Текст книги "Е2-Е4 или совсем другая история. Часть 2. Ученик Хогвартса (СИ)"
Автор книги: Рада Девил
сообщить о нарушении
Текущая страница: 28 (всего у книги 171 страниц)
После того разговора в начале месяца директор больше не поднимал вопрос о походе в Гринготтс. Видимо решил отказаться от своих планов. Поттер не имел представления, что именно собирался провернуть Дамблдор, но знание того, что чем-то нарушил планы директора, весьма ощутимо грело его душу. Особенно, когда он ловил на себе взгляды злящегося опекуна, которые тот старательно прятал.
Гарри приготовил чистый пергамент и, сверяясь со списком из Гринготтса, написал на нем названия всех артефактов и книг, взятых Дамблдором из хранилища Поттеров, разделив их на три группы. В первой было все то, что попало в Министерство Магии. Во вторую группу Гарри определил вещи, которые Дамблдор то ли продал, то ли подарил, то ли просто отдал в пользование кому-то. Третья группа состояла из артефактов и книг, которые, судя по сведениям Гринготтса, должны были оставаться у Дамблдора. На книги Поттер пока внимание особо не обращал, все они были связаны с отдельными разделами магии, как трансфигурация или зельеварение. Разумно предположив, что по названию ему, одиннадцатилетнему подростку, сложно определить ценность той или иной книги, он оставил решение этого вопроса Тому и Северусу. Сейчас его внимание было сосредоточено на тех пяти артефактах, которые остались на руках у Дамблдора после того, как он вернул Гарри Мантию-невидимку.
Поттер читал весь список еще в январе, когда получил его от Глазоварса, но названия и описание артефактов тогда не вызвали у него никаких ассоциаций. Теперь же ему казалось, что он как гончая напал на след. Итак, у Дамблдора пять артефактов: каменный шар для накопления магической энергии, подчиняющая игла, перстень-хамелеон для определения ядов и защиты от них, парные стекла для работы с магическими плетениями и цепочка-щит, выдерживающий атакующее проклятье средней силы.
Теперь все становилось на свои места. Стекла в очках Дамблдора были не для корректировки плохого зрения, а для того, чтобы видеть магические плетения или ауры зачарованных предметов. Они были предназначены для специалиста артефактора, чтобы он мог экономить силы и не применять часто заклинание, позволяющее рассматривать ауру создаваемого амулета. Дамблдор же нашел этим стеклам другое применение – он отслеживал наличие артефактов у студентов и других магов. Разобраться, какие именно амулеты попали в поле его зрения, без специального исследования он не мог, но уже сам факт наличия чар на предмете служил для директора предупреждением. Теперь Гарри понял, почему у очков директора такая странная форма – стекла в виде полумесяца. Все время смотреть сквозь волшебные стекла было сложно, ведь мир выглядел тогда иначе, пронизанный нитями и лентами магии, переливаясь разными цветами и сверкая в местах скопления магической энергии на зачарованных вещах. Том как-то показывал Гарри действие заклинания, проявляющего для обычного зрения магические потоки. А так, с помощью полукруглых волшебных стекол, мастер-артефактор при работе без особого труда большую часть времени смотрел поверх очков, лишь иногда поглядывая сквозь стекла, чтобы убедиться в правильном выполнении работ. Да и очки не нужно было постоянно надевать и снимать, когда у стекол ограниченный размер. Что также очень подошло и Дамблдору. Учитывая назначение стекол, можно было предположить, что их изготавливали по заказу для конкретного мастера, занимающегося созданием определенного вида артефактов. Следовательно, спектр магической ауры, которая была видна сквозь стекла, мог быть не полным. Это давало надежду, что Дамблдор все-таки видит не все зачарованные предметы. Вот только проверить это можно было, лишь вернув зачарованные стекла себе. Так рассуждал Гарри, используя весь свой багаж знаний, который был пока далеко не так велик, как у Тома или Северуса.
