Текст книги "Е2-Е4 или совсем другая история. Часть 2. Ученик Хогвартса (СИ)"

Автор книги: Рада Девил

сообщить о нарушении

Текущая страница: 45 (всего у книги 171 страниц)

– Хорошо, мальчик мой. Я рад, что ты смог отлично отдохнуть и теперь с новыми силами примешься за учебу. Только вот инцидент с твоими родственниками… Профессор Снейп мне рассказал подробности. Ты же знаешь, что студентам запрещено пользоваться магией во время каникул. Я, конечно, понимаю, что тебе нужно было тренироваться иногда, чтобы не забыть то, что ты выучил на первом курсе. У студентов, живущих в семье магов, таких проблем не возникает, потому что рядом есть взрослые волшебники, которые могут проследить за ними. Но я понадеялся на твою рассудительность и прикрыл дом твоей тети специальными чарами, чтобы в Министерстве Магии не узнали про нарушение тобой правил. Я постарался сделать твою жизнь комфортнее, по сути, пойдя против закона. Но ты напал на своего дядю и кузена, – Дамблдор увидел, как после его слов взгляд Поттера зажегся возмущением, а губы упрямо сжались. – Гарри, не сердись. Я понимаю, что ты защищался. Я всецело на твоей стороне. Только пойми, твои действия можно расценить исключительно как нападение. Ведь ты применил магию против магглов, которые не могли дать тебе достойного отпора. Я хочу, чтобы ты понимал, что говорит закон о таких деяниях. Мы должны отвечать за свои действия.

– Я понимаю это, сэр, – Гарри было неприятно все это выслушивать, но он действительно понимал, что нарушил закон. И не только закон магического мира, запрещающий применение магии к магглам, но и, в некоторой степени, общечеловеческий. Ведь, как бы там ни было, тетка не выбросила его, годовалого, на помойку, а дала приют в своем доме. Она не любила его, но это Поттеру, как ни странно, было понятно. В то время семья Дурслей не так твердо стояла на ногах в финансовом плане, и поэтому появление незапланированного ребенка в доме стало не только физическим, но и финансовым испытанием для тетки, как хозяйки. Ей приходилось не только присматривать за ним, но и изворачиваться, чтобы семья была и накормлена, и устроена в бытовом плане. Но он также понимал, что в этой конкретной ситуации не мог поступить иначе. Злоба захлестнула его родственников с головой, как не раз бывало в прошлом. Даже Северус и Том это поняли и не ругали его. Время, когда он покорно сносил побои, прошло. Если бы Гарри не был волшебником, и не получал поддержки от своих старших товарищей, то он просто сбежал бы от Дурслей еще пару лет назад. – Вы меня накажете? – Поттер не сдержал вызова в тоне вопроса, да и не пытался. Такое поведение вполне вписывалось в рамки реакции подростка на скрытую угрозу.

– Нет. Нет, Гарри, я не стану тебя наказывать. Я не для этого завел разговор. Мне хочется верить, что ты вырастешь добрым, справедливым и ответственным человеком. Вот для чего я объясняю тебе все это. Тебе следовало найти другой способ для того, чтобы объяснить родственникам свою позицию в вашем споре, – Дамблдор оглянулся на Фоукса, который почти заглушил его последние слова своим криком. Феникс еще что-то проклекотал и умолк, уставившись немигающим, полным укора взглядом на директора. Поттер был уверен, что птица была возмущена последними словами Дамблдора и выговаривала ему за несправедливые замечания Гарри.

