Текст книги ""Фантастика 2025-112". Компиляция. Книги 1-30 (СИ)"

Автор книги: Лариса Петровичева

– Мне больше по нраву дела, – тихо рассмеялась она.

Лаэрту хватило этого намека. Он наклонился и поцеловал любимую. Поцелуй пьянил, наполнял сердце искрящимся восторгом, растворял тревоги. Сомнений в том, что Рэна Таньйин очень скоро станет госпожой Райнделл, не возникало.

Конец

Дорогие Читатели,

спасибо, что были со мной и с этими героями. Надеюсь, вам понравилась история)

Я буду рада, если другие мои книги Вас заинтересуют)

Ольга Булгакова
Вещь. Империя Терон

Из-за горизонта медленно и величественно выплывала луна. Долгожданное полнолуние уже завтра! Всего через сутки в это же время Фарсим, наконец, узнает ответ на главный вопрос своей жизни.

В руках толстый золотой диск с одиннадцатью углублениями. Мягкий блеск металла, ласкающие пальцы ложбинки и выемки завораживали не меньше изящных насечек незнакомых рун. Уникальная вещь, прекрасная. Бесспорный шедевр, дополнить который могут лишь драгоценные камни. Какое счастье, что они уже подготовлены!

Сапфир, изумруд, рубин, янтарь, аметист, малахит, сердолик, топаз голубой и дымчатый, белый бриллиант лежат на столе. Все камни одного размера, одинаковой формы, огранка совпадает идеально. Будь Фарсим ювелиром, его сердце пело бы от восторга при виде такого совершенства. Но мага, любовно поглаживающего камни, больше интересовал будущий ритуал, окончание долгой и кропотливой работы, которая занимала его мысли последние годы. Правда, без содействия императора и гильдии магов изготовить строго по чертежу диск и собрать все камни Фарсиму бы не удалось. Последний, самый важный камень, черный круглый бриллиант размером с перепелиное яйцо, доставили с другого континента.

Фарсим протянул к камню руку, но пальцы прошли сквозь него…

Эльф в ужасе проснулся, резко сел на постели. Сердце тревожно стучало, колотилось в груди.

– Его привезут уже на следующей неделе, – прошептал маг золотому диску, лежащему на тумбочке у изголовья кровати. – Уже на следующей неделе.

Не сдержавшись, Фарсим взял еще незавершенный артефакт и прижал к груди, утешая, убаюкивая, будто дитя. Золотой диск и одиннадцать камней… Старый сон, который уже скоро станет реальностью.

Маг встал, проверил охранные плетения на двери и окнах, и только после этого вернулся в постель. Настороженно прислушиваясь к редким вскрикам ночных птиц, Фарсим натянул на плечи одеяло. Подумать только, совсем недавно в защитных заклинаниях не было никакой необходимости! Все, буквально все его знакомые поддерживали идею создания артефакта, все помогали! Даже император Ардир!

Конечно, поначалу многие относились к навязчивым снам об артефакте со скепсисом. Даже сам Фарсим думал, что перетрудился, поэтому и снится всякая чепуха. Но со временем сны стали четче, красочней, и в надежде избавиться от наваждения маг обратился к художнику. Благодаря его таланту артефакт выглядел на бумаге объемным и почти осязаемым. С тех пор желание подержать в руках настоящую вещь, ощутить тепло золота и почувствовать силу объединенных камней определяло жизнь Фарсима.

Ради этого артефакта эльф ездил на другой конец континента, лишь бы купить правильные камни. Ради этой цели он забросил научную деятельность, отказался от двух перспективных учеников, продал дом в центре столицы империи. Все вырученное за дом золото ушло на отливку и украшение диска замысловатыми письменами из снов, но об этом шаге Фарсим не пожалел ни разу. Диск, увесистый и реальный, производил на магов, к которым эльф обращался за помощью, неизгладимое впечатление. Они с охотой давали деньги на поиски и огранку нужных камней, строили предположения о том, какими свойствами будет обладать собранный артефакт. Ни один из имперских языковедов не смог расшифровать надписи на диске, но ни Фарсима, ни его все более многочисленных сторонников это не расхолаживало.

