Текст книги ""Фантастика 2025-112". Компиляция. Книги 1-30 (СИ)"

Автор книги: Лариса Петровичева

Соавторы: Дан Лебэл,Кристина Юраш,Александр Нерей,,Ольга Булгакова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 201 (всего у книги 340 страниц)

– Запрыгивай! И шлем надень, – примиряюще сказал дядька в нелепой советской каске и протянул мне точную её копию.

– Гипноз изучай. Не будешь тогда в смешных памперсах кататься. В край, из Америки себе привезёшь какой-нибудь космический, – бухтел я, надевая на голову предложенное средство защиты.

– Как зовут моего товарища? И почему он уже пенсионер? Инвалид какой-нибудь? – между прочим, спросил Угодник, тронувшись с места.

– Павлом. Семёновичем. Чуть постарше тебя… Был. Сейчас старик. Потом об этом. Всё равно, не поймёшь ничего, пока не вспомнишь самое главное! – перекрикивал я чудо-мотоцикл, а Николай катил себе и никуда не торопился. – Хвастаешься Харлеем невиданным? Вон, как народ глазеет. Что же ты так медленно?

– Думаю над твоими словами. Думаю, и удивляюсь.

– Над чем это? Что-то вспоминается? Мамка? Брат? Сестра? – зачастил я с вопросами, прогоняя недоумение, чему, собственно, можно удивляться, если и так всё ясно.

– Нет. Никого не вспомнил. И не думаю, что смогу. Зато удивляюсь тому, как ты сам во всё это веришь. В то, что городишь. Заблудился в сказках? Вроде, большой уже.

– Такой большой, что страшно становится. А пришёл за тобой из такой дали, что сам теперь не знаю, как обратно вернуться.

– Шутник. У самого память дырявая? Ты же тут так складно всё… Что я диву даюсь… Изумляюсь, тебя слушая. А ты какой-то беспризорник, получается?

– Я из другого… Города. Из сказки я. Только сказка моя жизнью называется. Чудес в ней полно. Побольше, чем у вас, хотя наши миры почти близнецы. Сейчас направо. В эту, в эту. Да, – скомандовал я, и мы свернули на родную улицу. – Пара кварталов и ещё раз направо. Там Пабло Испаньоль нас дожидается. Это улица, на которой ты жил до войны. Только с домом… С двором твоим позже познакомлю.

Мы подъехали к дедовой хате, но хозяина дома не оказалось. Я походил, покричал благим матом и на деда, и на Семалию, но ничего не помогло. Никто не отозвался.

– Байк не сломала, зато деда спрятала, да? Мир называется! – вопил я от безысходности, не зная, что предпринять.

– Ты точно здесь живёшь? Не забрался в чужую хату? А то соседи мигом милицию вызовут, – забеспокоился дядька.

– Местный я. Обретаюсь здесь и питаюсь. Временно, конечно. Я у вас, вроде как, в заполярной командировке. Но что-то мне перестают нравиться местные игры. Рыженькая! Не прикидывайся спящей красавицей, которая всем воронам нрави… Чёрный Во́рон! Точно! Туда едем. Не передумал ещё на тот свет?

Если что, у соседей спроси про хозяина этой хаты. Угловые Белобородовы, но с ними дед не очень. Во! С баб Дусей поговори, что на углу напротив. Айда! Мотоцикл тут можешь оставить. Во двор загоняй!

– И что я им скажу? Что нашёл беспризорного и сумасшедшего мальчишку?

– Про деда узнай. Кто он, откуда. Я всё про него знаю, но ты же мне не веришь, – расстроился я так, что земля начала уплывать из-под ног.

– Может, лучше о тебе узнать? Она твою мамку знает? Отца твоего? – сердобольно поинтересовался дядька.

– Чудак. Она всех знает. И мамка моя у неё на квартире жила, когда в Армавир из Михайловки приехала. На Колодочную фабрику, когда устраивалась. А папка мой, твой родной брат. Так что, повременим с этим, – отмахнулся я от дядьки. – А от баб Дуси и до твоей мамки один шаг останется.

– Так, что делаем? Может, до завтра потерпишь? Время будет, приеду, проведаю тебя. Вдруг, в твоей голове всё прояснится? Хотя, вряд ли. А вот, с хозяином хаты…

– Фото!.. Стой тут. С места не сходи. Я мигом. Ты же у деда в красном углу вместо иконы висишь! – заорал я не своим голосом и умчался в дедову комнату, вспомнив выцветшую довоенную фотографию парней с подружками, стоявших на фоне цветущей вишни.