– Простите, профессор. Вы видели моего дядю? А кузена, который тянул ко мне свои руки, чтобы сбросить с лестницы? Он в пять раз крупнее меня. И какой другой способ мне мог помочь избежать падения и избиения, которое, несомненно, за этим последовало бы? Это ведь не первый такой случай. Я уже рассказывал вам в прошлом году, сколько раз был избит Дадли, и ни разу его родители не вступились за меня, а от дяди еще и ремня можно было получить вдобавок. Когда-то Дадли уже сломал мне руку. Больше он этого не сделает! И мне плевать на законы, – Поттер насупился. Если Дамблдор считал, что он сейчас начнет обещать, что больше так поступать не будет, то он очень сильно ошибался. Это опекун виноват в том, что Дурсли так возненавидели маленького Гарри, ставшего им обузой с самого первого дня появления в их доме. Если бы Дамблдор передавал им все те деньги, что снимал со счета Поттеров, якобы на оплату услуг воспитателей, то, вероятнее всего, жизнь Гарри в доме Дурслей была бы совсем другой. Ребенка, за содержание которого ежегодно выплачивали бы целое состояние, если и не любили бы, то наверняка холили и лелеяли бы. Так что это Дамблдор внес свою лепту в то, что Дурсли стали такими нетерпимыми. Это он по большей мере виноват в том, что вполне обычная семья превратилась в дерганных, завистливых и злых людей. Но, даже отыскав причину всех бед, Гарри не мог простить Дурслям их отношения к нему, их избиений и вынужденных голодовок. Ведь он не был виновен в том, что именно к ним его определил жить опекун – Великий Колдун магической Британии. Так думал Поттер, ожидая, что скажет директор на его заявление.

– Гарри, мальчик мой, я же сказал, что я на твоей стороне, – пошел на попятную директор. Его речь в воспитательных целях не пошла на пользу их отношениям, и он это видел по реакции Поттера. – Просто постарайся в будущем не применять магию в отношении своих родственников.

– Я не буду терпеть их оскорбления в адрес моих родителей, – пробурчал Гарри, еле сдерживаясь, чтобы не высказаться по поводу того, что это именно директор отправил его жить с магглами, которые ненавидят магию. И все его объяснения по поводу специальных чар, якобы поставленных для удобства занятий Поттера, не выдерживали никакой критики. Выходило, что Дамблдор сам же, нарушив закон, создал условия для несанкционированного применения волшебства, а теперь еще и ругает Гарри.

– Это непозволительно. Я согласен с тобой. Давай оставим эту тему, раз она тебе так неприятна. Я поговорю при случае с Петуньей и ее мужем и попрошу, чтобы они впредь придерживали свой нрав, – сдался Дамблдор, стараясь сдержать раздражение на упрямого мальчишку. Если бы перед ним был кто-нибудь другой, лояльность которого была бы директору не так необходима, то он не отделался бы одной беседой. – Скажи мне лучше, ты ходил в Гринготтс за деньгами? Тебя профессор Снейп водил в банк? Гоблины передали тебе мою просьбу? – Дамблдор был сама приветливость, в голосе звучало участие, в глазах светилась забота. Засыпая Поттера вопросами, он старался сгладить неприятный осадок, оставшийся после разговора о его маггловских родственниках.

– Меня миссис Уизли водила в банк по моей просьбе, не профессор Снейп. Это было еще в начале лета. Гоблины мне ничего не передавали, – Поттер прикидывал – почему Глазоварс написал про расспросы Дамблдора о Мантии-невидимке и не написал ни слова о какой-то его просьбе?

– О. Я надеялся, что ты навестишь Гринготтс в августе, когда пойдешь делать покупки к школе, – тихо, словно себе самому, сказал директор, прикидывая, стоит ли ему рассказывать Гарри о своей просьбе или все же дождаться, когда гоблины это сделают за него? Одно дело передать просьбу через работников банка, другое – просить мальчишку. Приказывать Поттеру Дамблдор не рисковал. Он понимал, что доверия таким образом он точно не заслужит.

– У меня были деньги, взятые раньше, так что в этом не было необходимости, – Гарри решил принять тихие слова на свой счет. – А что мне должны были передать? – своим вопросом он отрезал Дамблдору путь к отступлению.

