Текст книги "Е2-Е4 или совсем другая история. Часть 2. Ученик Хогвартса (СИ)"
Автор книги: Рада Девил
сообщить о нарушении
Текущая страница: 51 (всего у книги 171 страниц)
– Альбус, это вопрос не ко мне. Ты здесь директор, а не я. Меня попросили установить причину странного состояния оцепенения кошки. Я ее установил. Правда, к этому времени пострадавших уже двое. В этой книге, – он указал на монографию в руках Дамблдора, – есть еще один очень полезный рецепт. С помощью зелья, сваренного по нему, мы, предположительно, сможем вернуть к нормальной жизни наших потерпевших, – Снейп придерживался исключительно делового тона. Когда две недели назад он прочел монографию, присланную ему Томом, он понял, что предположение о воздействии взгляда василиска на кошку завхоза имеет под собой очень прочный фундамент. Но даже двухнедельная фора, которая была у Северуса до этого момента истины, оказалась недостаточной, чтобы привыкнуть к мысли, что по школе ползает редчайшая и смертельно опасная рептилия.
– Почему предположительно? – поинтересовалась мадам Помфри, все еще неосознанно комкая в руках передник медиковедьмы, снимая стресс от полученной новости.
– Потому что в монографии приведен рецепт, скорее всего, теоретического зелья, Поппи. Там нет упоминаний, что оно когда-либо успешно использовалось, – терпеливо пояснил Северус, поглядывая на Дамблдора, который, казалось, пока не собирался бить тревогу и выводить из замка студентов. – Альбус, что ты скажешь?
– А что я должен сказать? Твой эксперимент, – директор повернулся к столу и поглядел на склянку с застывшим зельем, – это единственное, что говорит о том, что студент пострадал от взгляда пресловутого василиска. Да и то, можно это лишь предположить, если верить этим исследованиям, – он раздраженно потряс книгой, которую не выпускал из рук, что не очень понравилось Снейпу, который не собирался расставаться со столь редким изданием. Максимум, на что мог рассчитывать Дамблдор – это на копию монографии.
– Я проверял зелье на шести разных образцах до этого. Это были ингредиенты из моих запасов: растертый опал, коготь аллигатора, крылья пикси, кора дуба, листья луноцвета и язык висельника, – Снейп с удовлетворением отметил брезгливо поджатые губы директора при упоминании ингредиента для темномагических зелий, который использовался в некоторых видах лекарственных снадобий.
– Обязательно было брать язык... – казалось, Дамблдора передернуло от одной только мысли, что Северус использует подобные ингредиенты.
– Мне необходимо было проверить зелье на человеческой плоти, что первое попалось на глаза – то и использовал, – фыркнул презрительно Снейп.
– Ты сам человек, – напомнил директор.
– Вот уж не хватало, чтобы я всякий раз кусок себя бросал в котел, чтобы проверить какое-то зелье, – отмахнулся Северус. – Если хочешь, можем проверить на тебе. Зелье у меня еще есть, – он достал из кармана флакон с диагностирующим зельем и поболтал им в воздухе перед глазами директора. – Так что? Проверим?
– Зачем же сразу «кусок»? Волоска было бы достаточно. Я так понимаю, что действие взгляда распространяется на все ткани, не только на кожу или внутренние органы.
– Мне нравятся мои волосы, и я не намерен их выдергивать. Так что, будем проверять зелье еще раз? Или, наконец-то, начнем предпринимать какие-нибудь действия для того, чтобы никто больше не пострадал? – Снейп был раздражен. Очень раздражен. Он видел, что Дамблдор собирается умолчать правду о состоянии студента и о причине, его вызвавшей.
