Текст книги "Проект «Геката» (СИ)"

Автор книги: Токацин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 92 (всего у книги 146 страниц)

Гедимин подходил к чужакам тихо, внимательно их разглядывая. У всех троих были лёгкие бластеры – даже не кинетика и уж тем более не ракетомёты. Один – крупный самец с гладким черепом и густой растительностью на лице – был в перчатках от пехотной брони, но отстегнул их, прежде чем взяться на клавиатуру. Второй – меньше ростом, но такой же коренастый, со множеством мелких шрамов на оголённых руках и нарисованными вокруг настоящих рубцов красными разводами – снял сапог, и Гедимин увидел механическую ступню. Человек пошевелил подвижным сочленением, будто разминал затёкшие пальцы. Третьей была самка с нагрудником, собранным из частей экзоскелета; за спиной торчали изогнутые выступы вроде плавников. Сначала сармату показалось, что у неё на лице рисунок, но потом он увидел под искусственными узорами очертания настоящего ветвистого шрама. На маленьком человеческом лице он занимал едва ли не половину, доходя до переносицы.

– Торни, это ж распродажа, – услышал сармат негромкий голос самки. – Они скинули всё старьё, а придурки и рады. Посмотрю я, как через полгода ты будешь искать запчасти…

Они говорили тихо – гомон подросших детёнышей за соседним терминалом заглушал их голоса. Гедимин покосился на экран – «макаки» обсуждали образец синской техники, побочный продукт ясархагского авиазавода. «Верно,» – подумал он, недобро щурясь. «Такого больше не делают. Негде.»

– Эй, – окликнул он людей, остановившись в двух шагах от них. Надо было бы нападать без предупреждения – если им удалось скрутить сулиса, они были не так просты – но Гедимину все люди казались крошечными и хрупкими, особенно если у них не было ракетомётов и плазменных гранат.

«Макаки», только заметив его, вздрогнули и повернулись к нависшему над ними сармату. Вид у них был растерянный.

– Торнтон? – Гедимин вопросительно посмотрел на людей. Самка повернулась к бородачу.

– Торни, что за проблемы?

– Харольд Уотерс, – негромко сказал Гедимин. – Вы беспричинно напали на него. Справились втроём с одним полусарматом?

Люди переглянулись. Торнтон поднял руки и быстро качнул головой из стороны в сторону.

– Потише, теск, – он тяжело поднялся на ноги. – Тут всё-таки информаторий. Значит, малыш Уотерс…

Никто из людей не тянулся к оружию и не пытался позвать охрану. Гедимин смотрел на них с удивлением, пытаясь понять, в чём подвох. Самка тяжело вздохнула.

– Новый акт пьесы «Малыш Уотерс и его заступники», – пробормотала она, глядя вдаль. – Ну очень длинный спектакль.

– И где он их находит?! – криво ухмыльнулся человек с механической ступнёй. – Я тоже хочу так находить партнёров по покеру! Почему мне никто не верит?!

– Не-не-не, Лю, у тебя недостаточно жалобный взгляд, – ответила самка. – Твоя наглая рожа не вызывает доверия. Ну, Торни, введёшь заступника в курс дела, или лучше мне?

Гедимин мигнул.

– Он сказал, что мы напали беспричинно, и что он теперь боится пройти по улице? Так? – Торнтон держался очень спокойно и смотрел на сармата с непонятным сочувствием. – Он не сказал, что Билли Томсон до сих пор в больнице с переломом бедра?

«Томсон?» – сармат недоумённо сощурился. «А, гонки…»

– Это несчастный случай, – сказал он. – За это не убивают.

Люди переглянулись и дружно хмыкнули.

– Ну конечно, – вздохнула самка. – Смотри сюда.

Она подняла на ладони обломок металлического штыря. Это был заострённый четырёхгранник – часть более крупного снаряда.

– Это вынули из генератора в машине Томсона. А вот это… – она достала другой штырь и положила рядом с обломком. – Это подобрали в трубе. А если ты пойдёшь с нами и посмотришь на флиппер малыша Уотерса…

Лю натянул сапог и огляделся в поисках дежурного.

– Да, надо показать ему. А то всё это слова. Его слова, наши слова… – он поднял голову и посмотрел Гедимину в глаза. – Малютка Харри, конечно, милый. Но по-хорошему он не понимает. Идём. Не бойся, тут недалеко.

