Текст книги "Е2-Е4 или совсем другая история. Часть 2. Ученик Хогвартса (СИ)"
Автор книги: Рада Девил
сообщить о нарушении
Текущая страница: 32 (всего у книги 171 страниц)
Больше не обращая внимания на упавшего профессора, который только что пытался подчинить его с помощью непростительного заклинания, Поттер подошел к зеркалу и, затаив дыхание, потянулся за камнем. Рука свободно прошла сквозь зеркальную поверхность, лишь заставив слегка помутиться изображение вокруг места проникновения в зазеркалье. Пальцы легко сомкнулись на камне, и через миг Гарри рассматривал его уже по эту сторону зеркала, которое по-прежнему показывало террасу Певерелл-мэнора. Только зазеркальный повзрослевший Поттер насмешливо усмехнулся и подмигнул ему перед тем, как спокойно продолжить чаепитие. В памяти всплыли строчки из книги, где говорилось о том, как проверить, настоящий ли философский камень? Гарри, не задумываясь, чиркнул острым краем камня по руке, слегка содрав кожу. Выступившей капелькой крови он прикоснулся к камню. Ничего не произошло. Камень не принял дар крови, не засиял и не стал похож на слиток золота, как обещал Фламель, если философский камень настоящий. Это был обычный кусок красного кварца, не больше. Да Гарри и без проверки знал об этом, только взяв камень в руки. Он и сам не мог бы объяснить, откуда к нему пришло такое знание, но Гарри был уверен в его правоте еще до проверки, которая лишь добавила уверенности.
За спиной Поттера громко хлопнула дверь. Оглянувшись, он увидел спешащего к нему Дамблдора.
– Как ты, мой мальчик? – директор выглядел искренне перепуганным. – С тобой все в порядке? – казалось, он даже не заметил лежащего без сознания Квиррелла.
– Да, сэр. Со мной все в порядке, – Поттер посмотрел на камень в своей руке. – Профессор хотел, чтобы я достал это из зеркала. Он сказал, что это камень Фламеля. Это правда?
– Мой друг Николя Фламель был немного неосторожен, и зеркало поглотило созданный им философский камень, который выглядел приблизительно так, как и тот, что ты держишь в руках, мальчик мой. Если ты достал этот камень из зазеркалья, то, несомненно, это он. Ты знаешь, для чего используют этот камень? – Дамблдор бросил взгляд на пошевелившегося Квиррелла, но никак более не отреагировал на это. Его больше интересовал ответ Гарри на вопрос.
– Да, сэр. Знаю. Он служит для продления жизни. Возьмите его, – Поттер протянул руку с камнем к Дамблдору. – Мастер Фламель, наверное, будет рад, что нам удалось достать камень из зеркала.
– Конечно, Гарри. Он будет очень тебе благодарен, – Дамблдор ликовал, забирая у Поттера камень – свою неудавшуюся попытку создать артефакт, дарующий бессмертие. И как не ликовать? Поттер, зная ценность камня, не задумываясь, отдал его. Щедрость и бескорыстность – это ли не залог того, что когда придет время, Гарри отдаст ему и другой камень, такой желанный для Дамблдора.
– Альбус? – резкий голос Снейпа, раздавшийся от двери, прервал мысли директора. – Что здесь произошло?
========== Глава 43 ==========
Дамблдор, ожидавший Поттера на еженедельную беседу, размышлял о том, как бы удачнее преподнести ему историю о философском камне, попавшем в зеркало. Директор хотел проверить, насколько Гарри будет готов к благородному поступку, который приведет его, Альбуса, к величию, обещанному владельцу Даров Смерти.
