Текст книги "Е2-Е4 или совсем другая история. Часть 2. Ученик Хогвартса (СИ)"
Автор книги: Рада Девил
сообщить о нарушении
Текущая страница: 159 (всего у книги 171 страниц)
Регулус стоял посреди кухни и почти безучастно наблюдал, как поварешка, повинуясь его заклинанию, наливает в глубокие тарелки рисовый куриный суп. За годы их уединенной жизни он так приловчился пользоваться бытовыми чарами, что, казалось, ему не было надобности задумываться над теми или иными из них, словно они стали его естественным продолжением, как руки, зрение или слух. Так что приготовление еды или действия по устройству их уюта: стирка, уборка и уход за маленьким огородом – почти не требовали его усиленного внимания, позволяя в это время обдумывать более важные и тревожащие Регулуса вопросы.
Барти менялся на глазах – не столько в физическом плане, сколько в области привычек, поведения и характера. Он стал еще более замкнутым, чем в последние полгода, когда отложил почти все свои проекты и приступил к усиленному исследованию связующего знака. Сначала он перестал делиться своими планами и принялся скрывать, в каком направлении дальше будет вести свои опыты, отговариваясь тем, что Регулус все равно ничего не поймет, потому что речь идет о работе на серпентарго. Затем отказался даже от посильной помощи Регулуса – зелья для испытаний он предпочел варить исключительно в одиночестве, так же, как и сами эксперименты проводил за закрытой дверью. Благо удалось его убедить, что из соображений безопасности не стоит запираться в лаборатории – Регулусу пришлось пообещать, что он впредь не будет заходить туда без спросу, разве что только в случае чрезвычайного происшествия.
Изменения коснулись и отношения Барти к отдыху, да и к самому Регулусу тоже. Если раньше их вечера были наполнены неспешными разговорами о дальнейших планах по исследованиям или тихим обсуждением стратегии в том или ином лабораторном опыте, то теперь Барти предпочитал превратиться в змею и отправиться в лес, чему очень способствовала постепенно устанавливающаяся довольно теплая для апреля погода. А Регулус оставался ждать его в одиночестве. Казалось, что даже сексуальная активность Барти имела прямую связь с его работой. Пока особых достижений в исследовании метки не наблюдалось, он редко сам выказывал желание заняться сексом, однако никогда не отказывал Регулусу, хоть и оставался при этом малоинициативным и чуть ли не безразличным. Но когда к весне дело начало спориться, Барти ожил, и его сексуальный аппетит возрос, особенно страстным он становился после прогулок в лесу, на которые отправлялся все чаще и чаще.
Регулус, давай помогу, – голос Питера вывел Блэка из состояния задумчивости. – Мы заждались тебя. О чем мечтаешь? Или ты снова… Не нужно, Регулус, – добавил он почти шепотом. – Ты не в состоянии что-либо изменить, так что просто смирись. Ты нужен Барти.
Я знаю. Спасибо, что поддерживаешь меня, – Регулус подхватил магией сразу три тарелки и направился в комнату, где они всегда обедали, а Питер, не обладающий большими познаниями в бытовой магии, нарезал вручную хлеб и не забыл взять с собой столовые приборы.
Буквально лишь три недели потребовалось Питеру Петтигрю для того, чтобы отношение Регулуса к нему из настороженно-недружелюбного превратилось в терпеливо-благодарное. Сразу после того, как Питер впервые заговорил о последствиях частых анимагических превращений, он стал бывать в доме Барти и Регулуса каждый день. Официально это делалось для того, чтобы вовремя узнать, когда понадобится его помощь в предоставлении добровольных подопытных – Барти отказался от переписки и общения через Патронусы, все еще опасаясь быть раскрытым аврорами. Узнав распорядок дня, Питер появлялся в коттедже к обеду, чтобы не отвлекать Барти от работы и не мозолить глаза Регулусу, ожидая распоряжений.