Но не всё так просто в Семалии. То ли услышала мои вопли и мигом спрятала все фотографии с Николаем, то ли я перепутал и вспомнил, как всё было устроено в родном Скефии. В общем, никакой фотографии я не нашёл, хотя был уверен, что не далее, как утром лицезрел её на положенном месте.

– Войди сам. Не нашёл я ничего с тобой. Может, глянешь на другие фотки и кого-нибудь вспомнишь? – предложил дядьке, но тот не согласился.

– Чужая хата. И ты не в себе. Может, придёт её хозяин и взашей нас с тобой попрёт. Нет, уж. Или обождём, или давай уже на гору твою мотнёмся, а после неё опять сюда, – засомневался Угодник.

– Чудак. Ой, чудак. Если мы на гору въедем, оттуда тебе обратной дороги не будет. Я тебя в космос запущу, как деда до этого. Точно. А вдруг, он сейчас с ЭВМ беседует? С них станется. С Семалии и Павла. Заслала деда… Всех дедов? Все деды на Чёрном Во́роне тебя дожидаются? Или номера миров малюют корявыми… А я тут торможу? Мчим! Немедленно! – затрясся я от нетерпения и внеочередной догадки о сюрпризе, приготовленном миром.

– Не-не-не. Так не пойдёт. До станицы довезу, так и быть, а в табор твой, ни за что. Харлей жалко. Только-только обкатал, понимаешь…

– Здесь его оставь. Сами на автобусе… Во! На троллейбусе. А там, на попутках или пешком.

– Давай лучше к твоей баб Дусе. Не доверяю я пустой хате. И тебе. Сам пойми, – заколебался Угодник.

– Айда, – согласился я и пошагал на улицу. – К другим соседям тоже можешь зайти. Но к баб Дусе лучше.

Я по-деловому постучался в калитку к ещё незнакомой бабушке, жившей в хате на углу, и, представившись дальней роднёй Павла, попросил приютить иноземного монстра в лице мотоцикла Давидовича. Николай только поддакивал и моргал, не участвуя ни в каких приветствиях и расспросах.

– Баб Дусь, мы вечерком зайдём за ним, а то деда дома нет, а технику такую одну не оставишь. Договорились? Он нам присоветовал, ежели что, к вам обращаться. Квартирантки же ваши не укатят его? Вот и спасибочко, – тарахтел я без остановки, напрочь позабыв, что выглядел младшим братом Яшки-цыгана из «Неуловимых Мстителей», а Угодник подобием старшего брата Даньки.

– Где же я вас видела, касатики?.. Так оставьте, оставьте свою машинку. В уголок, к заборчику её. Значит, Павла родственники? Вдовствует старичок. Жалко, жалко. А что же вы так редко к нему приезжаете? Всё по фильмам снимаетесь? До Армавира черёд дошёл, значит? – вежливо согласилась соседка, и через пять минут мы уже шагали на остановку, невиданного мною, троллейбуса.

– Только, я на них не ездил, если что. Какой номер в город ходит?.. Да не переживай. Рубли у меня имеются. Куда хочешь заедем. Билеты же по пятаку? – волновался я и болтал, не переставая.

Потом продолжил молоть языком уже в новеньком просторном троллейбусе с длинными рожками, общаясь с попутчиками-пассажирами:

– Через Сенной переедем на нём? Вот и славно. А до дома пионеров?.. Нет? Нам в сторону военкомата. Оттуда пешком. Что, и в станицу автобус есть? А номер?.. А билет?

Не знаю, почему, но только мы с Николаем как-то неестественно быстро оказались в центре Старой станицы на конечной автобусной остановке. Как в ускоренном кино. Кадр, второй, третий, и мы у перепутья.

– Ну и куда дальше? – покосился с подозрением дядька.

– В табор, куда же ещё. К главному цыганскому барону. По тропке вверх пойдём. А сперва я в магазине лимонадом разживусь. Жажда замучает, пока до стартовой площадки поднимемся.