Гарри тяжко вздохнул из-за понимания, что он не может пойти и прямо сейчас потребовать, чтобы Дамблдор отдал ему все артефакты, взятые у Поттеров. И не сможет этого сделать еще как минимум три года, а то и вовсе до своего семнадцатилетия. Он вернул свое внимание списку. Каменный шар, игла, перстень, цепочка… Цепочка! Он видел цепочку у директора на очках. Гарри внимательно перечитал особенности и свойства артефакта. Получалось, что наличие цепочки позволяло не бояться заклинания средней силы, равной приблизительно половине магического потенциала того, кто носит этот амулет. То есть Дамблдору было не страшно заклинание почти любого из магов, если учесть, что он весьма сильный колдун. Недостатком магической цепочки было то, что помогала она только от одного, максимум двух заклинаний, после чего необходимо было в течение нескольких дней насыщать ее своей магией для восстановления способности снова отражать атакующие проклятья. Но и это было весьма полезно, потому что давало возможность уберечься от внезапного заклинания и позволяло выиграть время для ответа атакующему. Гарри постарался запомнить описание цепочки: форму звеньев, указанную длину и толщину. Он собирался в следующий раз во время еженедельной беседы с Дамблдором рассмотреть цепочку, на которой висят его очки с магическими стеклами.
Зачарованный каменный шар был слишком большим, чтобы его носить в кармане. Этот артефакт накапливал магический потенциал в себе, впитывая из пространства ту самую часть магии, которая используется и темными колдунами. Затем при необходимости с помощью определенного заклинания всю собранную им магию можно было использовать в каком-то ритуале, экономя свой потенциал или усиливая его за счет магии из каменного шара. Это описание пока не давало Гарри ничего, кроме возможно полезных в будущем сведений. То же самое было и с иглой, ослабляющей волю волшебника и заставляющей его подпадать под влияние того, кто использовал иглу-артефакт. Перстень-хамелеон и вовсе было бы непросто отследить, разве что отобрать у Дамблдора очки с зачарованными стеклами. Перстень, будучи одетым на руку, сразу мимикрировал и становился практически невидимым. Его можно было почувствовать на ощупь, но директор вряд ли согласится, чтобы Гарри проверял его пальцы. К тому же перстень, как артефакт, благополучно работал и лежа в кармане, если к нему прикоснуться, или будучи подвешенным на цепочке или ленте, лишь бы касался открытой кожи волшебника. Конечно, носить его все же рекомендовалось на пальце, чтобы видеть реакцию – сияние камня, украшавшего перстень, появляющееся при опасности отравления. Но как бы там ни было, этот артефакт был незаменим для защиты от летучих ядовитых составов – он моментально создавал вокруг мага, который его носит, плотную магическую пленку, не позволяющую вдыхать ядовитый воздух.
Поттер отложил пергаменты в сторону и еще немного полежал, размышляя над особенностями артефактов, выбранных Дамблдором для себя. Гарри не сомневался, что директор пользуется всеми этими магическими вещами. Из стройной системы охранно-полезных артефактов выбивалась только игла. Потому что ее необходимо было применить к кому-то, а она числилась у гоблинов за Дамблдором. Получалось, что он ее не использовал, а приберегал на будущее?
Поттер прикидывал, что можно будет рассказать друзьям? Конечно же, про артефакты из хранилищ Поттеров пока не стоило даже вспоминать. Следовало как-то предупредить ребят о том, что Дамблдор пользуется зачарованными очками. Можно было обратить их внимание на то, что он не смотрит через них постоянно и никогда с ними не расстается. Собственно это не изменит ничего в их жизни, но идею со слежением за посылками и письмами можно будет оставить в покое. К тому же следует рассказать о том, что объяснил Снейп о почтовых птицах, приносящих корреспонденцию в Хогвартс. Обязательно предупредить, чтобы не пользовались школьными совами, если не хотят, чтобы директор знал о сути их переписки.