Квиррелл очень убедительно сыграл свою роль увлеченного исследованием профессора. Большего от него и не требовалось. Зачарованное зеркало сделало свою вредоносную работу, постепенно разрушив для Квиррелла границу между явью и зазеркальным видением, подчинив его разум эфемерному отображению желания, выдавая мираж за реальность. Учебный год на исходе, поэтому никого не удивит освободившееся место профессора ЗОТИ. Уже почти два десятилетия ни один преподаватель не оставался в этой должности больше года. И все из-за выдумки Дамблдора, который воспользовался несчастным случаем, произошедшим с одним из профессоров ЗОТИ много лет назад, заявив, что в этом виноват Волдеморт, прокляв эту должность. Каждый год директор отдавал пост профессора ЗОТИ легко внушаемому или трусоватому магу, которые не отваживались остаться в должности на второй год. Этим и обеспечивалась возможность поддерживать выдумку, а заодно и держать при себе на всякий случай очередную марионетку. Время от времени, правда, приходилось устраивать «показательный» уход с должности очередного профессора ЗОТИ, с которым происходил втайне подстроенный директором несчастный случай. По обыкновению – не смертельный, но неприятный. Вот таким же отличным примером послужит и Квиррелл, сошедший с ума под конец учебного года. Так Дамблдор добивался двух целей за раз. Во-первых, поддерживалась репутация проклятой должности и, во-вторых, Квиррелл получал заслуженное, по мнению директора, наказание за то, что подверг опасности жизнь Поттера, упустив из подземелья своего тролля.
Дамблдор давно уже разобрался с основными возможностями зеркала «Еиналеж», когда-то попавшего к нему в качестве трофея во время очередного инсценированного набега Упивающихся Смертью. Как бы там ни было, но звание Великого волшебника Дамблдор получил за неоспоримые и весьма разносторонние знания в области магических наук. Поместить в зазеркалье предмет для Дамблдора не составило труда, установив условием для его возврата наличие у мага несформированного магического ядра. Таким образом, чтобы достать камень из зазеркалья, было необходимо попросить об этом ребенка, предварительно объяснив ему, что именно спрятано в ограниченном подпространстве, подчиненном артефакту. Теперь оставалось придумать красивую историю для Поттера и посмотреть, как он себя поведет, получив в руки философский камень. Учитывая возраст мальчишки, Дамблдор планировал сначала очень доступно ему объяснить важность этого артефакта. Необходимо было, чтобы Гарри отчетливо понимал, какое сокровище попало ему в руки. Вот тогда можно будет и узнать, насколько щедр Поттер. Его нужно приучить к мысли, что все ценное и важное необходимо отдавать опекуну, который сможет правильно распорядиться вещью.
Размышления директора были прерваны тревожным сигналом следящих чар Хогвартса, отреагировавших на применение в стенах замка непростительного или одного из длинного перечня опасных и поэтому запрещенных заклинаний. Дамблдор на миг задумался – кто бы мог поступить так неосмотрительно? На ум пришло, что это кто-то из студентов-старшекурсников проверяет свои силы. Такое время от времени случалось. Среди списка запрещенных были заклинания, которые являлись лишь опосредствованно опасными, и студенты не подозревали, что могут вызвать тревогу своими действиями. Чары Хогвартса, оповещающие о нарушении, продолжали настойчиво притягивать к месту инцидента. Директору не хотелось отправляться на разборки с очередным нарушителем, к тому же с минуты на минуту должен был прийти Поттер. Но делать было нечего – чары замка не успокоятся, пока Дамблдор, как и деканы всех факультетов, на которых также закреплены эти оповещающие чары, не появятся в районе, где применялось запрещенное колдовство. Нехотя поднявшись из-за стола, Дамблдор направился к двери. Он, конечно, будучи директором, мог аппарировать к месту, откуда пришел тревожный сигнал, но ему спешить не хотелось. Альбус надеялся, что кто-то из деканов первым начнет разбираться с нарушителем, и его вмешательство не будет столь необходимым. В таком случае он только узнает, кто на этот раз стал виновником поднятой Хогвартсом тревоги, и вернется назад в свой кабинет, чтобы побеседовать с Поттером.
