Текст книги "Проект «Геката» (СИ)"

Автор книги: Токацин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 146 страниц)

– Он тут всех одевает, – кивнул инструктор. – Большой спец. Но голова у него отбита напрочь. И он ни разу не Марци, – Криос, самый настоящий…

На выходе блеснул красный луч, – люк, ведущий наружу, открылся, и только после этого запоздало взвыла сирена.

– Чего надо? – спросил Гуальтари у охранника-«Фенрира», мнущегося на пороге в компании двух «Гармов». – Я что, звал кого-то?

Гедимин ждал, что охранники войдут в зал, но они остановились на входе, будто не решались переступить невидимую черту, и заговорили с инструктором вовсе не так, как ожидал удивлённый сармат.

– Куратор прислал нас за Гедимином Кетом, – тихо сказал «Фенрир», вскинув «руку» в приветственном жесте. – Особые тренировки…

– А, – Гуальтари нехотя кивнул и смерил ремонтника очень странным взглядом – то ли с гордостью, то ли с сожалением, но точно – с сочувствием. – Это ладно. Иди, атомщик. Вернёшься, как сможешь.

«Как сможешь?» – Гедимин удивлённо мигнул, но пояснять ему никто ничего не собирался. «Гармы» молча встали с двух сторон от него, и они шли по спиральному коридору, пока не уткнулись в неприметный люк овальной формы, практически слившийся со стеной. Найти его можно было только по небольшому значку красного цвета – перечёркнутому кругу.

Стоило люку приоткрыться, как все трое охранников одновременно шагнули назад и в сторону, будто не хотели не только оказаться внутри, но даже и попасть под исходящий оттуда яркий белый свет. Едва Гедимин переступил порог, люк за ним захлопнулся, и он оказался в небольшом помещении с серебристыми стенами, собранными из пластин, под каждой из которых угадывался спрятанный механизм или скрытая ниша. Сейчас одна из плит на потолке была отодвинута, и из проёма свисало странное приспособление из труб и винтов. У дальней стены стоял стол со встроенной в него панелью управления, над ним тускло светился голографический экран. Ассархаддон, тронув какие-то клавиши, поднялся на ноги и шагнул навстречу Гедимину.

– Гуальтари быстро отпустил вас… Что ж, освобождайтесь от скафандра, – он кивнул на стапель у стены. – Остальную одежду тоже можете снять. По опыту знаю, что пятна крови обычно смущают – и их обладателя, и окружающих.

Гедимин настороженно посмотрел на него – определённо, Ассархаддон не шутил, но говорил он совершенно доброжелательно – и под респиратором, вполне возможно, улыбался.

– Я сам настоял на введении особых тренировок, – продолжал куратор. – Немного разъяснений – и мы приступим. Не бойтесь, сегодня не будет ничего особенного, – я проверю ваш болевой порог, вы познакомитесь со свойствами нового тела.

«Болевой порог?» – Гедимин мигнул. Отступать было некуда – скафандр уже остался на стапеле. Воздух в маленьком помещении был холоднее, чем в коридоре, и неприятно щипал кожу.

– Пока вы работаете над проектом, я сам позабочусь о том, чтобы до вас никто не добрался, – продолжал Ассархаддон. – Но когда работа будет закончена, ваша ценность для наших друзей-приматов возрастёт многократно. Возможно, они начнут охоту за вами. Возможно, вы случайно попадёте к ним в руки. Так или иначе – они не должны ничего узнать о вашей работе, даже если это будет стоить вам жизни. Если вам удастся от них сбежать – хорошо, но если нет – найдите быстрый способ умереть. А если не получится… я покажу кое-что из того, что с вами могут сделать в плену, и вы попробуете этому противостоять. Запомните – что бы с вами ни делали, узнать от вас ничего не должны.

«Он говорит о пытках,» – понял Гедимин, и ему стало не по себе. Он украдкой оглянулся на люк за спиной, но тут же отказался от попыток его открыть, – этот механизм был сделан надёжно.

– У макак есть сканеры, – напомнил он, с опаской глядя на приспособление, свисающее с потолка. – Этого хватит.

