Текст книги ""Фантастика 2025-112". Компиляция. Книги 1-30 (СИ)"

Автор книги: Лариса Петровичева

Соавторы: Дан Лебэл,Кристина Юраш,Александр Нерей,,Ольга Булгакова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 38 (всего у книги 340 страниц)

Глава 6. Дорога по облакам

Да, ребенок.

Семь недель.

У него уже было крошечное сердечко, и оно стучало так быстро и громко, оно так спешило жить, что Геля на мгновение перестала дышать. Врач вернулся за стол и, начав заполнять бумаги, спросил:

– Оставляем?

Геля не сразу поняла, что он имеет в виду. Одевшись, она вышла из-за ширмы и села на стул. Врач оторвался от карты и вопросительно посмотрел на нее. Он выглядел ненамного старше Гели, но в его лице уже поселилась какая-то профессиональная усталость. Геля подумала, что именно заставило этого молодого парня, отдаленно похожего на Борха, пойти в гинекологи.

– Оставляем? – повторил он.

– Кого? – испуганно спросила Геля. Врач завел глаза, всем своим видом показывая, как его вымотали тупые пациенты. Медсестра, которая быстрым неразборчивым почерком оформляла направления на анализы, рыкнула:

– Ребенка! Ты только что залетела, а уже тупишь!

Геля посмотрела на нее так, что медсестра осеклась и опустила взгляд к бумагам. «Никто и никогда не будет так со мной говорить, – подумала Геля. – Я уже не та девчонка, которая всего боялась».

Она летала на драконах и видела лесных богов. Она никому не даст себя в обиду.

– Оставляем, – сухо сказала она и перевела тяжелый внимательный взгляд на врача. – Что-то еще?

Вопросов больше не было.

Спустя четверть часа Геля вышла из женской консультации с огромной стопкой направлений на анализы. Утро было солнечным и ясным, и, глядя, как из-за деревьев неторопливо выползает осеннее солнце, Геля неожиданно подумала, что все еще наладится.

Минувшие недели прошли в беготне и хлопотах. Таня и Кир все-таки решили отвести Гелю в институт, пред светлы очи декана. Геля прекрасно понимала, что ничего хорошего из этого не выйдет, но, когда они подошли к дверям деканата, крошечная желтая точка в ее животе вдруг дрогнула, разливаясь теплом, и Геля услышала голос Харвиса:

«Просто плавно проведи рукой по воздуху. И скажи нужные слова. Sim aakh lessalom beth».

– Sim aakh lessalom beth, – послушно повторила Геля и мягко погладила невидимую кошку. В следующую минуту вся их компания уже ввалилась в деканат, и Геля услышала, как Таня говорит:

– ТамарМихална, здравствуйте. У нас тут, в общем, вот кто вернулся.

Декан оторвалась от ноутбука, и Кир мягко вытолкнул Гелю вперед.

– Здравствуйте, – негромко сказала Геля. Декан их факультета имела славу строгой, почти безжалостной дамы – и теперь эта безжалостная дама смотрела настолько растерянно и удивленно, что ее сухое лицо казалось несчастным и детским.

– Шувалова! – выдохнула декан, нервным движением подхватила ручку со стола и принялась ее развинчивать, не сводя взгляда с Гели. – Живая!

На ее возглас из примыкающей преподавательской выглянула зам по воспитательной и, всплеснув пухлыми руками, привалилась к стене, чтоб не упасть.

– Геля! – воскликнула она, и троица дружно протянула:

– Здравствуйте, Ольга Ивановна…

В отличие от декана, зам была женщиной мягкой, жалостливой и понимающей. Геля имела все основания полагать, что в этом конкретном случае сможет справиться и без заклинания. Огненная точка дрогнула в животе, и голос Харвиса прошептал:

– Satthmaa singth alomath.

– Satthmaa singth alomath, – повторила Геля и сказала уже тверже, глядя куда-то вперед: там над головами декана и зама разливалось жемчужное зарево, и его надо было просто покорить своей воле. – Я хотела бы восстановиться на втором курсе. Мне рожать весной, сессию сдам досрочно.

