Текст книги ""Фантастика 2025-112". Компиляция. Книги 1-30 (СИ)"

Автор книги: Лариса Петровичева

Время Доброго поступка

Не успел дошагать к зубастому выходу, как вдруг грянула несуразная музыка, и ожидавшие меня нимфы с сатирами громко закричали приветствия. Теперь они не только вопили «Эвоэ! Эвоэ!», но и хором скандировали: «С нами новый Дионис! Эвоэ Ликниту! Эвоэ Нисею!»

Я замедлил шаг и спросил лицевых толмачей, подаренных Ротариком:

– Кто такие эти Эвоэ, Дионис, Ликнит, Нисей?

«Эвоэ – это приветствие. Вроде слышанного тобой: “Ар-рах”. А всё остальное – имена Диониса. Твои новые имена. Ты же теперь Бог, а у Бога должно быть много имён».

– Имя Бога, вообще-то, тайна за семью печатями. Но я же не Бог. Я даже не маленький Бог, так что, пусть себе обзываются. Идём дальше? – вздохнул я и, скорчив фальшивую улыбку, собрался выскочить из лабиринта в гущу нимф и их товарищей – сатиров.

«Пусть отойдут подальше. Подожди ещё чуть-чуть», – озадачили меня толмачи и хор Протосов.

– Как это, подальше? А кого… А кто там вместо меня?..

«Твоя подружка Ватра. Конечно, с помощью Плейоны и Майи. Одурачили всех, чтобы ты мог спокойно попрощаться с астрой и планетой Нимф», – доложила моя команда.

– Так, ребятки. Что-то опять… Чего-то никак не пойму? Какая ещё Ватра? Это настоящее имя Ватрушки? – растерялся я от обилия незнакомых слов, приветствий и разноголосицы флейт со звеневшими бубенцами.

«Именно. Ватра и есть питомица Ватарии. Солнце над головой – Плейона. Земля под ногами – Майя. А гости, встречавшие тебя в Оракуле из грозди планет. Здесь их пятнадцать, почти как в твоём первом круге. Астра – Плейона. А планеты: Альциона, Целена, Майя, Амбросия, Меропа, Фиона, Астеропа, Тайгета, Электра, Фесила, Клеэя, Коронида, Феа и Евдора. Одна планета спрятана. Точнее, один мир. Считается, что он безжизненный, но это не так. На их брате Гиасе жизнь есть, но есть и аномалии. Потом узнаешь, какие они бывают, и как астры… И сами миры, с ними справляются».

Вышагнув из Коридора Страхов, я почувствовал себя оглохшим и потерявшим дар речи. Нет, обман Ватрушки и Плейоны меня не обидел. Даже наоборот. Я был благодарен за то, что все восторги и прочие восхищения Дионисом достались не мне, а моей «двойняшке». Но череда новых имён, новых лиц, их эмоций, одежд, музыки… Всё навалившееся на меня на планете, о существовании которой ничегошеньки не знал ещё пару часов назад, придавило меня, как мешок картошки, сгоряча закинутый на детский загривок.

«Ну, и, что? Сделал то, что был должен? Познал себя? Разбудил Клеодору?» – раздался в пустой голове женский голос, встретивший меня в разумном мороке.

– Вы Майя или Плейона? И… Да. Разбудил вашу Мудрейшую. Но никакой Смерти не победил, – выговорил я, глазея на разодетых мужчин и женщин, удалявшихся вниз по петлявшей тропинке.

«Возрождение жизни приравнивается… Я Майя. Извини. Смерть победить нельзя. Это знают все. Но иногда она сама не хочет забирать героев в свои чертоги. Знает, что ещё не время. Поэтому случаются чудеса. Они всегда были, есть и будут. Но совершают их лишь избранные. Боги, духи, люди. Даже дети.

Ты тоже совершил чудо. Много чудес. Не потому, что такой хороший или умный. Потому что настало Время, а Время выбрало тебя. Творец выбрал тебя, если точнее. Не знаю, где ты добыл его искры, но не вздумай возгордиться. Живи, верь и надейся. А сейчас можешь покинуть меня. Прощай, маленький Бог!» – напутствовала меня планета и замолчала.

