Текст книги "Е2-Е4 или совсем другая история. Часть 2. Ученик Хогвартса (СИ)"

Автор книги: Рада Девил

сообщить о нарушении

Текущая страница: 68 (всего у книги 171 страниц)

– Да, конечно, – Дамблдор подошел к кровати мисс Кристаллуотер.

Ничего особенного Пенелопа вспомнить не смогла. Рассказала о том, как зашла в туалет, где ее испугал какой-то странный шорох, на чем ее воспоминания и обрывались.

– А что было перед этим? – Снейп помнил из воспоминаний Гарри о разговоре с василиском, что вход в Тайную комнату открыла какая-то девочка, но по утверждению самого Дракона, это точно была не мисс Кристаллуотер. – Вы видели кого-либо в туалетной комнате? Может быть, кто-нибудь выходил оттуда перед тем, как вы вошли?

– Да. Я видела сестру Перси. Перси Уизли. Я ей не очень нравлюсь, и она мне солгала, что в туалете Плакса Миртл снова разлила воду. Наверное, хотела, чтобы я бежала на другой этаж в туалет, – Пенелопа безразлично пожала плечами. – Джинни и раньше отказывалась звать Перси и мне говорила, что его нет в гостиной. Хотя он там был, и другие студенты передавали ему, что я его жду. Так что ее поведение не слишком удивительно, – казалось, что мисс Кристаллуотер ищет оправдание сестре своего бойфренда. Это, несомненно, говорило о ее порядочности. Ведь она не только рассказала правду, но и дала свою оценку поведению Джинни Уизли, постаравшись сгладить неприятное впечатление, которое могло возникнуть после ее рассказа.

– Что ж, хорошо, девочка моя. Отдыхай. Полежи немного, пусть мадам Помфри понаблюдает за твоим состоянием, – директор собрался развернуться, чтобы покинуть больничное крыло.

– Так что же со мной случилось, сэр? – Пенелопа вопросительно смотрела на директора.

– Мы не знаем. Ты была без сознания, когда мы тебя нашли. Несомненно только одно – твое состояние, как и состояние мистера Криви, – Дамблдор оглянулся на Колина, прислушивающегося к их разговору, – было вызвано магическим воздействием. Но профессор Снейп нашел способ вернуть вас в сознание. Так что беспокоиться не о чем. Выздоравливайте.

Чтобы избежать очередных вопросов, Дамблдор резво направился к двери. Снейп тоже не стал задерживаться. В его планы абсолютно не входило объяснять, каким образом он догадался, чем именно необходимо было лечить впавших в специфическую кому студентов.

– Альбус, ты не думаешь, что стоит поговорить с мисс Уизли? – направляясь в Большой зал вместе с Дамблдором, поинтересовался Снейп.

– Зачем? Ну, не нравится ей подружка брата, – директор насмешливо стрельнул глазами, – так это ведь не преступление, мальчик мой. Тебе вон вообще никто не нравится. Такую язву, как ты, еще поискать нужно. Да и твое фирменное хамство знакомо всем вокруг. А про василиска она точно ничего не сможет нам рассказать. Амулет на ее шее, как ты сам понимаешь, не позволит Джинни к нему приблизиться. Артефакт предупредит ее заранее об опасности.

– Да, ты прав, – Снейп пропустил мимо ушей замечание в свой адрес. Логика вполне присутствовала в словах Дамблдора, и Северус, пользуясь случаем, решил расспросить о ночном происшествии: – А что там у вас вышло с кошкой Филча?

– Поппи нажаловалась? Ничего непоправимого не произошло. Фред и Джордж подшутили над кошкой, а она испугалась и немного нас всех поцарапала перед тем, как сбежать, – было заметно, что тема разговора Дамблдору не очень приятна. Видимо, не все рассказала мадам Помфри, умолчав о некоторых подробностях. Такой вывод сделал Снейп, незаметно поглядывая на Альбуса.

– А Аргус уже видел свою любимицу? – провоцирующий вопрос, заданный Северусом самым невинным тоном, но с ехидной усмешкой на лице, остался без ответа. Дамблдор только одарил его недовольным предупреждающим взглядом.