Регулус, скрепя сердце, приглашал его присоединиться к их трапезе, отдавая дань хорошим манерам. Петтигрю, пару раз пообедав в компании Барти и Регулуса, понял, что здесь ему нравится гораздо больше, чем есть в одиночестве или в компании своих, порой не очень воспитанных, боевиков. Так что далеко не только желание выполнить указания Дамблдора послужило причиной тому, что уже через неделю Питер приносил с собой продукты, а позже даже отправлялся с Регулусом в поселок, чтобы основательно накупить всего, что требовалось для их небольшой компании. Стараясь не выглядеть слишком навязчивым и оправдывая свое присутствие исключительно необходимостью в выполнении общего дела, Питер сумел найти подход к Регулусу, несмотря на его холодность и явное нежелание общаться.
Как ни странно, первым шагом к сближению послужил рассказ Питера о том, как он якобы поссорился с друзьями, среди которых был и брат Регулуса – Сириус. Петтигрю заверил, что его переход к Волдеморту был обусловлен в первую очередь личными взглядами, которые никак не хотели понимать его друзья. Из-за чего они и расстались сразу после окончания Хогвартса. Питер не боялся, что его выведут на чистую воду и разоблачат, ткнув в то, что он до последнего поддерживал отношения с Поттером и Блэком, иначе его не сделали бы хранителем тайны Фиделиуса. Он был прекрасно осведомлен, что Регулус ни разу не виделся с Сириусом после того, как Мародеры окончили школу – слишком уж часто Сириус об этом всем напоминал, костеря родного брата за неправильные взгляды на жизнь. Так что, сыграв на том, что он прекрасно знает, что такое одиночество, и как это – видеть, когда близкие упрямо делают что-то себе во вред, Питер нашел способ вызвать к себе интерес.
Затем, осторожно намекая Регулусу, что «тот нужен Барти, но самому ему не справиться», Питер смог втереться к нему в доверие настолько, что ему выделили комнату, в которой он имел возможность помыться и переодеться, если приходил сразу после «полевых работ», а пару недель спустя даже позволили впервые остаться на ночь. Так что сейчас Питер был в доме Барти и Регулуса на правах соратника и тайного морального утешителя, что нисколько его самого не раздражало – напротив, у него появилось чувство, что он обрел свой уютный угол и каких-никаких друзей. О своей работе Питер рассказывал крайне редко и очень скупо, но все же признался, что разыскивает благонадежных людей для Барти и его новой организации, что было воспринято Краучем-младшим с воодушевлением.
В тот день обед проходил как обычно до тех пор, пока Барти не спросил:
Сколько тебе нужно времени, чтобы отыскать для меня добровольца?
Пять минут, – вилка Питера зависла в воздухе, так и не дотронувшись до куска мяса, к которому она стремилась. – Ты готов начать опыты?
Завтра. Мне нужен один человек, но… – Барти сделал паузу, посмотрев на Регулуса, прикидывая, как тот отнесется к его сообщению. – Он не должен бояться боли. Я не смогу дать ему зелье, потому что необходимо как раз отрегулировать этот побочный эффект. Просчитано уже все, что можно – осталось теперь только опытным путем выбрать наиболее приемлемый вариант.
Я приведу к тебе того, кто готов жизнь отдать, если не за наше дело, так за деньги, которые получит его семья. Не волнуйся, – Питер таки наколол кусок мяса и переложил его к себе на тарелку. – Не церемонься. Щепетильность не для нас, если мы хотим добиться результата. Я понимаю, что наука не может обойтись без жертв, и найду тебе столько добровольцев, сколько понадобится.
Регулус промолчал. То, что Барти стал более жестким, для него не являлось тайной, но услышать, что тот собирается намеренно причинять боль человеку для того, чтобы отыскать ключ к регулированию этого параметра чар в заклятьи, оказалось весьма неприятным моментом.
На следующий день Питер привел к ним сухопарого мужчину средних лет непримечательной наружности, который молча отправился следом за Барти в лабораторию, из которой спустя десять минут донесся первый крик – в предвкушении реальных экспериментов Крауч забыл поставить заглушающие чары. Питер быстро исправил его оплошность, заметив, как побледнел Регулус.
