Текст книги "Е2-Е4 или совсем другая история. Часть 2. Ученик Хогвартса (СИ)"
Автор книги: Рада Девил
сообщить о нарушении
Текущая страница: 85 (всего у книги 171 страниц)
Забрать? Ты уверен, что палочка подойдет тебе? – в голосе прозвучало нескрываемое сомнение.
Об этом можно будет узнать, только испытав ее. Ведь так? – Гарри решил пока не говорить, что он в любом случае выкупит палочку у Олливандера.
Думаю, я смогу найти часок для того, чтобы сопроводить тебя, – Дамблдор очень не любил покидать Хогвартс, но кому бы то ни было перепоручить разговор с Олливандером он не мог. Альбус собирался, как и в прошлый раз, договориться, чтобы ему сообщили о том, кому подойдет волшебная палочка с третьим пером Фоукса. Он подозревал, что тот волшебник может оказаться ему полезным. Ведь не зря же у Риддла и Поттера волшебные палочки с родственной сердцевиной. Дамблдор не верил в такие совпадения. Во-первых, и Риддл, и Поттер были наследниками Певереллов. Это не подлежало сомнению. Ведь у Гарри была Мантия-невидимка, доставшаяся ему от отца. А у Тома – Воскрешающий камень, переданный ему по наследству, по крайней мере, Альбус не встречал ни одного упоминания о том, чтобы этот камень был хоть когда-либо подарен или добровольно отдан в другой род. Так что была некоторая вероятность, что и третий волшебник, получивший палочку с пером Фоукса, окажется наследником Певереллов. А это значит, что появится запасной наследничек, который может оказаться сговорчивее первых двух. А, во-вторых, что-то необычное, непонятное самому Альбусу, произошло в тот хэллоуинский вечер, когда его Авада Кедавра, вместо того, чтобы прикончить Риддла, попала в Гарри и не причинила ему ни малейшего вреда. Такое невероятное совпадение с волшебными палочками может быть следствием именно того события. В любом случае информация не станет лишней. Так рассуждал Дамблдор, обещая составить Гарри компанию в походе к Олливандеру.
Спасибо, сэр, – Поттер постарался не выдать своего неудовольствия.
Мы можем заодно зайти и в Гринготтс, если тебе нужно, – предложил Дамблдор про между прочим.
Зачем? Отчет через несколько дней придет, наличные деньги у меня есть. Лучше зайти в книжную лавку, если у вас будет время, – предложил Гарри, отвлекая внимание от банка. – Профессор Снейп этим летом почему-то все время меня торопил, когда я делал покупки к школе, поэтому, кроме учебников, я ничего и не смог присмотреть себе в магазине для дополнительного чтения, – они с Северусом действительно посетили Косой Переулок перед началом нового учебного года. Мало ли, что вздумается Дамблдору, считали они. Вдруг ему захочется проверить, кто покупал форменную одежду и чистые пергаменты для Гарри.
Не думаю, мой мальчик, что нам стоит надолго задерживаться в Лондоне, – расплывчато ответил Дамблдор, усаживаясь за свой стол. Поттер упрямо не желал идти с ним в Гринготтс, и это ему совершенно не нравилось. Заставлять мальчишку не было смысла, ведь Альбус хотел в присутствии управляющего так повернуть дело, чтобы Гарри пришлось отказаться от своих распоряжений по поводу возврата если и не всех, то, по крайней мере, некоторых артефактов. Дамблдор рассчитывал, что в присутствии посторонних Поттер не станет устраивать представление с неповиновением.
Почему же, сэр? – Гарри занял свое привычное место напротив директора.