Большой зал встретил их возбужденными переговорами между студентами. Особенно усердствовали за гриффиндорским столом. По отдельным фразам, сказанным громче остальных, которые долетали до преподавательского стола, можно было судить о том, что обсуждались, в основном, два вопроса – выздоровление Криви и Кристаллуотер, а также отсутствие близнецов Уизли в спальне всю ночь. Снейп, окинув взглядом слизеринский стол, обратил внимание на довольные лица Драко и Гарри. Возможно, человек менее проницательный, чем Снейп, и не заметил бы их тщательно скрываемого удовлетворения и даже некоторого самодовольства во взглядах. Однако годы работы возле Дамблдора неплохо вымуштровали Северуса, заставляя замечать, казалось бы, вовсе несущественные мелочи и детали.

Гермиона и Рон были очень впечатлены рассказом Драко об их с Гарри ночной вылазке. Представление одного актера, играющего роли всех героев истории, устроенное Малфоем во время объяснения: кто, кого и как стукнул, укусил и поцарапал во время боя возле больничного крыла, заставило их вдоволь насмеяться. Хорошо, что дверь «их» комнаты была надежно запечатана заклинанием, и никто не мог помешать Великолепной четверке веселиться.

– Жаль, что мы не в маггловском мире живем, – подвел итог истории Гарри.

– Почему это тебе захотелось назад к магглам? – оторопело посмотрел на него Рон.

– Тогда сегодня утром все могли бы вдоволь полюбоваться его свернутым набок носом и замечательным фингалом под глазом, – пояснил Гарри, злорадно ухмыляясь. Он был рад, что может не притворяться перед друзьями. По крайней мере, до определенной степени. Его неприязнь к Дамблдору была им понятна, а его нелюбовь к нему всячески поддерживалась, что грело душу и вызывало благодарность и желание быть полезным друзьям.

– И было бы не удивительно, что кто-то не сдержался и навешал ему, – странная фраза Гермионы привлекла внимание.

– Ну-ка, ну-ка... Ты можешь нас порадовать чем-нибудь интересненьким про нашего директора? – Гарри в предвкушении улыбался. Он догадывался, что речь пойдет о проделках привидения. Снейп рассказал ему о случайно возникшем «союзе противостояния» директору с Плаксой Миртл.

– Уже большинство студенток в курсе того, что директор иногда наведывается в туалет для девочек на втором этаже. Стоит только повздорить с Плаксой Миртл, и не проходит и десяти минут, как на пороге туалета появляется Дамблдор, – фыркнула Гермиона. – Только мне кажется, что он там не из-за привидения и его ссор. Гарри, директор знает, что тот вход... – Гермиона выразительно посмотрела на друга, – находится в женском туалете на втором этаже. Я больше, чем уверена в этом. Как только появились слухи о странных посещениях туалета директором, я и сама стала туда чаще захаживать. Рон, я ничего смешного не сказала, – и все же улыбка, опровергающая ее же собственные слова, коснулась губ Гермионы. – Раньше я предпочитала не связываться с Миртл, у нее скверный и непостоянный характер. Но раз уж там находится тот самый вход, я решила изменить своим привычкам. Рон, прекрати! Я же не могу так рассказывать! – теперь уже усмехались все, и вовсе не над Гермионой. Просто ухмылки и ужимки Рона были слишком заразительными. – Так вот! – привлекая к своим словам внимание после паузы, с ударением произнесла Гермиона. – Я выяснила, что директор каждый раз что-то проверял в комнате чарами. Об этом мне сказала сама Плакса Миртл.

– И чем ты ее подкупила, что она снизошла до разговора с тобой по душам? – Рон все еще не мог успокоиться, и проказливая улыбка не сходила с его лица.

– Хорошим отношением. Правда, нужно вовремя сбежать, пока она не начала жаловаться на свою несчастную жизнь и вредных студенток. Хотя сегодня утром ее жалобы кое-что для меня прояснили. Оказывается, директор иногда применяет к ней какое-то заклинание, которое ей, как привидению, очень неприятно. Поэтому она сильно недолюбливает Дамблдора. А еще, Рон, ее частенько обижает твоя младшая сестра – Джинни. Как сказала Миртл – ее оскорбительные и злые слова невозможно слушать без слез, поэтому приходится сбегать из туалета. Вот. Это все, что мне удалось узнать, – Гермиона, считающая, что добытой информации было не так уж и много, тем не менее, выглядела весьма довольной собой.