Не вини его. Слышишь? – поспешил он успокоить Регулуса. В честь начавшихся экспериментов Питер с утра раздал наказы и поручения своим людям и остался в коттедже, в котором чувствовал себя уже почти как дома. – Для того чтобы завоевать доверие ортодоксов, попрятавшихся после прошлого провала, необходимо иметь в запасе что-то весьма действенное. Согласись, наличие знака спасло в прошлый раз очень много жизней. Так что если Барти добьется успеха – мы получим весьма полезный аргумент в свою пользу. Как бы там ни было, никто не хочет умирать, и обеспечение их безопасности и их семей будет самым лучшим гарантом для вступления в нашу организацию. Не говоря уже о символичности метки. Магический мир гибнет под тяжестью запретов Министерства. Так разве свобода волшебников от ограничений не стоит боли или даже смерти нескольких из нас? – заметив скептическую улыбку Регулуса, Питер покачал головой. – У каждого из нас своя роль в будущем противостоянии. Барти станет нашим лидером. Он умен и талантлив.
На это я возражать не стану. Ты прав – Барти очень одарен, его способности не идут ни в какое сравнение с моими, – Регулус не мог не согласиться в этом с Питером. – Только до Волдеморта ему все же далеко.
Так ведь Барти и моложе нашего Лорда. Тот был гораздо старше, когда вокруг него собрались соратники. У Барти есть время пополнить свои знания и набраться мудрости. А для того, чтобы быть успешным, ему нужно плечо, на которое он всегда сможет опереться – твое плечо, Регулус, – Питер и сам удивлялся, когда это он научился так складно выражать свои мысли? Его слова лились, словно сами собой. Все же муштра боевиков и работа с сочувствующими ортодоксам волшебниками не прошла даром. Так что теперь, выполняя распоряжение Дамблдора, который из-за Турнира, проводимого в Хогвартсе, почти не имел возможности лично контролировать работу Барти, Питеру было необходимо не только помогать, организовывая подопытных «кроликов», но и сдерживать Регулуса от бунта из-за методов, к которым приходилось прибегать.
Ты прав, – понуро опустив голову и печально вздохнув, снова согласился с ним Регулус. – Я нужен Барти. Кто, как не я, сможет справиться с его упрямством и заставить его вовремя поесть и отдохнуть. Знаешь, а ведь раньше, когда мы с ним вместе занимались наукой и исследованиями – было гораздо веселее. Он тоже выполнял часть работ по дому и любил повозиться в огороде без применения магии. А сейчас… – Регулус еще раз тяжко вздохнул. Он даже не представлял себе, как смог бы справиться со своей депрессией, если бы рядом не было Питера, который так чутко подмечал, когда ему становилось совсем плохо. – Сейчас мне абсолютно нет доступа в лабораторию. Книги начинают меня раздражать, потому что не осталось никакого интереса самому в них рыться – я все же не настолько предан науке, как Барти. Мне порой кажется, что я превратился в послушную женушку, заботящуюся о том, чтобы у мужа были чистые портки, сытный обед на столе и теплое тело в постели для занятий… – он махнул рукой, – сам понимаешь, для чего.
Регулус, посмотри на меня, – Питер заставил Блэка поднять глаза от своих рук, сжатых в замок. – Ты очень важный человек для Барти. Без тебя у него ничего не получилось бы. Верь в это! Я же сказал – у каждого из нас свои роли в жизни. Твоя – быть верным спутником, который всегда готов во всем помочь и ни за что не осуждать. Барти черпает силы в вашем партнерстве. Ты не можешь его подвести, ведь он все это делает не только для кого-то, а и для тебя. Когда он добьется успеха, мы сможем снова жить, ни от кого не скрываясь и не прячась.
Питер, мне кажется, что я тебя совсем не знал раньше. Ну… когда мы еще учились, – Регулус чувствовал, как к нему после слов Петтигрю возвращается вера в себя, в свою незаменимость и в свои силы. – Тогда ты мне казался забитым подхалимом. Прости уж за откровенность.