Мы посетили скромный станичный магазин и купили пару бутылок ситро, после чего, прихлёбывая прохладный лимонад, пошагали в дальний поход к бабкиной пещере. Дядька ступал бодро, но неустанно озирался, ожидая моих смуглых родственников, затаившихся в засаде, готовых с криками и улюлюканьем вот-вот выскочить нам навстречу.

– Табора я не вижу. Надурил? Или пошутил? Куда карабкаемся? – приступил он к расспросам, успокоившись окончательно.

– Только вперёд. В сказку. Сейчас узнаем у тётеньки ЭВМ, как твою амнезию вылечить, – уклонился я от подробностей, собираясь провести полноценный инструктаж уже у пещеры с последующим вручением пропуска-допуска.

«Тридцать шесть минус восемнадцать. Осталось восемнадцать. Отдам один – семнадцать на остатке. Сойдёт», – сверил я бухгалтерию и на скорую руку обдумал план обучения.

– Сейчас найдём ракушечную пещеру, потом ты её хорошенько проверишь, и всё ощупаешь. После говорить будем. Что, как, куда, зачем, почему, и так далее. Как только согласишься лететь, впаяю тебе допуск к секретам, а потом отправимся к солнцу. Ну, или к антихристу, как Павел высказывался, когда я его в первый раз украл из этого мира и в подземелье засунул.

– Чудно глаголешь, ой, чудно. Сам-то себя слышишь? Кто в такие небылицы поверит? – поддержал беседу Угодник, допивая остатки лимонада.

– А кто Христу верил? Верующие верили, а остальные потом локти кусали.

– И то верно. Но на его роль ты не дотягиваешь. Мелковат, – почти согласился дядька.

– То сын Божий, а я твой племянник. Сравнил тоже. Пришли. Ступай в пещеру. Ищи цыган-пройдох или иной подвох. Я тут обожду, – скомандовал я, остановившись у входа в красную норку.

Угодник осторожно заглянул в «преисподнюю», а потом, уже смелее, вступил внутрь для осмотра отсутствовавших достопримечательностей.

– Пустая. Пещерка, как пещерка. Ничего примечательного. И ракушка больно крупная и цветная. На кой её выкопали? Подземный ход, что ли, строили, а потом передумали?

– Точно. Подземный ход и есть, – поддакнул я и приступил к ликбезу. – Построили её в приснопамятные времена, когда разумная жизнь только-только зародилась.

…А теперь, дяденька, садись на травку и послушай сказку. Не о тебе. Ты сейчас, вроде, спящей красавицы, а я пришёл тебя разбудить от морока. Извини, но целоваться не будем. Начинаю.

Жила была звездочка по имени Солнце. Родилось у неё пятеро планет дочек и четверо сыновей. Общим числом девять. Но я сейчас не о Марсах и Венерах, а о земле. О девяти близнецах-землях. Назвала она их по именам, как и полагается. Вырастила, выучила. Обзавелись они природой, людьми. А мамка так и присматривала за ними, так и подсказывала. И сейчас она на них смотрит и не моргает. Сам же видишь её на небе.

А людишки… И девчонки, и мальчишки, все одинаковые. На всех планетах почти, как зеркальные отражения…

– К чему небылицы твои? Куда дальше шагать? Где дверь в ад? Я парень взрослый, так что, выворачивай что-то там и… Предъявляй. Всё равно, я сейчас сам не свой. Мне не до сказок. Память же от них не проснётся, – раскомандовался Николай, не пожелав слушать мой инструктаж.

– Можно и так. Сценарий, как ты говорил, позволяет, – покончил я со сказкой и начал обучение. – У меня в левом локте допуск с пропуском на восемнадцать этажей. Сейчас тебе один передам, и мы пройдём сквозь стену пещеры. Да-да, не улыбайся. Окажемся на астероиде, который у самого солнца. Чёрный Во́рон называется. Там ничего интересного, если, конечно, не включить ЭВМ. Круглая пещера с дымоходом, и всё. Как туда прибудем – продолжим сказку. Договорились?

– Валяй. Домой уже пора возвращаться. Надоели твои шуточки. Ну, да, сам повёлся, как наивный ребёнок, – нехотя согласился Угодник.

– Сейчас у тебя волосёнки подпрыгнут, и мурашки врассыпную бросятся. Скуку, как рукой снимет. Подставляй левый локоть, – приказал я и закатал свой рукав.