Каково же было его удивление, когда он, спустившись по лестнице от своего кабинета и миновав горгулий, охранявших вход в директорские апартаменты, сделал всего несколько шагов по коридору и понял – сигнал исходил из комнаты с зеркалом «Еиналеж». Дверь в кабинет оказалась закрыта мощным запирающим заклинанием, которое Квиррелл начал использовать в последние недели, становясь параноиком, околдованным зеркалом. Для Бузинной палочки, которую Дамблдор не выпускал из рук целыми днями, не составило труда вскрыть чары, и дверь резко распахнулась, стукнувшись о стену. Картина, представшая перед глазами, была настолько неоднозначной, что Дамблдору пришлось глубоко вдохнуть, чтобы взять себя в руки. Профессор ЗОТИ Квиррелл лежал на каменном полу кабинета и не делал попытки подняться. Сложно было сказать – жив ли он? Поттер, который возможно был причиной странного состояния Квиррелла, стоял возле зеркала и рассматривал философский камень у себя в руках. Дамблдору очень не хотелось верить своим предположениям, промелькнувшим в сознании за один миг, о том, что Поттер причинил вред Квирреллу в погоне за возможностью завладеть философским камнем. Но выглядело на первый взгляд все именно так. Дамблдор до разбирательства решил действовать от противного, интересуясь здоровьем Гарри и почти не обращая внимания на Квиррелла. Он хотел показать Поттеру, что именно он важен для Альбуса в первую очередь.
– Как ты, мой мальчик? С тобой все в порядке? – Дамблдор понял, что его слова были восприняты как должное. Не тратя времени и не отвлекаясь на Квиррелла, лежащего на полу, поскольку скоро здесь будут деканы всех четырех факультетов, директор завел разговор о философском камне. О! Как ему согрел душу жест Поттера, который, не задумываясь, отдал камень. Но хвалить Гарри за его бескорыстность Дамблдору придется позже, потому что он услышал от двери голос Снейпа:
– Альбус? Что здесь произошло?
– Недоразумение, полагаю, – Дамблдор старался, чтобы голос не выдал его радости, вызванной поступком Поттера. Он наблюдал, как в комнату входят подоспевшие МакГонагалл и Флитвик. Альбус тем временем отправил своего патронуса декану Хаффлпаффа профессору Спраут, не успевшей еще сюда добежать из своих теплиц. Сообщая, что ситуация под контролем, и ее помощь не требуется, директор заодно остановил сигнал тревоги, вызванный Хогвартсом. – Минерва, Филиус, можете вернуться к работе. Мы с Северусом сами справимся с потерявшим сознание Квиринусом.
– Но что здесь стряслось, Альбус? – МакГонагалл не собиралась так просто ретироваться из кабинета. Ее кошачья натура подсказывала, что произошло что-то необычное. К тому же в деле был замешан студент, и она, как заместитель директора, хотела знать подробности инцидента, тогда как декан факультета Рейвенкло Флитвик только пожал плечами и молча покинул кабинет, рассудив, что директору виднее, кого допускать до подробностей случившегося.
– Минерва, здесь не произошло ничего опасного. Поэтому я прошу тебя, – Дамблдор выразительно посмотрел на дверь, предлагая ей уйти.
МакГонагалл поняла, что настойчивость не принесет результатов. Когда у Альбуса голос становился таким холодным, а тон бескомпромиссным, Минерва всегда чувствовала дрожь, бесконтрольно пробегающую по телу. Это было неприятно, и всякое желание перечить директору сразу пропадало. Она в ответ сердито поджала губы. Вздернув подбородок повыше, и держа спину ровно, показывая своим видом несогласие с решением директора, она все же покинула кабинет. Дамблдор легким движением волшебной палочки закрыл за ней дверь заклинанием, посчитав, что толпа зевак им ни к чему.
