Текст книги "Проект «Геката» (СИ)"

Автор книги: Токацин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 131 (всего у книги 146 страниц)

Часть 22. 28.02–24.06.26. Луна, кратер Пири, город Кларк – лунный рейд, корабль «Ниийюу»

28 февраля 26 года. Луна, кратер Пири, город Кларк

– Добро пожаловать на борт! – ухмыльнулся Кенен, развернувшись боком к штурвалу и хлопнув ладонью по заднему сидению нового флиппера. «Веспа», привезённая с Земли специально для командира сарматской базы, большую часть времени отстаивалась в камере главного шлюза; Кенен прикрывал её защитным полем, чтобы не поцарапалась, и каждый день выезжал на ней в город. Гедимину сесть в седло разрешили впервые, если не считать неудачного заезда в день покупки, и сармат смотрел на «Веспу» с подозрением, хотя явных неисправностей не видел. «Если бы что, Кенен сразу прибежал бы,» – напомнил он себе, занимая место за спиной командира. «Видимо, ездит.»

– Сиди тихо, Джед, не качайся, – велел Кенен, надевая шлем. Сегодня он ехал в уличном комбинезоне – красно-чёрном, под цвет флиппера, с защитными накладками и встроенным генератором защитного поля. Гедимин, глядя на него, с трудом сдерживал ухмылку.

– Доктор Фокс не одобряет мои поездки, – сказал Кенен, выбирая переулок, куда свернуть с оживлённого западного шоссе. – Он настаивал, чтобы ты показал ему свою руку. Не спорь, если он захочет посмотреть.

… – Отличная регенерация, Гедимин, – Питер выпустил его руку и одобрительно кивнул. – Человек бы так легко не отделался. Не знаю, почему Земля не пользуется вашими наработками, – с такой направленной мутацией нам, врачам, работать было бы не в пример легче.

Гедимин кивнул.

– Давно бы построили нормальный клонарий, – пробормотал он вполголоса и сердито сощурился – Кенен ткнул его кулаком в бок, нечувствительно, но обидно.

– Я слышал, Пит, вам с марта прибавится работы, – сказал он, присаживаясь на диван у кофейного автомата. – В Кларке появятся домашние питомцы…

Фокс поморщился.

– Это не по моей части, – сказал он. – Два раза я объяснял это совету – и, если понадобится, объясню в третий. Не мои проблемы, что в Кларке нет ветеринаров. На Земле их достаточно.

– Кофе? – Кенен, поставив свою чашку на столик, вопросительно посмотрел на Питера. – Совет хочет расширить госпиталь?

– Скорее, потеснить, – отозвался Фокс, придвинув к себе чашку. – Но им придётся искать другое помещение и других специалистов.

По его лицу пробежала брезгливая волна.

– А если учесть, что они планируют завозить животных не только с Земли… Я бы на их месте поискал ветеринара в Миане. Говорят, у Алити богатый опыт изучения фауны и защиты от неё. Мне вот неохота разбираться с неизвестными науке зоонозами.

Кенен усмехнулся.

– Думаешь, карантинная служба прохлопает эпидемию?

– Думаю, не зря вас после контакта с мианийцами полмесяца держали в карантине, – отозвался Питер. – Я бы и земную фауну предельно ограничил. Или клонировал бы в Кларке, если кому-то так нужны живые игрушки. Но у нас больше боятся клонариев, чем вспышки зооноза. Остаётся завидовать вам, искусственнорождённым. Если прижмёт, позовём вас на ликвидацию. С нейтронными пушками, хлором и распылителями щёлочи.

– Мы к твоим услугам, Пит, – широко улыбнулся Кенен. – Ни одна бактерия не ускользнёт.

01 марта 26 года. Луна, кратер Пири, город Кларк

Сигма-излучение всколыхнулось, «приподняв» волнообразный график омикрон-потока, выписало пять плавных изгибов и снова «легло» на плато, – реактор «успокоился». Сбросив управляющие стержни, Гедимин сделал очередную запись об эксперименте и, убрав ежедневник в секретную нишу, надолго задумался. С каждым прогоном пульсация реактора утихала быстрее, и сармат не знал, как к этому относиться.

За его плечом замигал красный светодиод. Гедимин, недовольно щурясь, нехотя повернулся к закрытому люку.

– Чего?

В наушниках послышался смешок.

