Текст книги "Проект «Геката» (СИ)"

Автор книги: Токацин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 117 (всего у книги 146 страниц)

Он не успел как следует над этим задуматься – в ноги потянуло сквозняком, и Гедимин увидел над собой белесый потолок, а сбоку – край узкого лежака. Тяжело поднявшись, он встряхнул головой. «От сидения в этой норе ещё и не такой бред приснится,» – мрачно подумал он. «Крутить активную зону… Это надо же было додуматься!»

Защитное поле растаяло. За решёткой, чуть сбоку от патрульных в тяжёлых экзоскелетах, стояла самка в уличном комбинезоне. Её волосы, собранные в тугой узел на макушке, были обвязаны ленточкой.

– На выход, – буркнул один из патрульных. – Медленно! Руки за голову!

– Да уж ну уж, – укоризненно пробормотала самка, покосившись на второго. – Хватит ваших штучек, Чарли. Отпусти сармата, у нас там чай стынет, и пахучки выветриваются.

Гедимин растерянно замигал и даже подался назад, но его уже вытянули из камеры и, придерживая за плечо, повели по коридору. Патрульный машинально охлопал его карманы, ничего не нашёл и пробормотал что-то извиняющееся. Гедимина привели в ангар, где валялся его скафандр, и «копы», наконец-то переставшие махать ракетомётами, встали у выхода.

– А интересный шрам у вас на груди, – заметила самка, разглядывая сармата, влезающего в броню. – Старый, но очень приметный. Чем это вас так?

– Нейтронами, – буркнул Гедимин, покосившись на старый рубец в форме полумесяца. С тех пор, как он неосторожно положил источник излучения в нагрудный карман, у него появилось много новых шрамов, но этот действительно выделялся, даже на их фоне.

– Свободен, – махнул стальной «рукой» Фостер. – Разрешение твоё сгорело, но… будем считать, что ты возвращаешься на базу. Мэрикрис, спасибо, что не притащила сюда Маккензи, мне его на космодроме хватает.

Самка слегка наклонила голову.

– Идёмте, мистер Джед, – нараспев проговорила она. – Девушки по вам соскучились.

«Мать моя пробирка,» – сармат, недовольно щурясь, пошёл за ней. «И что это было?»

– Меня не будут судить? – спросил он, отойдя от участка на безопасное, как ему показалось, расстояние. Мэрикрис, оглянувшись на него, покачала головой.

– Нет, конечно. Вам не повезло – эти двое поймали вас там, где нет камер. Они тут недавно – только с корабля, и уже решили, что Кларк – город простофиль. Поэтому другую жертву отловили на задворках «Сю». Наши клиенты не любят, когда камеры светят им в лоб, а я люблю знать, что происходит. Так что – запись была на столе у Чарли ещё вчера вечером. Он, конечно, не извинился за использование вас в ловушке на чужаков, – это за него сделаю я. Надеюсь, вы не сильно мучались в этой дыре? У нас тут редко сажают сарматов…

Озадаченно мигающий Гедимин только-только успел сформулировать вопрос и открыть рот, как перед ним открылась дверь из тёмного стекла, и зашуршали занавеси. В «Сюаньхуа» пахло чем-то сладким и пряным. В вестибюле сидел на полу перед небольшим столиком Кенен Маккензи и допивал чай из настоящей глиняной чашки. Увидев Гедимина, он с облегчённым вздохом поднялся на ноги и изобразил перед Мэрикрис неглубокий поклон.

– У Чарли больше нет вопросов к моим парням? – спросил он, исподтишка показывая сармату кулак.

– Куда вы спешите? – спросила самка, укоризненно подняв бровь, и Гедимин в очередной раз удивился подвижности «мартышечьих» лиц. – У нас есть свободная купальня, и чай…

– Джед вымоется на базе, – Кенен решительно взял сармата за плечо и развернул к двери. – Рад буду зайти к вам снова – по более приятному поводу. Джед, мать твоя колба! Как ты умудряешься на ровном месте встрять?!

Сармат недовольно сощурился.

– Я ничего не делал, – буркнул он. – Даже Фостер это признал.

– Ну да, разумеется, ничего, – Кенен скривился. – Меня чуть ли не из купальни выдернули – «Джед в тюрьме!» А у тебя уже второй арест. Ты понимаешь, что это фиксируется?

Он забрался в седло двухместного флиппера. Гедимин, пристегнувшись, проверил ниши под бронёй – пайки, прихваченные в «Юйту», были на месте, и анализатор не нашёл в них ничего опасного.