– Директор со всеми привидениями не очень-то и дружит. Мне отец рассказывал, – поделился сведениями Драко.

– И с портретами, видимо, тоже. У него в кабинете ни один портрет не разговаривает. Я это давно заметил. Как-никак бываю там каждую неделю. Только Фоукс курлычет, да Дамблдор соловьем разливается на наших пятничных встречах, – Гарри вздохнул. Воспоминание о предстоящей встрече в конце недели напомнило о собственных неосторожных словах про Тома и его несостоявшуюся дружбу с Дамблдором. Он был уверен, что опекун ему еще обязательно припомнит эти слова.

– Гарри, хватит нас отвлекать! Все это не так существенно. Ты даже меня сбил с главной мысли. Карта! Вы добыли карту. Где она? Усилия стоили того, чтобы охотиться за ней две недели? – по-деловому спросила Гермиона.

Поттер быстро переглянулся с Драко. Они еще ночью не удержались и проверили, как работает карта. Вернувшись в свою комнату, они устроились на кровати Гарри, спрятавшись за пологом, усиленным парой заклинаний от подслушивания и подсматривания. Поделившись впечатлениями от зрелища, представшего их взору возле больничного крыла, они взялись за карту. Гарри, даже ожидая, что она может оказаться той самой, о которой рассказывал Северус, все же был просто сражен тем, что они увидели. Восторг от обладания таким сокровищем был намного большим, чем радость от владения Мантией-невидимкой. Даже понимая, что в целом мире не так уж и много найдется артефактов, которые смогут сравниться с Даром Смерти, все же Гарри не мог ничего с собой поделать – карта ему нравилась больше. И вот сейчас, доставая ее из сумки и раскладывая на столе, он предвкушал новую встречу с магией, вложенной в нее при создании. Это было для него весьма приятно.

– Торжественно клянусь, что замышляю шалость, и только шалость! – направив волшебную палочку на пергамент, произнес Гарри.

В углу появилась надпись «Господа Лунатик, Бродяга, Сохатый и Хвост, поставщики вспомогательных средств для волшебников-шалунов, с гордостью представляют свое новое изобретение – карту Мародеров». Затем чистый лист сразу же начал заполняться линиями, складывающимися в план Хогвартса, и буквами, выстраивающимися в слова, которые подписывали множество движущихся по карте точек.

– «Карта Мародеров»? Название какое-то странное, – задумчиво прошептала Гермиона, с восторгом рассматривая карту.

– Да какая разница, как она называется, – Рон был просто сражен тем, что увидел. – И они столько молчали! Даже не подумали рассказать мне про эту карту.

– Ты о близнецах? – Драко приподнял бровь. Многие слизеринцы неосознанно перенимали привычки собственного декана, которого почти боготворили. У Малфоя вышло не так эффектно, как у Снейпа, но тоже выглядело неплохо, и жест оказался очень выразительным.

– О них. О ком же еще? Не видать им больше этой карты! Гарри, думаю, она должна быть у тебя. Нам с Герми не стоит ее брать, потому что можно ненароком себя выдать Фреду или Джорджу, – объяснил свою точку зрения Рон. Было видно, что он очень даже не против завладеть такой замечательной вещью, но разумно рассудив, отказывался от этого.

– А почему не у меня? – вопрос Драко вовсе не звучал с претензией. Ему было интересно узнать, чем руководствовался Уизли в своих выводах.

– Не обижайся, но без Мантии-невидимки мы не смогли бы добраться до карты еще долго, даже зная о ней, – Рон развел руками.

Рассмотрев карту и так, и эдак, и минут через двадцать определившись, что на ней можно увидеть, и чего она не показывает, ребята отправились на ужин.