Поттер потянулся и зевнул. Все эти размышления не приносили удовольствия. Гарри было мало знать о чем-то, ему хотелось что-то изменить, но его статус несовершеннолетнего мага-сироты, имеющего не самого лучшего опекуна, не давал простора для деятельности, сковывая по рукам и ногам. Ограниченность в действиях навевала тоску и немного раздражала. Время было позднее, и уже хотелось спать, поэтому Гарри спрятал списки в сумку и, поправив подушку, отдался в руки Морфею, оставив все невеселые раздумья на завтра.
========== Глава 38 ==========
Ярче всех на появление амулетов отреагировали близнецы Уизли, заметившие одинаковые колечки у Рона и Гермионы. Близнецы несколько дней не давали им прохода, дразня женихом и невестой. Рон сначала краснел и смущался, но, в конце концов, ему преследование надоело, и он во время очередных нападок дал им отпор. Рон, предложив Гермионе руку, чтобы она могла на нее опереться, нагло улыбнулся братьям и заявил, что им не светит такое счастье – обрести невесту. Потому что с идиотами, не умеющими отличить обручальные кольца от обычных амулетов, никто не станет встречаться. После чего они с Гермионой рассмеялись. Их поддержали почти все, кто был в гостиной в то время. Но Фред и Джордж на этом не успокоились и начали атаковать насмешками Гермиону, говоря, что она завела целый гарем, в котором два слизня и один рыжий недотепа. Угомониться близнецам помогло простенькое заклинание от Гарри, после которого близнецы дружно и синхронно часа три плевались слизнями, а Великолепная четверка от души злорадствовала, потому что причастность их к происшествию было нельзя доказать. Рон и Гермиона верили Поттеру, что это его работа, но и сами не понимали, как это могло произойти, потому что в то время, когда изо рта Фреда, стоящего перед входом в гостиную Гриффиндора, полез первый слизень, в коридоре не было ни одного слизеринца. А Джордж в поисках виновного даже заглянул за угол, после чего присоединился к брату в размножении слизней нетрадиционным методом. Однако Драко утверждал, что Гарри в то же самое время отлучался из гостиной факультета. Хоть ребят и мучило любопытство, они согласились на вариант, что просто не заметили Поттера, ссорясь с близнецами. А Гарри радовался, что не отдал Мантию-невидимку на хранение в Гринготтс. Немного коробило, что своим поведением он словно подыграл Дамблдору, который намекал, что Гарри Мантия может пригодиться. Но затем Поттер перестал об этом задумываться, решив не очень надеяться на помощь Мантии-невидимки, но при необходимости не комплексовать и использовать ее.
Дамблдор по поводу амулетов, появившихся у ребят, тоже не промолчал, хотя ограничился разговором только с Гарри и Роном. Поттеру на очередной беседе в пятницу Дамблдор прочитал целую лекцию о том, как он неосторожно поступил, ведь принимать подарки от неизвестных магов может быть очень опасно. Ленивые попытки Гарри напомнить, что он уже получил целый ворох подарков от родителей Драко Малфоя и поэтому не считает их неизвестными людьми, не имели успеха. Когда Дамблдор намекнул, что следовало бы проверить их амулеты на вредные чары, Гарри удивленно поинтересовался, почему директор говорит ему об этом только через несколько дней? Дамблдору пришлось отступить, понимая, что он только повредит своим планам, если будет настаивать. Однако о зелье доверия приходилось теперь забыть. Директор не сомневался, что Люциус Малфой приложил к этому руку, хоть Гарри и утверждал, что подарок был от мамы Драко. Дамблдору оставалось только гадать, специально ли это было сделано Малфоями, которые что-то заподозрили, или у них вышло случайно так подгадить его планам.
В отношении Рона Дамблдор выбрал другую тактику. Директор сначала написал Молли и Артуру Уизли и попытался настроить их против ношения их детьми амулетов, но и здесь его ждало разочарование. Молли была рада, что ее сын дружит с такими хорошими ребятами, и благословляла тех, кто помог ее ребенку обрести хоть небольшую защиту от неожиданных отравлений.