– Ты послал за мной Мэрикрис? – спросил он. – И чай к утреннему пайку?

Кенен фыркнул.

– Никому не советую посылать Мэрикрис. Тебе я послал бы хорошую затрещину, чтобы не портил нам репутацию. Но самочки из «Сю» очень добры к амбалам со сложной судьбой. Не думал, что это скажу, Джед, – но сидел бы ты лучше в реакторе!

19 февраля 27 года. Луна, кратер Пири, город Кларк

Светодиоды в подземном отсеке всегда горели ярко – аккумуляторы за несколько минут ежедневных испытаний заряжались до предела, и энергию надо было на что-то расходовать. Первое время Гедимину было не по себе, когда он входил в освещённое помещение, – будто кто-то там уже был, но постепенно он привык не обращать на свет внимания. Снова, как вчера и позавчера, он прошёл к щиту управления, скользнул взглядом по мониторам и опустился в кресло – и только тогда заметил, что у цистерны с борной кислотой сидят двое сарматов и один филк.

– Уран и торий! – Айзек поднял руку в приветственном жесте. – Гедимин, это мы.

Иджес хмыкнул.

– Он в самом деле нас не видел, – пробормотал он, недоверчиво глядя на ремонтника. – Не только Дагфари, но и меня с Айзеком. Как это у него выходит?!

Гедимин недовольно сощурился.

– Зачем пришли?

Айзек подтолкнул Дагфари в спину, и тут Гедимин заметил, что филк в тяжёлом скафандре – и при этом не падает и не цепляется за переборки.

– Хотели проверить броню, – сказал Айзек. – Дагфари неделю тренировался и уже хорошо держится. Можно запустить его в активную зону? Он ничего не будет трогать, постоит и выйдет.

– Почему не проверил у себя? – настороженно сощурился Гедимин.

– Тесно, – развёл руками Айзек. – У тебя реактор просторный. А он ещё не очень уверенно стоит на ногах. Вдруг что зацепит…

Гедимин хмыкнул.

– А у меня – пусть цепляет?

Не дожидаясь ответа, он тронул переключатели и потянулся к рычажкам.

– Запускаю, – предупредил он, покосившись на Иджеса. – Никто не выходит?

Иджес не двинулся с места.

– Выйду, когда откроется люк, – он кивнул на защитное поле. Под его лицевым щитком неярко горел жёлтый светодиод – излучение внутри скафандра было в норме. Такой же огонёк Гедимин заметил под шлемом Дагфари.

Айзек занял место Гедимина за пультом; Иджес вышел, напоследок жестом попросив Дагфари быть осторожнее. Ремонтник снял защитное поле и отодвинул крышку люка. Синевато-зелёный свет ударил ему в лицо – реактор работал, и стержни светились ярко. Ротор только-только сделал первые обороты, и ещё можно было пересчитать их, не вглядываясь, но его ровный гул уже наполнил весь отсек. Гедимин вслушался в шум насосов – борная кислота уже текла по трубам, соединяющим отдельные твэлы в одну гигантскую кольцевую сборку.

– Tza, – ремонтник легонько подтолкнул Дагфари в спину. Он пропустил филка вперёд, и тот нехотя шагнул внутрь и остановился, завороженно глядя на светящиеся твэлы.

– Это неопасно, – Гедимин провёл ладонью по ближайшему кожуху, следя за тем, как его пальцы поглощают излучение, и на стены падает размытая чёрная тень. – Потрогай.

Дагфари судорожно сглотнул, на мгновение поднёс руку к твэлу и тут же её отдёрнул. Гедимин удивлённо мигнул.

– Они холодные, – он щёлкнул пальцем по анализатору, показывавшему, что воздух в активной зоне едва-едва нагрелся до тридцати градусов. Дагфари не шевельнулся.

Пожав плечами, Гедимин прошёл сквозь кольцо твэлов и остановился перед ротором. Пока они топтались на пороге, вал набрал обороты. Его вращающаяся поверхность казалась неподвижной и гладкой, сармат едва мог разглядеть слабое движение.

– Это не трогай, – сказал он Дагфари, остановившемуся в проёме за его спиной. – Размажет.

Он не сразу вспомнил, что филк не потрогает вращающуюся поверхность, даже если очень захочет, – она была над головой Гедимина, под управляющей дугой, а два метра её высоты прикрывал неподвижный обсидиановый щит.