– Сканеры? – во взгляде Ассархаддона промелькнула усмешка. – Что же, в своё время мы поговорим и о них. Сканеры есть не у всех, но всем, даже самым диким повстанцам, может захотеться выслужиться перед главарями. Большая их часть допрашивать не умеет. Но попытается. С разговора о них мы и начнём. Становитесь сюда, Гедимин. Поднимите руки… Вот так. Не бойтесь, ваше тело рассчитано на такие испытания. Я не собираюсь необратимо калечить вас.

Металлические браслеты обхватили руки Гедимина и прижали их к конструкции из труб. Сармат почувствовал, как она вместе с ним поднимается к потолку – невысоко, ровно настолько, чтобы он больше не мог опираться на пол даже кончиками пальцев. Висеть так было неудобно – плечи странно вывернулись, но больше мешало то, что сармат не мог вдохнуть полной грудью – он вынужден был дышать неглубоко и часто.

– Подвешивание, – прокомментировал Ассархаддон, останавливаясь рядом с Гедимином и протягивая руку к удерживающей его конструкции. – Метод очень ленивых повстанцев. Рано или поздно время и анатомия сделают всё за них… если речь идёт не о сармате. Вы не можете задохнуться в таком положении. Однако процесс всегда можно ускорить…

Он провернул какой-то винт на краю конструкции, и Гедимин вздрогнул от резкой боли в неестественно вывернутых суставах.

– Очень тяжело продержаться так дольше получаса, – сказал Ассархаддон, с любопытством глядя на подвешенного сармата. – Однако… вы сейчас должны кое-что почувствовать.

Туман, на секунду размывший поле зрения, быстро отступал; резкая боль сменилась тупой, ноющей, но суставы всё равно болели, и висеть было очень неудобно.

– Регенерация, – Ассархаддон, вглядевшись в глаза Гедимина, довольно кивнул. – Работа Биоблока… Она защитит вас от боли. Но если вы попадётесь тем, кто умеет допрашивать, это не поможет. Боль – только одно из воздействий. Унижение, стыд, страх… Рано или поздно они найдут нужную кнопку. Постарайтесь сбежать или умереть раньше, чем это произойдёт. Если вас сломают, вы всё равно умрёте. Так сделайте это, не доставляя никому удовольствия…

Он снова провернул винт. Вторая вспышка боли была слабее, но Гедимин почувствовал, как его дыхание против воли учащается и становится ещё более поверхностным. «Скоро будет нечем дышать,» – он попытался наполнить лёгкие воздухом до отказа, но мышцы не подчинялись.

– Как я уже говорил, – куратор смотрел ему в глаза пристально и без малейшей враждебности; возможно, под респиратором он даже улыбался, – большая часть приматов допрашивать не умеет. Они ограничатся банальным избиением. Скорее всего, не снимая экзоскелетов, не соизмеряя силу и не стараясь не задеть голову, шею или область сердца. А значит, вы умрёте раньше, чем захотите рассказать им хоть что-нибудь. Что до боли от побоев…

Он коротко, без замаха, ударил Гедимина в живот. Боль в суставах, утихшая было, от рывка вспыхнула снова; на секунду сармат перестал дышать, но, вдохнув ещё раз, с удивлением отметил, что мышцы живота слегка онемели, но не болят.

– От неё вас хорошо защитит мышечный корсет и жировая прослойка. Ваше тело удачно устроено. Однако… – Ассархаддон отошёл в сторону и опустил «руку» в узкую ёмкость. Когда он извлёк её обратно, перчатка блестела от мелкой взвеси какой-то жидкости. Гедимин учуял один из дезинфектантов, – чем-то подобным обрабатывали карантинный барак в Ураниум-Сити.

– Даже при такой мышечной массе остаются незащищённые области, – продолжил он, протянув мокрую руку к шее Гедимина. – Лицо. Горло. Остатки репродуктивной системы… да, даже при сниженной чувствительности. Суставы…

Он прикоснулся к пальцу на руке сармата, и тот стиснул зубы, – сустав, зажатый в стальных тисках, отозвался неожиданно сильной болью.

– Хорошее, эффективное воздействие, – сказал Ассархаддон, разжав пальцы. – Отработано на многих поколениях приматов. Посмотрим, насколько вы к нему устойчивы. Я даю вам ключ. Это слово «ирренций». Именно его я хочу услышать. Одно слово – и я получу то, что мне нужно. Начнём?