Понимаешь… – Дамблдор вздохнул так, словно его заставляли признаться во всех грехах. – Мы же уже разговаривали с тобой о том, что Сириус Блэк сбежал из Азкабана, – после этих слов Гарри сразу вспомнил, как в первую же встречу в сентябре директор ему объяснил, что, пока Блэк будет считаться преступником, ему не вернут право опекунства над Поттером. Поэтому он, Дамблдор, и впредь намерен исполнять взятые на себя обязанности опеки. – Дело в том, мальчик мой, что я не уверен, остался ли Сириус в своей памяти после стольких лет, проведенных по соседству с дементорами. Ты же, к несчастью, уже знаком с этими ужасными созданиями? Я переживаю, как бы он, будучи не в себе, не задумал чего-нибудь нехорошего и не навредил тебе, Гарри. Именно поэтому я попросил профессора Снейпа в конце лета забрать тебя от тети. Пока я не смогу убедиться, что разум Сириуса Блэка не пострадал от влияния дементоров, я не хотел бы, чтобы ты с ним встречался. Поэтому пообещай мне, что не будешь искать с ним встречи, а если он вдруг выйдет с тобой на связь, то ты придешь ко мне и расскажешь, – заботливый голос, почти искренняя тревога в глазах – как легко можно было обмануться, слушая Дамблдора.
Да где я его могу встретить, сэр? Он же не придет в школу? Я ведь защищен в Хогвартсе? – Гарри не собирался давать никаких обещаний.
Конечно. Конечно, мальчик мой. Старайся быть поближе к профессору Люпину. Он тебя всегда защитит. Ты же знаешь, что он был другом твоих родителей? – до сих пор Дамблдор старался не упоминать Люпина в их разговорах, кроме самой первой встречи в сентябре, когда он поинтересовался, нравится ли Гарри новый преподаватель ЗОТИ.
Да, я знаю. Профессор Люпин мне об этом не раз говорил, – развивать тему про Люпина Гарри не хотелось, потому что он был не уверен, что сумеет промолчать и не выскажет все, что думает о навязчивом оборотне.
Вот и отлично. Вы можете стать добрыми друзьями с профессором Люпином.
Но он мой преподаватель и намного старше меня, – осторожно заметил Гарри.
Разве для дружбы есть ограничения по возрасту? Подружись с Ремусом. Ты поймешь – он очень надежный и всегда сможет тебе помочь и защитить. Он был лучшим другом твоих родителей и очень скорбел об их утрате. Ты ему дорог, как сын его друзей. Прислушайся к моему совету. Хорошо? Вот и отлично. Завтра сразу после завтрака отправимся в Косой Переулок. Будь готов, Гарри, – Дамблдор давал понять, что разговор окончен, что не могло не обрадовать Гарри, начинающего закипать от одного имени Люпина.
========== Глава 107 ==========
Сегодняшняя встреча с опекуном прошла отвратительно, как считал Гарри, решительно направляясь к личным апартаментам своего декана. Мало того, что в Косой Переулок придется идти с Дамблдором, так тот еще и настаивал на дружбе с Люпином.
Что-то ты не очень счастливо выглядишь после беседы с Альбусом. Или мне показалось? – Северус на несколько секунд отвлекся от проверки контрольных работ пятикурсников с Хаффлпаффа.
Не показалось. Ты еще долго будешь?.. – Гарри указал на стопку пергаментов, лежащих перед Северусом.
Долго. Если ты не претендуешь на длинный разговор, то я лучше прервусь, – откладывая в сторону перо, предложил Северус, заметив, что Гарри не терпится выговориться.
Было бы неплохо, а то я… Нет, ты представляешь? Он мне сватал Люпина в друзья! – Гарри так и не присел. Он стоял посреди комнаты и выразительно размахивал руками.
А чем тебе не подходит Люпин? Ладно – я. Это ведь меня он чуть не сожрал, – Северус пытался быть объективным и не хотел навязывать Гарри свое личное отношение к Люпину. – Но у тебя есть неплохая возможность расспросить его о родителях…
Северус, ты что, издеваешься? Да? Я же тебе рассказывал, как он мне надоел – ходит вечно следом, почти как Джинни!
Он точно так же ходил за Поттером и Блэком, – истины ради решил уточнить Снейп. – Люпин никогда не отличался силой характера. Он не брал, он всегда клянчил. Понимаешь, о чем я говорю? Несмотря на то, что он оборотень, он – слаб духом.