– Северус, даже если признать правоту сделанных выводов, скажи, откуда здесь может взяться василиск? Здесь – в Хогвартсе? Поппи, я попрошу тебя никому ничего не рассказывать о том, что мы здесь обсуждаем. Не нужно поднимать преждевременную панику, она никому и ничем не поможет. У нас нет никаких доказательств. Никто не видел василиска. Нет никаких свидетельств того, что именно воздействие взгляда этого редчайшего существа повлияло на кошку и студента. Северус, не фыркай. Мы живем в магическом мире. Это может быть действие какого-то неизвестного нам заклинания. Не перебивай! – Дамблдор повысил голос, когда заметил, что Снейп готов схлестнуться с ним, споря. – Ты не можешь гарантировать, что это зелье, которым ты пользовался, не станет реагировать на заколдованного особыми чарами мага так же, как на того, кто подвергся взгляду василиска. Нужны доказательства. А их у нас нет. Есть только пострадавшие по неизвестным причинам животное и мальчик. Все. Северус, свари то зелье, о котором ты говорил, чтобы попробовать вернуть к жизни мистера Криви. Поппи, положи студента в отдельную комнату. Что значит, у тебя нет другой комнаты? – возмутился директор на сетования медиковедьмы. – Да хоть в бельевую помести его. Мистеру Криви не требуется особый уход. Он не станет пачкать твои чистые простыни в шкафах. Я посмотрю, что можно со всем этим сделать.
Дамблдор резво направился к двери и уже намеревался выйти из больничного крыла, как был остановлен окриком разозленного Снейпа:
– Книгу оставь! Я ее наизусть не учил, чтобы по памяти варить исцеляющее зелье.
Директор нарочито медленно развернулся, окинул сердитым взглядом Снейпа, позволившего себе повысить на него голос, но сдержался от желания поставить его на место. Он довольствовался лишь тем что, не сходя с места, протянул книгу, заставляя Снейпа подойти самому и взять монографию.
– Северус, я понимаю, что в тебе говорит гордость зельевара, но ты должен согласиться с логичностью моих выводов, – Дамблдор говорил с нажимом, заставляя принять его решение и не спорить.
– Ошибаешься. Во мне говорит декан и педагог. Мы отвечаем за безопасность студентов, – раздраженно бросил Снейп.
– Я отвечу, – директор выразительно посмотрел на притихшую мадам Помфри, словно снова предупреждал ее о необходимости держать язык за зубами, и покинул больничное крыло.
Северус не стал ничего больше говорить и только кивнул медиковедьме перед тем, как отправиться в оранжерею к профессору Спраут, чтобы узнать о наличии некоторых специфических растений, необходимых в качестве ингредиентов для исцеляющего зелья.
Драко благополучно проспал всю ночь, и утром мадам Помфри разрешила ему приступить к занятиям. Еще до начала уроков он по секрету рассказал Рону и Гермионе о том, что Колин Криви разделил судьбу Миссис Норрис и теперь тоже лежит в больничном крыле, словно парализованный. Но тайной эти сведения долго не были. Кто прознал о новом пациенте мадам Помфри, неизвестно. Но к обеду уже вся школа строила догадки о причинах попадания в больничное крыло со странными симптомами первокурсника с Гриффиндора, который раньше повсюду бегал с колдокамерой, снимая всех подряд. Измышлений было много, но большинство из них предполагали вмешательство во все эти события Поттера, как главного объекта, интересовавшего потерпевшего Колина.
Гарри старался не прислушиваться, о чем перешептываются у него за спиной, оставляя без внимания глупые выдумки. Он знал, что зелье, сваренное Снейпом по рецепту, который прислал Том, как раз к сегодняшнему дню настоялось и было готово для использования. Подумав, что Северус вряд ли стал бы откладывать проверку потерпевших, лежащих в больничном крыле, Поттер решил перед ужином заскочить к нему на несколько минут и узнать результаты тестирования. После путанного и не очень ясного рассказа Добби, и услышанного ночью в коридоре змеиного голоса, Гарри уже не сомневался в том, что именно покажет тест. Ведь змея, по его мнению, явно говорила о Колине Криви, упоминая детеныша мага. Оставив друзей в библиотеке, Гарри отправился к декану за списком литературы для дополнительных занятий. Вполне приемлемая причина, как он считал, для того, чтобы среди недели зайти к Снейпу.
Северус не очень удивился визиту Поттера и подтвердил, что результаты проверки однозначно указывают на поражение потерпевших взглядом василиска. Он не стал также скрывать и то, что Дамблдор решил ничего пока не предпринимать. Затем настал черед Гарри рассказывать о том, что он ночью в коридоре видел неизвестное существо, когда возвращался из больничного крыла от Драко. Снейп после его краткого рассказа достал с книжной полки «Атлас животных магического мира» и подал его Гарри.