– Прощайте, Майя. Прощайте… – хотел уже попрощаться и с Плейоной, но взгляд остановился на одинокой нимфе, так и не очнувшейся от Сопора, так и стоявшей с зажмуренными глазками и увядшими цветами в венке. – А кто эта девушка? Почему она не проснулась вместе со всеми нимфами?

Спросил я незнамо кого, то ли лицевых, то ли Майю.

«Это не девушка, а статуя Дафны. Она из камня. Стоит здесь очень и очень давно. Это символ оцепеневшей нимфы, ожидающей Возрождение. По легенде разбудить этот камень может лишь Аполлон. Из-за него она превратилась в дерево. В лавр. Но настоящая Дафна жила на другой планете. Даже в другой галактике. Это легенда. Сказка, по-вашему. Правда…» – что-то хотела сказать Майя, но в последний момент передумала.

– Договаривайте. Что правда? Она же, как живая. Неужели из камня? – не поверил я в басню о лавре и подошёл к статуе в развевавшемся на ветру платьице. – Потрогать её можно? Вдруг, она не холодная?

«Потрогай. Её все трогают и изумляются искусной работе скульптора», – разрешила Майя, но о «правде» ничего не сказала.

Я провёл рукой по плечу скульптуры и почувствовал прохладу настоящего мрамора. Что-то не давало успокоиться, и я продолжил диалог с планетой Нимф.

– А если найду яблоню и ткну скульптуру яблоком в живот, она не проснётся? – задал вопрос от лица себя – яблочного Мессии.

«Для чего это? Как ты узнал, что наша Дафна превратилась в яблоню, а не в лавр? По легенде. По легенде, а не на самом деле», – чуть не закашлялась Майя, а у меня в глазах моргнуло зелёной вспышкой.

Всё вокруг неожиданно осветилось зелёным светом, а потом сразу пришло в норму. Всего на долю секунды. Всего на мгновение, но я увидел это и спросил:

– Что сейчас было? Сигнал от мамки Плейоны?

Но никто мне не ответил. Пришлось брать в руки кубик и прощаться.

– Ладно. Про…

«Обожди! Иди вниз по тропе!» – ни с того ни с сего, раскричались мои лицевые атласарцы.

«Догонять Ватрушку? На кой?» – очень выразительно подумал я, но подсказчики тоже отказались общаться.

Делать было нечего, и я не спеша пошагал по тропинке. Размышлять ни о чём не хотелось, гадать тоже. В душу закралось подозрение, что всё не просто так. И моя подмена, и каменная девушка в прозрачном платьице, и оговорки Майи. А после зелёной вспышки Плейоны, в груди стало ещё тревожнее.

Я знал, что зелёными лучами светила Кармальдия, благодаря меня и моё прото-войско за путешествие в её центральный зал. Что хотела сказать Плейона, за что поблагодарить или о чём намекнуть, было не ясно. Не ясно, пока не поравнялся с тропой носорога, протоптанной Ватрушкой.

– Яблоки, значит. Ну-ну, оборотень-подружка. Что ты задумала? Голова, два ушка! – раскричался я, увидев на обочине тропы пару краснобоких яблок, лежавших себе спокойно, но очень красноречиво.

В голове что-то громко лязгнуло, будто с высоты на камни упал медный таз, а дальше всё в глазах заискрилось и ускорилось до неимоверной быстроты.

Я ринулся к яблокам, одним взмахом руки подобрал их, после чего чуть ли не полетел к статуе Дафны. Ткнул одним краснобоким оружием в её каменный живот. Не помогло. Ткнул другим. Тщетно. Ткнул двумя разом. Результат тот же. Ткнул одновременно одним в живот, другим в спину. Никакого эффекта.

Почесался и ткнул в мраморную голову. В голову с двух сторон. Прижал яблоки своим животом к животу статуи и поцеловал холодные губы. Ничего. Надкусил одно яблочко и снова поцеловал. Ноль. Надкусил второе и сквозь полупрозрачное платьице поцеловал её живот. Тишина. Повторил всё с самого начала. Повторил ещё раз. Ничто не помогло разбудить холодную скульптуру.

– Ш-шуточки? – закипел негодованием, приходя в себя, когда всё вокруг замедлилось и пришло в норму. – Тьфу! Я её целовал? В живот? Хорошо, что никто не видел.

