Текст книги ""Фантастика 2025-112". Компиляция. Книги 1-30 (СИ)"

Автор книги: Лариса Петровичева

Соавторы: Дан Лебэл,Кристина Юраш,Александр Нерей,,Ольга Булгакова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 37 (всего у книги 340 страниц)

– Тань, ты мне этими академиями весь мозг вынесла, – хмуро сказал он. – А оно вон как получилось…

– Эльсингфосская академия чародейства и волшебства, – промолвила Геля. После того, как чашку поставили на стол, она решила, что надо сделать перерыв, и Таня ее живо поддержала. Геля зашла в душ, потом переоделась в вещи, выделенные подругой, и, выйдя в комнату, обнаружила, что Таня жадно курит – на блюдце красовалось уже три окурка.

– С ума сойти, – задавив окурок, Таня провела по лицу ладонями и спросила: – Гелька, слушай, а как вас там учили-то? Магии учили?

– Да, было введение в общую магию, – Геля вспомнила большой светлый лекторий, преподавателя, похожего на тощего кузнечика, и тонкий гнусавый голос, выводивший: наш мир изначально магичен по своей природе и форме, все в нем одарены магией, но лишь немногие способны ее пробудить… – Практика тоже была, но меня признали неспособной к волшебству. Так что я просто с травами…

– Так, – твердо сказала Таня и, поднявшись с кресла, оттащила его в сторону, освобождая место. – Так, Гелька, ну-ка встань сюда. Вспомни, что вам рассказывали. Попробуй показать.

Кир удивленно посмотрел на нее, словно не верил, что Таня потребовала показать ей чудо. Геля пожала плечами.

– Тань, меня ведь и не обучали, – ответила она. – Почти сразу сказали, что мои способности – это цветы и трава. Только это. Даже не учили толком.

Но Таня только рукой махнула.

– Вспомни и попробуй, – велела она. – Должно получиться.

Геле вспомнилось, как в Приграничье она сидела с Харвисом в бассейне, и он, проведя ладонью по воде, говорил, что ей нужно много заниматься. Противостоять чужой воле. Неужели она, побывав в мире магии, сумела захватить домой частицу волшебства? Оно осело на ее плечах, словно золотая пыль, и теперь, дома, Геля стала чародейкой?

Вспомнилось, как на одном из первых практикумов, когда Гелю еще не признали безнадежной, преподаватель говорил: встаньте ровно, расправьте спину и плечи. Сделайте несколько глубоких вдохов и выдохов, успокойте душу и смирите волнение.

Геля встала в центре комнаты. Кир и Таня смотрели на нее с суеверным ужасом, словно всем сердцем хотели увидеть еще одно чудо – и так же горячо желали, чтоб этого чуда не случилось.

Вспомнилось: просторный зал для практических занятий, стены, расписанные золотыми символами изначальной магии, солнечный свет, плывущий по полу. Мир магичен по своей природе и форме, и не только он один, а все возможные миры, нанизанные на тонкую нить и соединенные между собой. Волшебство было везде – его надо только пробудить. Протянуть руку и сказать: я здесь, пойдем.

Кажется, Геля рассмеялась. Кажется, старую квартиру залило светом.

– Держи! – крикнул кто-то. – Держи, навернется же!

Опомнившись, Геля поняла, что смотрит в потолок. Буквально упирается носом в узор плитки, которая когда-то была белой.

– Гелька! Гелька, блин… Ну ты даешь!

Чьи-то руки тянули ее за ноги. Геля мотнула головой и поняла, что парит в воздухе, а Кир и Таня пытаются опустить ее на пол. Ей стало невероятно смешно: а что, если она сейчас повернется и двинется к открытому балкону? И полетит?

В следующий миг Геля рухнула на пол, заодно уронив и друзей. Некоторое время все шипели от боли, потирая ушибленные места и пытаясь подняться, а потом Таня проговорила:

– Реальная магия. Слов нет.

– Взяла и взлетела, – выдохнул Кир. Встав на ноги, он помог девушкам и схватился за голову и закрыл глаза. Так и стоял, словно ему было больно смотреть.

