Текст книги ""Фантастика 2025-112". Компиляция. Книги 1-30 (СИ)"

Автор книги: Лариса Петровичева

Соавторы: Дан Лебэл,Кристина Юраш,Александр Нерей,,Ольга Булгакова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 340 страниц)

Принц неприятно прищурился и посмотрел на Харвиса. Пожалуй, те, кто считает Альдена разленившимся простаком, совершают самую серьезную ошибку в своей жизни. Сейчас на колдуна смотрел самый настоящий хищник.

– Дорогая моя, если этот магический феномен вас пугает, – произнес Альден, – или приносит вам даже малейшие неудобства, то я предлагаю вам свою защиту.

Он бесшумно задвинул саблю в ножны и протянул Эвглин руку. Харвис смотрел на пальцы принца, в огромном количестве украшенные золотыми перстнями, и думал: «Вот возьму и вырву».

Эвглин поплыла к лесенке, ведущей из бассейна, и с достоинством вышла из воды, не оперевшись на руку его высочества. Густые хлопья белой пены, пронзительно пахнущие клубникой, скрывали ее фигуру именно так, чтоб оставлять простор для фантазии и окончательно срывать головы поклонникам. «Дурочка, – с грустью подумал Харвис. – Их нельзя так дразнить».

Но Эвглин об этом не думала. Она сейчас хотела побольнее задеть человека, который не позволил ей отправиться домой. Правда, Харвис спасал ее жизнь, не позволяя прыгнуть в бушующее море, но Эвглин, видимо, считала это незначительными пустяками.

Протянутая рука принца дрогнула.

Полковник открыл рот.

Невозмутимый Борх поперхнулся воздухом.

Тишина стояла такая, что было слышно легчайшее шипение пены на девичьем теле. «Неужели она и в самом деле считает, что ей позволят просто так взять и уйти? – растерянно подумал Харвис. – Неужели…»

– Все в порядке, ваше высочество, – ответила Эвглин, глядя поверх головы принца. – Здесь мне нечего бояться.

И Эвглин ушла в шатер, слегка покачивая бедрами. Ей смотрели вслед так, как если бы эта девушка была богиней. Харвис подумал, что именно в этом и секрет. Она уверенно ведет себя так, словно ей решать и выбирать, кто с ней будет, словно это ее право – и никто не посмеет сопротивляться. Будь на ее месте другая девушка, не настолько дерзкая и самоуверенная, ее давно пользовали бы в шатре принца, а Матиаш ждал бы своей очереди.

Но все они сейчас смотрели вслед Эвглин и не могли произнести ни слова от восторга.

Первым опомнился принц. Он все-таки опустил руку и произнес:

– Клянусь святыми ранами Господними, она нас просто дразнит, господа, – он резко выдохнул и добавил: – И не будь мы благородными людьми, все это плохо кончилось бы!

– Вы-то тут при чем? – усмехнулся Харвис. Он выбрался из бассейна и теперь насмешливо смотрел на всю честную компанию. – Это пьеса по мою честь. Мы повздорили, и теперь моя студентка делает все, чтобы мне досадить.

Принц обернулся и посмотрел на Харвиса так, словно пытался понять: колдун лишился последнего ума или попросту издевается над товарищами? Остальные глядели на Харвиса с общим выражением лиц, так и кричавшим, что колдун – сволочь. Огулял барышню, теперь еще и издевается.

– Ну, знаете ли..! – воскликнул принц. – Имейте совесть, друг мой, или наши добрые отношения закончатся серьезной ссорой!

Харвис прикрыл глаза. Ссора неминуема, если среди изголодавшихся мужиков появляется девушка, которая ведет себя настолько решительно и дерзко. Ссора тут – только вопрос времени, и хорошо, если все закончится без кровопролития.

– Именно об этом я и хотел бы поговорить, – серьезно произнес Харвис. Еще один бросок заклинания – и одежда на нем сухая, а тело чистое. Можно снова заниматься серьезными вопросами. – Если ваше высочество не против, то предлагаю пройти в ваш шатер. Всем нам.

Теперь все снова смотрели с растерянным удивлением – но уже на Харвиса.