– На. Паяй, чудо цыганское. Сказочни… Как ты это сделал? – вздрогнул дядька, что-то почувствовав, а я, по запарке, взял и, как всем Павлам, впаял ему пару пропусков вместо одного.

Ткнул два раза кряду, а только потом опомнился.

– Ёшеньки-кошеньки. Шестнадцать осталось. Чумичка дырявая! Ладно. Что сделано, то сделано. Почувствовал прилив сил? Зашевелилось всё на свете? То-то же. Готов к труду и обороне? – торжественно провещал я, гордясь собою. – Сумел родного дядьку до пещеры привесть. Хоть одна благая весть. Пошли? Или пропитаешься неведомыми чувствами?

– Точно всё дыбом. Но отчего так? – выпучил глазки мой ученик.

– Почувствовал пещеру. Всем существом почуял. И она тебя признала. Теперь пропускать будет. Куда сам пожелаешь. Ко всем девяти мирам по первому требованию. К девяти близнецам из моей сказки про солнце, – сказал я и пошагал в пещеру. – Сейчас все чувства с ума сойдут. Не пугайся. Все так и должно быть. Делай, как я. Зажмурься и иди. Через десять шагов я тебя встречу и остановлю. Уже внутри с тобой окажемся. Договорились?

– Д-да. Да. Готов к… Готов, – еле выговорил Григорьевич старший и последовал за мной в неизвестность.

– Жмурься. Смотреть нельзя ни в коем случае. Топай и шаги считай. Делай, как все инопланетники и земляне, – подбодрил я Николая и шагнул в ракушечную стену.

Самопожертвование

«Объект Раз» оказался пустым и неприветливым. Никакими Павлами в нём и не пахло. Мои надежды на быстрое выздоровление Угодника начали таять, а сам Николай не спешил со своей материализацией. Задержался почему-то десятый последователь. То ли испугался моего волшебного исчезновения, то ли побоялся оказаться в настоящей преисподней, мне было не ясно.

Я замер посреди ракушечного безмолвия, не обнаружив никого из бородачей-разбойников, на которых возлагал врачебно-лечебные надежды на помощь в возвращении памяти Угоднику. Но, видно, снова злые и тёмные силы сыграли со мной добрую шутку.

– Это Александр Скефийский из миров Кармалии-Светлидии. Включаю Образ в работу! – крикнул я громогласно, разгоняя дурные предчувствия, и поймал себя на мысли, что уже не впервой назвал себя новым мирным прозвищем.

Как это ни странно, но пещера не отреагировала на команду и после извергнутых мною молний не включилась.

– Что за новости? Сломалась, что ли? Отключили на техобслуживание? – испугался я внешне, но в душе остался спокойным. – Выход и сам найду, конечно. Вот только внимательней нужно, если, вдруг, в соседний шлюз…

Прервал я разглагольствования, так как услышал знакомый звук опускавшегося лифта, а потом вздрогнул всем существом от мгновенно наступившего сумрака.

– Обслуживающий персонал пожаловал? Они хоть на людей похожи? – подбадривал себя вопросами, пока тьма от тени спускавшегося цилиндра не начала рассеиваться.

Лифт приземлился, а я, дрожа всем телом, подошёл к его дверце, собираясь познакомиться с неизвестными инопланетниками, бесцеремонно выключившими мою двоюродную ЭВМ из космической розетки.

Дверца распахнулась и… Никого в кабинке не оказалось.

«Зайди!» – прочитал на белом листе бумаги, приклеенном на внутренней стороне кабины, и задрожал ещё сильнее.

– Мать честная! Почерк-то мой. Я написал? Но когда?

Конечно, никто мне не ответил. Пришлось набираться мужества и входить в кабину, клацая зубами от дрожи, как пресловутая Жучка после купания в проруби.

Лифт захлопнулся, тронулся в путь, а я почему-то сразу же успокоился. Будто, действительно, не впервой, вот так, поднимался незнамо в какую астероидную неизвестность.

Через положенное время дверца распахнулась, а я, оказавшись во всё том же стандартном белом коридоре, пошагал вперёд, увидев на одной из дверей следующий листок с надписью «Твоя».

Представившись, как обычно, левым локтем, вошёл в личные апартаменты. Ничего необычного. Всё то же самое. Диван, спящий экран теле-окошка и дверь в коридор с входами в ванную и на кухню.