Делать было нечего, и Дамблдор вызвал к себе Рона. Он стал говорить, что не стоит покупаться на дорогие подарки темных магов, что в конце концов они его обязательно обманут. Рон поинтересовался, в чем обманут, но директор продолжал твердить, что он должен быть осторожен и не очень доверять подаркам богатых людей. Уизли-младший чуть не ляпнул, что от Дамблдора-то его родители подарки принимают, но вовремя спохватился. Директор пытался уговорить Рона отказаться от кольца, ведь в Хогвартсе ему ничего не грозит, здесь о его безопасности беспокоятся педагоги. На что Уизли твердо заявил, что для собственного спокойствия он все же будет носить кольцо, чтобы его братья-близнецы больше не смогли незаметно подлить ему в тыквенный сок слабительное, как это было в прошлом семестре. На это Дамблдору ответить было нечего. Правилами Хогвартса амулеты не запрещались.
Тогда директор переключился на другую тему, которая его тоже интересовала. Он с января месяца не видел у себя Питера Петтигрю, хотя тот обязан был хотя бы дважды в месяц приходить для отчета.
– Мальчик мой, я что-то не вижу, чтобы ты выгуливал свою любимую крысу. Или тебе она уже надоела? – Дамблдор делал вид, что его интересует все, связанное с Роном.
– Нет, сэр, не надоела. Я гуляю с ней иногда, – нехотя ответил Рон, немного удивившись такому резкому переходу в их беседе.
– Ты должен помнить, что отвечаешь за нее, раз взялся ухаживать. Она не должна страдать от голода…
– Я ее хорошо кормлю. Она скоро в дверцу клетки пролезать перестанет. Целыми днями только и делает, что ест и спит, – Рона возмутило предположение Дамблдора, что он мучит голодом свое животное.
– В клетке? – директор с трудом сдержался от удивленного возгласа. Вот чего он не ожидал, так это, что Уизли посадят крысу-Петтигрю в клетку. Это было бы смешно, если бы Дамблдору не нужно было, чтобы этот никчемный человечишка сыграл некую роль в его плане. – Рон, мальчик мой, зачем же ты посадил свободное животное в клетку?
– Короста была свободной, пока бегала по помойкам. Сейчас она домашнее животное. Я за ней хорошо слежу. Я ее кормлю и убираю в ее клетке, – Рон обиженно поджал губы, сердясь на директора, который вмешивается в его дела.
– Ты ведь любишь гулять? И животные тоже любят немного побегать. Нельзя держать своего любимца все время в клетке. Ты мог бы выпускать крысу ночью, чтобы она могла размять свои лапки, – увещевал Дамблдор.
– Она лазит по чужим вещам. Моим товарищам по комнате это не нравится. Невилл тоже свою жабу посадил в аквариум, – Рон начал ерзать на стуле, желая быстрее закончить разговор и отправиться в библиотеку к друзьям.
– Все-таки, мальчик мой, ты должен хоть изредка отпускать свою крысу порезвиться. Иначе она умрет от тоски. Ты вон сам говоришь, что она все время спит. Это неправильно, – Дамблдор уже не знал, как заставить упрямого мальчишку отпустить шпиона в крысиной шкуре из клетки. Не заставлять же, в самом деле?
– Хорошо. Я отпущу ночью. Но если Короста опять погрызет Дину пергаменты, то мне придется снова вернуть ее в клетку, – Рон сдался. – Можно я пойду, сэр? Мне еще много домашних заданий делать, – не мог же Рон признаться, что сегодня они с друзьями собирались полистать одну занятную книгу, которую прислали Драко из дому, и найти там что-то полезное для того, чтобы остудить пыл Фреда и Джорджа.
– Иди, мой мальчик. И не забывай, что мы в ответе за своих питомцев, – напутствовал его Дамблдор, который в эту встречу совсем забыл угостить Рона вкусными конфетами.