Ближе к отбою Поттер сбежал из гостиной, предупредив Драко, что ему хочется побыть одному. Такое время от времени случалось, поэтому желание Гарри уединиться абсолютно не удивило Малфоя, только кивнувшего в ответ, говоря этим, что он понял, и не будет поднимать тревогу раньше времени.

– Мистер Поттер? Вы что-то хотели? – официальный тон и выразительный взгляд предупредили о том, что у Северуса гости.

– Профессор, я вчера у вас на отработке забыл свой учебник, – нашелся Гарри с ответом. – Разрешите мне зайти в лабораторию и забрать его.

– В лабораторию? – Снейп пристально глядел на Гарри. Он очень хотел с ним поговорить. Ему не давало покоя торжество, светившееся на лице Поттера за завтраком. Люциус Малфой заявился немного не вовремя, но и с ним стоило обсудить несколько вопросов, воспользовавшись случаем. – Мистер Поттер, мне нужна ваша помощь. Не могли бы вы уделить немного своего времени когтям мантикоры? Я могу даже отменить вашу отработку в следующий понедельник.

– Я уже выполнил домашнее задание на завтра, сэр, так что вполне могу помочь, – с готовностью откликнулся Гарри, понимая, что Северусу не столько помощь нужна, сколько он жаждет с ним поговорить. – Какой насыпной плотности порошок вам нужен, профессор? И сколько?

– Плотность половина унции на большую мерную ложку, – уголки губ Снейпа дернулись, обозначая улыбку. – Думаю, две унции готового порошка будет достаточно.

– Довольно мелкий. Я справлюсь, сэр, – покивал Гарри, давая понять, что он готов подождать Северуса, хоть тот и намекнул, что может нескоро освободиться. – Как мне попасть в лабораторию?

– Мистер Поттер, – из-за спины Снейпа выглянул Люциус, склоняя голову в приветствии.

– Добрый вечер, мистер Малфой, – Гарри воспитанно поклонился.

– Северус, ты не боишься пускать ребенка в свою лабораторию без присмотра? – глаза Люциуса смеялись. Он-то уже знал по своим наблюдениям, что Поттера, как и его сына Драко, можно было смело оставлять в любой лаборатории. Они были достаточно дисциплинированы, чтобы не лезть без спросу туда, куда запрещено.

– Не боюсь, – Снейп не стал идти на поводу и пресек желание Люциуса пообсуждать качества Гарри. – Мистер Поттер, сегодня пароль в лабораторию «Dionaea muscipula*». Когти мантикоры найдете во втором шкафу на средней полке. Шкаф не заперт. Я позже подойду к вам.

– Я все найду, профессор. Всего хорошего, мистер Малфой, – Гарри развернулся и отправился в лабораторию ожидать Северуса, а заодно и натереть порошка из когтей мантикоры. Все равно сидеть без дела было скучно, а мерное постукивание мраморным пестиком в каменной чаше даже способствовало размышлениям. Получалось, что Гарри даже не соврал Драко – он действительно уединился для того, чтобы подумать. Ну, по крайней мере, до той поры, пока не придет Северус.

– И что было нужно Люциусу? – стоило только Снейпу войти в лабораторию, как Гарри сразу же задал вопрос.

– Считаешь, что я должен перед тобой отчитываться? – Северус осматривал результаты почти часового труда Поттера. – Неплохо, – оценил он. – Ссыпь все в склянку и подпиши. Драко написал отцу, что я привел в сознание наших потерпевших. Вот Люциус и примчался узнать, так ли это, и как мне удалось их разбудить. Наивный, – Снейп фыркнул. – Будто я ему сразу все и выложу. Перетопчется. А о чем ты хотел поговорить со мной?

– Мы украли карту Мародеров у близнецов Уизли, – Гарри расплылся в довольной улыбке.

– Этой ночью? – уточнил Снейп, прикидывая в уме, мог ли Гарри быть причастным к происшествию возле больничного крыла.

– Этой, – подтвердил Поттер.

– А близнецы не по вашей вине попали в гости к Помфри?

– Они по своей дурости туда попали. Нечего было Миссис Норрис красить, – Гарри еле сдерживался, чтобы не рассмеяться, вспоминая ночную эпопею. – Дай флакон. Я вам с Томом кино солью.