Но это ведь не говорит о том, что я должен поощрять его? И ничего он интересного мне о родителях рассказать не может. Только и твердит, что они были друзьями, и ничего больше. А вот когда я спросил про Блэка, его глаза загорелись настоящим интересом. Слышал бы ты, как он защищал его и говорил, что Сириус не мог предать Джеймса. Мне даже показалось… Понимаешь, он сказал не «Поттеров», а именно «Джеймса». Еще и повторил несколько раз. И это тогда, когда он избегает моего отца называть по имени. Мне… – Гарри сделал паузу. Мысли, которые приходили ему в голову, были неприятными. Он и сам не мог объяснить – почему. – И Рон говорит, что Люпин неискренний, что он притворяется. Я доверяю способности Рона чувствовать эмоции. А после сегодняшнего разговора с Дамблдором я понял, почему Люпин ко мне подлизывается. Его Дамблдор заставил. Было такое впечатление, что они с одного листа поют. А еще директор сказал, чтобы я не искал встреч с Блэком, что он может оказаться опасен. И выглядел при этом очень обеспокоенным. Таким, будто он очень переживает о моей безопасности. И снова твердил, что Люпин меня способен защитить, и мне стоит с ним подружиться. В общем, разговор с Дамблдором сегодня был сплошным испытанием для меня, – тяжко вздохнув, закончил свою тираду Гарри.
Тем более тебе стоит хотя бы немного сойтись с Люпином. Поверь, мне он крайне неприятен, но если в чем-то замешан Альбус, то хотелось бы держать это под контролем. Решать тебе, но мой совет ты уже знаешь, – было заметно, что Северусу тема разговора тоже не по душе.
Я уже думал об этом. Ладно. Я вообще-то зашел сказать, что завтра утром мы с Дамблдором отправимся в Косой Переулок. Он изъявил желание меня сопровождать. Отговаривать его я не стал, чтобы не вызвать подозрений. Но, если честно, то надеялся, что мы с тобой пойдем.
Не судьба, – Северус слегка улыбнулся, увидев расстроенную физиономию Гарри. – Не кисни. Я больше чем уверен, что ты уже придумал, как испортить настроение Альбусу.
Я ему не сказал, что собираюсь выкупить волшебную палочку в любом случае. Не знаю, испортит ли это ему настроение? – сомневаясь, улыбнулся Гарри. – Я пойду. Меня Драко ждет.
А мне еще зелье Люпину варить и контрольные проверять. Завтра расскажешь, как все прошло.
Утро выдалось холодным. Солнце скрылось за тучами. Дождя не было, но ветер неслабо потрепал полы мантии Гарри, пока он вместе с Дамблдором дошел до границы антиаппарационного купола Хогвартса. Всю дорогу Дамблдор сетовал на то, что профессор Люпин немного приболел, не то он мог бы составить им отличную компанию. А Гарри мысленно благодарил полнолуние, которое помешало Люпину прицепиться к ним хвостом.
Мистер Олливандер был рад видеть Гарри. Поприветствовав Дамблдора и перекинувшись с ним несколькими ничего не значащими фразами, он, пока доставал с полки коробочку с волшебной палочкой, успел расспросить Гарри об успехах в учебе.
А я думал, вы, мистер Поттер, снова придете с профессором Снейпом. У меня к нему есть небольшое дельце. Вас не затруднит передать ему, что я хотел бы с ним встретиться? – мистер Олливандер не замолкал ни на секунду, ставя на стол аккуратную коробочку, обтянутую темно-синей, почти черной, гладкой тканью с золотым тиснением имени мастера на крышке.
Я обязательно ему передам, мистер Олливандер, – заверил Гарри, зачарованно глядя на палочку, которую мастер вынул из коробки. Витая у резной рукоятки и идеально ровная и гладкая к кончику, она притягивала взгляд. А может, Гарри просто ожидал от нее чуда? Только вот сердце его билось чаще, а дыхание непроизвольно перехватывало, когда он смотрел на палочку из бузины с сердцевиной из пера Фоукса, подаренного Гарри самим фениксом.
Тринадцать дюймов. Ну что, попробуете? Только не ждите чуда, мистер Поттер, – видимо, Олливандер заметил состояние Гарри, поэтому поспешил его подготовить к возможному разочарованию.