Только через неделю Дамблдор дождался в своем кабинете Питера Петтигрю. Тот и в самом деле выглядел откормленным. Его щеки сальными складками спускались на шею, сливаясь с ней. Глаза, и раньше не больно заметные на лице, казалось, вовсе заплыли и теперь еле были видны за пухлыми щеками. Живот округлился, что визуально делало Петтигрю еще ниже. Жидкие волосы жирными прядями сбились вокруг плеши.
Не желая долго любоваться на это убожество, Дамблдор сразу же приступил к постановке новой задачи для Петтигрю.
– Ты все понял? Запомнил, что я тебе сказал? Раз уж никакой толковой информации от тебя я до сих пор не получил, то постарайся выполнить то, что я сказал. Иначе, нам придется распрощаться. Я найду кем тебя заменить, – тон директора не оставлял надежды на милосердие.
– Альбус, я же объяснил, что меня заперли. Не мог же я ломать клетку, чтобы прийти к тебе? А Поттер категорически отказался меня видеть. Как-то Рон, выгуливая меня, то есть крысу, в которую я превращаюсь, проболтался, что Поттер не переносит крыс. Поэтому Рон меня выгуливает всегда в одиночестве. Иногда к нему присоединяется Невилл Лонгботтом, который носит на прогулку свою противную жабу. Но я постараюсь выполнить твою просьбу…
– Это не просьба, Питер, – перебил его Дамблдор, презрительно щурясь. – Это приказ. Последний для тебя в качестве домашнего любимца, если ты его не выполнишь. Понял? – директору надоели стоны и жалобы Петтигрю. – По средам после четырех пополудни. Запомнил? Даю тебе месяц максимум. Не уложишься – пеняй на себя. И мне все равно, как ты это устроишь. Он должен узнать. Все, Питер. Свободен.
После ухода Петтигрю, Дамблдор использовал заклинание вентиляции воздуха. Ему казалось, что весь кабинет пропах крысиным духом. «Итак, к концу апреля план перейдет в активную фазу. Необходимо к тому времени подготовить Квиррелла. Он уже души не чает в зеркале. Теперь пришло время заставить его кое во что поверить, – думал Дамблдор и вертел в руках небольшую стальную иглу с мелкой жемчужиной на том месте, где обычно у швейной иголки бывает ушко. – Вот и пригодится иголочка. Спешить с возвратом артефактов в хранилище Поттеров не стоит. Мальчишка молчит, значит, инициатива действительно исходит от гоблинов, а они без прямых указаний наследника только и могут, что предупреждать и намекать. Пусть артефакты продолжают работать на благо моих начинаний. А там, глядишь – мальчишка поумнеет и не станет претендовать на них. Интересно, а взять артефакт из хранилища мне сейчас позволят? Не могут они запретить… Только нервы трепать и способны, недомерки уродливые». Подняв себе настроение мысленным оскорблением гоблинов, Дамблдор принялся продумывать, как бы ловчее наградить Квиррелла артефактом, чтобы тот ни о чем не догадался. Все же, насколько не был тот глуп, но преподавал Защиту от темных искусств, а, следовательно, кое-как разбирался в охранной магии и артефактах. Спустя какое-то время глаза Дамблдора удовлетворенно засверкали. Он решительно поднялся с кресла и направился к шкафу, откуда достал небольшой потрепанный временем том. Держа его на весу, директор быстро полистал пожелтевшие страницы.
– Так я и думал. Это ему понравится. Просто чудесно. Старые мастера. Да-да, затейники. Пусть ищет аналогии, пусть сравнивает, – бормотал Дамблдор, укладывая книгу на стол и сопровождая свои действия словами. – Так. Активировать… А теперь сюда, – он вколол иглу-артефакт в корешок книги так, чтобы даже жемчужная вершина спряталась под кожей переплета. Теперь только Альбус знал, что в книге о зачарованных предметах обихода таилась сила, которая будет исподволь подчинять ему волю того, кто станет работать с этой книгой. – Думаю, через пару недель можно будет объяснить Квиринусу, что таит в себе зеркало, которое он изучает, – противный пакостнический смешок совсем не вязался с видом убеленного сединами старого мага.