– Кино? – Северус достал из запечатанного заклинанием шкафа хрустальный фиал.

– А по-другому это и назвать трудно. Посмотрите, – Поттер давился с трудом сдерживаемым смехом. Ему пришлось пару раз глубоко вздохнуть, успокаиваясь, чтобы правильно выудить заклинанием воспоминание о драке с кошкой. – Удовлетворяя твое любопытство, только скажу, что директор тоже схлопотал и от кошки, и от близнецов. Фред ему нос расквасил и синяк под глазом набил. Не специально, конечно, но от этого синяк не светлее вышел, чем обычно бывает. Вот, держи, – Гарри отдал флакон с серебристой ниточкой воспоминаний в нем, и Северус сразу же его запечатал. – А это карта, – Гарри достал из кармана пергамент и применил к нему пароль-заклинание.

Снейп с удовольствием рассмотрел карту и не удержался от комплимента Мародерам:

– Они, конечно, засранцами были, но весьма талантливыми засранцами. Слов нет – это очень интересный артефакт. Интересный и... Гарри, ведь по карте можно увидеть, кто откроет Тайную комнату. Если кто-то опять надумает разбудить василиска, то сигнальные чары сообщат мне о том, что вход открывается. И если посмотреть на карту...

– То мы увидим, кто это сделал, – закончил вместо него Гарри. – Похоже, это должно сработать. По крайней мере, карта покажет того, кто в это время будет находиться поблизости, – Поттер постучал по карте в том месте, о котором шла речь. – Видимо, придется на время отдать тебе карту, – в его голосе звучало сожаление.

– А твои друзья не удивятся, что ты ее куда-то дел? – предупредительно поинтересовался Снейп.

– Им об этом знать не обязательно. Северус, я еще несколько дней подержу карту у себя – дам ребятам наиграться с ней. Рон предполагает, что тот, кто будит Дракона, станет вертеться возле входа в Тайную комнату, и мы так сможем выследить его.

– В этом есть свой резон. Понаблюдайте. Вдруг что-то и выгорит? Да... Мисс Кристаллуотер сказала, что перед несчастным случаем с ней она видела Джинни Уизли возле того туалета, и та ей солгала, что Миртл снова разлила по всему туалету воду. Это может ничего не значить...

– Гермиона разговаривала с Плаксой Миртл, и та ей наябедничала, что Джинни в числе других девочек ее оскорбляет и заставляет от обиды покидать туалет. Думаешь, это может быть Джинни? – Поттер скривился от неверия. Ну, кто заподозрит первокурсницу? – Откуда тогда она знает пароль? Я бы поставил на директора, но Дракон сказал, что это была девочка... – Гарри вздохнул. Казалось, задачка не хочет, чтобы ее решили.

– Альбус считает, что Джинни ничего не знает о василиске. Я же рассказывал тебе, что ее родовой амулет настроен на предупреждение о приближении именно этого магического существа. И я с директором, в общем-то, согласен. По большому счету – это логично, – Снейп с некоторым сожалением проводил глазами исчезающие надписи на карте, когда Гарри ее деактивировал:

– Шалость удалась! – карта отправилась в карман. – Мне пора.

– Я провожу тебя. После отбоя не стоит ходить одному, – Северус усмехнулся вскинувшемуся Гарри, готовому рассказывать, что василиск ему не угрожает. – Чтобы факультет не лишился баллов, – уточнил он с ухмылкой. А на самом деле, ему было просто приятно провести рядом с Гарри несколько лишних минут. Вот так – не притворяясь строгим педагогом и не скрывая своего расположения.

– – – – – – – – – – – – – – – – – —

Dionaea muscipula (лат.) – Вене́рина мухоло́вка – вид хищных растений.