Алхимики считали артефакт ключом к созданию эликсира вечной молодости и лекарства от всех болезней. Языковеды думали, что предмет с непонятными надписями, поможет понимать любой язык прошлого, настоящего и будущего. Маги полагали, что артефакт усилит волшебную мощь тех, кто будет рядом во время ритуала соединения камней на диске. О многочасовых дискуссиях, когда гильдия магов определяла, кто на каком расстоянии займет место от артефакта во время ритуала, Фарсим предпочитал не вспоминать. Слишком многие стали врагами из-за призрачной возможности усилить могущество.

Артефактом заинтересовались и далекие от научных изысканий миряне с вполне приземленными интересами. Люди, министры и купцы, искренне считали, что артефакт позволит им если не обрести бессмертие, то сравниться по продолжительности жизни с эльфами.

Император Ардир отчего-то думал, что артефакт укрепит границы страны или вызовет непобедимую армию, во всем послушную правителю. Императрица Мадаис надеялась, что артефакт поможет ей родить долгожданного сына и вернет былую симпатию мужа. Красивая эльфийка с грустью посматривала на принцессу Амаэль, забавляющуюся с приготовленными для ритуала камнями. Все знали, что отношения правящей пары разладились из-за того, что первым и единственным ребенком была девочка, а череда выкидышей делала рождение наследника маловероятным. Поговаривали, император скоро поддастся на уговоры любовниц и сошлет жену в какой-нибудь отдаленный городишко, а настоящей правительницей станет та из женщин, что родит ему сына.

Фарсим с вымученной улыбкой, больше похожей на гримасу, наблюдал за принцессой и вполуха слушал жалобы венценосной эльфийки. Для нее он был новым приближенным, новым ученым, имеющим влияние на постепенно отдаляющегося супруга, поэтому императрица проводила с Фарсимом много времени. Пыталась, показывая, что тоже разделяет интерес к артефакту, вновь привлечь внимание мужа.

Чаяния императрицы Мадаис были магу безразличны. Если бы правящая чета не поддерживала Фарсима деньгами, он не стал бы терпеть ни печальную эльфийку, ни черноволосую принцессу, норовящую вставить камни в драгоценный диск до ритуала. Маг выставил бы их вон! Но поддержка Ардира с лихвой оплачивала временные неудобства от визитов императрицы. К тому же Фарсим утешался мыслью, что и придворные дамы, желая угодить Мадаис, расхваливали артефакт и, сами того не замечая, создавали для мага небольшую, но действенную армию поддержки. Правда, учитывая всеобщее воодушевление и число активных сторонников, Фарсим даже не думал, что ему может понадобиться такая армия.

Все изменилось за два месяца до ритуала. Именно тогда в императорскую стражу приняли молодого и очень талантливого эльфийского мага. О Нальясе и его мастерстве ходили слухи с тех пор, как он во время ежегодного состязания воинов и магов одолел в бою восемь противников. Результат впечатлил правителя настолько, что в тот же день был подписан указ о зачислении Нальяса в магическую императорскую стажу. В силу он вступал только через год, в день совершеннолетия юного, по эльфийским меркам, победителя.

Пятидесятилетний выскочка буквально в первую же неделю на службе заявил, что изумительный и совершенный артефакт Фарсима несет зло. Будто этого крамольного высказывания было мало, Нальяс утверждал, что собирать артефакт, не зная точно, каким свойствами он будет обладать, – верх безрассудства. Фарсим, как ответственный за это важное для империи Терон исследование, которое, несомненно, должно было стать великим научным прорывом, мог бы стерпеть и такие высказывания молодого собрата по гильдии. Но не то, что он добился аудиенции у императора! Не его попытки настроить Ардира против артефакта!

По счастью, императору хватило мудрости не отказаться от шанса всей жизни. Правитель, хоть и стал чаще задавать вопросы о предполагаемом назначении Вещи, от решения собрать артефакт не отказался. Он неизменно интересовался подготовкой к ритуалу в Арросе, в удаленном от столице городе, славящемся целебными горячими источниками. Почему ритуал следовало проводить именно там, Фарсим объяснить не мог. Он просто знал правильное время и место.