– Северус, посмотри, что там с Квиринусом. Только будь осторожен, – Дамблдор уже догадался, что незаконное колдовство – дело рук Квиррелла. Да и в самом деле – не Поттер же освоил что-то настолько опасное, что оно запрещено в Хогвартсе. – Гарри, мальчик мой, ты нам расскажешь, что произошло? – Дамблдор предпочел бы без свидетелей услышать подробности произошедшего, но Снейп был деканом факультета, на котором учился Поттер, да и сам Альбус возложил на Северуса ответственность за мальчишку. Так что придется смириться с его присутствием. К тому же, Снейп мог оказаться полезным при возвращении Квиррелла в сознание. В том, что тот был жив, директор уже не сомневался. Ведь Квиринус время от времени немного шевелился, вернее, подергивался, словно его била дрожь.
Гарри не спешил с ответом, наблюдая за действиями Снейпа. Результаты диагностических заклинаний явно не понравились Северусу, сосредоточенно рассмотревшему нити чар, зависшие над Квирреллом.
– Альбус, у него нет физических повреждений, если не считать шишки на затылке, которую я уже ликвидировал с помощью лекарских чар. Похоже, что у Квиринуса тяжелое поражение мозговых оболочек. Но ручаться не стану, здесь нужен специалист. Я могу только предположить, что это действие какого-то заклинания. Возможно, он что-то сам напутал, чему я не удивлюсь, – Снейп насмешливо ухмыльнулся, давая понять, что всегда был невысокого мнения об умственных способностях Квиррелла. – Я воспользовался сонными и согревающими чарами, так что он прекрасно дождется колдомедика. Он не простудится на каменном полу, и ему не угрожает ухудшение состояния, хотя бы потому, что хуже уже некуда. Его мозг очень слабо реагирует на диагностику. Мистер Поттер, скажите, профессор Квиррелл применял в вашем присутствии какое-то незнакомое вам заклинание? Может быть, он произнес его вслух? – во взгляде Снейпа Гарри заметил тревогу и безмолвный вопрос о том, не пострадал ли сам Гарри.
– Он направил на меня волшебную палочку и крикнул: «Империо», – послушно дал ответ Поттер. – Но я испугался и уклонился от заклинания.
– Империо? – Дамблдор недовольно дернул головой. – Гарри, расскажи нам, что произошло. Боюсь, без подробностей, мальчик мой, мы не сможем понять, что случилось с профессором Квирреллом.
– Что случилось? Он на меня напал! Вот что случилось. Неужели не понятно? Я же говорю, что он направил на меня волшебную палочку, – Поттер решил показать свое возмущение и обиду на поведение Квиррелла. Гарри уже немного пришел в себя после произошедшего и теперь мог трезво оценить опасность, которая ему грозила. Амулет Певереллов и собственные способности в окклюменции вряд ли его полностью спасли бы от влияния непростительного заклинания. Он мог не удержать контроль над своей магией, и тогда от Квиррелла осталась бы кучка дерьма, в лучшем случае, это если бы кабинет заодно не пострадал. Гарри и сам еще не знал реального предела силы своей магии. Рисковать Певерелл-мэнором для проверки Риддл не стал. Но судя по случайным выбросам, которые все же иногда случались – мало Квирреллу не показалось бы. Пока директор был занят разговором с деканами, Поттер перевесил рюкзак на плече так, чтобы он полностью скрылся за спиной. Дамблдор, войдя в комнату, пока все время смотрел поверх очков, но перестраховаться не мешало. Если Гарри был прав относительно Подчиняющей иглы в книге, которую он забрал у Квиррелла, то, скорее всего, зачарованный рюкзак должен был скрыть ее магическую ауру, которая смешается с собственным излучением магии рюкзака. Но береженого Мерлин бережет, решил Поттер, поправляя лямки на плече и вставая в позу обиженного преподавателем студента.
– Что значит «напал»? – Снейп, бросив взгляд на лежащего на полу Квиррелла, испытал сильное желание пнуть его. Еле сдержавшись от немедленной мести, Северус подошел ближе к Гарри и заглянул ему в глаза. – Он причинил вам вред? Физический? Или магией? Как вы себя чувствуете, мистер Поттер?
