Текст книги "Проект «Геката» (СИ)"

Автор книги: Токацин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 76 (всего у книги 146 страниц)

Корабль резко повело вправо – и тут же, не сбавляя скорость, он мотнулся влево. Казалось, что-то держит его за носовую часть и машет им, произвольно встряхивая корму. Представив эту картину, Гедимин усмехнулся – но тут же, стерев с лица ухмылку, вполголоса выругался.

– Фьонн, что с кораблём?

– Застрял! – выдохнул «лучевой пилот». – Незакрытый портал на пути…

– Tzaathasulesh, – прошептал Гедимин, сердито щурясь. «Как можно было бросить портал незакрытым?!» – подумал он, но тут же вспомнил, что ни от Стивена, ни от Корсена ни разу не слышал команды «закрыть портал!» «А у нас без команды работаю один я,» – с досадой подумал он. Корабль снова мотнуло – пилоты пытались вытащить его из портала, и, судя по крикам из отсека управления, получалось плохо.

– Корсен, меня слышно? – громко и чётко спросил Гедимин, надеясь, что его голос перекроет невнятные шумы. – Стреляй в кромку портала! Разверни все бластеры, жги омикрон-излучением, после залпа сразу сдавай назад!

– Жечь кромку портала? – переспросил капитан. – Заденем нос!

– Герметизируй и жги! – крикнул Гедимин; давний вакуумный ожог на правой руке снова вспыхнул болью. – Иначе нас раздавит!

– Atzaduu! – раздался в наушниках громкий голос Корсена. – Tzagellt!

Корабль по инерции ещё вело в сторону, когда пилоты антиграва и «лучевого крыла» скоординировали усилия – и «Бет» дёрнулся назад. По кораблю пронёсся оглушительный скрежет, Гедимина проволокло по палубе, к царапинам на верхнем слое фрила прибавилось ещё восемь.

Почти минуту сармат выжидал, лёжа на палубе. После нескольких отрывистых команд «Бет» начал набирать скорость. Рывки и тряска прекратились. Гедимин поднялся и подошёл к щиту управления. Реактор перенёс внезапное испытание достойно, только заплевал активную зону нейтронами и нагрелся на полсотни лишних градусов, практически остановив электрогенерацию. Гедимин запустил дополнительные насосы, ускоряя охлаждение, и повернулся к обломкам кресла. «Какие-то они непрочные,» – думал он, потирая плечо. «Надеюсь, на Кагете есть замена.»

… – Надо быть идиотом, чтобы оставить портал нараспашку, – сердито щурясь, объяснял он Фьонну несколькими часами позже. Они сошли с корабля, оставив реактор остывать, а спешно собранных по всему крейсеру и лагерю техников – приводить в порядок покорёженный нос. Когда «Бет» попал в ловушку, портал сузился настолько, что в него поместилась только противоастероидная защита – и её смяло так, будто «Бет» протаранил астероид из чистого гранита.

– Повезло, что при торможении никто не свернул шею!

Фьонн кивнул.

– Йоргиса скоро выпишут, – сказал он, оглянувшись на корабль. – Говорят, разрыв связок.

– Это склеят, – согласился Гедимин, непроизвольно потрогав локоть. – Мне много чего склеивали.

Кроме Йоргиса, в корабельном медотсеке остались четверо, и кто-то из отпущенных в увольнение солдат уже возвращался на борт, безуспешно пряча среди конструкций экзоскелета плотный шар защитного поля. Внутри шевелилось что-то белое.

– Эй! – крикнул ему Фьонн. – Куда с биоопасностью?!

– Туда, где знак нарисован, – бросил сармат, не оборачиваясь. Гедимин вспомнил символ биологической опасности на входе в медотсек и едва заметно усмехнулся.

– Эти «жуки» не едят фрил?

– Нет, только растения, – ответил Фьонн. – Там есть закрытый контейнер с разметкой. Повесят на стену, положат сверху траву, – будут гонки по вертикали. Мы так делали – никто никого не съел.

Гедимин хмыкнул.

– Да, скучно у вас было…

Он посмотрел на небо. Сизая дымка над предгорьями слегка посветлела, и в ней появились просветы, – но даже при ясном небе Гедимин не увидел бы пояс Гермеса, протянувшийся на краю звёздной системы. «Через неделю – вылет,» – думал он, чувствуя знакомое тепло в груди. «Если затянут с ремонтом, придётся помочь.»

