Текст книги "Проект «Геката» (СИ)"

Автор книги: Токацин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 74 (всего у книги 146 страниц)

Гедимин смотрел на него, пытаясь вспомнить, в какой из его групп был этот курсант. Имя звучало незнакомо.

– Ты у меня учился? – неуверенно спросил он, выходя в реакторный отсек. – На «Гекате»?

Фьонн мигнул.

– Я только слышал про «Гекату». Здесь работал Миндже Юнь. Он рассказывал о вас.

– Миндже? Его я помню, – кивнул Гедимин, подавив облегчённый вздох – его память всё-таки не подвела его, и разум не пострадал ни от избиений, ни от бессмысленного сидения в колодках. – Ты учился у него? Где он сейчас, почему сделали замену?

Фьонн опустил взгляд.

– Он показал мне, что и как, и ушёл в лучевые пилоты. А в февральском рейде нас перехватили у Сатурна. Теперь я тут за двоих. Слишком трудно для меня.

Гедимин молча положил руку ему на плечо.

…Реактор был исправен. Это радовало – после предисловий Фьонна Гедимин не рассчитывал и на это. Пробный запуск прошёл удовлетворительно; два расстабилизированных твэла показали себя сразу же, и сармат вытащил их и засунул в контейнеры. Фьонн смотрел на его перемещения по активной зоне выпученными глазами, не двигаясь с места, и иногда отворачивался.

– Чего боишься? – Гедимин, увлечённый работой, заметил его состояние не сразу, а заметив, сильно удивился. – Реактор в порядке. Я ждал худшего. На базе заменим твэлы. Краевые сборки нетронуты, центральным топлива хватит.

Фьонн неуверенно кивнул, покосился на стену, на которой висели контейнеры с твэлами, и поёжился.

– Миндже говорил, что вы держите всё это в руках… как будто так и нужно. Я… – он посмотрел на приоткрытый спуск в активную зону и нервно сглотнул. – Я бы под расстрелом туда не пошёл.

Гедимин мигнул.

– В твоём скафандре это безопасно, – он тронул плечо Фьонна, проверяя подгонку пластин, и с удивлением обнаружил, что она сделана по всем правилам – брешей для излучения не оставалось, и бояться было совершенно нечего. – Даже если твэл «хлопнет»…

Зрачки Фьонна расширились до краёв радужки, и сармат понял, что пора заткнуться.

– Реактор пусть работает, – он плотно закрыл люк и проверил герметичность. – Пойдём посмотрим на «лучевое крыло». Наверное, там всё исправно, но проверить не мешает.

«Тут весь корабль не мешает проверить,» – думал он, проходя между отсеками и отмечая мелкие неисправности. «Ассархаддон за такое расстреливал. Мать моя колба! А я думал, все корабли вылизаны, как наш «Феникс». Откуда эта летающая свалка?!»

В отсеке управления они наткнулись на Корсена. Увидев Гедимина, он оживился и подошёл вплотную.

– Ну что? – спросил он, не скрывая тревоги.

– Заменим на базе два твэла, – ответил Гедимин. – А так всё исправно. Фьонн хорошо за ним следил. Только одно…

Он прикоснулся к шлему.

– Тут нет коммутатора. Можешь мне его вернуть?

Кроме коммутатора, бесследно исчезли все украшения, и даже полоски на плечах были тщательно закрашены. «Стивен,» – поморщился Гедимин. «Надеялся, что я подохну? Интересно, кого он взял на замену. Судя по всему, реакторщиков во флоте немного.»

– Само собой, – отозвался Корсен. – Можешь хоть сейчас отдать шлем техникам, они поставят коммутатор. Фьонн сегодня переедет в отсек управления, освободит тебе место. Обустраивайся в реакторном. Только одна проблема…

Он едва заметно поморщился.

– Приговор-то действует. Ты по-прежнему заключённый и по всем документам остаёшься в кагетском лагере. Я выясню, как это исправить, но пока будь осторожен. Здесь можешь ходить по всему кораблю, но далеко от него не отходи. А на базу тебе вообще нельзя.

Гедимин кивнул.

– Понятно. Спасибо, что вытащил из лагеря, – он притронулся к почерневшим рубцам на щеке и недобро сощурился. – Мы здесь надолго?

– Дней на пять, если не починят погрузчик, – ответил Корсен. – Как раз успеешь освоиться.