– Ипрон не пропускает омикрон-кванты, – сармат, развернувшись к обсидиановому цилиндру спиной, обошёл ротор по кругу, наблюдая за тем, как зелёный свет слегка тускнеет. – Так можно ослабить взаимное облучение. Твой скафандр – аварийный запас ипрона. Такой ходячий управляющий стержень.

Дагфари судорожно сглотнул. Ему было не по себе, и это чувствовалось даже сквозь тёмный щиток на его глазах. Гедимин покосился на него – сквозь затемнённую пластину просвечивал жёлтый огонёк, излучение внутри скафандра по-прежнему было в норме.

– Уходим, – он указал филку на закрытый люк за его спиной. Тот сделал большой шаг назад и уже у самой крышки развернулся и выбрался наружу. Гедимин ненадолго задержался внутри; когда он вышел, Дагфари сидел под цистерной с борной кислотой и тяжело дышал.

– Тебе плохо? – встревоженно спросил ремонтник. Защитное поле уже прикрыло люк, и дозиметр показывал, что излучение наружу не просачивается. Дагфари слабо качнул головой и с трудом поднялся на ноги.

– Спасибо, что пустил, – кивнул Гедимину Айзек, выбираясь из кресла. – Идём, Дагфари. Тебе надо отмыться.

Он достал дозиметр и проверил филка с головы до ног.

– Твэлы не трогал?.. Ладно, пойдём дезактивироваться. Гедимин, ты ещё тут будешь?

– Я только начал, – отозвался сармат. – Выберусь через полчаса.

Можно было начать эксперимент сразу – ничего опасного в нём не было, но Гедимин медлил, пока его отсек не закрылся снаружи. «Вибрация,» – он передвинул два рычага, встряхивая демпферы под реактором и внимательно следя за нейтронным излучением. Слабый выброс был тут же поглощён, не успев зацепить соседние твэлы и набрать силу. Сармат довольно усмехнулся и отдал команду на переход в режим пульсации.

В следующую секунду он лежал у переборки, на которой остался чёткий отпечаток его спины, и шипел от боли. Голову он успел пригнуть; край шлема ударил его по загривку, но шея, судя по тому, что руки и ноги двигались, была цела. Перед ним горела зелёным огнём яма с рваными краями. Расплавленная палуба стекала вниз, застывая неровными сосульками. Они мигали красным, постепенно остывая в потоке поднимающегося пара. Гедимин посмотрел вверх – из потолка аккуратным кольцом торчали управляющие стержни, приколотившие к обшивке отсека электромагнитную дугу. Оборванные провода ещё искрили.

– Sahasu, – выдохнул ремонтник, поднимаясь на четвереньки и подползая к краю пролома. Реактор перестал существовать. Иссиня-чёрная лужа, растёкшаяся на дне активной зоны, не светилась, зато вся округлая «чаша» горела зелёным огнём, и уже невозможно было определить, где там твэлы, а где – ротор.

Услышав запоздалый вопль сирены, Гедимин досадливо сощурился, но тут же понял, что это не аварийный сигнал, – автоматика сообщала, что кто-то ломится в отсек. Он попытался встать и ему это даже удалось – как ему показалось, почти сразу. Он как раз успел увидеть «жало» лучевого резака, вскрывающего входной люк.

– Гедимин? – Айзек протиснулся в узкий проём и резко выдохнул, глядя на проломленную палубу.

– Авария, – Гедимин, досадливо щурясь, потёр ушибленное плечо. Спина пострадала сильнее, чем ему показалось сначала, – тут не было хрупких рилкаровых стен, готовых принять энергию взрыва на себя.

– Hasukemesh, – выдохнул Айзек, разворачиваясь к нему. – Живой? Идти можешь?

В камеру дезактивации Гедимин вышел своими ногами; по туннелю он пробирался с помощью Иджеса. Айзек обогнал их, чтобы втащить сармата в люк. Тот недовольно щурился – он мог идти и даже мог подтянуться на руках, но тело реагировало на команды мозга непривычно медленно и не всегда правильно.

– Реактор, – прошептал он, отползая от люка и укладываясь на палубу. Сидеть было больно.

– Айзек, дезактивация… скажи Амосу…

Десять минут и много беготни и шума спустя Гедимин, уже без скафандра, был сгружен на матрас в «больничном отсеке» – том помещении, куда его, изувеченного в Сокорро, привезли когда-то с космодрома. Отсек до сих пор не заняли, матрасы лежали там, и сармат даже узнал одеяло. Иджес сел рядом с ним на край матраса, посмотрел на свёрнутую ткань и прикрыл Гедимина по лопатки. Сармат лежал на животе и думал, недовольно щурясь, что раньше регенерация шла быстрее.

