Текст книги ""Фантастика 2025-112". Компиляция. Книги 1-30 (СИ)"

Автор книги: Лариса Петровичева

Соавторы: Дан Лебэл,Кристина Юраш,Александр Нерей,,Ольга Булгакова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 48 (всего у книги 340 страниц)

– Вам повезло, девушки, что я успел поставить блок.

– Идиотки! – а это уже рявкнул лунный аксолотль, причем таким тоном, которого никто не ожидал от него услышать. – Это же человек! Как вы посмели, как вам в голову взбрело!

Флер, уже принявшая свой привычный облик, лежала чуть поодаль на оперативно развернутой медицинской платформе и готовилась отправляться в лазарет. В сторону своих недавних жертв она не смотрела. Ангелина решительно заправила за ухо прядь волос и заявила:

– Знаете, что? Вы лучше на нее посмотрите, что она творит! С Сергеем, с Мусой, я не знаю, с кем еще! Сама виновата, допрыгалась!

Анна смотрела в сторону Флер – но видела только Лаверна, стоявшего чуть поодаль. Господин ректор скользил взглядом то по Флер, то по Анне и Ангелине, и она никак не могла понять выражения его лица.

– Хочешь сказать, что эксперимент выходит из-под контроля?

Филин понятия не имел, как заставил ядовитый плевок паучихи рухнуть на пол буквально в нескольких сантиметрах от него, заслонившего собой незадачливых волшебниц. Он не понял, как оказался рядом с ними: тело сработало само, закрыв девушек и выставив перед собой нечто незримое, похожее на плотный пластик.

Была ли это работа Царя-Ворона или его собственные новые способности – Филин не знал тоже.

Сейчас, сидя в кабинете Аберфорта в компании лунного аксолотля, декана Лю Шеня и его заместителя Ричи Нараявы, Филин пытался взять себя в руки и сохранять спокойствие. Получалось, откровенно говоря, не очень. Хотелось подняться к себе и напиться до полнейшего изумления.

Возможно, это могло помочь.

– Вряд ли, – подал голос Нараява. Высокий, тощий, с гуталиново-черной кожей он выглядел по-настоящему пугающим, но был добрейшей души человеком, и студенты его просто обожали. Нараява оказался самым рьяным приверженцем теории Аберфорта о правительственном эксперименте. – Все происходящее – невероятно логично. Если наших студентов обучают магии, но не говорят, как ее использовать правильно и как контролировать, то такие эксцессы в порядке вещей.

– Хуже всего то, – произнес Лю Шень, – что мы ничего не можем с этим сделать. По большому счету, это уже не наша академия. Как наказать этих трех дамочек? Да никак. Что им занесение в личное дело? Исключить нельзя, наказать нельзя.

– Полная анархия, – согласился Аберфорт. – Причем анархия существ, наделенных очень опасными способностями и не умеющими их контролировать.

Филин вздохнул. Как когда-то говорила его бабка, работай больше, не будет времени на ерунду – и сейчас он прекрасно понимал ее правоту.

– Предлагаю ввести коррективы в учебный план обоих факультетов, – произнес он. – После обязательных пар – дополнительные занятия по общеобразовательным дисциплинам. Строгая посещаемость, доклады, рефераты. Будут заняты с восьми до восьми – не найдут времени на такие вещи, как сегодня.

Коллеги посмотрели на Филина с одинаковым выражением, которое можно было трактовать как «Спаситель ты наш!»

– Ваш сегодняшний поступок достоин всяческого восхищения и уважения, – склонив голову, произнес Лю Шень, обожавший сопровождать самыми заковыристыми словесами все жизненные обстоятельства. Филин улыбнулся.

– Я просто сделал то, что должен был сделать, – ответил он. – Так что, коллеги, предлагаю ударить по чужому эксперименту нашим родным бюрократизмом. Когда ребята начнут писать по три бумажки на каждый вздох, у них банально не хватит сил на привороты и превращение однокурсниц в пауков.

Лю Шень и Нараява поежились: они видели, как Флер превратилась из паучихи обратно в человека, и зрелище оказалось весьма впечатляющим.

– В рамках того же бюрократизма, – без улыбки произнес Аберфорт, – предлагаю обратиться к нашему ректору и попросить наложить запрет на магию во время занятий. Всеобщий русский можно изучать и без сверхспособностей.