Он не стал дожидаться ответа. Конструкция, неприятно дёрнув Гедимина за руки, поднялась к самому потолку. Ассархаддон протянул руку к его ступням. Сармат попытался пнуть его, но удар, зацепивший броню, казалось, даже не был им замечен. Стальные пальцы сжались на крайней фаланге, и она хрустнула, заставив Гедимина дёрнуться от боли. Он стиснул зубы, медленно выдыхая.

– Помните ключ? – Ассархаддон взялся за другой палец. Боль в первом пальце ещё не угасла; вторая вспышка словно усилила её, и комната утонула в красном тумане. Куратор не спешил выпускать сломанную фалангу – просто держал раздробленную кость в пальцах, но этого было достаточно, чтобы Гедимин сжал зубы до хруста.

– Вы можете кричать, – напомнил Ассархаддон, раздробив третью фалангу; у Гедимина уже звенело в ушах, и слова доносились как сквозь слой волокнистого скирлина, но он ещё отметил остатками сознания, что куратор говорит спокойно и даже с сочувствием. – Что угодно и как угодно. Всё, что вы скажете, не имеет значения… кроме ключа, конечно же. Крик помог бы вам переносить боль. Итак?

Последний палец на правой ноге сармата хрустнул; стальные пальцы слегка сжали место перелома. Отчего-то регенерация не смягчала боль – видимо, на ступни было выведено слишком много нервных окончаний, или вживление в скафандр увеличило чувствительность. Гедимин был не в том состоянии, чтобы делать правильные выводы, – сейчас его хватало только на то, чтобы стискивать зубы и пытаться дышать. Сердце, по ощущениям, билось где-то в горле.

– Бессмысленно, – Ассархаддон действовал спокойно и размеренно, будто закручивал гайки на надоевшем конвейере; на секунду Гедимин отключился, но боль вырвала его из забытья, когда куратор размозжил ему сустав – не фалангу, а сочленение. Сармат захрипел, чувствуя на языке вкус крови.

– Гедимин, я ведь могу пойти по второму кругу, – с лёгкой досадой сказал куратор, подняв руку. Сармат почувствовал, как его берут за подбородок и немного опускают голову. Кажется, Ассархаддон хотел посмотреть ему в глаза, но Гедимин сейчас не мог сфокусировать взгляд ни на чём – всё вокруг плыло в чёрных и красных кругах. Он хотел плюнуть в подставленный лицевой щиток, но во рту пересохло – ничего, кроме кровяной соли и сухого жара.

– Достаточно, – сказал Ассархаддон, на мгновение прижав палец к его шее. – Займитесь им.

К кому он обращался, Гедимин увидел не сразу, – спустя пару минут, когда его руки освободили из захватов и осторожно положили на что-то вроде поручней. Он думал, что его поставят на ноги, и боялся упасть, не выдержав боли, но внизу уже ждала тележка, и сармата усадили, осторожно поддерживая под спину. Сквозь рассеивающийся туман он увидел белые комбинезоны – в комнате были двое сарматов-медиков. «Даже так?» – Гедимин вяло удивился. «Полная готовность… Интересно, многих тут так… тренировали?»

– Завтра вы будете в порядке, – металлическая перчатка Ассархаддона легла ремонтнику на грудь, и тот запоздало дёрнулся. – Вы очень гордый сармат, Гедимин. Это вас сломает. Что же, время ещё есть…

Медики что-то вкололи сармату в плечо – на долю секунды боль стала острее, и он ненадолго отключился, а когда она сменилась приятной прохладой в повреждённых суставах и костях, тележка уже подъезжала к одному из знакомых медотсеков.

– В автоклав? – тихо спросил один из медиков.

– Да, часа на три, – ответили ему. – Он легко отделался. Один разрушенный сустав, одна фаланга под замену, остальное само отрастёт. Может, не придётся всю ночь бегать…

Гедимин шевельнулся и с трудом открыл глаза. Анестетик, введённый ему, вызывал тяжесть во всём теле и почти неодолимую сонливость.

– Ассархаддон… – прохрипел он, пытаясь встретиться взглядом с кем-нибудь из медиков; они все – и двое, вытащившие Гедимина из пыточной, и тот, кто встречал на пороге медотсека, – вздрогнули и повернулись к нему. – Он со многими… так делал?