– Я серьезно, господа! – сказал он уже громче. – Забудьте о своих притязаниях на даму. Мы все в опасности!

Борх понимающе прикрыл глаза.

– Господин колдун прав, – произнес он. – Пожалуй, мне тоже есть, что всем вам сообщить.

* * *

– Это все-таки невыносимо, господа, – признался Альден и практически рухнул в креслице. Один слуга тотчас же принялся обмахивать принца пушистым белоснежным опахалом, а второй поднес бокал с ледяным соком.

Все, собравшиеся в шатре, дружно разделяли его мнение.

– Хорошо, что я полковник, боевой офицер и имею представления о чести, – Матиаш приложил руку к груди и обвел собравшихся усталым взглядом. – Дама решительная и дерзкая, и ей очень повезло, что попала она в компанию людей благородных, для которых порядочность – не пустой звук, а норма жизни.

Харвис понимающе кивнул. Эвглин действительно повезло: дворяне Эльсингфосса разделяли старинный постулат о том, что на людях с голубой кровью лежит высочайшая ответственность не только за себя, но и за всех остальных. Поэтому ни принц, ни полковник не могли позволить себе какой-то разнузданности вне приватного круга. Мало ли, насмотрятся простолюдины да мещане, что его высочество девиц насильничает – и решат, что им тоже позволено.

– Были бы на нашем месте какие-нибудь скобари – уже драли бы дерзкую в пять смычков, – вздохнул Альден. – Нет, господа, это действительно невыносимо. Харвис! – принц обернулся к колдуну. – Раз ваша студентка под вашим началом, сделайте ей строжайшее внушение! Пусть будет наука на тот случай, если она окажется в обществе, что будет грубее нашего!

Харвис вновь понимающе кивнул. Михаль мечтательно улыбнулся и вдруг заявил:

– Господа, я нашел сюжет для полотна! Богиня Аурвита, выходящая из пены морской! Сюжет античный, благородный, ни капли пошлости.

Полковник Матиаш тотчас же заулыбался и крутанул ус. Похоже, он стал поклонником классической живописи.

– Не в это дело, господа, – подал голос Борх. Он по привычке расположился в отдалении и сейчас просматривал бумаги в небольшой темно-красной папке. – Я хотел бы поговорить с вами о чрезвычайно важном событии, которое, возможно, определит судьбу государства.

Харвис напрягся. Он всегда воспринимал Борха максимально серьезно, и если тот говорил о важном событии, то можно было не сомневаться – дело действительно обстоит крайне серьезно. Впрочем, остальные господа разделили его мнение, и на Борха устремились крайне внимательные взгляды.

– Начну с того, что сегодня после бури произошло еще одно событие, – начал Борх. Он говорил не слишком уверенно, словно опасался, что его слова могут неправильно истолковать. – Я лично видел, как воздух возле скал вскипел и треснул, и в прорыве было бушующее море и скалы. Вы можете не поверить мне, господа, но наш многоуважаемый колдун и его ученица тоже видели это тревожное явление. Более того, прекрасная госпожа Эвглин, столь смутившая наше общество, всеми силами стремилась броситься в этот прорыв.

Он сделал паузу, и Харвис вдруг обнаружил, что все, собравшиеся в шатре, теперь смотрят на него с одинаково оторопелыми лицами. Слуга даже перестал размахивать опахалом над принцевой головой.

– Да, господин Борх говорит правду, – неохотно произнес Харвис. – Это действительно был прорыв между мирами, который, кстати, полностью подтверждает мою теорию.

Некоторое время в шатре царила напряженная тишина, а затем принц негромко поинтересовался:

– Но почему же она хотела туда броситься?

И полковник сразу же произнес:

– Потому так и кричала, что ты не пускал?

Борх предупреждающим жестом вскинул руку.

– Позвольте ответить мне, господин Харвис, – взгляд блеклых глаз скользнул по нему, и Харвис почувствовал острое облегчение, когда Борх стал смотреть в другую сторону. – Все дело в том, что госпожа Эвглин… прошу отнестись к моим словам как можно серьезнее, я сейчас говорю правду. Так вот, госпожа Эвглин – иномирянка. Море, открывшееся в провале, было из ее мира, и она хотела вернуться домой.