– Гарри, я просил поверенного рода Поттер передать тебе просьбу об отмене тобой некоторых твоих распоряжений, отданных работникам банка, – Дамблдор мысленно ухмыльнулся, вспомнив выражение ступора на лице гоблина, когда он услышал эту просьбу. Но работник банка не мог отказать ему в содействии, таковы законы Гринготтса. – Я понимаю, что ты поступал так по подсказке гоблинов, но ты должен понимать, что они не всегда действуют в интересах волшебников. Гоблины очень скупой народ, и у них своеобразное понимание принадлежности всего, что хранится в Гринготтсе. Они считают, что все, попадающее в их руки – будь то деньги или артефакты, все это принадлежит и банку наравне с клиентом, доверившим им хранение своих богатств. Понимаешь? Они считают, что деньги рода Поттер – это деньги и банка тоже. То же самое касается всех вещей, которые хранятся в сейфах Гринготтса. Они все делают только в интересах гоблинов, – Дамблдор старался внушить Поттеру, что гоблины не имеют права указывать ему, как распоряжаться содержимым своих сейфов.

– Так это же хорошо, если они так относятся ко всему, что хранится в банке, – Поттер прикинулся непонимающим подростком. – Если ты считаешь что-либо своим, то будешь более рачительно относиться к нему, чем к чужому. Ведь так? Это в привычках и у людей, – пояснял он свое мнение. – Значит, если гоблины считают мои деньги и вещи немного своими, то и следить за ними будут намного внимательнее. Разве не так?

– С одной стороны так, – пришлось согласиться Дамблдору с логичностью предположения. – Но гоблины считают, что деньгам и другим сокровищам, попавшим к ним в руки, гораздо лучше оставаться в хранилищах Гринготтса. Они не перечат, когда клиент хочет взять деньги или свои вещи из сейфа, но если у гоблинов появляется хоть малейшая возможность оставить все в банке – они ею пользуются. Понимаешь, Гарри? Они считают волшебников неспособными правильно распорядиться своими деньгами и имуществом, поэтому скрытно препятствуют их самостоятельным действиям в отношении всего, что хранится в банке. Я понятно объясняю? – директор исподволь направлял Поттера к интересующему его вопросу – к тем распоряжениям, которые Гарри прошлой зимой отдал управляющему своего рода в отношении опекуна. Дамблдор был абсолютно уверен, что это происки скаредных гоблинов. Он и помыслить не мог о том, что одиннадцатилетний ребенок смог бы додуматься до такого.

– Понятно, сэр. Но мне все равно кажется, что это хорошо. Гоблины всю свою жизнь, с самого рождения и до смерти, занимаются только делами банка, заботятся о его процветании и увеличении его богатств. А значит, они действительно намного лучше разбираются в финансовых вопросах, чем многие волшебники, – Поттер, состроив невинную мордашку, пожал плечами. – Нам на уроках все профессора повторяют, что в любом деле очень много значат опыт и постоянная практика.

– Гоблины действительно очень хорошие финансисты и банкиры. Но я хочу, чтобы ты понимал, что в сейфах Гринготтса хранятся деньги твоего рода, и как ими распоряжаться должен будешь решать ты, а не гоблины. Не стоит им давать полную власть над твоим состоянием. Они уже ввели тебя в заблуждение, заставив сделать невыгодные распоряжения, – Дамблдор понял, что большего он вряд ли добьется, объясняя Поттеру природу и сущность гоблинов, поэтому решил перейти к делу.

– Невыгодное? Какое невыгодное распоряжение? Я никаких распоряжений не давал, – Гарри мысленно злорадствовал, прикидываясь всполошенным зайцем. Он-то давно уже понял, к чему клонит директор.

– Как же не давал? Гоблины не могли сами, – Дамблдор даже растерялся после слов Поттера, но вовремя вспомнил, что небольшой разговор на эту тему уже был, и Гарри тогда подтвердил, что последовал совету поверенного и сделал все, как тот предлагал. – Гарри, вспомни, зимой на каникулах ты ходил в Гринготтс, и Глазоварс, – имя гоблина директор произнес с изрядной долей неприязни, – настоял на том, чтобы ты подтвердил ряд распоряжений, сделанных от твоего имени, которые, на самом деле, были подготовлены им.

– Да, поверенный мне рассказывал тогда много о том, как лучше распоряжаться финансами и имуществом рода, которое хранится в сейфах Гринготтса. Я помню, – не стал отпираться Гарри. – Разве мне тогда посоветовали что-то невыгодное для рода Поттер?