– Джед, такое впечатление, что у тебя памяти хватает на пять минут. Мы же договорились, что начинаем сегодня. Мы с Айзеком ждём.

Гедимин мигнул.

– Ждёте? Где? – оторопело спросил он и тут же понял, что вопрос предельно глуп – внутреннюю связь реакторного отсека можно было задействовать, только встав в начале секретного туннеля – передатчик в этой паре был именно там, выйти на него снаружи было невозможно, а значит, Кенен сейчас сидел у замаскированного люка. «И Айзека притащил,» – Гедимин сердито сузил глаза и потянулся к открывающему рычагу.

– Входите, оба.

Через пару секунд Кенен, одевшийся в тяжёлый радиозащитный скафандр, уже отодвигал крышку люка. Из-за его плеча осторожно выглядывал Айзек.

– Что бы вы тут ни делали, снаружи об этом ни звука, помнишь? – на ходу инструктировал его Кенен. Айзек опасливо щурился на Гедимина, молча сидящего у щита управления и дожидающегося, когда его люк закроют.

– Давно я не участвовал в ядерных исследованиях, – пробормотал сармат, разглядывая мониторы. – Ага, вот контур охлаждения, вижу… Не пробовал снимать тепло и пускать в дело?

Гедимин качнул головой.

– Его не так много, чтобы возиться. Реактор довольно холодный. Станцию можно обогреть, но не больше.

Он поднялся из кресла, уступая место Айзеку.

– Можешь идти, – сказал он Кенену. Тот хмыкнул.

– И оставить беззащитного Айса наедине с ядерной энергией?

– Эксперимент должен быть чистым, – Гедимин, поморщившись, аккуратно отодвинул сармата к выходу. – Ты чистоту нарушаешь.

– Тебе виднее, Джед, – испуганно усмехнулся Кенен, отступая к люку. – А ты не нарушаешь?

– Я тоже уйду, – ответил Гедимин, поворачиваясь к мониторам. – Айзек, смотри. Это обычный тестовый прогон. Надо будет повторять его каждый день в течение месяца. Начинаешь с запуска…

Айзек слушал, не перебивая; на середине объяснений Гедимин вспомнил, что он всё это уже слышал на курсах реакторных пилотов и неоднократно проделывал на своём корабле. Сармат довёл «лекцию» до конца, стараясь не показывать смущение и досаду. «Айзек вежливый,» – думал он. «Я бы уже десять раз перебил.»

– И последнее, – сказал он, притронувшись к шлему. – Ипроновые пластины на висках. Держи их поднятыми, когда будешь здесь. А если заметишь что-то странное, сразу говори мне. Я буду в туннеле.

– Странное? – переспросил Айзек, озадаченно глядя на него. – Так значит, насчёт духа реактора и жертвоприношений – это правда? Константин говорил мне, но он был…

Гедимин сузил глаза.

– Айзек, работай, – буркнул он, выходя в дезактивационную камеру.

По его расчётам, тестовый прогон со всеми наблюдениями и записями обычно занимал минут двадцать-двадцать пять. Именно столько времени прошло, прежде чем люк дезактивационной камеры приоткрылся, и Айзек выглянул наружу.

– Я всё, – сказал он. – Вроде всё цело.

– Иду, – отозвался Гедимин.

Он долго изучал показатели внутренних датчиков, прежде чем занести их на отдельную страницу ежедневника. Айзек, как и полагалось, встряхнул реактор, потом вывел в пульсирующий режим и вернул в обычный. Гедимин задумчиво смотрел на график интенсивности «сигмы». Излучение вело себя как всегда – не считая трёх всплесков перед самым затуханием «волны». Три маленьких острых зубца появились на графике впервые.

– Вот это, – Гедимин показал всплески Айзеку. – Раньше не было.

Сармат мигнул.

– И что это должно значить? – осторожно спросил он. Гедимин пожал плечами.

– Пока не знаю. А ты сам чувствовал что-нибудь?

Айзек покачал головой.

– Ничего необычного. Было не по себе из-за ирренция, но в остальном – реактор как реактор. Очень манёвренный, – на урановом такой прогон лучше не повторять.

Выбравшись в активную зону, Гедимин долго смотрел то на твэлы в светящихся кожухах, то на дозиметр. Непонятная пульсация утихла, «сигма» больше не выдавала всплесков, и сармат не знал, как это понимать.