Внезапный грохот был таким, что принц даже подпрыгнул от неожиданности. Борх бросил тяжелый взгляд в сторону слуги, выронившего поднос с шербетом, и сухо сказал:

– Сболтнешь хоть слово – вырежу язык.

Слуга мелко закивал смуглой обритой головой и принялся собирать осколки, не поднимая глаз на господ. Но если бы он посмотрел, то увидел бы, что господа шокированы. Впрочем, Харвис подумал, что шок – это слишком мягкое выражение. Собравшиеся в шатре выглядели так, словно кто-то невидимый изо всех сил треснул их по головам чем-то тяжелым. Наконец, полковник перевел взгляд на Харвиса и сказал:

– А ты ведь знал.

Харвис устало кивнул и прикрыл глаза.

– Да. Знал, – ответил он.

Принц вскочил с кресла и принялся порывисто ходить по шатру. Иногда он останавливался и вопросительно смотрел на Борха.

– Я понимаю, господа, вы все удивлены, – произнес глава службы безопасности и, завернув рукав, продемонстрировал свою татуировку на запястье. – Но этот знак нельзя обмануть. Госпожа Эвглин пришла к нам из другого мира, и я немедленно известил об этом его величество.

Борх сунулся в папку и извлек желтый бланк, на котором приходили телеграммы от высочайшего имени, и Харвис, пожалуй, затруднялся сказать, что удивило больше: девушка из другого мира или эта телеграмма.

– Итак, господа. Его величество Клаус своей высочайшей волей прощает его высочество Альдена и всех, кто осужден вместе с ним, – прочел он. – Всем, кто был отправлен в Приграничье, надлежит вернуться в столицу. Харвис ванн Рейн восстановлен в Эльсингфосской академии чародейства и волшебства в должности проректора по научной работе. Студентку помянутой академии Эвглин Шу требуется срочно направить под надзор.

Борх свернул листок и произнес:

– Мы возвращаемся домой, господа.

Несколько долгих минут в шатре было тихо, а потом тишина взорвалась такими торжествующими воплями, что закладывало уши. Полковник сгреб Харвиса в объятия, хлопнул по спине и расхохотался, принц затопал ногами и проорал:

– Вина! Вина всем!

Слуги расторопно принесли несколько бутылок, и южное шипучее ударило в хрусталь. Харвис пил и не чувствовал вкуса. Его величество Клаус практически официально подтвердил, что теория Харвиса – не ленивые измышления кабинетного ученого, а научный факт. Стать проректором по научной работе – да он и мечтать об этом не мог. И ссылка принца закончена: услышав о иномирянке, государь-отец наверняка решил, что тут целое нашествие, а значит, сына нужно спасать, хватать за шкирку и возвращать пред светлые отцовы очи.

Кстати, об иномирянке. Харвис отодвинул торжествующее ликование и подумал: а что собираются сделать с Эвглин? Стоит только взглянуть на Борха, и станет ясно: ничего хорошего. Если бы ее не сочли врагом, непредсказуемым, пугающим и жестоким, то не стали бы возвращать принца из ссылки.

– Еще один вопрос, господа, – громко сказал Харвис. Когда все обернулись к нему, он продолжил: – Что планируется сделать с Эвглин?

Борх неопределенно пожал плечами.

– Его величество ничего не написал об этом, – произнес Борх. – Но, полагаю, будет жесточайший надзор. Как минимум, тюрьма.

«И вы это допустите?» – хотел спросить Харвис, но одного взгляда на его ссыльных товарищей хватало, чтоб понять: допустят. Это здесь, среди пустыни, она была мечтой – в столице ни принц, ни полковник не будут иметь недостатка в пылких поклонницах и обожательницах.

– И вы это допустите? – все-таки спросил он, глядя на Альдена. Принц, который уже предвкушал возвращение на родину, нахмурился. Он обладал добрым сердцем, а неожиданное счастье требовало поделиться им с кем-то еще.

– Конечно же, нет, – твердо заявил Альден. – Отправить юную девушку в темницу? Ни в коем случае, и не надо на меня так зыркать! – почти рыкнул он в сторону Борха. – Вот только мой государь-отец очень упрям, и нам надо придумать, как его переупрямить.