– Тихо, физик, – встречающий сармат погладил его по макушке. – Это стандартная программа. К утру починим. Ты тут не первый.

Гедимин стиснул зубы, и не от боли – слышать спокойный голос медика было неприятно до тошноты, как смотреть в глаза эа-мутанту.

– Псих… и он – тоже, – прохрипел он. – Бегите, пока живы… здесь оставаться нельзя…

Он успел увидеть, как медики встревоженно переглядываются, и почувствовать тонкую иглу, входящую под кожу на загривке; секунду спустя зрение отключилось, и тележка вместе с полом туннеля провалилась куда-то вниз, к центру Луны.

01 ноября 39 года. Луна, кратер Драйден, научно-исследовательская база «Геката»

– Вот не думал, что когда-нибудь войду в научный проект Ассархаддона, – вполголоса сказал Линкен – где-то совсем рядом, чуть ли не над головой лежащего Гедимина, и ремонтник открыл глаза и удивлённо мигнул. «Где я? В медотсеке? А он что тут делает?»

– Это что, такая честь? – судя по голосу, Хольгер – он тоже был где-то рядом – попаданию в научный проект совсем не радовался. – Или тебе без оторванных пальцев жизнь не мила?

– Хватит уже, химик, – обиделся Линкен. – Тебе сломали-то две фаланги, а воплей, воплей…

«Сломали? Значит, их всех тоже…» – Гедимин, забыв обо всём вокруг, рывком поднялся и едва не своротил стеклянный купол автоклава. Под запоздалый предупреждающий крик медика он пригнулся и потёр ушибленный локоть.

– Хольгер, Лиск, вы там живы? – крикнул он, подтягиваясь на краю «саркофага» и неуклюже вываливаясь наружу. Что-то мешало рукам свободно двигаться, да и пальцы, насильно сведённые в узкую человечью ступню, не могли как следует оттолкнуться от дна, но сармат выбрался из автоклава и, ошалело мигая, огляделся по сторонам. Хольгер успел к нему раньше, чем сердитый медик; Линкен и лаборант подошли чуть позже, Константин остался стоять в стороне, криво ухмыляясь. Он уже был одет, и Гедимин не видел, что с его плечами, но хорошо рассмотрел фиксаторы на двух пальцах левой ноги, – судя по их расположению, у бывшего командира «научников» были сломаны две ногтевые фаланги.

– Все живы, атомщик. Ассархаддон сказал – ты продержался дольше всех, – ухмыльнулся Линкен, показывая свои фиксаторы. Так же, как и у Гедимина, они были жёстко скреплены вместе, чтобы дать пальцам восстановиться. Но у Линкена была повреждена только одна нога.

– Кто бы сомневался, – Константин едва заметно скривил губы. – Там, где не надо, наш атомщик будет терпеть. И какая разница, назвать этот нелепый ключ после первого перелома или после восьмого?!

– Я не называл ключ, – буркнул Гедимин, переводя взгляд на Хольгера. Сармат-медик, бормоча что-то недовольное, снимал дозаторы и повязки с плеч ремонтника, но тот не обращал на это внимания, лишь отметил мимоходом, что руки снова могут свободно двигаться, а боль ушла – видимо, связки не порваны.

– Я попал Ассархаддону в респиратор, – хмыкнул Хольгер, заметив, что Гедимин смотрит на фиксатор на его пятке. – Удачно, но… не очень.

– Всё срастётся, – Линкен хлопнул обоих сарматов по спине. – Это вы ещё ничего не умеете. Когда научитесь – макакам лучше не подходить к вам на дальность выстрела гравитрона!

– Шли бы вы трещать в другой отсек! – повысил голос сармат-медик, для большей доходчивости постучав обрезком трубы по стальной крышке люка. – Вечером зайду к вам снять фиксаторы.

На выходе Гедимин огляделся, по привычке разыскивая скафандр.

– В отсеке Гуальтари, – ответил на незаданный вопрос Линкен. – Вся наша броня там.

– Что, после вчерашнего… – Хольгера передёрнуло. – Мы ещё будем тренироваться? Ладно ты, у тебя одна нога в порядке…

«После вчерашнего…» – Гедимин резко остановился. Заторможенность, вызванная анестетиками, ещё не прошла, но в голове прояснилось. Его снова затрясло, как от воющей в туннелях аварийной сирены.