– Со мной все в порядке, сэр, – Поттер поспешил заверить Северуса в своем хорошем самочувствии, заметив его тревогу, хоть тот и старался ее скрыть за профессиональным интересом. – Я шел по коридору в кабинет директора… – Гарри рассказал все, что произошло с ним, утаив только подробность о книге, украденной у Квиррелла, и о реальной картине, которую он видит в зеркале «Еиналеж». Конечно же, он умолчал и о том, что проверил философский камень и теперь знает, что он поддельный.
Снейп испытал волшебную палочку Квиррелла, валяющуюся неподалеку, на выполненное ею последнее заклинание. Он не стал ее поднимать, оставив лежать там, куда она откатилась из руки, когда Квиринус упал. Проверка подтвердила слова Поттера – последним заклинанием, которое было выполнено с ее помощью, оказалось непростительное Империо.
– Видимо, отразившись от зеркала, заклинание как-то видоизменилось, раз оказало такое воздействие на Квиринуса, – поспешил высказать свое предположение Дамблдор, который прекрасно понял, что необычная реакция на заклинание Империо вызвана тем, что Квиррелл был ослаблен действием Подчиняющей иглы и зеркала «Еиналеж». Его сознание не выдержало. Что и не удивительно, ведь в последнее время признаки помешательства были налицо.
– Возможно, – не стал спорить Снейп, которого самочувствие Квиррелла не очень волновало. – Думаю, Поппи не стоит вмешиваться в его лечение, раз уж его состояние вызвано действием непростительного заклинания. К тому же, возможно, модифицированного. Надеюсь, авроры отправят его в Азкабан после лечения в Святого Мунго. Нападать на студентов с Империо – такого я не припомню за все годы своей работы в Хогвартсе, – слова звучали категорично, и было понятно, что Снейп от своего мнения не отступится.
– Я согласен с тобой, Северус. Мне очень неприятно сознавать, что я не заметил, когда Квиринус стал опасным для окружающих. Он был так увлечен своим исследованием. Давай пойдем ко мне в кабинет, и я отправлю сообщение в Аврорат, а заодно и в Святого Мунго, – Дамблдор был немного суетлив, ему очень не хотелось отвечать на вопросы Снейпа о философском камне, и он судорожно придумывал, как все объяснить. То, что такие вопросы возникнут у самого умного из его деканов, он не сомневался. К тому же еще предстояло как-то уговорить и Поттера не рассказывать аврорам о камне. Лишние вопросы и интерес Министерства Магии Дамблдору ни к чему. Он решил поступить проще, не допустив встречи авроров с Поттером. – Гарри, мальчик мой, ты мог бы отправиться в свою гостиную. Мы проследим, чтобы профессор Квиррелл больше никому не причинил вреда.
– А разве мои показания не нужны? Авроры ведь, как и полицейские, будут проводить расследование? Или я чего-то не понимаю? – Поттер догадался, что Дамблдор не хочет подпускать его к аврорам. Видимо готовился предоставить им свою версию развития событий. Разбрасывающийся непростительными заклинаниями педагог мог очень негативно повлиять на репутацию школы и директора, обязанного обеспечивать безопасность студентов, в частности. Этого Гарри не хотел допускать. Любые неприятности Дамблдора бальзамом проливались на душу Поттера, мечтающего об отмщении за свое сиротское детство.
– Гарри, я твой опекун, и аврорам будет достаточно моих пояснений. Не волнуйся, я обо всем позабочусь. Ты действительно хорошо себя чувствуешь? Может быть, стоит обратиться к мадам Помфри, чтобы она тебя осмотрела? – тем временем все вышли из комнаты, и Дамблдор закрыл дверь своими чарами, которые, как предполагал Гарри, далеко не каждый маг сможет снять.
– Но, сэр… – начал Поттер, намереваясь настоять на своем присутствии.
– Мистер Поттер, если вы действительно хорошо себя чувствуете, то отправляйтесь в гостиную Слизерина, – Снейп говорил спокойно, но с нажимом, не давая шансов для спора. Приказы декана студенты его факультета не обсуждали и выполняли независимо от своего желания.