– Понятно, летать ты умеешь, – задумчиво сказала Таня, снова занимая кресло. – Гель, а чему еще учили?

Геля только руками развела.

– Меня – ничему.

Кир заходил взад-вперед по комнате и, когда Таня хотела было что-то сказать, ткнул в нее пальцем и почти закричал:

– Вот только не говори, что и в магазине можно стеночку приподнять!

Таня удивленно посмотрела на него и, несколько раз выразительно моргнув, ответила:

– Я, между прочим, думаю, что мы клад нашли. И надо понять, что нам всем сейчас делать. Гелька! – обернулась она к подруге. – Так ты теперь наверняка можешь и прочую магию-шмагию… Привороты-отвороты, все такое.

Кир и Геля посмотрели на Таню с одинаковым выражением: словно хотели сказать, что она дура, невесть чем набитая, но успели передумать.

– Что! – воскликнула Таня. – Любой сайт открыть. Приворот – минимум пять тысяч. И сразу ясно, что фуфло и не сработает. А у Гельки – сработает. Она сразу может полтинник брать, и плевать на все институты!

Теперь уже Геле захотелось схватиться за голову – но рука сама дернулась вниз и легла на живот, словно хотела что-то прикрыть. Что-то или кого-то. Внизу живота дрогнуло, будто невидимые пальцы легли на туго натянутую струну.

Мир вздрогнул тоже – вздрогнул всем телом и куда-то поплыл. Геля держалась за живот, и ей хотелось одновременно смеяться во весь голос и так же громко рыдать от ужаса.

– Тань, – сказала она, не узнав своего голоса, тонкого и перепуганного. – Тань, у тебя тесты есть?

Таня смотрела на нее так, что Геле захотелось подойти и постучать ей по лбу, чтоб опомнилась.

– Какие тесты? – наконец, ожила подруга. – На беременность? Ты что…

Она осеклась и кинулась к шкафу. Кир снова схватился за голову, и Геля прекрасно его понимала. Подруга, которую считали пропавшей без вести, на самом деле стала попаданкой в волшебный мир – и вернулась из него, принеся с собой магию. Вдобавок, она вернулась беременной – и теперь поди знай, что тут хлеще.

– Вот, – глаза Тани были круглыми, как у испуганной совы. – Только он совсем простенький… ну впрочем, покажет. Туалет, ты знаешь, где.

Потом Геля сжимала в пальцах дрожащий тест и смотрела, как на нем проступают фиолетовые полосы. Сперва возникла одна, густая и яркая, а потом – медленно, но неотвратимо, появилась вторая. Поначалу она была светлой, почти незаметной, но потом набрала цвет.

Две полоски. Ответ «Да».

– Я беременна, – прошептала Геля и снова схватилась за живот. – Господи, я беременна…

* * *

Они провели день, спрятавшись под огромным выворотнем. Рухнувшее дерево было поистине циклопическим, а у Харвиса еще было достаточно сил, чтоб соорудить над их пристанищем полог невидимости. Спустя несколько минут после того, как он закончил работу и устало опустился на моховую подстилку, появились рыжие собаки – серемберские гончие, изящные и тонконогие. Полковник торопливо поджал ноги: одна из собак нервно втянула воздух рядом с ним. Она не видела человека, но чуяла, что тут творится что-то неладное.

– Пшла, – негромко сказал принц и дернул ногой. – Фу!

– Она не слышит, – устало заметил Харвис. – Не слышит. Просто чувствует что-то подозрительное, и это ее сбивает с толку.

Небо казалось высоким-высоким. Ветер бродил по легким кронам деревьев, в которых уже красовались золотые и рыжие пряди. Облака неторопливо плыли на юг. А скоро уже осень, и Харвис планировал провести ее совсем-совсем иначе.

Когда все кончится, он уедет. Не сможет оставаться там, где жива память об Эвглин.

Из-за деревьев показались всадники. Молодая женщина с некрасивым, но очень властным и решительным лицом, одетая в темно-вишневую амазонку, нервно смотрела по сторонам. Ее спутник выглядел более спокойным, хотя одного взгляда на него хватало, чтоб понять, что он тоже взволнован.