…Фьонн звал его на ночь в отсек управления, но Гедимин отказался и устроился в реакторном, постелив на полу матрас. Перед отбоем он опустил управляющие стержни, решив с утра провести ещё один испытательный пуск.

«Новый корабль,» – он посмотрел из-под приопущенных век на мерцающие мониторы и усмехнулся. «Меньше старого, но тоже сойдёт. Надо выяснить, что у них с Прожигом. Линзы выглядят так, будто их год не двигали.»

11 мая 31 года. Кагет, Обугленные горы, урано-ирренциевый рудник – галактика Вендана

– Atza teru! Tza tatzqa atta’anu!

Услышав знакомые слова, Гедимин радостно усмехнулся и развернулся к мониторам.

– Saterke! Zaatiikka, – ответил он, запуская реактор. Установка была всего одна, как полагалось по проекту «Бета», малого, однореакторного крейсера; но Гедимин по привычке иногда начинал искать вторую и удивлялся, не найдя её.

Окись ирренция, жёлтый кек, концентрат серебра и редкоземельных металлов, – весь груз был размещён в трюмах «Бета». Гедимин лично проверил, как принайтованы контейнеры, и много ли повреждений. За трюмы и условия хранения в них отвечал Корсен; к нему претензий у ремонтника не было, но сами ёмкости приносили из лагеря, и многие из них давно пора было утилизировать. Сармат распорядился накрыть всё дополнительным слоем защитного поля и понадеялся, что дальше корабля концентрат не утечёт.

Гедимин покосился на запястье. Отсутствие сигма-карты его не смущало – теперь он думал, что ничего интересного снаружи не показывают. Но объёмная карта, хоть и была, до сих пор не развернулась и не показала пункт назначения, и Гедимину это не нравилось. «Идём на «Мару», потом на Альбиорикс,» – сармат притронулся к карте, вызывая коды Прожига и запоминая их. Впрочем, «адрес» «Мары» вместе с углом, под которым удобнее заходить к базе, он помнил безо всякой карты.

– Tzaatta’an! – скомандовал майор Корсен. Палуба дрогнула. Реактор выдал отчаянную вспышку «сигмы», заплевав активную зону нейтронами. Гедимин мигнул – такую бурную реакцию он видел впервые.

– Тихо, – прошептал он, высовываясь из-за монитора и глядя на приоткрытый люк в активную зону. – Штатный взлёт. Выходим в космос.

Глупо было полагать, что реактор может его услышать, а тем более – понять, – но кривая «сигмы», взметнувшись в последний раз, вернулась к обычным для таких установок значениям. Гедимин проследил за падением числа нейтронов и, довольно кивнув, передвинул рычажок.

– Tzatatzqajasu, – сообщил он, удивляясь про себя, что Корсен до сих пор не скомандовал начинать манёвр. «Бет» уже поднялся на пять километров и включил антиграв, отталкиваясь от планеты; через две-три минуты такого полёта атмосфера вокруг корабля становилась достаточно разрежённой для безопасного Прожига, и Гедимин не понимал, почему капитан так тянет.

В наушниках раздалось удивлённое хмыканье.

– Что? Ты хочешь устроить Прожиг?

Гедимин изумлённо мигнул – вопрос был более чем странный, особенно – от капитана пусть малого, но крейсера.

– Ну да. Так делать? – озадаченно спросил он. – В чём проблема с Прожигом?

– Ни в чём. Делай, – отозвался Корсен. – Atzeshsaja! Tzatatzqajasu… te’ek?

– Dekadenuna, – бросил Гедимин, переводя рычажок на пульте.

– Dek… nu… uk… shep… – послушно повёл отсчёт механический голос. Системы линз – впервые за год, если не больше – двинулись друг другу навстречу, и потоки излучения сошлись в одной точке.

– Safauw! – донеслось из отсека управления. Корабль дёрнулся в сторону, проводя экстренный манёвр. Гедимин изумлённо мигнул.

– Hetatzaya’fauw! – скомандовал Корсен, и сармат сбросил все стержни, растерянно глядя на мониторы. Ничего странного не происходило – реактор вёл себя как обычно, даже лучше, чем реакторы «Феникса» после таких резких манёвров…

– Atzateru! Гедимин, слушай внимательно, – судя по голосу, Корсен тоже был растерян и даже слегка напуган. – У тебя получилось. Портал был, его видели и едва в него не вошли. Но его ширина – тридцать метров, а «Бет» в поперечнике – сорок. Я так понял, ты этого не ожидал?