Хотя объяснить это местному лорду оказалось не так просто. Идея принимать у себя в замке множество людей и эльфов не привлекала пожилого землевладельца. В предварительном разговоре с Фарсимом эльф кривил губы, бросал исподлобья хмурые взгляды и, судя по всему, был настроен отказать магу. Надеясь переломить ситуацию, Фарсим упомянул, что сам император с супругой и дочерью будет в числе гостей. Это произвело на лорда совсем не то впечатление, на которое маг рассчитывал. Эльф стал отнекиваться, оправдываться тем, что боится не угодить правителю. Фарсиму пришлось на свой страх и риск пообещать, что все затраты на содержание многочисленных гостей будут возмещены из государственной казны. Только после этого лорд согласился.

Пожилой собеседник вчитывался в договор, а потом аккуратно выводил подпись под разрешением провести ритуал во внутреннем дворе замка. Наблюдая за ним, Фарсим полсотни раз пожалел о том, что не решился вывезти из столицы золотой диск, взять его в поездку. Еще никто ни разу не отказывал магу, если разговор шел рядом с артефактом. Оставалось надеяться, Вещь поможет и во время торгов с императорским казначеем. Потому что в ином случае масштабы личной финансовой катастрофы Фарсим не мог даже и представить.

Переговоры с владельцем необходимого для проведения ритуала замка, долгая дорога в столицу и тревоги о деньгах выбили мага из равновесия. Поэтому Фарсим так болезненно отреагировал на то, что в его комнату в доме гильдии вломились. Судя по искажениям защитных сетей, неизвестные пытались выкрасть золотой диск! Прижимая к груди свое сокровище, Фарсим благодарил небеса за то, что верные друзья, пусть и за право стоять рядом с артефактом в момент завершения ритуала, помогли ему с охранными плетениями. Он сам никогда не справился бы с таким сложными чарами. Обладание диском не превращало слабого мага даже в посредственного.

После этого случая Фарсима, камни и будущий артефакт берегли как зеницу ока. Проводили расследование, пытались найти тех, кто осмелился попробовать выкрасть хоть что-то из дома гильдии магов. Но воры были очень осторожны и умело замели следы. Правда, это не помешало Фарсиму заявить, что во всем виноват Нальяс.

На все обвинения молодой страж отвечал одинаково. Не оправдывался, не смущался, не выпячивал вызывающе грудь, а с бесившим Фарсима равнодушием спрашивал: "Каковы доказательства?". Но их не было. Это, к вящей досаде Фарсима, знали все. Даже император, быстро утомившийся теориями заговоров, которые с тех пор повсюду видел маг.

Постепенно шумиха улеглась, Фарсим не разлучался с диском и даже отказался от попыток обвинить Нальяса в неудачах с поставками камней или в несостоявшейся краже. Он был бы рад испортить Нальясу репутацию, очернить, наказать за неудобные вопросы, которые с легкой руки молодого выскочки все чаще задавал император. С удовольствием представлял, как зарвавшегося юнца выгоняют со службы, а еще лучше – заключают в тюрьму!

Поэтому неожиданное подтверждение собственной правоты осчастливило Фарсима невероятно. Его противник, сильный маг, но еще очень молодой эльф, допустил роковой просчет! Воспользовавшись суматохой переезда из столицы в Аррос, Нальяс вновь попытался выкрасть диск и камни. И попался, попался в новейшую ловушку! Радость Фарсима, увидевшего врага артефакта, своего врага прикованным к стене паутинами заклятий, не поддавалась описанию! Он даже не отказал себе в исключительном удовольствии поиздеваться над выскочкой. Перевернул обездвиженного эльфа в унизительную позу вниз головой и только после этого позвал императора и высокопоставленных магов.

Раскрасневшееся лицо, встрепанные волосы Нальясу, по мнению Фарсима, очень шли. А праведный гнев украшал императора, разочарованного в своем страже. О, как Фарсим наслаждался высказываниями рассерженного Ардира. Какой музыкой стали требования других магов судить Нальяса как клятвопреступника и изменника!