– Тебя уговорили подтвердить распоряжения, результат действий которых для тебя был непонятен, а объяснять все нюансы тебе не стали, – ушел от прямого ответа Дамблдор.

– И что это за нюансы? – Гарри все ждал, когда же директор скажет, что его ущемили в правах.

– Ты еще слишком мал, чтобы беспокоиться об этом. Но я, как твой опекун, советовал бы тебе впредь ходить в Гринготтс только со мной, чтобы избежать недоразумений. Тебе стоит написать поверенному рода о том, что ты отменяешь свои распоряжения, а заодно и предупредить его, что впредь без опекуна с ними дел иметь не будешь.

– Почему? – Поттер был поражен наглостью Дамблдора. Директор практически принуждал к передаче ему прежних полномочий в работе с банком, которые так удачно были урезаны законным путем.

– Что почему, Гарри?

– Почему я должен писать такое странное письмо в Гринготтс? Я не хочу, чтобы меня считали несерьезным клиентом, который постоянно меняет свои приказания.

– Оно не странное. Тебя практически заставили отдать власть над всем имуществом рода гоблинам. Ты еще несовершеннолетний и не имеешь права распоряжаться финансами рода. А я из-за тех приказаний теперь не могу контролировать действия гоблинов, – Дамблдор, как и все остальные волшебники, пользующиеся услугами банка Гринготтс, никогда не имел возможности контролировать гоблинов, но директор считал, что Поттер об этом не знает. – Ты должен понимать, что своими действиями, совершенными по указанию Глазоварса, ты ограничил некоторые полномочия опекуна. Я теперь не могу выполнять свои функции, как твой опекун, в полном объеме. У меня нет доступа к одному из сейфов, гоблины не хотят пускать меня в хранилище артефактов. Они ограничили мои возможности по контролю над финансами, и мне приходится отказываться от удачных инвестиций, приносящих доход в копилку рода.

– Вы не можете попасть в мой личный сейф. Я это знаю. Но вам ведь он и не нужен. Деньги вы и так можете получить у поверенного. Мне Глазоварс все подробно объяснил. Зато банку меньше хлопот. Не нужно перенастраивать чары всякий раз. Их настроили на меня и все, – Гарри говорил все правильно, за исключением одного – из сейфа Дамблдор мог брать деньги хоть мешком, их никто не станет у него забирать и пересчитывать. Глазоварс объяснял, что только раз в десять лет гоблины проводят ревизию в каждом сейфе, чтобы уточнить количество наличных денег. А в течение этих десяти лет подсчет ведется только по прибыли от вложений банка, по доходу от вложений самого клиента или его изъятию денег посредством заказа работникам банка. Так что деньги, которые сейчас Дамблдор мог взять из сейфов Поттеров, будут строго учтены, в карманах он ничего не сможет унести из хранилища, потому что его туда не пускают. – Или вы любите кататься на гоблинских тележках? – нелепое предположение, высказанное Поттером невинным тоном, сослужило хорошую службу. Дамблдор, начавший уже было присматриваться к Гарри, подозревая его в излишнем для подростка уме, расслабился.

– Нет, мальчик мой. Я не люблю ездить на тележках. У меня от них живот сводит и кружится голова, – директор решил немного отвлечь внимание Гарри в надежде, что все же удастся его уговорить на уступки, и он отменит хотя бы часть своих распоряжений гоблинам. – Но это ведь не единственное, чего добивались гоблины, заставляя тебя давать невыгодные распоряжения. Они практически закрыли доступ в хранилище наследника с артефактами. Ведут какой-то учет, чего никто и никогда за ними не замечал, – вот здесь Дамблдор уже противоречил сам себе. – Они хотят, чтобы все книги и артефакты были возвращены в хранилище. Но так не положено. Опекун имеет право распоряжаться содержимым сейфа наследника. Ты обязан отозвать свои распоряжения, Гарри. Гоблины не должны ограничивать полномочия волшебников по своей прихоти.