Гедимин мигнул. «Тридцать? Но как тогда проходил «Феникс»? Ему нужно пятьдесят, и мы шли не впритык. Что, мать моя колба, тут происходит?!»

– Знаешь, как его расширить? – спросил Корсен, не дождавшись никакой реакции от растерянного сармата. – Если да – действуй. Если нет – мы своим ходом идём на Фебу.

– Идите, – отозвался Гедимин. – Если бы я знал о таких… переменах, я бы на Прожиг не пошёл. «Бет» не пострадал?

– Если бы я знал, я бы тебя предупредил, – вздохнул Корсен. – Но я в таких вещах не разбираюсь. Это наука… Atzeshsaja! Tzatatzqaatta’anu!

Корабль шёл к порталу, ведущему в пояс астероидов. Гедимин растерянно щурился на мониторы, не различая показателей, – перед глазами стояли створы широких, слишком просторных даже для «Феникса», порталов, открытых силами одного реактора. «Ничего не понимаю,» – думал он, глядя на показатель интенсивности. «На «Фениксе» работали две сборки плюс добавочный поток. На «Бете» работают две сборки. По ним различий нет. «Добавка», разумеется, меньше, но её там процентов пять. Сборки такие же. Интенсивность та же. Что могло измениться?!»

13 мая 31 года. Феба, кратер Ясона, база атомного космофлота «Мара»

Их засекли ещё на подходе к Сатурну. Два часа корабль шёл под почти непрерывным огнём, то маневрируя среди космической пыли, то отстреливаясь от самоходных мин и сбивая дроны-наводчики. Гедимин, никак не участвующий в столкновениях, сидел в реакторном отсеке, отслеживал нейтронные вспышки, иногда – после особо удачного попадания – опускал управляющий стержень на пару сантиметров, болезненно щурился на мониторы и думал о неудачном Прожиге.

– А ведь нам ещё обратно лететь… – тяжело вздохнул Фьонн, обращаясь к кому-то из пилотов. Корабль осторожно вползал в свободный док.

– Зачем обратно? – не понял Гедимин. – Нужно столько руды?

– Мы приписаны к Кагету, – отозвался Фьонн. – Здесь для нас ни места, ни рук.

– А ремонт? – спросил Гедимин. – Корабль повреждён, и твэлы нужно менять…

– Топливо запросим, должны выдать, – включился в разговор Корсен. – Ремонт – своими силами. Если хочешь помочь, я возражать не буду. Только из корабля не выходи. Завтра пойдём на Альбиорикс, отстоимся там, сколько нужно, потом вернёмся на Кагет. Пока живи на корабле. Тебе точно удобно спать у реактора? Скажи – тебе найдут хорошее место.

– Не надо, – сказал Гедимин, отстёгиваясь от кресла. – Пойду к техникам, попробую помочь.

…С корабля сняли весь ирренций и часть урана – то, что шло на изготовление ракет и бронебойных снарядов. Взамен привезли пластины и балки для ремонта покорёженных переборок и выправления обшивки. Гедимин лазил по завалам обломков, выдирая куски кабеля, – проводов не хватало, разрывы сшивали тем, что удавалось найти.

– Ну обсидиан-то дали? – с ходу спросил он у вернувшегося с твэлами Фьонна. – Тебе нужно менять шесть линз, мне – дорабатывать прожигатель…

Фьонн развёл руками.

– Только для приписанных крейсеров, – процитировал он ответ интенданта. – Да не волнуйся, пока летает…

Гедимин поморщился.

– Что значит – для приписанных? А нам где снабжаться, на Кагете?

– Что ты ищешь? – спросил, остановившись, пробегающий мимо корабельный техник. – Посмотри в ракетных шахтах. Всё, что там есть, можешь брать.

Гедимин мигнул.

– Что значит – могу брать? А ракетчики?

– У нас нет ракетчиков, – ответил техник, и Фьонн согласно кивнул. – С тех пор, как стали рудовозами, ракеты нам не положены. Ты что, не заме… А, из реакторного не видно. У нас из орудий только турели и два гравитрона.

