Текст книги ""Фантастика 2025-112". Компиляция. Книги 1-30 (СИ)"

Автор книги: Лариса Петровичева

Соавторы: Дан Лебэл,Кристина Юраш,Александр Нерей,,Ольга Булгакова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 155 (всего у книги 340 страниц)

– Ещё раз повторить можно? И помедленнее, – жалобно попросил я.

– Чудак-человек. Ты же башковитый. А чтобы двери между соседними мирами открыть, хватит трёх веточек из букета. Только знак особый ими показать надо, – огорошивал дядька каждым словом, а сам улыбался, как будто для меня всё это давно знакомое и плёвое дело.

– Какой ещё знак? – потребовал я объяснений.

– Особый. Первоначально круг надо перед собой начертить. В воздухе. Чертишь один круг, попадаешь в первый круг миров. Чертишь два – во второй. Смекаешь? Потом перекрестить его надо, а уже после цифру нарисовать всё так же, в воздухе. Номер по счёту в этом круге. Сразу же эти три веточки сгорят и дыма видимо-невидимо наделают, а ты шагай в дым. И всё. Считай, что уже там, куда просился. И это работает, когда из спящего мира выбираешься, а не походя из какого вздумается. Хотя и тогда, конечно, получается, но зачем зря драгоценность такую расходовать? Всё ясно?

Если что непонятное вспомнишь, на нашей прогулке спроси. Договорились? – прервал речь Угодник, заслышав топот ног бежавшего с улицы Александра.

Третий, как и учили, подскочил к окошку, стукнул в него двойным ударом и спросил:

– Деда, вы там?

– Изыди, – откликнулся Павел, и мы всей гурьбой вывалились из хаты.

Я вышагнул во двор последним. На ходу всё тряс и тряс головой, пытаясь хоть как-то уложить в ней последние новости и тайные знания, только что услышанные по секрету от старших. А Угодник вышел за калитку, быстро о чём-то договорился с хозяином лошади и вернулся обратно.

– Всё готово. Я за Настей, а ты мигом на телегу. Там нас встретишь и, чуть что, поможешь её приземлить, – распорядился дядька и вошёл во времянку.

Глава 8. Вороная процессия

Я выскочил из двора и взгромоздился на подъехавшую телегу. Только зарывшись в сено, лежавшее в задней части телеги, слегка успокоился и начал глазеть по сторонам, стараясь всё как следует запомнить.

Александр стоял в калитке, чтобы придержать её для проноса пострадавшей Насти, а Павел сговаривался с хозяином о плате за аренду лошади, которая оказался чёрным как смоль мерином с печальными синими глазами.

«Чудеса, – думал я с содроганием. – Сейчас начнётся моя работа по ликвидации беды».

– Эй, пассажир, – услышал голос Угодника. – Где букет?

Я собрался выскочить из сена, но Александр-третий метнулся во времянку и через пяток секунд уже бежал мне на выручку с букетом наперевес.

Угодник осторожно усадил загипсованную Настю на сиденье, обшитое ватином и кожей. Потом передал мне авоську с газетными свёртками и доставленный третьим букет хвороста. Я всё это принял и с недоумением уставился на дядьку.

– От экскурсионной бабы Нюры. На дорожку пирожков напекла, – пояснил Николай и легко запрыгнул в телегу. – Ну, прощайся с дедом и дружком.

После таких слов у меня нестерпимо зачесалось в носу, защемило в груди, и я едва сдержался, чтобы не заплакать.

– До свиданья, жители двенадцатого мира, двенадцатого Армавира, – еле выговорил, когда собрался с силами.

– Тише ты, ирод, – зашипел на меня Павел. – Не смущай людей. А так, конечно, через недельку свидимся. Бывай, служивый.

– До встречи, – попрощался со мной близнец.

– Поехали, – скомандовал Угодник, и мы отправились в путь.

Мерин послушно тронулся с места, я поплыл мимо дедова двора, мимо родного перекрёстка и дальше навстречу неизвестности и своему, теперь уже неизбежному, предназначению.

Скоро дед с третьим ушли во двор и пропали из глаз. Я пригнулся на всякий случай пониже, чтобы никто из соседей меня не увидел, и задумался над тем, что уже случилось и тем, что ещё только предстояло.