Время от времени близнецы Уизли предпринимали очередную попытку кому-нибудь сделать гадость. Опасаясь наказания от директора, они теперь не промышляли ничем серьезным, но подлить рвотную настойку первокурснику или бросить жалящее заклинание в кого-то – это было для них в порядке вещей. Напоить брата какой-то гадостью они пытались регулярно, желая доказать, что кольцо все равно не спасет Рона от их извращенной фантазии. Но артефакт работал, исправно предупреждая Уизли-младшего об очередном поползновении близнецов на его самочувствие. Они все еще не могли забыть слизней, невесть откуда взявшихся в их организмах совсем недавно. Однажды Фред, подсовывая очередной свой шедевр Невиллу, отвлекся всего на миг, и Гермиона подменила его стакан с соком, жестом заставив Лонгботтома молчать. Пробовать свое же изобретение Фреду не понравилось, особенно когда из носа потоком хлынула кровь. Профессор МакГонагалл только поощрительно улыбнулась Гермионе, отправляясь сопроводить Фреда в больничное крыло. Как педагог, она не имела права поддерживать тех, кто мстил близнецам, но как справедливый человек – была на их стороне. Директор снова делал вид, что не замечает шалостей близнецов, и на все просьбы принять меры отвечал, что ничего опасного они ведь не совершают, а остальным студентам стоит быть внимательнее. Мол, Поттера врасплох близнецы уже ни разу не поймали, а значит даже из мелких проказ братьев Уизли можно извлечь пользу, закаляя характеры студентов и вырабатывая у них осторожность. Сомнительное заявление. Но идти открыто против мнения директора не следовало, это Минерва за полвека работы в Хогвартсе уяснила. Поэтому старалась по возможности пресечь баловство и негласно поддерживала всех, кто смог дать отпор Фреду и Джорджу Уизли, а также и остальным подобным шутникам. Джордж затаил злобу, догадавшись по триумфальному блеску глаз Гермионы, кто виновен в недомогании брата-близнеца. Его не смущал тот факт, что Фреду вместе с соком досталось их же изобретение. На выходе из Большого зала он послал Гермионе в спину толкающее заклинание такой силы, что она не удержалась на ногах и упала, ударившись коленями и до крови разбив при этом кисть руки.
– Ну, все! Рон, прости, но твой братец снова перешел все границы, – шипел сквозь зубы подбежавший Гарри, помогая Гермионе подняться.
– Герми, держи платок, прижми его к ране, – Драко сунул подруге в руку белоснежный лоскут ткани с вышитыми шелком вензелями. Он был решительно настроен. – Потерпи. Сейчас он у нас попляшет.
Драко и Гарри переглянулись. На их лицах расцвели одинаковые хищные ухмылки. Гермионе даже плакать перехотелось, она поняла, что сейчас ее разбитая рука будет отомщена.
– Рон, тебе не нужно там быть. Все же это твой брат. Ты и здесь все увидишь, поэтому побудь с Гермионой, – попросил Гарри и, не дожидаясь ответа, отправился с Драко к двери комнаты для мальчиков, в которую только что вбежал Джордж, надеясь спрятаться от Великолепной четверки.
– Когда он так говорит, мне иногда кажется, что я, даже если захотел бы, то не смог бы ему перечить, – вполголоса сказал Рон, подхватывая рюкзак Гермионы и помогая ей отойти к стене, чтобы не мешать другим студентам.
– Ты тоже это заметил? – Гермиона улыбнулась, а затем болезненно ойкнула, прижимая платок Драко к разбитой руке, как он и приказал. – Оу!
– Что? – Рон заботливо посмотрел на подругу. – Больно?
– Терпимо. Просто я подумала, что и Драко умеет иногда так сказать, что даже не думаешь его ослушаться. Вот как с платком. Он такой красивый, мне его жалко пачкать в кровь, но я, не задумываясь, сделала так, как сказал Драко. Ой, смотри, – Гермиона отняла платок от руки, и они увидели, что ранка затянулась, и только небольшие разводы крови говорили о том, что рука была повреждена.