– Хорошо. Профессор Дамблдор, когда мне прийти для нашей беседы? Ведь сейчас для этого неподходящее время, – Гарри не стал пререкаться с Северусом при директоре, но намеревался обязательно вечером расспросить о том, чем закончится история с Квирреллом и поддельным философским камнем.
– Завтра, мальчик мой. Приходи завтра в такое же время, – казалось, что Дамблдор думает о чем-то своем, давая ответ почти автоматически.
Ожидая авроров и колдомедика из больницы Святого Мунго, Снейп, удобно устроившись в кресле напротив Дамблдора, приступил к выяснению подробностей, заинтересовавших его в рассказе Гарри.
– Альбус, о каком камне говорил мистер Поттер? Откуда в Хогвартсе философский камень? У Фламеля старческий склероз, и он разбрасывается редчайшими артефактами направо и налево? – Снейп пристально следил за выражением лица Дамблдора и видел, что тому не по нутру его расспросы.
– Гарри что-то напутал. Квиринус проводил опыты с зеркалом, выясняя его возможности. Он пытался найти способ проникновения в подпространство зеркала, где создавалась иллюзия, которую оно показывает для каждого желающего заглянуть в него. Как Квиринус узнал о том, что Гарри сможет достать из зазеркалья этот камень, – Дамблдор рискнул показать Снейпу кусок красного кварца, который он выдавал Поттеру за философский камень, – я не знаю. Возможно, когда колдомедики его вылечат, мы сможем об этом спросить у самого Квиринуса. Тогда же мы узнаем и о том, почему он связал этот камень с именем Фламеля. Думаю, Гарри просто неправильно его понял, а я не стал поправлять мальчика. В сущности это не так важно по сравнению с тем, что педагог поднял палочку на студента, пытаясь подчинить его с помощью непростительного заклинания. Ведь так?
– Пожалуй, – Снейп в очередной раз удивлялся виртуозности Дамблдора, с которой тот выходил из любого положения. Здесь приврал, там недосказал, этому улыбнулся, тому загадочно подмигнул – и вот обычный камень превращается в чьих-то глазах в редкий артефакт, ради обладания которым профессор сходит с ума, а студент чуть не становится жертвой непростительного заклинания. Северус был уверен, что камень подбросил в зазеркалье Дамблдор, слишком уж привычно он держал его в руках и даже не пытался рассмотреть. К тому же Альбус был полностью уверен, что камень не зачарован, потому что не проверил его перед тем, как положить в карман, взяв из рук Поттера. Даже через свои особенные очки на него не смотрел. Уж это Снейп видел своими глазами перед тем, как подал голос после прибытия по вызову оповещающих чар Хогвартса.
Версия для Аврората выглядела скромно и была отличающейся от того, что случилось на самом деле. В ней не упоминалось о Поттере, а Квиррелл якобы пострадал от собственного заклинания, выпущенного им в сторону зеркала во время исследований. На вопрос о том, откуда взялось зеркало, Дамблдор уверенно ответил, что получил его в подарок от бывшего ученика мистера Гилмора. Проверить, действительно ли это так, было нельзя, потому что семья Гилморов погибла тринадцать лет назад во время нападения Упивающихся Смертью на их поместье. Снейп знал Патрика Гилмора, бывшего ровесником Люциуса, и прекрасно был осведомлен о судьбе его семьи. Авроры признали действия Квиррелла такими, которые требуют пояснения самого потерпевшего. Квалифицировать их как преступление пока было невозможно, ведь, по словам Дамблдора, непростительное заклинание использовалось в исследовательских целях и не было обращено на живое существо. Расследование откладывалось до того времени, когда мистер Квиррелл пройдет курс лечения в больнице Святого Мунго и сможет ответить на все вопросы, интересующие авроров. Зеркало Дамблдор отказался отдавать, заявив, что при необходимости даст доступ эксперту к нему, но расставаться с подарком не намерен. И он был в своем праве, что пришлось признать и аврорам. Когда колдомедики из Святого Мунго забрали спящего свихнувшегося Квиррелла в больницу, а авроры ушли, заявив, что пока расследование придется приостановить, Снейп не сдержался:
– Как это понимать, Альбус? Этот никчемный чалмоносец пытался подчинить непростительным заклинанием волю студента, а ты выдаешь все как несчастный случай во время научных исследований? Ты не наказал Квиррелла после случая с троллем и снова выгораживаешь его!