«Возможно, случайная вспышка,» – думал он, убирая записи в нишу. «Только «сигма», без «омикрона», никаких видимых последствий… Возможно, ерунда. Но надо пронаблюдать…»

03 марта 26 года. Луна, кратер Пири, город Кларк

– Ровно три зубца, – Гедимин показал Айзеку три графика, наложенные один на другой. Первая кривая шла чуть-чуть ниже, две последующие практически сливались.

– Повторяется, – протянул Айзек, разглядывая экран. – Думаешь, это реакция на меня? И… какая она?

Гедимин пожал плечами.

– Тебя видят, – буркнул он, чувствуя себя неловко. Он был бы рад всё объяснить, но объяснений не было – и, как он подозревал, не только у него, но и ни у кого в мире.

В коридоре они разошлись – Айзек, оглянувшись напоследок на замаскированный люк, ушёл к привычному и освоенному урановому реактору, а Гедимин направился в тайный цех. На полдороге его перехватил Кенен, и его широкая улыбка едва умещалась под респиратор.

– Джед! Мне сегодня везёт, а? – он попытался улыбнуться ещё шире. Гедимин насторожился.

– Что сломал? – спросил он. Кенен обиженно хмыкнул.

– Почему сразу «сломал», Джед?.. Ты обещал мне когда-то полезные модификации для флиппера…

Гедимин кивнул, выжидающе глядя на него. Кенен, оглянувшись через плечо, придвинулся вплотную.

– Маскирующее поле и программируемый бортовой прожигатель, – прошептал он. Гедимин изумлённо мигнул.

– Запрещено, – напомнил он. – За второе – вообще расстрел.

Кенен ухмыльнулся.

– Джед, друг мой, я не собираюсь демонстрировать эти новшества всему Кларку! Съёмные модули, Джед. Стыкующиеся в два-три движения, чтобы я с ними справлялся.

– Куда ты на нём будешь ездить, если не в Кларк? – спросил Гедимин. Кенен неопределённо пожал плечами.

– Луна большая, Джед, а Вселенная – ещё больше. Не бойся, я не собираюсь хвастаться твоей работой перед шерифом и городским советом. Ирренций у тебя есть?

Гедимин кивнул. Несколько десятков граммов он отложил на непредвиденные опыты; на прожигатель для портала, пропускающего один флиппер с седоком, этого было достаточно.

05 марта 26 года. Луна, кратер Пири, город Кларк

В «Юйту» было людно; для сарматов еле нашёлся стол в самом дальнем углу. Его вытащили к стойке и обложили подушками для сидения. Он был слишком мал для бригады, и сарматы сели вплотную друг к другу. Гедимин пошёл было за разборной загородкой, но Дэвид замахал рукой, останавливая его.

– Лишнее, – буркнул он. – Сидите так. Шериф разрешает.

Гедимин удивлённо мигнул, но спорить не стал. Он подождал у стола, пока все разберут свои пайки и разольют по стаканам пиво и виски, и, кивнув Дэвиду, направился к двери. На отдых у сарматов было полчаса – Кенена с ними сегодня не было, а остальные в «Юйту» не засиживались.

Он вышел из терминала, взглянул на космодром, и его сердце сделало лишний удар, – на окраинной площадке стоял длинный серо-стальной корабль. Секунду спустя Гедимин заметил оплывшие зелёные пятна на его обшивке и разочарованно вздохнул – это была не «Елизавета», а один из трофейных крейсеров, доставшихся армии Севера. Сармат покосился на запястье – передатчик молчал, сообщений от Кенена не приходило, видимо, северяне прибыли не на ремонт или починились своими силами.

Сбоку донёсся звонкий переливчатый свист, и Гедимин вздрогнул, но тут же понял, что свистит не патрульный, – у терминала, не обращая внимания на сердитые окрики, разворачивался яркий полосатый флиппер с накладными декоративными крылышками по бортам.

– Эй, теск! – Люнер, привстав в седле, широко ухмыльнулся и помахал отстёгнутым респиратором. Его ноги были полностью скрыты одеждой и обувью, и снаружи невозможно было понять, какая из них механическая.

– Эй, – отозвался Гедимин, остановившись в паре шагов от флиппера. – Респиратор надень.

Люнер отмахнулся.

– Доктор велел мне дышать полной грудью, – сказал он с ухмылкой. – Видел Стрелка?