А так и было, так что не извиняйся. Мне понадобились годы для того, чтобы понять, кто я на самом деле и чего хочу от жизни. И это были далеко не самые приятные годы, поверь мне.
Питер все реже и реже вспоминал «крысиные» времена с тоской – ведь тогда не нужно было ни о чем заботиться: спи себе целыми днями да ешь, что дадут. Новая жизнь, в которой он имел возможность не только подчиняться обстоятельствам и чужим приказам, но и сам руководил действиями других магов, постепенно стала нравиться ему все больше. Он чувствовал свою значимость. А теперь вот помогал и Регулусу найти для себя точку опоры, которая дала бы ему силы не впадать в уныние.
Судя по тому, как ты изменился, я не сомневаюсь в твоих словах.
Добровольный помощник к обеду вместе с Барти не вышел. Питер, пока Регулус был занят на кухне последними приготовлениями к трапезе, осторожно поинтересовался, не требуется ли его помощь.
Он не выдержал. Однако мне не хотелось бы, чтобы… – Барти кивнул в сторону кухни, – узнал.
Оставь лабораторию незапертой. Я ночью все устрою. А сейчас скажи, что он отдыхает под чарами, – подсказал Питер. – Когда ты намерен продолжить опыты?
Я уже почти добился полной ясности, когда он... – раздраженно заметил Барти, а в его глазах мелькнули неподдельная злость и досада. – Завтра сможешь кого-нибудь привести?
Без проблем, – очень убедительно заверил Питер. – Я здесь для того, чтобы ты ни в чем не нуждался, – Питер заранее позаботился, чтобы у него был достаточный выбор кандидатур для экспериментов Крауча – почти все они были нищими опустившимися магами из Лютного, готовыми за умеренную плату на все, что угодно.
Это отлично. Еще немного, и можно будет работать над дополнительными свойствами метки. Представляешь, я нашел способ увеличить диапазон ее возможностей. Она будет многофункциональной, не то что наш прежний знак, – Барти фанатично похлопал себя по предплечью с меткой.
Я никогда не сомневался в твоих способностях, – заметил вошедший в комнату Регулус, который услышал последние слова Барти.
Мы скоро сможем обеспечить поддержку каждому солдату нашей армии, дорогой, – Крауч иногда говорил так, словно собирался стать во главе некоего войска, что неприятно коробило слух его собеседников.
Ты же не планируешь начать войну? Дамблдор говорил, что нам нужна только видимость активности, – напомнил ему Регулус.
Собираясь добиваться своих прав, мы должны быть готовы ко всему. Но ты прав – настоящая война нам ни к чему. Волшебников не так уж много, чтобы убивать их. Мы сумеем убедить общество в том, что оно заблуждается, и поможем ему найти правильный путь к процветанию, – вклинился в разговор Питер, надеясь, что Барти не будет против его «миротворческой миссии».
Дни в тайном жилище бывших Упивающихся Смертью Крауча и Блэка, казалось, понеслись вскачь. Время кропотливых расчетов, раздумий над тональностью и длительностью всех звуков в словесной формуле и над малейшим движением волшебной палочки при выполнении заклинания прошло. Теперь каждый эксперимент Барти заканчивался реальными результатами, ладно ложащимися в основу будущей метки. Это будет не наивный маяк, который ставил на руки своим соратникам Волдеморт. Чары, над которыми работал Барти, позволят установить слежку за любым волшебником из тех, кто будет носить метку, не прибегая к обычным методам, а так же станет весьма просто вычислить конкретное местонахождение их всех, если только соратникам не вздумается скрыться за некоторыми особыми чарами. Окажется возможным воздействовать болевым импульсом на одного, на нескольких или даже на всех сразу, если появится необходимость, например, привести в сознание. Кроме того, новая метка будет несколько подавлять личную волю носителя – далеко не Империус, конечно, но послушание станет достигаться гораздо быстрее, чем при обыкновенных уговорах. Так что появится возможность избежать многих разногласий внутри организации без споров.