Из полумрака появился дежурный, подозрительно посмотрел на сармата, но быстро успокоился, получив от Торнтона расчёт. Гедимин внимательно следил за людьми – они выглядели раздосадованными, но не напуганными. «Осторожно,» – напомнил он себе. «Не спускай с них глаз. Вроде бы гранат у них нет, но кто знает…»

Он пропустил людей вперёд. Они едва успели подойти к двери, как сзади раздался пронзительный вопль.

– Э-эй! Теск! – Харольд остановился в паре метров от сармата и сжал кулаки. – Ты куда собрался?! Ты должен был мне помочь!

Гедимин мигнул.

– Откуда метательные стержни в трубе? – спросил он. Харольд ощерился, странно сгибая спину в холке.

– Она врёт! Кому ты веришь?!

Самка жестом поманила сулиса к себе и помахала в свете ближайшей лампы заточенными стержнями.

– Мы всё собрали, Уотерс. Красивый механизм у тебя на борту. Он всё ещё там, Харри. Покажешь своему большому другу, для чего он нужен?

Харольд тонко взвизгнул и подпрыгнул на месте. Его глаза сошлись в щёлки.

– Не ври, мартышка! Там ничего нет! Джед, ну что ты встал столбом?! Бей!

Гедимин недобро сощурился.

– Я сначала проверю, – угрюмо сказал он. – Если в правилах не было стрельбы, то зря ты её устроил.

– Слизь! – крикнул Харольд, швыряя в сармата скомканную обёртку. Из темноты вынырнул экзоскелетчик и крепко взял его за руку – сулис даже опустить её не успел. Гедимин, оглядевшись, увидел, что к ним уже стянулись люди. Сквозь рыхлую толпу пробирался дежурный с двумя охранниками.

– Теск, ублюдок, – Харольд извивался в стальных «клешнях», пытаясь высвободить руки. – Тварь серокожая! Кому ты веришь?! Мне или им?!

– Тихо, парень, – экзоскелетчик слегка приподнял сулиса и встряхнул его. – Иди орать в соседний кратер.

Он потащил Харольда к двери. Оттуда, привлечённый шумом, уже выглядывал патрульный в жёлтом экзоскелете. Гедимин переглянулся с байкерами и угрюмо сощурился.

– Что у него на флиппере? – спросил он. – Я хочу видеть.

Идти оказалось недалеко – байкеры снимали ангар рядом с космодромом. Это было длинное строение, похожее на ремонтные ангары Кенена, только прикреплённое к грунту и разрисованное от опор до крыши. И вокруг, и внутри было много людей – кто-то был одет «по-парадному», остальные – в тёмных комбинезонах с креплениями для инструментов. Увидев сармата, все останавливались и отходили на пару шагов.

– Он с нами, – коротко сказал Торнтон вооружённой самке у входа. Она, кивнув, направила кинетическую винтовку в небо. «Местные повстанцы,» – Гедимин оценил калибр и пересчитал замаскированные стволы над входом. «Надеюсь, обойдётся без драки.»

Флиппер Харольда он узнал сразу. Машина была прикреплена к ремонтному стенду и дополнительно пристёгнута к нему толстой цепью. Блестящие борта уже подёрнулись пылью и покрылись тёмными брызгами.

– Вот тут, у рулевой стойки, – самка, провозившись несколько секунд, приподняла переднюю часть обшивки. – Тут по бокам отверстия, вроде как для вентиляции. Кольцевая прорезь. А эта штука вертится на девяносто градусов. Вот сюда выведен спуск.

Гедимин поддел пальцем подвижное сопло и хмыкнул.

– Стержнемёт. Они разрешены на гонках?

Люди переглянулись, и двое из команды сложились пополам от хохота. Вокруг раздались нестройные смешки – к Торнтону незаметно стянулось пол-ангара, и вопрос Гедимина слышали все.

– Вообще-то нет, – серьёзно сказала самка. – У вас, тесков, наверное, весёлые гонки. У нас всё прозаичнее. Это была первая регата малыша Уотерса…

– И она же – последняя, – закончил за неё Торнтон. – Судейское решение, теск. У нас копия на руках. Эй, Рагна на месте?

– Через час будет, – отозвался кто-то из толпы.