Борх даже глазом не повел. Сложив руки на груди, он встал возле одного из столбов и мягким жестом указал на принца: дескать, вам слово, ваше высочество.

– Я не знаю, как обстоят дела в мире, откуда пришла наша очаровательная Эвглин, – начал принц. Похоже, ему пришла в голову какая-то идея, и теперь он говорил медленно, боясь ее спугнуть. – Но в нашем за женщину отвечает ее супруг. Помнится, в Правовом кодексе была статья о гражданстве для иноземцев, и жена эльсингфоссца автоматически становится гражданкой Эльсингфосса. Понимаете, о чем я?

Харвис кивнул. Было ясно, куда клонит принц, и идея была неплохой.

– Выдать госпожу Эвглин замуж? – предположил полковник и воскликнул: – А что, недурная мысль!

Слуга наполнил вином бокал принца, и Альден продолжал:

– Мужа ей подобрать исключительной преданности его величеству и Эльсингфоссу… И он же будет осуществлять надзор! И прекрасная дама на свободе, а не в казематах, и все по закону!

Харвис неожиданно обнаружил, что все снова смотрят на него, и во взглядах собравшихся сочувствие соседствует с искренней завистью.

* * *

Харвис вернулся в шатер поздним вечером, когда Эвглин почти заснула. После того, как все ушли от бассейна, она прошла в свой закуток, опустилась на кровать и разревелась. Истерический кураж исчез. Эвглин наконец-то поняла, чем именно могло закончиться ее дефилирование в пене, и ее в буквальном смысле слова стало трясти. Озноб был таким, что она легла под одеяло, обхватила руками плечи и мысленно взмолилась: Господи, если слышишь, помоги мне.

Мыс Фиолент до сих пор плыл у нее перед глазами. Достаточно было сделать шаг, чтоб оказаться дома – но ей не дали. Эвглин прекрасно понимала правоту Харвиса, если бы не он, то она наверняка утонула бы, но жгучая, почти детская обида не отпускала ее.

Сейчас она лежит на кровати и плачет. А могла бы уже быть дома, в родном мире, в родной стране.

Дом снова недосягаем. Надежды нет.

Потом обида ушла, и осталась лишь глухая пустота. Эвглин дремала, вечерний сумрак становился гуще, из шатра принца неслись восторженные вопли и топот: там, похоже, плясали. Но постепенно шум затих, и вскоре Эвглин разбудили шаги Харвиса.

Хозяин шатра некоторое время топтался в гостиной, словно был пьян и не мог разобраться, что же делать дальше. Потом Эвглин услышала фырканье и урчание, и Харвис с трогательной любовью проговорил:

– Кушай, маленький, кушай. Заберу тебя в столицу, не бойся. Не оставлю.

– Уррргх! – звонко ответили ему. Значит, Пушок бродил среди шатров, искал, у кого можно выклянчить лакомства.

Но почему Харвис вдруг отправляется в столицу?

Эвглин не успела ничего предположить: полог скользнул в сторону, и в спальню вплыл огненный шар лампы. Прикрывая его ладонью, Харвис сделал несколько шагов и негромко спросил:

– Эвглин, вы спите?

– Нет, – ответила Эвглин и села. Чутье, которое никогда ее не подводило в этом мире, говорило, что Харвис что-то хочет ей сказать. – Нет, я не сплю.

Харвис опустился на прикроватный пуфик, поставил лампу на маленький стол и спросил:

– Как вы себя чувствуете? Вам лучше?

Значит, он понял, что все, случившееся у бассейна, было истерикой и нервным срывом. Эвглин неопределенно пожала плечами.

– Мне все еще очень горько, – призналась она, – и это не скоро пройдет. Но я уже держу себя в руках, если вы об этом.

Харвис понимающе кивнул.

– Мне очень жаль, что так вышло, – произнес он. – Мне на самом деле очень жаль, Эвглин.

Некоторое время они молчали, а затем Эвглин спросила:

– Почему у принца так орали?

Харвис усмехнулся, и привычные золотистые огоньки в его глазах стали мягкими и мечтательными.

– Мы все возвращаемся домой, Эвглин, – сообщил он. – Ссылка его высочества окончена.