20 июня 31 года. Кагет, Обугленные горы, урано-ирренциевый рудник – плато, промышленная база «Элара»

– Atzateru!

От внезапного звука в наушниках Гедимин, мирно дремавший в реакторном отсеке, дёрнулся, скатился с матраса, распрямился, готовясь перемахнуть на потолок, – и только потом открыл глаза.

– Разбудил? – видимо, по шуму из отсека Корсен понял, что что-то не так. – Выспишься потом. Иди в рубку, есть дело.

Через несколько минут Гедимин подходил к капитанской рубке. У входа его встретили двое часовых – один из экипажа «Бета», другой – в трофейном экзоскелете, расцветкой похожем на гималийский.

– Tzaatesqa! – незнакомый сармат в гималийской униформе, едва увидев реакторщика, поднял руку в приветственном жесте.

– Tza, – сдержанно согласился Гедимин. – Это у тебя ко мне дело?

– Меня прислал комендант Ульф, – начал без предисловий сармат. – Промышленная база «Элара» начала работу. Для её нужд вывезли с Гималии шесть синтезирующих реакторов. Они собраны и готовы к запуску. Комендант Ульф распорядился доставить на базу Гедимина Кета для проверки их готовности.

Гедимин мигнул. «Я же вроде сдох. Там что, других специалистов не нашлось?»

– А что осталось на Гималии? – спросил он вслух. Вопрос был глупый, но задавать то, что вертелось на языке, было, на его взгляд, небезопасно.

– Гималийская база расформирована, – ответил сармат и замолчал, выжидающе глядя на Гедимина. Через несколько секунд заговорил капитан Корсен:

– Отправляйся сейчас. Обратно тебя привезут. Ульф помнит наш договор?

– Ульф помнит, – с непроницаемым лицом ответил посланец. – Идём.

Четырёхместный глайдер ждал у главного шлюза. Несколько минут спустя он уже скользил на «подушке» защитного поля, не поднимаясь высоко, над тёмной степью. Впереди медленно вставала над горизонтом чёрная полусфера, окружённая цепочками огней, и ветер в ночной тишине доносил шум массивных механизмов.

«На Эларе делали лёгкие корабли – истребители и бомберы,» – вспоминал Гедимин, глядя на приближающиеся здания. «Нужно много ирренция для двигателей. Местный непригоден, и поэтому сюда привезли реакторы… Логичное действие. Значит, о непригодности «кагета» ещё не забыли…»

На базе их ждали. Не прошло и четверти часа, как Гедимина вывели на смотровую галерею, проложенную вдоль длинного здания, разделённого на три отсека. Ещё три реактора поставили с другой стороны комплекса.

Материал был уже загружен, и Гедимин попросил разрешения заглянуть в реакторы и проверить качество стержней. Сопровождающие молча ждали его на галерее. Сармат, спустившийся вместе с ним, – начальник цеха, судя по нагрудным полоскам – по собственной воле не издал ни звука за всё время осмотра и на заданные вопросы отвечал односложно, хоть и осмысленно. Несколько секунд Гедимин пытался вспомнить, видел он где-нибудь этого сармата или нет, но вскоре бросил эти попытки и переключился на реакторы.

Технология изготовления полых трубок из окиси ирренция не была забыта, об охлаждении позаботились и даже достали где-то генераторный плутоний, чтобы разбавить им обычную урановую загрузку. Осмотрев три установки, Гедимин одобрительно кивнул и поднялся на галерею. Его повели дальше, к оставшимся трём реакторам. Начальник цеха остался; Гедимин слышал за спиной, как он приказывает операторам начать запуск.

Отчего-то сармату было не по себе. Он пристально смотрел на реакторы, думая, что дело в них, но вскоре понял, что смутная тревога донимает его с тех пор, как он покинул крейсер. «Синтезный цех на Кагете. Ирренций с Кагета… синтезированный, но с Кагета…» – невнятная мысль наконец оформилась в слова, но более внятной от этого не стала, и Гедимин досадливо поморщился. «Ну и что?!»

– Из чего затравка? – спросил он. – Откуда ирренций?

– С Ириена, – ответили ему. – Последние остатки.