Только успел выговорить, как нежданно-негаданно вокруг грянул такой гогот, такой неистовый смех! Причём, хоровой. И Майя, и её мамка, и мои лицевые, и ещё, неизвестно кто и что, собравшееся вокруг, рассмеялось и заморгало зелёными вспышками, так громко, что я выронил яблоки, схватил кубик в охапку и рванул, что было сил вниз по тропинке. Потом увидел просеку Ватрушки, свернул в дебри и кинулся, куда глаза глядят.

Бежал по примятой траве минут двадцать, пока не упёрся в берег небольшой речушки.

– Так, значит, Скафандр Васильевич. Чуток отдохну, напьюсь из этого ручья и мигом меня на астероид. Мигом! На суд за оговорку, что я всё ихнего всего, и так далее, – выговорил я, отдышавшись, и склонился к журчавшей воде.

«Оглянись и узри, куда пришёл!» – не дали мне напиться совсем не морочные зрители, снова рявкнув хором и снова расстроив.

– Отстать от маленького Бога не хотите, значит? – вздохнул я и огляделся.

В десяти шагах от меня на небольшом возвышении берега, прямо на его круче оказалось мёртвое деревце. Оно напомнило мне сказочную яблоньку, но не слишком высокую. Сучья и ветви на кончиках были обломаны и валялись на земле. Листьев и плодов видно не было, и я решил подойти и хорошенько рассмотреть мёртвое деревце.

«Это та, кто называла себя Дафной», – молвили мои Протос.

– Ясно. От меня что-нибудь нужно этой Дафнии? – еле выговорил, потому как от пробежки по кустам во рту пересохло, а напиться мне так и не дали.

«Тебе решать. Ты же собирался победить Смерть».

– Но-но!.. Но... Но если Смерть сама не хотела?.. А как? Подскажите способы оживления. Яблоки я уже потерял, а целовать дерево… Теперь эту Дафну чмокнуть в лоб?.. В животик? – зациклился я на сказочной мёртвой царевне и способах её фруктово-ягодной побудки.

«Тебе решать. Ты же собирался победить Смерть», – повторил мне уже хор мороко-зрителей, только вот не в мороке, а наяву.

Пришлось подойти и погладить шершавый ствол яблоньки, давным-давно умершей и окаменевшей. Деревце от моего поглаживания из камня превратилось в пепел, в одно мгновение опало на землю и соскользнуло в речку. Следом за деревцем в пепел обратились и валявшиеся на земле сучья, и ветви. И они серыми струйками последовали за своей яблонькой. Что-то вздыбило жухлую траву, окружавшую место, на котором рос памятник Дафне, и тоже невесомым пеплом нырнуло в воду речушки и уплыло вниз по течению.

Я стоял, моргал и не понимал происходившего, пока не увидел на земле настоящее живое яблоко. Оно лежало в небольшой ямке в том месте, где из земли рос ствол умершего деревца. Появилось перед глазами, как напоминание о закончившейся жизни Дафны-яблони.

«Ты нашёл её сердце! Но и оно не в силах разбудить статую!» – снова хором высказались зрители, явно наблюдавшие за каждым моим шагом.

– Зато оно сможет разбудить кого-нибудь другого, – почти обиделся я на неизвестных наблюдателей и поднял яблоко.

Осмотревшись по сторонам, заметил торчавший из бугорка остренький сучок в форме завитка, похожий на большой деревянный винт, может, шуруп. Этот сучок показался из земли, когда пепел от запчастей каменной яблони вынырнул на поверхность и удалился в речушку.

– Кто это? Кто здесь похоронен? – спросил я незримых.

«Никто. Точнее, никто его не хоронил. Это животное. Давным-давно умершее. По легенде именно оно преследовало… Или охраняло девочку, назвавшую себя Дафной», – объяснил зрительский хор невидимок.

– Тогда накормлю этим яблоком верное животное. Я знаю, как преданы людям их друзья-собачки. Если этот друг умер оттого, что не перенёс смерти хозяйки… Как мне его… Может, раскопать и вставить сердце Дафны в мёртвую грудь её друга?.. Вставлю, и будь, что будет, – наполнился я решимостью и шагнул к косточке, выглядывавшей из бугорка земли.