– А что плохого в учете? И зачем вам артефакты Поттеров? Вы же самый могущественный волшебник. Глазоварс мне сказал, что только я могу решать, что можно брать из тех хранилищ. Но я еще недостаточно взрослый, чтобы разбираться в книгах и артефактах, которые хранятся в Гринготтсе, поэтому пусть все полежит там, пока я подрасту, – Гарри лишь бросал взгляды на Дамблдора, остерегаясь долго смотреть на него, чтобы не выдать своего настоящего отношения к поднятому вопросу.

– Гарри, неужели тебе жалко, чтобы я использовал некоторые артефакты для своих научных исследований?

– Глазоварс сказал, что вы отдали некоторые артефакты и книги Министерству. Это правда? Зачем вы это сделали? – Поттер замер в ожидании ответа на свой довольно-таки дерзкий выпад, чего еще никогда себе не позволял в отношении Дамблдора.

– Так вот как он заставил тебя дать те распоряжения? Гарри, гоблин использовал твою неосведомленность для того, чтобы настроить тебя против меня, – директор качал головой.

– Ничего он меня не настраивал, – пробурчал Поттер, стараясь не выйти из образа подростка, стремящегося выглядеть взрослым. – Он только рассказал. Так это правда?

– Гарри, я действительно передал в Отдел по надзору за неправомерным применением темной магии Министерства несколько книг и артефактов. Это были очень нехорошие вещи, пропитанные самой темной магией, какая только есть на свете. Они несли зло. И, к тому же, были давно запрещены Министерством. Такие книги нельзя читать, такими артефактами нельзя пользоваться, – Дамблдор был доволен, что понял, как так получилось, что Гарри поддался на уговоры гоблинов и сделал все те возмутительные распоряжения, которые принесли ему столько неудобств. Он был уверен, что сейчас легко сможет уговорить мальчишку отказаться от своих приказаний. Стоило только объяснить ему, что Дамблдор действовал в интересах рода Поттер. – Ты понимаешь, мальчик мой, что владеть такими вещами – это преступление, которое наказывается, за которое сажают в Азкабан?

– Так почему тогда Министерство не проверит все сейфы в Гринготтсе, чтобы изъять такие вещи, раз они запрещены? – наивный вопрос подростка, воспитанного магглами, прекрасно вписывался в поддерживаемый образ Поттера, и был жутко неудобен и неприятен директору.

– Министерство не имеет доступа в сейфы банка.

– Значит, в Гринготтсе может храниться все, что угодно? Банк не подчиняется законам Министерства? И его еще не закрыли? Получается, действия работников Гринготтса одобряются Министерством? – Гарри ликовал, увидев, что у Дамблдора задергался глаз. Директор явно был зол и недоволен тем, как складывался их разговор.

– Я же тебе объяснял уже, что гоблины очень своеобразные существа. Они по своей воле не выпустят из рук ни одной вещи, ни одного галлеона. Их сейфы оборудованы соответствующими чарами, и поэтому никто не знает, что там хранится. Гоблины хранят секреты клиентов, поэтому работникам Министерства есть ход только в их личные сейфы, но никак не во все остальные.

– Тогда зачем вы взяли из хранилища рода Поттер вещи, которыми не собирались пользоваться? Зачем отдали их, ведь это были не ваши вещи, сэр? Зачем вам это было нужно? – Гарри настаивал на ответе.

– Я же тебе объяснил, что они были из разряда запрещенных…

– Тогда почему вы не забрали из хранилища все запрещенные книги и артефакты?

– Откуда ты знаешь?

– Я спросил у Глазоварса, есть ли в хранилищах наследника еще опасные артефакты, – Поттер пожал плечами, словно не понимал, почему Дамблдора удивляет его осведомленность.

– А ты хотел бы, чтобы Министерство заинтересовалось, откуда у рода Поттер темные артефакты и книги по кровной магии? – Дамблдор терял терпение.

– Тогда зачем вообще было что-то относить в Министерство, если вы беспокоитесь о добром имени рода Поттер? – фыркнул Гарри и решил заканчивать этот балаган. – Опекун, уже очень поздно. Скоро отбой. Я не хочу, чтобы с моего факультета сняли баллы за то, что я буду не в гостиной.