Таня и Кир, которых заклинание не затронуло, посмотрели на Гелю с одинаковым оторопелым выражением. Конечно, они не допускали даже возможности того, что декан пойдет навстречу – отправились в институт просто так, чтоб окончательно отмести эту вероятность. Но декан вдруг в очередной раз развинтила ручку и сказала:

– Раз ты беременна, то нужно свободное посещение.

Геля кивнула, с трудом сдерживая улыбку. Заклинание работало – оно покорило даже непробиваемую бюрократическую глыбу их декана.

– И комнату в семейном общежитии, – подала голос Таня, пихнув Гелю в бок. Дескать, раз уж ты начала шаманить, то не прекращай. – А то ребенок родится, а идти некуда. У Гельки мама умерла, а папаша алкаш!

Зам нахмурилась, и Геля успела испугаться, что все рухнуло, и у них ничего не выйдет – но Ольга Ивановна потерла кончик носа и ответила:

– Устроим. Смирновы как раз уехали, есть комната.

Когда они вышли из учебного корпуса, то Геля почти без сил рухнула на скамейку под деревом. Таня и Кир опустились рядом, и Геля услышала растерянный голос подруги:

– Блин, я не верю. Мы у Тамарки что-то выбили!

Кир достал смартфон и, уточнив время, добавил:

– За пятнадцать минут.

Это действительно было чудо. Геля прекрасно понимала, что декан и слушать бы ее не стала. Указала бы, где дверь, и на этом беседа подошла бы к концу. Но сейчас они сидели на скамейке под деревом, у Гели снова была учеба и комната в общежитии, и родной мир постепенно привыкал к ней и не собирался выбрасывать прочь.

Если бы еще тут был Харвис – тогда Геля ни о чем бы больше не просила. Но Харвиса не было.

…Стоя на ступеньках женской консультации, Геля смотрела, как из-за деревьев поднимается солнце, и чувствовала только глухую тяжелую тоску. Наступала осень, ее ребенку было семь недель, и крошечная фасолинка на снимке УЗИ казалась чем-то прекрасным и непостижимым. И Геле было горько от того, что она хранит в себе маленькое чудо – и не может разделить его с Харвисом.

Как он там, думала Геля, неторопливо шагая к автобусной остановке, как он там, вспоминает ли обо мне? Ей хотелось надеяться, что Харвис вернулся к своей работе над вратами в обитаемые миры, ей хотелось верить, что он ищет способ найти дорогу к Эвглин – но Геля старательно запрещала себе и верить, и надеяться.

Надежда может иссякнуть. Тогда будет еще больнее.

– Ухы-ы? – спросили откуда-то снизу, и что-то сухое и жесткое толкнуло Гелю в ногу.

Прямо перед ней сидел варан – самый настоящий варан, который словно только что спрыгнул с экрана телевизора. Геля едва не споткнулась, замерла, не в силах оторвать от него глаз. Варан широко разинул рот, словно одновременно улыбался и просил что-нибудь вкусненькое.

– Хры-ы! – воскликнул он и еще раз ласково боднул Гелю. Молодая женщина, которая вошла в ворота женской консультации, увидела варана, испуганно охнула и обхватила руками живот.

– Ох, ты ж Господи… Это ваш? – воскликнула она. – Кусается?

– Мой, – прошептала Геля, внезапно обнаружив, что в прямом смысле слова заливается слезами. Она опустилась на корточки и, осторожно погладив варана по голове, спросила:

– Пушок? Это ты?

– Хры! – довольно ответил варан и снова раскрыл пасть, выпрашивая угощение.

Конечно, я, словно бы отвечал Пушок. Кто же еще!

* * *

Путь к другому человеку – это дорога по облакам.

Харвис лежал в траве, закинув руки за голову, и смотрел в небо. В Эльсингфосс пришло бабье лето, сухое и солнечное: теперь до глубокой осени не будет дождей, и мир расцветет всеми красками, чтоб постепенно погрузиться в спокойный сон до самой весны. Здесь, на холмах Везерли, земля даже не думала об осени, она наслаждалась теплом и солнцем, и впервые за долгие дни без Эвглин Харвис снова обрел надежду, то тихое глубокое чувство, которое позволило ему жить и не бояться жизни.