– Мать твоя пробирка, – пробормотал Кенен, разрезав комбинезон на спине и руках Гедимина. Остатки плотного скирлина упали на матрас, и сармат подумал, что надо будет их убрать… когда-нибудь, когда спину перестанет ломить.

– Я звоню Питеру, – сказал Кенен, выпрямляясь. Гедимин зашевелился.

– Не звони. Дай мне два дня. Это просто ушиб.

Кенен быстро шагнул в сторону, на ходу тыкая пальцем в передатчик.

– Пит, ты очень занят? У нас большая проблема…

…Человек убрал пульверизатор и выпрямился. Гедимин лежал неподвижно, чувствуя, как немеет подмёрзшая спина. Это была уже вторая порция анестетика – первую Питер дал ему перед осмотром.

– Покой и неподвижность, – сказал Фокс, повернувшись к Кенену. – Мелкие отломки сейчас держатся внутри мышц. Через пару дней они соединятся с позвонками. Ещё через два дня Гедимин сможет встать. Две-три недели травма будет напоминать о себе. Если бы вы отдали его в госпиталь, где есть медкапсулы…

Кенен покачал головой.

– Тут ему будет спокойнее. Мы присмотрим, чтобы он не бегал. Спасибо, Пит, я уже не знал, что делать.

– Взаимопомощь, – едва заметно улыбнулся человек, сменив медицинский респиратор на уличный. – То, что сделало людей людьми. Довольно неприятная травма, Гедимин, но вам сильно повезло, что спинной мозг не пострадал. Отдыхайте. Я зайду к вам в пятницу, посмотрю, как идёт заживление.

Гедимин закрыл глаза, но задремать не успел – вернувшийся Кенен сел на край его матраса с протяжным вздохом.

– Джед, ошибка генетиков! Честно, я не представляю, чем думали те, кто тебя клонировал. Где мозг?!

Ремонтник ничего не ответил. Теперь, когда за спину можно было не волноваться, он вспомнил о реакторе – и под рёбрами заболело так, что он стиснул зубы. «Взрыв… Что?! Омикрон-реакция? Хлопок? Слишком мощный взрыв… ротор в лужу… нет, не хлопок… другое… Микропрокол? В теле ротора… если так, то сходится… но откуда линзы? Обсидиан? Исключено… проверял…»

– Эй, Джед, ты меня слышишь? – Кенен ткнул его пальцем в неповреждённую часть предплечья.

– Уйди, – отозвался Гедимин, не открывая глаз. «Микропрокол,» – пульсировало в мозгу. «Где линзы? В роторе? Смещение тяжёлых металлов в вязкой массе… Или нет? Бор? Не активируется… Радиоактивный бор? Жидкая линза? Датчики на управляющей дуге… надо сказать Айзеку…»

– Я говорю – теперь ты свернёшь свои дурные эксперименты? – повторил Кенен, пытаясь заглянуть сармату в глаза. Тот поморщился.

– Надо восстановить. Реактор… Ирренций весь там. Ферк… Всё можно собрать. Я его восстановлю. Надо понять, что случилось. Эта конструкция… она явно не безопасна…

24 февраля 27 года. Луна, кратер Пири, город Кларк

Едва медик ушёл, Гедимин, не обращая внимания на злое шипение Кенена, поднялся с матраса. Спина при резких движениях ещё ныла, но все отломки, как сказал врач, легли на место и приросли, – ходить было можно, и сармат больше не собирался лежать.

Айзек был на смене в отсеке управления, Иджес уехал на космодром, – проводить Гедимина к реактору было некому. Он добрался сам, хотя пару раз, отвыкнув ходить, прислонялся боком к переборке для небольшой передышки. Кенен, хоть и обещал, всё же не тронул ни замаскированный люк, ни туннель за ним, и реакторный отсек был на месте.

Войдя внутрь, Гедимин остановился – палуба обрывалась в считанных сантиметрах от его пальцев. Её края после того, как сармата уволокли, оплавились ещё немного, и непрочная кромка обвалилась. В отсеке всё было, как в день аварии, – никто не выдернул стержни из потолка, и ирренций, размазанный по переборкам, всё так же ярко светился. Гедимин досадливо сощурился.