Еще двое подопытных не выдержали приступов боли, пока Барти настраивал формулу, закрепляющую метку на человеческой руке. Их крики его раздражали, но не вызывали ни малейшего сочувствия – они ведь сами согласились, их никто не принуждал приходить. Хотя во время экспериментов Барти приходилось забирать волшебную палочку и привязывать к намертво закрепленному посреди лаборатории стулу тех, на ком он тестировал свои заклинания.
После трех жертв на благо науки дело пошло веселее – теперь метка легко ложилась на руку, вызывая лишь небольшое жжение, как заверяли реципиенты. Барти решил, что Волдеморт в свое время идеально выбрал место для знака – левое предплечье, особенно если учесть, что и себе самому необходимо будет ставить такой же. Да и форму изображения менять Крауч не стал, потому что оказалось проще делать новые расчеты по тем параметрам, которые были вычислены в период изучения уже имеющегося, хоть и не активированного, знака. Правда, у Барти метка получалась не черной, а темно-зеленой. Скорее всего, на ее цвет влияла его личная магия, вплетенная в нити чар. Этот аспект – цвет рисунка – был Барти неинтересен, ибо, по его мнению, не влиял на свойства знака, поэтому и не исследовался им тщательно.
К середине апреля Бартемиус Крауч–младший через Петтигрю пригласил на встречу Дамблдора. Разговаривать они предпочли с глазу на глаз, отправив Регулуса и Питера в поселок за провиантом. Барти, как только они с Альбусом остались наедине, торжественно заявил, что работа по созданию комплекса чар для установления связи через метки им закончена. Он недвусмысленно отметил, что все маленькие секреты, предложенные Дамблдором, также нашли свое решение.
Осталось провести испытания расширенных свойств метки. Сам понимаешь, я не стал открывать все наши тайны подопытным. Так что дело за, – он указал пальцем на свое предплечье, – появлением новой метки здесь.
Я очень рад твоим успехам, Барти. Ты же знаешь, что я в тебе никогда не сомневался, поэтому и пошел на все это, – Дамблдор повращал кистью перед собой, намекая на создание довольно сносных условий для научных изысканий. – Что ж, ставь метку себе и, как только убедишься в ее полной работоспособности – а я уверен, что это будет именно так – можешь потихоньку начинать второй этап – собирай вокруг себя людей. Питер в этом тебе поможет. Он уже имеет опыт, как ты, скорее всего, заметил. И… Ты же предоставишь мне полное описание процесса закрепления метки на руке и способов управления ею?
Есть одна загвоздка, Альбус, – лицо Барти, которое по наблюдениям Дамблдора, стало еще больше смахивать на карикатурную маску с пятнами змеиной чешуи, приобрело решительный вид. – В свое время я, благодарный за спасение, поклялся не вредить тебе. Прости мою недоверчивость, но я, перед тем, как поставлю себе на руку второй знак, хотел бы иметь некоторые гарантии, что ты, как только узнаешь секрет чар… Я, конечно же, удовлетворю твою просьбу, и ты получишь полное описание всего, что имеет отношение к новой метке. Так вот я хочу быть уверенным, что ты после этого не попытаешься избавиться от меня. Мне нужна клятва, Альбус, аналогичная той, что я дал тебе. Ты ведь ничего от этого не потеряешь…
Последние слова Барти прозвучали так, что Дамблдор просто-таки почувствовал озноб, пробежавший по спине. Однако он не стал обращать внимание на сигналы интуиции, и, всего несколько секунд подумав над предложением Барти, дал ему Непреложный Обет никогда не угрожать его безопасности и жизни. Ведь и в самом деле Дамблдор ничего не терял – он же не давал обещаний верности, как когда-то это сделал Барти Крауч, так что руки у него все равно оставались развязанными.
========== Глава 179 ==========
Фред и Джордж Уизли, отрабатывающие наказание у Филча, практически потеряли возможность предпринимать что-либо, нарушающее правила Хогвартса – завхоз, все еще продолжавший злиться за превращение его в монстра, не спускал с них глаз. Он пообещал докладывать директору обо всех их малейших шалостях и проказах. Вероятнее всего, его желание подловить Уизли на чем-нибудь непотребном еще и подогревалась указаниями самого Дамблдора.