– Если дождёшься, посмотришь всю папку, – кивнул Торнтон. – Дисквалификация на пять лет. Я бы посадил его на пять лет, но у нас тут порядки…

Он выразительно ухмыльнулся.

– Надеюсь, Билли выступит в следующем году. Он один из лучших. Рейдером был в войну…

– Эй, хватит, – встревожился Лю, незаметно показывая бородачу четыре растопыренных пальца. Гедимин мигнул.

– Плохо, – буркнул он, убирая руку из-под обшивки флиппера. – И часто у него… так?

Люди переглянулись, кто-то хмыкнул.

– До такой степени – впервые, – начал было Торнтон, но его тут же перебили.

– А когда он мне провод подрезал – это что было?

– Ни разу не зарядил за собой аккумулятор, – мрачно сказала самка с длинным пучком волос, обмотанным светодиодной гирляндой. – Вот ни разу. Кинет на стойку и ускачет.

– А за вскрытый холодильник я бы ему шею свернул, – добавил человек, вытирающий руки ветошью. – А я ещё защищал его…

Первая самка и Лю, переглянувшись, дружно взглянули на Гедимина.

– Вот тебе в компанию, сармат. Это был второй акт пьесы, – сказала самка. – И, мне кажется, пора писать финальный – «Изгнание Уотерса».

Гедимин снова мигнул. «Надо же было влезть в чужие традиции,» – сердито думал он.

– Его уже побили, – буркнул он. – Больше не надо. Ни бить, ни убивать.

Вокруг зафыркали.

– У тебя странные вещи в голове, теск, – сказал Торнтон. – Кто его убьёт?!

– Ещё сидеть за него, – пробормотал кто-то в толпе. – И так вчера ругались с копами…

Гедимин уже устал мигать – и вообще устал и чувствовал себя идиотом.

– Из-за чего? – спросил он, повернувшись на голос. Торнтон хмыкнул.

– Из-за фингала под глазом Уотерса, разумеется. Он очень громко орёт, когда чует опасность.

– Он сказал, что никто не заступается за тесков, – мрачно сказал Гедимин, глядя на флиппер. Это устройство, по крайней мере, было осязаемым и понятным до последней детали…

– А ты добряк, – вздохнул Лю, хлопнув сармата по локтю. – Жаль, что теск. Механик, да? Тебя мы взяли бы. Хорошие механики наперечёт.

Гедимин скользнул взглядом по машинам в ангаре и кивнул.

– Я пойду, – сказал он. – Глупо вышло.

– Да нет, ты ещё из умных, – сказал владелец взломанного холодильника, отложив ветошь. – Я в драку сразу полез.

Вокруг снова послышались смешки.

– Да, с тобой нам повезло, – сказал Торнтон, смерив сармата взглядом с макушки до ступней. – Хорошая броня. С пневмоприводами?

– Сам ношу, – отозвался Гедимин, разворачиваясь к выходу. – Пусть твой друг быстро вылечится.

С ним попрощались нестройно, но очень вежливо. Самка с кинетикой поднесла руку к шлему и криво ухмыльнулась, проводив сармата задумчивым взглядом. Он вышел на улицу, сел на ближайшую скамью и тяжело вздохнул. «А Маккензи, оказывается, был прав… Глупо вышло. На редкость по-идиотски. Не твоё это дело, Гедимин. Займись лучше реактором.»

Часть 16. 07.06–30.12.29. Луна, кратер Пири, город Кларк – лунный рейд, корабль «Мийяфьоси»

07 июня 29 года. Луна, кратер Пири, город Кларк

Гедимин погасил фонарь. Ирренциевая пыль светилась из-под сдвинутой крышки контейнера холодной зеленью, свет дрожал на бронированных пальцах. Сармат занёс руку над сияющим порошком и почувствовал слабое тепло. «Фантом,» – промелькнуло в голове. «Эта смесь так не греется.»

За спиной сармата зашипел, приоткрываясь, массивный люк. Вспыхнул фонарь, и тут же раздался возмущённый возглас. Гедимин, не оглядываясь, шагнул в сторону, и Кенен, прицелившийся схватить его за руку, ударил ладонью по краю контейнера и громко выругался.

– Да не трогаю я твой ирренций, – проворчал ремонтник, на всякий случай придерживая ёмкость. Она была тяжёлой, надёжно принайтованной и навряд ли перевернулась бы, но Гедимин хотел исключить любую случайность.