– Это какая-то дьявольщина, – процедила женщина так, словно с великим трудом сдерживала слезы, истерику и нецензурщину. – Он должен был сдохнуть!

Принц Альден усмехнулся и выразительно посмотрел на Харвиса и полковника.

– Сестрица Мари, – прошептал он, предпочитая на всякий случай говорить тихо. – Мы успели вовремя, друг мой.

Харвис понимающе прикрыл глаза. Щит работал, и это было замечательно. Маленький Слухачик – шарик, который Харвис быстро слепил из пригоршни мха – тоже работал: он послушно запоминал все, что скажут люди. Потом, когда они доберутся до его величества Клауса, Харвис активирует Слухачика, и король услышит все, что выложила тут его дочь. Улики будут неоспоримы.

Наедине заговорщики не держат язык за зубами. Они могут позволить себе открытость и искренность.

– Почему его вырвало? – спросила принцесса. Ее лицо исказило нервной судорогой, и Мари смахнула слезу. – Он ведь все выпил! Не распознал вкуса!

– Да, ваше высочество, – кивнул ее спутник. – Возможно, это простое везение. Пьяных часто рвет, вы же понимаете.

– Он должен был сдохнуть! – повторила принцесса и машинально дотронулась до мягкого мешочка, притороченного к пояску. Там, должно быть, была какая-то вещица принца, захваченная из Везерли, или нечто, принадлежавшее Харвису. Мари подбросила бы улику на место преступления, и вина беглецов стала бы неоспорима.

Все было просто и заурядно, словно в каком-нибудь дешевом романчике в желтой обложке. Но Харвис прекрасно понимал, что иногда важные планы не требуют особых напряжений ума. Иногда прекрасно срабатывает самое примитивное.

Собаки закрутились перед лошадьми, и всадники остановились прямо возле выворотня. Харвис отчетливо чувствовал запах тонких дорогих духов принцессы и ее возмущение и обиду. Лошадь ее спутника нервно вздрогнула, и тот ободряюще погладил животное по шее.

– Ничего, Белла, ничего страшного, – сказал он и заметил: – Что-то собаки нервничают. Не нравится мне это.

Мари, прищурившись, посмотрела на него.

– Чувствуешь магию, Эжен?

– Старший офицер королевской охраны, – прокомментировал Альден по-прежнему шепотом. Харвис поднял левую бровь: это был высокий чин. Заговор проник очень далеко.

– Вы же знаете, ваше высочество, что не чувствую, – тонко улыбнулся офицер. Мари нахмурилась. Сейчас ее все выводило из себя: и то, что брат имел наглость остаться в живых, и нервные собаки, которые крутились возле страшного выворотня, похожего на оскаленную пасть, и лес, и все на свете.

– Тогда почему собаки так себя ведут? – принцесса всхлипнула и, вынув из-под манжета кружевной носовой платок, провела им по лицу. Харвис задумчиво подумал, что ее высочество на грани нервного срыва и провала при первой же неудаче.

Таким нельзя идти в авантюристы. Тут нужны не нервы, а колючая проволока, которой оплетают ворота и заборы государственных тюрем.

– Должно быть, чуют змею, – пожал плечами Эжен. – Она где-нибудь под этими корнями.

– А она не вылезет? – испугалась принцесса. Харвис усмехнулся. Единственными змеями, которые хотели бы с ней расправиться, была их троица. Но сейчас им следовало не лезть на рожон, а сидеть спокойно и тихо.

– Нет, ваше высочество, – улыбнулся Эжен. – Змея не дура. Охота ей лезть под копыта?

Принцесса совершенно по-простонародному шмыгнула носом.

– И что теперь? – спросила она. Офицер ободряюще улыбнулся и произнес:

– Все, как мы и договаривались. Сейчас Генрих, – Харвис тотчас же отметил для себя это «Генрих», без всяких чинов и званий. Судьба наследника престола была решена, – проспится и решит погонять зайцев.

– И нарвется на пулю, – выдохнула Мари, словно зачарованная. На бледных щеках девушки появился румянец. – И все будет кончено.