– Северус, я не меньше тебя зол на Квиринуса. Но мы не можем поставить под сомнение репутацию школы, – увещевал Дамблдор, понимая, что если Снейпа не убедить в правильности его выбора, то можно ожидать неприятностей. Приказывать Альбус не очень любил, ведь это портило его имидж доброго и покладистого мага, мнение которого все уважают и к словам которого прислушиваются. – Я обещаю, что мы не оставим дело без внимания. Сейчас у нас есть только рассказ первокурсника. Это ненадежное свидетельство, Северус. Ты должен и сам это понимать. Вспомни только о том, что Гарри уверен, что в зеркале был философский камень. Но мы ведь знаем, что это не так. А значит, он что-то неправильно понял. Нельзя на основании его рассказа осудить человека. Пусть Квиринус сам признается в своем преступлении. Мы подождем. Когда его вылечат, мне сообщат из Святого Мунго. Я договорился. Да ты и сам слышал мой разговор с колдомедиком. И я попрошу тебя – поговори с Гарри, постарайся ему объяснить, что не стоит распространяться об инциденте. Я завтра с ним тоже поговорю, если понадобится, – голос Дамблдора был сладким как патока и приторным до крайности. На Северуса не действовал этот прием директора, позволявший тому заставлять магов безоговорочно доверять его словам.
Снейп, поняв, что сейчас доказывать что-то Альбусу бесполезно, вернулся к себе в подземелье. Заглянув в слизеринскую гостиную, он позвал Поттера для разговора. Северус знал, что Гарри ждет его возвращения от директора, поэтому не стал испытывать его терпение. Он еще раз внимательно выслушал рассказ Гарри о событиях возле зеркала «Еиналеж». Теперь уже практически полную версию. О своем настоящем видении в зеркале Поттер не стал говорить даже Снейпу.
– Вот та книга, – Гарри протянул небольшой потрепанный томик Северусу. – У меня амулет отреагировал на нее. Но когда я положил книгу в рюкзак, артефакт Певереллов успокоился. Видимо чары рюкзака как-то мешали влиянию. А сейчас снова немного нагрелся, – Поттер дотронулся до груди и отошел от книги, над которой уже колдовал Снейп.
Подчиняющую иглу Северус нашел быстро, а вот над дезактивацией ее воздействия пришлось немного потрудиться. Потребовалась даже консультация Тома. Но Снейп, в конце концов, справился с задачей. Иглу поместили в хрустальный флакон и, снабдив его несколькими хитрыми специфическими чарами, мешающими обнаружению содержимого, запрятали в потайном месте в апартаментах Снейпа, собираясь позже отправить в Певерелл-мэнор. На книге, к своему удивлению, Северус не обнаружил никаких особых чар, кроме стандартных от выцветания чернил, а также от старения, усыхания и истирания пергамента. Это позволяло продлить срок сохранности книги. Никаких чар слежения или опознавателей принадлежности Снейп не нашел. Учитывая, что книга не была раритетной, хоть и нечасто встречалась на полках магазинов, ее решено было уничтожить. Не стоило оставлять улику для Дамблдора.
Том был поражен интуицией Гарри, который совсем недавно упорно разбирался со свойствами философского камня. Ведь как ни крути, а Поттер оказался прав, и в зазеркалье был камень, который выдавали за философский, хоть он и оказался поддельным.
Северусу пришлось выдержать приступ раздражения и недовольства Гарри, когда тот узнал о том, в каком свете Дамблдор представил стражам порядка инцидент с Квирреллом.
– Я все равно уже рассказал Драко обо всем так, как было. Только про книгу умолчал, – упрямо заявил Поттер. – И Рону с Гермионой расскажу после ужина. Они должны знать правду.