– Ты чего? – удивился Линкен, встретившись с ним взглядом.

– Надо бежать, – прошептал ремонтник, оглядываясь по сторонам; на первый взгляд, экзоскелетчиков вокруг не было, но здесь, как уже понял Гедимин, в их отсутствии никогда нельзя было быть уверенным. – Бежать, пока все живы, и всё на месте. Это ненадолго. Они все здесь не в себе.

– Само собой! Только психи могли поднять первое восстание, – ухмыльнулся Линкен. – И надо было совсем свихнуться, чтобы повторить попытку – после первого разгрома. Кого ты ждал тут увидеть, атомщик? Это они отбили для нас Марс! И едва не отбили Землю… жаль, Саргон не вовремя мутировал, на полгода бы позже…

– Вы все тут мутировали, – Гедимин стиснул зубы. – Надо искать выход. Должна быть возможность побега…

– С Луны? – фыркнул взрывник. – Разве что ты умеешь дышать вакуумом и в нём же летать. Успокойся, атомщик. Нас уже не отпустят. Да чего ты испугался? Всё же идёт, как должно…

– И это тоже? – Гедимин указал на фиксаторы. Линкен пожал плечами.

– Что, до сих пор болит? Почему медику не сказал? Мы недалеко ушли – давай вернёмся. Он нам «спасибо» скажет. Если Ассархаддон узнает, что он отпустил тебя недолеченным…

Гедимин посмотрел ему в глаза – сверкающие, как ртуть, и так же не выражающие признаков разума – и оглянулся на Константина и Хольгера. Бывший командир был хмур и смотрел в сторону. Хольгер молча сжал запястье Гедимина; судя по глазам, сменившим цвет на тёмно-багровый, он был напуган и растерян не меньше, чем сам ремонтник.

– Ты попал в дурдом, атомщик, – подвёл итоги Константин. – Чего ждать, если водишься с полоумными?! Нас пока не расстреляли – и то хорошо. Идём. Не знаю, что нам сегодня сломают, но, по-видимому, в итоге мы должны стать супер-учёными и расплющивать «Рузвельты» лёгким пинком. Вполне в духе покойного Саргона. Псих, но с размахом, – за что его и помнят…

Гуальтари ждал их на выходе из красного коридора. Молча кивнув на стапеля со скафандрами, он задумчиво смотрел на сарматов, влезающих в броню, и особенно внимательно – на их руки и ноги. Увидев, как Гедимин разминает ладони и потягивается, проверяя, как сел на руки скафандр, инструктор довольно ухмыльнулся и прикоснулся к своему воротнику, смыкая купол шлема.

– С Ассархаддоном всё как обычно, да? Хорошо он вас отделал… Ладно, сегодня тренируемся умеренно. Покажу, как есть и пить, не снимая шлема. А потом займёмся лепкой.

– Чем?! – Линкен изумлённо мигнул.

– Будем лепить из пластичного фрила, – пояснил, ухмыляясь под респиратором, Гуальтари. – Каждый попробует соорудить… ну, хотя бы «Гарпию». Все помнят, как выглядит «Гарпия»?..

«Лепка. Похоже, что здесь все с большими странностями,» – думал Гедимин, наблюдая за инструктором; тот раскладывал на выдвинутую из стены подставку небольшие контейнеры с жидкостями и помятые упаковки с какой-то человеческой едой. «И тренировки у них – страннее некуда.»

– Мы, сарматы, можем съесть любую органику, – напомнил слушателям Гуальтари, ткнув пальцем в упаковки. – Но предпочитаем свою, чистую, пищу и воду из проверенных источников. Здесь, в респираторах, есть набор фильтров и фильтров-измельчителей. А есть просто проводящие отверстия. Так вот – если пища и вода получены из проверенного источника, и фильтрация им не нужна, вы жмёте вот сюда…

Он медленно провёл пальцем по нижней части респиратора. Гедимин повторил его движение и с удивлением нащупал непрерывные бороздки – ошибиться с местом нажатия было трудно.

– Потом приставляете сюда контейнер и открываете отверстие до конца, – голос Гуальтари стал менее внятным – он прижал к респиратору одну из распечатанных ёмкостей и звучно всосал жидкость. – Трубка выдвинется внутрь, держите её губами и пейте. Ясно?