«Еду в соседний круг, где мигом стану тридцати трёх лет отроду. То есть, взрослым. Красота. То есть, кошмар. Там дымлю ветками… Нет, не дымлю. Как только узнаю, что уже в другом мире, бегу искать пятиэтажку. Нахожу, и сразу к той разговорчивой соседке. А уж она мне все новости выложит.

Нет, сперва позвоню в Настину квартиру, а если не откроют… А какой номер квартиры? Что пятый этаж, знаю, а квартира? Сколько их на площадке? Две, четыре? Может, три?»

– Дядь Коль, а номер Настиной квартиры знаете? – спросил я, когда мы уже вовсю цокали подковами по асфальту Советской армии.

– Двадцать вторая, – ответила мне сама Настя.

Я увидел её лицо, которое врачи ещё недавно забинтовывали. Оно уже не было таким, как вчера. Всего за одну ночь синяки стали бледно-жёлтыми, царапины подсохли и, сузившись в разы, покрылись тёмной корочкой, а рваные раны, утратив опухлость, зарубцевались. Теперь она точно выглядела выздоравливавшей, а не больной. До симулянтки, конечно, далеко. И гипс на ногах напоминал, что она серьезно пострадала, пробивая дорогу в наш мир.

Мы проехали перекрёсток с кинотеатром «Родина», но не свернули налево к Колодочной фабрике, а всё также поцокали в сторону Второго вокзала.

«Почему в Армавире всё называют по номерам? Первый вокзал, Второе водохранилище, Третья больница. Неужели, так везде? Или на горожан подействовало наше посредничество, и они не захотели названия придумывать, а всё пронумеровали?»

– Больше ничего не вспомнил? – спросил Угодник, мельком взглянув на меня, когда я осмелел и выбрался из сена, чтобы отряхнуться и привести в порядок школьную форму.

– Дружка моего, который одиннадцатый, будем искать? – вспомнилось мне.

– Через неделю сам явится. Разговоров будет, разговоров. Может, придётся ему амнезию устроить, чтобы трепался поменьше, – сказал Угодник.

– Как это? – удивился я.

– Как у Павла нашего. Там помню, а тут забыл. Или наоборот. Забудет про путешествие в… Какой бы мир его ни забросило. Всё равно же, возвратят целым и невредимым, – заверил дядька.

– И мне амнезию устроите? – перепугался я за свою и без того дырявую память.

– Зачем? Ты же не болтун. Старший посредник всё должен помнить. Другое дело, если сам попросишь.

– Как Павел? – уточнил я.

– Да, – закончил разговор дядька, и я снова погрузился в планирование своего странствия.

Мысли в голове проплывали медленно, как пейзажи улицы, на которую мы свернули неподалёку от Второго вокзала, но следов не оставляли. Я тщетно старался разложить все новости по полочкам и подписывал каждую следующую коробочку словами: «Не забыть».

Амнезии я боялся больше, чем неизвестности, которая собиралась вот-вот проглотить меня здесь, а выплюнуть… «А где окажусь? – спохватился я. – Ведь ещё никому не рассказывал, что знаю второй круг миров поимённо?»

– Как мне с тамошними злыднями? По номерам их высвистывать? А если не послушаются, тогда розгами окуривать? – заковыристо спросил я, опасаясь ненужного внимания хозяина сивого мерина.

– Ты уже всех знаешь. Сам же говорил, – откликнулся Николай, не обернувшись.

– Про первый круг разговор был, а не про второй, – насторожился я.

– На, – получил от дядьки тетрадный листок, сложенный вчетверо.

Мигом развернул записку и прочитал первую строчку: «Не умничай!» А снизу ровные ряды неизвестных каракуль, нарисованные чьей-то аккуратной рукой. Если бы не номера слева от строчек, никогда бы не поверил, что это список почти трёх десятков мировых имён второго круга, а не просто красивые закорючки. Только вот, на каком языке всё было написано, я не понимал.

– Мне не осилить такого. Я же не понимаю ни одной буквы.

– Читай первую строчку, – сказал Угодник и рассмеялся.

Я не стал ломать голову и засунул листик в карман школьных брюк, после чего начал изучать неизвестную часть родного города, в которой оказался.