Все, разумеется, признали его правоту, и Лю Шень вызвался немедленно поговорить с господином Фро. Филин отчего-то почувствовал липкий холод в груди. Ему вдруг стало ясно, что, как только Лаверн его увидит, то сразу же поймет, что Царь-Ворон рядом. Обязательно поймет.

– Пожалуй, я не смогу составить вам компанию, – вздохнул Филин, старательно делая вид, что искренне об этом сожалеет. – Этот плевок мне дорогого стоил.

Разумеется, никто в этом не усомнился. Аберфорт, добрая душа, настойчиво предложил Филину отправляться к себе и отдохнуть – и, конечно же, такое замечательное предложение было сразу принято.

Закрыв дверь в комнату, Андрей привалился к ней спиной и некоторое время стоял так, неподвижно и без сил. Потом он прошел к заветному тайнику и, не тратя времени даром, свернул золотистую пробку с бутылки коньяка и припал к горлышку, словно к губам возлюбленной.

Желанное облегчение не пришло. Но Филин вдруг понял, что не все так плохо – особенно, когда сидишь в траве на солнечной поляне, кругом царит и властвует лето, и вкус земляники на губах настолько сладок, словно это и есть сама жизнь.

Филин обернулся. Здесь, в землях, которые когда-то принадлежали Лаверну, он был совершенно один. Иссиня-черный плащ Царя-Ворона тянулся по траве. Воздух был наполнен голосами птиц и насекомых.

– Почему я? – спросил Филин. Корона на голове была сейчас настолько легкой, что он почти не ощущал ее колючего прикосновения. Или же просто привык? – Почему ты выбрал именно меня?

Никто не ответил.

Возможно, подумал Филин, это была простая случайность. Так уж совпало, и теперь ничего не поделаешь. Он бездумно сорвал еще одну земляничку, отправил в рот – здесь хорошо, неудивительно, что Лаверн так хочет вернуться.

Интересно, что сейчас делает его оставленное тело там, в академии? Лежит ли на кровати, тупо таращась в потолок, бредет куда-то… Филин вдруг понял, что ему это безразлично. Ощущение покоя было настолько полным и всепроникающим, что он захотел остаться здесь навсегда. Лежать в траве, слушать птичьи голоса и следить за полетом пчел…

– Вставайте, Андрей Петрович, – сказал Царь-Ворон у него в голове, и голос, надо сказать, был вполне приятный. Не то отвратительное клекотание, которое Филин слышал раньше. – Вставайте, Андрюша.

Царь-Ворон был чуждой силой, непостижимой человеческим сознанием. Филин почувствовал, как волосы на голове поднялись жесткой копной. Но сейчас Царь-Ворон был расположен к нему вполне доброжелательно. Гигант поднял жука из травы и посадил на ладонь.

– Вставайте, Андрюша, – повторил он. – Ваше время еще не наступило.

Проблема была в том, что Лиза так и не придумала какого-то особенного плана.

Ей, конечно, ужасно хотелось поддеть Лаверна, и она провела несколько дней в размышлениях по этому поводу. Анна оказалась плохим советчиком: во-первых, она была уверена, что с фейери лучше не связываться, дороже выйдет – а во-вторых ее сильно тяготило то, что произошло с Флер. Лиза была уверена, что Флер заслужила превращение в паучиху, но Анна так не считала.

– Это ужасно, – сказала она. Девушки сидели в столовой и смотрели, как крысы-повара убирают тарелки после полдника. Светлячки, озарявшие помещение, слетались в углы и под потолок, и их свечение медленно угасало, погружая столовую в сумрак.

– Что-то худенькие вы, – сказала толстенная крыса. В белоснежном чепце, пышном платье и фартуке со множеством складок она выглядела очень серьезно и деловито. Даже длинный голый хвост не казался мерзким – а ведь когда-то Лиза терпеть не могла крыс. – Может, добавочки? У нас запеканка с изюмом осталась. А, девчата?

– Благодарю вас, – ответила Анна. – Я уже сыта.

Крыса настолько искренне расстроилась, что Лиза решительно сказала:

– Тогда мне двойную порцайку.

