Текст книги "Проект «Геката» (СИ)"

Автор книги: Токацин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 81 (всего у книги 146 страниц)

Он попытался сглотнуть, но не смог – во рту пересохло. Воздух неожиданно стал сухим и обжигающим. Над головой хлопнула закрывающаяся крышка, и настала тишина – только попискивал какой-то прибор. Гедимин осторожно открыл глаза и увидел над собой толстое полупрозрачное стекло, а на нём – жёлтые световые пятна.

«Меня утащили к «макакам»,» – он, приподняв голову, взглянул на многочисленные крепления, пристегнувшие его ко дну капсулы. Сознание периодически мутнело, каждую мысль приходилось проговаривать чуть ли не вслух. «Теперь сканируют. Ничего не выходит. Чем меня накачали? Той же дрянью, что была у Ассархаддона?»

Он, сосредоточившись, напряг мышцы на руках. Крепления больно врезались в тело – Гедимин лежал в них уже месяц, и прижатая кожа успела воспалиться. Сармат приподнялся всем корпусом, с трудом качнулся из стороны в сторону. Металл заскрипел, медленно поддаваясь. Гедимин рванулся, выворачиваясь из расшатанных креплений. Скрежет стал громче, что-то с грохотом лопнуло, и сармат высвободил правую руку. «Поддаются,» – он покосился на уцелевшие крепления – часть из них деформировалась, из растянутых обручей показались механизмы замков. «Ещё раз…»

Он оттолкнулся, качнулся из стороны в сторону, напрягая брюшные мышцы, просунул пальцы под замок и с силой сжал. Главный обруч лопнул, и сармат ухватился за обломок, пытаясь его расшатать. «Оружие,» – мелькнуло в мутнеющем сознании, и Гедимин сердито встряхнул головой, разгоняя густеющий туман. «Оружие и рычаг. Пригодится.»

Он повернулся набок, вцепился в уцелевший наручник. Ухватиться никак не удавалось – пальцы скользили. Сверху заорали, крышка отъехала в сторону, в глаза сармату ударил ослепительный свет.

– Черт!

Гедимин, уже понимая, что выбраться ему не дадут, рванулся изо всех сил, выдирая крепления левой руки из капсулы, и махнул кулаком наугад, метя в один из тёмных силуэтов. Ошеломлённая «макака» не успела увернуться – силуэт исчез, затем послышался влажный хруст и сдавленный вопль. В ту же секунду в сармата с трёх сторон ударили разряды станнеров, и он, дёрнувшись, бессильно сполз на дно капсулы. «Рано полез,» – думал он, разглядывая плывущие перед глазами белые спиральки, постепенно превращающиеся в красные пятна. «Ничего, время будет.»

07 декабря 30 года. Земля, Северный Атлантис, купол Альбукерке, город Сокорро

– Пусто?

В голосе медика, наклонившегося над сканером на голове Гедимина, уже не было ни надежды, ни любопытства. Сармат сердито сощурился. Он был в сознании – если можно было так назвать это расплывчатое состояние, когда невозможно ни думать, ни отключить мозг. Он часто приходил в себя на этой неделе – видимо, то, чем его накачивали между попытками побега и сканированиями, перестало действовать. Очень хотелось пить, несколько меньше – есть, но сильнее всего – размозжить ближайшей «мартышке» череп.

– Ничего. Будто вместо мозга булыжник, – уныло ответил медик, снимающий с Гедимина сканер. Неприятнее всего было выдёргивание глубоких зондов – тонкие щупы уходили куда-то в мозговое вещество и по дороге обратно задевали края просверленных в черепе отверстий. Голова у сармата не болела ни в процессе, ни потом, – видимо, руки у местных медиков были не совсем кривые. «Или мне уже всё выжгли,» – подумал Гедимин, крутя головой. Вроде бы думать он мог, вот только ничего дельного не выдумывалось. После первой попытки побега за сарматом наблюдали днём и ночью, и когда он, обманувшись тишиной, пытался снова вывернуться из креплений, тут же открывалась крышка, и в макушку сармату бил разряд станнера. Креплений за неделю стало вдвое больше. Последние дни Гедимин уже не пытался их снять – теперь он занимал себя общением с медиками… ну, насколько это можно было считать общением.