* * *

Когда наша вороная процессия неожиданно оказалась на перекрёстке улицы Черноморской с той самой, по которой мы ехали, я наконец сориентировался, где нахожусь, а Угодник тотчас приступил к расспросам.

– Ну что, Настюха, есть места знакомые? Не стесняйся. Ты в точно таком же месте свой подвиг совершила. Осматривайся. Никто на тебя здесь не набросится, обещаю.

Настя начала обозревать округу, но ничего не угадывала, а только беззвучно шевелила губами. Мы повернули налево, в сторону двухэтажных домиков и зацокали подковами дальше.

– Вот тут у нас пустырь, – начала она узнавать местность. – А вон там железная дорога, что в Туапсинск. Тут школу ещё не достроили, а у вас уже стоит. Вон там за домами моя квартира, которую, как вдове, выписали по ордеру.

– Не спеши. Нам всё подробно нужно знать. Где магазин? Который хлебный, – уточнил Угодник.

– На Анапской, – указала Настя в сторону улицы Новороссийской. – На углу гастроном или универмаг, я их всегда путаю.

– Запоминаешь? – спросил Угодник уже у меня.

– Ага, – отозвался я мигом. – Как можно универмаг не запомнить? И двадцать вторую квартиру.

Мы ещё пару раз прокатились по улице Черноморской, заезжая во дворы двухэтажных домиков и домов повыше. Настя тараторила, как швейная машинка «Зингер», а я поддакивал, не задумываясь о таких мелочах, как разница между мирами и их постройками.

«Окошко ещё не вставлено, небось. Так что, мимо второго подъезда не пройду. Вот только, где в тех мирах появляться, чтобы поменьше видели чужие глаза», – размышлял я о более серьёзных вещах.

– Она из такого же города, как наш? – подал признаки жизни кучер.

– Построили почти такой же, – ответил Угодник. – На целине состряпали. Даже названия поленились другие придумать.

– Вот оно что, – удивился мужичок и снова замолчал.

– Давай, братец, теперь нас на Новороссийскую, а дальше к парку, что возле кинотеатра, – скомандовал дядька.

Мужичок оживился, и мы, прибавив лошадиной скорости, поехали в указанном направлении.

Когда приблизились к месту назначения, я начал угадывать деревья вокруг спрятавшегося в них кинотеатра с неизвестным для меня названием. Точно знал лишь то, что напротив него находится спортивный магазин, в котором папка покупал Клинскую леску и разнокалиберные крючки.

– Здесь остановите и пару минут подождите. Я пострела к тётке отправлю и вернусь, – сказал Угодник извозчику, и я осознал, что мой час пробил.

Телега остановилась, Угодник спрыгнул, а я, отряхнув остатки сена с форменных брюк ученика третьего класса, спустился вниз с осторожностью сапёра.

– Авоську, веник, список, голову, – перечислил дядька всё, что мне нужно было захватить с собой.

Взяв авоську в одну руку, букет в другую, я скрепя сердце поплёлся вслед за Угодником.

– Тут стартуешь, – решил Николай, выбрав место в гуще деревьев, подальше от случайных прохожих. – Готов?

– Не знаю, – признался я, как на духу.

– Правильный ответ. Никогда и ни в чём нельзя быть до конца уверенным. А ты, как посредник, и подавно обязан быть наготове к любому сюрпризу, любому повороту, любой неожиданности, – «успокоил» напоследок Угодник. – Я отойду, а ты зови мир и просись в путешествие.

Николай отвернулся и пошагал прочь, а я остался топтаться на месте с нелепой авоськой и ещё более нелепым букетом.

«Сейчас всё начнётся. Сейчас. Только открою рот, и обратной дороги уже не будет. Ой, боженька-боженька, – накручивал себя всё больше и больше. – Что же делать? Звать мир, или подождать?»

Я бы и дальше стоял, дрожал, как испуганный кошмаром ребёнок, если бы на выручку не пришёл Скефий. Его тёплое дуновение мгновенно успокоило и устыдило. Поначалу не понимал из-за чего мне стало не по себе, но потом осознал, что это от страха перед решающим шагом, который мгновенно перенесёт во взрослую жизнь, а, заодно с этим, забросит в далёкие миры.