Гарри протянул руку и взял палочку. Он сразу же почувствовал, как она отозвалась, слегка завибрировав и нагревшись в его пальцах. Гарри ощущал ее немного не так, как свою, из остролиста, но тем не менее эта новая палочка откликалась на его магию. Он взмахнул ею, предлагая показать себя. Она не сыпала цветными искрами, как когда-то сделала первая палочка Гарри, но и не оставалась куском безжизненного дерева в его руке. Радужная дымка, вьющаяся за ее кончиком, говорила о том, что эта палочка будет вполне послушна Гарри. Он вызвал с ее помощью Люмос. Заклинание с первой попытки получилось качественным и довольно сильным.
Невероятно! Мистер Поттер, она вас слушается, – Олливандер восхищенно смотрел на Гарри. Он не удержался и даже хлопнул в ладоши, выражая так свой восторг. – Альбус, ты это видишь? – обратился он к Дамблдору. – Конечно же, вы понимаете, мистер Поттер, что вам больше подходит ваша собственная волшебная палочка? Но и этой вы сможете неплохо колдовать.
Гаррик, ты хочешь сказать, что эта палочка тоже выбрала Гарри? – Дамблдор не мог решить, как ему относиться к тому, что он только что увидел. Создавалось впечатление, что он терял возможность узнать что-то новое и полезное для себя, а, следовательно, не стоило покидать уютный Хогвартс, можно было найти Поттеру и другого сопровождающего.
Выбрала? Нет. Мистера Поттера выбрала палочка из остролиста с сердцевиной из пера феникса. А эта палочка просто его беспрекословно слушается. Жаль, что мы не можем проверить, слушалась бы мистера Поттера первая палочка, изготовленная с сердцевиной из пера того же феникса? Ну, вы поняли, о какой я говорю… – Олливандер немного смутился. Для него палочка Волдеморта имела в данном случае исключительно научный интерес.
Вы имели в виду палочку из тиса с сердцевиной из пера Фоукса. Да, мистер Олливандер, я вас понял, – Гарри на миг задумался. Он никогда не пробовал колдовать чужой палочкой. Тем более, никогда даже в руки не брал палочку Тома. Стоило позже проверить догадку Олливандера. – То есть вы хотите сказать, что у этой палочки все же должен быть другой хозяин? Не я? – ему было немного жаль, что палочка не выбрала его, а лишь согласилась служить. Хотя он и не знал, зачем ему еще одна палочка.
Вот чего не знаю, того не знаю, мистер Поттер. Вы же в курсе, что с возрастом некоторым магам приходится менять волшебную палочку? Так что я не исключаю, что это ваша будущая волшебная палочка. Надеюсь, вы мне тогда скажете об этом? Мне, как мастеру, это будет интересно.
Обязательно, мистер Олливандер, – пообещал Гарри.
Гарри, ты собираешься купить эту палочку, хоть она и не выбрала тебя? – слегка натянуто поинтересовался Дамблдор.
Даже если бы она и вовсе не отозвалась на мою магию, я все равно планировал ее выкупить, – спокойно ответил Гарри, доставая кошель с деньгами.
А ты не думаешь, что это несколько эгоистично? Что ты лишаешь какого-то волшебника возможности получить ее. Она может оказаться единственной, которая подойдет кому-то…
Профессор Дамблдор, со всем моим уважением, но ни один маг не уходит из лавки мистера Олливандера без волшебной палочки. Так что, независимо от того, выкуплю я ее или нет – это никому не навредит, – Гарри улыбался, глядя на то, как довольно кивает ему мастер волшебных палочек, просто-таки расцветший от его похвалы.
Расплатившись за покупку, Гарри распрощался с Олливандером и вышел из лавки на улицу. Ему пришлось несколько минут подождать, пока Дамблдор поговорит с мастером волшебных палочек. Гарри был уверен, что его интересует, из какого дерева изготовлена эта палочка. Ведь мистер Олливандер об этом ничего не сказал, помня, что Гарри присутствовал при выборе дерева. А также Дамблдора могло заинтересовать – есть ли у этой волшебной палочки какие-нибудь особенные качества. Например, не предназначена ли она для универсального колдовства, как те волшебные палочки, которыми может творить волшебство абсолютно любой маг, но которые имеют и ограничение по диапазону выполняемого ими колдовства.