Довольная крыса ускользнула на кухню и вскоре вернулась с двумя тарелками запеканки. Анна все-таки придвинула к себе одну из них и задумчиво проговорила:

– А Флер все еще в лазарете…

– Но на бал собирается, – подала голос крыса. Она сняла с пояса специальную тряпицу и принялась надраивать один из вымытых бокалов. – И ваш ректор тоже старается. Видели бы вы, какое ей шьют платье! – крыса мечтательно закатила глаза. – Нежно-голубое, с зелеными листьями по подолу, а лиф расшит такими мелкими-мелкими звездами…

– Она вам нравится? – поинтересовалась Лиза. Крыса пожала плечиками, отставила начищенный бокал и взялась за другой.

– Умненькая девочка, – ответила она. – Конечно, хочет любви, ну так кто ж ее не хочет? Особенно в восемнадцать лет? Но загонять кого-то в крысоловку для любви это не слишком-то достойно.

– Вот видишь! – воскликнула Лиза. – Это даже крысы понимают!

Крыса фыркнула.

– «Даже крысы!» Не очень-то это вежливо с твоей стороны!

Лиза хмуро отвела взгляд.

– Извините, не хотела обидеть, – ответила она, и крыса хихикнула.

– Пустяки, лучше кушай побольше.

Когда она ушла, увозя начищенные бокалы, Анна устало подперла щеку кулачком и сказала:

– Знаешь, я тут подумала… Пусть Сергей уходит.

Лиза посмотрела на нее, натурально открыв рот от удивления. Ей не верилось, что она слышит именно эти слова, именно от Анны, в эту минуту. Не могло такого быть. Сергей и Колючка были замечательной парой, и не могло все закончиться вот так.

– Да ты что… – растерянно проговорила Лиза. – Как так «уходит»? К Флер?!

Анна кивнула. По ее щеке пробежала слезинка, но девушка, похоже, не заметила ее.

– И ты его отпустишь? Вот просто так возьмешь и отпустишь? – у Лизы все это не укладывалось в голове. Она всегда считала, что если есть любовь, то за нее надо бороться всеми когтями и зубами, а не брать и нести на блюдечке тому, кому приспичило ею завладеть.

– Да, – вздохнула Анна. – Вот просто так возьму и отпущу. Это невероятное мучение, Лиз. Получается, мы с Флер тянем его в разные стороны, а он, – девушка задумчиво ковырнула запеканку, и Лиза с ужасом поняла, что Анна давно не ела: по крайней мере, так, чтоб Лиза видела. Печенька, перехваченная во время лекции, не в счет.

– Он не уйдет, – пробормотала Лиза и вдруг гневно стукнула ладонью по столу. – Ну и сучка же эта Флер!

Анна кивнула в сторону кухни, где возились крысы, готовясь к завтрашнему дню, и сказала:

– Тебе ж объяснили. Все хотят любви.

– Хоти на здоровье, кто тебе мешает, – Лиза чувствовала, как из глубины души поднимается гнев. – Но не за чужой счет!

– В любом случае, на балу все решится, – промолвила Анна. – Уже завтра.

Она давно подготовила платье из числа тех, которые захватила из дому: светлое, до колена, с россыпью жемчужинок у шеи и на груди. Когда Лиза увидела его, то подумала, что оно напоминает свадебное. Нежное, легкое, похожее на облачко…

Наряд для Лизы обнаружился в шкафу – то самое бальное платье, в которое ее обрядил Лаверн в день начала занятий. Должно быть, оно настолько пришлось по душе господину ректору, что он хотел видеть свою новую фаворитку только в нем. Лиза философски развела руками. Что еще ей оставалось делать? Не идти же на праздник в джинсах?

Лаверн появился будто бы ниоткуда, и Лиза готова была поклясться, что фейери выступил из стены. Привычный деловой костюм ректора он сменил на темно-зеленую хламиду, и, всмотревшись, Лиза увидела, что она состоит из листьев, которые трепещут в ожидании бури. Подойдя к девушкам, Лаверн дотронулся до плеча Анны и сказал:

– Милая, мне нужно с тобой поговорить.

– Получается, ты знал, что я поеду в академию. Знал еще до того, как отец подарил мне тот участок земли.