Эвглин ахнула и тотчас же закрыла рот ладонями. Харвис понимающе улыбнулся и сказал:

– Есть, что отпраздновать, сами видите.

Значит, принца простили, и бывший бунтарь и революционер едет домой. Должно быть, места себе не находит от счастья, предвкушает встречу со столицей и старыми друзьями и мечтает о том, что сделает сразу же, как только сойдет с поезда. Эвглин улыбнулась.

– Да, это радостные вести, – согласилась она и тотчас же спросила: – А вы?

Харвис усмехнулся. Эвглин вдруг сказала себе: да он же пьян! Так пьян, что с трудом держится на ногах!

– А меня назначили проректором по научной работе, – с гордостью проговорил он. – В Эльсингфосскую академию чародейства и волшебства. Знаете, почему?

Эвглин только плечами пожала. Откуда бы ей знать? Впрочем, тогда состояние Харвиса вполне объяснимо: он возвращался домой в чести и славе, а не в качестве прихлебателя принца Альдена.

– Борх телеграфировал его величеству о том, что вы иномирянка, – сообщил Харвис. – Государь-отец тотчас же приказал сворачивать почетную ссылку. Конечно, вряд ли Альдена выпустят дальше дворцовых ворот, но все же это родина, а не эти отвратительные пески.

Слова прозвучали словно пощечина: удар, за которым следует тишина, и мир становится неустойчивым и слабым.

– А как же я? – прошептала Эвглин. – Что же со мной будет?

Харвис посмотрел на нее так, что сразу стало ясно: ничего хорошего.

Эвглин давно не чувствовала себя настолько одинокой. Она вновь попала в беду – но на сей раз ее никто не защитит, не спасет, не закроет собой.

– Его величество Клаус человек строгий, особенно в таких вопросах, как иномирянка рядом с принцем, – вздохнул Харвис. – Вас планировали немедленно заключить под стражу, как только вы окажетесь в столице.

– Чего-то в этом роде я и ожидала, – призналась Эвглин. Ей казалось, что истерика вернется – но в душе царила тяжелая тревожная тишина, а глаза оставались спокойными и сухими.

Харвис понимающе качнул головой.

– Но его высочество проявил невиданную доброту, – продолжал он. – Его до глубины души возмутила сама мысль о том, что хрупкую девушку могут швырнуть в каземат. И Альден предложил вот что. Вы выходите замуж за достойного человека, который обеспечит вам гражданство – а я уверен, что все ваши бумаги аннулируют. И сей достойный муж станет надзирать за вами до тех пор, пока его величество не убедится в том, что вы не опасны.

Сперва Эвглин ничего не почувствовала – а потом сердце заколотилось так, что она слепо опустила руку на грудь, пытаясь усмирить это трепещущее биение. В ушах шумело. «Вот будет глупо, если я сейчас упаду в обморок», – отстраненно подумала Эвглин и спросила:

– И кого же мне назначают в мужья?

Харвис взглянул ей в лицо и без улыбки ответил:

– Меня. Кого же еще?

Эвглин оторопело посмотрела на колдуна и, не отдавая себе отчета, медленно натянула одеяло на грудь. Выйти замуж за Харвиса, спастись от тюрьмы… Она представила, что этот человек дотронется до нее не как наставник до студентки, а как муж, имеющий все права на свою жену, и ее обдало холодом. Конечно, Эвглин понимала, что рано или поздно ей придется расплачиваться с Харвисом именно собой, своим телом, но не думала, что этот момент наступит так скоро.

– Это очень неожиданно, – призналась она. Харвис понимающе кивнул.

– Разумеется, вы не представляете меня в качестве супруга, – понимающе произнес он. – Да и я, признаться, не собирался жениться. Но мне тоже претит мысль видеть вас за решеткой, Эвглин. Не знаю, какой из меня получится супруг… – он развел руками. – Но я сделаю все, чтоб он был хорошим.

– Мне страшно, – призналась Эвглин. Лучше не уточнять, что именно ее пугает. – А если король не согласится?

Харвис улыбнулся.

– Согласится, его высочество в этом уверен. А я вполне благонадежен, чтоб надзирать за вами.