Он приехал к в гости к принцу Альдену после того, как провел две недели за бумагами и чертежами. Мама Мгбеи была права: работа помогает лечить больную душу – Харвису действительно стало легче. Когда их компания устроилась за обеденным столом, то принц поинтересовался:

– Ну что, друг мой? Есть результаты?

Харвису подумалось, что Альден действительно любил Эвглин, и это чувство изменило бунтаря и гуляку, сделав его серьезнее и сильнее. Он почему-то знал, что если Эвглин вернется, то принц не будет претендовать на ее сердце – от этого Харвису становилось спокойнее.

– Я все рассчитал, – сказал Харвис, прожевав кусок восхитительной перепелки в меду. – Нужна повышенная влажность воздуха и определенное соотношение магических сил. Механизм должен сработать.

Некоторое время все молчали, а затем полковник Матиаш поинтересовался:

– Другой вопрос, где нам взять магические силы…

Он был прав, Харвис по-прежнему оставался самым обычным человеком без следа магии.

– И повышенную влажность воздуха, – сказал Харвис. – Сейчас бабье лето, дождей еще два месяца не будет.

Слуги принялись убирать со стола опустевшие тарелки. За раскрытыми настежь окнами, в саду, птичка залилась такими мелодичными трелями, словно сейчас была весна, а не осень. Поют ли птицы в мире Эвглин? Как она там, дома? Харвис иногда спрашивал себя: вспоминает ли Эвглин о своем вынужденном браке? Каково ей в родном краю? А иногда Харвису снилось, что Эвглин полюбила другого – и он ее обидел. Тогда Харвис садился в постели и, смахивая остатки сна, нервно сжимал кулаки: пусть в нем не осталось магии, но он проучит негодяя простым способом! А потом Харвис понимал, что это был сон, растерянно смотрел в темноту и горестно чувствовал, что никому уже не нужна ни его помощь, ни защита…

– Артефакты, конечно, – сказал принц, задумчиво опустив ложку в креманку с фруктами и взбитыми сливками. – Нагонят нам туман.

Харвис кивнул, признавая его правоту. В закромах министра обороны был артефакт с романтичным именем «Поцелуй феи», который использовался для маскировки – туман, который создавал артефакт, был настолько густым и плотным, что был похож на огромное творожное облако.

– Вот только где взять такие артефакты, – угрюмо сказал Харвис. Если бы он сохранил хоть немного былого могущества, то создал бы дюжину таких «Поцелуев фей», не отрываясь от бокала пенного. Но теперь ему оставалось только вспоминать о прошлом и стараться не упасть духом окончательно.

Компания заметно приуныла. Простенькие бытовые артефакты свободно продавались в магазинах – но для дела Харвиса требовалось нечто намного серьезнее, и такие артефакты делались исключительно под заказ и с монаршего разрешения. Несколько долгих минут все угрюмо смотрели в десерт, а затем принц и полковник оторвались от фруктов и, посмотрев друг на друга, сказали хором:

– Борх!

Харвис уже успел забыть о белобрысом сотруднике службы безопасности короны и теперь, вспомнив, едва сдержал крик радости.

– Стойте, – опомнился Харвис. – С чего ему нам помогать? Он может отказаться… то есть, он, разумеется, откажется!

Принц Альден махнул рукой и с заговорщицким видом сообщил:

– Не откажется. Видите ли, друг мой, не только Борх умеет собирать компроматы.

И теперь Харвис лежал на холме, ждал приезда Борха, которому принц Альден вчера вечером отправил письмо, и смотрел в облака. Больше пока делать было нечего.

Справа нетерпеливо заныли и захрюкали. Харвис и не заметил, как к нему подобрался Пушок и разинул пасть, требуя халву. Вспомнилось, как он нашел Пушка в Приграничье, совсем маленького, тощего и нескладного дракончика какой-то непонятной породы. Вроде и летать умеет, но далеко не полетит, слишком несуразное туловище. С драконами с Большой заставы Пушок тоже не очень-то ладил: они постоянно фыркали на него и выдували из ноздрей столбы пара, не желая признавать в Пушке родственника.

– Прости, маленький, – улыбнулся Харвис и принялся чесать Пушку надбровья. – Нет у меня халвы, прости. Скоро приедет Борх, тогда пойдем в замок, тебя угостят.