Они сидели на холме, там, где сад постепенно переходил в лес – густой, дремучий, наполненный пением птиц, шелестом листвы и журчанием ручьев. Должно быть, именно там бродил заместитель Филин до того, как вывалиться на поляну и до смерти перепугать своих первокурсниц.

– Я здесь, я везде, я всегда, – улыбнулся Лаверн. – Конечно, я знал об этом.

Он прикрыл глаза и лег в траву. Некоторое время Анна смотрела, как от леса к холму тянутся сиреневые пальцы сумерек, пахнущих яблочным соком, а затем спросила:

– И ты знал, что Флер приворожит Сергея. Знал, и ничего не сказал мне.

Фейери кивнул.

– Знал. Но я был слишком занят Царем-Вороном, чтобы придавать значение таким мелочам.

Анна горько усмехнулась. Ну разумеется, для коварного пакостника все это только мелочи. Неинтересные и ненужные. Чего еще она ждала? Все было, как обычно.

– О чем ты хотел поговорить?

Лаверн помолчал, задумчиво глядя в небо: над холмом разворачивалась целая облачная баталия, и белоснежные рыцари отважно атаковали воинов в золотых латах, чтоб спустя мгновение раствориться в закатных сумерках вместе со своими противниками.

– О том, что ты хорошая девочка, Анна, и у тебя все будет хорошо. Я не допущу, чтоб твоя сказка закончилась плохо, – произнес фейери. – Смотри, видишь вон то облако? Похожее на бегемота?

Анна посмотрела вверх и подумала, что облако скорее похоже на слона.

– Вижу. Что с ним такое?

– Хочешь прокатиться? – предложил Лаверн. – Не бойся, он почти ручной.

Анна усмехнулась. Ей сейчас меньше всего хотелось кататься на волшебных животных, вот Лиза – та бы не отказалась. Но Лаверн уже махнул рукой, и облако рассыпалось мелкими каплями тумана, чтобы через несколько мгновений сгуститься у холма во вполне осязаемое животное.

Это была какая-то невероятная смесь: такое животное могло бы существовать только во сне. Его светло-сиреневые уши и покрытый морщинами нос были слоновьими, но спина и тонкие изящные ноги явно позаимствованы у какого-нибудь породистого скакуна. Животное застенчиво смотрело на Анну бархатными карими глазами, и она пожалела, что у нее нет печенья или хлеба, чтоб угостить нового знакомого.

– Он не любит печенья, – сказал Лаверн и, поднявшись на ноги, легко запрыгнул на спину волшебного скакуна и протянул Анне руку. – Но он с удовольствием тебя покатает.

Анну забросило на теплую спину животного с такой быстротой, что та невольно взвизгнула от удивления. Скакун фыркнул и нетерпеливо стукнул ногой по траве: мол, что ты там возишься, усаживайся скорее! Сильная рука Лаверна обхватила Анну за талию, и девушка вцепилась в фейери всеми пальцами – не дай бог, свалишься!

– Не свалишься, – откликнулся Лаверн. – Если он не захочет, ты не упадешь. Ну, вперед!

Чудесное животное сорвалось с места с такой скоростью, что на мгновение перед Анной все закружилось и размазалось разноцветными полосами. Когда мир постепенно успокоился, и Анна привыкла к ветру, бьющему в лицо, то увидела, что они в самом деле поднялись в воздух. Академия лежала прямо под ними и казалась игрушечной: такой сказочный замок с десятками башен и башенок, который дарят ребенку на Рождество. Осенний сад был похож на лохматую шкуру спящего зверя: вот голова, вот лапы, которые он подложил под щеку: спит до весны и видит сны о том, как растет трава под снегом, и природа в своем непрерывном стремлении движется к теплу и солнцу.

Кажется, Анна закричала. Это было настолько хорошо, настолько правильно, справедливо и больно, что она захлебнулась от боли и какое-то мгновение продолжала кричать уже беззвучно. Лаверн держал ее, не давая упасть, он что-то негромко говорил, но Анна не могла разобрать ни слова.

Но было ясно: ему очень жаль, что так получилось, и он искренне сочувствует Анне. Действительно сочувствует. Поняв это, Анна испытала настолько же искреннее удивление: насколько она знала Лаверна, ему было в принципе не свойственно сопереживание. Такие чувства не из разряда того, что нужно фейери.