– Спасибо, Скефий, – поблагодарил я родной мир и начал излагать просьбу, торжественно выговаривая каждое слово. – Мир мой Скефий. Прошу об одолжении по работе посреднической, от которой не только ваша одинаковость не пострадает, но и жизнь Настина спасённой будет. Закинь меня, пожалуйста, к своим младшим братьям и сёстрам. А начать хочу с Хармонии.

Не успел объяснить, чем там собрался заниматься, как в глазах так замелькало молниями, что мигом присел и крепко зажмурился, но речь свою всё-таки продолжил.

– Буду ходить по мирам второго круга в поисках гнёздышка материнского, где остался сыночек Димка, в ожидании возвращения мамки…

Глава 9. Здравствуй, зрелость

«Можно глаза открывать? Или ещё подождать?» – готовился я ко всему тому, что уже, по моему твёрдому убеждению, построилось в очередь, чтобы познакомиться с путешественником из неведомой дали.

– Какой у нас мужчина распряжённый, – услышал женский голос невдалеке.

– Надеюсь, неженатый, – сказал уже другой, немного хамоватый, но тоже женский.

«Пора выходить из убежища. Глянуть на мужика, который тёткам понравился», – решился я на полное и безоговорочное открытие глаз.

– Здравствуй, Хармония, – прошептал, чтобы не услышали лишние уши, и открыл глаза.

Но ничего не произошло. Буквально, ничегошеньки. Я сидел на корточках и украдкой озирался по сторонам, а ничего необычного не происходило.

Встал, расправил плечи, сверил наличие имущества: «Авоська, веник, список, голова». Слава Богу, ничего не пропало, вот только в размерах всё выглядело непривычно.

Никаких распряжённых мужиков поблизости не оказалось, а две тётки, усердно виляя бёдрами, чинно удалялись по асфальтной дорожке.

Начал с любопытством разглядывать обыкновеннейшее место, в котором оказался по воле Скефия и с разрешения Хармонии. Вокруг был заурядный пустырь с недавно высаженными кустиками самшита, саженцами деревьев, и та самая асфальтная дорожка, прорезавшая этот будущий сквер, как бесконечный стальной клинок. А вот через сотню метров шеренгами возвышались, искомые мной, недавно отстроенные, пятиэтажки.

По замазанным известью окнам я догадался, что не все квартиры заселены, а по висевшему на некоторых балконах белью, стало понятно, что дома уже сданы и обживаются первыми новосёлами.

– С таким же успехом мог попасть в незнакомый район своего Армавира, – сказал я вслух чужим взрослым голосом, но не обратил на это внимания, потому как расстроился из-за будничного пейзажа. Засомневался, что перелёт во второй круг состоялся.

Размахивая авоськой с пирожками в одной руке и ценнейшим хворостом в другой, решил догнать женщин, оказавшихся попутчицами.

– За нами увязался, – услышал впереди великовозрастных, но не в меру низкорослых подружек.

– Ну что, ты или я? – начали они о чём-то сговариваться.

– Тётеньки, не подскажете, где тут улицы Новороссийская и Черноморская? – вежливо спросил я женщин и в этот раз удивился своему баритону.

Вместо ответа лилипутки так прыснули от смеха, что я засомневался в их умственной нормальности.

«На кой к ним привязался? Ясно же, что иду по Новороссийской. А эти карлицы пусть дальше виляют по назначению», – отчитал себя за легкомыслие и прибавил шагу.

– Грубиян! Тётеньками обозвал… – услышал от смеявшихся подружек.

Продолжив глазеть вокруг и увидел, как слева рядами стояли пятиэтажки, на первых этажах которых виднелись стеклянные витрины магазинов, а справа был пустырь, заканчивавшийся частным сектором с побеленными хатами-мазанками и огромными огородами.

«Всё-таки не мой мир», – затрепетало в груди, когда вспомнил, как у нас разделили такие огороды и добровольно-принудительного заселили на отрезанные участки совершенно чужих людей.

Дошагал до первого здания с магазином, стоявшим фасадом к улице, которую я посчитал Новороссийской, и забеспокоился: «Дорога есть, асфальт есть, а машины где? Игрушечные грузовики, и всё? А легковые? Почему только лошадки с телегами?»