– Что вы там ищете? – спросил он, откидываясь назад в попытке увидеть медиков. Те дружно шарахнулись от капсулы.

– Сканер меня не берёт, – он сердито сощурился на белый потолок. – Чего надо-то? Спроси, может, я отвечу.

Крышка над ним захлопнулась.

– Тупые мартышки, – вздохнул Гедимин, закрывая глаза. – Ну, ройтесь дальше.

16 декабря 30 года. Земля, Северный Атлантис, купол Альбукерке, город Сокорро

– Пусто?

Медик, снимающий с Гедимина сканер, даже не стал отвечать.

– Дай воды, – попросил сармат. Говорить было тяжело – он не получал ни глотка с тех пор, как пришёл в сознание, и, может быть, месяц до этого. Видимо, тело жило за счёт медикаментов – они должны были облегчить сканирование, но устойчивость, вызванная постоянным сигма-облучением, не поддавалась никаким химикатам.

– Торрегроса нас размажет, – уныло сказал первый медик. – Ничего за полтора месяца! Эти тески – мутанты. Новая порода.

– Говорил же – я не сканируюсь, – напомнил Гедимин с усталым вздохом. – Так чего вам от меня надо?

Крышка захлопнулась.

«Какой-то дурацкий допрос,» – думал сармат, закрывая глаза. Он уже наловчился спать под химикатами – какой-то из них учащал сердцебиение, но постепенно Гедимин приспособился замедлять его обратно. Пару раз он пытался остановить сердце, но за этим следили и тут же вскрывали капсулу и приводили сармата в чувство. «Вот спросили бы словами. Может, я ответил бы. А то так сдохнешь – и не узнаешь, почему…»

Умирающим сармат себя не чувствовал – голова гудела, подташнивало, слабость уже стала привычной, но тело, несомненно, жило, мышцы работали (уже вполсилы – при всём замедлении обмена веществ телу нужны были белки, и оно добывало их, откуда могло), мозг выдержал и сканирование, и химикаты, и разряды станнеров – и, просыпаясь, Гедимин даже мог представить себе объёмный чертёж произвольно выбранного реактора. Это было совершенно бессмысленно, но немного улучшало настроение и разгоняло скуку.

Крышка вновь отодвинулась. Гедимин удивлённо мигнул.

– С двух сторон! – отрывисто скомандовал кто-то, не подходя близко к капсуле.

Её стенки раскрылись, оставив прикованного сармата на виду у двоих экзоскелетчиков. Они стояли с двух сторон, направив на Гедимина сопла станнеров.

– Держать! – гаркнул командир. Металлические клешни вцепились в руки сармата. Крепления щёлкнули, отстёгиваясь от капсулы, Гедимин, удивлённо мигнув, дёрнулся, но сделать ничего не успел – наручники тут же скрепились попарно, больно вывернув ему плечи.

Его подняли вертикально, и он увидел лабораторию – оборудование и несколько мониторов вдоль дальней стены, перегородки по бокам, медиков, отступающих к мониторам и держащих в руках станнеры, ещё один экзоскелет – тёмно-синий «Рузвельт».

– В камеру на неделю, потом – повторить, – донеслось из-под брони. – Марш!

Висеть на руках было очень неприятно – мышцы всё-таки размякли за полтора месяца неподвижности. Вырываться Гедимин даже не пытался – только вертел головой, на всякий случай запоминая обстановку.

Дверь лаборатории была металлической, старой конструкции – на петлях, толстой, но, в принципе, легко вскрываемой. Герметичных люков не было нигде. В коридоре со светло-серыми стенами было прохладно – градусов пятнадцать, воздух двигался свободно, хотя шума вентиляции Гедимин не слышал, ни пол, ни стены не подогревались, – видимо, сармат был на Земле, заметно южнее Ураниума, но не на экваторе.

– Где меня держат? – спросил Гедимин, надеясь, что экзоскелетчики менее пугливы – или, может быть, получили от Торрегросы другой приказ. Ему не ответили, только с силой встряхнули его, а через несколько шагов повернули к закрытой комнате.

Створки массивных металлических дверей были пригнаны друг к другу без зазора, но всю герметичность сводило на нет окошко в одной из них, прикрытое металлической нашлёпкой. Её край был отогнут – видимо, открывающего механизма не было, и поддевали её пальцами, постепенно деформируя металл.