– Все будет хорошо! – прокричал Лаверн, и теперь Анна его услышала. – Завтра! Завтра все закончится!

Разумеется, в день бала никто не отменил занятия: четыре обязательных пары нагло таращились на студентов из расписания и словно бы корчили рожи. Вот вам! Вместо того, чтоб готовиться к празднику и наряжаться, получите неправильные глаголы, практикум устной и письменной речи, социологию и даже физкультуру!

– Физкультура! – Лиза издала стон умирающего животного. Ангелина, стоявшая рядом, искренне поддержала ее, закатив глаза.

– Только этого нам не хватало, – сказала она и, обернувшись к Анне, предложила: – Девки, а давайте не пойдем? Скажем, что эти дни. Мне что-то совсем не улыбается перед балом через козла скакать.

– Я не пойду, – поддержала ее Лиза. – Мне сегодня, простите за выражение, быть королевой. Нельзя лошадью вонять.

Ангелина понимающе ухмыльнулась: она провела ночь и утро под специальной лампой, свет которой придавал коже особенное сияние и мягкость. Анна хотела было сказать что-то по поводу прогулов, но в это время к ним практически подбежала второкурсница Марика с исторического и, чуть ли не задыхаясь от возбуждения, сообщила:

– Представляете, Флер выписали из лазарета! Она сейчас платье примеряет! Девки, это что-то! Все мыши вокруг нее хлопочут! Айда глядеть!

Лиза была бы не против посмотреть на то, как из серой мышки делают королеву красоты, но Ангелина предусмотрительно толкнула ее в спину и сказала:

– Мы не пойдем. Своих дел по горло.

Анна ничего не сказала, почти не изменилась в лице, но было видно, что она благодарна Ангелине за такую поддержку.

– Что мы там не видали? – поддакнула Лиза. – На балу насмотримся.

Марика пожала плечами – дескать, не хотите, как хотите – и пошла в сторону библиотеки: должно быть, хотела собрать побольше народу и пойти полюбоваться на Флер. Ангелина проводила ее скептическим взглядом и сказала:

– У меня в комнате есть офигенная штука, синтезатор нижнего белья. Пойдемте чулки себе хорошие сочиним?

Это было предложение, от которого невозможно отказаться – у Анны, разумеется, был личный синтезатор, но она согласно кивнула и, взяв Лизу за руку, сказала:

– Получается, пропустим еще и практикум.

– Да и бог с ним, – Ангелина только рукой махнула. – Хотя Скибинцев орать будет…

Скибинцев, молодой и рьяный, преподавал на первой базе всего пять лет, но за это время умудрился завоевать репутацию по-настоящему безжалостного учителя. Говорили, что если сдаешь ему зачет с третьего раза, то можешь считать, что тебе крупно повезло.

– Пусть орет, – решительно сказала Лиза. – Айда наряжаться.

Спустя полтора часа девушки посмотрели на себя в зеркало, и Лиза с удовольствием отметила, что они с легкостью могут красоваться на обложке любого модного журнала. Для себя Ангелина выбрала ярко-алое платье с пышной юбкой, усеянной мелкими искрами: когда она поворачивалась, искры увеличивались, наливались белым и рыжим, и тогда казалось, что девушка горит.

– Такой вот эффект, – с гордостью сообщила Ангелина и добавила: – Я сама сделала.

Анна, которая на фоне буйной яркости Ангелины и пышного платья Лизы выглядела очень скромно, почти целомудренно, некоторое время молчала, а затем промолвила:

– Лаверн обязательно сделает ее красавицей. Это совершенно точно.

Ангелина фыркнула и уперла руки в бока. Если превращение Флер в паучиху расстроило Анну до глубины души, то Ангелина совершенно искренне радовалась. Недавно в столовой Лиза слышала, как та говорила: «Будет надо – повторим. И паучиха будет еще за счастье».

Ангелина была решительной девушкой, в этом никто не сомневался.

– Он ей ума не прибавит, – заявила она. – И мыться каждый день не приучит. И спину держать прямо не заставит. И говорить о чем-то, кроме того, какая она умная, сколько книжек прочитала, а вы все тут только в сети сидите, идиоты!