Гедимин мигнул.

– Кого?

– Ури Хадад, – Люнер огляделся по сторонам и расплылся в довольной улыбке. – Точно, его нет. Значит, я первый. На, держи!

Он протянул ему блестящий жёсткий лист с гербом Луны и несколькими строчками крупно отпечатанного шрифта – на четырёх языках одновременно. В углу листа была небольшая длинная выпуклость – встроенный минидиск. «Иджесу Норду» – прочитал Гедимин под гербом.

– «Допускается к отборочному туру Звёздной регаты», – прочёл он вслух и растерянно мигнул. – Где ты это взял?

Люнер ухмыльнулся.

– Шериф же не пойдёт сам вручать, верно? Он дал Стрелку, Стрелок – мне. А я знал, где тебя искать. Норд сегодня с вами?

Гедимин качнул головой.

– На базе. Он… будет рад, – сказал сармат, убирая приглашение в «карман». «Стрелок,» – хмыкнул он про себя. «Надо же.»

– Эй! – крикнул он Люнеру вслед, но флиппер уже развернулся и, нырнув в переулки, скрылся из виду. «Не спросил, что с ногой,» – упрекнул себя Гедимин. «Ну и ладно. Видно же, что нормально.»

…Иджес повертел карточку в руках, недоверчиво глядя то на неё, то на Гедимина.

– Допустили, – медленно проговорил он. – И сидеть разрешили без решётки… Что это на них нашло?

В наушниках тихо фыркнули.

– Ис, не бери пример с Джеда, – посоветовал Кенен, в очередной раз подслушивающий чужой разговор. – Он у нас с Энцелада, но ты-то с Земли! Ещё на Рождество председатель совета нахваливал «местных сарматов» и расписывал, какие мы полезные и мирные. То были слова, а это – уже дела. Надеюсь, никакая ерунда не случится перед регатой, – лучше раз в году послать тебя на гонки, чем каждый месяц терпеть их на базе!

«Полезные и мирные,» – Гедимин хмыкнул. «На что «макаки» ни пойдут, лишь бы самим не работать!»

10 марта 26 года. Луна, кратер Пири, город Кларк

«Главное – не запускать. Держи штурвал, стартёр не трогай,» – напомнил себе Гедимин, взбираясь в седло «Веспы». Флиппер стоял в секретном цеху уже неделю; сейчас сармат хотел освободить место.

«Малый пуск,» – сармат тронул замаскированный переключатель. «Теперь – поле…»

Штурвал в его руках замерцал и растаял, превратившись в размытое сероватое пятно. Гедимин посмотрел на ладонь и хмыкнул – её тоже размыло, и, глядя на неё сверху, сармат видел участок палубы, чуть менее чёткий, чем соседние.

«Работает,» – он отключил маскировку и перекинул ногу через седло. «Устойчивая конструкция,» – в очередной раз отметил он, когда флиппер вынес это, не дрогнув.

– Кенен, приём, – сказал он, выйдя из цеха. В наушниках было тихо. Гедимин щёлкнул коммутатором, повторил вызов – никто не откликнулся.

– Атомщик? – Иджес, хоть и не был на базе, отозвался мгновенно. – Мы в восточном секторе, тут цистерна лопнула. Нет, Маккензи не с нами. Да кто его знает…

Отключив связь, Гедимин досадливо сощурился на флиппер. «Ладно, пусть стоит,» – он отодвинул машину к переборке и прикрыл защитным полем. «Если внутрь насыпется уран – пусть Маккензи его вытряхивает.»

Он открыл запасной выход, выбрался в нижний трюм и через десять минут уже возвращался в цех с грузом плутониевых стержней, – пора было начинать разгрузку синтезирующего реактора. До официальной выгрузки оставалась неделя; Гедимин надеялся, что, если ничего не отвлечёт его от работы, он успеет, и восемнадцатого Линкен получит полный груз ирренция.

Процесс был отработан до автоматизма – лёгким ударом стряхнуть металл, хрупкий от проросших изнутри кристаллов сингита, в дробилку, дождаться, пока с каркаса стечёт вся светящаяся пыль, отправить его в контейнер с меей и снять с электромагнита на потолке следующий стержень. Их никогда не было много – шестьдесят, от силы семьдесят килограммов сырья, десять-двенадцать – двухмесячная выработка. Через два часа весь плутоний отправился в дробилку, и Гедимин, глядя на кипящий контейнер разделительного агрегата, думал, что после завершения реакции пойдёт за урановыми стержнями – и с ними провозится не один день.