Остановился и с новой силой начал таращиться по сторонам. «Улица, дом, магазин. Во! Вспомнил, как мама называла такие драндулеты. Это полуторки. Но, всё равно, что-то не то. Улица, дорога. Стоп. Улица Анапская?» – закончил я тормозить и, наконец, прочитал табличку на доме.

– Настя говорила, что на этой улице хлеб покупает, – напомнил себе и рванул с места. – Сейчас отыщем, бедовое гнёздышко. Сейчас!

«Кто-то со стариковскими мозгами всё перепутал, когда назвал Новороссийскую Анапской, – думал я и почти бежал мимо витрин универмага. – Как дед, например, невзлюбил “Родину”, так и назвать её мог какой-нибудь “Отчизной”, или чем похлеще».

Так и не взглянув на витрины, забежал за угол и с облегчением прочитал название улицы: «Черноморская».

– Эта совпала, – обрадовался и побрёл дальше.

Сориентировался-то я быстро, вот только разительное отличие местного пейзажа с тем, что совсем недавно видел в своём мире, погрузило все внутренности в необъяснимый трепет, обещавший вот-вот перерасти в ужас. «Всё в порядке. Всё в полном порядке», – твердил себе и шагал дальше, пока не замер от изумления, потому как ни двухэтажных домиков, ни Настиной пятиэтажки в этом мире не существовало. «Беда не в Хармонии», – разочаровался и обрадовался я одновременно.

Ещё раз огляделся, чтобы удостовериться, не ошибся ли адресом, и убедился, что место то самое, только в Хармонии эту часть улицы ещё не освоили, хотя, уже снесли частные захудалые домишки и приготовили участок к застройке.

Вдалеке проехал настоящий паровоз, оставив за собой клубы пара, и я окончательно убедился: «Место то самое. С миром промахнулся».

Поискав глазами, куда спрятаться, чтобы перепрыгнуть в следующий мир и не оказаться там под колесами или любопытными взглядами, тщательно выбрал наилучшее, на мой взгляд, место.

Выбрать-то выбрал и довольно быстро, а вот решиться позвать Хармонию не мог. В конце концов, не отыскав зацепок для сомнений, заставил себя продолжать поиски нужного мира.

– Мир Хармония. Я посредник из Скефия. Прошу перекинуть меня в Маринию. Очень нужно к ней по делам, – попросил как можно вежливей.

В глазах замелькало молниями, я привычно присел и заслонил лицо авоськой и букетом. «Значит в Хармонии беды нет», – порадовался я совсем недолго.

* * *

Про то, что уже нахожусь там, куда просился, догадался по заливистому собачьему лаю.

– Фу! – скомандовал и открыл глаза, после чего расстроился и удивился одновременно.

Оказался посреди ухоженного огорода, из-за ограды которого на меня тявкала беспокойная дворняжка. Хармония зашвырнула меня прямо на грядку пахучей травы, похожей на сельдерей. Вокруг огорода был штакетник высотой до моей груди, а вот выход во двор и дальше на улицу Черноморскую охраняла презлющая собачка с обезумевшими глазками. Если бы не такие же огороды со всех сторон, я бы точно перемахнул через боковой забор и выбрался, куда глаза глядят.

«Получается, у меня одна дорога к дворняжке в пасть? Если, конечно, не объявится хозяин пострашней этой зверюги. Например, дед с ружьём наперевес, чтобы зарядить мой зад солью. Или, того хуже, соседи милицию вызовут», – пугал себя, когда осторожно перебрался с середины грядки на дорожку из битых кирпичей.

– Хозяева, – позвал я жалобно и с надеждой посмотрел на окошки домика с высоченной треугольной крышей.

– Хто там на Люську лается? – послышался из домика старушечий голос.

– Это я её испугал, когда с неба свалился, – признался я хозяйке. – На улицу не пропустите? Я по делам к вам прибыл. Только учаском ошибся. Целился в Настин, а попал в Люськин.

Древняя бабка под сотню лет вышла из домика, осмотрелась и заковыляла в мою сторону. Дворняжка метнулась к ней и тут же доложила о пришельце из неизвестного мира, а я стоял и ждал, пока хозяйка успокоит Люську и подойдёт к калитке.

– Ты мужик или баба? – спросила старушка, окончательно меня огорошив.