Лиза невольно рассмеялась: Ангелина прекрасно скопировала Флер.

– По поводу прямой спины ты не права, – сказала она: ниточка в волосах не позволяла согнуться, даже когда сами волосы были подобраны в высокую прическу. – Ну а по поводу ума… Серега-то все-таки не дурак.

Анна шмыгнула носом. Казалось, она вот-вот расплачется. Ангелина приобняла ее за плечи и заявила:

– Даже если и дурак, он не последний на свете. Это не повод переживать.

Лиза не могла с ней не согласиться.

Конечно, состояние у студентов было не самым радужным – история с Флер и дополнительные занятия вряд ли могли кому-то добавить радости – но стоило войти в бальный зал, как настроение невольно становилось праздничным и светлым.

Лаверн провел в нем несколько дней, работая над украшениями, и теперь студенты восторженно ахали, глядя по сторонам. Это была самая настоящая старая сказка. Вдоль стен бального зала выросли стройные золотые деревья, и в переплетении их ветвей кружились звезды, а воздух наполняло ласковое пение невидимых птиц. Повинуясь запланированной схеме светляки то рассыпались по залу, ярко озаряя гостей, то сбивались в стайки по углам и опускали крылья: тогда свет становился тихим, неверным, таинственным – и с деревьев срывались сверкающие листья, которые подхватывал невидимый ветер и уносил под потолок, туда, где на бархатно-черном небе сверкали звезды. Потом в самом центре зала вдруг возникал пруд с белоснежными кувшинками, и по его зеркальной глади начинали танцевать розовые цапли, хлопая крыльями и осыпая собравшихся брызгами воды. Потом пруд и цапли исчезли, и на их месте появились огненные саламандры, которые свирепо стукнули хвостами друг по другу и растаяли.

– Здорово! – восторженно выдохнула Анна. Сейчас она забыла обо всем и стала похожа на ребенка, попавшего в сказочную страну, за каждым поворотом в которой скрывались удивительные чудеса и тайны. Ангелина, к которой сразу же подлетела вся ее свита, дотронулась до плеча Анны и сказала:

– Если что, то мы здесь.

Анна благодарно кивнула, и они с Лизой пошли по залу, высматривая Сергея, но ни его, ни Флер не было видно, и настроение Анны вновь стало хмурым. Лиза подумала, что уже начинает привыкать к этому бледному строгому личику, и ей это ужасно не понравилось.

– Думаешь, они где-то вместе, да? – предположила она. Анна неопределенно пожала плечами. Мимо проехала мышь на роликах, толкавшая столик с напитками. Даже мыши и крысы принарядились: на них сегодня были белые сюртуки и алые шляпки.

Анна пожала плечами.

– Не знаю. Может, просто где-то задерживается. В конце концов… – она сделала паузу и сказала: – В конце концов, Ангелина права. И он не последний, и я не хочу его мучить.

– Мне твой настрой совсем не нравится, – призналась Лиза. – Ты словно заранее сдалась.

Анна улыбнулась, словно всеми силами души пыталась приободриться и взять себя в руки.

– Я не сдалась, – ответила она. – Я просто не хочу никого мучить.

Лиза хотела было ответить, что не всегда и не во всем надо оставаться леди, но в это время светляки рассыпались над залом, рассеивая над собравшимися пыльцу с крылышек, и чужая воля повлекла Лизу вперед, туда, где в самом центре стоял Лаверн.

Сейчас снова стало ясно, что именно он хозяин всего: и бального зала, и собравшихся, и их будущего. Лиза оперлась на его протянутую руку и в какой-то миг увидела всех сразу: Ангелину с поклонниками, которая задумчиво выбирала, с кем танцевать первый, открывающий танец, Анну, задумчиво стоявшую поодаль, Сергея, который входил в зал в компании Филина, и Флер, пока еще никем не замеченную.

Флер была прекрасна. Ослепительно прекрасна. Волосы, обычно скрученные в лохматую дульку на макушке, теперь были уложены красивыми волнами, перевитыми жемчугом, сутулая спина расправилась, наверняка при помощи такого же волоска, к которому Лиза почти привыкла, и осанка Флер была почти королевской. Крыса-повариха не соврала: удивительное платье, подготовленное для Флер, было похоже на волшебную дымку, окутавшую девушку.