«Тут тебе не «Геката»,» – напомнил он себе, отгоняя воспоминания о работе на Ассархаддона. «Тут ты сам – и конструктор, и инженер, и ликвидатор…»

Он посмотрел на уцелевшие распылители меи – они так и не сработали в тот день – и покачал головой. Пока не было смысла тратить мею – остатки реактора можно было сгребать в ящик лопатой вместе с верхним слоем обшивки. Крышка люка активной зоны уцелела, хоть и погнулась; сармат прислонил её к переборке и спустился в проём. Он случайно наступил в лужу ферка и почувствовал, как горячая масса проседает под ногой.

«Тридцать тонн…» – он вспомнил, как отливали такой же ротор в «Койольшауки», и поморщился. «Ничего. Всё равно собирался нарастить диаметр.»

02 марта 27 года. Луна, кратер Пири, город Кларк

Тридцать тонн ферка – остатки расплавленного ротора – застыли одним бесформенным куском, со стороны похожим на грибовидное облако мощного взрыва. Когда Гедимин резал его на части, тёмно-синяя масса внутри ещё сохраняла пластичность. Он выносил ферк в цех по кускам и складывал под защитный купол. Рабочие следили за ним с опаской; краем уха сармат услышал что-то про ядерный взрыв и поморщился – Кенен, как водится, не удержал язык за зубами, и по базе снова поползли нелепые слухи.

Гедимин, чтобы не нагружать больную спину, носил ферк понемногу, по полтонны, по возможности используя тележки. В развороченном отсеке стояла передвижная система блоков – с её помощью сармат поднимал обломки. Светиться помещение перестало ещё позавчера – весь ирренций был извлечён и вычищен из переборок; теперь нужен был фонарь – взрыв порвал кабели, и отсек обесточился.

– Отнять у Джеда реактор? – услышал сармат голос Кенена, когда возвращался в цех с очередным куском ферка. – Мне ещё жить не надоело. Да, я вот тоже так думаю. На эа-мутацию проверять бесполезно – он всегда был таким.

– Хватит молоть языком, – сердито сощурился на него Гедимин, сгружая обломок с тележки. – Почему не на стройке?

– Потому что мы сдали объект и наслаждаемся отдыхом, – отозвался Кенен, разворачиваясь к нему. – Это что? Ферк? И много там ещё?

– Пятнадцать тонн, – буркнул сармат. – Иджес на базе?

– Иджес на космодроме, – ответил командир, безуспешно скрывая злорадную ухмылку. – Делает твою работу. Спасибо доктору Фоксу, – мне не приходится объяснять, куда ты провалился.

– Дагфари и Ансельм здесь? – спросил Гедимин, пропустив большую часть его болтовни мимо ушей. – Мне нужна помощь.

– Тебе нужна психиатрическая помощь, – отозвался Кенен. – Я не пущу ни одного сармата в твою нору. Я и тебя бы не пустил, но с тобой спорить бесполезно. Что ты намерен делать с этими обломками?

– Отливать новый ротор, – сказал Гедимин, угрюмо щурясь. «Ладно, теск. Позовёшь ты ещё меня на срочный ремонт к мианийцам…»

Кенен уставился в потолок.

– Нет, его остановит только смерть!

– Новый ротор? Тридцать тонн? – Зет, до сих пор молча наблюдавший за сарматами, беспокойно зашевелился. – Думаешь, мы справимся?

– Сорок тонн, – поправил его Гедимин, подумав про себя, что Зет для постороннего сармата слишком осведомлён о конструкции реактора – опять, что ли, Кенен трепал языком?!

Зет хрюкнул.

– Сорок? – он посмотрел на литейную станцию и недоверчиво покачал головой. – Дай потренироваться. Может, у нас и килограммовый не получится.

– Тренируйся, – Гедимин кивнул на обломки ферка. – Только не растаскивай, клади потом обратно. Я расскажу, что помню. Мы с Хольгером тогда неделю над ним стояли.

Кенен тяжело вздохнул.

– Зет, ты бы осторожнее, – хмуро посоветовал он. – Знаешь, что стало с Хольгером? Вот то-то и оно.

06 марта 27 года. Луна, кратер Пири, город Кларк

– Ну вот, и ничего сложного, – Амос тронул пальцем защитное поле над контейнерами, покрытыми серебристой фольгой. – Вот ирренций, вот ипрон, вот кеззий.

