обратную сторону. Невероятно яркое белое сияние в долю секунды сменилось чернотой, и разглядеть в ней что-нибудь было невозможно. Гедимин поднёс уцелевшую руку к лицевому щитку и нащупал полужидкую массу, стекающую по респиратору на грудь. Верхний слой обшивки расплавился и прилипал к пальцам.

– Реактор, – Гедимин сам не заметил, как прохрипел это вслух. Припав на уцелевшую руку, он пополз было вперёд, но остановился. Теперь он слышал тревожный писк дозиметра и шум падающих капель расплава. Источников писка было несколько – видимо, сработали детекторы над бассейном, когда взрыв снёс защитные экраны. Гедимин с трудом поднялся на ноги, досадливо сощурился и развернулся к реактору спиной. Спасать уже было нечего – хотя сармат не видел обломков, было очевидно, что взрыв такой силы размазал конструкцию по всему бассейну.

Сармат остановился, вспоминая, где находится лестница, и как она устроена. Видимо, взрыв обжёг сетчатку, – он не видел ничего. Нащупав уцелевшей рукой стену, он медленно пошёл вверх по ступенькам. Сломанная рука болталась, и каждый шаг вызывал вспышку боли и неприятную слабость в коленях. Гедимин прижал неисправную конечность к груди и пошёл немного быстрее. Теперь можно было не ощупывать стены – он помнил каждую ступеньку.

«Взрыв,» – он сделал передышку на повороте – тяжело опустился на площадку и привалился к стене спиной. Боль уже не беспокоила его – куда неприятнее был невидимый обруч, опоясавший грудь. «Ещё до запуска. С опущенным управляющим стержнем. Взрывная реакция… откуда? Никогда такого не ви…»

Он оборвал себя на полуслове и с присвистом выдохнул сквозь зубы. «Кагетский ирренций. Это был стержень из «кагета». Да, только так. «Кагет», мать моя колба. Грёбаный «кагет»…»

08 декабря 38 года. Луна, кратер Драйден, научно-исследовательская база «Геката»

– Ликвидаторы собрали весь ирренций. Выскоблили стены на десять сантиметров вглубь. Теперь у тебя свой собственный «красный отсек», – Хольгер испустил невесёлый смешок. – Ипрон, кеззий, серебро… Ничего не пропало, атомщик. Я прослежу, чтобы новые стержни привезли как можно скорее.

Гедимин видел его, как сквозь толстый слой рилкара, а иногда изображение пропадало вовсе, – как выяснилось, от взрыва реактора пострадала не столько сетчатка его глаз, сколько зрительный центр после удара головой о стену. После каждого «мигания» сармат сердито щурился и пытался провести рукой по глазам, но ремни-фиксаторы крепко удерживали его на дне капсулы-автоклава.

– «Кагет», – прохрипел он, глядя в черноту перед собой; Хольгер был где-то там, но когда зрительный центр подключится и покажет картинку, сармат не знал. – Там этот грёбаный «кагет». Его невозможно отделить…

– Тише, тише, – Хольгер осторожно притронулся к его плечу. – Я знаю про «кагет». Твой ирренций передадут Линкену. Здесь есть ещё «лунник», твои реакторы работают непрерывно. Жаль только, мне не удалось изучить отработанные стержни. У меня была одна мысль насчёт нестабильности реакции…

– Что? – зрительный центр снова включился, и Гедимин приподнял голову и нетерпеливо взглянул на Хольгера. – Что ты узнал?

– Пока ничего, атомщик. Одни пустые подозрения, – тот виновато развёл руками. – И проверить их не на чем. Я взял твои данные по стержням. Мне упорно кажется, что дело не в ирренции…

Послышался звук открывающегося люка, и химик, вздрогнув, соскользнул с капсулы и шагнул в сторону. Теперь Гедимин не видел его, зато в поле зрения на секунду появился белый комбинезон – один из медиков прошёл мимо капсулы.