– Да, ваше высочество, – кивнул Эжен и посмотрел на небо. – Пожалуй, нам следует вернуться в лагерь.

Всадники развернулись и, свистнув собакам, скрылись за деревьями. Когда лай гончих и стук копыт стихли, то Альден яростно прошептал:

– Я ее убью, гадину. Я ее уничтожу.

– Не спешите, друг мой, – устало произнес Харвис. Его тянуло в сон. Конечно, он залатал пробоину, оставленную Кхаавиндом, но силы все равно покидали его. Медленно, по капельке. Завтра к вечеру Харвис уже станет самым обычным человеком, без следа волшебства.

Наверняка на него станут показывать пальцем. Великий колдун оказался не настолько велик, как думали все те, кто рассказывал страшные сказки о его похождениях. Но есть такие вещи, которые уничтожают даже великих колдунов.

Кхаавинд не смог убить его. А вот обессилить – смог. И Харвис, потрясенный горем своей потери, не сумел противостоять.

Но зато он успел спасти наследника престола и записать признание заговорщицы. И успеет доставить их компанию к королю – а это уже многое значило. И Эвглин была спасена. Что бы ни случилось с ними дальше, Харвис знал, что с ней все хорошо. Кхаавинд не соврал – боги не лгут.

Теперь надо только отдохнуть. Чуть-чуть, самую малость.

* * *

День прошел словно в тумане.

Сквозь дрему Харвис слышал, как в стороне от них прошла охота: фыркали приземистые хорнийские псы, которые вынюхивали добычу в норах. Потом послышались выстрелы. Принц Альден встрепенулся, толкнув уснувшего полковника в бок, и Харвис услышал торжествующие возгласы.

Убили какого-то зверя, а не принца. Вот и хорошо.

Когда солнце скрылось за стволами деревьев, а оттуда, где расположился лагерь, повеяло сытным запахом жаркого и полетели песни, Харвис проснулся и, к удивлению своему, почувствовал себя свежим и бодрым. Он проверил заплатку в том месте, где была утечка силы, укрепил ее и с наивной верой подумал, что, может быть, все и обойдется. Они вернутся в столицу, король Клаус узнает о заговоре, и Харвис обратится к артефакторам и магам.

Да, тем самым, которые плели сеть, чтоб его пленить.

– Пойдемте, – сказал он, поднимаясь и выходя на поляну. Обернувшись, Харвис увидел довольно-таки забавное зрелище. Вот выворотень, который угрожающе растопырил уродливые корни – и вдруг откуда ни возьмись, прямо из воздуха, возникает его высочество Альден, зевая и покачиваясь: ноги затекли. А вот и бравый полковник Матиаш – тоже из ниоткуда.

Забавно. Хорошо, что больше никто не видит такого милого зрелища.

– Что ж, друзья, – устало сказал Харвис. – Идемте к его величеству. Ваше высочество, как считаете, где сейчас может быть король?

Альден развел руками и посмотрел на небо.

– Вечереет… – задумчиво промолвил он. – Государь, скорее всего, уже поужинал и читает. Он всегда приходит в спальню, ложится на кровать и читает, – принц улыбнулся и вдруг замялся и добавил: – То есть, так было раньше. До того, как я устроил переворот. Но мой государь-отец редко изменял своим привычкам.

– Понятно, – кивнул Харвис и протянул руку. Альден и полковник тотчас же вцепились в него, словно дети, боявшиеся темноты, и Харвис мысленно взмолился: Господи, если Ты сейчас слышишь, и у Тебя нет других планов, то помоги нам. Пожалуйста, помоги.

Он успел забыть, когда молился в последний раз.

– Ну что… – неуверенно сказал Харвис. – Будем надеяться, что получится.

В следующую минуту они уже летели сквозь мрак, и если в прошлый раз это была просто непроницаемая тьма, которая не знала о том, что существует свет, то теперь эта тьма была живой. Падая, Харвис чувствовал прикосновения влажных ладоней к лицу, слышал тихий вкрадчивый шепоток, что повторял и повторял всего одно слово, а затем заливался смехом и, успокоившись, начинал повторять снова.