Близнецам это очень не нравилось, потому что лишало их возможности сбросить свои эмоции в очередной выходке. Да они теперь даже с Анджелиной не могли встречаться – и все из-за Поттера! Фред и Джордж еще больше возненавидели Гарри – ведь он в очередной раз оказал им услугу, подчеркнув при этом, что делает все только из уважения к их родителям и во благо школы. Им казалось, что это звучало так, словно они – всего две кучки дерьма, а он благородно не выбрасывает их на свалку лишь потому, что, тронув их, может испачкать все вокруг. Нет, в Азкабан близнецы тоже не хотели попасть, но и получать подачки от Поттера было для них унизительно и нетерпимо. Поэтому ненависть в их сердцах продолжала разгораться, но пока еще сдерживалась условиями наказания. Как бы там ни было, Фред и Джордж поняли, что директор на этот раз не шутил – он и в самом деле был готов вызвать авроров. И все из-за какого-то Поттера!
Зато самого Гарри поведение близнецов, пусть и вызванное искусственными ограничениями, вполне устраивало. Получив небольшую передышку до следующего тура соревнования, он усердно принялся за учебу, находя время и для дополнительных занятий с Грюмом, и для тренировок с друзьями под руководством Северуса.
Не оставалась без внимания и Чжоу, с которой Гарри изредка ходил на свидания, отдыхая от необходимости готовить себя к Турниру или просто желая приятно провести время. Чжоу, поняв, что Гарри не собирается с ней расставаться, несколько поумерила собственнические замашки и перестала настаивать на своем постоянном присутствии рядом с ним. Ее вполне устраивали их отношения, похожие, скорее, на дружбу, чем на любовную тягу. Чжоу укрепила свои позиции в качестве постоянной спутницы чемпиона Хогвартса, а к большему она и не стремилась.
Гарри нравилось флиртовать с Чжоу, однако он не собирался пока брать на себя никаких серьезных обязательств, о чем недвусмысленно, но очень корректно дал ей понять. Как оказалось, его откровенность, граничащая с невоспитанностью, которая расстроила бы большинство девушек, пришлась по душе Чжоу, убедившейся, что Гарри и дальше будет оказывать ей знаки внимания, но не станет претендовать на более близкие отношения, оставляя все в рамках приличия. Она по-прежнему сопровождала его во время походов в Хогсмид и частенько бывала на посиделках с Виктором и Флер, на которых после Святочного бала собиралось гораздо больше студентов, чем раньше. Среди так называемых «новеньких» можно было увидеть и Полумну Лавгуд, и Седрика Диггори, и даже Колина Криви, который уже давно добивался возможности «поближе узнать гостей школы», все так же восхищенно смотревшего на Гарри, как и два года назад.
Где-то в середине апреля все, кому это было любопытно, смогли понаблюдать, как десятки специалистов-садоводов принялись что-то высаживать на квиддичном поле, которому после состязания с драконами был возвращен прежний вид. Так как ведущиеся работы, несомненно, имели непосредственную связь с Турниром, то чемпионы школ были самыми заинтересованными лицами в том, чтобы понять, что именно готовят для них организаторы соревнования.
Я бы сказала, что это сад или парк, но в таком случае здесь выбраны весьма странные деревья и кустарники, – задумчиво произнесла Флер, стоя у края огороженной прозрачным зачарованным забором территории. – Вон то – саженец бродячего ясеня, – она указала на вполне себе обычное хрупкое деревце с резными листьями. – Как только он подрастет ярдов до трех в высоту, так и начнет перемещаться с места на место, выдергивая собственные корни из земли и используя их, как ноги. А вот это… вот, с самого краю – это же ростки Дьявольских силков. И вон там они… И дальше… – Флер, не стесняясь, прямо пальцем указывала на темно-зеленые плотные листики, редко сидящие на гладеньких, как отполированных, коричневых веточках-лианах. – И еще здесь я видела волшебный падуб, – она отошла немного в сторону, внимательно всматриваясь в уже высаженные в странном порядке растения. – Вот! Смотрите!