– Кидаемся булыжниками, как древние макаки, – подтвердил Фьонн. – Нет, того, что нам надо, в ракетных шахтах нет. Пойдём в реакторный. Можно мне будет войти внутрь, когда ты будешь менять топливо? Сам я пока опасаюсь…

«Ракет нет, прожигатель не работает,» – Гедимин смотрел на переборки со следами многочисленных повреждений, починок и вторичных повреждений и угрюмо щурился. «Это один «Бет» такой – или остальные не лучше? Что-то другое предполагалось при производстве, это я помню точно…»

– Фьонн, а москитный флот у вас есть? – спросил он, приостановившись у входа в реакторный отсек. – Я не видел на корабле ни одного филка. И экзоскелеты тоже не попадались.

– Флот?.. У нас тут два звена «Лантернов» и один «Фенрир», – ответил Фьонн, заметно смутившись. – И ещё есть дроны-разведчики.

– Мало для крейсера, – качнул головой Гедимин. – А «Ицмитли» и «Стимфалиды»?

Фьонн вздохнул.

– Мы не боевой корабль, Гедимин. Мы – рудовоз. Нам такой роскоши не положено. Нам и «Лантерны» не хотели выделять.

Под ногами забулькал дезактивирующий раствор. Гедимин отвернулся к люку, проверяя герметичность. «У этого «Бета» очень скудное вооружение. Другие, насколько я знаю, вооружены лучше. Возможно, и прожигатели у них работают,» – думал он, но сам видел слабые места в своих рассуждениях. «Фьонн говорит, что ни с кем на базе не общается. И я вот тоже не общался. А теперь вот и не с кем…»

17 мая 31 года. Альбиорикс, промышленная база «Красный бог»

«Никогда не был на Альбиориксе,» – думал Гедимин, выглядывая наружу сквозь временно разобранную обшивку. Брешь была невелика, и изнутри её прикрыли защитным полем, но на корабле на всякий случай объявили кислородную тревогу. «И сейчас, собственно, не побывал,» – вздохнул про себя сармат.

Из пролома была видна небольшая часть дока, отведённого прибывшему рудовозу. Техники Альбиорикса согласились провести частичный ремонт – как понял Гедимин из переговоров по внутренней связи, это для капитана Корсена было большим везением и редкой удачей. Изнутри док ничем не отличался от аналогичных помещений на Фебе или Гималии; в служебные, а тем более – жилые отсеки «Красного бога» Гедимина не выпустили, но из рассказов Фьонна следовало, что все отличия – в температуре воздуха и цвете униформы местных сарматов. На Альбиориксе добывающий комплекс стоял в окружении заводов и верфей, непрерывно пополняющих сарматский флот; Гедимин не отказался бы на всё это посмотреть, но туда не пускали даже Фьонна.

– Не надо тут стоять, – раздался в наушниках голос «лучевого пилота» – тот незаметно подошёл сзади и тронул Гедимина за руку. – Техники злятся.

– А, – отозвался сармат, неохотно отворачиваясь от пролома и столпившихся там сарматов. – Не вижу причин, но – ладно. А ты чего не на базе?

– Что там делать? – пожал плечами Фьонн. – У нас на палубах просторнее, чем на этой базе.

– Ты выглядывал наружу? – спросил Гедимин, выбираясь из вспомогательных отсеков на «просторные» палубы; просторно там было бы только филкам и людям, а Гедимин не мог пройти, не задев плечом переборку. – Видел Юпитер? Вблизи он, наверное, огромный.

Фьонн качнул головой.

– Нет, не видел. Тут не одобряют вылезание наружу. Кажется, его нигде не одобряют.

«Бет» уже сдал «Красному богу» груз руды, и трюмы наконец опустели. Корсен договорился о замене повреждённых контейнеров; новые привезли ещё вечером, и через несколько часов, как только местные техники заделают дыру в обшивке, рудовоз собирался покинуть планету. Гедимин перед отлётом проверял системы реакторного отсека, забравшись в активную зону. За его спиной, стараясь держаться на максимальном расстоянии от движущихся и излучающих предметов, стоял Фьонн и пристально за ним следил.

– Боишься диверсии? – не выдержал наконец Гедимин, в шестой раз наткнувшись на его внимательный взгляд.

– Нет, просто смотрю, – мотнул головой Фьонн. – А это правда, что ты разговариваешь с реактором?

Гедимин мигнул.

– Разговаривать с механизмами бессмысленно, – сердито ответил он. – Кто сказал тебе такую чушь? Миндже?

Фьонн неопределённо пожал плечами.