– Чары на платке. А я и забыл! Мой ремень! У него ведь пряжка тоже заживляет небольшие раны. А Драко сразу вспомнил про свой платок, – Рон, казалось, немного расстроился, что не он помог подруге справиться с травмой.
– Мы с тобой еще не привыкли полагаться на амулеты. Помнишь, Драко говорил, что он с детства ими обвешан. Слушай, что это? – Гермиона затаила дыхание и посмотрела на дверь, за которой скрылись Гарри и Драко.
Оттуда доносились звуки льющейся воды, словно в комнате для мальчиков появился водопад, а также слышен был грохот и возмущенные крики Джорджа. Дверь распахнулась, и в коридор выскочил Джордж, мокрый с головы до ног и не очень хорошо пахнущий. Он отплевывался и что-то кричал о взбесившемся унитазе. Студенты отскакивали от него, чтобы не быть забрызганными, и дружно смеялись, называя другом привидения Плаксы Миртл.
– Джордж, ты с Плаксой в унитаз нырял?
– Нет, он с ней в дерьме купался!
– Что вы! Джордж решил не дожидаться, когда превратится в привидение и уже облюбовал себе туалет, в котором начал тренировки по распугиванию учеников, как Миртл, – студент из Рейвенкло выдал целую речь, хватаясь от смеха за живот. – Придется нам теперь на другой этаж бегать, как и девочкам.
Джордж метался из стороны в сторону, но студенты, жадные до зрелищ, обступили его кольцом и только выставляли руки перед собой, не давая ему приблизиться к ним. Они насмехались и дразнили Джорджа, пока не довели его до истерики. Лишь тогда, казалось, в коридоре появились учителя. По крайней мере, раньше их никто не замечал. Толпа, как волны от берега, отхлынула с пути Снейпа, который с ехидством рассматривал мокрого Джорджа.
– Что же вы не поделили с унитазом, мистер Уизли? Отправляйтесь в свою комнату и приведите себя в порядок. Вы позорите своим видом звание студента Хогвартса. Пять баллов с Гриффиндора, – Снейп брезгливо кривился. – Марш, я сказал! – повысив голос, он прервал попытку Джорджа что-то объяснить.
– Вот это да! – Рон зачарованно смотрел на брата. – Герми, это то заклинание для выплескивания воды из бочки, что мы выучили из книги миссис Малфой. Точно оно!
– И как вам? – позади Рона раздался вкрадчивый и довольный голос Драко.
– Ты прав, это то самое заклинание, вместе с чарами, предназначенными для прочистки дымохода, – подтвердил Гарри, стоящий рядом с Драко. – Вода выплеснулась не только из унитаза, но и из трубы.
– А как вы?.. – Рон смотрел на одежду друзей, намекая, что они остались сухими.
– Все очень просто. Мы зашли в соседнюю кабинку. Взобрались на унитаз. Драко держал над нами заклинание магического зонта. Кстати, из той книжки, что мы недавно листали, если помните. А я заглянул через перегородку и направил заклинания по очереди в унитаз рядом с Джорджем, пока он не вышел из своей кабинки. Все просто. Он даже не видел нас и не знает наверняка, что это наша работа, – Гарри ухмылялся. – А как он вылетел из туалета – просто загляденье! Словно его смыло…
В это время мимо них прошел Снейп, и все ребята отчетливо услышали его тихие слова:
– Такую энергию, да в мирное бы русло. Пять баллов Слизерину за нетрадиционное использование бытовых чар.
– Что это было? – Гермиона подозрительно посмотрела вслед Снейпу. – МакГонагалл мне улыбнулась, Снейп вам баллы начислил… Или я что-то не так поняла?
– Будем считать, что тебе показалось, – Драко был горд негласной похвалой декана. – Как рука?