Ты права. У него нижняя часть листков нежно-салатового цвета, в отличие от темно-зеленой верхней, и с красными прожилками. Но это же плотоядный кустарник, – Гермиона растерянно смотрела на целый ряд невысоких прутиков, дружно наклонившихся в их сторону, словно они чувствовали так неосторожно придвинувшуюся к ним «пищу».
А я думал, чем это воняет? – Драко, нарочито закрывая нос и рот батистовым платком, указал на куски мяса, лежащие вдоль всего ряда.
Это, чтобы кусты хорошо принялись и быстро пошли в рост, – пояснила Флер. – Думаете, нам нужно будет продираться сквозь эту чащу? За два месяца, подпитанные магией, некоторые саженцы вымахают ярдов на пять, не меньше.
На другом краю я видел, как сажали ведьмину ежевику. Сквозь ее заросли вряд ли удастся продраться, не потеряв часть собственной плоти. А если еще учесть, что она, почуяв живого человека, разрастается с большой скоростью, окружая его своими побегами… Да на нее вообще только Адский огонь действует, – Виктор покачал головой, словно не веря, что ему придется столкнуться со столь опасными видами волшебных растений.
Даже я узнал ядовитую тентакулу. Так что под ноги тоже придется смотреть очень внимательно, не только по сторонам, – вздохнул Гарри.
Да-да. Ты прав. Я еще видела и кусачую герань, и пеньки цапня, – закивала Флер.
Все некоторое время молчали, каждый думая о своем.
Не хотите присоединиться ко мне на тренировке в воскресенье? Как раз и на поле к тому времени основные работы, возможно, закончатся, – Виктор не отводил взгляда от наполовину засаженного поля. – Вы же любите полетать, насколько я знаю? – вопрос адресовался сразу троим: Гарри, Драко и Рону.
Конечно, полетаем. Почему бы и нет? – Рон не мог оторваться от наблюдения: тонкий прутик волшебного падуба наклонился и приложил свои листики к куску еще свежего мяса – прожилки на листе набухли, как вены, и приобрели кровавую окраску, которая даже на темной внешней стороне сейчас была достаточно хорошо видна. Эта картина вызывала отвращение, но тем не менее не была лишена некоторой жизненной естественности и мудрости.
Ты вернулся к регулярным тренировкам? – поинтересовался Гарри, который, в отличие ото всех, не был впечатлен «растительным этапом» для чемпионов. Ну подумаешь, пара тысяч растений, половина из которых будет мешать им идти, а вторая еще и попытается их сожрать? Зато хоть не под водой…
Да. Погода стоит отличная, нужно ею пользоваться. Меня снова приглашают летом ловцом в сборную. Так что необходимо срочно наверстывать упущенное и восстанавливать навыки. Думаю, в этом году я еще могу погоняться за снитчем. А дальше будет видно, – Виктор не скрывал своих планов. – Не всю же жизнь на метле мотаться.
Мы тебе поможем с тренировками, – заверил его Рон. – Драко вон у нас в слизеринской квиддичной команде, так знаешь, как мы его с Гарри гоняем.
Правда? А почему ты не говорил раньше, что тоже играешь в квиддич? – обратился Виктор к Драко. Хотя он и сам знал ответ. Как-то так сложилось, что для него самого квиддич был если и не запретной темой во время светских бесед, то нежелательной – точно. Не любил Виктор хвастаться своими заслугами, поэтому всячески избегал разговоров о квиддиче.
К слову не пришлось. Да к тому же у нас почти все ребята играют – кто в команде, а кто просто для души, – Драко пожал плечами. Его детский пыл, когда ему так хотелось попасть в факультетскую команду, давно прошел. Он по-прежнему любил летать на метле и играть в квиддич, но былого азарта все-таки уже не испытывал.
Вечером, вдоволь налетавшись над школьным двором, Черным озером и квиддичным полем, Гарри и Виктор решили поделиться с Флер своими маленькими открытиями.