А потом наглого выскочку поставили на землю, освободили от заклинаний, он снова смог говорить, и триумф Фарсима несколько потускнел.

– Это опасные игрушки! – жестко отрезал раскрасневшийся Нальяс, быстрым движением откинув с лица пряди. – Эта Вещь всех словно зачаровала! Что люди, что эльфы, все служат ей, даже не зная толком, что это такое! Навязчивая мысль у всех "собрать, собрать, во что бы то ни стало"! Почему? Зачем?

Этот наглый эльф даже не стал отрицать своих намерений! Возмутительно! Он вызывающе посмотрел на Фарсима, подняв подбородок, плотно сжав губы. Под требовательным взглядом серых глаз маг почувствовал себя неуютно. Уже через мгновение он стал центром всеобщего внимания. Впервые за долгие месяцы окружающие смотрели на него не восторженно, а с осуждением.

– Господин Нальяс прав, – напряженный голос императора разрезал тишину. – Скажите нам, господин Фарсим, с какой целью мы собираемся провести ритуал?

Пожалуй, впервые от него так жестко требовали ответа. Фарсим растерялся, потому что никакого объяснения у него не было. За эти месяцы не появился ни ответ, ни хотя бы правдоподобная догадка. Маг сглотнул, встретился взглядом с разозленным императором:

– Гусеница тоже не знает, зачем забирается в кокон. Но верит, что из этой затеи выйдет что-то прекрасное. Так и мы. Мы, – Фарсим широким жестом указал на других магов, – верим, что это будет великое, потрясающее умы событие! Оно укрепит мощь нашей страны, нарастит силу магов! Это прекрасное творение несет лишь добро!

Он говорил убежденно, с пылом, с сердцем. Словно наяву видел золотой диск, сияющий разноцветными каменьями. Фарсим чувствовал, что постепенно возвращает себе утраченные позиции, расположение правителя, благосклонность магов гильдии. Он кожей ощущал, что его слова, слова хранителя диска, оказывают на других особое чарующее воздействие. Как песни амолейника, заманивающего жертв восхитительными мелодиями. Фарсим наслаждался этим ощущением, чужими репликами, созвучными его словам, подбадривающими взглядами. Он действовал так, чтобы привести других к успеху, чтобы угодить артефакту…

Мысль о желании услужить Вещи с неизвестным назначением кололась тревогой, будила какие-то неясные страхи. Но настроение окружающих, постепенно становящееся благостным, притупляло их, окутывало сознание теплом, дарило спокойствие, укрепляло уверенность в собственных словах. Фарсим говорил все напористей, подбирал все более яркие сравнения, его возбуждение и крепнущая злость на Нальяса передались остальным.

Император Ардир, позабывший, как только что требовал конкретных ответов от Фарсима, что буквально минуту назад признал правоту Нальяса, повелел заковать молодого эльфа в кандалы и отвести в замковую тюрьму. Маги, считавшие попытку Нальяса выкрасть артефакт посягательством на увеличение своей силы, готовы были применить против него смертельные заклинания, если бы ему пришло в голову сопротивляться аресту.

Но Нальяс поднял руки, безропотно позволил своим сослуживцам надеть на него блокирующие магию браслеты и не пытался прекословить. Фарсим надеялся увидеть на лице опального соперника злость, услышать оскорбления или обещания поквитаться. Все это убедило бы мага в собственной правоте. Но печаль, безошибочно читающаяся в глазах молодого эльфа, могла соперничать по силе лишь с обреченностью, сквозившей в каждом движении. Он выглядел так, будто потерял последнюю надежду. От этого Фарсима била мелкая дрожь. Кем он уж точно себя не чувствовал, так это победителем.

Нальяс медленно прошел сквозь расступившуюся перед ним небольшую толпу, в сопровождении стражей направился к лестнице. Добровольно, без понуканий и придерживаний за локоть. Там, где коридор поворачивал, молодой эльф остановился, обернулся и замер на считанные удары сердца, глядя в лицо Фарсиму.