Это больше не была угрюмая заучка. В бальный зал вошла принцесса – знающая себе цену, уверенная и свободная.

Ее заметили – невозможно не заметить комету, которая разделяет небо пополам своим хвостом. Перед ней расступились – словно перед настоящей владычицей. Лиза замерла, вцепившись в руку Лаверна, потому что Сергей тоже увидел Флер.

Анна закусила губу.

– Не бойся, – то ли прошептал Лаверн, то ли Лиза просто услышала его мысли. – Не бойся за нее, все будет хорошо.

Если бы Лиза могла в это поверить!

Флер неторопливо шла среди расступавшихся сокурсников, которые теперь смотрели на нее совсем не так, как раньше. Теперь в их взглядах был неподдельный интерес – такой, о котором она раньше и мечтать не могла. А Сергей посмотрел на Флер, что-то негромко сказал к Филину и быстрым шагом двинулся к Анне.

Они были достаточно далеко, и Лиза не могла услышать слов Сергея, но все-таки услышала, как он сказал:

– Привет. Я в деканате задержался.

И грянула музыка невидимого оркестра.

Бал нахлынул на всех яркой шипучей волной – Лаверн легко подхватил Лизу, закружил ее в вальсе, и Лиза, которая имела очень слабое представление о том, что вообще происходит на балах, вдруг обнаружила, что двигается легко и свободно, что улыбается так, словно с плеч упал тяжеленный груз. Ей действительно стало очень хорошо на душе. Сергей сделал свой выбор, Флер пригласил какой-то второкурсник, смотревший на нее очень неравнодушно, и Лиза впервые за очень долгое время поняла, что все обязательно наладится.

– Ну наконец-то ты перестала в этом сомневаться, – довольно произнес фейери. – А то я уже начал обижаться. Такое недоверие!

– Как мне не сомневаться? – фыркнула Лиза. – Знал бы ты, как они оба мучились. И что теперь? Удалишь зернышко?

Фейери посмотрел так, что Лиза поняла: Лаверн задумал какую-то несомненную, особо пакостную гадость. На миг ей стало очень холодно, и краски бала отдалились и поблекли.

– Я удалил его сразу же, – серьезно произнес Лаверн. – Как только этот мальчик пришел со своей проблемой, я заглянул в ауру Флер и основательно ее вычистил.

Под каблук туфельки что-то попало, и Лиза едва не подвернула ногу. Лаверн поддержал ее, и она в очередной раз подумала о том, насколько у него сильные руки – и невольно призналась, что ей нравятся его прикосновения.

– Удалил? – растерянно переспросила Лиза, прекрасно понимая, что в глазах Лаверна выглядит полной дурой. – То есть, все это время никакого приворота не было? И ребята напрасно маялись?

– Не напрасно, – ответил Лаверн с прежней серьезностью. – Они научились ценить друг друга и делать правильный выбор в сложных ситуациях. Жертвовать своими желаниями ради счастья любимого человека…

– Это жестоко, – перебила его Лиза. – Зараза ты, Лаверн…

Она хотела сказать что-нибудь похлеще, но в этот миг все краски, запахи и звуки поблекли и отступили, словно Лаверн вытянул Лизу в пыльное зазеркалье, в котором есть только они вдвоем. Взвизгнули далекие скрипки, и стало тихо.

Танец закончился.

Некоторое время они стояли молча. Лаверн не выпускал Лизу, ее руки по-прежнему лежали у него на плечах. Это замершее мгновение, подумала Лиза, и так может быть вечно.

– Ты этого хочешь? – спросил Лаверн.

– Чего?

– Чтобы это длилось вечно.

– Хочу, – совершенно искренне промолвила Лиза. – И не хочу. Я хочу вернуться домой, Лаверн. В свой мир и свое время. А ты зараза. Язвительная, вредная зараза. Но…

– Что? – улыбнулся фейери. Похоже, он совершенно не обиделся на слова Лизы. Она шмыгнула носом и подумала, что готова расплакаться.

– Но я не хочу с тобой расставаться, – призналась она. – Я привыкла к тебе.