Только потянулся руками к траве, чтобы раскопать тело верной собачки, большой пласт дёрна, укрывавший останки животного, отвернулся сам, будто земляное одеяло. Я увидел скелет небольшой лошадки, лежавший на своём левом боку. А то, что принял за винт, оказалось рогом, торчавшим на лбу черепа с меленькими пожелтевшими зубками в игрушечных челюстях.

– Детёныш единорога? Ого! Это он любил свою Дафну? – изумился я догадке и, вдруг, затрясся, как от озноба.

Чем ближе протягивал руку с яблоком к груди мёртвого единорога, тем сильнее дрожал. Волосы шевелились, мурашки маршировали, а я, собрав душевные и физические силы в кулак, продолжил несуразную попытку оживления единорога. Секунда, вторая, и сердце Дафны оказалось в мёртвой груди её верного питомца.

Неожиданно пласт земли, укрывавший скелет, снова ожил и вернулся на место, сокрыв от моих глаз результат яблочного лечения. Но на этом ничего не закончилось. Как только я встал и выпрямился, бугорок земли, укрывавший мёртвую лошадку, зашевелился, захрипел и вспучился, освобождая ожившего пленника.

Моему взору предстал белоснежный маленький конь с витым рогом на лбу. Конь фыркал и отряхивался от травинок и комочков земли, после чего целиком засверкал, как осколок самого солнца, а его рог прямо на глазах стал прозрачным и заискрился всеми цветами радуги.

Отряхнувшись, маленький конь пару раз топнул копытом и троекратно поклонился мне до самой земли. Не успел я прийти в себя, как очнувшийся от смерти единорог заржал жеребёнком и ринулся по просеке Ватрушки в сторону тропинки. Хотел уже погнаться за ним, но мне не дали.

«Надевай скафандр и лети за ним! До свидания, маленький Бог! Ты победил Смерть!» – сказала мне неведомая тётенька раскатистым голосом уставшей матери, наконец, дождавшейся от непослушного ребёнка хорошего поступка.

– Вы Плейона? – спросил я с надеждой, что со мной заговорила местная астра.

«Нет. Я та, которую зовут Смертью. Но у меня другое имя. Много других имён. Прощай, Головастик. Поторопись взглянуть на чудо Жизни, дарованное тобой. Поторопись!..»

От нахлынувшего ужаса я тюкнул товарища Мутного локтем, а тот в одно мгновение принял меня в бактериальные объятья. Через минуту перед глазами просветлело, и я сверху увидел вход в Коридор Страхов, перед которым одиноко стояла моя расцелованная статуя в почти прозрачном платьице.

Откуда-то со стороны к каменной нимфе прискакал оживший жеребёнок-единорог и, не останавливаясь, ткнулся лбом в мраморный живот Дафны.

Искрившийся рог конька вонзился в статую и обломился. Конёк отскочил от изваяния, замотал ушибленной головой и упал набок. Статуя дёрнулась, шевельнулась. Ноги её подкосились, она шагнула вперёд и присела на свой пьедестал. Конёк тоже несколько раз вздрогнул всем тельцем и превратился в обыкновенного человека, одетого в сиявшие белые одежды.

Через мгновение ожившая статуя и её бывший единорог поднялись на ноги и кинулись друг к дружке. Я хотел посмотреть, что за мелодрама будет дальше, но перед глазами замутилось, после чего Скафандр Васильевич строго произнёс:

«Тебе привет от девушки Дафны и юноши Аполлона. И от всех остальных тоже. А сейчас отдыхай. Когда очнёшься, уже будешь на астероиде. Пора оправдываться, что ты не Бог. Что никого не побеждал, никому не помогал, никого не лечил и никого не будил».

Проверка на бессмертие

Проснулся уже на незнакомом астероиде в стандартной жилой каюте. Так и не вспомнил, говорил мне кто-нибудь его название, или нет. По-деловому спрыгнул с дивана и сверил наличие кубического скафандра и покрывала. И кубик, и покрывало оказались на тумбочке, облюбованной ими ещё в моё прошлое посещение. Только кубик почему-то не переливался и не сиял. Я не придал этому значения, решив, что Мутный взял краткосрочный выходной, и, оживившись, начал трудовой день.