Пушок зафыркал, удивляясь, как это у Харвиса нет халвы для такого приличного, порядочного и воспитанного дракона.

А Харвиса словно ударило по голове. Понимание, озарившее его душу, было лучом осеннего солнца, широким и ясным, который осветил все закоулки и подсказал, что нужно делать.

– Драконы! – воскликнул Харвис и поцеловал Пушка в сморщенную сухую морду. – Драконы! В них же изначальная магия!

Борх приехал к вечеру, и Харвис, который почти бегом бросился к его экипажу, прокричал:

– Борх, дружище! Нам нужен «Поцелуй феи». Два… а лучше три, на всякий случай. А магический импульс нам дадут драконы!

Борх выпрыгнул из экипажа и, удивленно посмотрев на Харвиса, произнес:

– Подождите, друг мой, я пока ничего не понимаю. И письмо принца было слишком сбивчивым.

Харвис взял Борха за плечи и, легонько тряхнув, спросил со всей искренностью и мольбой, на которые только был способен:

– Борх, вы поможете мне? Не как сотрудник секретной службы, а как мой товарищ?

На блеклой физиономии Борха появился румянец.

– Вы хотите открыть врата в другой мир? – ответил он вопросом на вопрос. – Я вас правильно понимаю?

Харвис кивнул. Сейчас, когда возможность открыть врата и найти Эвглин была так близка, он вдруг растерялся.

– И вам нужен «Поцелуй феи», – уточнил Борх. Дворецкий открыл двери, выпуская на ступени принца Альдена и полковника. Харвис подумал, что вся их компания снова в сборе. Все, как в Приграничье.

– Два, – сказал Харвис. – А лучше три.

Борх покачал головой, и улыбка, озарившая его некрасивое лицо, вдруг оказалась невероятно теплой и искренней.

– Меня уволили со службы, – вдруг сообщил он, и только тогда Харвис заметил, что Борх действительно держится по-другому, свободнее, что ли. – Но связи у меня по-прежнему есть.

* * *

После того, как интрига принцессы Мари и ванн Бильта была раскрыта, его величество приказал провести серьезную чистку секретной службы. Правильно, в общем-то, стране нужна защита, а не те, кто пытается посягнуть на власть в компании очередных заговорщиков. Борх, разумеется, не имел никакого отношения к заговору, но его заставили собрать вещи – разумеется, по собственному желанию, а не под нажимом. Все должно было выглядеть пристойно.

– Так что я теперь без работы и особых занятий, – закончил Борх свой рассказ, сидя в малой гостиной принца Альдена. Бокал вина в его руке пополнялся уже в пятый раз, и Харвис заметил, что теперь, когда Борх не был агентом секретной службы, он держался гораздо вольнее и спокойней. – И, разумеется, готов вам помочь всем, чем смогу.

– «Поцелуй феи», – сказал Харвис. Началась работа, и его внутренний нетерпеливый трепет унялся. Теперь Харвис был непробиваемо спокоен – он мог потерять магию, но всегда бы остался исследователем и ученым. – Три штуки.

Борх задумчиво потер подбородок и, протянув руку к бутылке, обновил бокал в шестой раз. Харвис заметил, что при этом бывший агент службы безопасности короны оставался трезвым, как стеклышко.

– Это, конечно, трудно, – припечатал Борх и, отпив вина, поинтересовался: – Вам насовсем нужно?

– Хотелось бы насовсем, – сказал Харвис и уточнил: – А что, есть возможность аренды?

Борх неопределенно пожал плечами.

– Можно было бы позаимствовать их в одном месте, – уклончиво произнес он и добавил: – Потом вернули бы.

Полковник заерзал в своем кресле, привлекая к себе внимание. За все время их посиделок он ни разу не прикоснулся к вину и теперь поглядывал на Борха с плохо скрываемым неудовольствием.

– Дружище, ты, случайно, не про склады Авенха говоришь? – поинтересовался он. Борх уважительно посмотрел на Матиаша и кивнул.

– Именно про них.

Полковник вздохнул и устало махнул рукой.

– Гиблое дело, Борх, – угрюмо сообщил он. – С тех пор, как там комендантствует этот южанин, Абрахим Сулла, по складам и мышка не пробежит незамеченной.