– Держи. Попробуй найти то, что ты видел ночью, – голос был слегка раздраженным и напряженным. Ему явно было не по душе новое открытие вдобавок к истории о василиске.
Северус уже высказал Поттеру свое неудовольствие по поводу его ночного вояжа по коридорам Хогвартса, где ползает опасное для жизни пресмыкающееся. После выговора Гарри еще больше засомневался – стоит ли признаваться, что он слышал речь на серпентарго, скорее всего, того самого василиска. Снейп тем временем вернулся за свой рабочий стол и принялся проверять теоретические выкладки по исцеляющему зелью, которое ему предстояло приготовить. Он надеялся найти замену корню мандрагоры, который был так необходим для зелья. Если такой замены не отыщется, то пострадавшим придется ждать до весны. Раньше марта свежего корня зрелой мандрагоры профессор Спраут ему не обещала.
– Вот! Это оно!
Радостный возглас Поттера отвлек Северуса от расчетов. Он неохотно отложил перо, не желая прерываться посреди вычисления, но все же поднялся и подошел к Гарри, устроившемуся с книгой на диване.
– Это полувидим, – Поттер тыкал пальцем в изображение печальной волосатой обезьяны, как определил Снейп, взглянув на рисунок.
– Мало нам василиска. Еще и эта тварь, – недовольно прокомментировал Северус, незаслуженно сердясь на животное, которое пока не причинило им никаких неприятностей. – И откуда в Хогвартсе может взяться полувидим? Они живут на другом краю света. Гарри, полувидимов не один раз пытались разводить предприимчивые волшебники, чтобы иметь доход от продажи их шерсти мастерам по изготовлению мантий-невидимок. Но ничего не вышло. Ни у кого. Они не живут в неволе. Только на свободе, и только в лесах Дальнего Востока. Больше нигде, потому что только там растет трава, которой они питаются. Именно поэтому мантии-невидимки так редки и так дороги.
– Ты хочешь сказать, что мне показалось? – в голосе Гарри прозвучал небольшой вызов.
– Да не хочу я ничего такого говорить, – Северус устало присел рядом с Поттером на диван. – Нашествие редких волшебных существ на Хогвартс, – насмешливо хмыкнул он. – Кого еще мы обнаружим? Мантикору? Или Кельпи в Черном озере? – он потер виски – от всех этих новостей и проблем начинала болеть голова. Иного способа уберечь студентов от василиска, кроме как отправить всех по домам, он не видел, но это было не в его власти.
– Но я действительно видел такое вот существо, – как-то обижено произнес Гарри, глядя на изображение полувидима в книге, а затем все же решил признаться: – И василиска слышал снова. Не ругайся, – он жалобно посмотрел на Северуса. Потом вздохнул и подробно рассказал о том, что говорила змея за стеной в коридоре. Заметив, что Снейп все еще сердится, Гарри снова попытался оправдаться: – Я же не специально василиска искал. Я от Драко возвращался. И не нужно говорить, что ночью опаснее, чем днем. Кошка пострадала вечером, не ночью. Да и Криви тоже. К тому же, если вспомнить, что оба раза я слышал шипение из-за стены, и змея передвигалась так стремительно, словно на ее пути не было преград в виде простенков, то я подумал, что она ползает внутри стены. Там, наверное, есть свободное пространство. Пустота, вроде трубы, – предположил Гарри и ждал, что скажет на это Снейп.
– Возможно, ты прав. Каминные трубы, трубы для воды, вентиляция – все это скрыто в толще стен. Поэтому твое предположение вполне логично, – поддержал его Северус.
– И знаешь, как и предупреждал Том, амулет действительно среагировал на приближение василиска – он задергался, привлекая мое внимание, – Гарри понимал, что о нем тревожатся, поэтому сразу же попытался убедить, что у него есть возможность вовремя сбежать от василиска.
– Это хорошо, что задергался. Прислушивайся к нему. У меня тоже кое-что есть из артефактов, что должно предупредить, если этот гад поблизости будет. Ты бы своих ребят предупредил. Только, чтобы они шум не подняли, но были осторожнее, – предложил Снейп, понимая, что очень сложно заставить кого бы то ни было быть осторожным, если не говорить причину. А причину озвучивать было нельзя. Вернее, не желательно, чтобы не вызвать панику среди студентов.