– Спасибо и на этом, – отозвался Кенен, потирая ушибленную ладонь. – Что ты тут делаешь, Джед?

– Думаю, – медленно проговорил сармат, глядя на зелёное свечение. – Красиво… Что у вас там за проект? Ты рассказывал, но я, видимо, прослушал.

– Да-да, понимаю, – отмахнулся Кенен. – Нехватка радиации, смерть друзей, злые макаки… Мне повторить несложно. Я сам знаю не всё. Главные сидят на Земле. Ни имён, ни мест называть не буду – себе дороже. Проектов там несколько. Говорят, что хотят возродить сарматскую науку и утереть нос приматам. От затеи, я сказал бы, пахнет Ассархаддоном, но он вроде как помер… и размах не тот.

– К делу, – ровным голосом поторопил его Гедимин. – Наш проект какой?

– «Заражение», – послушно ответил Кенен. – Я делаю ирренций, связной его забирает и везёт на Землю. Или грабит мианийский крейсер, добывает ирренций и везёт на Землю. Или…

– Для чего? – перебил его сармат. – Что они делают с металлом?

Кенен пожал плечами.

– То ли взрывают, то ли распыляют. Связной говорил слова «самопроизвольный синтез» и упоминал Хольгера. Тебе это что-нибудь сказало?

Гедимин вздрогнул и резко повернулся к командиру.

– Они хотят разжечь самопроизвольный синтез?! Мать моя колба, что за идиоты… Мало им того ирренция, что мы повсюду навзрывали? Если синтез возможен, он уже идёт!

Кенен осторожно похлопал его по локтю.

– Тихо, Джед. Не пугай меня, тут и так нервы на пределе. Мианийцы заявили, что заражённые территории должны быть вычищены. Там, где вы взрывали, разлиты тонны меи. Многие области уже дезактивированы, за другими следят. Синтез не пошёл. Как думаешь, почему?

Гедимин на секунду удивился такому вопросу, но мысли уже развернулись в предложенное русло.

– Лёгкие элементы, – задумчиво сказал он. – В верхних слоях – в основном лёгкие. Чтобы пошёл синтез, нужно много ирренция и много времени. Разве что облучённые конструкции… Но их, наверное, вывезли первыми.

Кенен закивал. Вид у него был предельно серьёзный. «Будто что-то понял,» – невесело усмехнулся про себя Гедимин. «А вопрос действительно интересный. Я бы пособирал данные в облучённых областях. Может, мианийцы и собирают? У них там был Ириен…»

– Тогда распылять нужно… – сармат задумчиво сощурился на прикрытый контейнер. – Вблизи урано-ториевых руд. Заражать рудные жилы. В том же Ураниуме…

Гедимину представилась сольвентная установка, вместо выщелачивающего раствора закачивающая в пласты гидрокарбонат ирренция, и слабо светящийся раствор, въедающийся в мельчайшие поры и трещины, оставленные сольвентом. «Самопроизвольный синтез,» – повторил он про себя. «Самовоспроизводящиеся руды. Может, и взлетит. На Ириене получилось…»

– Как по-мианийски «ирренций»? – неожиданно для себя самого спросил он.

– «Ирьен фьеси», – немедленно ответил Кенен, и сармат снова удивился его познаниям. «Ирьен? Значит, это было мианийское название?» – подумал он. «Ладно, теперь ясно, что надо искать. Ирьен фьеси…»

– Это единственный проект? – спросил он.

– Там много, – махнул рукой Кенен. – Прямо как в «Гекате». Биология, химия, инженерия… Кто-то вот надеется построить ирренциевый реактор. Проект «Неистовый свет» – хорошее название, верно?.. По-настоящему безопасный реактор, не взрывающийся от случайного пинка.

Гедимин задумчиво кивнул.

– Без ирренция говорить не о чем. Я вступаю в «Заражение», – решительно сказал он. – Ты видел мой чертёж канского реактора?

Кенен мигнул.

– Тихо-тихо, Джед, не так быстро, – он выставил вперёд пустые ладони. – Итак, ты входишь в проект и начинаешь… с синтеза плутония? А это неплохая идея, между прочим. У меня есть мысли, как это легализовать с пользой для нас всех. Только, главное, не спеши и не шуми. Федералы шутить не будут…

Гедимин молча смотрел на Кенена, в задумчивости шевелящего пальцами и изредка хмыкающего в респиратор.