Обессилев от нервного перенапряжения, упал на мягкий диван, решив недолго посидеть, подумать обо всём случившемся и не случившемся, начиная с бегства Угодника, но мне не дали. Окно включилось. Не просто по-весеннему зазеленело, а именно включилось.

«Здравствуй, Александр Скефийский, – бодренько, так, с огоньком, поздоровался я из телеэкрана. – Всё понимаю. В шоке. Я это ты. Только, я немного умней, потому как, с помощью Образа, взял и состряпал для себя будущего эту запись».

Я не поверил собственным глазам. И ушам. И всему, что было с собой в тот момент из супового набора чувств.

На меня бесцеремонно глазело моё полное отражение и вещало, как заправский диктор Центрального Телевидения. Пришлось собираться с силами и слушать самого себя, только на несколько дней моложе.

«Повторяю, ты же, скорее всего, отвлёкся.

Семалия, по какой-то радостной для неё причине, сыграла с тобой очередную и очень злую шутку. Лишила памяти. И, кстати, не единожды. Ты уже восемь раз к ряду разыскивал Калику, а находил Угодника. Восемь раз! Стало быть, именно столько раз одаривал его пропусками и допусками.

Итого: единственная пара допусков на остатке.

Печально? А то. Но, как ни удивляйся, а это твоё собственное решение.

Объяснить? Пожалуйста.

Заподозрив неладное после следующего… Второго пробуждения, я повторил на бис поиски Калики и убедился… Уже в пещере убедился…

Нет, не так.

Если по-честному, когда включил пещеру, тогда только вспомнил, что снова обозвал себя Скефийским, а потом переспросил ЭВМ, с чего мне так показалось. Понятно излагаю?»

– Понятно, – выдохнул я, обречённо.

«В общем-то, у неё узнал, что, действительно, не впервой. Потом, уже после истерики… Короче, вместе с ней проанализировал и спрогнозировал нехорошее поведение Семалии, и понял, что они задумали выцыганить все мои пропуски, чтобы…

Первый вариант: чтобы я никуда с планеты не делся, потому как, такой казак в их мирном хозяйстве весьма кстати.

Второй вариант: чтобы Угодник смог самостоятельно отбыть в неизвестное место для какого-то обучения божественному мастерству. Будто бы этому можно у кого-нибудь научиться.

Далее. Я… То есть, ты, собирался… Не так.

Я тут долго ошивался и узнал у нашей подружки ЭВМ, как можно вернуть память.

Надоумила. А как же. Нужно отправить Николая не куда-нибудь на глупое обучение, а на Тичарити. На Греноли, то есть. “А зачем?” Спросишь ты. И ты же себе ответишь.

Затем, что именно там находятся все записи моих воспоминаний, когда шесть дней кряду рассказывал Пещерычу всё, что происходило со мной, с дедом, с самим Угодником, с бабулей, со всеми нашими близнецами, и так далее.

Смекнул? То-то же. После такого вмешательства в его светлую голову, никакой мирный сглаз не выдержит. Пеплом развеется.

Зачем так делать? Ну, не знаю. Посиди, сам ещё раз подумай. Может, перерешаешь. Но по моей просьбе Образ запросила ЭВМ Греноли, и ответ пришёл моментально.

“Воспроизведение личных воспоминаний стороннему лицу разрешается. Уровень допуска разрешающего – не ниже десятого”.

Вот я и зарегистрировал официальное разрешение в тот же день. Так что, как поедет в Школу Угодников, в которую, кстати, нужен пятнадцатый уровень допуска, ЭВМ его предупредит, чтобы дурью не маялся. Чтобы сразу же рванул за памятью в родной дом Пещерыча.

У меня всё.

Или нет? Напомню, что это не жертва, хотя очень на неё похоже. Это моё, а, значит, твоё сознательное решение.

С Образом я договорился, как только ты в восьмой раз явишься, направить тебя прямиком в каюту и включить моё второе в жизни телевыступление. Для этого бумажки с посланиями развесил.

Надеюсь, что всё именно так произошло, потому что она ещё как-то загипнотизирует меня перед возвращением к Семалии. Узоры обещает показать, чтобы краткосрочная память притупилась.

Хоть бы всё у нас с тобой получилось!

Теперь сам решай, признаваться Семалии, что ты всё знаешь, или нет. Можешь отсюда телепортом катапультироваться на Греноли, там подождать Угодника. Смотри сам.