Тот расправил плечи и постарался хотя бы выглядеть победителем, даже если не ощущал себя таковым. Нальяс немного осуждающе покачал головой и скрылся за поворотом.

Фарсиму казалось странным, что все присутствовавшие считали арестованного вздорным, наглым выскочкой, слишком много возомнившим о себе.

– Сильный дар не наделяет мудростью, – посетовал один из руководителей гильдии магов. – Жаль, что такому талантливому эльфу слава ударила в голову. Вот и возомнил о себе.

– До ритуала посидит под замком, – отрезал император. – Чтобы его нелепые идеи не помешали нам. Потом будем разбираться. Сейчас на него нет времени.

Фарсим соглашался, кивал. Поднявшаяся сильная тревога постепенно исчезала, сметенная словами сочувствия и заверениями, что у каждого великого начинания или открытия есть сумасшедшие противники.

– Если бы наши предки прислушивались к разным закостенелым личностям, в мире до сих пор не было бы ни артефактов, ни эликсиров! – возмущался главный императорских алхимик. – Не слушайте никого, господин Фарсим! Делайте, что должны, что считаете правильным!

Прижимая к груди золотой диск, Фарсим ворочался в постели, вспоминал эти разговоры. После ареста стража прошло уже больше суток, а выражение лица Нальяса не шло у мага из головы. Молодой эльф явно переживал не о том, что попался, и точно не из-за того, что предстал перед императором и собратьями по гильдии в неприглядном свете. Перестать думать о Нальясе Фарсим не мог, как ни старался. Даже ласковая поверхность золотого диска не успокаивала, не помогала заснуть.?Провалявшись в тишине не меньше часа, эльф решительно поднялся, вернул диск в центр защищенного пространства и подошел к зеркалу. Явиться среди ночи к побежденному и даже арестованному противнику следовало в наилучшем виде с улыбкой истинного триумфатора. Приведя себя в порядок, Фарсим улыбнулся своему отражению. Получившаяся нервная гримаса вряд ли могла убедить Нальяса в превосходстве старшего, но Фарсим, в конечном счете, из-за этого не огорчался. Он шел не самоутверждаться, а поговорить.

Тюрьма располагалась в дальнем крыле замка в подвале. Окон не было, да они и не помогли бы – если спуститься на два десятка локтей под землю, света не будет. У Фарсима, до того дрожавшего от напряжения, зуб на зуб не попадал от холода. Ему было очень не по себе. Предстоящий разговор беспокоил, идея пообщаться с наглым выскочкой казалась все более глупой, окончательно настроение портили черепа и кости, вделанные в стены. Пустые глазницы следили за каждым движением мага, а склеенные скрепляющим раствором челюсти злорадно скалились. "Ты не выйдешь отсюда живым," – пророчили давно умершие. Фарсим болезненно сглотнул набежавшую от растущего страха слюну и всерьез задумался над возможностью использовать заклинание невидимости.

Охранники, оставшиеся наверху, предупредили, что у самой камеры никого не будет. Зачем мерзнуть, если дверь заперта на два замка и засов, а преступник прикован к стене мешающими колдовать цепями? Пробираясь по сумрачному коридору, Фарсим сжимал в руке тяжелые старые ключи и от всей души надеялся, что тюремщики не перестарались с наказанием и снабдили арестованного одеялом и теплой одеждой. Магу не хотелось превращать в настоящего врага недоброжелателя, который просто по молодости не понимал идеальности гениального замысла.

Металлические заклепки тяжелой двери хищно поблескивали в свете масляной лампы. Фарсим с опаской заглянул в камеру через окошечко и с облегчением выдохнул – охранники позаботились об удобстве арестованного. Нальяс спал на постели, под толстым одеялом и даже не в абсолютной темноте. Пока Фарсим раздумывал, не стоит ли ему постучать, молодой маг повернулся во сне. Цепи противно звякнули, скрипнули кольца в стене. Нальяс проснулся, резко сел на постели, одна из вмурованных в стену голов противно захихикала, другая обозвала арестованного дураком.