– Сейчас ты гладил сборку, – заметил он. Гедимин, вздрогнув, отдёрнул руку.

– Иди наверх, – буркнул он, недобро щурясь на пришельца. – Не люблю, когда смотрят под руку.

Он не прикасался к реактору, пока Фьонн не выбрался из активной зоны, и люк за ним не закрылся. Тогда Гедимин, воровато оглянувшись через плечо, погладил сборку двумя ладонями.

– Не бессмысленно, – прошептал он с виноватой усмешкой. – Может, и глупо. Но явно не бессмысленно.

Часть 13. 19.05.31–20.10.30. Кагет, Обугленные горы, урано-ирренциевый рудник – Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

19 мая 31 года. Кагет, Обугленные горы, урано-ирренциевый рудник

У капитанской рубки не было часовых, но Гедимин всё же приостановился и с сомнением покосился на воодушевлённого Фьонна. «Может, не стоит так сразу…» – подумал он, но одёрнул себя до того, как сомнения были озвучены. «А ты привыкаешь к субординации, Гедимин. Раньше ты ни секунды бы не думал. Вот Стивен бы порадовался…» – он криво ухмыльнулся собственным мыслям и отодвинул крышку люка.

– А, это вы, – Корсен, копавшийся в стенной нише, прикрыл её и повернулся к пришельцам. – Обежали уже весь корабль? Техники просили, чтобы Гедимин, давая советы, соизмерял свои желания с их возможностями. Или давал вместе с советами инструкции по добыче нужных деталей. На нашей базе, увы, в избытке только макаки.

Фьонн, перешагнувший порог на две секунды раньше Гедимина, только отмахнулся.

– Ну пусть не слушают умного сармата! Вот уж это – не его проблема… Гедимин, скажи, что ты придумал!

На слове «придумал» Корсен едва заметно вздрогнул. Гедимину стало не по себе. Он попытался вспомнить, чем и когда мог напугать капитана до такой степени, но в голову ничего не пришло.

– Я знаю, где взять обсидиан, – сказал он. – Тут многие детали требуют замены. Если переплавить их, добавив новое сырьё…

Корсен нетерпеливо махнул рукой.

– Знаешь, где взять? Говори.

– Эти горы – вулканические, – сказал Гедимин, проглотив несколько фраз вступления. – Сложены из изверженных пород. Здесь должно быть много природного обсидиана. Если походить по окрестностям…

Корсен поднял руку, прерывая его на полуслове.

– А, это вроде геологоразведки. Чем-то таким мы занимались на Марсе. Но про обсидиан я ничего не знаю. Ты видел, как он выглядит? Найдёшь на местности?

Гедимин, поколебавшись полсекунды, кивнул. «На местности – не видел. Эти куски, которые присылал Конар… Они вроде были необработанными? Как-то так эти вещи должны выглядеть в горной породе…»

– Ага, – протянул Корсен, уловив его сомнения. – Тогда иди и…

Он замолчал, поднеся руку к респиратору.

– Что? – встревоженно посмотрел на него Фьонн.

– А то, что приговор ещё действует, – медленно, глядя себе под ноги, проговорил Корсен. – Ни метеорита не добился, пока мы сидели по базам… нужно обращаться к адмиралам, а как я на них выйду?

Гедимин с недоумением смотрел на него, ожидая какого-нибудь объяснения для такой резкой смены темы. Его приговор (о котором он вспоминал не чаще, чем слишком широко открывал рот, задевая шрам) вроде бы никак не был связан с наличием обсидиана в Обугленных горах.

– Для местных ты, – Корсен заметно смутился, но всё же договорил, – беглый каторжник. И они откроют огонь, если увидят…

– Tzaathasukemesh! – возмущённо воскликнул Фьонн.

– Тихо, – поднял руку Корсен. – Тебя можно выводить только под конвоем. Подожди, пока я найду пару вооружённых сарматов.

– Я пойду, – тут же вызвался Фьонн. – У меня есть бластер.

Гедимин мигнул. Не то чтобы ему было нужно оружие (кроме того случая, когда его скрутили солдаты Стивена, но там бластер не помог бы), но только сейчас он понял, что всё время службы провёл без него – а вот у Фьонна есть одноручный «Фокка», встроенный в левый рукав, и наплечные крепления для кинетической винтовки.

– Да, и винтовку возьми, – кивнул Корсен. – Там ещё Йоргис болтается без дела. Бери его и отправляйся.