– Этот? – спросил, подойдя, третий экзоскелетчик. Ему не досталось «Рузвельта» – только трофейный «Гарм», перекрашенный в тёмно-синий, с затёртыми знаками отличия. Он открыл дверь и шагнул в сторону, делая какие-то знаки в направлении коридора. Оттуда послышались торопливые шаги.

– Гедимин Кет, – охранники, встряхнув сармата, швырнули его в открытую камеру, на лету сдёрнув наручники. Он успел подставить руки, спружинить, но по телу прошёл слабый разряд, и локти подогнулись. Распластавшегося сармата снова встряхнуло – металлический пол был под небольшим напряжением.

– На неделю. Ничего не давать, ток не выключать. И не усиливать! Понял, Юпанки?

Из-за приоткрытой двери донёсся смешок.

– Следить за каждым шевелением! – повысил голос экзоскелетчик. – Юпанки, Кариссо, Вудс, – удерёт или сдохнет, пойдёте под расстрел! Всё ясно?

– Да, сэр! – донёсся неслаженный хор из коридора. Дверь захлопнулась.

Ток на полу был слабым, но лежать всё же было неприятно. Гедимин поднялся, поставил ступни вплотную, – ощущения стали терпимыми. Он протянул руку, коснулся стены и досадливо сощурился – вся комната была под напряжением. Под потолком зажглась лампочка, вмурованная в металл на десять сантиметров и прикрытая прозрачной пластиной. Сармат, стараясь ничего не трогать, осмотрелся, – камера была просторной, три на три метра, ничего, кроме единственной лампочки и холодного металла. Похоже, подогревал его только ток, – тепловых пластин Гедимин не чувствовал.

Он посмотрел на себя и досадливо сощурился. Одежду у него забрали ещё в лаборатории, наручники предусмотрительно сняли, – расковыривать едва заметные сварные швы на стенах предстояло ногтями. Сармат, шагнув к дальней стене, быстро двинулся к двери и налёг на неё, проверяя прочность. На створках напряжение было слабее, но вот держались они прочно, хотя давали некоторую надежду на то, что рано или поздно их удастся выломать.

Места для разбега было мало – двери не поддались и со второго удара. В створке открылось окошко, забранное рилкаровой пластиной. Едва Гедимин к ней прикоснулся, проверяя слабое место, пластина отъехала вверх, и в дырку ударил разряд станнера. Сармату, не ожидавшему такого подвоха, обожгло правую ключицу, и он снова растянулся на полу. Окошко захлопнулось.

«П-понятно,» – дождавшись, когда его перестанет трясти от разряда станнера, и останется только мелкая, но неприятная дрожь от тока, бегущего по телу, сармат кое-как поднялся. У тряски был побочный эффект – мысли распадались на отдельные слова, а иногда и на слоги. Сармат, временно выкинув всё из головы, прислонился к двери и закрыл глаза. Уснул он мгновенно и спал, пока не сполз по скользкой створке обратно на пол; тут усилившаяся тряска и ускорившийся пульс разбудили его, и он снова поднялся и занял прежнее положение. «Сойдёт. Отдохну. Остальное. Потом…»

23 декабря 30 года. Земля, Северный Атлантис, купол Альбукерке, город Сокорро

«Что-то они не доработали с этой дверью…»

Гедимин снова проснулся – в этот раз не от электрического разряда, а от боли в неудобно подвёрнутом пальце. Он лежал на двери – точнее, висел, раскинув руки и прижавшись всем телом к створкам, перенеся почти весь вес на них и оставив на полу небольшую опору – вытянутые пальцы, сдвинутые вплотную. Поза была не очень удобная, но Гедимин уже привык – так его, по крайней мере, почти не било током, к тому же холодную дверь можно было лизнуть – это немного приглушало жажду.

«Почти два месяца,» – сармат лениво считал дни, попутно пытаясь поднять в памяти остатки биологических познаний. Получалось не очень – вообще в последнее время ему тяжело было думать. «Человек давно умер бы. Сколько могу прожить я? Ещё месяц? Эксперимент не чистый – химикаты содержат воду. Возможно, ещё что-то. Значит, дольше.»