Фарсим решил, что правильно постучать. Нальяс повернулся к двери, изумленно вскинул брови, молча кивнул. Фарсим суетливо отодвинул засов, занялся неподатливыми замками. Разволновался невообразимо. Ругая себя за трясущиеся руки, повторял, что это он хозяин положения. Он, а не какой-то там выскочка! Справившись с дверью, Фарсим оставил ее распахнутой. Замковая тюрьма произвела на него такое гнетущее впечатление, что маг нуждался в подтверждении, что может свободно выйти в любой момент. Ему прежде не доводилось бывать в камерах, и он надеялся, этим случаем знакомство с тюрьмами закончится.

Нальяс сел на постели, свесил ноги. Тревожно зазвенели цепи, прикрепленные к широким кожаным браслетам на лодыжках и запястьях молодого эльфа. Этот звук нагонял беспросветную тоску, такую щемящую, что слезы наворачивались. Один череп презрительно буркнул:

– Неудачник! Ничего в жизни не добился!

– Прекратить! – выпалил в сердцах Фарсим.

– Они не могут, – покачал головой Нальяс. – Они зачарованы так, чтобы постепенно сломать волю, подавить. Если заключение долговременное, могут свести с ума. Их, судя по всему, давно не отлаживали и точно не подгоняли под меня. Так что они выполняют базовую задачу угнетения.

– Откуда вы знаете? И как определили свойства? Вы ведь сейчас неспособны провести анализ, – полюбопытствовал Фарсим.

Он вдруг сообразил, что ни разу не разговаривал с единственным своим противником. Это открытие эльфа удивило, он даже подумал, что если бы раньше провел с юношей разъяснительную беседу, то их противостояние не зашло бы так далеко. Отчасти поэтому Фарсим старался быть дружелюбным.

На Нальяса, казалось, мирный тон собеседника не оказывал положительного воздействия.

– Артефакторика – молодая наука, сдержанно ответил арестованный, окинув Фарсима коротким серьезным взглядом. – Ее изучают не только в империи Терон и соседних государствах. Но и на другом континенте. Там, кстати, добились интересных результатов.

Нальяс поджал губы, заметно нахмурился и сложил руки на груди. Цепь снова тоскливо и тревожно звякнула.

– Вы вряд ли хотели поговорить о годах моей учебы и исследованиях, – холодно предположил он.

– Вы правы, – Фарсим изобразил улыбку, хоть и сам не поверил бы собственной натянутой гримасе. – Место не располагает к долгим беседам на научные темы. Да и ночь – не лучшее время для подобных разговоров.

Молодой эльф молча кивнул и явно не стремился задавать наводящие вопросы. Фарсим смутился. Как заговорить о самом важном с таким собеседником, он даже не представлял.

– Ни ума, ни мудрости не нажил. Дураком был, дураком и сдохнешь! – прошипел одиз из черепов.

Фарсим глянул на сверкнувшие алым пустые глазницы и выпалил:

– Я так понимаю, у нас с вами возникло серьезное недоразумение. Это поправимо. Мы обязательно найдем общий язык, нужно только постараться понять друг друга.

Молодой эльф вздохнул, отрицательно покачал головой и ответил спокойно, без намека на враждебность:

– Очень сомневаюсь, что вы сейчас сможете понять меня. Вещь не даст. Вы же видите, она порабощает умы.

– Вы несправедливы к артефакту, – сухо возразил Фарсим. – Никакая вещь не может управлять живым существом.

Нальяс отвел глаза, нахмурился, поджал губы, будто раздумывал над ответом. Фарсим мысленно готовился к скандалу, к долгому спору на повышенных тонах. Поэтому его поразила безысходность, отчетливо ощущавшаяся в голосе арестованного.

– Я повторюсь, – тихо сказал Нальяс, не глядя на собеседника. – Артефакторика – очень молодая наука. Мы не знаем свойств магических вещей. Но постарайтесь оценить происходящее беспристрастно. Вещь, происхождение которой неизвестно, назначение неясно, нужна всем. Всем и каждому.