Кстати. Почему я так всё решил? Потому что память Угоднику могут не отдать, а просто научить его новым трюкам и фокусам, как дрессированную собачку, и вместо косточки якобы одарить бессмертием. Останется он тогда не дядькой Колькой, а Петром Каликой. Всё осознал?.. Выключаюсь.

Ой, боженька. Что же я наделал? Прости меня. Живи, как знаешь. Прощай, Скефийский».

Телевизор перестал демонстрировать запись и сразу же выключился, а я, как сидел на диване, так и окаменел, превратившись от увиденного и услышанного в памятник слабоумию. Оглох, онемел и перестал что-либо соображать и чувствовать. Спрятался в своей тайной комнате с надписью о мешках с парадоксами, ещё и дверку на засов закрыл.

Сколько так высидел – понятия не имел. Пришёл в себя уже на кухне с ложкой наголо и упаковкой готового мороженого. Пришлось обедать, чем инопланетники послали.

– К ЭВМ пойду. С ней потолкую, – начал думать вслух, прикончив внеземной пломбир. – Пусть дальше погадает на контурных картах, какая дальняя дорога меня ждёт.

А Семалии признаться, что раскусил её?.. Сперва к Образу. Узнать нужно, не влияет ли мир на компьютер? Если никак не отразится моё бахвальство, тогда, как сложится, так сложится. Заговорит по-человечески, объяснит своё поведение – признаюсь, а нет, судить не буду. Вдруг, придётся здесь асими… Что-то там. Ведь последнюю пару допусков тоже может запросто забрать.

Как это, интересно, Угодник ничего не чувствовал своими мурашками, гуляя по пещере, если имел уже четырнадцать допусков? Семалия, что ли, смогла приглушить пещеру? Или притупить его собственные чувства?.. Точно. А потом, как по команде, отпустить. Чувствуй, но ничего не вспоминай!

Коварная тётенька. Хотя… Может, как Скефий в моём мороке с ремнём, не виновная?..

Чушь. Кто же тогда? Сама Кармальдия?.. А вот это уже пугает.

* * *

Перестав откладывать в долгий ящик неприятности, вернее, расследование оных, я собрался с мужеством и прибыл на разговор к ЭВМ.

– Красавица! Ты же, вроде, другая была? – мигом позабыл зачем, собственно, вызвал ЭВМ на разговор, когда предо мной во всей неземной красе предстала тётенька Образ.

– Я, как и все женщины, одним воплощением или образом не ограничилась. Команды на отключение функции «Творчество» не поступило? Нет. Буду чередовать некоторое количество переменных, пока не остановлюсь на какой-нибудь одной. Или не остановлюсь, – заявила ЭВМ, демонстрируя возможности в создании голографических объектов дамского сословия, их нарядов и жестов с мимикой.

– Я уже забыл, зачем пришёл. Ну и ладно. В следующий раз, когда при вызове услышите моё прозвище «Скефийский» – появитесь девчушкой-зеленоглазкой. Или каким-нибудь персонажем из мультика. Только не тётенькой. У меня с ними не ладится. Хотя, конечно, вы красавица писаная. Слов нет.

Так о чём это я? Ах, да. Критерий опознан. Голос можете свой оставить. И что-то ещё…

Точно. Если признаюсь миру, что задумал его обмануть, он на вас никак повлиять не сможет? – пришёл я в себя от непривычных картинок и взялся за ум.

– О каком обмане идёт речь? Угрозы? Шантаж? Иначе мир доложит, куда следует, а через некоторое время из другой звёздной системы ко мне прибудет персонал для полного перепрограммирования. И тогда никакого имиджа, творчества, и так далее.

– Как быстро это происходит? – испугался я одного выражения «куда следует», хотя понял, что имелась в виду мамка Кармальдия.

– В течение месяца прибудут обязательно.

– Вот, значит, как. Тогда нужно язык придержать. Что же делать? У вас пожить, пока не перепрыгну на Греноли? Или разузнать, где находятся умные отшельники? Может, самому хозяйку Природы найти?.. Тут какой ближайший мир с полным комплектом Природы и её хозяйки?

– Вам понадобится какой-нибудь молодой мир с зарождающейся природой. Или другой, с более лояльным отношением к вурдалакам и их Природам. К сожалению, такие подробности можно узнать только при непосредственном контакте с ЭВМ, или с самими астрами.