«Да, из «ириена» хорошая затравка,» – Гедимин одобрительно кивнул, переводя взгляд на вспомогательные системы. Для удобства осмотра реакторы вскрыли; теперь внутрь можно было не лазить, просвечивая установки сверху сигма-излучением. «Но цех на Кагете. Кагетский ирренций… Почему он вообще взрывается? Не из-за примесей… может, есть связь с планетой? Почему не взрывается синтезированный? Четыре центра синтеза, и нигде не взрывается… Мать моя пробирка! Самое время для научных штудий…»

– У вас есть отдел испытаний? – спросил он и увидел, как сарматы озадаченно переглядываются. Среди них был Ульф Марци, комендант «Элары», и он выглядел таким же удивлённым, как все остальные. «Нет,» – понял Гедимин ещё до того, как ему ответили.

– Мы не выпускаем ничего нового, – сказал Ульф. – О каких испытаниях идёт речь?

– Когда ирренций будет выгружен, его проверят на взрывоопасность? – спросил Гедимин. – Выяснят критическую массу, особенности поведения?

Сарматы снова переглянулись.

– Это было сделано, когда строился флот, – сказал Ульф. – И, как я знаю, именно тобой и твоими товарищами.

Гедимин покачал головой.

– Никто не проверял, как ведёт себя ирренций, синтезированный на Кагете. Но я видел, как один кагетский твэл разносит реактор вдребезги. После выгрузки позови меня. Проверка много времени не займёт.

– Тратить вещество на проверки… – пробормотал один из сопровождающих, глядя на Гедимина с угрюмым подозрением. – Что скажет Маркус?

Все взгляды сошлись на Ульфе. Гедимин видел, что ему не по себе, – видно, Маркус уже успел надавать «Эларе» взаимоисключающих приказов и запугать расстрелами.

– Взорвётся же, – пробормотал он, отводя взгляд.

– Я выделю сырьё для проверки, – решился наконец Ульф. – Сколько?

– Четыре килограмма окиси, – ответил Гедимин, скрывая облегчённый вздох. – Раздели по сто граммов, последние сто – по десять. Если всё пройдёт как надо, верну в целости. Если нет – вся выгрузка пойдёт на бомбы. Если этот ирренций по свойствам будет аналогичен местному, ни на что другое он не сгодится.

Сарматы опять переглянулись.

– Что с реакторами? Они готовы к работе? – спросил, потеряв терпение, начальник цеха. Гедимин кивнул.

– Запускай. Через три месяца я приду. До проверки ничего никому не отгружайте, хоть бы сам Маркус прилетел. Ясно?

10 июля 31 года. Кагет, Обугленные горы, урано-ирренциевый рудник – Феба, кратер Ясона, база атомного космофлота «Мара»

– Atzateru! Tzatatzqajasu?

Гедимин вскинулся, но, узнав голос Фьонна, только ухмыльнулся.

– Подожди, ещё не взлетели.

В наушниках послышался прерывистый вздох.

– Мне не по себе, – признался вполголоса Фьонн. – Давно не ходил сквозь самодельные порталы.

Гедимин хмыкнул.

– На испытаниях их было полдесятка. Почему не прошёл?

– Ага, а потом топай от пояса Койпера до пояса астероидов, – отозвался Фьонн.

– Если бы они закрывались так быстро, мы бы не потратили неделю на ремонт, – напомнил Гедимин, снова и снова проверяя состояние «пульсирующих» твэлов. «Лишь бы реактор выдержал,» – думал он. «При двух «пульсирующих» в сборке его трясло по часу, а с четырьмя – как бы не взорвался…»

…С первого раза на Фебу их не пустили – пришлось прожечь ещё два портала, прежде чем для «Бета» освободили док. Спустя пару минут после посадки в наушниках раздался голос Корсена; сармат фыркал в коммутатор, с трудом сдерживая смех.

– Нас не ждали до двенадцатого. Арторион спросил, откуда мы тут взялись. Zaaateseq, seateske!

Гедимин смущённо хмыкнул.

Корабль гудел; сарматы готовились разбрестись по базе, кто-то договаривался о встрече в столовой, кто-то собирался искать знакомых. Гедимин, услышав упоминания других кораблей, тяжело вздохнул. «Где сейчас Хольгер? И Линкен тоже… И Константин…»

– Ты чего? – удивлённо спросил Фьонн, услышав его вздох. – На «Маре» ничего интересного. Ни купален, ни игр, – только нос морозить!