Ушла, ушла, ушла.

«Я знаю», – подумал Харвис, и полет оборвался.

В ладони ударил жесткий ворс ковра. Харвис поднял голову и убедился, что принц Альден оказался прав. Его величество Клаус не изменял своим привычкам – сейчас он лежал на кровати и увлеченно читал какую-то книгу. Отпечаток этой заинтересованности еще не покинул его лица, хотя теперь, увидев незваных гостей, король стал пугающим и мрачным.

Венценосец оставался собой, даже если на нем был домашний халат.

– Вот как, Альден, – устало произнес король, словно был готов к их появлению из ниоткуда и все-таки не ожидал его. – Вот, значит, как. Мне вызывать охрану?

Принц, который успел подняться с ковра, снова рухнул на колени и с искренней взволнованностью проговорил:

– Ваше величество… Отец… Выслушай меня. Выслушай меня, прошу!

Харвис встал, машинально проверил и укрепил заплатку на месте утечки, и бросил взгляд в окно. По вечернему саду неторопливо брел невысокий человек с корзиной, то ли слуга, то ли садовник. Ровным шагом двигалась охрана на ночное дежурство. «Как странно, – подумал Харвис, – когда мы жили в Приграничье, то жаловались на ссылку и хотели вернуться, и проклинали то место и время. А оказалось, что там мы все были счастливы, только не понимали этого».

– Хорошо, – король вздохнул, отложил книгу и поднялся с кровати. Матиаш осторожно потянул Харвиса за рукав, и они отступили к стене. Харвис невольно отметил, что его величество любит сына – другой на его месте уже звал бы охрану.

– Государь, я не замышлял ничего дурного ни против тебя, ни против своей семьи, – горячо произнес Альден. – Я ценю все, что ты сделал для меня, и никогда бы не стал…

Король кивнул, и Альден осекся.

– А тот артефакт, который ты заказал? – тяжелый взгляд упал на Харвиса, и ему показалось, что на его плечи опустили камень. – Взрыв-кристалл. Он убил бы меня, если бы я взял его в руки.

– Это был приворотный артефакт, ваше величество, – подал голос Харвис. Сейчас, стоя в уютной королевской спальне, он впервые почувствовал, насколько на самом деле вымотан. – Я создал его… – на мгновение Харвис замялся, но потом продолжал: – Я создал его для своей супруги. Но ректор Лейбних как участник заговора представил все в ином свете, пытаясь сделать нас преступниками.

Левая бровь короля дрогнула и поползла вверх. Харвис отметил, что цвет лица его величества говорит о том, что Клаусу пора бы завязывать с успокоительными настойками. Обычно они приводят к зависимости и припадкам.

– То есть, заговор все-таки существует? – спросил король, глядя Харвису в лицо. Он кивнул.

– Да, ваше величество. Но немного с другой стороны, чем вам хотят показать.

– Всех нас подставили! – с прежней горячностью произнес принц и сделал шаг вперед, но отец хмуро посмотрел на него, и Альден отступил. – Нас хотят выставить заговорщиками, которые платят злом за добро. Якобы я снова хочу покуситься на престол. Но, ваше величество, отец, я клянусь, что не имею к этому отношения.

Альден сделал паузу. Харвис подумал, что сейчас принц действительно выглядит героем – и пожалел, что не видел его во время переворота.

– Те, кто все это задумали, хотели довести дело до нашей казни, – продолжал Альден. – А еще они собирались убить не только меня, но и его высочество Генриха. Сегодня на охоте на него дважды покушались. Сперва пробовали отравить, потом стреляли и промахнулись.

Лицо короля дрогнуло. Альден испуганно замолчал – настолько жутким теперь был Клаус.

– Откуда ты знаешь? – спросил он. – Мне не докладывали.

– Мы там были, – произнес принц. – Мы сделали все, чтоб предотвратить покушения.

Харвис негромко кашлянул, привлекая к себе внимание.

– Это так, ваше величество, – сказал он, когда Клаус обернулся к нему. – Я сковал для принца Генриха щит из заклинаний. Поэтому после яда его вырвало, а пуля срикошетила.