«Все четыреста килограммов,» – Гедимин с довольной ухмылкой отключил анализатор. Ирренций собрать было проще всего – что не попало в дробилку вместе с другими обломками, то извлекла из микроскопических ниш мея. Когда крошево, оставшееся от реактора, уменьшилось в объёме и перестало светиться, а сольвент, залитый в него, уже не багровел и не переключался на поиск радиоактивных веществ, из обломков выделили кеззий и ипрон, а потом и серебро – остатки флии. На дне большого контейнера ещё оставался осадок, в котором равномерно перемешался раскрошенный рилкар, обсидиан и соединения бора. Амос собирался заливать его сольвентом, пока всё полезное не будет извлечено.

– Хорошо, – Гедимин благодарно кивнул филку; он хотел потрепать его по плечу, но вспомнил, что Амос этого не любит. – Трубки тоже готовы. Скоро соберу твэлы…

Амос, подняв голову, заглянул ему в глаза.

– Ты правда сделаешь новый реактор? После такого взрыва?

Гедимин пожал плечами.

– Надо доделать, раз взялся.

– А если опять взорвётся? – настороженно сощурился филк. – Может, они всегда так делают…

– Это бор, – Гедимин качнул головой. – Стал радиоактивным из-за поглощённых нейтронов. Создал микролинзу. Надо будет чаще менять раствор.

11 марта 27 года. Луна, кратер Пири, город Кларк – галактика Вендана, крейсер «Феникс»

Гедимин сгрузил у люка четвёртый контейнер (пятьдесят килограммов окиси ирренция в ящике, разделённом на двухсотграммовые ячейки) и остановился, переплетая три лямки в одну, но широкую.

– Ого! – Кенен, отступив на шаг, осмотрел контейнеры. – Это всё ирренций? Непохоже на пятнадцать килограмм.

– Это ириенский, – отозвался Гедимин, взяв за лямки верхний ящик и протянув Кенену. – Двести килограммов. Это понесёшь ты.

– Джед! – Кенен преувеличенно крякнул под весом ящика, но спорить не решился. – Ириенский? Ты же его для себя оставлял…

– Оставлю синтезированный. Он нужнее, – Гедимин взвалил на себя оставшиеся контейнеры. Кенен с сомнением покачал головой.

– Лиску такой обмен не понравится. Ириенский у него и так есть.

Гедимин ничего не ответил.

… – Реактор взорвался?! – Линкен, растерянно мигнув, убрал руку со спины Гедимина и виновато сощурился. – Маккензи, мартышка, почему молчал?! Твой реактор? Тот, который самый безопасный?

Гедимин угрюмо кивнул.

– Надо предупредить «Тория». Я не учёл одну вещь… – он повёл лопатками и поморщился. – Это ничего. Будут другие опыты.

– М-да, – Линкен по привычке потёр шлем вместо шрама. – Это всё ирренций… Всё-таки бомбы из него получаются лучше. Уверен, что стоит вообще делать этот реактор? Вон, hasulesh отказались, в Миане ирренций запретили…

Гедимин сузил глаза.

– Его можно сделать. Тогда, в «Гекате», я придумал, как. Если бы не грёбаный сканер… – он прижал пальцы к занывшему виску. Линкен осторожно погладил его по плечу.

– Хотел бы я тебе помочь!.. Двадцать четыре килограмма плутония – всё, что у меня есть. Ракет мне пока хватит, следующую выгрузку, если надо, оставь себе. И от «Тория» есть сообщение – длинное, я не читал. Может, про реакторы?

…Отчёт об аварии борного реактора ушёл к Линкену, – тот обещал в ближайшие два часа выйти с «Торием» на связь. Гедимин, на секунду задержав дыхание, открыл письмо; отчего-то его одолевало давно забытое волнение.

«Для: Кецаль», – значилось в заголовке. «Есть такая схема. Проверить негде.» Дальше шли чертежи устройства размером чуть больше ЛИЭГа. Внутри в насыщенном растворе борной кислоты лежали ирренциевые шары в обсидиановых оболочках. Они были сложены в кольцеобразную ёмкость, внутри которой вращался ротор. Шары были невелики; всего в устройстве было шесть килограммов ирренция. Гедимин посмотрел на расчётные показатели мощности и недоверчиво хмыкнул. «Странная штука,» – думал он. «Что-то мне в ней не нравится. Надо подумать…»