Принц Альден издал горестный стон – похоже, все надежды его высочества на помощь Борха пошли прахом. Альден пока не спешил отчаиваться: что-то ему подсказывало, что бывший агент секретной службы просто набивает себе цену. Борх завел глаза к потолку, что-то прикидывая.

– Абрахим через три дня уезжает в паломничество к Святым камням, – сообщил он. – Оставляет на складах своего заместителя, ну а тот мой старый знакомый, а заодно еще и должник. Мы бы похозяйничали там, как в своей кладовой, а к возвращению Абрахима вернули бы все на место. Только, – Борх одарил принца и Харвиса совершенно удивительным взглядом, одновременно полным скромного достоинства и спокойной мольбы: – я хотел бы получить и свою маленькую выгоду.

Харвис не сомневался, что Борх ведом личными интересами – это было нормальным. Охота ему, в конце концов, рисковать головой за чужие интересы?

– Разумеется, друг мой, – нарочито спокойно ответил Альден. Вот он, похоже, ждал, что Борх окажется бескорыстным. – Что именно вам нужно?

– Возможность заглянуть в другой мир, – чуть ли не смущенно произнес Борх. – Я хочу увидеть и попробовать его понять. Только увидеть, ничего больше.

– Разумеется, – кивнул Харвис. – Мне ведь понадобится ассистент.

Вот так и получилось, что тихим осенним вечером, когда солнце садилось в туманную дымку облаков, а жители столицы гуляли, наслаждаясь бабьим летом, Харвис висел на веревочной лестнице на складской стене и пытался не сорваться на землю. Ученый из него, конечно, был хоть куда, но акробат и взломщик – никудышный. Борх оказался гораздо ловчее: он уже успел забраться в предусмотрительно открытое чердачное окошко и, высунув голову к Харвису, спросил громким шепотом:

– Друг мой, вы скоро?

Обливаясь потом, Харвис забрался на следующую перекладинку, вертевшуюся под ногами, а затем еще на одну. Приятель Борха и заместитель истинно верующего Абрахима, который так и не назвал Харвису своего имени, выслушал их просьбу, изрядно подкрепленную ассигнациями принца Альдена, и сказал, дотронувшись до артефакта, что болтался на грязном шнурке на его шее:

– Ладно, собак я спускать не буду и окно вам открою. Но лезть вы будете сами, и дальше тоже все сами. Не хочу об этом знать.

Харвис прекрасно его понимал: если их авантюра все-таки раскроется, то приятеля Борха будут допрашивать, и он не хотел сболтнуть лишнего.

– Наконец-то! – негромко воскликнул Борх, когда Харвис все-таки влез в окошко. Чердак был как раз таким, как и положено быть чердакам: пыльным, заваленным хламом, который и использовать ни к чему, и выбросить жалко. Вот сложены ровной стопкой поддерживающие каркасы для артефактов погоды, вот свалены холсты, скрученные в рулоны, должно быть, картины, а вот… Харвис нагнулся и вытянул из-под ветоши потемневшее золотое блюдо.

– Что это? – спросил Борх. Его лицо дрогнуло, словно он был крайне недоволен задержкой и в то же время не решался спорить.

– Это видящее блюдце, – ответил Харвис. – Есть монетка?

Борх запустил пальцы в карман и извлек ржавый грошик.

– Пойдет?

– Вполне, – кивнул Харвис и, закрутив монетку в пальцах, пустил ее бежать по краю блюда. – Смотрите, сейчас покажет что-нибудь.

Он и сам не знал, почему вдруг остановился и занялся этим блюдом, тратя время на пустяки. Это ведь была простая игрушка, которую покупали детям, чтоб те находили то, что потеряли…

Дно блюда потемнело – а Харвис, честно сказать, сомневался, что артефакт работает, настолько блюдо было грязным – и вдруг вспыхнуло ярким светом. Харвис увидел цветную картинку: какая-то дорожка, лавка… собака пробежала, промчался человек на каком-то невиданном агрегате с большими колесами…

Он едва не выронил блюдо. В ушах зашумела кровь, и на мгновение Харвис испугался, что лишится чувств – и что картинка исчезнет.

– Дьявольщина… – промолвил Борх. – Это что, мир Эвглин?!