Под его телом что-то заскрежетало. Заторможенный мозг не сразу понял, в чём дело, – только после того, как из приоткрывшегося окошка вылетел разряд станнера, и сонный сармат оказался на полу. Там он проснулся окончательно.

– Has-sulesh, – прошипел он под ноги двоим экзоскелетчикам, протиснувшимся в дверь. Хотелось бы сказать в лицо, но для этого надо было перестать трястись всем телом и хотя бы сесть.

– Слизь, – буркнул в ответ один из них, за руку поднимая сармата с пола. Его кое-как подхватили с двух сторон, подвесив на нескольких креплениях, и вытащили в коридор. Он досадливо сощурился. Было самое время что-то сделать, но получалось только дышать – и ещё, привалившись виском к ближайшему экзоскелету, ненадолго уснуть, что Гедимин и сделал.

Через несколько минут его разбудили, под удивлённую ругань сбросив в кресло с захватами вместо подлокотников. Гедимин снова оказался пристёгнутым, и так, что трудно было вдохнуть, не то что шевельнуться. Отдельный захват придерживал его за шею. К голове поспешно что-то пристраивали – по ощущениям, всё тот же несчастный сканер. Впереди, загораживая дверной проём, стоял экзоскелетчик, но Гедимин всё же увидел за его спиной, как двое тащат безвольно свисающее бледное тело.

– Хольгер… – он хотел крикнуть, но получилось только прохрипеть. Охранники, переглянувшись, захохотали, но их нервный смех скоро оборвался.

Когда сканер, проколов кожу и проделав пару отверстий в височных костях, запустил внутрь щупы и перестал гудеть, Гедимин снова закрыл глаза. Тело ещё вздрагивало от остаточных разрядов, но сармат «отключил» его и заснул. Здесь, по крайней мере, не было электричества, – этим следовало пользоваться.

Он почти выспался, когда сканер грубо сдёрнули, а в затылок шевельнувшемуся сармату влепили ещё один разряд. Гедимин досадливо сощурился – или, скорее, попытался, мышцы век тоже дёргались невпопад и навряд ли отреагировали на приказ мозга.

– Ничего, чёрт бы вас подрал, ничего за два месяца! – орал кто-то из экзоскелетчиков. – Вам что, жить надоело?!

Гедимина снова утащили в камеру. Он думал по дороге, когда же его оставят в покое, и что с ним тогда сделают – сразу пристрелят или всё же скажут, что им было нужно. Конвоиры по дороге вяло переругивались, выясняя, чья очередь «стоять смену» – Кариссо или Вудса. У самой камеры появился ещё один, оттеснив угрюмого напарника, осклабился и пинком открыл дверь.

– Сюда!

– Да уж понятно, что не в коридор, – пробубнил Кариссо, с размаху швыряя Гедимина в камеру. Тот, уже почти опомнившись от последнего разряда станнера, упал на руки и тут же вскочил, проведя в плотном контакте с электрическим полом всего секунду. Дверь ещё не закрылась, и он – скорее развлечения ради, чем на что-то надеясь – навалился на неё, упираясь руками в края сближающихся створок. Механизм заскрежетал, охранники заорали, и дверь перестала закрываться как раз в тот момент, когда Гедимина оглушили ещё одним разрядом. Он вывалился в коридор, задев плечом створку. Его затолкали обратно, и дверь захлопнулась.

«Неплохо,» – подумал он, лёжа на полу и дожидаясь, когда его перестанет трясти, и получится встать. «Что дальше?»

Спать пока не хотелось, думать – не получалось. Сармат, попрыгав немного по камере (это развлекало и не давало окончательно разложиться мышцам, но долго скакать не получалось – он заметно ослаб за время заточения), встал на месте, дотянулся до потолка и напряг руки и спину. Приятно было почувствовать, что плоть ещё не совсем размякла, – от его постоянных упражнений на фриловом покрытии потолка появились заметные вмятины.

Окошко приоткрылось – сначала отодвинулась металлическая пластина, затем – рилкаровая. В проём просунулся край мягкого контейнера с прозрачной жидкостью. Отверстие было для него тесным – охраннику пришлось сложить его, и вода выплёскивалась, каплями стекая по двери. Гедимин мигнул.

– Эй, теск, – охранник просунул контейнер дальше. – Смотри, вода!

За его спиной кто-то засмеялся.