До Хогвартса добирались молча. Дамблдор извинился и сказал, что ему нужно обдумать ответ на какое-то письмо от Совета попечителей. Скорее всего, соврал, но Гарри это было безразлично.
Еще до обеда Поттеру удалось разыскать Северуса в его личной лаборатории и продемонстрировать ему новую волшебную палочку. Он сразу же передал просьбу мастера волшебных палочек о встрече с Северусом и рассказал обо всем, что произошло в лавке Олливандера – и о том, как его послушалась новая бузинная палочка, и о странных словах Дамблдора, которому пришлось не по вкусу решение Гарри выкупить ее. Когда Поттер протянул бузинную волшебную палочку с сердцевиной из пера Фоукса Северусу и предложил взять ее, чтобы испытать, тот отступил в сторону и даже как-то по-детски спрятал руки за спину.
Нет. Не думаю, что стоит это делать. Гарри, эксперимент должен быть, по возможности, чистым.
Что? – Гарри недоуменно посмотрел на Северуса. – Какой эксперимент?
Палочка послушалась тебя. До этого она, скорее всего, была в руках только у Олливандера. Я разделяю его предположение, что эта палочка, возможно, будет послушна и Тому. Это стоит проверить. Кстати, думаю, Том захочет дать тебе свою волшебную палочку, чтобы посмотреть, что из этого получится. И вот только потом я могу попробовать взять ее в руки, – Северус выразительно указал пальцем на бузинную палочку в руках Гарри. – При условии, что Том не станет ее законным хозяином. Хотя я могу и при таком раскладе попытаться ею колдовать. Ради эксперимента.
Столько условий… Ты же не думаешь, что можешь помешать ей «выбрать хозяина», – хмыкнул Гарри, который был прекрасно осведомлен, что палочка – это артефакт, реагирующий на особенности личной магии. Поэтому никого она не выбирает, как любит красиво выражаться Олливандер. Играет роль лишь совместимость ее магической настройки, существенно зависящей от материалов, из которых палочка изготовлена, с личной магией волшебника, взявшего ее в руки. По большому счету зачастую колдовать можно и чужой палочкой, только заклинания будут выходить не совсем корректными – слабыми или слишком сильными, получаться не с первой попытки, а некоторые и вовсе окажутся недоступными. Гарри вертел новую палочку в руках, любуясь ее красивым дизайном, который, как утверждали книги, тоже имел большое значение, являясь одним из условий, создающих ее уникальные магические свойства.
Я не специалист по изготовлению волшебных палочек и не эксперт по их проверке. Но, думаю, Том согласится со мной. Мы ведь никуда не спешим? На каникулах обязательно опробуем твою бузинную палочку, – примирительно сказал Северус, чтобы немного сгладить впечатление от своего отказа немедленно взять в руки палочку с третьим пером Фоукса. Он предчувствовал, что она еще преподнесет им сюрпризы в будущем.
Гарри ничего не оставалось, как уложить ее в футляр и спрятать на дно своего зачарованного рюкзака, до содержимого которого никто не мог добраться. Позже он, конечно, продемонстрирует эту палочку друзьям, но не позволит никому из них дотронуться до нее, помня о словах Северуса об эксперименте.
Сириус решил, что до встречи с Гарри ему следует сначала обуздать в себе избыток импульсивности, вызываемый резким приливом магии, особенно остро ощутимый для него из-за того, что предыдущие годы он провел в Азкабане, не имея возможности творить волшебство. Нет, его магию никто не блокировал, но волшебную палочку у него отобрали, а специальные чары, наложенные на тюремные камеры, не давали возможности даже попытаться использовать и малейшие навыки беспалочковой магии. Так что этот своеобразный застой теперь давал о себе знать почти болезненными вспышками раздражения, ярости, несдержанности, мстительности и даже иногда жестокости.