– Спасибо, уже все зажило. У тебя волшебный платок. Только вот он теперь испачканный… – голос Гермионы постепенно затих, когда она увидела, что зажатый в ее руке платок Драко был снова белоснежным, без единого грязного пятнышка. – Люблю волшебство! Просто обожаю! – восхищенно закончила она свою речь, протягивая платок Малфою. – Спасибо за помощь. И за месть тоже, – уже тише добавила она.
После этого случая близнецы снова затаились. То ли поняли, что у них появился достойный соперник, то ли директор все же поговорил с ними и пригрозил наказанием. Как бы там ни было, но следующие пару месяцев больше, чем на подножку и щекочущие чары они не отваживались. А уж затронуть кого-то из Великолепной четверки и вовсе не помышляли.
Снейп наблюдал, как Гарри удавалось все сильнее сплотить друзей вокруг себя. Они уже не были просто товарищами по прогулкам или соседями по парте на занятиях. Это был дружный и устоявшийся в своих привычках коллектив. Вместе на уроках, вместе в библиотеке, вместе против обидчиков. Только то, что Рон Уизли перестал болтать на зельеварении, казалось Снейпу достаточным достижением, а если учесть, что каждое третье зелье, сваренное Роном, было уже похоже на то, что ожидалось, согласно заданиям, так и вовсе тянуло на подвиг. Мисс Грейнджер стала обретать лоск в поведении. Она по-прежнему всегда была готова ответить на любой вопрос преподавателя, но перестала перебивать учителя, выпрыгивать и тянуть до потолка руку на уроках, стараясь показать свои способности. Она стала сдержаннее и больше не стремилась навязать всем мнение, что она самая успешная ученица. Это было видно и без особых усилий с ее стороны. Драко нашел благодарных слушателей в лице друзей и постепенно оттачивал свое мастерство владения словом. Делясь знаниями, он неизменно говорил и о своем отношении к тому или иному событию, высказывал мнение, сформированное у него под влиянием воспитания в семье. Снейпу оставалось только следить, чтобы в руки ребят попадали правильные книги по истории, традициям и законам магического мира. Северус был доволен Поттером, который сумел из столь разных ребят сколотить отличный квартет прекрасно дополняющих друг друга первокурсников. Наследник богатого чистокровного рода Малфой. Полукровка Поттер, признанный наследником древних родов. Магглорожденная ведьма Грейнджер. И Уизли – наследник обедневшего из-за неправильного отношения к магическому наследию чистокровного рода. Даже специально разрабатывая стратегию объединения представителей различных слоев магического населения в один коллектив, нельзя было подобрать претендентов лучше.
Отправляясь изредка в Певерелл-мэнор, Снейп не жалел похвал для Гарри, когда рассказывал о нем Тому. Это самому Поттеру он мог иногда делать язвительные замечания или насмешничать, чтобы мальчик не расслаблялся и не стал не в меру гордым. А здесь, наедине со своим партнером, который тоже был заинтересован в успехах Гарри, Северус хвалил способность увлечь и повести за собой, которая все лучше и лучше проявлялась у Поттера.
– Гарри обойдет тебя, вот посмотришь, – пророчил он, шутя. – Мы еще увидим, как он станет министром магии.
– Вот и отлично. А мы с тобой сможем спокойно заниматься наукой и немного политикой под его прикрытием, – Том не боялся, что кто-то молодой займет такое важное место во главе магической Британии, его волновало только, чтобы пришедший к власти беспокоился о сохранении их традиций и не способствовал дальнейшему разрушению их мира. – Главное, чтобы его идеи были созвучны нашим.
– А если он решит идти другим путем? – Снейп не мог удержаться от провокационного вопроса.
– Это будет значить, что мы не справились со своей задачей. Не смогли научить его любить магический мир и себя в нем. Не донесли до него, что магия не прощает предательства. Это станет моим большим разочарованием, но я не буду терять надежды все исправить, – Том был уверен в своих словах настолько, что не оставалось даже сомнения в их правоте.
– Следовательно, мы должны справиться со своей задачей.