– Диего, так тебя и так! А я думал – куда это деть?

Гедимин, озадаченно хмыкнув, протянул руку к контейнеру, но не успел – охранник резким движением выплеснул воду ему под ноги и убрал пустую ёмкость. Из-за двери донёсся хриплый смех. Смеялись двое – громко, с привизгом, хлопая стальными «клешнями» по обшивке.

Гедимин провёл пальцем по мокрой двери, собирая воду, облизал руку и опустился на корточки рядом с лужей на полу. Он опускал ладонь в жидкость и слизывал – раз за разом, пока не осталось только мокрое пятнышко. Сармат посмотрел на него с сожалением – не будь электричества, он слизал бы воду прямо с пола, но жечь слизистую языка не хотелось.

– Вот ты придумаешь, Юпанки! – кто-то ударил металлом о металл. – А я думал, он будет как собака, прямо языком… А вот везёт им, что они не гадят, правда? Вот представь, он бы там сидел…

Окошко закрылось. Гедимин, мигнув, посмотрел на высохший пол, потом – на свою ладонь. «Куда это деть… Так он отдал мне свою воду?» – он в растерянности пожал плечами и снова прислонился к двери. «Была вода. Был сон. Хороший день.»

24 декабря 30 года. Земля, Северный Атлантис, купол Альбукерке, город Сокорро

Дверь снова открылась под вечер. Гедимина оглушили и оттащили к дальней стене, насколько позволял размер камеры. Внутрь вошли двое. Один, наклонившись над сарматом, потрогал его шею и, оттянув веко, заглянул в глаз.

– Бесполезно. Ещё на месяц?

– Хватит тратить моё время, – угрюмо ответил второй. – После Рождества займись им вплотную. Как следует, слышишь? Скоро приведут корабли.

– Будет сделано, сэр, – первый, ногой отодвинув Гедимина обратно к стене, вскинул металлическую конечность. – Сержант Рио Юпанки предложил…

– Нет, – буркнул второй, разворачиваясь к двери. – Живым и в своём уме, ясно? Голову и руки не трогать!

«Корабли?» – Гедимина ещё трясло, но мозг уже заработал – и сармат тут же заметил, что электричество в камере отключили, и сильно этому удивился. «Какие… Уран и торий! Атомный флот… Вот чего им надо. Управлять атомолётами. Теперь понятно…»

Он сел, прислонившись к безопасной стене, и недобро усмехнулся. «Управлять моими кораблями? После двух месяцев пыток? Хорошая идея, «макаки». Лучше некуда…»

Через полчаса окошко в двери приоткрылось, и Гедимин, свернувшийся на полу, услышал смешок.

– Что, Диего, обидно? Опять тебя не слушают?

– Да мне-то… – буркнул Диего, отодвигая напарника от двери и заглядывая в окошко сам. – Спит, куча слизи… Он не подох за два месяца без воды, а они хотят с ним говорить! Дали бы мне…

– Да, ваши индейские штучки, – ухмыльнулся напарник. – Капитану он нужен живым. Потерпи, Юпанки, вот станешь капитаном…

Охранники рассмеялись. Окошко закрылось. Гедимин мрачно усмехнулся. «Корабли я им не отдам. Никому.»

02 января 29 года. Земля, Северный Атлантис, купол Альбукерке, город Сокорро

Дверь с негромким скрежетом приоткрылась. Что-то влетело в проём и упало на пол рядом с Гедимином, слегка его задев. Сармат открыл глаза, сел, удивлённо глядя снизу вверх на охранников, остановившихся на пороге. Прошло уже пять секунд, а ни один из них до сих пор не выстрелил из станнера – они просто держали его на прицеле и чего-то ждали.

– Гедимин Кет, – донёсся из-за их спин незнакомый голос. – Одевайтесь и выходите.

Сармат удивлённо мигнул. Он уже прикинул, как удобнее будет броситься на охрану, чтобы нанести им максимум повреждений, прежде чем его пристрелят, – но тут, кажется, началось что-то интересное. «Одежда,» – Гедимин встал, подобрав с пола свёрток. «Хотят говорить. Ну ладно, послушаю.»