– Я уже говорил им, чтобы были осторожными. А сегодня некоторые умники с Гриффиндора пустили слух, что это я заколдовал Криви за то, что он за мной все время таскается. Даже Джинни во всеуслышание предупреждали, чтобы была осторожнее, а то, вроде, я и ее отправлю в больничное крыло. Думаю, что Рону и Гермионе нужно быть сейчас вдвойне осмотрительными. У них на факультете есть слишком рьяные правдолюбы, с которых станется навредить ребятам из-за их дружбы со мной.
– Вы там все поосторожнее будьте с этими умниками. Я Тому расскажу о твоей коридорной находке, может, он что-нибудь подскажет... – Снейп с сомнением покачал головой. Он поднялся и, пройдя к своему столу, выудил из вороха лежащих на нем пергаментов небольшой листок и протянул его Гарри. – Не забудь взять список дополнительной литературы. Я его еще вчера подготовил. Там отмечено, что обязательно следует вам просмотреть, а остальное по желанию.
– Спасибо, Северус. И... – Гарри замялся на пару секунд, но все же собрался с духом и выпалил: – Будь осторожен. Я очень за тебя волнуюсь. Ты же не знаешь серпентарго и не поймешь, что собирается делать василиск. Эти ночные дежурства, когда ты ходишь один... Хочешь, я отдам тебе Мантию-невидимку? Будешь в ней дежурить.
– Чтобы василиск меня не заметил? А где гарантия, что он, как и твой полувидим, не станет очередным исключением из правила? Не нужна мне Мантия. Но я обещаю, что буду осторожен. Гарри, тебя уже заждались друзья. Да и ужин скоро. Беги.
– Хорошо. Я надеюсь, что все будет хорошо, – так, словно уговаривая себя, Поттер покинул гостиную Снейпа.
========== Глава 67 ==========
После того как Колин Криви попал в больничное крыло, период шушуканья за спиной и дерзких выпадов в адрес Поттера принял более затяжной характер. Даже «Клуб дуэлянтов», который, несмотря на слегка остывший интерес студентов, по субботам упорно открывал Локхарт, не мог отвлечь учеников настолько, чтобы все забыли о существовании Гарри. Иногда перепадало и его друзьям, особенно, если они не выдерживали и делали замечания слишком упорствующим в своей нетерпимости студентам. Дамблдор больше не стал делать спорных заявлений, надеясь, что через некоторое время все само собой уладится. Однако разговоры не прекращались, и кто-нибудь снова и снова поднимал тему о том, что Поттер отобрал у Волдеморта не только способность говорить со змеями, но и его злую силу, поэтому обязательно станет Темным Лордом. Некоторые студенты, обладающие весьма богатой фантазией, зашли в своих выдумках еще дальше, заявляя, что Волдеморт не погиб, а вселился тогда в тело маленького Гарри, и теперь живет в нем. Выдумкам не было конца. Однажды Рон даже услышал, как его братья-близнецы пугали первокурсника: «Будешь так себя вести, придет Темный Лорд Поттер и заколдует тебя». Если день проходил без чьих-то громогласных обвинений Гарри в несуществующих грехах, то он считал себя просто счастливчиком.
Иногда по ночам Гарри брал Мантию-невидимку и выходил на поиски полувидима. Далеко от гостиной он не уходил, обычно наведываясь в тот коридор, где в последний раз видел странное существо. Но только однажды ему удалось его заметить, да и то мельком. Стоило Гарри попытаться подойти ближе, как полувидим развернулся и сбежал. Том, как и Северус, был очень удивлен появлением в Хогвартсе волшебного животного, которое не обитает в этих местах. И объяснить его появление здесь было просто невозможно. Начиная с того, что нигде поблизости не росли те травы, которыми питались полувидимы. Не могло же существо, пусть и магическое, жить без еды? Загадка пока никак не хотела разгадываться.