– Даже если и не выгорит, – сказал тот наконец, – будет польза для репутации. Что тебе будет нужно, Джед?

– Графит, – отозвался сармат. – Много хорошего графита. Несколько тонн листового рилкара… и пневмомолот.

09 июня 29 года. Луна, кратер Пири, город Кларк

Сварные швы остывали медленно; Айзек прокачивал мощный воздушный поток между гладкими стенами округлого котлована и «крышей» из непрозрачного пласта защитного поля, но газ рассеивался по дороге, почти не забирая тепло. Гедимин следил за температурой; рилкар, как стеклоподобный материал, от резкого охлаждения мог треснуть, но и долгое пребывание в аморфном состоянии могло привести к деформации по шву. Внутри скафандра тоже работало охлаждение, и его, как и газового потока в котловане, было недостаточно. Гедимин включил жидкостное распыление, и ему за шиворот посыпались мелкие холодные брызги. «Удобно,» – подумал он. «А то пришлось бы вылезать.»

Капли воды стекали с макушки, по дороге смешиваясь с испариной и нагреваясь. Сармат собирал двойной корпус уже пять часов, с тех пор, как вернулся с космодрома, и работа была почти закончена. Он посмотрел наверх, на защитное поле, под которым ему предстояло проползти, выбираясь из ямы. Оно сплошь было покрыто чёрными точками – с той стороны в него бил поток нейтронов. «Хорошая плотность,» – одобрительно подумал Гедимин. «Этого должно хватить.»

Плотный газовый поток, дующий в левую ладонь, на долю секунды прервался, – кто-то пересёк его, спускаясь в раскалённую яму. Гедимин обернулся и увидел Айзека. Тот покосился на тёмно-красные швы, сверился с приборами на запястьях и поцокал языком.

– Гедимин, иди наружу. Скоро полночь. Ты сегодня отдыхал?

– Полночь? – Гедимин посмотрел на остывающий корпус. – Надо следить за температурой. Если в ближайший час не затвердеет…

– Он уже твёрдый, – Айзек щёлкнул пальцем по стыку. Сейчас швы отличались от сплошных частей корпуса только цветом и температурой; сигма-сканер мог найти микроскопические щели, но на глаз и на ощупь Гедимин не находил ничего.

В наушниках задребезжало.

– Эй, атомщики! – услышал Гедимин голос Кенена. – Вылезайте оттуда, парни. Джед, тебе завтра ещё работать, помнишь? А тебе – следить за реактором.

– Вот и я говорю, – Айзек подтолкнул Гедимина в плечо. – Иди первым. А то ещё останешься…

Кенен терпеливо ждал, пока сарматы отмоются, – оба попали под плотный нейтронный поток и на выходе «светились», а значит, следовало облиться меей и ждать, пока она выцепит всё, что стало радиоактивным. Нейтронностойкий фрил после этого приобрёл багряный оттенок, но не смылся и не растрескался, – новый слой пока можно было не напылять, и Гедимин был доволен. Фрил на базе был, и сармат даже помнил состав, но сомневался, что без Хольгера и Кумалы повторит процесс синтеза правильно. В сети этого рецепта не было – то ли засекретили, то ли он умер вместе с Кумалой.

– Первый вопрос к тебе, Айзек, – заговорил Кенен, когда сарматы выбрались из санпропускника. – Ты имеешь представление о том, что вы там строите?

Айзек мигнул.

– Я показывал чертёж, – сказал Гедимин, с беспокойством глядя на него. Он вроде должен был привыкнуть, что его слушают вполуха и тут же всё забывают, но от Айзека он ждал большего.

– Кому ты его только ни показывал… – вздохнул Кенен. – В чём вопрос? В том, что Джеду пока нельзя светиться. Если макаки будут спрашивать тебя, Айзек, как эта штука работает, и где в неё что засунуто, – ты сможешь внятно ответить?

– Ничего сложного, – отозвался Айзек. – Я им и чертёж нарисую.

– Хорошо, – облегчённо вздохнул Кенен. – Но лучше нарисуй заранее. Завтра я кое-куда схожу, а через день-два они могут захотеть видеть конструктора и ответственного.

Гедимин мигнул.

– Нам разрешат синтез плутония? – недоверчиво спросил он.