Ещё пять минут сарматы сосредоточенно сопели и хлюпали – с отверстиями, герметизацией и выдвижными трубками сразу разобраться было непросто. Гедимин едва не всосал контейнер вместе с содержимым и долго откашливался от обрывков фрила.

– Наверное, из наших контейнеров пить удобнее, – сказал он, вскрыв шлем и выплюнув обрывки в ладонь.

– Да, так и есть. Не подавился?.. – Гуальтари отнял у него комок фрила и швырнул в утилизатор. – Эй, Хольгер, возьми ветошь.

Химик, заляпавший респиратор Би-плазмой из порвавшегося контейнера, благодарно кивнул и потянулся за тряпкой.

– Если нужна фильтрация, то делаете всё так же, но нажимаете на второй выступ снизу, – продолжил инструктор, когда все сарматы взяли с подставки по контейнеру с мутной жидкостью, поведением напоминающей воду. Гедимин хотел проверить её на примеси – что они там есть, видно было издалека, но что именно там содержалось – сармат не знал.

– Тогда фильтры остаются на месте. Их там достаточно, чтобы отцедить вязкую грязь, – Гуальтари поднёс к респиратору ёмкость с мутной грязно-оранжевой жижей и сделал большой глоток, а затем наклонил голову, сплёвывая примеси обратно в сосуд. – Можно пить из шламоотстойника – ничего, кроме чистой воды, внутрь не попадёт. Она, конечно, горчит, но от жажды не помрёте.

– Это из шламоотстойника? – Гедимин с интересом посмотрел на мутную жижу в своём контейнере и хотел опробовать на ней анализатор, но Гуальтари щёлкнул по его предплечью, заталкивая прибор обратно под броню.

– Нет, просто вода и щепоть грунта. Опыты будешь ставить без меня. На Кумале опробовали и шлам, и смесь кислот, – вроде живой. Опять мотался у входа в зал. Сделай одолжение – проверь ещё раз душевую, а?..

Гедимин, недобро сощурившись, кивнул.

– А теперь об измельчителях, – громко сказал Гуальтари, повернувшись к сарматам и подбросив на ладони мятую упаковку с земной едой. – Отверстие с противоположной стороны респиратора. Используется в крайних случаях, когда с едой совсем туго. Берёте найденную органику и проталкиваете в измельчитель…

Его голос снова стал невнятным. Проглотив то, что попало в рот, он хмыкнул и указал на подставку.

– Пробуйте. Измельчители перемелют даже древесину.

В упаковке, однако, была не древесина, – обычный засохший сэндвич с чем-то вроде волокнистой Би-плазмы. «Горчицы не хватает,» – подумал Гедимин, всасывая перемолотую кашицу. «А вообще – удобно. Можно поесть на рабочем месте. Ни выходить, ни отмываться по часу, – берёшь контейнер и ешь…»

– Ну, наигрались? – Гуальтари щелчком перевернул подставку, и она втянулась в стену. – Теперь к делу. Тут у меня контейнер с пластичным фрилом, и я покажу вам, как из него лепить. Очень хорошая тренировка для пальцев.

Сарматы, заглянув в контейнер с тёмно-серой массой, озадаченно переглянулись. Инструктор зачерпнул немного и показал им. Отломленный им кусок действительно выглядел пластичным. Гуальтари прокатил его меж ладоней и поднял результат двумя пальцами.

– Сначала сделайте вот такую штуку. Макаки называют это «колбаской». Или вот такую… – он скатал из «колбаски» небольшой шар. – Это просто.

Его движения в самом деле выглядели несложными. Гедимин попытался повторить их – и помянул про себя уран и торий: вся серая масса неровным слоем размазалась по ладоням. Он стал отчищать их и убедился, что вещество очень липкое.

– Hasu! – Линкен, кое-как отцепив от себя слой налипшего фрила, уронил его обратно в контейнер. – Колючка, ты как это делаешь?!

– Тихо, тески. Не надо сжимать это вещество с такой силой, – Гуальтари ухмыльнулся в респиратор. – Осторожно берёте и осторожно катаете. Вот, подержи.

Он положил скатанный фриловый шар на ладонь Гедимина. Тот, стараясь лишний раз не дышать, накрыл его второй рукой. Шар слегка сплющился.