– Та же самая каюта. Это хорошо. Значит, калории тоже на штатном месте, – обрадовался, что, наконец, можно по-человечески подкрепиться и залезть в душ.

Перво-наперво зарядил замороженный брикет в духовку, потом разделся догола и метнул всю одежду в стиральную машину, а уже после этого ринулся в душ.

– Убежище для инопланетников. Можно отдыхать, пока не арестовали и не отправили в КГБ, – почти пел я и плескался под тёплыми струями душа, позабыв, что Устройство, как все вокруг называли ЭВМ, могло услышать мои восторги и доложить куда следует.

Но искусственный электронный разум оказался терпеливым и обождал, пока выйду из душа, пока съем пару калорий, пока стиральная машина закончит таинство стирки и сушки.

Когда сменил набедренное полотенце на родные земные вещи и собрался упасть на диван, злобный экран включился.

– Если вы готовы, можете спуститься в адресатор. Вас ожидают. Прото-скафандр и прото-полотно можете с собой не брать. Астероид не блокирован никаким полем, и по первой вашей команде они самостоятельно прибудут в любую точку сектора. Надеюсь, вы помните, что отправляетесь на Юбари. Разумеется, в сопровождении специальной службы, – отчеканила галактическая машина, не удосужившись поздороваться и не показавшись на травяном экране.

– Э-хе-хе. Прото-полотно, говорите, – начал я разговор с неприветливой тётей Гулей, но окошко выключилось.

Пришлось собираться с мужеством, прощаться с личными вещами и собираться на экспертизу божественного происхождения.

– Ребятки, чуть что не так… Мутный, ты за старшего. Обвернёшься вокруг полотна и найдёшь меня на Юбари. Если, конечно, не расстреляют из монских арбалетов, чтобы проверить, не воскресну ли. Уговор?.. Уговор.

Посетив на дорожку туалет, глубоко вздохнул и вышел из убежища.

Лифт тоже со мной не заговорил. Просто, распахнул дверцу, подождал пока войду, захлопнул и, так же молча, тронулся, а через пару минут всучил меня в лапки галактического правосудия.

Посреди пещеры стояло трое невооружённых монов с вытянутыми серьёзными лицами, разодетых в широкие серые комбинезоны, очень похожие на военную форму.

Перед неприветливыми стражами космического порядка с ноги на ногу топталась молодая женщина-монка в скромном светлом костюме.

Я вышагнул из лифта и поздоровался:

– Приветствую всех. Я Галактический. В ваших мирах меня называют маленьким Богом, но это…

Не успел объясниться с полисменами, как дама, похожая на врача, шагнула навстречу и заголосила на атласарском:

– Не беспокойтесь. Мы не репрессивные органы. Доставим вас на совет старейшин. Там всё о себе расскажете. Разумеется, если захотите удалиться, никто задерживать не будет. Вы же понимаете, что ваше местонахождение будет отслеживаться по Сети.

Извините, разволновалась и забыла представиться. Я ваш гид. По совместительству адвокат и посредник для общения с властями. Они тоже желают взглянуть на человека, для которого полгалактики забронировало гостевые карты.

– Вы снова забыли представиться. Я про имя, – пробубнил я и направился к мерцавшему на стене символу выхода.

– Есть такая шутка: «Бог должен знать имена своих чад». Ха-ха! – натужно засмеялась гид-адвокат и первой погрузилась в монолит стены.

За ней шагнул и я, пытаясь представить, куда могу попасть через несколько мгновений.

* * *

Когда безудержная пляска волос и мурашек улеглась, открыл глаза, остановился и расхохотался. Причём, чуть не впал в истерику. Всё из-за того, что оказался в очень знакомом месте.

Еле-еле заставил себя угомониться, потому что очутился в круглом мраморном зале, точь-в-точь похожем на морочный, в котором меня судили за плохое отношение к женским мирам.

И мраморные плиты пола, и три огромных трона, и столы для писарей, и бесконечные деревянные лавки без спинок, полукругами заполнившие пространство огромного помещения. Каждый следующий ряд лавок был чуть выше предыдущего, для удобства зрителей или депутатов какого-нибудь съезда галактических мутуалистов.