– Хорошо, Гарри. Иди. Но я настаиваю, чтобы ты подумал и отменил свои распоряжения в Гринготтсе, – сказал напоследок Дамблдор.

– Я подумаю, сэр, – ответил Поттер, а стоило двери директорского кабинета закрыться за его спиной, как он добавил вполголоса: – Но ничего отменять не буду.

========== Глава 60 ==========

Если бы хоть кто-то обратил внимание на Гарри, спешащего по коридорам Хогвартса в подземелья, то обязательно отметил бы, что мантия развевается за его спиной точь-в-точь, как это обычно получается у декана Слизерина, когда он идет по школе. Она надувалась как парус под сильным потоком ветра, шла волной и заламывалась косыми складками на поворотах, хлопая Поттера по ногам.

– Северус! – Гарри вихрем ворвался в лабораторию Снейпа. – Северус, ты здесь?!

– Не кричи, – Снейп вышел из-за стеллажа с ингредиентами, держа в руках небольшую мраморную ступку и продолжая что-то в ней растирать. – Нам пора собирать вещи и бежать из Хогвартса? Мы в опасности?

– Нет! Он держит меня за ребенка! – возмущенный Поттер плюхнулся на маленький кожаный диванчик у стены, комично сложив руки на груди.

– А ты и есть ребенок. Тебе только двенадцать лет, – услышав презрительное хмыканье в ответ, Снейп вздохнул. Он мог только догадываться, как тяжко бывает стремительно взрослеющему Поттеру в его детском теле. Пусть и не по возрасту развитому, но все же пока еще детскому. – Сейчас добавлю красавку в зелье, – Северус показал ступку в руках, – и после этого внимательно тебя выслушаю. У меня будет немного времени до следующей стадии в варке костероста.

Через десять минут Снейп был в курсе всех подробностей беседы Поттера с опекуном. Перемежая свой рассказ выразительными жестами и презрительным шипением, Гарри поделился не только сведениями о разговоре, но и своим мнением по этому поводу.

– Разогнался. Вот я все бросил и побежал писать письмо гоблинам. В сейф его, видите ли, не пускают. А что он забыл в моем сейфе? Артефакты ему нужны. Мало что ли еще вытащил из хранилища? Не все в Министерство отволок? – уже довольно спокойно по инерции продолжал Поттер упрекать опекуна.

– Гарри, в глазах любого обывателя Дамблдор вполне приемлемый опекун. Ну, возможно, только за исключением того, что он отправил тебя жить в маггловский мир. Если бы он был твоим магическим опекуном, то ты и слова не мог бы сказать ему поперек. Это твое счастье, что гражданского опекуна можно ущемить в правах, так сказать, законным путем. Да и по большому счету Дамблдор ничего ужасающего с твоим состоянием, хранящимся в Гринготтсе, не сделал. Не пыжься и не сердись, – Снейп сделал замечание Поттеру, готовому разразиться очередной тирадой в отношении «заботливого» опекуна. – Я понимаю и поддерживаю твои чувства, я так же жажду мести за каждый его злой проступок. Но как опекун, с точки зрения общественного мнения, он не совершает против тебя и твоего финансового состояния никаких недозволенных действий. Мы уже об этом говорили. За те десять лет, что ты жил у Дурслей, Дамблдор мог полностью опустошить твои сейфы. Он был вправе это сделать. Таковы магические законы опекунства. Как гражданский опекун он бы держал перед тобой ответ, когда ты достигнешь совершеннолетия. Но ты вправе был бы требовать только объяснений. Ты можешь попытаться заставить его вернуть тебе только артефакты. Деньги уходят безвозвратно. Ты можешь попытаться испортить его репутацию, обвинив в растрате, но не более. И ты об этом знаешь.

– И я сделаю все, что могу. И чего не могу, тоже, – пообещал Гарри, достаточно уже успокоившись после напоминаний Снейпа о законах магического мира.

– А я помогу тебе, если разрешишь, – Северус, стоящий над Поттером, взлохматил ему волосы на голове, задумчиво улыбаясь. – И Том поможет, ты же знаешь.