Едва он спустился в трюм, в наушниках задребезжало.

– Джед, приём, – в голосе Кенена слышалась тревога. – Зачем искал?

– Флиппер готов, – отозвался Гедимин, недовольно щурясь – он, конечно, хотел отдать машину, но очень не любил прерывать рабочие процессы на середине. – Забирай.

Когда он поднялся в цех, у главного входа уже мигал красный светодиод. Едва крышка люка сдвинулась в сторону, в проём прошмыгнул Кенен.

– Готово? – выдохнул он, оглядываясь по сторонам. Гедимин хлопнул ладонью по белесому шару защитного поля.

– Маскировка. Прожигатели. Проверяй.

Газоводяной разделитель уже отключился, контейнеры с осадком и взвесью сармат прикрыл защитным полем и отошёл, прислонившись к нему спиной, чтобы в случае чего перехватить флиппер или сорвавшегося Кенена в полёте и не дать ничего разломать. Маккензи, ухмыльнувшись, стряхнул защитный купол с машины и, легко выкатив её на середину помещения, взлетел в седло. Его силуэт вместе с очертаниями флиппера мигнул и расплылся туманным пятном, слившись с дальней переборкой.

– Так, ясно, – послышалось из тумана. – А это прожигатели? А как их двигать?

– Никак, – отозвался Гедимин. – Когда надо, сами выдвинутся. Вон туда заводишь код конечной точки и больше ничего не трогаешь. Первый портал откроется в Вендану, там ты пролетишь три метра до открытия следующего. Смотри, чтобы на той стороне был вакуум, иначе размажет.

Маскировка отключилась. Кенен с широкой улыбкой спустился на палубу, отошёл от флиппера на шаг, внимательно рассматривая машину и что-то под ней, и повернулся к Гедимину.

– Хорошо поработал, Джед. Так, как умеешь только ты! Я думаю назвать его «Альби».

Он вопросительно посмотрел на Гедимина, будто ждал от него реакции, но, не дождавшись, перевёл взгляд на флиппер.

– Мой первый транспорт таких больших размеров, – вздохнул он, вынимая из кармана ёмкость с яркой этикеткой. Гедимин удивлённо мигнул – ему показалось, что бутылка стеклянная, но, приглядевшись, он узнал разновидность рилкара, куда более прочную, чем обыкновенное стекло.

– Хорошей работы, «Альби»! Надеюсь, мне не придётся жалеть о покупке, – Маккензи махнул рукой, выплёскивая на обшивку флиппера половину содержимого бутылки. Пока Гедимин растерянно мигал, Кенен присосался к горлышку, допил остатки и удовлетворённо улыбнулся.

– Я пока оставлю тебе дополнительные модули, – сказал он, отсоединяя их от флиппера. – Спрячь их в реакторном отсеке. Если на них наткнутся, будет неприятно.

Гедимин хмыкнул.

– Как ты будешь с ними ездить?

– За меня не бойся, Джед, – с рассеянной улыбкой отозвался Кенен. – Работай спокойно. Восемнадцатого у нас встреча с Линкеном, помнишь?

18 марта 26 года. Луна, кратер Пири, город Кларк – галактика Вендана, крейсер «Феникс»

«Два центнера,» – Гедимин, приподняв лицевой щиток и отстегнув перчатку, украдкой протёр глаза. Веки отяжелели и как будто покрылись слоем клея – стоило прикрыть глаза на долю секунды, и открывать их уже приходилось силой.

Два центнера окиси ирренция уместились в двух переносных рюкзаках – тяжёлое вещество не занимало много места. Работать сармату пришлось круглые сутки, но вчера в синтезирующий реактор были вставлены новые стержни – три тысячи восемьсот килограммов урана и чуть меньше полуцентнера плутония. «Целый завод,» – подумал Гедимин, запоздало оценив масштабы работы, снова провёл тыльной стороной ладони по глазам, закрыл проёмы в скафандре и вышел из отсека.

– Где ты пропадаешь? – недовольно спросил Кенен, в ожидании нарезающий круги у замаскированного люка. – Думал уже идти за тобой. За ночь не выспался?