Фарсим хотел перебить, но сдержался. Он рассудил, что страж не верил во взаимопонимание из-за категоричности, присущей молодежи. К тому же унижение и неясность судьбы после ареста накладывали свой отпечаток на суждения Нальяса. Ничего добродетельного в том, чтобы отчитывать эльфа в таком смятении духа Фарсим не видел.

– Я не один раз замечал, как вы меняетесь в зависимости от того, есть при вас диск или нет, – продолжал Нальяс. – Как меняется ваша манера говорить и возрастает способность убеждать. С диском в руках вы не знаете отказа, что бы ни попросили. Хоть звезду с неба.

– Это уж совсем абсурд! – пренебрежительно хмыкнул Фарсим.

Молодой эльф поднял голову, встретился взглядом с собеседником.

– А странное единодушие эльфов и людей не кажется вам абсурдным? Все тратят время и серьезные деньги на вашу прихоть, на вашу задумку. Особенно удивительно единомыслие ваших помощников. Они все надеются, что артефакт исполнит именно их мечты. Все в восторге от Вещи.

– Кроме вас, – прозвучало с вызовом, некоторым обвинением, но Фарсима это не смутило. Он вспомнил чарующее, успокаивающее сияние диска и пожалел, что пришел. Разговор с выскочкой был изначально глупой затеей.

– Я не доверяю магическим предметам, если они не сделаны нашими магами и не посланы Великой. Наши маги артефакт не делали, иначе мы знали бы назначение и расшифровку символов. Великая эту Вещь тоже не посылала, – убежденно ответил Нальяс.

– Откуда такая уверенность? – Фарсим позволил себе снисходительную усмешку.

– Я знаю. Просто знаю. Это в крови, и иначе не объяснить, – Нальяс посмотрел на собеседника и без тени бахвальства добавил: – Мой дед Наральис из Вотторна.

– Пророк Великой? – пораженный Фарсим отпрянул и недоверчиво всматривался в лицо молодого стража.

– Да, – коротко подтвердил тот.

Фарсим зябко повел плечами, вспомнил о теплой постели и чудесном сиянии золота в тусклом свете ночника. Эта восхитительная, идеальная Вещь не может быть злой! Что за бред приходится выслушивать ночью! Просто поразительно, на что могут пойти некоторые, чтобы добиться своего.

– Слабый у вас аргумент! – зло выпалил он. – Вы ведь не пророк! Она вас силой не наделила! Вы не знаете!

Нальяс вздохнул и еще больше разозлил посетителя кажущимся спокойствием и собранностью.

– Поэтому я и не приводил этот аргумент в широком кругу. Сказал лишь вам, ведь Вещь управляет другими именно через вас.

– Сумасшествие! – рявкнул Фарсим.

– Выживший из ума недоумок! – визгливо вторил ему череп.

– Пусть так, – смиренно ответил Нальяс. – Можете называть, как угодно, но от этого ничего не изменится. Вещь не послана Великой. И вы по-прежнему не знаете, что артефакт делает.

Фарсим уже открыл рот, чтобы поставить зарвавшегося юнца на место, но тот ошеломил его неожиданным вопросом.

– Знаете, что меня немного радует в этой ситуации? – Нальяс красноречиво поднял руки, показывая кандалы и камеру.

– Что? – хмуро спросил Фарсим.

– Когда вы проведете ритуал и соберете артефакт, я буду здесь. Дальше всех от внутренней площадки замка. В безопасности. Знаю, так себе утешение, но другого у меня нет.

Серьезный взгляд серых глаз, спокойное лицо и бесстрастный голос молодого эльфа приводили Фарсима в замешательство. Как спорить с таким, доказывать что-либо, он не представлял. В который раз пожалел, что поддался глупой мысли и пришел в камеру. Все впечатлительность виновата! Ох уж это разумное сомнение гения! Теперь, после этой короткой беседы, Фарсим чувствовал себя еще хуже. Будто отчаяние и ощущение непоправимой беды, владевшие Нальясом, оказались заразными. Единственное лекарство от этого, золотой диск и шкатулка с драгоценными каменьями, ждали в уютной комнате недалеко от императорских покоев.