– Шлем надень, – буркнул Гедимин. – Ты землянин. Это марсиане могут ходить голышом при минус десяти.

Фьонн фыркнул.

– Так всё же – что случилось? Реактор не в порядке?

– Это я скрывать бы не стал, – отозвался Гедимин. – Ты идёшь в столовую? Там иногда собираются капитаны кораблей. Можешь найти кое-кого?

– Капитаны? – Фьонн на секунду оробел, но всё же ответил:

– Да, конечно, найду. Если он на базе. Кого ты ищешь?

– Их двое, – Гедимин ненадолго задумался, вспоминая второе имя. – Линкен Лиск, капитан «Феникса», – вице-адмирал. У него белые глаза и шрам от подбородка до глазницы. И Винфред Марци. Сам Винфред мне не нужен. В его экипаже есть реакторщик – Хольгер Арктус. Если ты их найдёшь, сделаю тебе механическое чучело «жука».

Фьонн заинтересованно хмыкнул.

…Сарматы возвращались на корабль под вечер, исчерпав весь нехитрый запас местных развлечений. Гедимин слышал в наушниках, как кто-то жалуется на охрану, отобравшую у него провезённых с Кагета животных, и как другой сармат рассказывает об отступлении из Африки. «Война, похоже, не задалась,» – думал Гедимин, хмуро глядя на мониторы.

Фьонн вошёл тихо, не стукнув крышкой люка, и остановился за плечом сармата.

– Ничего не получилось, – сказал он. – Линкен в сибирском рейде и на этой неделе точно не появится. А Винфреда сбили над Ио.

Гедимин, вздрогнув всем телом, развернулся к нему. Едва не выломанное кресло заскрежетало креплениями по палубе.

– Сбили, – повторил он. – Что с экипажем? Кто-нибудь спасся?

Фьонн качнул головой.

– Ио занята Земным Союзом. Если кто-то и выжил… – он, не договорив, уткнулся взглядом в палубу.

«Приказ Цанева,» – Гедимин почувствовал, как на груди смыкаются невидимые ледяные обручи, и прижал ладонь к скафандру, хотя давно знал, что это бесполезно. «Хольгер…»

– Понятно, – медленно, с трудом, проговорил он. – Иди.

Когда Фьонн ушёл, он скорчился в кресле, уткнувшись респиратором в ладони. Дышать было трудно, глаза нестерпимо жгло. «Вот тебе твои бомбы, атомщик. Не думал же ты, что на них не подорвёшься…»

21 сентября 31 года. Кагет, Обугленные горы, урано-ирренциевый рудник – плато, промышленная база «Элара»

– Одолжи мне «крылья», – попросил Гедимин у Фьонна, посмотрев на часы. Местные сутки с условно-земными не соотносились никак, и время «сползало» день за днём, пока не превращалось в окончательную условность. По земным часам был полдень; небо над кагетской степью только-только посветлело. В лагере надрывался гудок, поднимая охрану, а разбуженные охранники стреляли в воздух, сгоняя заключённых в строй. «Опять трещат,» – подумал Гедимин, брезгливо щурясь на грязные бараки. Отчего-то аммиачно-сероводородная вонь никогда не покидала эти предгорья, хотя в горах ничем подобным не пахло. «Канализация,» – с трудом вспомнил сармат. «Система выделения приматов… Зачем их вообще сюда привозят? Сольвентная установка работала бы круглосуточно и не пыталась сбежать…»

Он сдвинул пластины на шлеме и почувствовал, как из спины прорастают невидимые, но вполне ощутимые вибриссы. Тёплые прикосновения сигма-лучей с недавних пор успокаивали его и ненадолго разжимали обручи, обхватившие грудь. Сармат взлетел над степью и увидел в неярком свете зари огоньки над чёрными куполами промышленной базы.

Охрана впустила его не сразу – пришлось связаться с Ульфом, только тогда массивные гермоворота открылись, и он за электрокраном, перевозящим контейнеры с окисью ирренция, вошёл в хранилище.

– Проверка? – Ульф, поднятый по тревоге, смотрел на Гедимина и досадливо морщился. – Да, верно… В ней действительно есть необходимость? До сих пор ни в реакторных цехах, ни в хранилище никаких инцидентов не было.