– Это твое право, – согласился Снейп. – Альбусу нужно было тебя предупредить, чтобы ты ни с кем не делился своими впечатлениями от встречи с Квиринусом. Но на твоем месте я все же предупредил бы друзей, чтобы они очень не распространялись о том, что узнали от тебя. Не стоит дергать за хвост спящую злую собаку.
– Точно – злая собака, – хмыкнул Гарри, имея в виду Дамблдора.
– Я образно выразился, – глаза Снейпа лукаво сверкнули.
– Да, конечно, Северус. Я понял. У тебя исключительно узнаваемый вышел образ, – Гарри ухмылялся. – Пусть только Квиррелл вылечится. Я сам до него доберусь, – пообещал он напоследок, отправляясь в гостиную факультета.
========== Глава 44 ==========
Друзья отреагировали на рассказ Поттера о поступке Квиррелла общим негодованием. Они немного поспорили между собой – был ли философский камень, вынутый Гарри из зазеркалья, настоящим. Драко посмеивался над наивными друзьями, продолжая утверждать, что Фламель никогда не позволил бы своему главному достижению жизни попасть в чужие руки.
– Почему ты так уверен? Драко, Николя Фламель уже живет очень долго. Может быть, он решил, что пора поделиться своим открытием. Ведь есть много достойных ученых, продлив жизнь которых, появится возможность значительно продвинуть вперед развитие магических наук. А все знают, что Фламель превыше всего ценит знания и открытия ученых, – в рассуждениях Гермионы был смысл и логика. Только логика была маггловской, не учитывающей реалии магического мира.
– Герми, я устал повторять, что философский камень нельзя создавать, как волшебные палочки, к примеру. Это уникальный артефакт. Скорее всего, даже зная, как он создается, повторить все алхимические превращения будет неимоверно трудно. Но самое главное, магия бессмертного начала не может тиражироваться, поселяясь в каждом новом камне, она поделится между ними. А значит, со временем даже философский камень Фламеля потеряет свое главное свойство. Он перестанет обладать тем качеством, которое делает его основным ингредиентом эликсира молодости. Все. Я последний раз объяснял, – Драко развел руки в стороны, давая понять, что он бессилен что-то еще добавить, даже если его так и не поняли.
– И все равно жаль, что Гарри не оставил камень себе. Хотя бы ненадолго. Мы могли бы его проверить, – не сдавалась Гермиона.
– Герми, думаю, Драко прав, – тяжко вздохнув, сделал вывод Рон. – Уникальные артефакты всегда существуют в единственном экземпляре. Вон как Распределяющая Шляпа. Ты видела, какая она старая и потрепанная? Но все равно никто не создает новую. Ты же не думаешь, что волшебники настолько поглупели за тысячу лет, что никто из них не в состоянии создать такой сложный артефакт? Или же зеркало, которое изучал Квиррелл. О нем нет почти никаких сведений в книгах, потому что оно одно-единственное, и к нему не допускают всех подряд, поэтому ни у кого не было возможности его исследовать. Это как в шахматах. Победитель только один. А если ничья, то это значит, что никто не победил, а, следовательно, и не получил приз за победу, – Рон зачастую приводил аналогии с использованием своей любимой игры в шахматы. Оказалось, что очень многое можно проиллюстрировать с помощью сравнения с этой игрой.
Гарри рассказал друзьям и о том, какую версию Дамблдор озвучил аврорам. Рон и Драко были возмущены. Рон твердил, что Поттера нужно наградить за смелость. Малфой предлагал подать заявление в Визенгамот об утаивании информации. Только Гермиона молчала несколько минут, никак не проявляя своего отношения к этому рассказу.
– Тебе все равно, что директор опять выгораживает Квиррелла? – не удержался от вопроса Гарри.
– Я считаю, что директор поступил правильно.
Слова Грейнджер вызвали целую бурю. Особенно усердствовал Рон, выразительно жестикулируя, когда объяснял, что врать недопустимо, особенно представителям власти.