Король облегченно вздохнул. На какое-то время он стал просто отцом, испугавшимся за судьбу своего ребенка – и теперь искренне радовался, что все закончилось хорошо. Но потом лицо его величества вновь обрело монументальную тяжесть профиля на золотой монете.

– Все это ясно только с ваших слов, господа, – устало сказал он. – А вы вполне можете играть на опережение и выгораживать себя.

– Да, ваше величество, – Харвис запустил пальцы в карман и осторожно вынул Слухачика. Меховой комочек встрепенулся, разворачивая зеленую шерстку, и Харвис произнес: – Это артефакт, который записал беседу заговорщиков. А вы прекрасно знаете, что артефакты не врут и не искажают. Они всегда показывают истину, такова их природа.

Король понимающе кивнул, и Харвис заметил, что тяжелая морщина на переносице государя разгладилась. Харвис дотронулся до шарика кончиком пальца, и Слухачик зазвенел нервным голосом принцессы Мари:

– Он должен был сдохнуть!

* * *

Открыв глаза, Харвис несколько блаженных секунд пребывал в приятном спокойствии. Ему ничего не снилось, в окно заглядывало веселое солнце, и день обещал быть прекрасным. Потом Харвис вспомнил все, что случилось с ним за минувшую неделю, и к нему вернулось привычное хмурое расположение духа.

В конце концов, подумал он, покосившись на часы, колдуну и полагается быть хмурым и мрачным. Особенно если он теперь не колдун, а так, огрызок.

Он сделал все, что мог, но последние капли силы покинули его спустя двое суток после того, как их компания разоблачила заговор принцессы Мари. Как и предсказывал Харвис, в шатре принца Генриха нашли артефакт-убийцу, который по вполне понятным причинам не успел навредить его высочеству. У Харвиса еще хватило сил, чтобы определить, что к серебряному шарику, который должен был взорваться и испепелить жертву, приложил руку душка Лейбних – и это было последним, что Харвис смог сделать в качестве волшебника.

В газетах, конечно, ничего не рассказывали. Семейные секреты королевской фамилии пополнились еще одним – заточением принцессы Мари в дворцовой башне. Должно быть, принц Альден вспоминал свою ссылку в Приграничье и думал, что легко отделался.

Харвису было все равно. После того, как король разрешил ему отправиться домой, он приехал в свой старый особняк, к Маме Мгбеи, и рухнул на диван в гостиной – для того, чтоб добраться до спальни, у него уже не осталось сил. Сквозь нервный сон Харвис слышал, как Мама Мгбеи ходит по дому, держа в руке трещотку, что отпугивала злых духов, а на блюдцах, расставленных по подоконникам, курились травы. Так она лечила Харвиса, когда тот был маленьким, и все болезни пугались и убегали без оглядки.

Но вернуть ему волшебство она не могла. Никто не мог бы.

Солнечное утро было бодрым и ярким. Неважно, что в прическах деревьев уже красуются золотые и рыжие ленты, неважно, что множество магазинчиков выложили на прилавки стопки бумаги, блокнотов, тетрадей и всего, что только может понадобиться студенту, неважно, что впереди осень. Сейчас еще лето, и им нужно наслаждаться. Харвису вспомнилось, как он сделал предложение Эвглин, подарив ей кольцо из цветка. Какое время года сейчас в ее мире? Вспоминает ли она про Эльсингфосс и Харвиса – или настолько счастлива, что просто выбросила все из головы?

Харвис не знал.

Спустившись в гостиную, он повел носом: Мама Мгбеи расстаралась, приготовила ароматную куриную запеканку. Помнится, в детстве Харвис всегда прибегал на кухню и смотрел, как добрые черные руки его няни укладывают в горшок начинку. «Слой за слоем, – повторяла Мама Мгбеи. – Слой из непослушных мальчиков, слой из бедовых девочек, слой из проказ, слой из кошачьих глаз. А ты куда смотришь! Вот я тебя сейчас!» И они заливисто смеялись, и горшок отправлялся в печь…

– Харвис, сыночек! – Мама Мгбеи выпрямилась от печи и, подойдя к Харвису, крепко обняла его. – Чего ты в такую рань?