Харвис не ответил – он смотрел в чужой солнечный день, как завороженный. Вот прошли мать и маленькая дочка, их легкая цветная одежда напоминала нижние сорочки. Вот появилась рыжеволосая девушка с подругой – они неторопливо брели по дорожке, и Харвис чувствовал, как в ушах нарастает гул.

Девушка обернулась, и Борх стиснул его руку так сильно, что едва не сломал кость. Рыжие волосы Эвглин трепало ветром, удивительные глаза были одновременно полны и печали, и счастья.

Харвис смотрел на нее, не в силах оторвать взгляда. Эвглин была жива и счастлива – и он отдал бы все, себя бы отдал, лишь бы снова взять ее за руку. А потом картинка помутнела, утратила краски, и Харвис с удивлением увидел, что по-прежнему держит в руках лишь грязное блюдо.

Несколько долгих минут они молчали. Откуда-то снаружи донеслась музыка, кто-то прошел по одному из нижних этажей. Харвис не мог произнести ни слова, он онемел, лишился разума, превратился лишь в тень себя самого.

Эвглин была жива и счастлива.

– Идемте, – сказал Харвис и не узнал собственного голоса. – Мы вернем ее.

* * *

Драконов красть не пришлось. Принц Альден написал письмо какому-то давнему приятелю, и спустя два дня на лужайке Везерли уже переминались трое громадных транспортных драконов. Места для троицы было маловато, драконы жались друг к другу, выпускали в небо облака пара из ноздрей и угрожающе ворчали на любопытствующих слуг. Слуги, разумеется, шарахались в стороны, а погонщики драконов смеялись и приговаривали:

– Не бойсь! Не бойсь! Не цапнет, эт они мирные!

Проверять миролюбие и качество дрессировки никто не отважился. Пушок, который был четвертым драконом в рассчитанной Харвисом схеме, сперва попытался спрятаться в саду, а когда его все-таки вытащили из зарослей дикой малины, недовольно задрал нос. Как можно поставить хорошего, воспитанного, домашнего дракона в одну упряжку с этими чудищами?

– Ничего, маленький, – глухо произнес Харвис, отправляя в рот Пушка здоровенный ломоть халвы. – Ты же хочешь вернуть Эвглин?

Пушок закивал, всем своим видом показывая, что очень соскучился и по Эвглин, и по ее сказкам.

– И я хочу, – вздохнул Харвис, погладил морду дракона и обернулся к дворцу. Принц, полковник и Борх спускались по ступеням, слуги волокли за ними ларец с артефактами, и, глядя на них, Харвис чувствовал то привычное волнение, которое всегда охватывало его в начале важной работы.

Он мог лишиться магии, но он не переставал быть ученым. Мама Мбеи была права: что бы ни случилось, ты всегда сохранишь в себе себя и выстоишь.

– Все готовы? – спросил Харвис, быстрым шагом подходя к драконам. Погонщики дружно кивнули и стали взбираться на спины животных. Драконы были отлично выдрессированы и держались спокойно, но откуда-то из глубин их шей доносилось ворчливое гудение: они тоже с трудом сдерживали нетерпение.

Площадку для эксперимента подготовили неподалеку от дворца, на поле для игры в мяч. Харвис провел там всю ночь, высчитывая места для драконов и участников, и теперь аккуратно подстриженная зеленая трава была покрыта плевками сверкающей краски. В самом центре поля принц и полковник уже разместили артефакт – когда Харвис даст команду, его приведут в движение, и Везерли накроет туманом.

Если он все правильно рассчитал, то в тумане откроются врата в новый мир.

Харвис приблизился к артефакту, еще раз посмотрел: все было в порядке, «Поцелуй феи» доброжелательно подмигивал золотистой искоркой на боку, докладывая, что он полностью готов к работе. Драконы сделали круг над полем и медленно принялись снижаться. Места для каждого были обозначены вешками с номерами. Харвису вдруг подумалось, что все это похоже на игру, и вскоре на поле появятся команды, и судья вынесет мяч…

Только это не было игрой. Это была возможность жить дальше.