– Когда будут – будет поздно, – отозвался Гедимин, пересчитывая про себя флиевые перегородки в контейнерах с ирренцием. Их было достаточно, чтобы разделить критическую массу на множество неопасных частей… если только эта масса не изменилась с тех пор, как Гедимин в последний раз её измерил.

– Ты сделал бруски? – спросил он. Ульф посмотрел в стену, переглянулся с сопровождающим и пожал плечами.

– Здесь верфи, а не лаборатория. Можешь отсыпать четыре килограмма окиси. Выдай ему пустые контейнеры…

В миниатюрном контейнере помещалось ровно сто граммов окиси ирренция. От десятиграммовых Гедимин, поразмыслив, отказался – и так много времени потратил на подгонку ёмкостей под крошечный объём. Разложив контейнеры по нишам скафандра, он поднялся на смотровую площадку на боковом куполе. Оттуда было удобнее взлетать.

Место для полигона он выбрал наугад, отсчитав десяток километров от «Элары». Далеко в стороне остался лагерь, ещё дальше – Обугленные горы. Сармат, кое-как лавируя в стремительных воздушных потоках, с облегчённым вздохом приземлился посреди плато. После сражения с ветром ему хотелось сесть на траву, но времени не было – из растительности уже выбирались «жуки», привлечённые новым «укрытием от ветра». Выкосив растения на десять метров вокруг и прикрыв себя и миниатюрный полигон защитным полем в три слоя, сармат достал первые контейнеры и положил их на землю. Сквозь полупрозрачный купол он видел, как «жуки», обнаружив, что поле тоже защищает от ветра, пытаются за него уцепиться и подняться повыше, но неизменно падают в траву. «Сгорят,» – равнодушно подумал сармат, складывая контейнеры в аккуратный штабель. «Одна тысяча триста… одна тысяча четыреста…»

Он досчитал до трёх тысяч пятисот, прежде чем контейнеры вспыхнули под рукой, и защитное поле растаяло в зелёном огне. Сармат посмотрел на пепел, лежащий вокруг, на ёмкости, лишь слегка нагревшиеся, и удивлённо мигнул. «Реакция на чистом «омикроне». Три пятьсот – критическая масса. Можно считать, что всё нормально. Значит, влияет не планета…»

Он повторил эксперимент, вернув все пластины на шлеме на положенные места. Критическая масса поднялась до трёх тысяч девятисот. «Как в «Гекате»,» – думал Гедимин, собирая контейнеры и отряхивая от налипшего пепла. «Значит, ничего не изменилось. Ну, хоть что-то…»

Он повторял про себя полученные числа, хотя давно запомнил их, – иначе мысли тут же возвращались к Хольгеру. Не вспоминать Хольгера при опытах с ирренцием было очень тяжело, а вспомнить означало снова выйти из строя, как минимум, на час. «Через три месяца проверю снова,» – думал сармат, разворачиваясь в небе и глядя сверху на выжженное пятно посреди степи. «Что-то тут не так…»

… – Ульф просил тебя не усердствовать, – сказал Корсен, когда Гедимин вернулся на корабль. – Ему велели не мешать тебе, но устраивать там ядерную лабораторию – такого приказа не было.

Гедимин кивнул.

– Ты проверил у них всё, что хотел? – спросил Корсен.

– Через три месяца надо повторить, – ответил Гедимин. – Ирренций часто меняется. Надо за ним следить.

Корсен покачал головой.

– Хорошо, что я не учёный. Так один раз что-то сделаешь – и всю жизнь вокруг прыгаешь. А вот если ты умрёшь, кто будет следить?

Гедимин пожал плечами.

– Тогда мне будет всё равно. Можно идти?

– Будто тебе нужно разрешение, – проворчал Корсен, опускаясь в кресло и разворачивая над круглым столом голографическую карту Солнечной системы. – Иди. Надеюсь, Ульф не нажалуется Маркусу…

21 декабря 31 года. Кагет, Обугленные горы, урано-ирренциевый рудник – плато, промышленная база «Элара»

– Держи, – Гедимин протянул Фьонну механического «жука». Сармату было досадно. Раньше на такую игрушку ему хватило бы трёх-четырёх дней – в крайнем случае, он потратил бы неделю, попутно работая над чертежами или обогащая уран в лазерной камере. Сейчас он провозился два месяца. С тех пор, как он узнал, что «Феникс» Винфреда Марци взорвался над Ио, работа вообще не клеилась – ни сравнительный анализ поведения реакторов с четырьмя и восемью «пульсирующими» твэлами, ни нелепые развлечения вроде этого «жука».