– Благодарю за разговор, – сухо бросил Фарсим и поспешно вышел.

– У тебя был шанс! Был, но ты его проморгал! Простофиля! – несся ему вслед голос вмурованного в стену черепа.

Фарсим слышал его и на улице, с жадностью вдыхая теплый, насыщенный цветочными ароматами воздух. После промозглой сырости и древней пыли темницы сад, в котором эльф решил прогуляться, казался волшебным и прекрасным. Но ни звездный свет, ни журчание ручья не успокаивали, не помогали собраться с мыслями. Перед рассветом птицы молчали, и Фарсиму чудилось, они затаились, прячась от неведомой опасности, от зла.

Воспоминания об отчаявшемся молодом страже, навязчивые и тревожащие, отогнал только родной и драгоценный золотой диск. Он будто обрадовался Фарсиму, своему родителю и покровителю, словно ластился к нему, просился в руки. И маг не отказал себе в удовольствии прижать детище к груди. Нашептывая ему утешительные слова, лег и вскоре заснул.

Черный центральный бриллиант доставили вовремя, за день до назначенного ритуала. Сердце Фарсима пело от восторга, счастливая улыбка не сходила с лица. Император Ардир тоже явно радовался, как и другие заинтересованные. Людей и эльфов объединяло воодушевление, сплотило их еще больше. Ликование и предвкушение оказались такими сильными, что в Арросе начался праздник. Трактирщики выкатывали на улицы бочки с пивом, жители пели и танцевали, местные и приезжие маги украшали город волшебными цветами, птицами и бабочками. В вечерних сумерках вспыхивали разноцветными огнями фейерверки, а народное гулянье не прекращалось.

Фарсим от волнения и радости не мог ни есть, ни пить, оттого очень быстро ушел с ужина, оставив императорскую семью праздновать в окружении придворных и магов гильдии. Ему нужно было побыть в тишине, насладиться неповторимым ощущением близящегося триумфа.

Площадка внутреннего двора подходила для этого идеально. Квадрат, образованный зданием, хорошо освещали многочисленные фонари, свисающие на цепях с перил открытой галереи второго этажа. Их свет соперничал с почти полной луной, глядящей поверх крыши на площадку. В ее серебряном сиянии огромная, выложенная синей плиткой звезда в центре казалась живой поверхностью моря. Она поблескивала, манила, и Фарсим не стал противиться искушению и ступил на один из множества лучей.

Он и раньше считал звезду магически активной, хоть это и не подтверждали ни опыт, ни гильдия. Но в этот раз звезда была сильна, как никогда. Дрожь волной прошла по телу, будто эльф неожиданно ступил в ледяную воду. Дыхание сбилось, сердце заколотилось неистово и болезненно. Поток энергии, ровный и мирный, смывал мысли, и Фарсиму понадобилось время, чтобы привыкнуть к этому неожиданному воздействию. Пару минут спустя он даже осмелился сделать шаг к центру, и еще один.

Только оказавшись в середине синей звезды, он в полной мере почувствовал ее энергию. Она напоминала могучее дерево, растущее на каменистом берегу, проникающее корнями в самую толщу камня. В его листве шумел ветер и питал своей силой, рядом шумела река – жизнь дерева.

– Природная магия, – уважительно прошептал Фарсим и поспешил отойти в сторону. Рядом с этим источником он особенно остро ощущал ничтожность своего слабого дара.

Присев на резную скамейку, маг долго приходил в себя. Выпадение из магического поля звезды не прошло для него бесследно. Голова кружилась, сердце успокаивалось медленно, мир постепенно перестал казаться расплывчатым и дрожащим. Фарсим глубоко вздохнул, пробуя сосредоточиться на недавних событиях. Представил вожделенный и долгожданный черный бриллиант у себя в руке, россыпь драгоценных камней, мягкое сияние золотого диска. Проснувшаяся природная сила площадки, на которой он планировал проводить ритуал, только укрепила его уверенность в том, что все развивается очень правильно. Вне зависимости от того, как к этому относятся всякие выскочки!