Прошел почти месяц после того, как Гарри слышал василиска в последний раз. Даже пессимистичный Снейп начал втайне надеяться, что рептилия уползла, и больше нападений не будет. Приближались зимние каникулы. Преподаватели приступили к повторению всего изученного с сентября месяца, готовя студентов к проверочным работам за полугодие.
Дамблдор уже третий раз просматривал свод правил опеки и в очередной раз убеждался, что Аластор никоим образом не сможет отобрать у него право единолично распоряжаться всем, что касается несовершеннолетнего мага Гарри Поттера. Альбус не хотел попасть впросак, подключив Грюма к процессу воспитания Поттера. Ему нужна была небольшая помощь, но никак не потеря контроля над ситуацией. Зная выросшие амбиции Аластора, от него можно было ожидать чего угодно, особенно сейчас, когда он стал более требовательным к вознаграждению за свою работу. Дамблдор еще помнил того Аластора, который шел за ним только по велению своего сердца, когда он был убежден, что делает этот мир лучше, очищая его от скверны кровных ритуалов и гнили предрассудков. Третий сын своего отца, он имел ничтожные шансы на то, чтобы стать его главным наследником. Его братья на здоровье не жаловались. Они успели пережениться и наплодить кучу детей. Аластор же обзаводиться женой не спешил. Ему было больше по вкусу видеть рядом с собой в постели крепкое мужское тело. В магическом мире партнерство испокон веков приравнивалось к браку и не считалось чем-то диковинным или неприемлемым. Однако и союз с мужчиной создавать свободолюбивый Грюм не собирался, пока не подвернулся случай с Блэком. Быть в браке с колдуном из древнего рода, тем самым повысив свой социальный статус, иметь свое личное жилье, домовика, ни в чем больше не зависеть от братьев, но и не оглядываться на пожелания супруга – это было как раз по вкусу Аластора. Да и деньги никогда лишними не бывают, и получить доступ к личному сейфу Сириуса было заманчиво. Так что на предложение стать супругом Блэка Аластор дал согласие, недолго раздумывая, ведь выгода была очевидной. Дамблдор считал, что подкрепив идейные убеждения щедрым даром, каким, несомненно, был брак с Блэком, он привяжет Грюма к себе еще крепче. Но немного не рассчитал, пробудив в нем алчность. Подарки и деньги стали постоянным атрибутом, обеспечивающим лояльность и помощь Аластора.
Убедившись в том, что закон на стороне опекуна, хоть магического, хоть гражданского, Дамблдор написал записку Грюму с просьбой встретиться через час. Вызвав домовика, которому был открыт доступ в Блэк-хаус, и, приказав ему доставить послание, Альбус принялся продумывать аргументы, которые должны были ему помочь в разговоре с Аластором. Никаких возможностей повлиять на крестника своего супруга законом не предусматривалось. Грюм не имел права приказывать Поттеру, или к чему бы то ни было его принуждать. Но зато существовали оговорки в брачном законодательстве, где ясно говорилось, что супруги обязаны одинаково заботиться о благополучии детей, ответственность за воспитание которых лежит хотя бы на одном из них. То есть ребенок или воспитанник одного из супругов не должен ущемляться в своих правах его женой или партнером. Этим можно было воспользоваться.
В обговоренное время Дамблдор открыл камин, чтобы Грюм мог пройти прямо в его кабинет, не привлекая внимания посторонних к своему визиту. Ровно через пять минут после назначенного срока из камина вышел немолодой, но выглядящий достаточно ухоженным и по-спортивному подтянутый мужчина. Каштановые волосы с легкой проседью были аккуратно зачесаны назад, открывая гладко выбритое лицо, не то, чтобы красивое, но и неприятным его никто не назвал бы. Домашнего покроя темно-синяя мантия из мягкой теплой ткани ладно сидела на мужчине, всем своим видом давая понять, что мастер, ее сшивший, знает свое дело и высоко ценит свои услуги.
– Что за срочное дело, Альбус? – не здороваясь, приступил к делу Грюм, а это именно он только что через камин вошел в кабинет директора Хогвартса.
– Здравствуй, Аластор. Давно я не видел тебя таким. Больше десяти лет. Что же ты без личины ко мне пришел? Не боишься себя разоблачить? – вкрадчивый голос Дамблдора разливался медовой патокой.