Выйдя из шлюза, Гедимин снял шлем и вдохнул полной грудью. Воздух чужой планеты пах мокрым камнем, аммиаком и сероводородом. Последние два запаха были настолько сильными, что сармат удивлённо мигнул – ветер дул с гор, и воздушные массы с озёр, наполненных гниющими растениями, вроде бы должны были двигаться прочь от лагеря.

Сделав несколько шагов и выйдя из-под защиты корабля под ветер, с силой толкающий в левое плечо, Фьонн остановился и повернул голову к Гедимину.

– А куда идти?

Тот неопределённо махнул рукой.

– Подальше от лагеря. Надо подойти к горам и поискать осыпь, – он судорожно вспоминал основы геологии, изученные когда-то в Ураниум-Сити. – Без охраны и беглых каторжников.

Идти по утрамбованной, но всё же не каменно-твёрдой земле было тяжело, казалось, она сейчас вытечет из-под ног, – Гедимин успел отвыкнуть от «естественной среды» и с трудом осваивался на Кагете. Рядом с лагерем растительности было немного – или вообще не было, если не относить к ней цветные пятна, распластанные на тонком слое почвы; когда стена ветрорезов осталась позади, растительность приподнялась на два десятка сантиметров, а под ногами захрустели белые панцири. «Мать моя колба,» – Гедимин, вспомнив ещё один обрывок информации, досадливо поморщился. «На осыпях тоже растёт трава. И со временем дёрн полностью их скрывает. М-да… вот скрепер-то мы и забыли.»

Из лагеря донеслись крики и выстрелы. Сармат вздрогнул и ускорил шаг, стараясь не оглядываться.

– Ну надо же, – пробормотал за его спиной экзоскелетчик Йоргис. – Эти горы больше, чем я думал. Раз так в двести больше.

Фьонн остановился и окликнул Гедимина. Стрельба уже стихла, и сармат нехотя повернулся к нему, стараясь на лагерь всё же не смотреть.

– Пешком долго, – сказал пилот, переглядываясь с экзоскелетчиком. – Мы вдвоём тебя поднимем. Полетим вдоль хребта, когда увидишь свою осыпь – спустимся.

Гедимин удивлённо хмыкнул.

– Хорошая мысль. У тебя есть «крылья»?

…Двигатель «Лантерна» был достаточно мощным, чтобы Йоргис нёс Гедимина практически в одиночку. Фьонн, неловко подпрыгивая на несбалансированных потоках, болтался вокруг, иногда с ними сталкиваясь, и показывал пальцем на разноцветные скалы:

– Это? Нет? Вон то? А что, нет? Камни же чёрные!

– Здесь, – сказал через семь минут Гедимин, кивнув на серый каменный «язык», на две сотни метров выдающийся в степь. Их тут было много; этот был шире других, – застывший много лет назад лавовый поток, сильно искрошенный ветром и корнями растений. Минерал, видимо, был рыхлым, и травы покрыли его сплошным ковром и раскрошили несколько метров породы в песок. Гедимин поднялся по склону, уходя в крошево по щиколотку, и нашёл под ступнёй что-то колкое.

– Здесь, – повторил он, сдирая дёрн. Наружу потёк серый песок – мелко раскрошенная пемза с остатками губчатой структуры. Гедимин запустил в него ладонь, встряхнул и снова раскрыл – меж пальцев задержались чёрные каменные капли. Переложив камешки на другую ладонь, сармат поднёс к ним щупы анализатора. Прибор пискнул, выводя на экран химический состав. «Оно,» – Гедимин, не слишком уверенный в своих геологических познаниях, облегчённо вздохнул, обнаружив привычные составляющие вулканического стекла. «И… похоже, тут, снизу, очень много урана. Тут везде его примеси. Надо запомнить – для реактора этот обсидиан не годится…»

– Вот это мы ищем? – Фьонн кончиком пальца тронул каплю чёрного непрозрачного стекла. – Надо же… Я не думал, что оно такое мелкое.

«Куски из Спрингера определённо были крупнее,» – вспомнил Гедимин. «Наверное, тут как со всеми рудами – где больше, где меньше…»

Сармат поднял над головой сигма-сканер, просвечивая лавовый «язык». Обсидиана было много, но сканер не выдавал крупные скопления, – стеклянные капли равномерно распределились в каменном крошеве. Их было труднее разрушить, они уцелели в корнях растений, но самые крупные из них в поперечнике не достигали и пяти сантиметров. «М-да, работка…» – Гедимин сдержал раздосадованный вздох и сел на склон, разворошив перед собой рыхлую почву. Капли чёрного стекла блеснули под пальцами.