Грюм научился избегать наказания от магии уз, делая гнусные замечания не в адрес самого Сириуса, а, к примеру, в адрес его погибших друзей или Поттера, или напоминая о его прошлых неприятностях и промахах. Блэк понимал, что не имеет права на каждом шагу ставить для супруга запреты, потому что, в конце концов, можно в запале ошибиться и ненароком приказать такое, что магия посчитает более значительным и случайно снимет предыдущий запрет на сохранение в тайне местопребывания самого Сириуса. Он видел, что именно этого добивается Аластор, поэтому на его провокации реагировал своеобразно – заставлял учить наизусть книгу истории рода Блэк, если действия супруга не сильно его раздражали, или сбрасывал злость вместе с сексуальной разрядкой. Грюм дома ходил без личины и, если бы не деревянный протез, слегка портящий всю картину, то выглядел бы весьма привлекательно для многих волшебников. Так что Сириус не гнушался близких контактов со своим супругом. Пусть между ними не было любви и уважения, но это не мешало ему получать удовольствие от исполнения своего супружеского долга, как он любил повторять. Да и Грюму в последнее время, видимо, их постельные игры приносили некоторое удовольствие, иначе, зачем бы он так настойчиво злил Блэка?
Сириус разбирался в деловых бумагах, заключал через гоблинов финансовые сделки, стараясь уменьшить ущерб, нанесенный его супругом, читал прессу, выпытывал у Грюма новости, которые не попадали на страницы газет, и старался разобраться, во что же его втянул Альбус полтора десятка лет назад. Почему-то сейчас у Сириуса начали появляться вопросы там, где раньше их не возникало. Возможно, это было связано с тем, что время от времени в его памяти всплывали воспоминания о каких-то прошлых событиях, о которых он то ли напрочь забыл, то ли прежде не придавал им особого значения. Порой ему казалось, что он сходит с ума от раздвоения восприятия определенного своего действия в прошлом. Например, он ясно помнил, что сделал все правильно во время какого-то события, но сейчас четко видел, что был настоящим идиотом, не замечая очевидного и творя несусветную глупость. Такие приступы начали проявляться все чаще, поэтому Сириус и принял решение немного повременить со встречей с Гарри, опасаясь все испортить своей неуместной очередной вспышкой «откровения из прошлого». Но он не бросал попыток узнать о крестнике как можно больше. И Аврорат ему в этом немного помог, отправив Грюма в Хогвартс для охраны студентов от возможного нападения маньяка Блэка, сбежавшего из Азкабана.
Дамблдор был даже рад увидеть Грюма в числе авроров, прибывших для своеобразной охраны школы в этом месяце. Чтобы враг – Блэк не смог найти лазейку, изучив привычки авроров, Министерство приняло решение проводить их смену каждый месяц. Вот таким образом в Хогвартс попал и Грюм в компании еще двоих коллег. Работали авроры в школе под прикрытием отвлекающих чар, так что только преподавательский состав знал об их присутствии. Студентам было решено ничего не говорить и не привлекать к действиям авроров их внимания, чтобы не нагнетать лишнего страха на детей, щадя их неустойчивую психику.
Только вот для самого Грюма его назначение было как кость в горле. Он за два месяца немного освоился с узами, навешанными на него Блэком, а Альбус теперь изо дня в день, по незнанию, норовил поставить его в положение, когда до грани, за которой начиналась боль, оставалось совсем чуть-чуть. Каждый раз Грюму приходилось поднапрячь свои способности хитрить и изворачиваться так, чтобы Дамблдор от него отстал. Аластор боялся, что если Альбус по его поведению или из его слов догадается о том, что Блэк сейчас у себя в особняке, то магический откат может оказаться столь сильным, что он его не перенесет. С магией шутить Грюму было не с руки. За время после возвращения Сириуса из Азкабана он перечитал много книг из родовой библиотеки Блэков, куда его, как провинившегося щенка за шкирку, приволокли и ткнули в то самое издание, в котором был описан ритуал привязывания непокорного супруга. Блэк, когда немного пришел в себя, решил, что Грюму стоит знать, чего делать не стоит ни в коем случае, чтобы узы ему не навредили. В конце концов, смерти ему Сириус не желал, как бы ни злился и не презирал его.