Отличие реального зала суда от морочного было только в отсутствии окон и количестве присутствовавших. В нём находилось около десятка строгих старичков-монов в тёмно-зелёных балахонах и несколько полисменов в комбинезонах. Старички сидели за столами для писарей и теребили рулоны древних манускриптов, а полисмены застыли широким кольцом вокруг и безучастно пялились в синюю даль.

Никто не выказал никаких эмоций на мой смех, а писари, просто, сидели, переговаривались друг с дружкой и чего-то ждали.

– Цирк на колёсиках прибыл. Включите противный голос на полную громкость. Александр из параллельного кластера готов к разговору, – доложил я честному собранию и поклонился. – Сесть не предложите?

Никто мне не ответил, и я многозначительно покосился на адвоката.

– До начала слушаний вам сидеть не полагается, – ответила безымянная женщина-гид и по-деловому приземлилась на лавку для подсудимых.

– Суд начат! – гаркнул я громко и оглянулся на полисменов.

Снова никто на кривляния не отреагировал, и мне пришлось стоять и ждать начало XXV монского съезда КПСС.

– Всё готово. Трансляция отрегулирована. Можете начинать, – подал, наконец, признаки жизни ненавистный голос-командир, и старички писари оторвались от бесед и разглядывания рукописей.

– Процесс начат! – объявил один из писарей, и все поднялись со своих мест.

Я осмотрелся по сторонам, надеясь увидеть судей или каких-нибудь членов политбюро, но из-за тронов никто не появился.

– Представьтесь. Кто вы, откуда прибыли, что знаете о нас, Строителях Галактики, и о нашей истории, – обратился ко мне голос диктора-невидимки.

– Я путешественник. Можно сказать, странник. Имён у меня много. Прозвищ ещё больше. Прибыл, скорее всего, из соседнего кластера галактик. В вашем я не нашёл свой мир и свою звезду. О Строителях почти ничего не знаю, но полагаю, чудеса техники, которые вы поставили на службу разумным существам, помогли в моих скитаниях, – доложил я спокойно и уверенно, не сообразив, что за процесс начался, и кто им командует через трансляцию.

– Значит, о нашей истории вы не осведомлены? О каких-нибудь пророчествах или легендах вы тоже не знаете? – провещал диктор, явно собравшись докопаться до моих божественных проступков.

– Ни об истории, ни о пророчествах мне не известно. А к чему вы клоните? Это знакомство или допрос? Почему все стоят? – задал я встречные вопросы.

– В присутствии кандидата на… На испытание полагается стоять. Вы пройдёте его, а потом вас проводят в зал, где будут чествовать за совершённые подвиги и чудеса, – фальшиво пообещал диктор и смолк.

– Какие ещё чудеса? Что за испытание? Экзамен? Анализы брать будете? – начал я волноваться.

– Нет-нет. После собеседования вы пройдёте сквозь «Очиститель». Ваша настоящая внешность вернётся, а всё… Все примеси удалятся, – растолковал мне один из писарей.

– Атласарская маска исчезнет? Но как я буду с вами общаться? Я же ничего не пойму, о чём будете стрекотать на монском или арахисовом, – изумился я неожиданному повороту процесса.

– Вот как? Значит, вы заявляете, что никакой не Бог? Если без маски не сможете понимать нас? – обрадовался незримый диктор.

– Кто вам сказал, что вы арестовали Бога? Строители называется. О Его помощниках вы не слышали? Странно. Что в ваших легендах такого, что вы даже сейчас боитесь их рассказать? – набросился я на судей.

– Агрессия вам не к лицу, – пропищала в мою сторону адвокат.

– Агрессия?.. Я к вам добровольно явился. Ну, на денёк отвлёкся, чтобы кое-какие дела уладить. Зато вернулся. Продолжайте допрос, а потом суйте в свою стиральную машину, – разобиделся я, что всё случилось совсем не празднично, а подозрительно и почти гадко.

Старички после моей отповеди зашептались, адвокат подскочила к ним и застрочила на неведомом языке, а голос взял перерыв на обед.