– Вы почему-то не спрашиваете, согласна ли я, – глухо промолвила Эвглин. Харвис удивленно посмотрел на нее и вдруг сказал:

– Все должно быть по-другому. Но сейчас у нас обоих нет другого выхода.

– Почему вы на это пошли? – спросила Эвглин и сама удивилась тому, насколько жалобно прозвучал ее голос.

– Вы мне нравитесь, – признался Харвис и ободряюще улыбнулся. – Я вас жалею. Принц прав, тюрьма действительно не место для юной девушки. К тому же я обещал, что верну вас домой. Согласитесь, это проще сделать, когда вы со мной под одним кровом.

Эвглин представила, как наступает вечер, за окнами становится темно, и они с Харвисом ложатся в одну постель – колдун задувает лампу и прикасается к Эвглин. Должно быть, она изменилась в лице, потому что Харвис понимающе сказал:

– Я действительно не тот муж, о котором может мечтать такая девушка, как вы. Но я готов вас спасти.

– Нет, – прошептала Эвглин. Слеза снова пробежала по щеке, но она этого не заметила. – Нет, дело не в этом. Вы хороший, вы храбрый, вы… – она осеклась, не зная, как высказать то, что сейчас кипело в ее душе. Харвис пересел на кровать и осторожно, словно Эвглин была невероятно хрупкой, привлек ее к себе.

– Конечно, я не принц Альден, – чужое дыхание прошлось по голове. – Но я сдержу свое слово. Вы не пожалеете, что стали моей женой, Эвглин.

Эвглин прекрасно понимала, что принц, который не сводил с нее глаз, хотел лишь одной, самой что ни на есть приземленной вещи. Он вернется в столицу и сразу же забудет о том, что когда-то знал Эвглин.

Она понимала.

И все равно было тоскливо и больно.

– Все будет хорошо, правда? – спросила Эвглин. Харвис осторожно поддел пальцами ее подбородок, и Эвглин была вынуждена смотреть ему в лицо.

– Я обещаю, – уверенно произнес он и добавил: – Не стоит так дрожать, брак со мной – не самое худшее, что может случиться.

Эвглин усмехнулась.

– Самое худшее со мной уже произошло, – ответила она. – Ничего не поделать. Я согласна, Харвис, я буду вашей женой.

Когда-то давно Эвглин представляла, как единственный и любимый предложит ей руку и сердце, а она ответил «да». Давешние мечты не имели ничего общего с тем, что случилось: был полумрак шатра, туманное будущее и вынужденный брак в качестве спасения от тюрьмы.

– Вот и хорошо, – улыбнулся Харвис и поднялся с кровати. – А теперь давай спать. Завтра трудный день.

Эвглин не могла с этим не согласиться.

* * *

Сборы начали ранним утром. Эвглин смотрела, как суетятся слуги, пакуя вещи в большие тюки для перевозок, и ей было грустно. Поселение сейчас напоминало покинутое гнездо, забытый дом, в котором обитает только ветер, гоняющий по полу забытый листок бумаги. И пусть повара готовили привычный завтрак, а полковник с адъютантом как всегда утром делали зарядку, этого было недостаточно, чтоб мир вновь вернулся в сдвинутые рамки. Вот Михаль, подгоняя помощников, вынес тщательно запакованные картины и стал аккуратно укладывать их в огромный ящик, вот слуги складывают одежду господ… мир пришел в движение, и теперь его было не остановить. Принц Альден назначил отъезд на полдень, а это значит, что в одиннадцать утра сюда прилетят драконы, к их спинам приторочат груз, и в четверть первого от поселения останутся только воспоминания. Его обитатели отправятся сперва на Большую Заставу, а затем в столицу.

Уже завтра вечером путь закончится.

И Эвглин начнет новую жизнь в качестве жены самого страшного колдуна этого мира.

После того, как они объяснились, Харвис ушел на свою половину шатра, и Эвглин слышала, как он пакует вещи. До нее доносился шорох, периодически шатер озаряли вспышки света, и утром, выйдя в гостиную, Эвглин увидела несколько тюков – все имущество колдуна.