Очень похоже на лабиринт, – высказал свое мнение Виктор.
Да, я тоже так считаю. Только вот, учитывая, какие деревья и кусты там высаживают, определиться с его точной конфигурацией мы вряд ли сможем, – Гарри недовольно скривился.
Это из-за кочующих растений? – Флер знала, что ее вопрос, скорее, риторический. Все и так понимали, почему Гарри был прав в своем предположении.
Да, они смогут еще десятки раз изменить место своего произрастания, так что бесполезно даже запоминать, – согласился Виктор.
Зато, думаю, расположение площадок, свободных от посадок, не изменится. Кажется мне, что там для нас будут припасены какие-то сюрпризы. Не зря на одних из них ямы вырыты, а на других камней набросали, – Гарри уже вовсю пытался по памяти сделать зарисовку преобразованного квиддичного поля.
Мне кажется, что вот такие длинные «залысины», – Виктор, заглядывая в пергамент Гарри, на котором довольно точно были отображены участки, пока свободные от растений, указал несколько из них, – просто позже засадят чем-нибудь экзотическим. Не всем магическим деревьям нужно два месяца, чтобы вырасти. Есть такие в тропиках, которые за день вымахают до потолка в Большом зале.
А может быть, организаторы просто оставили место для того, чтобы бродячим деревьям было куда «ходить гулять», – предположила Флер.
Вполне возможно, что вы правы, – не стал спорить Гарри. – А еще благодаря этим участкам можно очень легко сделать перепланировку проходов, создав там множество тупиков и бесполезных перекрестков. Одним словом, нужно будет регулярно поглядывать, что там с квиддичным полем и «райским садом».
Это несложно. Я все равно должен летать каждый день по распорядку, присланному мне тренером. Так что буду приглядывать. Если появится что-то интересное – скажу. Тогда мы с тобой вдвоем внимательно рассмотрим, что там и к чему, – Виктор переглянулся с Гарри, и тот кивнул ему, соглашаясь с предложением.
Это последнее задание. Мне кажется, что оно будет очень непростым. Никто не стал бы вот так открывать все карты. Попомните – нас ждут там нелегкие испытания, – Флер оторвала взгляд от нарисованной Гарри схемы.
Мы все знали, на что идем. Это наш выбор. Ну… – Виктор, извиняясь, посмотрел на Гарри. – Почти все.
Да никуда я уже не денусь, – безразлично махнул в ответ рукой Гарри.
Ты сильный соперник, хоть и моложе нас, – Флер с уважением пожала Гарри предплечье.
Что-то я проголодался после полетов, – Поттер решил сменить тему.
Тогда поспешим в Большой зал – там сейчас ужин начинается, – пригласил Виктор, подавая руку Флер.
Барти Крауч не очень долго раздумывал перед тем, как поставить себе на руку метку собственного изобретения – он был уверен в своем детище, которое так разительно превзошло некогда созданное Волдемортом или кем бы там ни было. Его метка была особенной, Барти знал это с самого начала, однако она нашла, чем удивить даже его.
Связав новый знак, расположившийся на руке рядом с прежним, с теми метками, что уже успел поставить подопытным во время более ранних экспериментов, Барти во время проверки дополнительных свойств обнаружил весьма примечательный побочный эффект. Всякий раз во время активирования любой из меток он, как создавший знак и вложивший в него собственную магию, получал магическую подпитку от того, кто совершал вызов, или с кем он сам связывался. Это было бонусом для Барти – он оставался в выигрыше при любом раскладе. Доля получаемой магии от одного волшебника была совсем небольшой, но ее количество увеличивалось пропорционально времени, когда метка была активирована. А уж если Барти связывался одновременно с несколькими волшебниками, то приток чужой магии вызывал приятное чувство бодрости, оказывая влияние даже и на его физическое состояние. О таком неожиданном подарке он решил умолчать и никому о нем не рассказывать. Дамблдор не змееуст, так что даже очень подробная инструкция, как поставить метку и посредством нее связать с собой другого мага, в этом случае ему не поможет.