========== Глава 88 ==========

Джинни сидела в пустом заброшенном классе и злилась на глупую Пенелопу, которая вдруг вздумала потерять сознание прямо рядом со входом в Тайную комнату Гарри. Теперь там постоянно появлялся директор, да и остальные преподаватели уделяли этому крылу здания в последнее время намного больше, чем обычно, внимания, особенно деканы факультетов. Странные обмороки у студентов, длящиеся по несколько недель, Джинни абсолютно не интересовали. Только вот сразу после несчастного случая ей сильно не хватало компании Колина Криви, который был ее другом, также восхищавшимся Гарри Поттером, пожалуй, не меньше ее самой. А уж состояние Пенелопы Кристаллуотер Джинни и вовсе не волновало, если не сказать, что радовало. Вот только еще бы выбрала место для своего обморока в любом другом коридоре. Джинни не зря недолюбливала эту заумную девицу, так и вьющуюся возле ее брата Перси. Она как чувствовала, что от этой Пенелопы будут только одни неприятности. На днях Джинни отпросилась с занятия в конце урока, надеясь без помех попасть в Тайную комнату, и в результате чуть не попалась Дамблдору. Плакса Миртл в тот раз долго не сдавалась и не реагировала на оскорбления, как это обычно происходило. Вместо того чтобы сразу же нырнуть в сливную трубу, сбегая подальше от едких и обидных слов, она вертелась возле выхода из туалета, словно пыталась убежать через дверь, но у нее это никак не получалось. А когда перед самым звоном колокола, возвещающего конец урока, привидение все же исчезло в унитазе, вызвав особо удачный сноп брызг, в туалет заглянул Дамблдор и поинтересовался, все ли здесь в порядке? Само появление директора в девичьем туалете было ненормальным, так о каком «в порядке» в таком случае могла идти речь? Джинни тогда посылала хвалы Мерлину, что не успела открыть Тайную комнату и, подхватив метлу Рона, выпрошенную у него еще накануне, умчалась на улицу. Ведь нужно было оправдать в глазах брата просьбу взять его метлу.

На очередную встречу с опекуном Поттер шел с очень нехорошими предчувствиями. Он и сам прекрасно понимал, что явно перегнул палку, вспоминая о Риддле, да еще связав его с Дамблдором. Но его опасения оказались, если и не напрасными, то несколько преувеличенными – это уж точно. Его снова пытались напоить чаем. И хоть ни кольцо, ни амулет Певереллов не реагировали на душистую жидкость в чашке, Гарри отказался экспериментировать, зная уже, как ловко директор ухитряется обходить такие помехи, как действие артефактов, проверяющих пищу на наличие вредных примесей. После ставших обыденными расспросов об успехах в учебе, как будто и без этого директор не знал, что Гарри учится на «отлично», разговор переключился на отработки Гарри у профессора Снейпа.

– Мальчик мой, чем же ты так сильно провинился перед своим деканом, что он назначил тебе такое количество отработок? А, в самом деле, сколько? – Дамблдор смотрел участливо и вместе с тем очень внимательно. Снейп еще в начале семестра поставил его в известность о том, что Поттер проштрафился и заработал у него отработки. Но Альбус тогда не придал особого значения его словам. Заработал, значит, пусть отрабатывает. И теперь, в свете заявления Поппи о том, что Северус назвал Гарри своим ассистентом во время пробуждения потерпевших, этот вопрос ему хотелось бы сейчас и прояснить.

– Профессор Снейп наказал меня за попытку сбежать в Хогсмид, – выдал Гарри официальную версию, придуманную Северусом, которая была озвучена также и друзьям. – Я буду ходить на отработки по понедельникам до конца учебного года.

– Хочешь, я поговорю с профессором Снейпом, чтобы он смягчил твое наказание? Ведь ты так и не успел нарушить школьные правила, а только собирался. Я ведь правильно тебя понял? – заботливый голос раздражал Поттера не меньше, чем цепкий взгляд, так не сочетающийся с мягкостью тона.

– Не стоит, сэр. Я считаю, что наказание декана справедливо. К тому же... Я признаюсь вам, но только вы ничего не говорите профессору Снейпу, хорошо? – Гарри не забывал иногда притворяться настоящим бесхитростным ребенком. – Мне нравится ходить на эти отработки. Я так много интересного узнаю на них!

– Я не скажу профессору Снейпу о том, что его наказание тебе нравится, – довольно ухмыльнулся Дамблдор, посчитав признание Гарри жестом доверия ему. – И что же такого интересного ты делаешь на этих отработках?