Так что амбиции и светлые идеи Дамблдора теперь занимали далеко не первое место в жизненных приоритетах Грюма. Он сейчас выполнял приказ супруга, пристально наблюдая за Поттером. Он-то знал, что никакого появления Блэка в Хогвартсе не предвидится, хотя и ожидал, что Сириус, узнав о назначении, потребует провести его для встречи с Поттером. Однако Блэк удивил своей рассудительностью и не стал рваться в школу, а лишь высказал пожелание побольше разузнать о Поттере.
Грюм не имел представления о том, что Снейп предупредил Гарри о присутствии авроров, в частности Грюма, в школе. Поэтому все его наблюдения были скучными и не приносили никакой интересной информации. Поттер учился, ходил в библиотеку, не пропускал обедов и завтраков, он не хулиганил и не грубил учителям. Почти все время рядом с ним крутился кто-то из его друзей, преимущественно малолетний щенок Малфоя. Это раздражало Аластора больше всего. Старший Малфой очень удачно в свое время вывернулся на суде после гибели Волдеморта и не попал в Азкабан. Да еще и часть своих соратников спас, благодаря своей смекалке. Пока Альбус тогда сообразил, что и к чему, заседатели успели запороть десятка полтора, не меньше, дел, вынеся по ним оправдательный вердикт. Грюм удивлялся тому, что Дамблдор позволил своему подопечному дружить с Малфоем, а еще он не понимал, как можно вообще было допустить, чтобы Поттер попал на Слизерин, где учится большинство наследников из чистокровных родов, которые не поддерживали политики Дамблдора. На все отговорки и откровенное нежелание Альбуса что-либо пояснять, Грюм твердил:
Что ты с ним сюсюкаешься? За шкирку – и в стойло. Нечего ему давать свободу. Вот посмотришь – сядет он тебе на шею и заставит возить на горбу. С пацанами нужно обращаться жестко, если хочешь добиться послушания.
Дамблдор никак не комментировал его поучения, он только переводил тему в другое русло, давая понять, что в советах не нуждается. А чаще – просто прекращал беседу. Заметив такую закономерность, Грюм стал иногда пользоваться этим для того, чтобы избежать расспросов и разговоров про Блэка, весьма опасных для него лично. Он начинал говорить про Поттера и добивался, чтобы Альбус вдруг «вспоминал» о своем срочном деле, которое не может подождать. Но одного разговора уже под конец своего месячного вынужденного дежурства по Хогвартсу Грюму избежать не удалось.
Тебе так скучно, что ты не можешь обойтись без моего общества? – слегка наигранно хохотнул Грюм, проходя в директорский кабинет и занимая кресло напротив Дамблдора, восседающего за своим столом.
А тебе так неприятно мое общество, что ты его избегаешь? – вопросом на вопрос ответил Дамблдор, внимательно присматриваясь к своему соратнику. Что-то в последнее время он ему казался каким-то излишне дерганным и нервным. И даже объяснение, что на него взъелось руководство Аврората, которое было в курсе его брака с Блэком, выглядело не очень впечатляюще. Факт партнерства держался в секрете, об этом давным-давно позаботился сам Дамблдор, уговорив кого нужно держать язык за зубами и не портить карьеру такому выдающемуся аврору, как Аластор Грюм. Ведь как бы там ни было, но аврор, супруг которого осужден на двадцать лет Азкабана, вызвал бы недоверие со стороны общественности. Но руководство знало о семейном положении всех своих сотрудников, так сказать – должность обязывала. И, конечно же, о беглом узнике все время интересовались у его супруга.
С чего ты взял, что я избегаю тебя? Альбус, я сюда не в гости прибыл. Если ты до сих пор не понял – мы прикомандированы сюда для быстрого реагирования в случае появления Блэка в пределах Хогвартса. Или ты считаешь, что для этого хватит твоего оборотня, которого ты пригласил на вакантное место преподавателя? Так ты по делу меня позвал или просто чаем побалуемся? – Грюм подвинулся к столу и принял из рук Дамблдора чашку с горячим чаем, исходящим паром.
И чаю попьем, Аластор. И поговорим немного. Ты через несколько дней закончишь здесь дежурство, и я подумал, чтобы потом тебя не разыскивать… Ты же закрыл камин в своем доме. Ладно-ладно, – махнул рукой Альбус, увидев возмущение, появившееся на лице Грюма после его слов, – я понимаю, для чего ты это сделал. Так вот, – он отхлебнул маленький глоточек обжигающе горячего чая, – я хотел с тобой поговорить насчет Гарри.