Это признание словно вырвалось из самой глубины души – открытое и честное, которое Лиза сама от себя скрывала все это время. И Лаверн улыбнулся, и в его улыбке не было привычной язвительности. Она была удивленной и растерянной, будто он почувствовал в себе что-то новое, неожиданное – почувствовал и не знал, что теперь с этим делать.

– Ох, несносная девчонка, – вздохнул он. – Жаль, что я к тебе не привык. Тут, видишь ли, проблема в том, что… – руки Лаверна на спине Лизы дрогнули, и он добавил: – Проблема в том, что я тебя полюбил. И мне от этого очень грустно.

Несколько мгновений Лиза чувствовала себя примерно как в тот день, когда упала на катке, и кто-то умудрился чиркнуть коньком ей по голове: не поймешь, где земля, где небо, все перевернулось, все утратило свои места, и ты изо всех сил стараешься понять, где ты, и что с тобой происходит. Потом она, кажется, догадалась и сказала:

– Ты будешь жить вечно, а я нет. Однажды я умру. Все дело в этом, да?

Лаверн устало прикрыл глаза. Кивнул. Лиза подумала, что надо быть сильной. Что надо принимать сложные решения и не бояться этого.

– Давай сначала поживем, – сказала она.

Когда они вернулись в бальный зал, то Лиза поняла, что никто не заметил их исчезновения. Они будто бы вырвались в другой мир на какую-то долю секунды. Лиза посмотрела по сторонам: Анна и Сергей танцевали и выглядели невероятно счастливыми. Заклятие было разрушено, и оба получили свободу. Флер кружилась со своим кавалером настолько изящно и легко, что стало ясно: без Лаверна тут не обошлось. Флер никогда не смогла бы танцевать так без его помощи.

Когда танец закончился, Лиза выскользнула из объятий Лаверна и, ловко пролавировав среди студентов, подошла к окну. Надо было понять, как действовать в сложившихся обстоятельствах, но у Лизы почти не оставалось на это времени.

Мышь катила вдоль стены столик с бокалами – Лиза подхватила один и осушила залпом, словно ключевую воду. Признание Лаверна никак не вписывалось в ее план – вернее, если бы Лиза сделала все так, как решила, это выставило бы ее идиоткой, прежде всего в собственных глазах.

Надо было взять себя в руки. Решение было близко, и, покосившись туда, где Филин со знанием дела дегустировал винцо в компании декана Брауна, Лиза поняла, что оно устроит и Царя-Ворона. Конечно, если допустить, что Царь-Ворон не желает им вреда.

Действовать надо было сразу, пока решимость не иссякла. Лиза сделала несколько глубоких вдохов и выдохов, пытаясь успокоиться и унять бешено стучащее сердце, и быстрым шагом направилась в сторону декана и заместителя.

– Добрый вечер, господин Браун, – улыбнулась она, отчаянно понимая, что выглядит совершенно дурацким образом. – Я с Андреем Петровичем хотела поговорить, можно? Вы не против?

Лунный аксолотль только лапами развел. Похоже, выпитое привело его в самое доброжелательное расположение духа. Филин осушил свой бокал и, бросив:

– Я сейчас, – отошел в сторону вместе с Лизой и поинтересовался: – Что случилось?

Чуть поодаль вальсировал робот: держа в лапках-манипуляторах щетку для чистки ковровых покрытий, он выписывал круги по полу и чуть ли не мурлыкал от удовольствия. Лиза негромко ответила:

– Мне нужно, чтоб все замерли, Андрей Петрович. Все-все. Вы можете?

Некоторое время Филин задумчиво смотрел на Лизу, и за знакомыми очертаниями его лица Лиза видела острые черты незваного гостя: Царь-Ворон не выходил из-за дверей чужого разума, но это не мешало ему внимательно слушать.

– Зачем? – спросил Филин и кашлянул: в голосе вновь появился хриплый птичий клекот. «Если Царь-Ворон появится сейчас, – испуганно подумала Лиза, – то война закончится, не начавшись».

– Я хочу попробовать спасти нас всех, – промолвила она. Понимание того, что нужно сделать, еще было смутным, туманным, как мгла над ночным болотом – но Лиза чувствовала, что идет правильным путем. – Если получится, то войны не будет.