– Я подготавливаю ингредиенты для практических работ студентов. Иногда профессор Снейп просит меня последить за зельем, которое варит, если ему нужно отлучиться на несколько минут. Он много рассказывает мне и о компонентах зелий, и о том, как правильно подготавливать ингредиенты, и в каких составах их используют. Это интересно, – по большому счету Гарри абсолютно не лгал, рассказывая такие подробности его отработок у Северуса. Все сказанное им имело место во время его работы в лаборатории по понедельникам. Он только умолчал о том, что иногда ему доверяют не просто присмотреть за зельем, но и варить кое-что попроще для больничного крыла. А еще они с Северусом вели разговоры не только о зельеварении, но директору об этом знать не стоило.

– Профессор Снейп уже обратил тебя в свою веру? Он хочет, чтобы и ты стал зельеваром? – посмеивался Дамблдор. Его не удивляло такое отношение Северуса к Поттеру. Он знал, насколько щепетилен бывает Снейп при выполнении любого задания, а уж просьба присмотреть за Гарри удостоилась его самого пристального внимания.

– Не знаю, – Гарри пожал плечами. – Но мне нравится зельеварение. И трансфигурация нравится, и чары, – он со злорадством отметил, как дернулся уголок рта Дамблдора, которому его успехи в учебе всегда были костью в горле. Опекун предпочел бы видеть в Поттере слабенького и недалекого мага, которому сложно даются науки, и учеба не представляет для него особого интереса. Гарри не мог дождаться окончания формирования своего магического ядра, когда он сможет взять под полный и абсолютный контроль свою магическую силу и перестанет скрывать ее амулетом Певереллов. Вот будет сюрприз для Дамблдора! Гарри еле удалось спрятать мстительное торжество во взгляде после таких своих мыслей.

– Мальчик мой, а долго Северус, то есть профессор Снейп, варил зелье, которое подняло на ноги наших потерпевших? – скрыть вкрадчивые нотки в вопросе директор либо не смог, либо не захотел.

– Я не знаю, сэр. Ведь профессор Снейп все время варит несколько зелий. Некоторые из них по нескольку дней или недель. У него много котлов с готовящимися зельями на рабочем столе стоит. Я не знаю, в каком из них было то, о котором вы спрашиваете, – искренность взгляда Поттера не подлежала сомнению.

– А как получилось, что ты оказался с профессором Снейпом в больничном крыле? – не переставал задавать вопросы Дамблдор, которому Гарри уже в мыслях пожелал заткнуться или подавиться собственным языком.

– Я сам его попросил взять меня с собой, когда он сказал, что идет лечить Колина и Пенелопу, – ну не признаваться же, что Северус не захотел объясняться с мадам Помфри насчет панического страха, который возникал у жертв взгляда василиска, разбуженных благодаря воздействию его же слюны. Предположение Поттера, которое позже подтвердилось, в тот раз было очень своевременным и весьма уместным.

– Вот сейчас ты назвал своих друзей по имени, а почему же тогда...

– Никаких друзей я не называл по имени, – упрямо перебил директора Гарри, поняв, что вот прямо сейчас пойдет речь о его выходке. Но и отказываться от своего мнения он не собирался. – Моих друзей зовут Драко, Рон и Гермиона. А Колин и Пенелопа – мои товарищи по школе и не более.

– А разве товарищ и друг это не одно и то же? – казалось, удивлению Дамблдора не было предела, и оно было, для разнообразия, достаточно искренним.

– Нет, конечно, – теперь пришло время немного удивиться Поттеру. Как он и предполагал раньше – они с директором в определение дружбы вкладывали абсолютно разные понятия. – Товарищей может быть много, очень много. Товарищи по учебе, товарищи по работе, товарищи по играм. А друзья – это самые близкие люди, они товарищи сразу во всем – и в работе, и в игре, – объяснение звучало немного несуразно и наивно, и Гарри об этом прекрасно знал. Но как еще он мог втолковать Дамблдору, что там, в больничной палате, лежали просто товарищи по учебе, с которыми он всего лишь учится в одной и той же школе, а вовсе не близкие ему люди, на что так неоднозначно намекал директор.