Гедимин молча показал ему кулак и сунул под нос один из рюкзаков. Кенен недовольно сощурился, но спорить не решился.

– Ездил на флиппере? – спросил он, первым спускаясь в тайный туннель. За вознёй с ураном следить за Кененом ему было некогда, но Айзек, каждое утро проводящий опыты в реакторном отсеке, говорил, что дополнительные модули часто пропадают из дезактивационной камеры. Гедимин хранил их там; камера открывалась наполовину – после кражи твэлов пускать Кенена без присмотра к реактору сармат не хотел.

– Когда сломается, ты узнаешь, – отозвался Маккензи. Гедимин хмыкнул.

– Куда ездил?

– Много вопросов, Джед, – Кенен поморщился. – Меньше знаешь – меньше расскажешь на допросе.

Гедимин мигнул. Он понимал, конечно, что Маккензи на запрещённом транспорте ездит не за булочками, – но тут была какая-то наивысшая секретность. Он хотел задать ещё пару вопросов, но посреди туннеля вспыхнула белая точка открывающегося портала.

… – Успел? В марте? – Линкен посмотрел на контейнеры с ирренцием и недоверчиво хмыкнул. – Я ничего не ждал раньше мая. Ну ты даёшь, атомщик!

Кенен с ухмылкой похлопал Гедимина по плечу, тот недовольно сощурился.

– Джед не жалеет сил ради наших общих проектов! Было бы сырьё, а ирренций будет. Через пару лет такой работы, глядишь, на Земле откроют первый ирренциевый рудник! Сколько металла они уже свалили в шахты?

«Свалили в шахты,» – повторил про себя Гедимин. Переход между галактиками немного развеял дремоту, но сармат то и дело погружался в какое-то светящееся марево. «А вот в Пласкетте…» – он подавил зевок и заставил себя сидеть ровно. «Там давно валяется ирренций. Туда сгружают… А обшивка кораблей, та, что из урана… она ведь продолжает перерождаться… и заражение… О-у-у-ух!»

Кенен толкнул его кулаком в бок, заставляя принять сидячее положение. Гедимин встряхнулся и сфокусировал расплывающийся взгляд на Линкене.

– Не первый, – сказал он. Линкен мигнул.

– Ты о чём?

– Рудник, – Гедимин сообразил, что проспал несколько фраз, и сердито сощурился. – Я про самопроизвольный синтез. Тут были корабли с омикрон-облучением. Поражённые части сбросили в кратер Пласкетт. Но синтез-то не прекратился…

Линкен снова мигнул и потянулся к шраму на подбородке – несколько лет ношения шлема так и не подавили эту привычку.

– Пласкетт?

Гедимин кивнул.

– Счёт сырья шёл на тонны, и синтез… – он задумчиво сощурился. – Процесс шёл очень быстро. Быстрее, чем в моих установках. Сейчас там должно быть много ирренция.

– Ты это к чему, Джед? – Кенен, до того наблюдавший за сонным сарматом с ехидной ухмылкой, перестал улыбаться и насторожился. – Тебе что-то приснилось? Мы говорили о твоей работе на проект «Заражение»…

Гедимин покосился на него, и Кенен, быстро отодвинувшись в сторону, замолчал.

– Там много ненужного ирренция, – сказал ремонтник. – Надо его забрать.

Линкен хмыкнул.

– Хорошо придумано, атомщик. Одна проблема – крейсера на орбите. Могу пройти на прорыв, но… как бы планету не раздолбать.

Гедимин качнул головой. Ему уже не хотелось спать, и в голове прояснилось.

– Тебе нельзя. Я… – он снова задумался, разглядывая пригоршню деталей, ссыпанных на ладонь. – Я сам туда проберусь. Столько ирренция пропадает…

Он недовольно сощурился.

– Эй-эй, Джед! – Кенен встревоженно посмотрел на него. – Я не ослышался? Ты собираешься что-то стянуть из Пласкетта? Лучше оставь эту затею тут, где о ней никто не услышит. Верное самоубийство, Джед. И для тебя, и для всех на базе.

– Ты и не узнаешь, – отозвался Гедимин. Его мысли уже складывались в план, и ему не нравилось, что Кенен его перебивает. Маккензи фыркнул.

– Да разговор не обо мне, Джед. Тут нужно, чтобы в Кларке не узнали. А они закрывать глаза не будут. Это я, не в меру снисходительный к гению-атомщику, могу…

Линкен резко повернулся к нему, и Кенен, замолчав, подался назад.