– Скоро мужиком стану, – похвастался я, ещё не понимая, о чём, собственно, спросила бабулька.

– Что в огороде делал? Снова кусты считал? Как не стыдно, инспектор? Всё ходите, и ходите по дворам. Всё меряете да считаете, – запричитала бабулька.

«Она слепая, – оторопел я. – И что делать, если я инспектор по огородам? Может, её двор готовят к сносу, поэтому его обмеряли и всё пересчитали?»

– Бабуля, вы куда? А меня выпустить? – оторопел я, когда невзлюбившая инспекторов бабулька засеменила обратно в домик.

– Люську запру, потом выходите, – скомандовала хозяйка.

«Слава Богу, обошлось без ружей. В следующий раз тщательнее место выберу».

А бабулька, заперев собаку, уже ковыляла освобождать меня из штакетного заточения.

– Говоришь, кто ты у нас? Скорый мужик? – ни с того ни с сего, спросила старушка, передумав отпускать меня подобру-поздорову.

– Инспектор я, – решил соврать, потому, что ничего толковее не успел придумать.

– По какой части? – начала допытываться бабка.

– Мировых сестёр на целостность проверяю. Чтобы сильно к старшим братьям не прижимались. Чтобы деток своих потом не душили и мамок в окна не выбрасывали, – пролепетал я чистую правду, позабыв слова Угодника о том, что в неё люди верят меньше всего.

Что тут началось! Бабка завыла, словно превратилась в дикого зверя. Так начала браниться, что я метнулся подальше от калитки, и поближе к месту сельдерейного приземления.

Начал лихорадочно обдумывать, на что, собственно, разобиделась слепенькая бабулька, и что же теперь делать. А бабка, тем временем, убежала от огородной калитки куда-то во двор и уже оттуда злобно на что-то жаловалась.

«Что делать? Что делать?» – стучало у меня в висках, мешая сосредоточиться и толком всё обдумать.

– Мариния, на что она обиделась? – не придумал я ничего и обратился к окружавшему миру.

А Мариния, ни с того ни с сего, дунула мне в лицо крепким космическим морозцем.

«Заработало. Только безрадостно и очень холодно», – подумал я и, вдруг, ясно увидел своих братьев, летевших в школу на наш единственный футбольный матч.

– Спасибо, – обрадовался я своевременной подсказке сестры Скефия, пожалевшей бестолкового гостя. – Сокрой меня, пожалуйста. Подними и пронеси над местом, которое глянуть хотел.

Не успел толком попросить, как Мариния уже подняла меня и понесла мимо штакетника, мимо разъярённой Люськи с её слепенькой хозяйкой, мимо их странного домика, и всех новостроек улицы Черноморской.

«Значит, Мариния тоже не спит, и беды в ней нет, – кумекал я, косясь на незнакомые и знакомые места. – Как только приземлюсь, сразу попрошусь в следующий мир».

А Мариния, сделав круг над новостройками Черёмушек, опустила меня на перекрёсток Анапской и Черноморской.

– Спасибо, Мариния, сестра Скефия. Разреши отправиться к твоему брату Геродию, – попросил я вежливо и, получив уже знакомыми молниями в лицо, запоздало зажмурился.

* * *

– Здравствуй, мир Геродий, – поздоровался после того, как убедился, что поблизости ни души, а сам стою на том же месте, только более-менее отстроенном и ухоженном.

Колебаться долго не стал и быстрым шагом отправился к уже знакомому месту.

Прохожих по пути не встретилось, и недавно закравшееся подозрение, что у младших миров народу не слишком много, а даже имеется некоторая нехватка для заселение новостроек, снова напомнило о себе. Однако присутствие людей чувствовалось, и я продолжил сравнивать этот мужской мир с его сёстрами Хармонией и Маринией.

Дошагал до нужной пятиэтажки и начал издали изучать её, но сердце не ёкнуло, в душе не дрогнуло, а матёрый глаз разведчика доложил, что стёкла во втором подъезде целые и, скорее всего, никогда не разбивались. Оконные рамы подъезда были выкрашены в единый коричневый цвет, как говорится, с запасом, так что стёкла со всех сторон не меньше вершка были закрашены, возможно, чтобы рамы не рассыхались, а возможно, из опасения воровства стёкол.