Неужели сегодня он сможет увидеть Эвглин? Мысли Харвиса были настолько тяжелы, что у него уже начинала болеть голова. Ведь другой мир огромен – что, если он откроет врата, но не найдет Эвглин? Что, если она откажется вернуться с ним? В памяти снова всплыло ее лицо, которое Харвис увидел в волшебном блюдце – Эвглин выглядела вполне счастливой…

Он, в конце концов, имеет право проститься с ней по-человечески, если уж она сделает окончательный выбор не в пользу Эльсингфосса.

– Готовы! – прокричал Борх и поднял к утреннему сонному небу руку с зажатыми в ладони часами. Вот и все, подумал Харвис и быстрым шагом двинулся к Пушку, сидевшему в четвертом углу вычерченной на траве фигуры. Дракон выглядел невероятно серьезным, словно действительно понимал, насколько важным будет это дело.

– По моей команде! – прокричал Харвис, и один из помощников опустил руку на артефакт, готовясь привести его в действие. – Три! Два! Раз!

И махнул рукой.

«Поцелуй феи» ожил. Из-за далеких деревьев и холмов к площадке неторопливо потекли серые лепестки тумана. Воздух постепенно становился густым и влажным, он пах болотом и сыростью. Харвис посмотрел вниз и не увидел своих башмаков: ноги по щиколотку утопали в тумане.

Он посмотрел на друзей. Все стояли на местах, все были готовы увидеть, как мироздание треснет и откроет новую землю. Туман вскипал седыми волнами, сгущался, обретал уверенность и силу. Становилось трудно дышать. Харвис опустил ладонь на прогладную голову дракона, с горьким теплом вспомнив, как Эвглин читала ему сказку среди цветов и кустарников, и прокричал:

– Драконы! По моей команде – три! Два! Раз! Огонь!

Над головами прокатился раскат грома. Четыре огненных струи ударили в небо, и Харвис с трудом устоял на ногах, когда Пушок выдохнул пламя – земля вздрогнула под ногами и поплыла в сторону. А потом кто-то закричал – нервным дрожащим голосом, почти по-бабьи – и Харвис увидел, что туман над полем складывается в уже знакомую ему раму, окаймляющую вход в другой мир.

– Получилось, – прошептал Харвис. – Господи Боже, получилось…

Драконы ревели, исторгая столбы огня – именно в них и крылась та изначальная магия, которую утратил Харвис. Над головами грохотал гром, и первые капли ливня уже падали в туман. На мгновение туман расступился, и Харвис увидел Альдена – принц смотрел на растущий проход с благоговением и ужасом.

Туман в раме рванулся в стороны, и Харвис увидел город.

Он был огромен, он подавлял гигантскими зданиями и сокрушал и разум, и волю. Харвис начал было считать, сколько этажей в одном из домов – и сбился. Он смотрел, не в силах ни моргнуть, ни отвести взгляда, ни дышать: по просторным светлым улицам шли люди, по дорогам двигалось бесчисленное множество странных и пугающих механизмов, а на стенах домов ярко вспыхивали какие-то непонятные картины.

Чужой мир был непостижимым и жутким. Харвис услышал, как кто-то молится. Ему тоже хотелось молиться, но он, онемевший и безгласный, продолжал смотреть, пытаясь увидеть среди прохожих любимое лицо. Если Эвглин там, то мир не может быть плохим.

Справа сверкнула молния, и над Везерли раскатился такой грохот, что Харвис с трудом удержался на ногах. Туманная рама содрогнулась и стала заваливаться влево, город в ней дрогнул и начал медленно расплываться, словно картина, которую облили водой. Харвис протянул к нему руку в бессловесной мольбе о помощи, в просьбе не забирать у него Эвглин – и город растаял.

Пушок негромко вскрикнул в тумане, и Харвис почувствовал запах горелого мяса.

Дождь хлынул сплошной стеной. Харвис стоял неподвижно, смотрел, как всхрапывают драконы, как в сыром мареве расплываются очертания дворца, как растворяются остатки тумана. Артефакт мигнул красным и погас. Кажется, к Харвису подбежали принц и полковник, кажется, его били по плечам и поздравляли с успешным экспериментом, кажется…

Пушка не было. Там, где он стоял, на траве осталось выгоревшее пятно. И увидев его, Харвис рухнул на колени и заплакал.