– А кого мне здесь бояться? При свидетелях ты со мной никогда не разговаривал, да и предупредил бы, думаю, если бы в компании поджидал меня. Портретов твоих глухонемых и приросших к этим стенам бояться? Или вон Фоукса? Так он скотина бессловесная, почирикает и успокоится, – словно поняв его слова, феникс заклекотал, то ли не соглашаясь с мнением Грюма, то ли насмехаясь над его наивностью.
– Что-то ты больно храбрый стал, как я погляжу, – не нравилась Дамблдору бравада Грюма. – Присаживайся, Аластор. Разговор есть. Серьезный. Так что бросай свое игривое настроение и внимательно слушай.
– Альбус, Альбус. Совсем ты пылью покрылся в этой школе. Когда ты последний раз был у мадам Октавии? У нее отличные новые мальчики. Такие послушные, такие искусные, – Грюм уселся в кресле напротив Дамблдора и поправил деревянный протез на ноге, который стал виден только сейчас, когда полы мантии слегка распахнулись.
– Сколько тебе повторять – я не хожу к Октавии уже двадцать лет. Мне это не интересно, – Альбус поджал губы.
– Ай-яй-яй. Великий маг, а простейших заклинаний не знаешь. Махнул волшебной палочкой и та палочка, что между ног, как железная торчать будет. Если не хочешь трудиться, то мальчики могут и активную позицию занять. Они всему обучены. Вставят так, что соловьем запоешь. Или у тебя и задница мхом заросла? – Грюм похабно осклабился и загоготал над своей шуткой.
– Аластор, я пригласил тебя не для того, чтобы слушать твои советы по сексуальному удовлетворению, – сквозь зубы проговорил Дамблдор, злясь на солдафонский юмор Грюма. – Что это у тебя мысли только вокруг члена и вертятся?
– А вокруг чего они должны вертеться у молодого, – увидев ехидно-скептический взгляд директора, Грюм поправил себя: – у довольно молодого мужчины? Говори – зачем звал?
– А что это ты на деревяшке прискакал? Личину не надел, а ногу отстегнуть забыл? – Альбус впился взглядом в помолодевшее лицо Грюма. Ему было неприятно то, что его соратник за десять лет не только не состарился ни на йоту, но и выглядел так, словно никогда не получал увечий, обезобразивших в прошлом его лицо. Так уж вышло, что после передачи Аластору артефакта, позволяющего держать иллюзию внешности без опасений, что заклинание спадет, Дамблдор так ни разу его без личины и не видел. Правда он и целью такой не задавался. К чему ему были чьи-то комплексы по поводу своего внешнего вида. Настоящего внешнего вида, не того, который выставлен напоказ общественности, знающей Грюма как очень опытного и бравого аврора, пострадавшего от Упивающихся Смертью.
– А почему я должен упускать случай? От тебя магией несет, как от печки жаром. Не тебе рассказывать, насколько это полезно для моей ноги, – фыркнул Грюм, отставляя в сторону игривый тон. Хорошим аврором его считали не зря. Он уже понял, что серьезный разговор Альбуса заденет и его интересы тоже. Следующие слова Дамблдора только подтвердили его догадку.
– Глаз тебе идет, Аластор. Не отличишь от настоящего. Хорошая магия у артефакта, качественная. Видишь им тоже отлично? Не то, что стекляшка на ремешке, которую Министерство за твою доблесть пожаловало? Правда? Магический глаз, который можно на ночь положить на тумбочку возле кровати, – сарказм в словах директора плавно переходил в насмешку над артефактом, выданным Грюму вместо глаза, якобы потерянного при задержании опасного Упивающегося Смертью, а на самом деле вырванного в пьяной драке. Глаз – не кость и не мышцы, его не вырастишь. На это даже волшебники не способны. Приживить назад в Святого Мунго колдомедики смогли бы. Да только сам Грюм и наступил на свой глаз, брошенный на пол паба его соперником в пьяной потасовке. Нечего было приживлять на место в пустой глазнице. – А этот смотри – как родной. Что бы мы ни говорили, а темная магия бывает полезна. У нее больше возможностей. Поэтому она и опаснее.