– Где мы будем жить? – поинтересовалась она, изо всех сил надеясь, что Харвис не сочтет ее меркантильной. Невольно вспомнилось, как однажды на первом курсе за ней принялся ухаживать паренек из параллельной группы. У них было свидание – в парке, после пятой пары. Моросил противный мелкий дождик, паренек вел Эвглин – тогда еще Гелю Шувалову – по дорожке среди кустов и рассказывал, как хочет найти ту, которую будет любить всем сердцем. После второго часа прогулки по дорожке, когда ноги и руки заледенели окончательно, а горло зацарапала наступающая простуда, Эвглин сказала прямо, что замерзла и с большим удовольствием выпила бы чаю, а не слушала интересные разговоры.

«Вот ты какая! – почти прокричал паренек. – Всем вам, бабам, только бабла подавай! Твари меркантильные, так и смотрите, с кого что можно поиметь!»

Потом он долго еще рассказывал всем, кто хотел слушать, о том, как мечтал предложить Эвглин искренние и настоящие чувства, а этой дряни от него были нужны только деньги.

– У меня есть дом, – спокойно сказал Харвис, – правда вряд ли мы заселимся именно туда. Как проректор я буду жить на территории академии. Думаю, там нам будет вполне уютно. И до учебного корпуса близко.

Эвглин вспомнила белокаменные изящные особняки, выделенные для преподавательского состава, и невольно представила, что сказали бы ее знакомые, узнай они, в каком месте будет жить Эвглин. Как минимум умерли бы от зависти, и так им и надо.

После завтрака Харвис запасся большим куском халвы и отправился искать Пушка: дракон испугался всеобщей суеты и спрятался в скалах. Эвглин смотрела ему вслед, представляла, как Пушок будет вперевалку передвигаться по газонам рядом с преподавательскими особняками, и с трудом сдерживала смех.

Потом до ее локтя аккуратно дотронулись, и, обернувшись, Эвглин увидела принца Альдена. Его высочество выглядел крайне серьезным и решительным, и одежда, которую он уже надел для путешествия, была строго застегнута на все пуговицы.

Сразу было понятно: принц готов к очень важному разговору.

– Дорогая Эвглин, если вы не заняты, то я хотел бы побеседовать с вами, – произнес он и махнул рукой: – Да даже если и заняты, то это все равно. У меня к вам разговор.

– Разумеется, ваше высочество, – улыбнулась Эвглин. – Что-то случилось?

Принц покосился в сторону своего шатра, из которого слуги деловито выносили тюки и мебель, и снова махнул рукой:

– Кругом суета, – произнес Альден. – Пойдемте лучше к скалам, там есть одно место, где нас никто не услышит.

Эвглин кивнула и снова повторила:

– Разумеется, ваше высочество. Как вам будет угодно.

По дороге к скалам принц молчал, и его лицо отражало невиданную душевную и умственную работу, словно Альден готовился сказать что-то невероятно значительное, способное перевернуть его судьбу. Он даже разрумянился на ходу. Когда они поднялись к уже знакомой площадке в скалах, и Эвглин села на камень, сложив руки на коленях, то принц произнес:

– Вы, конечно же, знаете о том, что мой государь-отец хотел заключить вас под стражу, как только мы окажемся в столице. Харвис наверняка вам рассказал об этом.

Эвглин кивнула.

– Да, ваше высочество. И я хотела бы от всего сердца поблагодарить вас за то, как вы придумали меня спасти.

Принц рассеянно почесал кончик носа.

– Вы иномирянка, Эвглин, поэтому отец ни в коем случае не допустит нашего брака, – сказал он, и Эвглин едва сдержала возглас изумления. Брак? Принц готов взять ее замуж?

Этого она точно не ожидала.

– Но, ваше высочество, – едва слышно промолвила Эвглин. – Я прекрасно понимаю и свое положение, и ваше. Я никогда бы не удостоилась чести стать вашей супругой.

– Я хотел бы сказать вам… – принц замялся и вдруг решил рубануть сплеча: – К дьяволу все эти светские условности, Эвглин. Я хочу предложить вам вот что.