* * *

В общежитии Пушок наелся до отвала – возможно, в первый раз в жизни он завалился на спину, раскинув лапы и сыто урча. Когда студенты предлагали ему очередную вкуснятинку, он только сонно прикрывал глаза и издавал довольный стон. За полчаса Пушок слопал столько вафель, пряников и конфет, что хватило бы на небольшой кондитерский магазин.

– Главное, чтоб коменда не увидела, – сказала соседка Гели, третьекурсница с физмата. Недавно у них с однокурсником родилась двойня, и каждый день Геля слушала, как за стеной плачут дети, а взрослые то ругаются, то готовятся к семинарам: на учебу молодые родители ходили по очереди.

– Это да, – согласилась Геля, поглаживая круглое пузо варана. – Выставит сразу.

Это в самом деле был Пушок: на одной из пластинок драконьего панциря Геля еще в Эльсингфоссе заметила уродливый шрам – и сейчас он тоже красовался на животе варана. Когда соседка ушла, Геля села на пол рядом с сонным Пушком и задумчиво спросила:

– Маленький, как же ты сюда попал?

Варан раззявил пасть и вздохнул: дескать, не задавай вопросов, женщина, я объелся и устал. Геля погладила туго набитое пузо, и варан пошевелился: из распахнутой пасти выскользнул язык и легонько погладил Гелю по животу.

– Да, – вздохнула она. – Я беременна. У меня будет ребенок.

– Хры-ы, – негромко сказал варан. Геля подумала, что кто-нибудь обязательно проболтается комендантше про нового обитателя общежития, и тогда придется как-то прятать Пушка – его непременно захотят выставить.

– Как там Харвис? – поинтересовалась Геля. Пушок перевернулся на живот и заскреб лапами по полу, всем своим видом показывая печаль и страдание. Гелю обдало ледяной волной, и некоторое время она сидела молча, не в силах вымолвить ни слова.

Харвис…

– Он заболел? – спросила она. Варан фыркнул и утвердительно качнул головой. Геля ахнула, зажав рот ладонями. Харвис болен, все очень-очень плохо, а она тут и ничем не сможет ему помочь.

– Серьезно заболел?

Пушок снова фыркнул и постучал хвостом по полу. Похоже, дело было хуже некуда. Что с ним могло случиться? На него напало то лесное божество, которое выкинуло Гелю из мира? Или все дело в человеческих интригах, и Харвиса убрала претендентка на трон?

Размышления Гели прервал стук – дверь открылась, и в комнату заглянула Таня.

– Привет! – улыбнулась она. – А ты чего на полу… – в этот миг Таня заметила варана и взвизгнула, испуганно прижав руки к груди: – Ах ты ж мать твою, Господи Боже..!

Пушок обернулся к двери и раскрыл рот, словно говорил: конечно, я сыт, но для маленького пряника всегда найду место.

– Привет, Тань, – Геля помахала подруге и сказала: – Заходи, он не кусается.

Таня с невероятной осторожностью вошла в комнату, закрыла за собой дверь и, косясь на Пушка так, словно он был бомбой, готовой взорваться в любую минуту, села на стул.

– Откуда он у тебя?

– Ты только не пугайся, – предупредила Геля. Положение казалось ей до ужаса дурацким, смешным и страшным одновременно. – Но это тот дракон, который был у меня в Эльсингфоссе.

Глаза Тани снова округлились, сделав девушку похожей на смертельно напуганную сову. Геле вдруг захотелось истерически засмеяться. Что такого-то? Просто дракон из другого мира, который как-то умудрился преодолеть границу между мирами. Испуг Тани быстро сменился деловитой задумчивостью, словно она прикидывала, как именно можно использовать неожиданного пришельца.

– Он сам сюда попал, или его прислали? – спросила Таня. Пушок снова стукнул хвостом по полу и поскреб линолеум пухлой лапой.

– Харвис заболел, – ответила Геля, чувствуя, что вот-вот расплачется. Ощущение бессилия и слабости было настолько глубоким и болезненным, что Геля на мгновение забыла, как дышать. – Тань, Харвис заболел…

Лицо Тани сразу же приобрело выражение искреннего сочувствия и желания помочь не словом, а делом. Она всегда была очень энергичной и частенько приговаривала: нечего нюниться, ввяжемся в драку, а там видно будет.