– Не торопись, – поднял руку Кенен. – Мне ещё долго бегать. Но… скажу так – нам повезло попасть в поток. Теперь вопрос к тебе. Сколько плутония делает твой реактор?

– Пять с половиной процентов, – ответил Гедимин. – Пять процентов делал старый, я немного его доработал.

Теперь мигнул Кенен.

– Это от чего считается, и за сколько это времени? – уточнил он.

– От массы урана, – отозвался Гедимин, запоздало вспомнив, что в беготне вокруг подъёма выработки Кенен, тогда ещё учётчик, не участвовал. – Цикл – четыре месяца.

Кенен пошевелил пальцами.

– Значит, пять с половиной за четыре… За два наберётся хотя бы два процента?

Гедимин кивнул.

– Зачем прерывать цикл на середине?

– А зачем, по-твоему, макакам наш реактор? – ответил вопросом на вопрос Кенен. – Для красоты? Им тоже нужен генераторный плутоний. Значит, два процента… Это много или мало?

Гедимин пожал плечами.

– Базовая схема Канска даёт полтора процента. До войны это считалось неплохо.

Кенен улыбнулся.

– Теперь понял. Значит, будет чем похвастаться. Скажи ещё раз – с чем мне идти в комитет?

– Графитовая схема Канска, – Гедимин покосился на контейнер графитовых трубок из запасов Айзека. – Два процента выработки, цикл – четыре месяца. Ты думаешь, своего реактора у них нет?

Кенен громко фыркнул.

– Джед, ты до сих пор веришь, что среди людей полно физиков-ядерщиков? Тут глайдер починить некому! Ладно, идите спать, оба. Завтра продолжите, и будет неплохо, если эта штука запустится к середине июля.

Гедимин, попрощавшись с Айзеком, вышел на жилую палубу. Сарматы-ремонтники давно разошлись по отсекам, а Иджес даже успел задремать и не проснулся, когда Гедимин вошёл в помещение. Сармат думал, что отдавать плутоний «макакам» совсем не хочется. «Трудно, когда вокруг столько приматов,» – вздохнул он, укладываясь на матрас. «В Ураниуме работать было проще.»

15 июня 29 года. Луна, кратер Пири, город Кларк

«Ага, понятно. Значит, «fyesi» без добавлений – это уран. У них урановые реакторы на кораблях… Так, не отвлекайся,» – Гедимин, вынырнув из бесполезных мечтаний о рейде по мианийскому кораблю, занёс новое слово в память передатчика. «А «fyeskyayi» – это радиоактивные вещества, общий термин. «Yrryenfyesi» – ирренций… Что там дальше?»

Пока он соображал, каким алфавитом лучше передать мианийские термины, на экран терминала снова вылез баннер с лунным диском. Поверх диска была пририсована старинная ракета, а на её фоне – три человека: самец с детёнышем на руках и самка. «Новая жизнь на Луне!» – гласила крупная надпись над ними. Гедимин недовольно сощурился, снова стряхнул баннер с экрана и выделил следующий термин. «Омикрон-излучение – «eamya»… Надо было идти на северянский сайт! Как это читается? «Ээмья»? А сигма-излучение – «easty»… «ээсть»? Интересно, как им удаётся выговорить «э-э» вместо «йе»? Может, это не по-мианийски? Или вообще аббревиатура?»

Он вздохнул и снова включил передатчик. Обрывок информации, случайно найденный в сети, был крайне важен. «У них вот есть своя терминология,» – с тоской подумал сармат. «А у нас так и не отросла. Не считая ипрона… Как на их языке «ипрон»?»

На экране снова висел баннер с лунным диском и тремя переселенцами. Ракеты в этот раз не было; на фоне диска огромный заяц, вставший на задние лапы, протягивал людям пакет, из которого торчал миниглайд и кусок каркасного дома. Гедимин вспомнил разнообразно раскрашенные ряды построек – кольцами на фундаментах полуразрушенных «автономок», ровными линиями – по пустырям, где каркасники стояли до войны… Такие же плакаты висели на стенах новостроек – Кларк пытался заманить переселенцев.

Найденной страницы уже не было, вместо неё поперёк экрана лежал красный прямоугольник предупреждения. Отделавшись от него, Гедимин вернулся в поисковик – в этот раз на страницу новостей. Досадливо щурясь, он поднял руку, чтобы закрыть её, но перед глазами мелькнуло знакомое слово, и он остановился.