17 марта 27 года. Луна, кратер Пири, город Кларк

«Веста вне опасности!» – радостно сообщал верхний заголовок в ленте новостей. Гедимин хотел пролистнуть его, но на прилагаемой фотографии был очень знакомый корабль – «Бет», выкрашенный в серо-стальной цвет и снабжённый восьмиконечными звёздами по бортам. «Осколок Марса, приближающийся к Весте, неожиданно отклонился в сторону и, снизив скорость, перешёл на стабильную орбиту,» – сообщали из пояса астероидов. «Дрон-разведчик зафиксировал изменение траектории и его причину – атомный крейсер, сблизившийся с осколком и за счёт своей массы повлиявший на него. Командование Весты связалось с капитаном корабля и уговорило его сделать посадку и принять заслуженную награду.»

– Уговорило, – хмыкнул Иджес, заглянув в экран. – А то так и пролетел бы мимо.

Гедимин смотрел на фотографию, сделанную на Весте, – восемь человек в серых скафандрах у главного шлюза «Елизаветы». Лицевые щитки бликовали, и глаза было не разглядеть, – сармат мог только предположить, что Василий, как капитан, носит на плечах особые полоски.

– Они вообще странные, – пробормотал он, сохраняя фотографию в памяти передатчика. – И Суханов, и его команда. Значит, они на Весте…

– И спасают планеты от астероидов, – ухмыльнулся Иджес. – Жаль, подробно не расписан манёвр. У макак чаще принято раздалбывать эти булыжники. А тут – ловко отклонили и вывели на орбиту…

В наушниках задребезжало. Гедимин, уже размечтавшийся о спуске в реакторный отсек, сердито сощурился.

– Иджес, ты займись щитом управления… – начал он, но ехидный смешок Кенена прервал фразу на середине.

– Тески, не время залезать в норы! Вас обоих ждут на космодроме. Идите в рубку, сегодня будет особое задание.

У капитанской рубки сарматы переглянулись. Иджес досадливо поморщился. «Уж лучше бы реактор!» – жестами сказал он. Гедимин кивнул.

– Считается, что тески любят работать, – хмыкнул Кенен, посмотрев на вошедших сарматов. – Ни разу не видел, чтобы кто-то из вас пришёл на вызов, светясь от счастья – «Ура, нашлась работа!» Особенно кривая физиономия получается у тебя, Джед. Ну что поделать? Ты нанялся на ремонтную базу, а не в ядерный институт.

Передатчики на руках сарматов негромко пискнули.

– Особая работа, парни, – сказал Кенен, присаживаясь в кресло и откидываясь на спинку. – Ренцо Фьори взялся за новое дело – открыл гостиницу. Верхние этажи третьего терминала, отличный вид на космодром и северные горы. Помещения раньше были служебными. Идите туда, парни, и доведите их до ума. Водопровод, электричество, лифты, – всё надо проверить. Гостиница должна работать, как реактор Айзека после общения с Джедом!

Сарматы переглянулись.

– Обычная проверка коммуникаций? – недоверчиво переспросил Гедимин. – И для этого нужны мы?

– Вы – лучшие, – ухмыльнулся Кенен. – А Ренцо – мой друг. Не могу же я послать ему кого попало!

…На верхних этажах третьего терминала были высокие потолки и широкие коридоры. Это немного успокоило недовольного Гедимина. Поднимаясь на лифте, он нашёл пару недоработок, но при виде вскрытых стенных панелей довольно кивнул – коммуникации были проложены неидеально, но для «мартышечьего» здания – вполне пристойно.

Кенен не обманул – космодром отлично просматривался из каждого широкого окна, а для тех, кого пугают лунные пейзажи, были встроены в стены целые наборы выдвижных панелей из фэнрила. Иджес, проверяя их работу, задержался на одном из «живых» пейзажей, фыркнул и оглянулся на Гедимина.

– Смотри, вид на Сатурн с Энцелада!

– Угу, – буркнул сармат, подняв взгляд на картину. Вид громадного Сатурна над горизонтом напомнил ему Фебу, – как будто вчера они с Хольгером выбирались на тёмно-красное дно кратера Ясона и смотрели на чёрное небо. Сармат почувствовал на секунду цепенящий холод метанового льда и невольно отдёрнул руку, хотя сейчас под его пальцами были отключённые тепловые панели, а не поверхность Фебы.