– Вот, оказывается, оно как... – Дамблдор рассматривал Гарри так пристально и задумчиво, словно он был каким-то неведомым науке существом. – Гарри, ты все еще хочешь поговорить о Томе?

– О каком Томе? – Поттер сделал вид, что абсолютно не понял, о ком идет речь.

– О Томе Риддле. О Волдеморте, как ты его называл, – тоном строгого воспитателя уточнил директор.

– Не хочу. Он меня не интересует. И... Простите меня за глупое высказывание тогда, в больничном крыле, – Поттер почти смущенно потупил глаза, словно стыдился своей выходки, а на самом деле пряча взгляд от слишком проницательного Дамблдора.

– Ничего. Ничего страшного в том, что ты так сказал, не было. Однако, если тебе что-либо интересно о Томе, то лучше спрашивать у меня, когда мы беседуем наедине. Обычно у волшебников появляются не очень приятные воспоминания, когда они слышат его имя. Он принес очень много зла в этот мир. И он убил твоих родителей, когда ты был еще совсем маленьким.

– Я об этом слышал, – Гарри не хотел выслушивать лекцию о том, какой Том плохой и злой темный колдун, а директор хороший светлый маг. Но полностью избежать беседы на эту тему ему не удалось. Минут десять Дамблдор подробно объяснял, почему с Волдемортом нельзя было дружить волшебникам, которые хотели видеть магический мир свободным от предрассудков. Пафосные слова он, словно тесто, замешивал с лживыми понятиями, затем разбавлял сладким сиропчиком лести, добавлял щепотку правды и формировал из них патриотические лозунги. Но Гарри терпеливо выслушал все, не перебивая и благодаря Мерлина за то, что отделался такой малостью за свое дерзкое и вызывающее поведение.

Наблюдения по карте Мародеров не привели ни к каким однозначным выводам. Гарри отметил, что в туалет Плаксы Миртл иногда наведывалась Джинни Уизли, имя которой всплыло и в словах мисс Кристаллуотер, и в рассказе Гермионы, но это ничего определенного не значило. Она ведь могла просто предпочитать именно этот туалет остальным, расположенным на других этажах. Кроме нее еще несколько девочек регулярно появлялись в этой туалетной комнате. Через пару дней наблюдения Драко заявил, что чувствует себя подглядывающим за девчонками. С чем со вздохом согласился даже Рон, признавая, что его идея была не самой лучшей. После этого Гарри отдал карту Северусу. А Великолепная четверка погрузилась в учебу, заодно повторяя все пройденное за этот год, ведь близились летние каникулы, а вместе с ними и экзамены.

Урок зельварения у второго курса факультетов Слизерина и Гриффиндора подходил к концу, когда Снейп получил отклик от сигнальных чар, поставленных им на входе в Тайную комнату. Студенты писали проверочный тест по зельям, изученным на втором курсе, готовясь к предстоящему экзамену. Северус метнулся в подсобку, где хранились некоторые ингредиенты, используемые студентами на своих занятиях. Раскрыв там карту Мародеров, которую всегда носил с собой, и, поглядев на план второго этажа, он не сдержался от непечатного выражения. Карта четко показывала, что в туалете для девочек на втором этаже находилась только Джинни Уизли. Никого другого рядом не было. Лишь дальше по коридору двигалась точка, подписанная «Эббот Ханна». Свернув карту, но не деактивируя ее, Северус на миг задумался: «Вот я уже знаю, что Тайную комнату только что открыла первокурсница Джинни Уизли, и что теперь я должен сделать? Бежать оттаскивать глупую девчонку от входа в логово василиска? Но это чревато опасностью и самому попасть под взгляд Дракона. Доложить Дамблдору? Вот этого уж точно делать не стоит – нет ни малейшего желания рассказывать, откуда мне это известно. Гарри... Дожил... Без мальчишки ничего не могу предпринять». Северус усмехнулся своим мыслям и отправился в кабинет. Хоть студенты и не выполняли практическую работу, по мере своих сил справляясь с письменным тестом, их все равно не стоило надолго оставлять без присмотра. Уж это он уяснил еще в первый год работы в школе.