– Альбус, что это ты о своих подарках расспрашиваешь? – насторожено поинтересовался Грюм, понимая, что направление разговора ему нравилось все меньше. Дамблдор ничего не делал без умысла, а, значит, и об артефактах заговорил не зря.
– Ай-яй-яй, – директор скопировал тон самого Грюма, который тот использовал несколько минут назад, грубо подшучивая над Дамблдором. – С чего ты взял, что все это тебе было подарено? Или за эти годы так привык к игрушкам, что теперь считаешь их своей собственностью? Нельзя так, Аластор. Нельзя. Ты никогда не страдал провалами в памяти и должен прекрасно помнить, что это артефакты Поттеров, а, значит, я никак не мог их тебе подарить…
– Ты собираешься их забрать у меня? Но ты не можешь! Не сейчас. Нога еще не здорова. Для нее нужно больше времени и магии. Альбус, – Грюм прищурил глаза и смотрел с вызовом. Он растягивал слова и придал тону угрожающую окраску. – Ты же понимаешь, что нам нельзя ссориться?
– Намекаешь на то, что предашь наше дело за пару темномагических артефактов? – не стал притворяться непонятливым Дамблдор.
– Ты не знаешь, что это такое – быть безногим, безглазым и с изуродованной мордой, от одного вида которой дети с перепугу писают прямо в штаны, – прошипел Грюм, качая головой. – Зачем тебе артефакты? Что я должен сделать, чтобы ты их не отбирал у меня? – Аластор прекрасно понимал, что если Альбус решит вернуть себе артефакты, то его ничто не остановит. Он пойдет даже на убийство. А умирать Аластору пока не хотелось. Да и в будущем Великого колдуна лучше было иметь среди тех, кто тебя поддерживает. На словах можно было попытаться напомнить ему о том, что их связывает много такого, о чем не стоит рассказывать общественности. Но здесь необходимо быть очень осторожным. Чуть перегнешь палку, и Дамблдор не посмотрит на твои заслуги. Уж об этом Грюм знал не понаслышке. Сам не раз был исполнителем его воли по устранению неугодных. Их с Альбусом действительно связывало очень многое.
– Ты прав, я не знаю, что это такое – быть увечным инвалидом, – Дамблдор мысленно довольно ухмыльнулся, увидев, как вздрогнул Грюм от такого определения. – Среди волшебников такое редко случается. Тебе не повезло. Но твое уродливое лицо, похожее на штопанный-перештопанный носок, я видел на протяжении многих лет. И помогал я тебе по-дружески, Аластор. Неужели ты думаешь, что я решил воспользоваться твоим несчастьем, чтобы принудить тебя к чему-либо? Нехорошо так думать о друзьях. Нехорошо, Аластор, – Дамблдор сделал паузу, чтобы Грюм мог проанализировать его слова и настроиться на нужный лад. – У нас… Я говорю «у нас», потому что это касается и тебя тоже. Так вот, у нас возникло затруднение. Гоблины из Гринготтса предупредили о необходимости возврата взятых мной артефактов в сейф Поттеров.
– С чего бы это? Они совсем обнаглели? Они не имеют права тебе указывать! Ты опекун этого мальчишки.
– Этот мальчишка, как ты соизволил выразиться, пошел на поводу у гоблинов и дал распоряжение вернуть все артефакты в родовые сейфы. К сожалению, у него есть право давать такие распоряжения. Только вот гоблины выполнять их и что бы то ни было требовать смогут лишь тогда, когда Поттер станет полноценным наследником Поттеров. А пока они только предупредили меня, – честно, без утайки рассказал Дамблдор, зарабатывая тем квоту доверия у Грюма.
– Так заставь его отозвать распоряжение? Велико дело? – Аластор непонимающе смотрел на мудрого мага, который не додумался до такого простого решения вопроса. – Да из чего ты здесь проблему сделал?
– Аластор, если я говорю, что проблема есть, значит, она есть. Значит, я по каким-то причинам не могу или не хочу заставлять Поттера это делать. Мы уже договаривались, что я не буду тебе объяснять ход всех моих мыслей, и если я поступаю так, а не иначе, значит, именно такое решение считаю правильным. Вернемся к нашим, то есть поттеровским артефактам. Гарри сейчас двенадцать лет, следовательно, у тебя есть еще почти пять лет до того момента, когда придется расстаться с артефактами. Я не собираюсь выглядеть вором, а с Поттера станется рассказать всем, что я обобрал его, если не вернуть артефакты, – Дамблдор заведомо утрировал, но ему было необходимо подготовить почву для дальнейшего разговора.