Последние дни ему не хотелось ни есть, ни пить; он почти всё время спал, когда не хотелось – делал упражнения. Мозг, не тратя зря энергию, отключился, лишь иногда подавая вялые сигналы – «прошёл час», «окошко открыли», «полижи дверь»… Теперь он проснулся и оживился, и сармат, посмотрев на охранников, коротко усмехнулся.

Ему принесли серый комбинезон без пояса и сапог; одежда была сделана по его размеру – точнее, расширена грубыми вставками, но всё равно Гедимин сильно удивился. «Я не один тут,» – вспомнил он. «Хольгер тоже модифицирован. Интересно, его приведут?»

Он вышел, слыша за спиной угрюмый шёпот – охранникам чем-то не нравилась его осанка. Ему приказали сложить руки за головой, а затем крепко схватили за локти и плечи, приставили к спине сопла станнеров и куда-то повели. Первое время он шёл в направлении лаборатории; затем охранники свернули и ещё два поворота спустя вошли в широкую комнату. Стены там были покрыты рыжеватым фрилом с волнистым орнаментом, на полу лежал тонкий слой пружинящего покрытия, и воздух был довольно тёплым – градусов двадцать, если не больше.

Пока он вертел головой, пересчитывая охранников и пытаясь найти на их броне хоть какие-то знаки отличия, его подвели к столу. Рядом лежал толстый матрас, и, сидя на нём, Гедимин мог спокойно положить на стол локти, – мебель была сделана по человеческой мерке и даже окрашена под натуральное дерево. Сармат едва заметно усмехнулся – так странно это выглядело.

– Гедимин Кет, – один из экзоскелетчиков развернулся к нему. У него был «Рузвельт» и, видимо, пилотом был не он.

– Я – капитан Торрегроса. Я задам вам несколько вопросов, но пока – садитесь и ешьте.

Гедимин посмотрел на стол. На краю стояли вскрытые контейнеры с водой и Би-плазмой – судя по маркировке, трофейные, из сарматских запасов. Он сел на матрас, поджав ноги, и попробовал припасы. В них подмешали немного глюкозы, вода была подсолена, – больше ничего необычного сармат не заметил.

Он ел медленно, ожидая, пока тело согреется после камеры, и кожа из синей снова станет светло-серой. Его не торопили. Торрегроса стоял у стола, положив «руку» на столешницу, охранники – вокруг, следя скорее за капитаном, чем за пленником.

– Вы – повстанцы или федералы? – спросил Гедимин, когда еды в контейнерах не осталось, а отличительные знаки на экзоскелетах так и не удалось найти. Единственным значком был полузатёртый орёл с распахнутыми крыльями на груди у Торрегросы – и ещё один на стене, там, где под обшивку был убран встроенный телекомп.

Капитан усмехнулся.

– Интересные различия. Люди обычно спрашивают: «Где я?» Ваш товарищ спросил, где вы…

Он, выведя на монитор своё лицо, внимательно посмотрел на Гедимина. Тот угрюмо сощурился. «Значит, Хольгер тут уже был. От него ничего не узнали. Поэтому привели меня.»

Охранник по беззвучному приказу убрал пустые контейнеры.

– Вы спрашивали, чего нам от вас нужно, – снова заговорил Торрегроса, вдоволь насмотревшись на сытого сармата. – Несколько ответов на несложные вопросы. Вы – Гедимин Кет?

– Да, – ответил сармат. «Пока действительно несложно,» – подумал он и невольно усмехнулся.

– Вы жили до войны в Ураниум-Сити? Вы заочно обучались в Лос-Аламосе на инженера-ядерщика? Вы работали на строительстве АЭС «Полярная Звезда» в Ураниум-Сити? Вы непосредственно общались с Фюльбером Мартинесом?

Гедимин удивлённо мигнул – последний вопрос был неожиданным. Ещё неожиданнее было сдавленное шипение за спиной – кого-то из охранников задел не то один из вопросов, не то утвердительный ответ, но что могло его взволновать, сармат не понял.

– Вы участвовали в так называемом проекте «Феникс»? – спросил Торрегроса. – Вы сконструировали двигатель для атомного флота, разработали методики управления и создали технологию Прожига?

Сармат снова мигнул. «Стивен,» – подумал он, недобро щурясь. «Или кто-то вроде него. А ещё называл меня предателем…»

– Да, – ответил он, глядя на человека в упор. – А вы – не создали?