– У тебя контейнеры? Дай один сюда. Сделаем решето.

…Гедимин собирался сделать несколько сит, но обошлись одним – сквозь решётку не просыпались не только кусочки обсидиана, но и крупные обломки пемзы, и растительные остатки, и Фьонн взялся сортировать просеянное. Йоргис, пару минут пронаблюдав за добычей обсидиана, отвернулся и долго смеялся. Работа шла не слишком быстро, но ценный минерал понемногу накапливался в отдельном контейнере, и можно было надеяться до сумерек насобирать хотя бы на один «сердечник» «лучевого крыла».

– И что с ним делать потом? Плавить? – расспрашивал Фьонн, копаясь в мелких камешках и отбрасывая в сторону прелую органику. – Нужна какая-то печь?

– Подожди с печью, – отозвался Гедимин, проверяя состав почвы – он всё-таки надеялся наткнуться на богатый обсидианом слой и сократить время просеивания. – Тут много урана и тория. Сначала надо будет убрать их.

– Уран? Торий? – Фьонн недоверчиво посмотрел на чёрные капли. – Они всегда в таких камнях? А в линзах их не должно быть?

– Нет, бывают. В линзах для прожигателей, например, – Гедимин нашёл крупный – целых четыре сантиметра в длину – обсидиановый «самородок» и задумчиво его рассматривал. – Для прожигателя чем больше тория, тем лучше…

Йоргис, услышав знакомые слова, подошёл поближе и снял с плеча один из своих бластеров.

– У меня есть ручной прожигатель. Там, внутри, такие чёрные песчинки?

– Это материал, – буркнул Гедимин, уловив в его голосе насмешку. – Сырьё для твоего экзоскелета в начале производства выглядит не лучше… Стой! Прожигатель у тебя есть? Он работает?

Йоргис кивнул.

– Я бы показал, но на грохот охрана сбежится, – вернув бластер в крепления, он махнул рукой в сторону лагеря. Гедимин едва расслышал его слова – он задумчиво смотрел сквозь сармата и видел мерцающие края портала. «Прожигатель реактора потерял часть мощности. Ручной – нет. Или… или на стрельбах эффект сужения прокола незаметен. Бабахает – и ладно… Да, определённо Йоргис не измерял ширину прокола…»

– Гедимин! – Фьонн толкнул его в плечо; от неожиданности сармат едва не выронил сито. – Ты устал? Йоргис, иди сюда! Ты сменишь Гедимина, пока он отдыхает.

Гедимин хотел отказаться, но перевёл взгляд на прожигатель на плече солдата – и передумал. «Пока они тут копают, будет время для эксперимента,» – он покосился на анализатор. «А охрана не сбежится…»

– Пока ты копаешь, дай мне свой бластер, – попросил он Йоргиса. – Я поставлю один опыт.

Экзоскелетчик посмотрел на него с большим сомнением, но прожигатель всё-таки отдал.

– Только не сломай, – буркнул он, неловко присаживаясь на сыпучий склон. – Нового тут не найдёшь.

Гедимин отошёл от них на двадцать шагов вверх по склону, туда, где травы уже не было, – начинались голые каменные уступы, на которых потерять мелкую деталь было сложнее. «Давно не ставил опытов,» – думал сармат, разбирая прожигатель и откладывая в сторону всё ненужное. «Ага, вот так. Настройка на вакуум… вот фокусное расстояние, – вон там поставлю анализатор…»

Через четверть часа установка была готова; пристроив сигма-сканер в расщелину между камней, сармат встал с прожигателем наизготовку. Он сделал два десятка выстрелов, слегка смещаясь вправо от первоначального положения. Когда он закончил, воздух над склоном горы слегка посвечивал зелёным, но спустя полсекунды этот эффект пропал.

– Гедими-ин! – крикнул с холма Фьонн. – У нас второй конте-ейнер! Сколько всего на-адо?