– Кого ищете, молодой человек? – услышал за спиной женский голос и прервал рассуждения.

Позади меня словно из-под земли появилась дама лет сорока или чуть больше. По крайней мере, постарше моей мамки, но помладше знакомых бабулек. Ничего примечательного в её внешности не было, кроме чёрно-красного платка, наброшенного на плечи, и я, не почувствовав подвоха, сразу выпалил ей цель своего прибытия:

– Настю ищу. Сестру. С пятого этажа второго подъезда. Сынок у неё Димка.

– Нет тут никакой вашей сестры, – заявила новоявленная управдом.

– Как нет? А в двадцать второй квартире кто обитает? – удивился я.

– Дед Пихто! – огрызнулась тётенька. – Идите отсюда, пока милицию не вызвала.

– Вызывайте. Хоть всех городских милиционеров вызывайте. Пока с Настей и племянником не увижусь, никуда не уйду, – категорически заявил я, припомнив «мирные» отношения с Хармонией и Маринией, понадеявшись на такую же доброту Геродия.

– Я её мамка. Я её народила! А вот тебя, сыночка, первый раз вижу. Так что не морочь голову. Обворовать её собрался? Сейчас же за милицией сбегаю, – раскричалась тётка и недобро сверкнула белками глаз.

– Где же сестрёнка? Жива ли? Здорова? – зациклился я на задании, а тётенька пошла в наступление.

– На работе она. Там, где положено. А вот муж её, пропащая душа, сбежал в неизвестном направлении, – громко проревела дама и продолжила шагать в мою сторону. – Только мне ни зятьёв таких больше не надобно, ни сыночков!

– Значит, мне не ваша Настя нужна, а следующая, – признался я и повернулся уходить, как вдруг, несостоявшаяся мамка в одном прыжке вцепилась в меня своими железными пальцами и заверещала не хуже сирены.

– Помогите, люди добрые! Я уркагана поймала!

«Мир Геродий! Мир Геродий! – взмолился я, перепугавшись до невозможности так, что даже мысли в голове задрожали. – Избавь меня от Настиной мамки и срочно отправь к Агафтии».

В глаза ударили спасительные молнии, от которых мигом разжались цепкие женские пальцы, а я, вздохнув с облегчением, зажмурился, но не забыл о благодарности миру-избавителю.

– Спасибо, Геродий, брат Скефия. В следующий раз обязательно поблагодарю тебя за своевременное спасение, – шептал, надеясь, что Геродий услышит, даже если я уже в соседней с ним Агафтии.

* * *

– Что-то с поисками не ахти получается, – сказал себе, когда задрав голову изучал очередную пятиэтажку. – И тут следов героической мамки нет.

В Агафтии я очутился рядом с нужным пятиэтажным домом, только вот, о заселении его никакой речи и быть не могло, так как здание только-только возвели. Стоял скелет самого строения готовый к отделочным работам, а на дорожке, на которой я очутился, возвышался башенный подъёмный кран.

– Берегись! – заорали откуда-то сверху.

Я оглянулся и увидел, как с крыши сбросили кипу обрезков рубероида, а те сразу разлетелись в разные стороны, как листки бумаги.

Когда ринулся со стройплощадки, на ходу ругая строителей с их запоздалым предупреждением, дорогу к выходу преградил сторож. Всего-то и оставалось прошмыгнуть в открытые настежь ворота, а тут, на тебе!

– Вы, извиняюсь, кто такой и как на стройку проникли? – встревожился мужичок в испачканной известью фуфайке.

– Я этот… Инспектор по рубероиду, – соврал первое, что взбрело на ум.

– Тогда извиняйте. Не заметил, как вы прибыли. Покликать прораба? – спросил воротный страж.

– Уже всё проверено. Пятёрка вам за хорошее рубероидное состояние, – сказал я сторожу, как самый добрый рубероидный инспектор.

– Прощевайте, – вежливо простился мужичок и пропустил меня на улицу. – И спасибо за премию. Пять рублей на всех, всё равно, хорошие деньги.

Я шагал, размахивая авоськой, и радовался своему изворотливому уму, который вот уже третий раз пришёл на помощь.