Торрегроса слабо усмехнулся.

– Видите? Мы знаем о вас довольно много. Так же, как и о ваших товарищах. Но наш информатор, к сожалению, не был ни учёным, ни инженером…

– И вы его убили, – закончил за него Гедимин, вспомнив дымящуюся рану на спине Стивена. «А ведь было столько возможностей от него отделаться…» – сармат с трудом подавил тяжёлый вздох. «Сказал бы мне кто…»

– Только не говорите, что вы были друзьями, – отозвался Торрегроса. – К тому же военное преступление – бомбардировка Иерусалима… Вы, кажется, тоже в этом замешаны? На что вы рассчитывали, вернувшись на Землю в конце войны? Не на удачу же – вы ведь учёный…

Гедимин сердито сощурился – укол достиг цели. Страха не было, хоть ему и напомнили о неизбежном расстреле, – только досада на собственную глупость. «Ты столько дури наворотил, атомщик,» – подумал он с невесёлой усмешкой. «Как ты с таким уровнем интеллекта умудрился построить реактор?!»

– Впрочем, на этот вопрос можете не отвечать, – сказал Торрегроса. – Мы – не трибунал Земного Союза. Нам вы – все вы, Ядерный блок – интересны живыми. Надеюсь, тут наши интересы совпадают. Хольгер Арктус… Константин Цкау… В отличие от Стивена Марци, с ними вы были очень близки. Жаль, что они отказались с нами сотрудничать.

Он замолчал. Гедимин сузил глаза, но не издал ни звука, хотя его сердце на несколько секунд перестало биться. «Интересны, а не «были интересны»,» – повторил он про себя. «Они живы. Держи мозги в руках, атомщик. У «макак» много уловок.»

– Ну что ж, вступление, кажется, затянулось, – Торрегроса сделал пару шагов вдоль стола, потом развернулся и прошёл обратно. – Перейду к делу. Мы хотим знать, как устроен ваш двигатель, как им управлять и как выполнить Прожиг. Вы хотите жить и, по возможности, есть и спать вовремя и в удобном помещении… и снова встретить ваших товарищей, не так ли? Кое-что из этого вы получите сразу же, как только дадите устраивающий меня ответ. Вы готовы с нами сотрудничать?

Гедимин покосился на правое предплечье. Рубцы за два месяца из багровых стали белесыми, но виднелись на руке отчётливо. «Конар. Интересно, почему с ним они не сотрудничают? Он – человек. Его не пришлось бы пытать.»

– Мы нашли его, если вам это интересно, – сказал Торрегроса, и Гедимин вздрогнул – ещё одна игла попала в цель. – К сожалению, урановые рудники повредили его мозг. Он рассказал много интересного, но ещё больше – не рассказал.

– Ты и его пытал? – спросил Гедимин, угрюмо щурясь.

– Герберт Конар – уважаемый учёный… и очень умный человек, – отозвался капитан. – Он сам связался с соответствующими службами и добровольно поделился информацией. Он, кстати, высокого мнения о вас. Ну так что? Мы можем на вас рассчитывать?

Гедимин кивнул.

Несколько секунд Торрегроса молчал; его глаза удивлённо расширились. По углам комнаты пополз растерянный шёпот, тут же прерванный резким жестом капитана.

– Мне бы хотелось услышать развёрнутый ответ, – сказал Торрегроса, подходя на шаг ближе. – Вы согласны сотрудничать с нами и рассказать нам о реакторе атомного флота?

– Да, – сказал Гедимин, глядя ему в глаза. – Теперь понятно?

– Более чем, – Торрегроса с трудом погасил торжествующую улыбку. За спиной Гедимина послышался разочарованный вздох и звук плевка. Торрегроса снова вскинул «руку».

– Извините, сэр. Больше никогда, сэр, – нестройно пробормотали Диего Юпанки, Вудс и кто-то из их напарников.

– Начнём с устройства реактора, – Торрегроса щёлкнул переключателем настенного телекомпа, но экран не открылся, только мигнул зелёным светодиодом. – Надеюсь, вы хорошо его помните?

– Что именно тебе нужно? – хмуро спросил Гедимин.

– Всё, – ответил капитан. – До мельчайших подробностей.

– Дай мне три листа бумаги и ручку, – попросил сармат.