– Ого! – Фьонн развернул «жука» кверху брюшком, рассматривая открытые части механизма. – И все конечности целы… Спасибо, Гедимин. Пойду испытывать.

– Оставь мне «крылья», – попросил сармат, сверившись с календарём. По условно-земному счёту прошло три месяца с последней выгрузки ирренция в синтезных цехах «Элары». «Напоминать не стали,» – отметил про себя Гедимин, глядя на передатчик. Он оставил свой адрес и Ульфу, и начальникам цехов, но никто не прислал сообщения, – видимо, надеялись, что сармат о них тоже забудет. «И что я лезу не в своё дело…» – думал он, угрюмо щурясь, пока ждал, что шлюз откроется и выпустит его из крейсера.

Был полдень; дожди давно прошли, и степь, когда-то сочно-зелёная, стала серо-белесой. Трава, и так невысокая, окончательно полегла и шуршала под ногами, путаясь в пальцах. «Жуки» исчезли – вокруг валялись только пустые панцири. Гедимин сначала решил, что животные впали в анабиоз, и подобрал несколько образцов для изучения, но нет – в панцирях не было ничего. «Наверное, перешли в другую форму и закопались поглубже,» – сармат, наклонившись, копнул когтями затвердевшую землю, но не нашёл ничего, кроме остатков разложившейся органики. «Ассархаддон рассказал бы больше. Где он сейчас, интересно? Вывез экзотариум куда-нибудь к Нептуну и сидит, смотрит, как «жуки» сбрасывают панцири…» – Гедимин тихо вздохнул и выпрямился, приводя в действие «лучевое крыло». В горах за лагерем грохотали дробильные механизмы, на севере что-то взрывали, – «Элара» копала свои карьеры, держась в отдалении от ирренциевых залежей. Иллюминация над куполами базы была погашена, только рилкар блестел в солнечном свете, бросая на степь длинные блики.

Ещё на подлёте Гедимин услышал звуки стрельбы – кто-то выпускал длинные разряды из бластера старого образца. Когда он приземлился, всё уже было кончено, и охранники в экзоскелетах лагерной расцветки стаскивали к фургону изувеченные тела, слишком маленькие для сарматских. Скользнув по ним беглым взглядом, Гедимин отметил, что стреляли много, большей частью – уже по трупам. По двору тянулись кровавые полосы. Из распахнутых ворот выглядывали угрюмые охранники в униформе «Элары».

Гедимина запомнили – а может, всем было не до него, но, так или иначе, никто не пытался остановить его, когда он по знакомому коридору шёл вдоль рельсов электрокрана к хранилищу ирренция. На полу, стенах, кое-где – на рельсах засохла бурая жижа. Хмурый сармат в лёгком скафандре замывал кровавые пятна каким-то древним, явно самодельным приспособлением. Увидев его, Гедимин даже остановился.

– Чего уставился? – огрызнулся сармат, бросив на него недобрый взгляд через плечо.

– А роботы-уборщики… – начал Гедимин.

– Все сдохли от радиации, – перебил его сармат, наклоняясь к бурому пятну. – Иди, куда шёл.

С дальнего конца коридора донёсся скрежет. Когда Гедимин подошёл, там уже столпились ремонтники, разглядывая вынутые из стен створки покорёженных ворот. Вокруг ходил сердитый комендант, пытаясь выяснить, когда ворота повесят обратно. При виде Гедимина его отчётливо передёрнуло.

– Что здесь произошло? – спросил реакторщик, заглядывая в хранилище. Контейнеры с ирренцием были уже там – новая партия с особой маркировкой. Мерные ёмкости Гедимин принёс с собой – оставалось отсыпать четыре килограмма окиси.

– Бунт, – Ульф поморщился. – «Всё под контролем, они безвредны…» Нумусиа ни на пол-атома не контролирует своих мартышек! Теперь у меня двое раненых… и вот эти ворота! А тебе чего?

«Нумусиа?» – Гедимин озадаченно мигнул. «А, вспомнил. Комендант лагеря. М-да…»

– Надо проверить твой ирренций. Дай мне четыре килограмма, и я уйду.