Эвглин ахнула. Принц опустился на колени, взял ее за руки и проникновенно заговорил:

– Вы вынуждены выйти замуж за колдуна. Это действительно вынужденная мера, но дальнейшее можно решать по нашему общему разумению. Я предлагаю, чтоб брак с господином Харвисом так и остался фиктивным… – он сделал паузу и решительно добавил: – А союз со мной стал бы фактическим. Обещаю, что стану исполнять все обязанности супруга так хорошо, как только смогу. Буду верен вам до конца. Сделаю все, чтоб вы никогда не пожалели о принятом решении.

На какое-то мгновение Эвглин лишилась дара речи, а потом внутренний голос расхохотался: «Вот она, всеобщая мечта! Принц замуж зовет!» Похоже, она недооценила Альдена – загадочная госпожа Эвглин была иномирянкой, и это подняло интерес принца к ней до невиданных высот. Положить в свою постель женщину из другого мира, присвоить ее – это действительно будет победа из побед.

– Ваше высочество, я не знаю, что сказать, – призналась Эвглин. Одна из ее приятельниц всегда утверждала: «Если не уверена, что говорить, то честно говори, что чувствуешь», и в этом, пожалуй, был определенный толк.

– Я вам не нравлюсь? – встревоженно сказал принц. То, что кто-то решил дать ему от ворот поворот, повергло его в шок.

– Вы мне нравитесь, ваше высочество, – призналась Эвглин. – Как может не нравиться тот, кто спасает тебе жизнь…

– Тогда в чем же дело? – спросил Альден.

– В том, что я простая девушка, ваше высочество, – вздохнула Эвглин. – И у меня нет каких-то особенных качеств. Принцу не за что меня любить и быть мне верным. Вот и все.

Альден рассмеялся. Напряжение последних минут потихоньку стало утекать прочь. Эвглин поняла, что сможет выбраться из этой истории с минимальными потерями.

В конце концов, принца лучше иметь в союзниках, чем во врагах. Эвглин оставят в покое, только если он продолжит за нее заступаться.

– Право же, дорогая, вы говорите милые глупости, – произнес принц. – Вы отважны, решительны, вы знаете себе цену и имеете представления о чести, которые готовы отстаивать. Поверьте, это дорогого стоит. Ни одна курица с голубой столичной кровью и рядом с вами не станет. К тому же со временем, я уверен, мой государь-отец смягчится, поймет, что никакой опасности вы не представляете, и наш с вами союз станет документально подтвержденным.

Вот даже как… Его высочество в самом деле был настроен крайне решительно. Эвглин представила, как говорит ему «нет», и сразу же после прибытия в столицу ее берут под руки добры молодцы в голубой полицейской форме и волокут в тюрьму. Конечно, зачем Альдену за нее заступаться? Да и Харвису… Кресло проректора намного приятнее свободы какой-то иномирянки.

– Это честь для меня, ваше высочество, – с искренней дрожью в голосе промолвила Эвглин. – Я согласна, конечно. Только у меня есть одна небольшая просьба.

– Разумеется, – сказал принц. Положительный ответ окрылил его, теперь он улыбался и выглядел совершенно довольным жизнью человеком, который завершил трудную работу и получил достойную награду.

– Пусть никто не узнает о нашем разговоре, – попросила Эвглин. – Пожалуйста, пусть наша беседа и наши будущие отношения до поры останутся в полной и совершенной тайне. Счастье любит тишину, особенно, такое, как наше с вами.

Принц понимающе кивнул. Поднявшись с колен, он протянул Эвглин руку и произнес:

– Очень благоразумно. Конечно, я никому не скажу ни единого слова.

Когда он поцеловал ее, то в голове Эвглин промелькнули две мысли: «Надо же, меня целует принц» – а следом за ней «Честно сказать, ничего особенного». Вроде бы Альден был достаточно искренним и страстным, да и что лукавить, техника тоже оказалась на высоте – но все же это было немного не то, чего бы действительно хотела Эвглин.

Беда была в том, что она и сама не знала, хочет ли чего-то, кроме возвращения домой.

* * *

Когда они спустились к поселению, слуги уже начали разбирать первые шатры. За завтраком Борх сказал, что драконы перевезут их на Большую Заставу, а там шатры продадут местным за любую цену, которую назовут. Эвглин смотрела, как полотна крыш и стен сворачивают в длинные светлые рулоны, и ей снова стало грустно, пусть она и провела в поселении совсем немного времени.