– Да, я знаю. Спасибо. Спасибо за то, что выслушал, и за то, что обещаешь помочь, – Гарри чувствовал себя намного лучше сейчас, чем сразу после разговора с Дамблдором. Он поднялся с диванчика и, на мгновение прижавшись к Северусу, обнял его, а затем направился к двери, поясняя свою поспешность: – Уже был гонг к отбою. Нужно поспешить, пока старосты не вышли патрулировать коридоры. Оливия становится на удивление занудной, когда дело касается школьных правил.

Снейп, глядя вслед уходящему Гарри, поймал себя на мысли о том, что мальчишка за лето подрос. Если раньше, обнимая, Поттер еле дотягивался ему до пояса, то теперь его голова уже находилась на уровне груди довольно рослого Снейпа.

Рассказывать Драко о своих банковских противостояниях с опекуном Поттер не собирался. А вот поделиться знанием о повышенном интересе Дамблдора к теме оплаты отдыха в Торп-Парке мистером Малфоем, посчитал делом обязательным. Отгородившись пологом кровати и чарами конфиденциальности от любопытного Теодора, Гарри рассказал Драко о неоднозначном интересе директора к их летней прогулке в парке аттракционов.

– Вот же зануда старый. И все неймется ему. За своими деньгами лучше следил бы, голодранец, – Драко не очень любил, когда ругаются, но, тем не менее, при случае сам был не прочь ввернуть обидное словцо.

– Голодранец? – Гарри никогда не задумывался, насколько богат или беден Дамблдор. Поэтому подобное замечание Драко вызвало его удивление.

– Конечно. А ты не знал? Нет, он конечно не нищий. Но отец говорит, что Дамблдору повезло, что он директор школы и поэтому может жить в Хогвартсе круглый год, питаясь и одеваясь за счет отчислений Министерства и Попечительского совета на нужды школы, – просветил Поттера Драко.

– А у него есть свой дом? – затронутая тема заинтересовала Гарри.

– Есть какой-то. Отец говорил, что лачуга. Но отец мыслит такими масштабами, что и дом Рона тоже иначе, как коттеджиком не называет, – пожал плечами Малфой с извиняющейся улыбкой на лице, опустив определение «утлым» для дома друга. – Но какой-то свой дом у Дамблдора определенно есть. У него и счет в Гринготтсе есть. Дамблдоры – это относительно молодая побочная ветвь древнего чистокровного рода Фоули. Отец нашего директора был чистокровным, это точно.

– А Дамблдор? – Гарри вдруг понял, что проявил недопустимый промах. Он никогда не интересовался прошлым Дамблдора, тем прошлым, которое было до того, как он стал его опекуном. Кое-что Поттер, конечно, знал из рассказов Тома и Северуса, что-то попадалось в книгах, которые он читал. Но так целенаправленно Гарри никогда не интересовался, из какой семьи вышел директор, есть ли у него родственники, был ли он когда-нибудь женат? «Я не учусь даже на собственных ошибках», – с досадой подумал Поттер, вспоминая, как устроил глупый скандал Тому и Северусу из-за того, что сам же проигнорировал необходимость узнать все о своем третьем родителе – Гриндевальде.

– Ты спрашиваешь, чистокровный ли он? – получив кивок в ответ, Драко ответил: – Полукровка. Его мать была магглорожденной, как...

– Как и моя, – закончил вместо Драко Поттер. – Откуда ты все это знаешь?

– Отец говорит, что своих оппонентов нужно хорошо знать. Дамблдор всегда имел зуб на Малфоев, так что его родословную в пределах ближайших родственных связей я выучил еще лет в восемь. Рассказать? – заметив заинтересованность Гарри, Драко был рад поделиться своими знаниями. Он поведал все, что можно было в разное время почерпнуть из газет, сплетен и вполне законных источников – таких как «Справочник чистокровных волшебников», «Книга магических родов Британии» и «Новейшая история магического мира».