– Он быстро восстанавливается, куратор Ассархаддон, – донёсся до Гедимина быстрый боязливый шёпот. – Локтевой сустав срастается…

– Что с его зрением? – спросил Ассархаддон, перебив медика на полуслове. – Вы провели пересадку?

– Глаза в полном порядке, повреждена часть мозга, – ответил сармат. – Пересадка бесполезна, но есть надежда на постепенное восстановление…

– Мозг, – судя по голосу, Ассархаддон был очень раздосадован. – Да, неприятная ситуация. Сколько времени ему понадобится на восстановление?

Гедимин приподнялся со дна капсулы, надеясь услышать что-нибудь новое, но до него донёсся только щелчок коммутатора. Несколько секунд спустя Ассархаддон наклонился над автоклавом и шевельнул ладонью в приветственном жесте.

– Досадное происшествие с вашим реактором, – сказал он; его лицо размывалось, таяло в тумане, и Гедимин сердито сощурился – но зрительный центр снова отключился, и с ним ничего нельзя было сделать. – Медики сделают всё, чтобы вы вернулись к работе как можно скорее. У вас есть распоряжения для Инженерного блока?

Гедимин с трудом качнул головой.

– «Кагет», – проговорил он, глядя в темноту, наполненную странными точечными вспышками. – Вместо «лунника» прислали «кагет». А раньше был «ириен». Это уже не первый случай – такие поставки. И это похоже на саботаж. Я думал, это случайность…

Он стиснул зубы и откинулся на дно капсулы. «Надо было сообщить ему сразу. А теперь мой реактор уничтожен.»

Ассархаддон несколько секунд молчал; Гедимин не видел его лица и сам прикрыл глаза, стараясь не показывать, насколько он сейчас раздосадован и зол. «Кому мешал мой реактор?! Моя работа… Здесь что, есть диверсанты с Земли?!»

– Я должен извиниться перед вами, Гедимин, – заговорил наконец Ассархаддон, и сармат вздрогнул от неожиданности. – Я не предупредил вас о своём эксперименте. Ваша неосведомлённость была частью его условий. Я сожалею, что вы пострадали, и я сделаю всё, чтобы исправить последствия как можно быстрее.

Гедимин растерянно мигнул.

– Эксперимент? Какой эксперимент?

– С разными видами ирренция, – Ассархаддон как будто удивился. – Это было моё распоряжение – присылать вам немаркированные стержни. Признаться, я очень сомневался, что происхождение может влиять на свойства настолько сильно. Мне нужно было исключить личный фактор… и теперь я признаю, что вы всё это время были правы. Ирренций из рудников Кагета для вашей работы непригоден, ирренций с Ириена бесполезен для военных целей. Эксперимент закончен, дальше вы можете работать, не опасаясь подвоха.

– Has-su, – выдохнул Гедимин, выкручиваясь из фиксаторов. Ремни заскрипели, растягиваясь, – даже ослабленный из-за введённых анестетиков, сармат был достаточно силён, чтобы их порвать. Он услышал сердитые крики медиков, но прекратил свои попытки освободиться раньше, чем кто-то подошёл к его капсуле, – слабое движение воздуха сказало ему, что Ассархаддон ушёл. «Экспериментатор, мать моя колба,» – Гедимин снова растянулся на дне капсулы, сердито щурясь в тающую черноту. «Хотя… некоторый смысл в этом был.» Он тяжело вздохнул, вспоминая белую вспышку. «Опять всё делать заново. Как всегда…»

19 декабря 38 года. Луна, кратер Драйден, научно-исследовательская база «Геката»

«Вроде бы точно. Сделать бы нормальные замеры…» – Гедимин с досадой сощурился на анализатор. Прибор позволял измерять длину с точностью до микрона… если только пользующийся им мог рассмотреть шкалу, а не видел вместо неё чёрно-белую рябь. Сармат с тяжёлым вздохом распластался на полу и подсунул согнутый палец под наконечник ближайшего стержня. «Да, всё верно. И здесь тоже. Можно запускать.»

Кто-то, нарочито громко кашлянув, постучал кулаком по его наплечнику. Сармат удивлённо мигнул и перевернулся на другой бок. Над ним, качая головой, склонился Константин; увидев, что на него смотрят, он выпрямился и сложил руки на груди.

– Вставай. Хватит валять дурака.

– Чего тебе? – недовольно откликнулся Гедимин, переползая к соседней сборке. «Надо всё проверить ещё раз. На всякий случай,» – думал он, закрывая глаза и поднося ладонь к наконечникам стержней. Делать замеры на ощупь было легче, если сбоящее зрение не вмешивалось в процесс.

– Заканчивай работу, – сказал Константин, снова постучав по его броне. – Хватит щупать стержни. Точности это не прибавит.

Гедимин мигнул.

– Я делаю контрольные замеры, – он перекатился на другой бок и нехотя поднялся на ноги. – А ты что тут забыл? Это реактор, а не «чистый» отсек.

Константин с тяжёлым вздохом взял его за плечо и потянул к лестнице.

– Я? Мешаю убиться о пресловутый реактор одной ошибке генетиков. Идём наверх, теск. Ассархаддону ты нужен живым… и зрячим. Опять глаза отказали?

Гедимин поднёс руку к лицевому щитку. Теперь, когда он стоял к реактору спиной, каждый из растопыренных пальцев был виден относительно чётко.

– Мерцает, как нестабильные твэлы, – поморщился он. – Очень мешает.

– Идём-идём, – толкнул его в спину Константин. – Дай зрению нормально восстановиться. Не порть работу медотсека.

Поднявшись на край бывшего бассейна, Гедимин в последний раз посмотрел на реактор. Сверху тот выглядел миниатюрным; все четыре сборки, если их содвинуть вместе, сармат мог бы удержать в ладонях. «Константин прав,» – подумал он, включая генератор защитного поля. «Нужен перерыв. Запуск будет завтра.»

26 декабря 38 года. Луна, кратер Драйден, научно-исследовательская база «Геката»

– Хэ-э! Ты в своём уме?! – Константин, едва взглянув на то, что держал в руках Гедимин, быстро отскочил в сторону. – Что это делает в мастерской?!

– Изучается, – буркнул Гедимин, опуская дымящийся твэл на стенд и прикрывая защитным полем. Оно вспыхнуло и исчезло, выгорев изнутри; сармат поставил генератор полей в «мерцающий» режим и повернулся к Константину, быстро отступающему к шлюзу.

– Позови Хольгера. Пусть посмотрит.

Дождавшись сигнала о закрытии шлюза, он отодвинул защитный экран и склонился над твэлом. Жидкий обсидиан, облепивший наконечники стержней, уже начал остывать – по крайней мере, больше он не булькал. Гедимин выдвинул на пару сантиметров коготь и осторожно разъединил склеенные стержни. Их тусклое зеленоватое свечение на долю секунды побелело, но ладонь сармата, поставленная между ними, преградила путь излучению, и вспышка тут же угасла. Гедимин положил вдоль ладони пластину рилкара, проложенного серебристой фольгой, и медленно убрал руку, с подозрением наблюдая за стержнями. В этот раз ирренций «успокоился».

За плечом сармата послышался изумлённый протяжный свист. Хольгер склонился над стендом, опираясь на него двумя руками, и снова присвистнул.

– Вспышка?

Гедимин угрюмо кивнул, разглядывая деформированные оболочки стержней. Обсидиан отскоблить было несложно, – куда хуже было то, что рилкар оплавился и потерял по миллиметру толщины со всех сторон.

– На замену, – буркнул он. – Деформация…

Хольгер тронул кончиком пальца ближайший стержень и покачал головой.

– Да, очень наглядно… Под три тысячи?

Гедимин снова кивнул.

– Две шестьсот. Чуть менее полусекунды.

Хольгер присвистнул.

– М-да, тут нужна хорошая реакция… И, насколько я могу судить, в охладителе необходимости нет.

– Такое не охладишь, – пробормотал Гедимин, отделяя от стержней нетронутые хвостовики и вытряхивая ирренций в экранированный контейнер. Наконечники и всё, что рядом с ними, прогрелось до оплавления, и светящиеся диски спеклись в длинные столбики, но структура в верхних частях сохранилась – тепло не успело подняться вверх по стержню.

– А сколько он проработал до этой вспышки? – спросил Хольгер, откладывая испорченные куски в отдельный контейнер – для переработки в Инженерном блоке.

– Чуть больше четырёх часов, – Гедимин покосился на разобранный на части механизм – много стеклоподобных материалов, небольшие элементы и проводки из ипрона и флии. – Не так плохо. Я настрою автоматику, чтобы глушила при первой вспышке. Может, удастся отладить.

– Давай, – покивал Хольгер, закрывая контейнеры и заворачивая их в непрозрачное защитное поле. – Четыре часа – очень неплохо. И… при заглушении одного твэла остальные продолжают работать, и мощность не сильно падает?

Гедимин качнул головой.

– Нельзя глушить часть, – угрюмо сказал он. – Только всё. Пока оно ищет, где там что, – всё расплавится. Будет такой… импульсный реактор. По мне – сойдёт. Если Ассархаддон согласится…

31 декабря 38 года. Луна, кратер Драйден, научно-исследовательская база «Геката»

Синевато-зелёное свечение на долю секунды посветлело, и Гедимин развернулся всем телом к просвету в экранах, прикрывающих реактор, но двинуться к нему не успел – свет резко потускнел. Дуга, изогнувшаяся над топливными сборками – электромагнит, удерживающий стержни – разомкнулась, сбросив ипрон в реактор, и разогрев прекратился, не успев причинить вреда. Гедимин нашёл «вспыхнувший» твэл, внимательно осмотрел его, осторожно тронул самый горячий стержень, сместив его чуть вверх, довольно кивнул и вышел, задёрнув за собой экранирующую перегородку. В наушниках засвистело – вентиляция набирала обороты; «реакторный» зал пора было охладить.

– Ну что там? – спросил Константин. Гедимин, вышедший из шлюза дезактивации, посмотрел на свою ладонь – на этот раз на перчатке не было следов оплавления – и довольно кивнул.

– Пять часов пятьдесят три минуты. Автоматика сработала. После перерыва попробую ещё раз. Рано или поздно я там всё выправлю…

– Перерыв? – Константин выразительно хмыкнул. – Уже достижение… Сходи пройдись, атомщик. Нечего тут сидеть. Меньше чем за час твоя яма не остынет. Можешь съездить в Биоблок.

– Завтра наездимся, – Гедимин, оторванный от мыслей о реакторе, недовольно сощурился. – Прерывать работу сейчас – плохая идея.

– Иди-иди, – махнул рукой Константин. – Куда хочешь. Главное, реактор не трогай.

Сармат вышел из лаборатории, медленно преодолел два плавных изгиба узкого коридора и вышел к платформе. Там в это время суток обычно никого не было, и Гедимин, услышав гул глайдера, удивлённо мигнул. Когда он подошёл к транспортному туннелю, глайдер уже успел выехать на платформу, и грузовой вагон, доставивший его в Ядерный блок, задраил люки. Тяжёлый бронированный грузовик со знаками биологической опасности на бортах медленно вползал в самый широкий из коридоров, расходящихся от платформы. Двое экзоскелетчиков в «Фенрирах» шли перед ним, один ехал на броне. Они переговаривались о чём-то, не переключив коммутаторы; на Гедимина никто не обращал внимания. Глайдер проехал мимо него и замедлил ход, вписываясь в очередной плавный изгиб коридора; часть обшивки со скрежетом прошлась по стене, и грузовик встряхнуло. Что-то выплеснулось из приоткрытого контейнера, следом шмякнулось что-то небольшое, тёмное, бесформенное. Экзоскелетчик, сидящий на броне, прикрикнул на водителя и с грохотом захлопнул приподнявшуюся крышку. Глайдер пополз дальше. Здесь, за поворотом, коридор выпрямлялся и выходил к соседнему транспортному туннелю. Насколько знал Гедимин, эта ветка вела в сторону «Койольшауки».

«Охрана,» – сармат брезгливо поморщился. «Разломают броневик за сутки.» Он огляделся в поисках роботов-уборщиков, но ничего не нашёл – их выпускали в коридоры по часам, и сейчас, видимо, у них был перерыв. Тёмная лужица, присыпанная какими-то остатками, выделялась на полу неряшливым пятном, и Гедимин невольно сделал шаг к ней. Её цвет показался ему неприятно знакомым – и когда он вспомнил, где это видел, то вздрогнул и, быстро подойдя, опустился на пол рядом с ней. «Кровь? Человеческая кровь?»

Маслянистые сгустки успели сменить цвет с красного на бурый, но всё же их было не спутать с чёрной кровью сармата. Гедимин тронул их пальцем – под грязной жижей что-то упруго дрогнуло, и наружу показался край оплывшей белесой сферы. Сармат успел перекатить её на ладонь, прежде чем его рука дрогнула и разжалась, – на него смотрел потускневший человечий глаз.

«Мать моя пробирка…» – он резко выпрямился, стряхивая кусок слизи на пол. Глаз был не один – второй, расплющенный и, видимо, вытекший, лежал рядом. Сармат посмотрел вслед глайдеру и растерянно покачал головой.

– Константин, – сказал он в коммутатор, но тут же вспомнил, что с лабораторией связаться невозможно. Он с трудом отвёл взгляд от кровавой лужи – и тут же рядом с ним вдоль стены проскользнул, едва не столкнувшись с ним, Хольгер.

– Гедимин, вот ты где. Я принёс тебе новый «арктус»… – выпалил он, прежде чем уткнуться взглядом в жижу на полу, замереть и медленно повернуться к Гедимину. – Hasu…

Пять минут спустя все трое сарматов собрались в пустом коридоре и окружили лужу. Охранники Гедимина и Константина подтянулись следом; ремонтник обнаружил, что Хольгер свою охрану где-то забыл, на секунду позавидовал ему, но тут же выкинул нелепую мысль из головы – сейчас ему было не до охранников.

– Как минимум двое, – мрачно сказал он, рассмотрев останки и положив их обратно на пол. – Здесь – двое. Контейнеры были большие.

– Да уж д-догадываюсь, – Хольгер нервно сглотнул, стараясь не смотреть ни на кровавые сгустки, ни на руку Гедимина. – Какие-то биоотходы… Интересно, что они тут забыли?

– В Ядерном блоке сейчас нет никаких испытаний на живых существах, – сказал Константин, покосившись на экран смарта. – Разве что в «Койольшауки». Но оттуда сюда не повезли бы – утилизатор там, а не здесь…

– Биоблок, – заключил Хольгер. – Везли отходы на утилизацию, срезали путь через наш коридор. Гедимин, хватит это трогать. Все эти существа давно мертвы.

Сармат, молча признав его правоту, поднялся на ноги. Смотреть на жалкие останки ему не хотелось, даже было противно, но взгляд сам к ним спускался. Гедимин отвернулся и посмотрел на Хольгера.

– Какие-то опыты Ассархаддона? Но почему он вывозит сюда землян, и никто ему не мешает? – он в растерянности перевёл взгляд на Константина. – Это обычное дело? Такая традиция?

Северянин пожал плечами.

– Думаю, у него давно отлажены все пути поставки и утилизации. Тебя же не удивляло, что тут много плутония и прочих полезных веществ? У Биоблока свои необходимые материалы и оборудование, и у них тоже нет проблем со снабжением. Идём отсюда. Это всё – не наше дело.

Они вернулись в лабораторию, и Гедимин тяжело опустился в ближайшее кресло в «чистом» отсеке и первую минуту даже не смотрел в сторону шлюза. Ему было не по себе.