– Нескоро мы тут слепим «Гарпию», – вздохнул Хольгер два часа спустя. На его ладони лежала треугольная лепёшка с грубо намеченным контуром пилотской рубки и вмятинами на «крыльях», обозначающими место для бластеров. Гедимин мог только досадливо сощуриться – то, что получилось у него, на «Гарпию» не было похоже даже отдалённо, а пальцы на руках ныли сильнее, чем переломанные фаланги на ступнях.

– Ничего, это не страшно. Главное – размять руки, – сказал Гуальтари. – Ладно, хватит мучиться. Займёмся теорией. Кто всё-таки прочёл инструкцию к скафандру?..

…В столовой их ждал Ассархаддон. Ничего неожиданного в этом не было – но Гедимину при виде куратора захотелось шагнуть назад. «Как те охранники у пыточной,» – вспомнил он удивившее его поведение экзоскелетчиков; теперь-то в нём ничего удивительного не было. «Их он, наверное, тоже…»

– Tzaatesqa! Гуальтари говорит, вы делаете успехи, – Ассархаддон жестом пригласил сарматов за свой стол, и охранники молча, не дожидаясь приказов, разошлись по углам. – Он пользуется наработками наших друзей-приматов – что необычно для сармата-инструктора. За это я его и взял. Готовить солдат умеют многие, а вот работать с учёными…

Он тяжело вздохнул. Его цепкий взгляд остановился на Гедимине, и сармату стало не по себе. Он с самого начала ужина разглядывал только свою порцию и на куратора старался не смотреть, но остаться незамеченным трёхметровому сармату было трудно…

– Гедимин, – Ассархаддон положил руку на его предплечье, и ремонтник запоздало дёрнулся. – Мне кажется, вы всерьёз обижены на меня. Вы даже готовы бросить проект… Медик, проверивший вас вечером, утверждает, что раны зажили, и что боли вы не ощущаете. Это правда? Если он был недостаточно внимателен или просто не вполне правдив…

Куратор выразительно сжал пальцы в кулак и посмотрел Гедимину в глаза. Тот резко качнул головой.

– Ты что, всех решил перестрелять?!

Он услышал, как сбоку от него с присвистом выдохнули Константин и Линкен, – кажется, ремонтник опять нарушал какие-то обычаи, но ему было всё равно. Ассархаддон осторожно похлопал его по предплечью.

– Я просто хочу, чтобы на моей базе специалисты получали помощь, если она им нужна, – сказал он. – «Геката» – большой механизм, и я слежу, чтобы он не ломался. Значит, дело не в физической боли…

Он положил перед Гедимином несколько маленьких предметов. Тот нехотя посмотрел на них и изумлённо мигнул – это были цацки, оставленные им на Земле. Не все, – только копии уничтоженной им техники – истребителей, дрона, «джунга»… Кто-то воспроизвёл украшения с большой точностью, и сармат подумал со странной тоской, что за ним, наверное, наблюдали не один месяц – и всё это время кто-то знал, что научный центр в Ураниуме будет сожжён, и что мирной работы с Лос-Аламосом не будет никогда…

– Кажется, это было дорого вам. Пусть оно будет у вас, – сказал Ассархаддон, подвинув цацки ближе к Гедимину. Тот невесело усмехнулся. «Хочет по-хорошему? Странно. Мог бы пообещать расстрел…»

– Отсюда всё равно не сбежать, – буркнул он, сгребая цацки и складывая их на ладонь. – Сам знаешь.

– Я не хочу, чтобы здесь работали под угрозой расстрела, – Ассархаддон наконец отпустил его руку и отодвинулся. – Я понимаю, что мои… и не только мои… методы могут вызвать оторопь и даже страх. Но это никогда не было моей задачей. Надеюсь, следующая наша встреча покажет, что я не хочу вам навредить.

Гедимин вздрогнул, едва не выронив украшения, но Ассархаддон уже не смотрел на него – вместе с охранниками он шёл к выходу. Линкен крепко сжал ладонь ремонтника и не отпускал её, пока куратор не вышел.

– Ты очень нужен здесь, – прошептал взрывник. – Я не видел, чтобы с кем-то ещё так носились. За все полсотни лет не видел. Только не делай глупостей, атомщик. Напроситься на расстрел – дело несложное.

08 ноября 39 года. Луна, кратер Драйден, научно-исследовательская база «Геката»

Снизу послышался гортанный крик Гуальтари, и скобы, в которые вцепился Гедимин, с тихим щелчком ушли в потолок. Он вовремя успел разжать пальцы, и теперь оставалось только лететь вниз – все три метра до столкновения со множеством упругих жгутов, растянутых над полом. От удара падающего тела жгуты натянулись, провисая на те же три метра вниз, – и с той же силой швырнули сармата в потолок. Он извернулся, вытягивая руки, и вцепился во что-то металлическое, на ощупь нашёл вторую скобу и повис, тяжело дыша. Стальная лестница, вколоченная в потолок, была на месте, и сармат двинулся вперёд, быстро перебирая руками, – ступени могли втянуться обратно в любой момент.

Гуальтари снова что-то крикнул, и скобы ушли под плиты, едва не прищемив Гедимину пальцы. Он упал на пружинистые жгуты, но в этот раз они подбросили его не вертикально вверх, а под углом, – само их расположение изменилось, и Гедимин еле успел сгруппироваться перед тем, как эластичная сетка сбросила его на пол. Прокатившись по ребристой дорожке для кросса, ремонтник поднялся на ноги и с удивлением оглянулся на Гуальтари. Тот молча ткнул пальцем в сторону входного люка, и Гедимин увидел, что в зал проникает красный свет, – кто-то стоял на пороге красного коридора, оставив ворота открытыми.

– Куратор прислал нас… – услышал он раньше, чем повернулся к люку и встретился взглядом с сарматом в тяжёлом экзоскелете. На пороге стояла обычная тройка – два «Гарма» и «Фенрир». Все трое смотрели на Гедимина.

– Приказ есть приказ, – буркнул Гуальтари. – Иди, атомщик.

Хольгер, подтягивающийся на пучке эластичных жгутов, разжал руки и с грохотом упал вниз. Гедимин встревоженно оглянулся на него – химик уже выпрямился и бросился бы наперехват ремонтнику, если бы Гуальтари не схватил его за плечи. «Гармы» шагнули вперёд и встали между Гедимином и теми, кто мог бы за ним пойти.

– Идём. Куратор не любит ждать, – пробормотал «Фенрир». Он выглядел напуганным, и Гедимин заставил себя ухмыльнуться – он не хотел показывать страх, особенно – охранникам.

Его привели в ту же комнату – про себя сармат назвал её пыточной, но сам Ассархаддон, скорее всего, использовал другое название – возможно, «кабинет» или «особый отсек». Охранники шарахнулись от приоткрывшегося люка; Гедимин, не медля ни секунды, шагнул внутрь.

Первым делом он огляделся – в этот раз с потолка ничего не свисало, и из оборудования внутри был только раскладной стол странной, на вид неудобной и хрупкой конструкции. За столом, перемещая что-то на голографическом экране, сидел Ассархаддон. Увидев Гедимина, он погасил экран и встал с места.

– Вы выглядите решительно, Гедимин, – куратор поднял руку в приветственном жесте. – Хотите осмотреться? Я не люблю, когда неиспользуемое оборудование торчит на виду и занимает место. Всё, что нужно, легко достать из ниш. Сегодня обойдёмся без оборудования. Достаточно будет нескольких небольших образцов. Они здесь, в нише, и легко поместятся на моём столе.

Он сдвинул в сторону одну из пластин фрила на ближайшей стене и жестом пригласил Гедимина подойти. Тот приблизился, с сожалением отвёл взгляд от неизученной части комнаты, – даже пересчёт всех скрытых ниш и механизмов занял бы не один час. Что-то блеснуло на краю зрения, и сармат вгляделся и недобро сощурился – между двумя пластинами фрила виднелась знакомая щель со стеклянистым блеском.

– Что там? – Ассархаддон посмотрел на потолок и хмыкнул. – А, это… Кумала очень просил дать ему разрешение. Отказать я не смог. Не бойтесь, он ничего не расскажет. Даже мне самому.

«Здесь ему что высматривать?!» – Гедимин вспомнил, как корчился и хрипел от боли, подвешенный к потолку, и его передёрнуло. «Вот сборище психов…»