– Через пять лет старая личина мне будет ни к чему. Но как быть с глазом? Где взять ему замену? Или предлагаешь ходить со стекляшкой? Она уже не хочет работать…
– А не нужно было ее швырять. Я помню как ты в первый же день, когда тебе ее торжественно выдали, запустил магическим глазом в стену. С той поры он у тебя и выходит из повиновения время от времени – то жужжит, то смотрит, куда ему вздумается, – Дамблдор выговаривал Грюму, словно тот был хулиганом с третьего курса. – Но я согласен, тот магический глаз просто ужасный. Ты с ним похож на одноглазого краба. А ты не пытался найти мастера, чтобы сделал тебе такой же, как поттеровский артефакт?
– Не искал я никого. С чего бы это? Я ведь не думал, что ты отберешь его у меня.
– А я и не отбираю. Это не мое желание.
– Поттера, – сквозь зубы процедил Грюм. – Нога, возможно, за пять лет и восстановится, если достаточно магии артефакту будет. Этот ремень столько тянет… – Аластор с сомнением покачал головой. – Хорошо, что хоть моя магия ему не нужна, иначе я уже досуха поистратился бы.
– Твоя магия ему не нужна, потому что он именно тебе ногу приращивает.
– Десять лет, – буркнул Грюм недовольно.
– А в Мунго тебе вообще заявили, что это невозможно после того, как ее оторвало во время перемещения, потому что ты ухитрился что-то там потерять и подцепить на рану из подпространства какую-то заразу, – заметил Дамблдор.
– А как я мог что-то не потерять, когда мне ногу темным заклинанием отрезали в тот самый момент, когда я входил в аппарационную воронку? Ногу мне ребята нашли, да только не всю, как оказалось. Если бы на место вызвали специалистов по расщеплению при перемещениях, все было бы путем. Но мы-то с ребятами думали, что нога целая. Кровотечение остановили…
– Хватит кровавых подробностей. Знаю я твою историю. Ты ее уж раз десять мне рассказывал.
– Альбус, ты должен уговорить Поттера, чтобы он не забирал артефакты, – заявил Грюм, понимая, что если он не успеет окончательно срастить ногу, то останется одноногим. Даже сейчас снимать с ноги артефакт, тот самый, что выглядит как деревянный протез, он мог всего на несколько часов в день, чаще всего на ночь. Расширенное пространство внутри протеза позволяло поместить в него ногу, а поистине волшебный ремень охватывал место сращивания. Впервые на несколько минут Аластор смог снять артефакт только через полгода после того момента, как закрепил его на ноге. Что уж там случилось во время аппарации с его раной, никто в Святого Мунго пояснить так и не смог, но без этого темного волшебства, которое дарил ему артефакт, прирастать нога не хотела ни в какую. Судя по той скорости, с которой увеличивалось время, когда удавалось безболезненно ходить на поврежденной ноге после снятия протеза, можно было предположить, что такими темпами Грюму понадобится еще лет десять пользоваться артефактом. Что такое двадцать лет по сравнению с возможностью ходить на своей ноге? Была возможность ускорить процесс сращивания. Для этого необходимо много вторичной магии, темной магии, магии смерти. Аластор старался больше времени проводить в обществе волшебников, давая возможность артефакту насыщаться их магией. Он уже давно бросил бы работу в Аврорате, но это позволяло ему иногда подпитать артефакт магией смерти, той, что выплескивается в магическое поле из тяжело раненного или умирающего мага. Но убивать только для подпитки артефакта Грюм не хотел. Ну, выгадает он год-другой, бесконечно ведь все равно не ускоришь кропотливую работу артефакта, пришивающего его ногу к телу через прослойку подпространственной дряни, которую даже иссечь было невозможно, она все равно оставалась, не мешая отрезать кусок плоти. Все эти мысли в один миг пронеслись в сознании Аластора.