Здесь были очень массивные двери, и закрывались они герметично, – в задании даже упоминалось, что утечек быть не должно. Закрытие дверей приводило в действие отдельную ветку вентиляции со встроенными в неё баллонами со сжиженным газом. Сейчас в них был кислород, но Гедимин видел в подсобке метан, аммиак, сернистый газ и даже хлор. Воду – обычно поступающую в номера из общей цистерны терминала – тоже можно было переключить на отдельную ветку и разбавить примесями, которые ни один человек или сармат не стал бы в себя вливать. Гедимин заподозрил было подстроенную ловушку, но каждый переключатель был тщательно выделен и подписан и не открывался от случайного толчка или нажима, – местным постояльцам действительно нужна была ядовитая вода и аммиачная атмосфера. И это учли во всём – всё, что взаимодействовало с воздухом или водой в номерах, было покрыто фрилом, устойчивым к разъеданию.

– Интересная гостиница, – вполголоса заметил Иджес, проходя мимо подсобки с баллонами хлора. Гедимин кивнул.

– Тепловые панели, – он провёл пальцем по стене. – Очень широкий диапазон работы. До трёхсот градусов. Нигде такого не видел.

– Триста градусов! – хмыкнул Иджес. – Венерианцам бы понравилось. Ну что, проверим?

Гедимин выбрал самый большой номер – три комнаты, не считая душевой и санузла – и закрыл за собой дверь, вдавив в стену специальные клавиши. Светодиоды замигали и погасли, сообщая, что помещение отключается от общей вентиляционной системы. Гедимин закрыл респиратор и выпустил из запястья щупы – в комнату нагнетался хлор, и концентрация росла довольно быстро. Заработали внутренние насосы, перемешивающие воздух, – тяжёлый газ, опускающийся вниз, снова поднимали к потолку. Вскоре комнату заволокло слабым, но всё же заметным желтоватым туманом. Гедимин, хмыкнув, прикрыл окна пластинами с видом на Сатурн и прошёлся по комнате, рассматривая мебель. Её тут было немного – по три предмета в каждом помещении: раскладная кровать, стол и шкаф. Гедимин уже пробовал их раскладывать – большая часть принимаемых ими форм не походила ни на что из того, что сармат видел раньше, и для кого это могло быть удобным, он не знал. Возможно, один из вариантов кровати был подогнан под мианийца, – предполагалось, что спящий будет свисать с округлого возвышения во все стороны, растянув конечности по волнистой поверхности. Гедимин попробовал лечь – диван заскрипел, но выдержал.

– Эй, внутри! – послышалось в наушниках. – Меня слышно?

– Да, хорошо, – ответил Гедимин. – Всё работает. Пойду проверю воду.

Вариантов настройки было много, выбирал их Иджес, – пульты были снаружи, и Гедимин не знал, открывая «особый» кран, что из него потечёт. Это была всего лишь вода – правда, очень горячая и с небольшой примесью едкого натра. Мельком взглянув на экран анализатора, Гедимин сел на пол и направил щупы на выводящую трубу.

– Работает, – признал сармат через несколько минут. – Стравливай газ. Пусть ждёт постояльцев.

Насосы засвистели, выкачивая из комнаты газ. Гедимин наблюдал за падением давления, пока в помещении не образовался вакуум. Насосы отключились; вскоре, после автоматической проверки химсостава, должно было начаться нагнетание внутрь обычной «земной» атмосферы. Сармат подошёл к окну, убрал фэнриловые пластины – и застыл на месте, изумлённо мигая.

На южном краю космодрома, в кольце временных кордонов, под отдельным защитным куполом стоял незнакомый корабль. Его золотистая броня без видимых швов, казалось, светится изнутри, – вокруг звездолёта было недостаточно источников света для столь мощного отражения, но он горел жёлтым огнём, и золотистый свет окружал его размытым ореолом. По верхней части от округлого носа до клиновидной кормы тянулись красно-жёлтые гребни – всего пять, самые высокие – в середине и по краям. Между ними обшивка была покрыта ровными рядами воронкообразных углублений, на дне которых просматривалось что-то вроде красного стекла. Нос корабля был покрыт сложным орнаментом, складывающимся в глазастую голову животного с открытой пастью; никаких следов оплавления или обугливания на узоре не было, будто корабль только сегодня сошёл со стапеля. Он был крупнее мианийского шаттла, стоящего с ним бок о бок, но заметно меньше ближайшего грузового барка лунного флота. Внутри, под обшивкой, угадывался неизвестный Гедимину, но очень мощный двигатель, и сармат пристально вглядывался в очертания корабля, пытаясь понять, как этот механизм работает.