– Заткнись, – буркнул взрывник. – Пусть говорит Гедимин. Помощь будет нужна?

Сармат качнул головой.

– Сделаю сам. Очень тихо.

…На базу они возвращались налегке – только Гедимин рассовал по «карманам» десяток килограммов обсидиановой гальки. Кусочки чёрного стекла были округлыми, непривычно гладкими, словно их специально обточили. Сармат хотел спросить, где Линкен их насобирал, но на что-то отвлёкся, а потом уже было поздно.

– Ты шутил? – спросил его Кенен, когда оба сармата выбрались на палубу бывшего корабля и закрыли за собой люк. Гедимин, углубившийся в детали мысленного плана, озадаченно посмотрел на него.

– Насчёт Пласкетта, – напомнил ему Кенен. – Это же шутка была? Пробраться тайком в ядерный могильник…

Он натянуто усмехнулся. Гедимин качнул головой.

– Через двойной портал – вполне возможно. Надо только всё продумать.

Он вспоминал округлую, изрытую мелкими вмятинами чашу Пласкетта. Сармат видел её мельком, когда вывозил туда очередной контейнер радиоактивных обломков, – задерживаться там не позволяли, а на вершине центрального пика стоял пост охраны с ракетными установками. «Сверху – бесполезно. Надо снизу. И очень точно,» – мысли сармата стали отрывистыми – план уже практически сложился. «Сначала – разведка…»

20 марта 26 года. Луна, кратер Пири, город Кларк

– Дро-он? – протянул Иджес, с сомнением глядя на Гедимина. – Атомщик, мне же с ним на регату…

– Регата двадцать девятого, – напомнил сармат, недовольно щурясь – «Давно надо было завести свои дроны, не пришлось бы выпрашивать!»

– А работы там на час, – продолжал он, глядя на Иджеса в упор. – Думаешь, не верну?

– Ты-то вернёшь, – пробормотал механик, покосившись на замаскированную нишу в переборке. – А вот макаки…

Они стояли у выхода из спального отсека – все свои дроны Иджес держал тут, в замаскированных выемках в переборках и палубе. Гедимин, отодвинувшись, терпеливо ждал, пока механик отодвигает его матрас, вскрывает тайник, долго в нём роется и наконец поднимается на ноги с жёлтым шаром в руках.

– Вот этот, – сказал он, глядя на механизм с нескрываемой жалостью. – Взорви его, если заметят.

Гедимин думал, что работать будет один, но у входа в цех заметил, что Иджес идёт за ним, и остановился, недовольно щурясь.

– Чего?

– Я с тобой, – твёрдо сказал Иджес, кивнув на дрон. – Буду управлять. Ты же неважный пилот…

Гедимин хмыкнул, но спорить не стал.

Через полчаса они спускались в тайный туннель. Иджес держал дрон бережно, стараясь не уронить; Гедимин сперва подумал, что он опасается срабатывания механизма самоуничтожения, но потом вспомнил, что механик всегда их так носит. Кроме заряда взрывчатки, внутри устройства был генератор маскирующего поля и сигма-сканер, снятый со скафандра Гедимина. Сармат надеялся, что взрывать прибор не придётся, – сканера было жалко, зато Иджес, увидев такую «жертву», резко успокоился и больше не вздыхал, глядя на дрон.

– Сколько сделаем заходов? – спросил Иджес, проверяя кислородные датчики. Под щитком его скафандра горел ровный жёлтый свет – радиационный фон внутри был в норме. Гедимин покосился на свои датчики – просидеть в туннеле, где не было ни молекулы воздуха, ему предстояло минимум час.

– Минимум два, – ответил он. – Включай маскировку.

Он наметил точку выхода над краем кратера Пласкетт, в полусотне километров от сторожевого поста; оборудование, установленное на центральном пике, на таком расстоянии можно было обмануть, – сармат опасался только дронов-разведчиков.

Белая точка замигала, прорезая в вакууме округлый проём, и Гедимин просунул в него руку, на секунду ощутив фантомный холод чужой галактики – перчатка, попав в межзвёздную пустоту, начала излучать тепло сильнее обычного. Второй портал он сделал с наклоном – и облегчённо вздохнул, увидев за ним плоские, прижатые к поверхности купола, наползающие друг на друга, и край гигантской голограммы – трилистника радиационной опасности, спроецированного на дно кратера.