– Этого мало! – крикнул в ответ Гедимин – и, спохватившись, щёлкнул коммутатором, настраивая связь. – Будем собирать, пока не стемнеет. Мне тоже нужен обсидиан. Есть одна мысль…

Через десять минут он спустился к Фьонну и Йоргису, вернул бластер владельцу и, забрав у него сито, принялся процеживать песок. Анализатор, снова вставленный в броню на запястье, хранил собранные данные. Проверять их следовало вдумчиво, в тишине, вдали от назойливых белых «жуков», цепляющихся за любую подставленную поверхность, и песка, забивающегося во все щели. «Вечером займусь,» – думал Гедимин. «Приятно снова заняться наукой. Надеюсь, не разучился.»

21 мая 31 года. Кагет, Обугленные горы, урано-ирренциевый рудник

– Ага, – сказал капитан Корсен, посмотрев на баки, заполненные меей. Красная жижа стала тёмно-багровой, впитав в себя обсидиановую крошку; Гедимин, подзабывший свойства меи, надеялся, что на промывке она не забьёт решето комками.

Обсидиан собирали уже двое суток, и счёт пошёл на десятки килограммов. Сегодня Фьонн и Йоргис порывались снова уйти в степь, но Корсен поймал их у шлюза и вернул на корабль. По пути они успели рассказать, чем занимались эти два дня; теперь Гедимин настороженно щурился на Корсена и думал, как он отнесётся к примитивным технологиям добычи минералов. «А ведь нам ещё строить печь…»

– Вот эта… дробь – и есть обсидиановое сырьё? Да, так сразу не опознаешь, – он подцепил пальцами один камешек и с прищуром посмотрел на него. – Фьонн рассказывал, как вы её собирали. Я такого и в кино не видел.

Гедимин молчал. Он успел заметить, что обсидиан и возня с ним вызывают у экипажа «Бета» странное веселье, и вспомнить, как двадцать пять лет назад перекапывал свалку на окраине Ураниума. «Сюда бы Хольгера,» – думал он, глядя на бордовую жижу. «Иджес тоже был бы не лишним. Фьонн – толковый сармат, но… начинали мы не с ним.»

– Ты бы сначала мне сказал, – продолжал Корсен. – Я же не знаю, что это за сырьё. В лагере полно макак. Выделили бы десяток, и они рылись бы в песке, сколько нужно.

– Нет, – отозвался Гедимин, сдерживая дрожь. – У меня такого не будет.

– Что… – начал было Корсен, но, посмотрев ему в глаза, осёкся. – Ты зря ровняешь себя с ними. Ты – сармат. Мало ли куда тебя по случайности отправили!

– Ты знаешь, где взять плавильную печь и прокатный стан? – спросил Гедимин, сделав вид, что ничего не слышал. – У твоих техников, в лагере?

Корсен развёл руками.

– У нас тут не завод, теск. Никаких таких вещей на корабле нет. Можешь разобрать ракетные шахты – может, там чего найдётся.

…Гедимин копался в остатках оборудования ракетной шахты. «Лаборатория» под свалкой в Ураниум-Сити вставала перед глазами, как живая; после пяти лет работы в «Гекате» сармат чувствовал себя, как уроненный прямо в эту свалку. «Навыки и умения,» – спрятав в «карман» очередной моток кабеля, он тяжело вздохнул. «Всё, что остаётся, когда лабораторию взрывают. Посмотрим, не разучился ли я делать печи.»

Вчера вечером, выгнав Фьонна обратно в отсек управления, он два часа изучал показания, записанные сигма-сканером. Позавчерашний опыт был не последним – вчера Гедимин провёл ещё две серии, утром и вечером, и у него уже были параметры шестидесяти макропроколов. То, что получалось у ручного прожигателя, когда-то – когда Линкен хвастался первыми образцами нового оружия – имело три миллиметра в поперечнике; сейчас оно ужалось до двух, хотя интенсивность излучения практически не изменилась. Гедимин смотрел на данные с нарастающим недоумением. Что-то серьёзно поменялось за два года – что-то из разряда физических констант.

«Сюда бы Константина,» – думал он, с досадой щурясь на экран. «Посчитал бы, к чему это. Что изменилось? Ирренций? Мембрана?»

Ирренций несомненно изменился – чего стоило одно уменьшение критической массы для кагетского металла, – но чем дольше Гедимин сверял данные, тем сильнее ему казалось, что дело не в ирренции. «Надо проверить реакторный прожигатель,» – думал он. «Прожечь пару порталов и кое-что сравнить…»