…В этот раз пересыпать окись из контейнера в контейнер пришлось самому – Ульф отказался кого-либо звать, а привлекать ремонтников Гедимин не захотел – им и так хватало работы. Механизм ворот был серьёзно повреждён – похоже, в него заложили пару маломощных зарядов взрывчатки, и некоторые запчасти (замены на складе не было) предстояло делать из подручного материала. Гедимину такое было привычно, ремонтникам, судя по разговорам, тоже, – но никто из них такой задаче не радовался.

– Давно сюда водят макак? – тихо спросил он у охранника на выходе. – Зачем?

– Уборка, мелкие работы, – ответил сармат. – Ульф думал, это разгрузит рабочих. Двоих ранили сегодня, ты слышал?

– Откуда они взяли взрывчатку? – спросил Гедимин. Охранники переглянулись и одновременно пожали плечами.

Старый полигон Гедимина ещё чернел голой плешью – растительность за три месяца не подступилась к нему ни на миллиметр. Сармат поставил защитные поля, несколько минут следил за ними, – ни один «жук» не появился из сухой травы.

«Тысяча сто… тысяча двести…» – неэкранированные контейнеры с окисью привычно складывались в штабель. Воспоминания об аналогичных опытах в «Гекате» посещали Гедимина, но он не отгонял их, – острая боль за прошедшие месяцы сменилась глухой тоской. Спутники Юпитера оставались в руках Земного Союза, подбирающегося понемногу к Сатурну; Земля большей частью стала непригодной для жизни, но закрепиться на ней сарматам не удавалось; Норманн-Уэлс после долгих попыток отстоять покинули, вывезя всё, что возможно, в Ураниум-Сити; Ураниум, Утгард и Коцит пока держались. Линкен Лиск был жив, его регулярно видели на Фебе, но пересечься с ним Гедимину не удалось ни разу. Война продолжалась, и Гедимин надеялся, что хотя бы Маркусу она в итоге понравилась.

«Тысяча шестьсот… тысяча семь…»

Содержимое контейнера, зажатого в руке, плеснуло Гедимину в лицо бурлящим бело-зелёным расплавом. Дозиметр запоздало заверещал, вспыхнув красным. Защитное поле исчезло, будто его не было.

Машинально стряхнув ошмётки контейнера, сармат выпрямился, растерянно озираясь. Выгоревшая на полкилометра вокруг степь была забрызгана тонким слоем расплава, и он клокотал, светясь зеленью. Реакция продолжалась, и расстояние в десяток метров ей ничуть не мешало.

Гедимин покосился на руку – ирренций, впитавшийся в броню, светился и еле слышно булькал, проедая понемногу ипроновый слой. «Взрывная реакция,» – отметил сармат, наклоняясь над самым ярким пятном расплава и сгребая его в ладонь. Кое-что просвечивало сквозь пальцы, но часть массы была изъята, и свечение мигом потускнело.

Через три часа ирренций вернулся в твёрдое состояние, и Гедимин по кускам переложил его в «карманы». Часть осталась лежать в степи; сармат залил «фонящие» участки меей из личных запасов, но на круг радиусом в полкилометра меи не хватило. «Всё-таки испортился,» – думал Гедимин, глядя на кусок спёкшейся почвы с серыми каплями. «Сменил свойства. Теперь он аналогичен «кагету». Но из-за чего…»

Он вспомнил кровавые брызги на стенах и, вздрогнув, поднёс руку к шлему. «Лагерь. Видимо, ирренций с самого начала добывали так же, как сейчас. «Ириен» добывали не так. Синтезированный – тем более. А «кагет»… Видимо, он реагирует. На всё. Прямо по словам Хольгера… Hasu!»

… – Что?! – Ульф смотрел на Гедимина, и его глаза, сначала расширившиеся до предела, быстро сужались. – Это невозможно. Отгрузка начнётся этим же вечером.

– Корабли начнут взрываться этим же вечером, – Гедимин смотрел на Ульфа и чувствовал, что переговоры уже провалены. – Это уже не «синтез». Это «кагет». Его нельзя использовать ни для «Седжена», ни в реакторе. Проверь сам, если мне не веришь.

– Мне некогда проверять бредни, – Ульф, брезгливо поморщившись, кивнул охранникам. – Увести его и больше не пускать!

Гедимин покосился на экзоскелетчиков, и они остановились в нерешительности.

– Предупреди всех, что в твоих кораблях – «кагет». Это просто. Всё проверят без тебя.