«Что же ещё будет? – подумал, выбирая новое место для перехода в следующий мир. – Бёдрами виляли, собаками травили, за загривок хватали. Тут рубероидом кидались, и сторож чуть не арестовал. А всего-то четвёртый мир».

Но несколько следующих миров обошлись без сюрпризов. В Касинии, так же, пятиэтажный дом ещё не заселялся. В Аргесии здание заселили, но следов Насти или её мужа не было. В Карпании и Герделии снова только что подведённые под крышу пятиэтажки, причём кирпичные, а не как у нас из железобетонных изделий. У Карфония и Атлакия пятиэтажки снова оказались жилыми, и я уже довольно дерзко мотался в двадцать вторую квартиру второго подъезда и стучался в дверь, а если там не открывали, ломился к соседям и расспрашивал их.

Соседи пожимали плечами, но всегда охотно рассказывали о том, кто и где проживает. Я безбоязненно представлялся то инспектором по жилью, то инспектором по выделению земли для строительства зданий, то инспектором по рубероидным премиям и штрафам. А если оказывался в мире с ещё не построенным домом, становился инспектором по собакам. Особенно меня интересовало, не кусала ли строительных рабочих злющая собака Люська.

Люди везде встречались понимающие и добрые, а непонятных инспекторов всегда побаивались и разговаривали с уважением. Я больше не рисковал «быть» Настиным родственником и продолжал фантазировать на тему доброго инспектора.

Так прогулялся по улице Черноморской у сестёр Аплисии, Лавродии и Киркании, у брата Варгония, снова у сестёр Валыкии и Гласидии, и вот проник в братский Крашелий.

* * *

У Крашелия всё было просто и без каких-либо приключений. Дом стоял, жильцы обитали, окна в подъезде вставлены, в общем, никакой летающей Насти не было и в помине.

Я привычно вышел обратно на Черноморскую и лёгкой походкой отправился якобы в универмаг на Анапскую, а сам на ходу попросил об очередной будничной услуге.

– Мир Крашелий. Я посредник из Скефия. Прошу отправить меня в соседний Валкодий.

Но не получил ни молний, ни мороза в знак отказа, ни тёплого ветра с извинениями о задержке отправки. Ничего. Поначалу вернулся к пятиэтажке, решив, что не заметил, как Крашелий перекинул меня, но нет. Всё то же самое. Даже жильцы, отдыхавшие после инспекции, встретили меня тревожными лицами.

«Ой беда», – подумал я и снова пошагал к универмагу. Ещё раз позвал мир, потом ещё. Безрезультатно. Ноги понесли, куда подальше, в груди всё задёргалось, в голове зашумело, а я продолжал идти в сторону парка с недавно высаженными деревьями.

Так бы и бродил неизвестно сколько, если бы по пути не увидел, как какой-то мужчина, похожий на нашего учителя физкультуры, раздувал костёр из сухой ботвы и веток.

«Неужели, Крашелий в отключке? Теперь веточками креститься и в следующий мир проситься? Не думал, что понадобятся. В какой по счёту мир сверлить?» – кумекал я и шагал, а сам снова и снова пересчитывал имена проверенных миров.

На помощь пришёл список на тетрадном листке. Названия в нём прочитать было невозможно, а вот посчитать по нему миры, запросто. Я остановился, развернул записку и прочитал: «Не умничай!» Вздохнул и начал перечислять по памяти имена миров второго круга, а сам вёл пальцем по строчкам списка, пока не остановился на номере семнадцать – на Крашелии. Стало понятно, что мне нужно в восемнадцатый мир.

Когда поравнялся с костром мужичка, начал осторожно размахивать, ставшим вмиг драгоценным, букетом. Нарисовал перед собой окружность, потом вторую. «Прошусь во второй круг», – прокомментировал про себя, затем перекрестил своё художество и вывел цифру восемнадцать.

Дым от учительского костра загустел, и я шагнул в него, как в облако.

Мужичок за спиной начал ругаться и топать ногами, наверное, пытаясь потушить костёр, а я продолжил шагать в Валкодий.

«Спасибо, мама Кармалия, за драгоценный букет», – подумал я с благодарностью, и тут же затряс этой драгоценностью, обжегшись дотлевавшими библейскими веточками, как обжигаются бенгальскими огнями, догоревшими до кончика.