«Обломки грузового барка, пропавшего две недели назад, найдены в поясе астероидов,» – гласил заголовок небольшой заметки. «Корабль полностью разрушен и частично разобран. Повреждения соответствуют наносимым ирренциевыми ракетами класса «Гельт». Информационные системы корабля полностью уничтожены. Комиссия по расследованию заявляет, что новое нападение продолжает цепочку грабежей, начавшуюся в ноябре прошлого года, и видит в ней сарматский след. Слухи о сармате-террористе с позывным «Взрывник»…»

Гедимин мигнул. «Взрывник? «Гельты»? Взорванный барк?!» – он за секунду зажмурился. «Значит, Линкен жив…»

17 июня 29 года. Луна, кратер Пири, город Кларк

Детали бесшовного трубопровода, отлитые из рилкара, остывали особенно медленно, – как только они затвердели, Гедимин приостановил подачу холодного воздуха. Пока трубы «дозревали», можно было заняться графитом. Сармат, вспомнив, как охотно это вещество пылит, обвешал рабочее пространство защитным полем и свернул его книзу в конус – к полю не прилипала никакая пыль, даже графитовая.

Айзек, оставленный с термодатчиками следить за остывающими трубами, через несколько минут возник за спиной Гедимина и принялся вздыхать.

– Пыль сдуешь, – буркнул сармат, не оборачиваясь. – Прикрой респиратор!

Айзек щёлкнул пластиной, но вздыхать не перестал.

– Гедимин, – заговорил он несколько минут спустя. – Если ты строишь реактор для макак, почему они не привезли тебе графит, и ты забрал мои запасы? А если мне понадобится замена?

– Вчера проверял – не понадобится, – отозвался Гедимин. – А с макаками… Ну, спроси у Кенена. Он ведёт переговоры. Урана у меня тоже нет.

– Уран не дам, – буркнул Айзек. – Хоть вы с Кененом убейтесь. И графит постарайся вернуть. Такой же, какой брал. Без лишнего плутония внутри.

29 июня 29 года. Луна, кратер Пири, город Кларк

Кенен и Айзек с утра уехали в город. Гедимину было приказано сидеть на корабле безвылазно, Иджесу – проследить, чтобы приказ выполнялся. Иджес дошёл с Гедимином до реакторного отсека, несколько секунд смотрел на камеру дезактивации и болезненно морщился, потом махнул рукой и отошёл к дальней переборке.

– Иди, если надо. Только мне ничего не приноси.

– Там ещё ничего нет, – напомнил Гедимин. – Пустые конструкции. А корабельный реактор я не трогаю.

Он слегка приврал. С тех пор, как у него была возможность влезть в работающий реактор и не обуглиться, он периодически ей пользовался, благо технологических отверстий и выемок там хватало. Главным в этом развлечении было не «засветиться» на мониторах как поглощающий объект – отчего-то операторов это сильно раздражало.

– Пустые, как же, – пробормотал Иджес, глядя, как заворожённый, на закрытую камеру дезактивации. – То-то ты выходишь и светишься…

– Иди на палубу, – сказал ему Гедимин. – Оттуда ничего не видно.

Объяснять Иджесу, что и отчего светится, было бессмысленно – оставалось отправить его подальше и надеяться, что он успокоится. «Повезло ему с этой радиофобией,» – угрюмо думал Гедимин, спускаясь под реактор. «Не то попал бы в Сокорро вместе со мной. И живым бы не вышел.»

Установка была практически достроена. Константин добавил бы стационарные разгрузочные механизмы, но ставить их было некуда – между двумя реакторами и так оставался просвет, куда Гедимин проползал на четвереньках. Все манипуляции с ураном предстояло делать совместно с Айзеком – пока он не поднимет верхний реактор, нижний лучше было не открывать. Гедимин на ходу проверил четыре генератора защитного поля и с тихим плеском сполз в яму. Всплеснула вода – добавочный контур охлаждения. Сармат проверял трубопроводы последние три дня; сегодня он остановил их, но осушать не стал. Вода рано или поздно должна была размыть швы корпуса; Гедимин ставил пластины внахлёст, по методу Кумалы, но, глядя на стыки, практически видел, как жидкость просачивается наружу. По расчётам Айзека совместно с Иджесом выходило, что первые протечки начнутся лет через триста, и, скорее всего, тогда Гедимину будет уже не нужен генераторный плутоний – или он давно построит новый, более надёжный реактор; и всё-таки сармату было неспокойно.