Ульф на секунду задумался, и Гедимин затаил дыхание, но тут же комендант качнул головой и сердито сощурился на охранников.

– Ну?! Мне что, всё самому делать?! Выкинуть его с завода!

…Гедимин подбросил на ладони кусок стеклоподобной массы и перевернул его светящимися вкраплениями вверх.

– Теперь москитный флот пополнится самовзрывающимися истребителями. Крейсер, конечно, прочный, но три-четыре «хлопка» на каждой палубе… – он не договорил, откинувшись спиной на защитное поле и направив взгляд на кромку солнца, уходящую за край плато.

– Очень плохо, – пробормотал Фьонн, глядя на обломок странного минерала. – Я скажу Корсену. Раньше десятого нам отсюда не выбраться. И связи с «Марой» тут нет. Как думаешь, быстро «Элара» сделает новые истребители? Это же не минутное дело…

– Очень скоро, – отозвался Гедимин, сердито щурясь на закат. – Их клепают по два в сутки. Через месяц будет сотня, и пришлют барк с конвоем. Говоришь, десятого… Может, и успеем.

10 января 30 года. Феба, кратер Ясона, база атомного космофлота «Мара»

Корсен, выйдя из рубки, молча подошёл к Гедимину и обнял его.

– Всего один снаряд, и то мимо! – выдохнул он, выпустив удивлённого сармата. – Если бы шли из пояса астероидов, нас уже разнесли бы в клочья.

Гедимин кивнул.

– Базу вычислили? Уже бомбят?

Сам он ничего не чувствовал – многочисленные демпферы поглощали энергию толчков, но реактор выдавал нейтронные вспышки с периодичностью в пять минут, и Гедимин оставил его только после полного глушения с применением всего ипрона, который нашёлся в отсеке. У самого «Бета» причин для тряски не было, бурной тектоникой Феба никогда не отличалась, – били сверху, и, скорее всего, это был не метеоритный дождь.

– Бомбят все крупные спутники, – отмахнулся Корсен. – У Сатурна скоро будет новое кольцо из обломков земного флота. Подозревают, что базы здесь, но точных данных у них нет. В любом случае – сиди на корабле. С капитанами я поговорю сам.

– Скажи, чтобы предупредили других, – попросил Гедимин, чувствуя, насколько его план зыбкий и малореальный. – Пусть на всех крейсерах проверяют новые истребители. Один отсроченный запуск где-нибудь на астероиде сразу всё покажет. Всё, что выпущено на «Эларе» после двадцать первого декабря, смертельно опасно.

– Я понял с первого раза, – сухо сказал Корсен. – Повторять не надо. Сиди на корабле. Надеюсь, сейчас не все в рейдах…

…Гедимин рассчитывал, что о нём не вспомнят до вечера, и, не найдя полезного занятия, разложил в отсеке материал для новой цацки. Посреди работы в наушниках зашипело.

– Atzateru! – сказал Корсен чуть громче обычного. – В рубку!

Едва Гедимин переступил порог, навстречу ему шагнул Линкен. Он вскинул руку в приветственном жесте, долгую секунду смотрел реакторщику в глаза – и бросился к нему. Гедимин обнаружил, что его ступни оторвались от палубы, а макушка упирается в потолок, и он сдавленно хрюкнул, опасаясь за не слишком прочные переборки.

– Живой! – выдохнул Линкен, вернув сармата на палубу и немного ослабив объятия. – Так значит, каторга и рудовоз… А я думал – чего эта крыса Стивен убегает, едва меня видит? Ну ничего, я с ним ещё поговорю…

Он внезапно замолчал, немного отодвинулся и опустил взгляд на пару сантиметров ниже. Гедимин не сразу понял, куда он смотрит.

– Сними шлем, – тихо попросил Линкен.

Гедимин снял. Линкен несколько секунд смотрел на него, затем тронул пальцем клеймо на щеке сармата и зашипел, выдыхая сквозь стиснутые зубы невнятные проклятия.

– Стивен, – пояснил Гедимин, недобро сузив глаза. – Обычно ставят на руке.

– Sahasukemu, – прошептал Линкен. – Sa’athasulesh…

Гедимин надел шлем. Клеймо – будто от прикосновения сармата – снова начало жечь и дёргать, но реакторщик привычно отключил болевые окончания.