– Зачем? – настороженно спросил Торрегроса, приподнимая «руку».

– Сделаю чертёж, – отозвался Гедимин. – Ну? Долго мне ждать?

Минуту спустя бумага лежала перед ним на столе. Охранник положил на листки ручку, сделанную под сарматскую ладонь, и тут же отошёл. Гедимин придирчиво проверил её, отодвинул два листа, развернул третий вокруг оси и задумчиво сощурился. «Что им нарисовать? «Звёздный Кондор», третью модификацию? Или хватит с них второй?»

Он на секунду прикрыл глаза, мысленно разворачивая схему из трёх измерений в два и заменяя ключевые обозначения. «Звёздный Кондор», распространённейший довоенный реактор, был изучен им вдоль и поперёк задолго до «Гекаты», на его основе Гедимин проектировал энергоустановки атмосферной станции для Сатурна… Вспомнив её, он едва заметно усмехнулся и начал чертить.

Через час он пронумеровал листы и отодвинул их к другому краю стола. Торрегроса, впервые за прошедшие шестьдесят минут сдвинувшись с места, протянул за ними руку. Гедимин ждал вопросов, но капитан, мельком просмотрев чертежи, осторожно убрал их в плоский футляр.

– Здесь всё? – спросил он. Гедимин кивнул.

– Спасибо за помощь, – Торрегроса широко улыбнулся и дал знак охранникам. – Сегодня вы хорошо поработали, Гедимин. Можете отдохнуть. Завтра вы расскажете нам об управлении этим устройством.

– Могу и сегодня, – сармат посмотрел на свои руки и едва заметно поморщился. – Где Хольгер? Я хочу с ним встретиться.

– Мы это обсудим, – отозвался Торрегроса. – Сегодня вас переведут в другое помещение. Через неделю, возможно, устроят вам встречу. Я скажу Хольгеру, что вы согласились на нас работать. Может быть, он тоже переменит мнение, и вы встретитесь быстрее. Не надо считать, что мне доставляет удовольствие держать учёных в казематах. Вы же так не считаете, Гедимин?

Сармат недовольно сощурился.

– Хватит болтать. Где моя новая камера?

Его вывели в коридор – так же, как выводили из электрической комнаты, крепко держа за локти – и за первым же поворотом охранник крепко врезал ему по рёбрам. Гедимин, не ожидавший такого, дёрнулся и захрипел, напряг руки, пытаясь развернуться и ответить, но второго удара не последовало, а его схватили ещё крепче.

– Юпанки! – второй охранник пихнул первого в бронированный бок. – Ослиная башка!

Человек ничего не ответил. Гедимина молча довели до закрытой камеры, втолкнули внутрь и захлопнули дверь – точно такую же, бронированную, с окошком, какая была в электрической комнате. Но в этот раз сармат упал не на гладкий наэлектризованный пол, а на мягкое зелёное покрытие.

Поднявшись на ноги, он осмотрелся. Торрегроса не соврал – помещение действительно было удобным, даже по лунным меркам. В этот раз Гедимину выделили целых двадцать пять квадратных метров, два уложенных друг на друга матраса в качестве кровати и ещё два – на замену столу. На них лежали контейнеры с водой и пищей – сегодня пленника решили покормить дважды. Он, не дожидаясь, пока Торрегроса передумает, опустошил обе ёмкости и растянулся на непривычно мягкой кровати. «Я в неё проваливаюсь,» – думал он с усмешкой, переворачиваясь на спину и пристраивая руки под голову. «Мартышки расщедрились. Есть время на отдых. Интересно, быстро они проверят чертежи?»

Со стороны двери донёсся звук приоткрывающегося окошка.

– Спит, – удивлённо сказал охранник. – Ну а что? Тески – не идиоты. Чего ему было отнекиваться? Дурак твой Юпанки.

– А вот те двое так и не заговорили, – напомнил ему напарник. – Я думал, и этот… Ну, нам же проще. А индейцы все дурные. Ты слышал…

Окошко снова закрылось. Гедимин перевернулся набок и лёг спиной к двери. «Те двое,» – повторял он про себя, недобро щурясь в ближайшую стену. «Ждал от Хольгера. А вот Константин…»

03 января 29 года. Земля, Северный Атлантис, купол Альбукерке, город Сокорро