По цитатам из трудов философов и мыслителей, я знаю, что в галактике имеются звёзды, покровительствующие изгоям Природам и Дарующим жизнь. Они называют их «Резервами» или «Резервациями». Некоторых из них привлекают для оборудования непригодных для жизни астероидов или планет с отсутствием каких-либо предпосылок на саму возможность биологической жизни.

В моей базовой памяти огромное количество звёзд и планет, но сведений, которые из них в настоящее время являются Резервацией, к сожалению, нет. Извините, – закончила Образ лекцию, от которой мне нисколечко не полегчало.

– Жаль, конечно. А астралом их найти можно? Хотя, не уверен, что обучен такому.

– Во время таких путешествий вы простой сторонний наблюдатель. Поэтому не можете узнать что-либо или спросить. Как вы понимаете, даже если отыщете данное место, понятнее от этого не станет. Никто из таких объектов с табличками на груди не ходит.

– С какими ещё табличками? – недопонял я.

– «Я Дарующая Жизнь, которую вы ищете». И потом, никому не известно, в каком виде, или в каком образе они пребывают в спячке при таком бесконечном ожидании.

– Значит, как ни крути, придётся вернуться на планету, – пришёл я к печальному умозаключению.

– С вашего разрешения, я могу рассказать легенду о Головастике. По-моему, именно ею руководствуются миры, играя с вами в обман с памятью.

– Тогда я окажусь вооружённым таким знанием. Но мне, всё одно же, придётся выходить в свет. Так что, спасибо.

…Там же всё хорошо заканчивается?

– Если считать, что необъяснимое исчезновение – это хорошо, тогда, да. Он убывает в неизвестном направлении, оставив после себя великие начинания по полному переустройству уже существующих миров, а, возможно, и начала зарождения второго круга младших планет-близнецов.

– Легче не стало. Ну, да, спасибо вам на добром слове. Если других новостей нет, тогда пойду в Семалию, – решил я закругляться и не откладывать неизбежного визита «вежливости».

– Особых нет. Но ваш куратор, контактёр номер восемь, интересовался планетой Ревелия, которая спутник астры Венерия-Вардакия. Я проинформировала о требуемом пропуске для посещения этой планеты и сообщила координаты самой звезды.

– Мне это не интересно, – отмахнулся я от каких-то Ревелий и их мамок с труднопроизносимыми именами.

– Возможно, я вас заинтересую, когда озвучу требуемый для её посещения уровень допуска.

– Восемнадцатый? – вздрогнул я всем телом, угадав, к чему клонит ЭВМ.

– Да. А теперь, с вашего разрешения, активирую символ выхода и отключусь. До свидания, – попрощалась Образ и затемнила пещеру.

– Влип, очкарик? Или так всё и задумывалось? Терять-то, всё одно, нечего, – начал я невесёлые рассуждения. – Собирался поговорить с Семалией? Получи и распишись. А на то что без пропусков останусь – наплевать и забыть. Не больно-то интересно по ним шастать... Так что? В путь? Символ долго гореть не будет. В путь.

* * *

Прибыв в земную пещеру на закате, я целеустремлённо пошагал вниз по тропке. Собрался от самого Фортштадта добираться к Семалийскому Павлу своими силами. Ну, в крайнем случае, во второй части предлинного пути воспользоваться троллейбусом.

Старался ни о чём не думать, даже остатки рублёвого капитала переложил в нагрудный карман, чтобы монетки поменьше звякали друг о дружку, но и это не помогло.

«Всё уже знаешь?» – прозвучало в голове тем же, коварным женским голосом.

– Разумеется, – проворчал я и продолжил турпоход.

«Злишься?»

– Сама-то как думаешь?

«Я хочу перед тобой извиниться», – начала оправдываться мир.

– Для чего? Завтра всё с самого начала обстряпаешь, пропуски последние выцыганишь, а потом извиняйся. Обманули дурачка на шесть рубликов. Ха-ха-ха.

«Понимаю, как это выглядит со стороны, но тому были веские причины…»

– Плевать. Всё правильно сделала. Поделом. В вашу космическую школу Угодников восемнадцатый уровень нужен? Завтра же его получишь. Так что, нечего оправдываться, – не захотел я выслушивать унижения огромного мира, тем более что сам собирался обвести её вокруг пальца.