– Выход, – отрывисто скомандовал он, оглянувшись на Иджеса. Округлое размытое пятно уже вплывало в проём. Механик не сводил с него глаз, управляя пультом на ощупь. Дрон, пройдя полметра по чужой галактике, вывалился в вакуум над кратером Пласкетт.

– Сканер, – прошептал Гедимин, отодвигаясь от портала. Иджес досадливо зашипел. Дрон ушёл вверх, выбирая удобную точку для сканирования, и сармат больше его не видел. Несколько минут прошло в напряжённом ожидании, затем Иджес стиснул пульт и выдохнул:

– Hasu!

За порталом сверкнуло что-то белесое, на долю секунды опалив сетчатку, и Гедимин, распластавшись на полу, вскинул прожигатель.

– Heta! – крикнул Иджес, выдёргивая что-то из полузакрытого портала. Оба проёма схлопнулись одновременно, и Гедимин поднялся на ноги, прижимая прожигатель к груди.

– Успел?

Иджес подбросил на ладони жёлтый дрон. На его гладкой обшивке осталось чёткое выщербленное кольцо.

«Успел,» – выдохнул Гедимин, деловито сдвигая пластины брони и открывая передатчик. Карта памяти не пострадала – через пару секунд результат сканирования уже был на экране, и сарматы, наклонившись друг к другу, рассматривали трёхмерную карту. Дрон заснял только часть могильника – узкий сектор от вала до центральной горы, но в поле его зрения попало полтора десятка куполов-хранилищ, и Гедимин смотрел на них и задумчиво щурился.

– Здесь, – сказал он, тронув пальцем изображение плоского купола. Передатчик пискнул. Через несколько секунд сармат увидел координаты указанного участка, а рядом с ними – портальный код.

– Сканер – и сразу назад, – сказал Гедимин Иджесу. Тот угрюмо кивнул.

Пока Гедимин настраивал прожигатель, надеясь, что газа, выделившегося из распадающегося материала и накопившегося под куполом, всё-таки не хватит на основательный взрыв, Иджес бережно обматывал дрон защитным полем. Он оставил небольшую брешь для управления на задней поверхности, которая не должна была попасть под облучение, и ещё одну – снизу, рядом со сканером. Гедимин и сам волновался, выдержит ли не слишком надёжный механизм полёт под интенсивным омикрон-излучением. «Может, самому сходить?» – подумал он, но тут же отбросил самоубийственную мысль и склонился над прожигателем.

Едва открылся второй портал, Гедимин увидел зеленовато-белесый свет и услышал тревожный писк дозиметра – омикрон-излучение прошло сквозь два прокола и добралось до исследователей. Иджес резко выдохнул, дрон, уже подлетающий к порталу, дрогнул, но выровнялся и исчез в светящемся «окне».

– Как оно пролезло? – еле слышно прошептал механик, глядя на зеленоватый свет. Два дозиметра пищали в такт, и Гедимин не мог дождаться, когда дрон вернётся.

Едва жёлтый шар, прикрытый последним полуразрушенным слоем защитного поля, выбрался из портала, сармат захлопнул оба «окна» и повернулся к Иджесу, вскрывающему корпус дрона.

– Цела?

– Грёбаный ирренций, – прошептал механик. – Вроде цела. Давай передатчик…

Данные сканирования побежали по экрану, и Гедимин довольно сощурился, увидев обозначения урана, ирренция и кеззия. Полминуты спустя программа сформировала трёхмерную карту, и сармат вполголоса помянул размножение «макак».

Под куполом не было сваленного в кучу металлолома или горок радиоактивной пыли. Там стояли выстроенные кольцами ящики из рилкара, поставленные на торец, вертикально. Каждый из них был наполнен металлической пылью – остатками стали, обеднённого урана, титаносодержащих сплавов, пропитанными ирренцием и медленно в него превращающимися.

– Жёваный крот! – выдохнул Иджес, поднося дрогнувший палец к картинке. – Атомщик, ты видел?!

– Стержни, – прошептал Гедимин, разглядывая ровные кольца контейнеров. – Ускорение синтеза…

– Вот тебе и запрещённый металл, – хмыкнул Иджес, прижимая к груди собранный, слегка помятый дрон. – У макак тут свои… реакторы.