Пульт управления и контрольный монитор подземного реактора были выведены в сторону от основного реакторного отсека, в пустое помещение на нижней палубе, сбоку от главного канала. Кенен освободил для Гедимина пять жилых комнат по обе стороны коридора, и сармат снёс лишние переборки и обшил оставшиеся радиостойкой бронёй. В щите управления не было и быть не могло ничего радиоактивного, но Кенен на объяснения только отмахнулся – «Проще отселить, чем всех успокаивать!» Несколько раз Гедимин видел в дверях чьи-то тени, но внутрь никто не вошёл и даже записки не оставил; сначала сармат беспокоился, но потом решил, что будет отвечать только на заданные вопросы, – хватит уже с него лекций по ядерной физике!

«Пока всё нормально,» – подвёл он итоги, проверив показания датчиков. «Посмотрим, как будет с ураном. Давно не строил таких установок…»

– Ну что? – спросил Иджес, тронув сармата за плечо. Гедимин изумлённо мигнул – механик впервые вошёл в отсек управления, обычно он останавливался ещё на подходе, и все объяснения были бессильны.

– Пока ничего, – отозвался Гедимин. – Я же говорил – там пусто. Вот Маккензи привезёт уран…

В наушниках задребезжало. Иджес, вздрогнув, схватился за шлем и шарахнулся от щита управления. Гедимин сердито сощурился.

– Ну чего звонишь?! А если у меня стержни в руках?

– Тогда бы ты мне не ответил, – хихикнул в наушниках довольный Кенен. – Поднимайся в капитанскую рубку, Джед. Хорошие новости!

В санпропускник они всё-таки зашли. Гедимин там уже был, и наручный дозиметр показывал «чисто», но спорить с Иджесом было бесполезно. Он тоже мылся, и с таким остервенением, будто весь день носил в руках повреждённые отработанные твэлы.

– Где вы там? – спросил через десять минут Кенен.

– В дезкамере, – отозвался Гедимин. – Иджес моется.

– А он чего? – вяло удивился Кенен. – Ладно, всё ясно. Жду.

В капитанской рубке, против обыкновения, было пусто, никто не толпился у мониторов, выбирая из обширной фильмотеки Маккензи, – Кенен выгнал из помещения всех, кроме Айзека, и, едва внутрь вошли Гедимин и Иджес, нажал на кнопку, закрывая входной люк.

– Чтобы не было лишней болтовни, – он спрыгнул со стола и сунул Гедимину под нос заламинированный лист скирлиновой бумаги. В нижнем углу пестрели, наползая друг на друга, шесть разнообразных печатей.

– Что это? – спросил Гедимин. Читать он умел, но от первых же абзацев документа голова наполнилась гудящим туманом. Официальный стиль Земли давался сармату с огромным трудом и не с первого раза, – проще было спросить «специалиста».

– Я всё устроил, Джед, – торжествующе улыбнулся Кенен. – Мы официально производим генераторный плутоний для Кларка. Через пару недель… обещали через неделю, но это, конечно, ерунда… нам привезут полтонны урана. По договору мы раз в четыре месяца должны выдавать им двенадцать килограмм плутония. Принимать будет комиссия… кстати, с ураном тоже приедет комиссия и осмотрит твой реактор. Я за сутки тебе свистну, а ты всё подготовишь и смоешься куда подальше. Показывать будем мы с Айзеком – тебе светиться нельзя.

Гедимин, ошеломлённый скоростью информационного потока, только кивнул. Айзек обеспокоенно сощурился.

– Внутрь им, пожалуй, лучше не лезть. Там сверху корабельный реактор…

Кенен махнул рукой.

– Это уже их проблемы. Ты всё равно перед загрузкой его поднимешь и изолируешь. Лучше заранее, чтобы успел подостыть. А они уже пусть решают, надо им туда лезть или нет.

Он повернулся к Гедимину.

– Когда уран привезут, надо будет очень быстро его загрузить и запустить эту штуковину. Через два месяца нам будет нужно сырьё для синтеза. Я пока ничего не сказал связному, но…

Он выразительно пошевелил пальцами. Гедимин кивнул.