– «Очиститель» – это не стиральная машина, как вы выразились. Это проверенный механизм. Вы должны пройти процедуру, а потом мы обязательно с вами пообщаемся, – подал признаки жизни голос-командир, и присутствующие перестали шептаться.

– Так вам и поверил. Где мой кубик и покрывало? Путь их принесут или скомандуют, чтобы примчались ко мне. Ухожу я от вас. Надоело это судилище.

…И как только по космосу бродите? Строители… Кто вам допуски активирует? А ещё за безопасность галактики отвечаете. От вас самих нужно вселенную охранять, – выпалил я сгоряча, а у писарей, адвоката, даже у охраны от изумления округлились глаза.

– Он всё понял! Процесс окончен! Все свободны! Служба безопасности, проводите атласара к излучателю! – раскричался злобный голос диктора-командира.

Старички сломя головы ринулись на выход из мраморного зала. За ними, стуча каблуками, убежала адвокат, а охрана мигом сомкнулась вокруг меня – галактического смутьяна и дебошира.

Дальше почувствовал, как на запястьях что-то защёлкнулось, и мои руки завернулись за спину и накрепко сцепились друг с дружкой. После этого меня потащили в дальнюю часть зала суда.

Пока хлопал ресницами, соображая, что же такого случилось, из-за чего оказался настоящим узником, а, может даже, космическим шпионом, перед глазами выросло незнакомое металлическое устройство. Оно походило на большущий кубический шкаф в пару метров высотой со стеклянной дверью на торце, сквозь которую был виден выход. Выход тоже был дверцей, но уже железной. С одного бока шкафа-очистителя были длинные и толстые кабеля, уходившие в мраморную стену, а с другого – подобие пульта управления с рычажками, кнопками и лампочками.

«Излучатель? Но что он излучает? Или… Кого? Меня? Но… Куда? Домой? В мою галактику? Эту штуку они сначала Очистителем называли, а только после моих обвинений признались, что она излучает что-то там», – кумекал я и дрожал всем телом, не соображая, что за наказание придумали строительные моны, и что же такого я «всё понял», отчего они ударились в панику.

– Это просто дверь. Ты войдёшь в неё здесь, а выйдешь… Там. В том месте, которое представишь, во время входа. Если сможешь вернуться, примем тебя, как настоящего Бога, – запинаясь выговорил один из стражников, а остальные с окаменевшими лицами замерли перед амбразурой неведомого устройства и вокруг неё.

– С трудом верится, что захочу вернуться в вашу тюрьму народов. Куда только галактика смотрит? Давно пора отключить вас от космической розетки! – прорычал я, как юный герой-партизан перед расстрелом. – Ну, да, ладно. Ещё свидимся. Надолго не прощаюсь, – добавил, когда один из полисменов подошёл к пульту и начал щёлкать его кнопками.

Меня подтолкнули к стеклянной двери и сказали:

– Веди себя, как Бог! Сам войди в Очиститель. И выйди сам.

Один из стражей порядка подошёл и открыл прозрачную дверь устройства, и мне показалось, что увидел в его глубине небольшое переливавшееся свечение. Что это было, я не понял, да и некогда было разглядывать перед решающим шагом в неизвестность, которая запросто могла оказаться… Небытием.

– Всё готово. Напряжение номинальное. Толкайте его внутрь! – напомнил о себе ненавистный голос, отдав пугавшую команду, и я, не дожидаясь пинка, сам шагнул навстречу судьбе.

В самый последний момент услышал: «Не делай этого, Отче». Но было поздно. Попробовал представить знакомое место, куда меня «излучат», но в голову решительно ничего не пришло, а потому продолжил идти к следующей запертой двери.

«Мы с тобой!.. Мы навсегда с тобой!» – донеслось до угасавшего сознания голосом Скафандра Васильевича, после этого что-то звякнуло о металлический пол, и всё вокруг исчезло.

«Если бы умер, Смерть бы заранее предупредила. Недавно же с нею виделся. Что она мне сказала? Дай себя обмануть? Или это кто-то другой говорил? Или идти и радоваться?» – мелькнуло в серой бесконечности.

«Прощай, Головастик! Поторопись взглянуть на чудо Жизни!» – отразилось от пролетавшего мимо осколка-памятника.