– Не спится, – угрюмо признался Харвис. Мама Мгбеи вздохнула и, сняв с плиты кофейник, указала Харвису на стул.

– Садись, кофейку попьем, – сказала она и, когда Харвис послушно устроился за столом, поинтересовалась: – Чем будешь заниматься?

Харвис пожал плечами. Принц Альден приглашал его погостить в Везерли – король Клаус все-таки предпочел оставить сына в почетной ссылке – но Харвис предполагал, что там будет слишком много воспоминаний и вина.

– Я не знаю, Мама Мгбеи, – ответил он. – Я хочу уехать отсюда.

Нянюшка понимающе качнула головой. Придвинула к Харвису тарелку со свежевыпеченными булочками.

– Сыночек, ты ведь и сам знаешь, – она смотрела с таким теплом и любовью, что Харвис почувствовал, как защипало в носу. – Куда бы ты ни поехал, ты всегда возьмешь с собой себя. Перемена места не принесет тебе счастья.

С этим трудно было поспорить. Харвис отправился в изгнание, но все изменилось только тогда, когда он нашел Эвглин.

– Мама Мгбеи, а сколько тебе лет? – вдруг спросил он. Нянюшка рассмеялась и ответила:

– Когда у тысячехвостого Джембе было еще только восемьсот хвостов, я вышла замуж в первый раз. А когда у него будет две тысячи хвостов и один рог, то Владыка Мгунгва приберет меня в синюю саванну.

– Значит, я могу полагаться на твой опыт… – задумчиво сказал Харвис. Мама Мгбеи только рукой махнула.

– У тебя и своего опыта хватает. Мой маленький Харвис давно вырос.

На кухню заглянула служанка и, правильно поняв взгляд Мамы Мгбеи, ушла. Нянюшка вздохнула.

– Ты тоскуешь, сыночек, – промолвила она. – Ты не можешь вернуть ни девочку, ни силу, и эта тоска тебя прикончит. Поверь мне, мой хороший, так и будет.

Харвис и не сомневался. Он думал о своем будущем примерно такими же словами. Он все прекрасно понимал.

– Что же мне делать, Мама Мгбеи? – спросил он. Нянюшка улыбнулась и похлопала его по руке. Прикосновение было живым и ободряющим, как в детстве.

– Займись делом, Харвис, – посоветовала она. – Видишь ли, милый мой, я просто старая женщина и не знаю, как творить магию и как ее возвращать. Но зато я знаю, что разбитую душу можно склеить работой. Не всегда, конечно. Но очень часто это помогает.

Мама Мгбеи улыбнулась и откусила от булочки. Зубы у нее были крепкие, белые, как у совсем молодой женщины. Харвис подумал, что когда-то Мама Мгбеи была веселой и красивой девчонкой и бегала по саванне так, что могла обогнать льва.

– Я утратил магию, – сказал Харвис. – Я вытек. Я ничего не могу сделать.

Мама Мгбеи только рукой махнула.

– Харвис, говорю ж тебе: я не смыслю в магии. Но ты можешь делать свою работу и без волшебства. Тебя изгнали за умные мысли. Давно ты садился за книги, сыночек? Давно думал о других мирах?

Харвис хотел было ответить, что Мама Мгбеи не понимает всей тонкости его работы, но вдруг осекся и понял, что она была права.

Он точно знает, что существует множество обитаемых миров.

Он наметил условия, при которых открываются врата между мирами.

И рассчитать механизм открытия врат он сможет и без магии. Это чистая механика и расчет.

– Знаешь, а ведь ты права, – произнес Харвис. – Я ведь могу просто сесть за стол и начать работу. Здесь-то как раз магия и не нужна.

Мама Мгбеи торжествующе улыбнулась и снова похлопала Харвиса по руке.

– Вот видишь! Думаю, это хороший выход.

«А когда откроются врата, – вдруг подумал Харвис, – то я найду Эвглин».

Мысль была легкой и ослепляющей. Впервые за все эти тяжелые дни ему стало спокойно.