«О чём ты? Какая школа? Кто заплёл, как ты говоришь? Давай уже пообщаемся. Не вредничай. Может, ты всё неправильно понял?» – прицепилась ко мне Семалия, как тот клещ.

– Неправильно? Каждый день хожу марионеткой к Калике, а отыскиваю родного дядьку, и ничего не понимаю? Я же предупреждал, что мои мозги по-другому устроены? Предупреждал. Теперь не обижайтесь. А в ваши Венерические Бардаки дядька не попадёт, так и знайте, – выпалил я правду-матку, явно погорячившись, но сдерживаться и полировать мысли помехами терпение кончилось.

«Чудак. И как ты этому помешать собрался?.. Если снова потеряешь память и отдашь последнюю пару пропусков? Ха-ха-ха!.. Гипотетически? А никак.

Понимаю, что с твоей стороны всё выглядит крайне оскорбительно, но это совершенно не так. Потом… Когда узнаешь правду о мирах Кармальдии, устыдишься своих мыслей. Помяни моё слово», – каким-то уж больно странным способом, то ли извинилась Семалия, то ли попыталась меня успокоить.

– Если честно, я с самого первого… Вернее, со второго дня всё понял и принял меры. Все остальные разы добровольно отдавал допуски вашему Петру Калике, видя в нём дядьку Николая Угодника. Я и в первый раз, и во второй, так же добровольно отдавал. А о своём умственном затмении сам попросил Образ, и она мне стёрла краткосрочную память какими-то бегающими узорами.

Кстати, она тебя боится. Ну, что ты пожалуешься мамке, а та вызовет ремонтников, и те сотрут все её творческие художества, – раскрыл я все карты и, наконец-то, вздохнул с облегчением.

«Не понимаю, о чём ты? Мы всё сделали по пророчеству. Всё согласно легенде. И в ней сказано, что всё происходящее с тобой – твой экзамен на зрелость. Твой, а не наш.

Думаешь, я с лёгким сердцем следовала мамкиным наставлениям? Ошибаешься. Всё, что с тобой было и есть, твоё и для тебя.

Мы прекрасно жили до твоего появления. Но ты прибыл, а стало быть, и мы обязаны нести за тебя ответственность.

А там, доберётся твой дядька к Ватарии-Изарсии, не доберётся, вызовет её, не вызовет… Значения большого не имеет. Обходились до сегодняшнего дня без Дарующей Жизнь, и дальше обойдёмся. Извиняться и оправдываться, зато, не нужно будет. Но и ты вместе с этим свой экзамен провалишь».

– Какая ещё Ватария? Стихия ваша? Он что, не в школу Угодников поедет? Должен поехать? – ужаснулся я, что своей заумностью натворил ещё большей беды.

«Какая школа? Он по твоей подсказке должен добраться в ближайшую Резервацию. Туда, где обитают изгнанные Дарующие, обвинённые в вампиризме и прочих грехах. Лично я не верю, что они ни в чём не виноваты, но это ты всем должен доказывать, а не мы!» – возмутилась Семалия и ненадолго умолкла.

Подхватила меня перед станицей и перенесла в дедовский огород.

«Поступай, как знаешь. Я свою роль доиграла. Сделала всё, что должна была. А должна была открыться тебе. Открылась. Теперь сам всем командуй».

– Так будем Угоднику память возвращать или нет? – прокричал я благим матом, стоя посреди огорода, но ответа не дождался.

От Семалии не дождался, а от деда – пожалуйста.

– Будем-будем. Ещё как, будем, – промямлил из двора старикашка. – Нам без Угодников никак нельзя. А какой же это Угодник, если беспамятный? Светить он как будет? Добро сеять? Людям помогать?

– Ты, что же, дед? Память не терял, получается? Помогал миру с моим обманом? – обомлел я от пожилого коварства и жульничества.

– Как это не терял? Ещё как, терял. Но до того дал особое на то позволение. Объяснила мира всё требуемое, вот я своё согласие и выдал. Ежели для тебя надо, то никаких стариковских мозгов не жалко, – признался коварный заговорщик.

– Что-то я запутался. Угодник есть, но без памяти. Дед есть, но партизан-подпольщик. Мир есть коварный и жестокий, но добрый, как тот папка с ремнём, когда приговаривал: «Это тебе на пользу!»