О чем именно? – Аластор насторожился. Ему не нравилась тема разговора. Хватало того, что Блэк каждый вечер требовал от него полного отчета за день – что Поттер делал, что ел, с кем разговаривал.
Ты же понимаешь, что при сложившихся обстоятельствах, я имею в виду побег Сириуса, мы не можем отправить Гарри на зимние каникулы к родственникам. Вдруг Блэк решит навредить мальчику. Придется тебе присмотреть за ним…
Не выйдет, – прервал его слова Грюм, пока Альбус не начал строить детальные планы.
Почему? – резкий отказ не понравился Дамблдору.
Я месяц не занимался своей работой на участке из-за дежурства здесь. Ты же не думаешь, что кто-то вместо меня делал там работу? То-то же. Я теперь и дома почти не буду появляться, – Грюм панически пытался придумать причину отказа. Он понимал, что Поттера ни в коем случае нельзя впускать в Блэк-хаус. Если мальчишка потом проговорится про то, что Блэк вернулся и живет там, Аластору придет конец. Выбор будет невелик – либо в Азкабан за укрывательство беглеца, либо попытаться сдать Блэка властям и сдохнуть от магического наказания брачных уз.
Гарри уже большой мальчик, ты же знаешь, он может и один побыть дома…
Нет. Альбус, я сказал тебе, что не буду возиться с твоим щенком. И не уговаривай. Я не хотел тебе говорить, но мы с ним крупно повздорили в прошлый раз. Я не собираюсь снова жить, как на вулкане.
Как поссорились, так и помиритесь. Не выдумывай…
Ты не понимаешь? Поссорились… Мы с ним не ссорились. Это он постоянно требовал, чтобы я его отпускал на прогулку, мол, что это за каникулы – взаперти и без свежего воздуха. А сейчас он еще и взрослее стал. Как я смогу за ним присматривать, когда буду на работе? А он в этот раз не станет и спрашивать меня – уйдет из дома и все. Ты себе представляешь, чем это может закончиться? – Грюм сидел как на иголках, ожидая, что скажет на этот его аргумент Альбус, который задумался после его слов.
Нет, позволить ему самостоятельно бродить по Лондону мы не можем. Тут ты прав. Жаль… Я так надеялся на твою помощь. Придется снова подключать Северуса, – Дамблдор недовольно поджал губы.
А почему ты не оставишь Поттера в школе? – Грюм не понимал, зачем искать трудности там, где все само собой решалось. Нужно было просто никуда не пристраивать Поттера на каникулы. – Это летом ему здесь делать нечего, а зимой ведь кое-кто из студентов остается в школе. Так почему Поттеру не составить им компанию?
Есть для этого причины, – Дамблдор не хотел объяснять свои подозрения, что в таком случае Поттер попадет на все каникулы к Малфоям. Отказывать члену Совета попечителей не в правилах Альбуса, а Малфой, скорее всего, пришлет письмо, что приглашает Поттера погостить у них, вместо того, чтобы он оставался в школе. Слишком уж близкими были дружеские отношения Гарри и Драко. А Люциус не упустит своей выгоды. – Я решу этот вопрос. Хорошо, что я заранее с тобой поговорил. Не исключено, что я и зря волнуюсь за Гарри. Ведь Сириус может еще и объявиться до зимних каникул.
Уходя из кабинета директора, Грюм облегченно вздохнул. Еще одна ловушка осталась позади. Он смог выкрутиться и на этот раз. Как же ему хотелось, чтобы Блэк никогда не создавал этих рабских уз между ними. Но было поздно что-то менять, приходилось приспосабливаться. Как бы там ни было, Блэк сохранил ему жизнь, и Аластор это ценил. Он не был уверен, что оказался бы так великодушен, оказавшись на месте Блэка. Нет, конечно же, он не раскаивался в своих поступках, но и кривить душой перед самим собой не привык. Для того чтобы выжить, нельзя недооценивать ни силы противника, ни свои собственные. А он планировал выжить.