– Значит, у него был отец, попавший в Азкабан; магглорожденная мать, умершая при странных обстоятельствах; сестра, погибшая в результате несчастного случая в детстве. И где-то есть брат, скорее всего, еще живой, – подвел итог Гарри после того, как выслушал Драко.

– Да, все как ты и сказал. Большим богатством их семья похвастаться не могла. Но после победы над Гриндевальдом у Дамблдора завелись кое-какие деньги. Он стал частенько попадаться на глаза волшебникам в Гринготтсе. Так рассказывал отец, – Драко отметил, как заинтересованно сверкнули глаза Поттера при упоминании Гриндевальда. – Говорят, что директор был очень дружен с Гриндевальдом, когда был еще совсем молодым, – забросил удочку Малфой, выясняя, что так заинтересовало Поттера. Но тот уже взял себя в руки, и теперь, кроме внимания, на его лице ничего нельзя было прочесть. – Имеют в виду особенную дружбу, – Драко не знал, как сказать об интимных отношениях, они с друзьями пока такие темы в своих разговорах не затрагивали. Однако все когда-нибудь происходит впервые.

– Они были любовниками? – Поттера эта тема не смущала, ведь он, по сути, был старше своих друзей. Да и наглядный пример искренне любящих друг друга Тома и Северуса заставлял спокойно относиться к этой стороне человеческой жизни.

– Да. Говорят, что это было именно так, – Драко слегка порозовел. – Дамблдор ведь никогда не был женат. Но у него в разное время были достаточно близкие друзья, которые, как отец говорит, не вписывались в его окружение. Понимаешь? Любовники, – последнее слово Драко сказал таким тоном, словно смаковал его.

– Тебя удивляют такие отношения? – заметив румянец, насмешливо поинтересовался Гарри.

– Нет. Они никого не удивляют. Каждый сам волен выбрать себе пару для... секса, – снова споткнулся на непривычном для разговора с другом слове Драко, но на этот раз ему почти удалось сдержаться от смущения.

– Но у тебя это вызывает любопытство... – дразнил Гарри Малфоя.

– А то у тебя не вызывает, – Драко закусил губу, чтобы не рассмеяться.

– Не вызывает, – погрешил немного против истины Гарри. Просто его время такого любопытства, как у Драко, уже прошло. Еще пару лет назад. Тогда он добрался в библиотеке Певерелл-мэнора к разделу литературы об интимных отношениях людей. – Пора спать, а то мы завтра проспим на занятия, – он, шутя, спихнул Драко с кровати. Стоило только Малфою выйти из-за полога на кровати Гарри, как Теодор разразился гнусным хихиканьем и не удержался от комментария:

– Что, Драко, тебя Поттер опять выгнал? Поигрался и бросил?

Такие вольности Нотт себе позволял каждый раз, как Гарри и Драко секретничали за задернутым пологом.

– Тео, завидуй молча, – огрызнулся Драко и нырнул под одеяло на своей постели, скрывая полыхающее лицо. Несмотря на начало сентября, в подземельях было прохладно, особенно по ночам.

Больше Дамблдор с Гарри об отмене распоряжений гоблинам Гринготтса не разговаривал, только однажды назидательно сказал о том, что стоит больше доверять людям, чем волшебным существам с гипертрофированными собственническими замашками. Поттер решил на слова директора внимания не обращать и не портить себе настроение. Встречи с опекуном, как и в прошлом году, снова регулярно проводились по пятницам, но беседа на них теперь велась в основном об учебе Гарри и его отношениях с друзьями и остальными студентами Хогвартса. Почти каждую такую встречу Поттер начинал с приветствия Фоукса, который не скрывал своей радости от общения, заливаясь трелями и доверчиво подставляя голову, чтобы Гарри его погладил.

Отбор в Слизеринскую квиддичную команду был проведен в конце сентября. Драко гордился значком игрока в квиддич – его таки взяли в команду ловцом. Друзья были искренне за него рады. Однажды в воскресенье после шутливой тренировки, устроенной Роном и Гарри для Драко, Оливер Вуд, капитан гриффиндорской квиддичной команды, увидев их игру, сделал Рону замечание: